Традиции и динамика календарной обрядности и заговорной культуры

ТРАДИЦИИ И ДИНАМИКА КАЛЕНДАРНОЙ ОБРЯДНОСТИ И ЗАГОВОРНОЙ КУЛЬТУРЫ

Раздел 1. Календарная традиция Раздел 2. Календарный обрядовый фольклор в эпоху и социализма и постсоветской истории Раздел 3. Заговорно-обрядовая культура Выводы Список литературы

Раздел 1. КАЛЕНДАРНАЯ ТРАДИЦИЯ

Чтобы избежать двусмысленности и не осложнять предмета исследования, определимся с научными понятиями, к которым будем обращаться неоднократно далее. Фундаментальной культурологической категорией, рожденной в недрах онтологической концепции культуры, является культ, представляющий, по мысли представителя учения религиозной метафизики П. А. Флоренского, некий первоакт жизни. Культ предопределяет и направляет всю совокупность практических и теоретических действий человека, выступает началом и ядром культуры. Процесс генезиса культуры сначала оформляется в виде культа, затеммифа, словесно объясняющего действие и необходимость культа в виде понятий, формул, терминов. (254, с.390)

Другая базисная категория — ритуалесть стереотипизированная форма человеческого поведения, окрашенная сакрально-мифологическим смыслом. Поведенческий ритуал свойственен и животным, но для животных это инстинктивно заданная моторика, в то время как ритуал, выполняемый человеком, проникнут духовными идеями, образами, фантазиями. Эволюционный смысл ритуального человеческого поведения определен многократно выполняемыми действиями, строгой ритмикой, акцептацией движений, коммуникативной нагрузкой, символичностью.

Более простым типом культурной регуляции являются о бы ч, а и, складывающиеся на основе целостных и привычных образцов поведения, совершаемого по установленному поводу в определенное время и в определенном месте. (132,с.328−329) Концепт обычая включает такое поведение, которого придерживаются все члены сообщества при любых обстоятельствах. Нарушение обычая может повлечь за собой санкции, начиная от неодобрения до различных форм наказания. Обычай выполняет функцию обязательного для исполнения образца поведения и может быть как положительным, так и отрицательным.

Обычаи, совершаемые в определенном месте и в положенное время по тому или иному поводу, называют обрядами. Обряды более формализованы, нежели обычаи и связаны с выполнением определенных магических действий. Обряд, по мнению В. Я. Проппа, есть «имитация действительности, которая должна вызвать изображаемую действительность к жизни». (201, с.39)

Этнографические материалы ХІХ века свидетельствуют о том, что восточнославянское население Кубани сохраняло и поддерживало календарные обычаи и обряды, сложившиеся еще в метрополиях. Год делился на два отрезка — лето и зиму. Критическими точками года служили дни солнцестояний. Временем зимнего солнцеворота и началом года считался праздник Коляды, совпадавший с христианским Рождеством Христовым. Летним рубежом считался праздник Ивана Купала. Середина солнечного пути весной приходилась на Благовещение, зимнего — на Воздвижение. Границами в суточном изменении служили утренняя и вечерняя заря, полдень и полночь. (245, с. 17−27)

Представления людей традиционного общества о Вселенной и природных стихиях содержались в народных сказаниях. С точки зрения мифологического сознания, мир движется по бесконечным кругам времени от одной критической точки к другой. Эти точки соотносятся с солнцестоянием, самым опасным временем года — хаосом, чреватым для людей катастрофами. Каждый момент в суточном, годичном или эпохальном измерении обладает сакральностью и ценностью. Из этого исходит представление о плохих и хороших днях и часах. В народных месяцесловах содержалась характеристика каждого дня и перечень правил, необходимых для исполнения: когда начинать и заканчивать дела, когда предаваться отдыху и развлечениям. В критические точки суточного цикла читали заговоры и заклинания, в полночь и до восхода солнца рисковалив стретиться с нечистой силой. Идея цикличности и неизбежного прекращения течения времени (конец света) была воспринята христианством. Эсхатологические взгляды несли в себе глубокий этический и воспитательный заряд.

