Типы и функции новообразований в прозе Т. Н. Толстой

модный литература женщина лингвистический Несколько последних десятилетий показывают значительные изменения в историческом сознании и новые тенденции в обществе, связанные с переосмыслением ставших уже традиционными направлений исследований и появлением новых интересов познания и стратегий.

Антропологизация знаний и ее ориентированность на микроуровневые исследования, междисциплинарность и образование новых предметных областей, «лингвистический поворот» — эти черты определяют сегодня лицо «новой» лингвистики. Кроме того, изменилась «антропологизация» понимания «культуры», позволяющее расширить ее определение и представить как реальное содержание обыденного сознания людей прошлых эпох, отличающееся массовым характером и большой устойчивостью ментального представления.

Символические системы, обычаи и ценности, психологические установки, стереотипы восприятия, модели поведения" изменяют и отношение к категории «социальный» — и в социальной категории наряду с классами, сословиями начинают изучаться социальные микроструктуры — семья, община, приход, пол и т. д.

Процесс антропологизации знаний, который в конце ХХ века затронул практически все сферы научного познания, выразился в стремлении выйти за рамки структурного подхода к изучаемым явлениям и попытке осмыслить их через призму человека. В лингвистике же названная тенденция проявилась в изучении языка во взаимосвязи с человеком, его сознанием, мышлением и духовной деятельностью в целом.

Этот взгляд на язык со стороны наук о человеке и его мире послужил новым источником познания человека, системы его верований, предрассудков, традиций, а также способствовал возникновению и развитию целого ряда междисциплинарных научных направлений (социолингвистики, этнолингвистики, лингвокультурологии, лингвострановения), в том числе принципиально новому — гендерной лингвистики.

Данная работа отражает проблему взаимосвязи языка и гендера. И темой данного дипломного проекта является «семантика оценки в именах существительных со значением лица женского пола в „модной“ литературе конца ХХ начала ХХI веков».

Интерес к детерминантам гендерного сознания обусловливает необходимость соответствующих исследований в лингвистике. В любую эпоху и в любом обществе отношение к женщине, отраженное в языке, характеризует уровень культуры нации в целом. Полное и системное исследование гендерной картины мира, под которой понимается упорядоченная, относительно устойчивая и непротиворечивая, внутренне связанная и структурированная совокупность существующих в обыденном сознании ценностей, установок, идеалов, отражающих социокультурную дифференциацию пола, возможно, лишь путем постепенного и последовательного изучения ее фрагментов.

Актуальность темы

исследования определяется слабой изученностью гендерных ценностей, составляющих важную часть социоментальной картины мира, в частности концепта женщина. Актуальность нашего дипломного исследования продиктована назревшей необходимостью детально рассмотреть литературные произведения русских женщин-прозаиков рубежа XX—XXI вв.еков. Это актуально как в историко-литературном плане — введение в научный оборот новых артефактов — так и в теоретическом: в плане осмысления типологии и поэтики женской прозы в гендерном аспекте.

Изучение оценочной семантики наименований женщин в контексте гендерной культуры позволяет выявить и описать существующие в конкретном социуме критерии феминности, а также определить роль и место концепта женщина в системе гендерных ценностей русского социума и, в частности, в произведениях так называемой «модной» литературы.

Степень разработанности темы. Проблема дифференциации пола и асимметрия названных взаимоотношений издавна вызывала интерес как зарубежных (Аристотель, Ж. Ж. Руссо, И. Кант, Г. Гегель, А. Шопенгауэр, К. Маркс, З. Фрейд и др.), так и отечественных исследователей (В. Соловьев, В. Розанов, С. Булгаков, Н. Бердяев, Л. Карсавин, З. Гиппиус), принадлежавших к различным мировоззренческим направлениям. Каждое из учений предлагало свой способ разделения людей по признакам половой принадлежности, свой набор отличительных черт. Большой вклад в теоретическое обоснование гендерного подхода к истории сделан феминистскими исследователями Дж. Скотт, Н. Дэвис, Ш. Роуботэм, М. Лэйк и др. Это новое поколение постмодернистски ориентированных сторонников феминистской теории доказывает, что «пол» — социально-культурная конструкция и, собственные гендерные стереотипы и понимание гендерных ролей.

Становление и интенсивное развитие гендерных исследований в лингвистике приходится на последние десятилетия ХХ века, что связано со сменой научной парадигмы в гуманитарных науках под влиянием постмодернистской философии.

Признание приоритета языка привело к так называемому «лингвистическому повороту» в гуманитарных науках — истории, социологии, антропологии и др. Язык при таком подходе рассматривается как средство доступа к знанию о нелингвистических феноменах.

Смена взгляда на объект потребовала и новых методов, к числу которых относятся, в частности, контент-анализ, этнографические методы, психоаналитический анализ текста (глубинная герменевтика), квантитативно-эвристический анализ текста, нарративная семиотика, критический анализ дискурса и др.

Появляются новые источники анализа: от исследования художественного текста ученые приходят, с одной стороны, к изучению дембельских альбомов и дневников подростков, речи профессиональных сообществ, мужчин и женщин, субкультур, малых групп ис другой — к описанию различных видов институциональной коммуникации, лингводиагностике и многим другим направлениям, цель которых — получение информации о говорящем субъекте.

Целью данной работы является анализ оценочной семантики наименований лиц женского пола в «модной литературе».

Достижение поставленной цели осуществляется путем решения следующих задач:

— выявление наименований женского пола, функционирующих в языке «модной литературы»;

— разработать семантическую классификацию собственно-оценочных лексем с последующим распределением по ЛСГ;

— выделить и систематизировать существительные со значением лица женского пола по признаку наличия или отсутствия аксиологической характеристики в их семантической структуре;

— установить условия и причины формирования положительных или отрицательных компонентов в семантической структуре исследуемых слов;

— определить критерии женственности и эталоны женского поведения, зафиксированные в русской языковой картине мира.

Объект исследования — существительные, номинирующие женщину, извлеченные из произведений «модной» литературы.

Это рассказы представительниц женской прозы конца XX — начала XXI в.в. — Татьяны Толстой, Дины Рубиной, Людмилы Улицкой, рассмотренные в гендерном аспекте и поднимающие основные вопросы экзистенциального бытия современной женщины.

Предмет исследования — оценочная семантика существительных со значением лица женского пола в произведениях «модной» литературы, позволяющая осмыслить в литературоведческом аспекте художественную реализацию гендера как социокультурного феномена.

Методологической базой данной работы, находящейся на стыке интересов ряда филологических дисциплин (гендерологии, лингвокультурологии), стал комплексный подход к анализу семантики и оценочности наименований лиц женского пола в языке «модной» литературы, определивший использование конкретных методов: метода компонентного анализа, предполагающего разложения значения на семантические составляющие, дополненного элементами дистрибутивного и контекстуального анализа.

Научная новизна связана с самой постановкой проблемы.

Научная новизна работы в том, что такое обобщающее исследование творчества указанных авторов с опорой па концептуальные установки гендерного анализа проведено нами впервые. Отдельные наблюдения над гендерной спецификой произведений «модной» литературы нашли отражение в работах: Т. Мелешко, М. Рюткенеп, И. Шаберт, М. Завьяловой, С. Охотпиковой, И. Трофимовой, Г. Прандт. Первым диссертационным исследованием по женской прозе, выполненным в гендерном аспекте под руководством профессора М. В. Михайловой стала кандидатская диссертация Т. А. Ровепской «Женская проза конца 1980;х — начала 1990;х годов (проблематика, мепталыюсть, идентификация)» (М: МГУ, 2001). Ключевое понятие «гендер» в теме диссертации отсутствовало, очевидно, в силу его непривычности в конце 1990;х годов.

Т. Ровенская подняла в своем исследовании такие вопросы, как развитие гендерных исследований в российском литературоведении; эволюция феминистской теории к тендерным исследованиям; анализ социального и культурного конструирования пола как предмет гендерных исследований; концепция языка, власти и телесности в постмодернистской философии и феминистской критике.

Правомерно обращение Т. Ровепской к социальной проблематике женской прозы, к художественному отражению кризиса маскулинности в образе героя, к рассмотрению концептов телесности и сексуальности т.д. Однако диссертация Т. А. Ровенской в большей степени носит культурологический характер.

Нами же рассмотрение существительных со значением лиц женского пола осуществлено на материале произведений «модной» литературы в гендерном освещении с использованием системного и функционального анализа; произведен комплексный анализ семантики, оценочности и характера функционирования имен лиц женского пола в языке «модной» литературы, определен круг сочетаемости ядерных существительных; реконструированы критерии эталона женственности, нашедшие отражение в семантике оценочных наименований женского пола. В семантике ядерных существительных в языке «модной» литературы выявлено преобладание различных аксиологических доминант, характеризующих состояние «быть женщиной», что обусловило специфику их сочетаемостных возможностей с именами прилагательными, которые опосредованно отражают различие в оценке женщины.

Для современных читателей «модная» литература соотносится с разными именами. Для одних — это Донцова; для других — Толстая; для третьих — Улицкая. Но наше понимание, что такое «модная книга», носит двойственный характер: модно то, что сделано «модными» лицами и изданиями.

Каждый слышал, да и сам, скорее всего, произносил выражение «модный роман», «модный поэт», «модное литературное направление». Смысл их опять-таки каждому ясен: речь идет о литературных явлениях. Вызывающих в данное слово широчайший и особый интерес, явлениях. О которых говорят все. Далее: эти выражения несут в себе оценочный смысл: на них лежит более или менее очевидная печать сниженной, подчас даже отрицательной оценки, в частности, они подразумевают, что интерес к этим явлениям имеет скоропроходящий, мимолетный характер.

Понятие о «модном» в литературе сложилось у нас еще в ХVIII веке. В эпоху А. С. Пушкина оно было уже очень широко распространено. И словосочетание «модный писатель», постоянно употребляемое в критике того времени, имело то же самое значение, что и в наши дни. Явление литературной моды за прошедшие полтора столетия приобрело принципиально иное значение и для литературы, и для самой жизни. Так, если сто пятьдесят лет назад в орбиту этой моды попадал весьма узкий круг людей (едва ли превышающий несколько тысяч), то сейчас, в эпоху всеобщей грамотности и образованности, в эпоху фантастического развития средств информации, «литературная мода» становится достоянием миллионов.

Критики употребляют слова «модный писатель» или «модный роман» преимущественно в ироничном или бранном смысле, обычно даже не пытаясь подойти к делу серьезно.

Между тем, на наш взгляд, проблема литературной моды весьма серьезна и существенна. Приобщаясь к «модному», люди испытывают радостное чувство того, что они идут в ногу с веком, не отстают от современности. Далее, когда мода уже охватила более-менее широкий круг читателей, она заражает своей массовостью: отключает его от исторических связей, хотя она нередко и обращается, вместе с тем, к какому-то периоду прошлого, также изолируя его от всего остального. Все это вполне объяснимо: история литературы представляет собой органическое развитие, а история моды — метания от донной крайности к другой.

В итоге, язык модной литературы начинает влиять на языковое сознание массового читателя. Лексемы, встречающиеся в произведениях данных авторов, широко используются в обиходной речи. Следовательно, изучение языка произведений представляет собой интерес для лингвистов.