Череда праздников и будней придавала жизни сельской общины определенный ритм и порядок. Праздники считалось священным временем, будни — лишенными сакральной значимости. Праздники были также периодом взаимного прощения, единения и укрепления связей между людьми. Большое значение в праздничные дни имели пожертвования Богу, святым, духам, бедным и убогим с целью задобрить, очиститься, заручиться поддержкой, получить прощение. В жертву приносились продукты питания, деньги, предметы культа. Праздники были временем отдыха и развлечений. Участие в культурных событиях вместе со всеми и на виду у всех имело для людей более глубокие последствия, чем участие в повседневных развлечениях. С праздниками связаны такие культурные явления, как обычаи, символы, нормы поведения, костюмы, украшения, национальная кухня. Праздники включают различные виды и жанры народного творчества — музыку, танцы, песни, состязания, инсценировки.(87,с.30−58)

Для православных верующих в духовном смысле каждый день недели был временем, требующим воздержания от греховных дел и похвалы Богу. Ежедневно утром и вечером читали молитвы. Общей молитвой руководил старший мужчина, и читалась она всей семьей. Молились при любых обстоятельствах. Праздничным днем считался седьмой день неделивоскресенье, напоминавшее о воскрешении Христа. В воскресенье обязательно посещали церковь. Общение с членами общины вызывало чувство единения. В отдельные группы собирались люди пожилого возраста, отцы семейств, замужние женщины, молодежь и подростки. На «бэсидах» обсуждали сроки посевов и уборки урожая, цены на сельхозпродукцию, общественные дела и новости. Слушали тех, кто вернулся со службы, с отхожих промыслов и ярмарок, пели хором.

Молодежь на улице «жартувала», разыгрывала друг друга, водила хороводы.

В традиционных календарных обрядах восточнославянского населения Кубани отчетливо проявлялись типичные формы религии родового общества — тотемы. Наделяя чудесными свойствами земных животных, человек патриархального общества обращал к ним свои суеверные чувства, мольбы и жертвы. Культ сакральной козы соотносился с зимним сезоном и был приурочен к Щедрому вечеру 31 декабря по старому стилю (по ст.ст.) В шкуры зверей и домашних животных одевались ряженые. Характерная для тотемизма магия жизни и смерти, проявлялась в обряде перевоплощения и повторного рождения к новой жизни. Выпечка, напоминающая формой лошадок, коров, овец, символизировала плодородие. С помощью домашних животных и птиц загадывали на будущее. Разгул переодетых в зверей колядовщиков, громкие песни и буйные пляски, оглушительный звон печных заслонок, бубнов напоминали раскаты грома и дождевые потоки, которые должны прийти с весенним солнцем.

Другой славянский тотем — дерево сохранялся в семицко-троицких обрядах. Жертвы приносились водным стихиям (похороны и утопление чучела Костромы). К древнему культу предков восходит обычай поминать усопших в установленные дни года с совершением тризны на месте погребения. Древний культ птиц сохранился в обрядах водосвятия на Крещение Господне и встречи весны на Сорок сороков. Обязательным было почитание христианской заместительницы языческой богини Мокоши — Параскевы Пятницы. Достаточно четко прослеживается традиция брачного периода, приходящегося на осень и зимний мясоед. Календарный обрядовый фольклор проникнут идеей плодовитости человека, животных и растений.

Древний жанр обрядового календарного фольклоразаклинания-обращены были к предметам и явлениям окружающего мира с целью вызвать желаемый результат. Слово, воспринимаемое как магическое действие, органически сочеталось с ритуалом и закрепляло его. Простейшие заклинания состояли из двухчленной формулы: «Везу вас семь — идите вы все!» (изгнание тараканов в осенний мясоед); «Узвар на базаръ! Кутя с покутя» (праздник Крещения Господня). Как правило, их обращали к какому-либо объекту: дождю, солнцу, птицам, полю, снопу, хозяевам двора и выражали в форме требования, просьбы или мольбы. Заклинательные формулы, большей частью, рифмованы: «Дощыку, дощыку! Зварю тоби борщыку в зеленому горщыку, поставлю на дубочку; дубочек хытнувся, а дощык лынувся, цебром, видром, дийвычкою над нашою пашнычкою» .(241, с.289−290)