Научно-практическая значимость работы заключается в возможности системно, с учетом междисциплинарных связей определить параметры нового аспекта литературоведческих исследований — гендерного, наметить пути анализа и интерпретации творчества современных женщин-прозаиков, а также использовать полученные наблюдения для ретроспективного рассмотрения проблемы. А также в возможности использования полученных результатов исследования в теоретических курсах по лексикологии русского языка, лексикографии (значения многих существительных конкретизированы и дополнены с помощью контекстологического анализа собранной картотеки).

Практическая значимость дипломного проекта заключается в возможности использовать его результаты в процессе преподавания спецкурсов и спецсеминаров, выявляющих гендерный аспект современного литературного процесса, в преподавании общего курса истории русской литературы.

Материалом исследования стали примеры, извлеченные из текстов произведений «модной» литературы.

Структура работы определяется логикой исследования в соответствии с поставленными задачами. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы, перечня источников и принятых в работе сокращений.

1. Гендерные тенденции в «модной» литературе конца ХХ начала ХХI веков

1.1 Понятие «гендер»

Что подразумевается под понятием «гендер»? Гендер — один из факторов формирования социокультурной ситуации в обществе, который определяет одни черты как женственные, другие как мужественные (маскулинные), и развитие человека в члена общества и социокультурной среды не в последнюю очередь происходит посредством усвоения гендерных норм и знаний.

Однако с наступлением Нового времени появляются новые ноты в понимании «женского вопроса», хотя в целом либеральная теория этого времени «демонстрировала ограниченность в вопросе распространения эгалитарных прав на новые группы граждан: женщинами пренебрегали просто потому, что они женщины» ¹.

Закрепленные в социальном менталитете эталоны женственности и стереотипы женского поведения (равно как и «мужские» стереотипы), их социокультурная оценка определяют специфику и своеобразие гендерной культуры. Будучи заложенными в социоментальной картине мира, гендерные представления находят отражение в языке народа.

Понятие «гендера» как социокультурной конструкции пола становится центральным в исторической науке и сегодня, наряду с категориями «класс», «раса», является ключевым в исторических исследованиях.

«Гендер, — пишет австралийский историк М. Лэйк, — подобно троянскому коню позволил нам влиться в поток традиционной истории, но не с намерением добавить к ней свои исследования, а со стремлением переписать ее».

Однако исследования, в фокусе которых находится гендер — социокультурный конструкт, связанный с приписыванием индивиду определенных качеств и норм поведения на основе его биологического пола, — относительно новая отрасль гуманитарного знания. Интерес отечественных ученых к гендерной проблематике часто связывают с наступившей открытостью российского общества в постсоветский период или с влиянием идей феминизма. Эти факторы, безусловно, важны, но существуют, на наш взгляд, и более глубокие причины.

Новое понимание процессов категоризации, отказ от признания объективной истины, интерес к субъективному, к частной жизни человека, развитие новых теорий личности, в частности теории социального конструктивизма, привели к пересмотру научных принципов изучения категорий этничность, возраст и пол, интерпретировавшихся ранее как биологически детерминированные.

Новый подход потребовал и применения новой терминологии, более точно соответствующей методологическим установкам исследователей, что и стало причиной введения в научное описание термина гендер, призванного подчеркнуть общественно конструируемый характер пола, его конвенциональность, институциональность и ритуализованность.

Этот подход естественно стимулировал изучение лингвистических механизмов проявления гендера в языке и коммуникации. В этом же направлении подталкивала ученых и феминистская критика языка, которую ряд исследователей относит к одной из составляющих постмодернистской философии.

Во второй половине ХХ века появление новых социально-философских теорий происходило параллельно с демократизацией западного общества. Студенческая революция 1968 года, активизация феминизма способствовали ускоренному распространению целого ряда идей. К их числу относится и осознание социальнокультурной обусловленности пола. «Новое женское движение» в США, вступившее в борьбу с патриархатом, стимулировало научное осмысление гендерной концепции и в значительной степени способствовало ее распространению в целях политической борьбы.

С конца 60-х годов ХХ века в языкознании (главным образом в США и Германии) возникает направление, названное феминистской критикой языка, или феминистской лингвистикой. Это направление существует и сегодня, но в более взвешенном состоянии, пройдя типичную для начального этапа «алармистскую» стадию, когда высказывались радикальные утверждения, многие из которых впоследствии не подтвердились или подтвердились частично.

Феминистская лингвистика подвергла критике язык за его андроцентричность, т. е. ориентированность не на человека вообще, а на мужчину. Язык был обвинен в сексизме — дискриминации по признаку пола, которой подвергаются женщины. Дискриминация выражается в преобладании мужских форм в языке, вторичности и объектности женщин, совпадении во многих языках понятий «человек» и «мужчина», преобладании в обозначениях женщин негативных оценок и т. п.

Представительницы феминистского направления утверждали также, что пол является определяющим фактором коммуникации. Феминистская лингвистика открыто провозглашала свою политическую ангажированность и стремление не только вскрыть следы патриархата и сексизм языка, но и преодолеть их, реформировав язык.

В основе рассуждений лежала гипотеза лингвистической относительности Сепира-Уорфа: язык структурирует и направляет мышление, поэтому сознание человека в значительной мере определяется особенностями языка. Феминистская лингвистика предложила многочисленные рекомендации по реформированию языка³. Алармистский этап постепенно сменился более взвешенным подходом.

Наряду с изучением дискриминации женщин в языке возникли другие направления исследований: социолингвистическое, психолингвистическое, лингвокультурологическое изучение гендера.