Императивные обращения-требования, произносимые в повелительном тоне, имеют много общего с художественным стилем былин: «Ты свистни, гаркни уж своим громким голосом! Ты созови-скличь своих лютых ужей: лесовых, полевых, дорожевых, придорожных, стынных, подтынных, крапивных, подъягодных, коровиковых, черных, белых, рябых, серых, желтых желтобрюхих, белобрюхих, рябобрюхих, куцых и длиннохвостых… «.(217, с. 147)

Композиция заклинательных формул может иметь ступенчатое строение с характерным сужением образа: «На море, на окияне, на острове Буяне стоит дуб. Под дубом липовый куст. В том кусте стоит железный сундук. В сундуке том лежит баранье руно. В руне том лежит уж об двенадцати головах, об двенадцати хоботах» (217,с. 146−147)

Следующая разновидность заклинаний в форме просьбы, обращена к посреднику (духам, святым, Пресвятой Богородице). Обращение звучит как молитва о помощи: «Мати Вознесенская Богородица! Вознесися ты на седьмое небо, возьми ключи царствия, отопри тараканам все их норы и поднорья, созови-скличь их и затвори своими ключами царствия отныне и до века. Ключ брось в море — окиян, там его ни птица не клюнет, зверь не съисть и рыба-кит не глоня. Аминь, аминь, аминь!» (праздник Воздвижения). Форму заклинания-просьбы имеют древние колядки, щедровки и посевальные песни:

Зароды, Боже, жито, пшеныпю, Жито, пшеныпю, всяку пашныпю.(347)

С Евдокии (1 марта по ст. ст.) до Пасхи «кликали» весну. В великий четверг поздно вечером, если только вода в море или лимане была свободна ото льда, ейские девушки купались и заклинали: «Весна, весна красна, прийди, весна, с милостью, великою благостию» .(241,с.337)

Заклинания-мольбы кратки. Обращаясь к персонифициорованному образу, девушки молили: «Батюшка Покров, покрой землю снегом, а меня платком!»

В заклинательных формулах при сопоставлении и употреблении двух и более предметов или явлений свойства одного объекта передавались другому, от желаемого к действительному. Так, чтобы пчелы слетались на свою пасеку, в день Преображения Господня (6 августа по ст. ст.) пасечники, подойдя к священнику за просфорою, тайно говорили: «Как к сему священнику мир идет, йдучи радуется, так бы и пчелы мои сходились в мою пасеку и радовались» .(178, с.4)

В эпической части заклинаний встречается упоминание о камне — Алатыре, название которого восходит к библейским сказаниям. По мысли А. Н. Афанасьева, камень есть метафора ясного весеннего солнца, плавающего по воздушному небу-океану. Сопровождается он эпитетом «белгорюч» и хранится в царстве вечного лета. Небесное царство представлялось язычникам островом. В русских заговорах он имеет название «Буян» от слова «буй», «буйный», что означает неистовый, стремительный. На острове сосредоточены могучие силы весенних гроз, ветров и бурь. Сюда обращался древний славянин со своими мольбами, прося исцеления, плодородия земли, успехов в охоте, счастья в любви.

Императив в них служит доминантой, все остальные части — подготовкой к требованию. Соотношение вступления, эпической и императивной частей различно. В некоторых текстах эпическая составляющая имеет сложную конструкцию с множеством эпизодов и заканчивается «замком»: «Крепок Алатырь-камень; крепко мое заклятие.

Его ни водой не зальешь, ни землей не засыпишь; ни огнем не выжжешь.

Слову моему — цепь и замок. Цепь на тебя, ключ в море" .(217,с. 146)

В календарный обрядовый фольклор входит жанр приговоров-благожеланий. Магическое начало в них отсутствует. Заканчиваются формулы традиционной просьбой угостить или одарить чем-либо:

На щастя! На здоровье!

3 празныком! 3 Новым годом!

Открывайтэ сундучок, Доставайтэ пьятачок! (347)

Особую разновидность заклинаний составляют диалогические приговоры. Примером может служить приговор на изгнание тараканов, читаемый на Пасху:

" Параська выйшла пид викно та здоровкайипя:

" Христос воскрес! А я говорю: Воистину воскрес! — Чым вы розгивлялысь? ;

Святою паскою! — А сусиды ваши чым? — Сами собою!" Тараканив, бачь, сусидамы звуть. Так воны кажуть, самы себе пойидять" .

Следы древнего мифического верования в связь плодородия природы и человека сохранялись в обычае, которому следовали в канун Нового года. Вечером хозяин перевязывал неплодородные деревья соломой, по каждому ударял обухом топора и приговаривал: «Як не буде родыты, то буду рубаты». Жена, стоящая за деревом, отвечала: «Ой, не рубай! Послухаю и буду родыты» .(241, с.290)

Календарную привязанность к осеннему периоду имели обряды «похорон» насекомых. Так, чтобы вывести тараканов, хозяйка растапливала печь, согревала кочергу, затем, надев чистую сорочку и распустив волосы, садилась верхом на кочергу и трижды объезжала вокруг дома, читая заклинание. Потом на четвереньках пятилась в хату задом и ставила кочергу крючком вверх в правый угол. Взяв новый кувшинчик, бросала в него заранее пойманных и завернутых в тряпку тараканов и закапывала в сенях у порога жилой горницы, плюнув три раза на место захоронения. Магическое значение имел круг, по которому следовала женщина. Все, что находилось внутри круга, считалось недосягаемым для нечистой силы. Похороны насекомых по окончании летнего сезона были своеобразной жертвой дьяволу. Важный атрибут ритуала — кочерга. Вместе с помелом они служат нечистой силе. Неслучайно для обряда избиралась глухая полночь — время, когда нечисть проявляет себя наиболее активно.(217,с.с. 148−150) Отрезок между кульминационными точками, связывающими темное время суток (от заката до восхода), соотносили с женским началом. В обряде обозначено и место похорон — порог дома. В архаической модели пространства порог разделял мир на «свой» и «чужой». На порог сажали новогодних посевалыциков, чтобы куры охотнее садились на яйца, а «курчата булы чу бати, вухати, та й волохати». Требовалось неукоснительно следовать традиции, в противном случае действие обряда могло оказаться минимальным.

Обряд с жертвоприношением совершался по окончании жатвы и представлял собой «кормление» мифологического существа, изготовленного из несжатых колосьев (Илье «бороду»). (7,с.570) В поминальные дни на могилах раскладывали еду и приглашали покойных разделить трапезу. Ритуальные угощения раздавали детям и «старцам» (нищим). Перед медосбором пчелам давали ритуальный корм, состоящий из белых муравьев, сваренных вместе с засушенной на Рождество Христово щучьей икрой, медом, солью и перцем. Делали это на Аннино зачатие (9 дек. по ст. ст.), Рождество, Крещение Господне, Благовещение Пресвятой Богородицы, Преображение Господне. (178,с.4) Магическая сила ритуала подкреплялась верой в силу Божью и Его святых угодников. Комплекс заклинаний и приговоров, как произведений устного народного творчества, сохранялся еще в начале XX века, пока сохранялись в живом бытовании аграрные обряды.

В системе кубанских календарных праздников более всего был развит зимний комплекс. Зима и особенно декабрь представлялись временем торжества нечистой силы над солнечным светом и теплом. С увеличением света связывались идеи богатства и счастья. Цикл обрядового фольклора состоял из разножанровых произведений, простейшими из которых были детские колядки и щедровки в форме музыкальной декламации.

Магического значения они не имели и были, скорее, просьбой в форме шутки, цель которой — выпросить угощение. Такие песенки нередко заканчивались угрозами в адрес скупых хозяев.(328)

Песни во славу Христа составляли репертуар молодых и взрослых исполнителей. Каждая отдельная группа певцов имела собственную партию.

Пели как однородным, так и смешанным хором. К зимним святкам приурочивалось исполнение духовных стихов, представлявших собой упрощенно-фольклоризованные варианты церковного учения, в основе которых тексты Святого Писания, жития святых, апокрифы. (168, с.244)

Другой тип колядокблагожелания хозяевам по обеспечению богатым урожаем, здоровьем и счастливым браком. Исполняли колядки представительницы женского пола в первые дни Рождества.