Особое направление составляют мужские исследования (men studies), призванные дать ответ на вопросы, как конструируется обществом мужественность, какие типы мужественности существуют в данной культуре в данное время, как это сказывается на поведении людей, каковы нормы и требования к мужчинам и т. п. Все эти направления, за исключением последнего, возникшего несколько позже, развивались почти в одно время, воздействуя друг на друга.

Например, социолингвистические труды В. Лабова в семидесятые годы представили важное доказательство социальной природы гендерных различий в использовании языка. Вывод Лабова имел чрезвычайно важное значение, так как он опровергает гипотезу природной обусловленности различий в речи и использовании языка у мужчин и женщин. Лабов показал, что различия в произношении не носят абсолютного характера. Существует лишь более высокая вероятность того, что один вариант предпочтут женщины, а другой — мужчины. При этом предпочтительность зависит от социальной группы, общественных ожиданий и других социальных, а не природных факторов.

Сегодня можно говорить о существовании собственно гендерных исследований, изучающих оба пола, а точнее — процесс социального конструирования различий между полами. Гендер считается институционализованным и ритуализованным социокультурным конструктом — одним из параметров социальной идентичности индивида. Общественные институты (армия, школа, церковь и т. д.) поддерживают различия, придают им статус нормы и интерпретируют как природно обусловленные. Общественные ритуалы также создают гендерную асимметрию — в одежде, повседневном обиходе и символике.

Гендер как продукт культуры отражает представления народа о женственности и мужественности, зафиксированные в фольклоре, сказках, традициях и, разумеется, в языке. В коллективном сознании присутствуют гендерные стереотипы — упрощенные и заостренные представления о свойствах и качествах лиц того или иного пола.

В самом общем плане исследование гендера в языкознании касается двух групп проблем. 1. Язык и отражение в нем пола. Цель такого подхода состоит в описании и объяснении того, как манифестируется в языке наличие людей разного пола (исследуются в первую очередь номинативная система, лексикон, синтаксис, категория рода и т. п.), какие оценки приписываются мужчинам и женщинам и в каких семантических областях они наиболее заметно / отчетливо выражены. 2. Речевое и в целом коммуникативное поведение мужчин и женщин, где выделяются типичные стратегии и тактики, гендерно специфический выбор единиц лексикона, способы достижения успеха в коммуникации, предпочтения в выборе лексики, синтаксических конструкций и т. д. — т. е. специфика мужского и женского говорения. При изучении речевого и в целом коммуникативного поведения также учитывается гендерный фактор.

Однако в последние годы его роль не считается столь радикальной, как это было на начальном этапе. Гендер рассматривается как один из параметров, при помощи которого в общении конструируется социальная идентичность говорящего. Как правило, он взаимодействует с другими параметрами — статусом, возрастом, социальной группой и т. п. В науке пока не сложилось единой концепции исследования гендера в коммуникации. Одной из наиболее известных работ в этой области стал труд Деборы Таннен «Ты меня просто не понимаешь. Женщины и мужчины в диалоге».

Автор анализирует коммуникативные неудачи в общении лиц разного пола и объясняет их разными требованиями, предъявляемыми обществом к мужчинам и женщинам, а также спецификой социализации в детском и подростковом возрасте, когда общение происходит преимущественно в однополых группах. Под воздействием этих факторов у мужчин и женщин вырабатываются разные мотивы поведения, разные стратегии и тактики общения. Речевое поведение мужчин, как правило, нацелено на достижение и сохранение независимости и высокого статуса. От женщин общество ожидает неконфликтности, уступчивости, эмоциональности. Эти различия ведут, согласно концепции Д. Таннен, к различиям в целях общения и в интерпретации высказываний. Одни и те же высказывания могут интерпретироваться с позиции статуса или с позиции поддержания взаимосвязи, солидарности и помощи. Произнося одни и те же фразы, мужчины и женщины могут руководствоваться разными мотивами и по-разному интерпретировать слова собеседника. Например, оказание помощи можно истолковать как проявление солидарности и укрепление взаимосвязи. Но можно увидеть в помощи и намек на то, что помогающий (-щая) демонстрирует свое превосходство и пытается доминировать в отношениях.

Кроме того, в каждой культуре существуют традиции и ритуалы общения, не одинаковые для мужчин и женщин. Так, во время застолья слово чаще предоставляется мужчинам. Вряд ли женщина исполнит роль тамады. В этой связи Д. Таннен говорит о гендерлекте — социально и культурно обусловленных особенностях общения мужчин и женщин.

Теория гендерлекта не нашла общей поддержки в лингвистике, однако надо признать, что модель, разработанная Д. Таннен, обладает объяснительной силой, о чем свидетельствует высокая популярность этого труда — он переведен более чем на 30 языков и постоянно переиздается. Большой интерес представляет исследование гендера в профессиональной коммуникации. Так, в результате длительной работы немецких лингвистов по исследованию гендерной специфики профессионального общения установлено, что мужчины и женщины обнаруживают тенденции к разным стилям ведения полемики. Мужчины реже соглашаются с критикой, чаще прибегают к иронии, ссылкам на авторитеты, используют меньше речевых средств, выражающих неуверенность, и в результате производят впечатление более компетентных и уверенных в себе и своей правоте специалистов, т. е. более успешно добиваются так называемого «статуса эксперта».

До относительно недавнего времени гендерная составляющая существовала и осознавалась в виде «горизонтального» (и в этом смысле второстепенного) параметра традиционных социальных расслоений и измерений, то в настоящее время гендер, по справедливому замечанию А. А. Клецина (1997), вместе и одновременно с возрастной составляющей начинает претендовать на статус «вертикального».