Третью группу составляли величания. Назначение их заключалась в оказании магического действия на семейные отношения и домашнюю работу. Характерная особенность величаний — идеализация тех, кому они предназначались. (36,с.121) Хозяина и хозяйку восхваляли за домовитость. Невесту величали как идеал девичьей красоты. Колядки, адресуемые девушкам, лиричны. Возвышение достоинств невесты осуществлялось посредством психологического параллелизма. (186,с.96) Если образ павочки статичен, то образ девушки развивается динамично, постепенно превращаясь в развернутый ряд картин по типу ступенчатого строения. Косвенным признаком, указывающим на позднее происхождение колядок-величаний, бытовавших в конце Х1Х-начале XX веков, являются внутристр очная рифма и сюжет, типичный для свадебных и лиродраматических хороводных произведений.

Четвертую разновидность песен зимнего цикла мы назвали культовыми. К ним относятся те, в которых сохранились следы языческого мировосприятия, например, культ «мудрой козы» и общефольклорного персонажа «сирого вовчука», олицетворяющих борьбу добра и зла. (186,с.95)

С культом плодородия связаны посевальные песни, исполняемые в первый день Нового года:

У поли, поли сам Господь ходыв. Дива Мария ризу носыла.

Ризу носыла, Бога просыла.

— Зароды, Божэ, жито, пшеныпю, Жито, пшеныпю, всяку пашныцю.(347)

Следующую группу составляют песни, изображающие ритуал или призывающие к его исполнению. Метафора, гипербола, сравнение в ритуальных песнях отсутствуют. Пантомима органично сочетается с музыкальным напевом. Своеобразие ритуальным песням придают картины народного быта и развитая система образов.

Ритуальным пением сопровождались «похороны» Костромы, почитаемой язычниками воплощением весны и вечного, земного плодородия. Оплакивание и ритуальный смех должны были вызвать ее благорасположение и помощь.(247,с.185) Бросание на воду венков из незабудок и васильков под пение обрядовых песен входило составной частью в троицкий комплекс.(187, с. 178)

В ритуальных купальских песнях содержится один из древних мифов о близнецах Иване и Марье, именами, которых назван полевой цветок. Согласно преданию, близнецы вступили в кровосмесительный брак. Соблазненный сестрою, брат мстит. Марья просит его посадить на своей могиле полевые цветы.

В купальских песнях, бытовавших на Кубани в конце Х1Х-начале XX века, следы сексуальной языческой свободы отсутствуют. Композиция и стилистика их близка к свадебным лирическим песням. В станице Бекешевской накануне праздника Ивана Купала принято было «уквичать» ветку цветами. После захода солнца девушки, взявшись за руки, водили вокруг нее хоровод и пели. (36,с.с. 127−129) Сюжет другой купальской песни восходит к мифам о неверной жене.(187,с.с. 276−277)

В фольклористике принято различать символику слова, символику, а тр и б утаи символическое действие. В народе вера в могущество заклинаний и заговорного слова была непоколебимой. По мнению простых людей, таинственная сила слова может излечить от болезни, сделать человека счастливым или погубить, препятствовать действиям злых духов, управлять физическими явлениями, творить чудеса.

Обрядовые атрибуты (опредмеченные символы) подразделяются на те, что не имеют аналога в живой природе (маски, одежда ряженых, украшения, праздничные костюмы). Другую группу составляют материальные объекты (растения, животные, природные явления) с присущими им характеристиками: цветом, формой, материалом. (135,с.с. 138−139) Святочная коза, например, была одета в кожух, вывернутый мехом наверх, на голову крепили рожки и приклеивали бороду. Реквизитом посевалыциков служили холщовые торбы с зерном. «Артисты», разыгрывавшие святочные мистерии, одевались в костюмы пастухов, ангелов, волхвов. К Рождеству изготавливали Звезду Вифлеемскую в память о той, что указала волхвам место рождения Сына Божьего Иисуса Христа. Атрибутом в обряде христославления служил вертеп с декорациями и куклами. С ним ходили на святках и разыгрывали сценки рождения Христа, поклонения волхвов, бегство в Египет. В сочельник в красном углу настилали сено и делали «гнэздэчко» (ясли).