Гендерные исследования проникли и в сферу языкознания, о чем свидетельствует целый ряд социолингвистических исследований, которые рассматривают взаимодействие языка и культуры в гендерном аспекте (Кирилина 1997, 1998). Взаимосвязь пола и языка впервые стала объектом изучения в античности при осмыслении категории грамматического рода.

Зарождение «гендерного» направления в лингвистике во второй половине ХХ века связывается с именем американского ученого Р. Лакоффа, указавшего на специфику женского речевого поведения, которое вызывает в культурном американском контексте восприятие женщины как беспомощного, слабого существа.

В отечественной науке отмечается рост публикаций, посвященных различным аспектам гендерной проблематики. Возрастает стремление исследователей описать отечественную гендерную культуру, выявить закономерности ее функционирования, реконструировать ее близкое и отдаленное прошлое, понять настоящее.

Антропологизация исследований, стремление поставить человека и его опыт в центр исследования, переход на микроуровень нашли отражение и в расширении «территории исследования» за счет включения в него таких сфер, которые связаны с деятельностью женщин. Доминировавшие до недавнего времени истории событийная, политическая, экономическая, избиравшие в качестве своих исследовательских объектов «видимые», «неподвижные» пласты истории, абсолютно игнорировали ту часть жизни общества, которую принято называть «приватной» и где традиционно доминировали женщины.

Такое исключение женщин из поля зрения исследователей было обусловлено исторически: на протяжении столетий женщины устранялись из публичной жизни и властных сфер, что делало их практически «невидимыми». Более того, большинство мыслителей, от античности до Нового времени, считали, что положение женщины обусловлено ее биологической природой, и, употребляя понятие «человек», имели в виду мужчину. Это представление становится настолько общепринятым, что даже в наши дни мы слышим его отголоски — словно «проказа и прокаженные исчезли, но осталась сама структура» (М. Фуко).

Современные исследователи связывают подчиненное положение женщины в обществе с гендерным разделением труда, начало которому было положено в период перехода от охоты и собирательства, предполагавших равное участие мужчины и женщины в хозяйстве, к земледелию и скотоводству, усиливших роль мужчины и закрепивших стереотипы «мужчины-добытчика» и «женщины-хранительницы очага». Социальное неравенство, имущественные интересы и властные отношения нашли отражение в гендерной стратификации общества.

Андроцентристский (от греч. аndros — «мужчина») подход культивировался в обществе со времен античности, где женщина не являлась субъектом гражданского права, поскольку считалась неспособной выйти за рамки своего природного предназначения и соответственно частно-семейной сферы существования. Так, «в античности женщины [и дети] жили совершенно удаленно [от мужчин]. Они редко показывались в общественных местах, оставались в своих комнатах, редко ели со своими мужьями… они редко проводили вместе дни». ⁴

В новейших исследованиях по проблемам «язык — гендер — культура» ставятся такие вопросы, как языковая и социокультурная дифференциация пола, существование сходств и различий в доминантах гендерного сознания у носителей различных языков, социально-этнические нормы, формирующие гендерные представления, ценности и установки в социоментальной картине мира. Что касается самого термина «гендер», то надо отметить, что он не имеет в русском языке адекватного эквивалента, его написание и произнощение скалькировано с английского языка.

Следует учитывать, что категория «гендер» с самого начала носила междисциплинарный характер, связанный с теми разнообразными сферами и влияниями, которые накладывались на факт принадлежности человека к биологическому полу, — социально-политическими, культурными, экономическими, психологическими (статус в обществе, отношение к власти, карьера, заработная плата, культурные стереотипы поведения, характер труда, особенности психики и т. п.).

С момента введения в научный оборот «гендер» был призван исключить «биологический и психический детерминизм, который постулировал неизменность условий бинарной оппозиции мужского и женского начал» 18

В англо-русском словаре В. Мюллера можно увидеть, что гендер имеет два значения. Первое — «грамматический род» и второе — «пол», как шутливое обозначение. В словаре С. Ожегова категория рода имеет, кроме значения грамматического класса слов (мужской, женский, средний род) и разновидности чего-либо или направления деятельности, также и обозначение ряда поколений (а в системе животных — объединение нескольких видов).

В Американском словаре наследия английского языка слово «гендер» Другое значение «классификация пола. «Пол» в том же Американском словаре можно обнаружить еще одно значение «гендер» — представление. Термин «гендер» понимается как представление отношений, показывающее определено, в первую очередь, как классификационный термин, в том числе и как морфологическая характеристика («грамматический род»).

Другими словами, гендер конструирует отношения между одним объектом (или существом) и другими, ранее уже обозначенными классом (группой), это отношение принадлежности.

Таким образом, гендер приписывает или закрепляет за каким-либо объектом или индивидом позицию внутри класса, а значит, и позицию относительно других, уже составленных классов. Следовательно, гендер — социальное отношение, не биологический пол, а представление (репрезентация) каждой индивидуальности в терминах специфических социальных отношений.

Если говорить о гендере в широком смысле, то термин в себя включает сложную систему. Иными словами. Это-конструкция концептуальная и основанная на опыте, индивидуальная и общественная, физическая и духовная, а также политическая. То есть она является отражением жизни в мире, создавшем нас не просто людьми. Но всегда мужчиной или женщиной; в мире, где любое различие или разделение находятся в системе строгих иерархических и доминирующих отношений. Именно гендерные установки отражают в известном смысле «стратегию» системы пол-гендер и указывают, кем мы должны быть: женщиной или мужчиной, девочкой или мальчиком. Рождаясь.