Специфический атрибут троицкого комплекса — «дерево» с висящим на нем нательным крестом. Взяв друг друга за руки, девушки становились вокруг дерева. В центр круга выходил один из парней и выбирал девушку. Хоровод с пением двигался вокруг дерева, а пара трижды целовала крест и друг друга. Выходя из круга, назывались, по желанию, кумом и кумой или братом и сестрой. Побратавшийся с девушкой, принимал на себя обязанности охранять ее от уличных обидчиков, быть советчиком при выборе жениха, но сам жениться не мог. В панибратство могли вступать и парни, давая клятву навсегда оставаться друзьями, помогать словом и делом. (225)

Неотъемлемый атрибут календарных праздников — ритуальные блюда. На зимних святках кутью готовили трижды. Провожали ее стрельбой из ружья и битьем палками по заборам и воротам. Масленицу встречали и провожали варениками, блинцами и «ладиками». На Сорок Сороков выпекали «жаворонков», на Вэлык день — «паскы». Троицу, как и пасху, встречали яйцами. Летом из зерна нового урожая готовили хлеб «новину» .

Символическое значение придавали травам, цветам, веткам, зернам злаков. Еще до рассвета в первый день Нового года мальчики обходили дворы и «посевали» зерном. В Васильев день (1 января по ст. ст.) Мыланка кропила хаты засушеными васильками. Обычай пришел на Кубань с Украины, где цветок называют «душистым васильком» или базиликом. По преданию, святой Василий Великий при жизни любил полевые цветы и украшал ими келью. Когда открыли гроб с мощами святого, нашли в нем пахучее растение. Тогда его будто бы и назвали васильком. В погребальном обряде василек выполняет ту же функцию, что и церковный ладан. В клечальную субботу (накануне Троицы) до восхода солнца собирали в поле чабрец, любистик, мяту, полынь. Калитки и крылечки украшали зелеными ветками и молодыми деревцами. В Троицын день совершали обряды с венками — символом молодости и чистоты.

Обряды почитания дерева восходят к мифологическому образу мирового дерева. Люди архаического общества верили в сакральность деревьев и боготворили их. В русской мифологии знаком смерти считалась ель, ей приписывалась связь с «нижним миром». Под влиянием западных традиций к середине XIX века ель превратилась в символ Божественного Младенца, воплощение таинства рождения Христа и надежды на вечную жизнь. Символическая соотнесенность елки с Иисусом Христом привела к возникновению в народном сознании восточных славян образа «Божьего» дерева. Созданная усилиями творческой интеллигенции псевдонародная елочная мифология придала празднику фольклорный оттенок. Несмотря на противодействие церкви, новые персонажи — Дед Мороз, Снегурочка, Старый, Новый год и, наконец, сама елка стали атрибутами рождественских и новогодних праздников. Увлечение украшать елку игрушками распространилось среди городского населения в последние десятилетия XIX века. Вершину дерева венчала Вифлеемская звезда.

Игрушки на нижних ветках имели форму астральных и солярных знаков, олицетворявших мироздание.(79, с. 14)

Символ Ивана Купала — цветок папоротника, расцветающий якобы в глухую полночь. Сорвавший цветок понимает разговор животных и трав. Цветение папоротника соотносили и с зимой.(286,с.661) Другой купальский символ — «калыноня» (калина), олицетворяющая женственность, девичью красоту и целомудрие. Ягоды калины соотносились с замужеством. Ветка в купальском обряде выступала в значении, близком свадебному «гилыгу». Песни служили для обыгрывания влюбленных по аналогии с величанием на свадебных вечеринках.(36,с.128)

Знак природных стихий — огонь. Древние мифы приписывали происхождение огня похищению с небес. Особое значение придавалось огню, добытому трением. Согласно древнему мифу, от трения происходило возгорание небесного пламени от рук бога Громовника.(9,т.2,с.18) Из суеверных представлений сложился образ «духа огня», ставшего объектом почитания. Этнографические описания XIX века свидетельствуют о повсеместной распространенности поверий, обрядов и запретов, связанных с огнем. Простой народ считал огонь живым существом и потому всеми силами старался расположить к себе. При устройстве нового жилья непременно приносили с собой старые принадлежности домашнего очага: кочергу, ухват и огонь.(244,с.24−35) В поддержании огня главная роль отводилась женщине. Следы древнего поклонения огню сохранились в обычае, пришедшим из Малороссии: во время сватовства невеста должна была стоять возле печи и в знак согласия на замужество ковырять глиняную замазку. От живого огня зажигали купальские костры. Чтобы очиститься от порчи и сглаза, прыгали через огонь.(36, с. 113) В огне сжигали одежду больных. По народным понятиям, вместе с нею пропадет и болезнь. На печной заслонке давали корм больной скотине. В дни больших христианских праздников жилые постройки окуривали ладаном. Обычай ставить во время грозы «страстную» свечу, указывает на верования в плодоносящую силу молнии, посылающей дожди. «Страстную» свечу зажигали и во время родов. В этом случае плодородная сила небесного пламени переносилась вообще на огонь. В своих заклятиях народ обращался к древнему хранителю домашнего очага «Чур» («Цур» укр.), чтобы тот покарал обидчиков огнем. («Цур тоби, пэк!»). При вспышках молнии и раскатах грома верующие крестятся. Локальное значение имеет обычай дарить узелки с золой незамужним подругам перед свадьбой. От огня свойства плодородия переносятся за золу.