Люди женского и мужского пола сразу попадают в сложившуюся систему отношений, где женщинам отведена пассивная роль, а мужчинам активная. При этом значимость активного (мужского) всегда выше пассивного (женского) в соответствии с иерархией отношений. В последнее время гендер рассматривают как целый комплекс понятий. И то, что гендер не имеет окончательного и однозначного определения не недостаток или проблема, а скорее, особенность самого понятия.

Сложность заключается в том, что здесь прослеживается взаимосвязь действия и мышления, которые не могут быть разъединены. Вместе с тем приходится констатировать, что попытки заполнить пробелы, существующие в знаниях по данным вопросам, предпринимаются в основном в социологических исследованиях, а в отечественной лингвистике подобные исследования единичны.

Так, гендерные стереотипы в русской паремиологии рассматриваются в работе А. В. Кирилиной (1997). Термин «гендер» с самого начала принадлежал только лингвистике. В англо-русском словаре В. Мюллера «гендер» имеет два значения: первое для обозначения грамматического рода, второе для обозначения пола в его шутливом смысле. Впервые термин «гендер» в его новом, не грамматическом смысле, использовал психолог Роберт Столлер в 1968 году. Он сделал это для различения «маскулинности» (мужественности) и «фемининности» (женственности) как социокультурных характеристик «мужского» и «женского». «Мужское» и «женское» при этом выступили биологической базой природного различения мужчин и женщин. То, что понятие гендера переосмыслил и ввёл в научный оборот психолог, отнюдь не случайно.

Уже в известной книге Отто Вейнингера «Пол и характер», увидевшей свет в 1903 году, автору открылось «главное — бисексуальность каждого человеческого существа, наличность в нём в разных пропорциях и мужских, и женских черт характера», что «поставило Вейнингера в ряд виднейших исследователей человеческой природы». ⁵

Непрямая зависимость мужских или женских черт характера от биологического пола уже выводила исследователей на размышления о «природе» маскулинности (мужественности) и фемининности (женственности).

Психология, история, социология, этнография были первыми дисциплинами, подготовившими обоснование категории гендера как междисциплинарного понятия, сделали его респектабельным в системе научного знания.

Попытка воссоздания национального образа женской внешности в русской культуре по данным языка предпринята в монографии В. М. Богуславского (1994). Концепт «женщина» в русской фразеологии получил освещение в работе В. Н. Телия (1996). Система наименований женщины в русском языке ХVIII века явилась объектом изучения В. В. Демичевой.

1.2 Особенности развития «модной» литературы конца ХХ начала ХХI веков

Современная «модная» (женская) проза активно заявила о себе в конце 1980;х начале 90-х гг. И до сих пор дискуссии о ней не умолкают.

Существуют разные точки зрения на вопрос о том, имеют ли право тексты, написанные женщинами, рассматриваться как самостоятельная область словесности. Для осмысления явления женской прозы с середины 90-х годов в литературоведении начинает использоваться термин «гендер». «Гендерные исследования в различных областях показали, что тот набор поведенческих и психологических характеристик, который традиционно расценивался как исконно женский или исконно мужской, зачастую являет собой не что иное, как поло-ролевой стереотип, социокультурный конструкт. Употребление этого понятия переносило акцент на взаимодействия между полами с учетом всей сложности их биологических, психологических, социальных и культурных особенностей» ⁶.

Гендерный подход в науке основан на идее о том, что важны не биологические различия между мужчинами и женщинами, а то культурное и социальное значение, которое этим различиям придает общество. Основой гендерных исследований стало выявление разницы в статусах, ролях и иных аспектах жизни мужчин и женщин и, главное, анализ феноменов власти и доминирования, утверждаемых в обществе через тендерные роли и отношения. Теория гендера позволяет по-новому интерпретировать произведения художественной литературы, где наглядно и глубоко воплощаются мужской и женский взгляд па мир (гендерная картина мира), на взаимоотношения полов, а также осветить проблему женского творчества, которая и по сей день считается значимой и обретает новые перспективы в связи с успехами гендерологип. Наиболее интересна в этом плане современная проза («модная» литература), отражающая сегодняшний гендерный статус женщины и мужчины, особенности гендерного поведения, гендерные конфликты наших дней.

Выделение «женской прозы» в контексте современной литературы обусловлено несколькими факторами: автор — женщина, центральная героиня — женщина, проблематика так или иначе связана с женской судьбой. Немаловажную роль играет и взгляд на окружающую действительность с женской точки зрения, с учетом особенностей женской психологии. «Женская проза» официально была признана литературным явлением в конце ХХ века и сегодня выделяется как устойчивый феномен отечественной литературы. Творчество писательниц анализируется, публикуются специальные исследования, рассматривающие различные аспекты женской прозы, проходят дискуссии, собираются конференции. Явление исследуется филологами, историками и социологами. Решаются вопросы о том, существуют ли особые женская эстетика, женский язык, женская способность письма. Но, в основном, исследователи приходят к выводу о том, что в «женской прозе» происходят те же самые процессы, что и в остальной литературе, процессы, направленные на поиск новых отношений в искусстве и новых приемов их фиксации.

Многие критики (Н. Габриелян, М Абашева и др.) считают, что вести речь о женской литературе нужно не в контексте «деления» литературы на мужскую и женскую, а лишь подразумевая расширение литературного наследия за счет утверждения самобытности и творческой индивидуальности пишущих женщин.

О. Гаврилина связывает понятие «женская литература» с двумя основными значениями: «…в широком смысле — это все произведения, написанные женщинами, вне зависимости от того, придерживается ли автор в своем творчестве позиций феминизма или следует патриархальным традициям. И в узком понимании — это круг текстов, в основе которых лежит собственно женский взгляд на традиционные общечеловеческие проблемы (жизни и смерти, чувства и долга, взаимоотношения человека и природы, семьи, и многие другие)»⁷. То, что на литературном горизонте появились такие талантливые и разные писательницы, как Татьяна Толстая, Людмила Улицкая, Татьяна Устинова, Дина рубина и др., сделало актуальным вопрос о том, что такое «женская литература» и как она вписывается в контекст современной литературы в целом. Появляются разнообразные формы «женской прозы», среди которых наиболее часто используемы социально-психологический, сентиментальный роман, роман-жизнеописание, рассказ, эссе, повесть.

Свойством современности можно считать повышенную публицистичность, злободневность, усиленную экспрессивность женской прозы. Отличительной особенностью является и то, что большое значение приобретают в произведениях писательниц вопросы, связанные с мечтой, счастьем, любовью и детством. Появляется новый тип героя и новая реальность, неповторимый художественный мир. Новая проблематика и поэтика обусловили создание произведений, где женщина выступила главным действующим лицом, а не только выразителем авторской идеи. Сегодня можно говорить о том, что русская женская проза выделилась как устойчивый значимый феномен современной литературы, вызывающий глубокий интерес среди читателей и критики, благодаря своим высоким творческим достоинствам.

Мотив дома, семьи является центральным в творчестве Людмилы Улицкой. «Природа её произведений такова, — пишет М. Золотоносов, — что всё в них постоянно колеблется между семейным (по образцу XIX века) и женским романом современной поп-культуры, в котором выражены „женские мечты“ и даются перечни типовых обид и желаний. Улицкая адаптирует классическую романную форму к современным привычкам „лёгкого потребления“, переводит её на язык сегодняшней культуры». ⁸

Анализируя произведения Дины Рубиной, Татьяны Толстой, Людмилы Улицкой, Татьяны Устиновой, мы подчеркиваем, что это наиболее крупные имена, вошедшие в большую литературу, яркие творческие индивидуальности, относимые к одному периоду современной женской прозы. Разница в возрасте позволила авторам располагать разным жизненным опытом, что несомненно сказалось на гендерной специфике их творчества. В литературе они начали работать и разное время, представляя разные традиции. Интерпретация их произведений в гендерном аспекте будет интересна для широких кругов читателей и учащейся молодежи, будет способствовать ее нравственно-эстетическому воспитанию.

Женская проза отражает характерные черты современного искусства, подводит итоги эстетическим исканиям всего столетия, своими художественными экспериментами и стилевыми открытиями намечает перспективу культуры будущего. Русская женская проза отражает страстный мучительный поиск идеала, поскольку это — главный смысл творчества каждого истинного художника слова. Любые пути раскрытия типологии женского творчества будут способствовать более глубокому проникновению в природу женского творчества, что и составляет задачу современной науки о литературе. Исследование специфики женской прозы будет способствовать ее дальнейшему утверждению и развитию в русле литературного процесса.

2. Категории оценки и ее лингвистический статус

модный литература женщина лингвистический Ценностные представления присущи каждой культуре. Они отражают миропонимание и мировоззрение народа. Каждая национальная культура характеризуется особым видением мира. И как следствие, индивидуум, выросший в этой атмосфере, также наделен им.

Ценностная картина мира социума включает определенный набор и иерархию ценностей. Которые выражаются в оценках, а также предполагает наличие оценочных стереотипов и норм, оценочной шкалы и ориентиров оценки. Различные типы ценностей, их пересечение и конфликт закрепляются в языковой картине мира. Группировка ценностей способна выступать отличительным признаком культуры. Основным способом отражения системы ценностей в языке признается категория языковой оценки (Вольф 1985; Арутюнова 1988, 1999; Телия 1986; Богуславский 1994). Аксиологический подход у языковым единицам помогает реконструировать ценностную картину мира в ее национальных вариантах.

В результате взаимодействия с окружающим миром происходит его познание и оценка и формируется ценностное видение мира. Наиболее ярко ценностная картина мира представлена в лексике и словообразовании. Благодаря словообразованию можно понять.

Какие ценности удерживают сознание. Мир оценок всеобъемлющ и многогранен. Один и тот же объект может быть предметом самых разнообразных оценок. Вместе с тем оценки отличаются селективностью: они вычленяют и фиксируют то, что становится важным с точки зрения общественных потребностей. Оценка — это результат определенного уровня развития общества, познания, самопознания.

По И. И. Ивину оценка на уровне высказывания характеризуется соотнесенностью с логическими формами суждения, с эмоциональными формами выражения, с определенным понятийным содержанием (которое выступает в форме представлений о нормах, стандартах, стереотипах), с национальной культурой, системным характером представленности в сознании.

2.1 Структура оценки

В логике оценку рассматривают как разновидность модальной рамки, которая наслаивается на содержание и сообщает о ценностном отношении субъекта речи к предмету сообщения. Оценочную модальность представляют в виде формулы А r В, где А представляет субъект оценки, В-ее объект, а r — оценочное отношение, которое имеет значения «хорошо / плохо» (Ивин 1070: 12). То есть главными элементами оценочной модальной рамки являются ее субъект и объект. Связанные оценочным предикатом.

Под субъектом оценочной структуры подразумевается лицо. Часть социума или социум в целом, с точки зрения которого производится оценка. Субъект дает оценку на основании имеющейся в его «картине мира» шкалы и соответствующих стереотипов.

Объект оценки — это лицо, предмет, событие или положение вещей, к которым относится оценка. Объектом оценки может быть все, что им способно стать: практически весь универсум в человеческом сознании ценностно окрашен.

Предикат r в формуле А r В, на которой основывается структура оценки, обладает рядом свойств, отражающих специфику оценочного отношения субъекта к объекту. В языке r может быть представлен разнообразно: как словами (хороший, плохой, умный, глупый, нравиться, одобрять, презирать, молодец, негодяй и т. д.), так и семантикой высказывания в целом.

Неотъемлемой частью структуры оценки, в основании которой лежит сравнение, является аксиологическая шкала, как способ градуированного сравнения однородного класса объектов, обладающих определенным признаком относительно стандарта или нормы. Зона «нормы» соотносится с той частью шкалы, на которой помещаются стереотипные представления о данном объекте с соответствующим признаком. Примечательно, что в области аксиологических понятий норма лежит не в серединной части шкалы, а совпадает с ее позитивным краем. И оценочные предикаты образуют бинарную оппозицию: «норма-не норма» (отклонение от нормы): хороший означает соответствующий норме, плохой сигнализирует об отклонении от нормы (Арутюнова. 1996: 181).

Таким образом, аксиологическую шкалу можно представить следующим образом: в центре шкалы лежит область положительной оценки, то есть норма, справа и слева от нее находятся области отрицательной оценки. Выражающие. Соответственно, избыточную или недостаточную степень признака. Зона «нормы» — это положение, соотносимое с позитивной оценкой социума и предписываемое предмету оценки его представителями. В ней отражаются признаковые характеристики как стереотипа, так и эталона оцениваемого объекта. Отношение к норме является критерием объективности ценностного суждения, что позволяет устранить или ослабить роль субъективного фактора в оценке.

Зоны «плюса» и «минуса» на оценочной шкале естественного языка не обнаруживают полной симметрии. Оценка «хорошо» может означать как соответствие норме, так и превышение ее, в то время как оценка «плохо» всегда означает отклонение от нормы. Слова из семантической области «среднего» также имеют тенденцию перехода в сферу" - «; ср.: так себе, средний, обычный, заурядный, посредственный и т. п. Норма слабо представлена в лексике, тогда как конечные фланги градационной шкалы изобилуют экспрессивными синонимами.

Тем не менее, существование нормы в языковых структурах проявляет себя через констанцию плохого как «не нормы». Зато отклонение от нормы в сторону увеличения признака как отрицательного, так и положительного. Язык может рассматривать как сдвиг в сторону «хуже» (Вольф 1985: 55).

Помимо вышеперечисленных элементов оценочной структуры модальная рамка оценки включает, как правило, скрытно-оценочные стереотипы и основание оценки.

Оценочный стереотип составляет стандартные признаки для соответствующих классов объектов. На шкале оценочные стереотипы соотносятся с зоной нормы. Представления о стандартных признаках оценочного стереотипа являются общими для всех или большинства членов данного социума.

Оценочные стереотипы включают собственные свойства предметов, образующие наборы стандартных признаков + стереотипное представление о социально обусловленном месте объекта в системе ценностей. Релевантным для оценки является второй компонент стереотипа.

Позицию в системе ценностей может занимать признак как таковой, который в самой своей семантике имеет оценку, например, грязный («- «) — грязнуля, многие поведенческие признаки человека: распутный («- «) — распутница и т. п. Не имеют стереотипов общие и аффективные оценки, поскольку они не соотносятся с признаками объектов и не предполагают классификации. Хотя в некоторых ситуациях аффективы подразумевают некий набор частных признаков, каузирующих оценку. (Вольф 1985:61).

Основание оценки — это ее мотивация или оценочный признак. Основания оценки меняются с течением времени и зависят от изменения критериев оценки, стандарта класса (стереотипных, эталонных представлений). Именно основание оценки является базой многочисленных классификаций оценок.

2.2 Природа оценочного значения

Для проведения различий между оценками и тем, что ими не является, в научной литературе (Ивин 1970; Вольф 1985; Арутюнова 1999) используется противопоставление: «оценка — описание», «оценивать — описывать».

Следовательно, оценка противостоит дескрипции, которая фиксирует воспринимаемые человеком черты объективного мира. Сферы действия оценки и дескрипции как будто бы противоположны во всех отношениях. Сущность дескрипции — это достоверно представить существующее или одно из возможных дел; сущность же оценки — сообщение о том, что описанное положение квалифицируется субъектом речи как хорошее или плохое. Дескрипция направлена на объективность и независима от субъекта речи; оценка, будучи порождением ментального мира, находится в тесной взаимосвязи и субъектом речи. Дескрипция стремится описать собственные свойства предметов внешнего мира, тогда как оценка, оперируя понятиями нормы (стандарта, эталона, стереотипа) рассматривает эти свойства с ценностных позиций потребностей субъекта. Дескрипция ориентирована на реальность и стремится максимально приблизиться к ней, эксплицируя все многообразие существующих в природе причинно-следственных отношений.

Истинность дескритивного содержания может быть проверена путем соотнесения с действительностью. Оценка имеет двойственный характер: с одной стороны, она обращена к «идеализированной картине мира», формируемой ценностями и нормами. А с другой_ к действительности, поскольку мотивы и критерии оценки задаются фактическими свойствами предметов.

Мотивы оценок всегда объективны. Но они «не находятся с самой оценкой ни в каузальных отношениях, ни в отношении логического вывода»: одни и те же мотивы могут служить основаниями для разных оценок (Арутюнова 1999: 181).

Иначе говоря, между основанием оценки и самой оценкой отсутствует непосредственная связь, хотя они и находятся в постоянном эмпирическом взаимодействии в сознании людей. Оценка применима ко всему, что человек считает благом: хорошо — значит соответствовать идеализированной модели макро0 или микромира; плохо — значит не соответствовать этой модели по одному из присущих ей параметров. Зону же «безразличного» (неоцениваемого) составляет «вовсе непричастное к идеализированному представлению о жизни на земле» (Арутюнова 1999: 180−181).