Сакрализация и символическое значение огня отчасти сохранились до сих пор. Символ огня служит внешним выражением общности национальных чувств. Огонь зажигают в дни больших торжеств и в местах захоронений погибших в годы войны.

Древний славянский культ — поклонение земле. Во время споров клялись и ели землю. Отправляясь в дорогу, брали с собой горсть родной земли. Свою территорию (двор, улицу, станицу, родину) защищали.

Особым поклонением пользовались родники, которым приписывалась чудодейственная сила. В засуху устраивали крестные ходы к святым источникам и молились о дожде. Вызывали дождь обливанием водой. В Великий четверг кропили жилища, купались и поили родниковой водой больных. В Ейске на Аграфену Купальницу молодежь до захода солнца купалась в море и лимане. Согласно архаическим славянским воззрениям, солнце по вечерам погружается в морские воды, а утром, умывшись, вновь предстает чистым и свежим. Воду почитали живым соком, дарующим жизнь и плодородие.

На Троицу принято было водить «кукушку», которую изображала девушка, украшенная цветами и растительностью. Вероятно, кукушка осмысливалась как воплощение природы в образе птицы. Образы любовной пары — Мыланки и Василя — встречаются в новогодних щедровках.(169,с.263)

Неотъемлемая часть календарных обрядов — пляска. Для импровизаций святочной козы характерны вихляния корпуса, угловатые движения рук, прыжки, напоминающие движения животного. Ряженая толпа создавала сложную хореографическую мозаику. «Музыкой» служили звон, лязг, стук печных заслонок, коровьих ботало, крышек от кастрюль. Оглушительная какофония соответствовала дисгармонии пластики ряженых. В танце каждый мог проявить свою индивидуальность. Хореография святочных ряженых по своей природе архаична. По представлениям народа скакать могут нечеловеческие, зооморфные, демонологические существа. Отсюда выражение: «скакать как коза», то есть вести себя нелепо.(95,с.85−95)

В хороводах, приуроченных к Троице и «Костроме», воплощалось главное свойство сложных жанров — синкретичность. Танец, как, впрочем, ворожба, игры, изменение внешнего облика считались церковью бесовством. Для того, чтобы очиститься от греха, на Богоявление купались в «иордани» и рисовали кресты на стенах домов.

Деструктивное поведение, формировалось спонтанно, но все же имело тесную связь с обрядом. Изживание молодежной агрессии происходило с помощью игр и забав, выходящих за рамки установленных обществом порядков и правил. (51−52) Этот тип поведения был распространен как в западном, так и восточном географических ареалах.

С календарным годом связаны верования в магию начала, а также обязательные и желательные ритуалы начала. В первый день нового года в дом должен войти мужчина, тогда весь год хозяевам будет «в руку». Чихнувший за праздничным столом получал от хозяина подарок. В сочельник, прежде чем внести в хату сено, детей сажали на трех порогах и просили «поквохтать», чтобы куры хорошо неслись.

По погоде в первый день года делали прогноз на предстоящий период. Если на новый год ветер и туман — год будет неурожайный. Заморозки и снег с Покрова обещали безвременную зиму, а до Дмитрия (26 октября по ст. ст.) — непостоянную и гнилую. 1 июня в «девятую пятницу» не работали, боялись градобития. Ненастье несла «сухая бабка». (217, с.с. 141−143)

1 ноября в день святых покровителей свадеб Козьмы и Демьяна устраивали «курячий» праздник (делали «складку»). Любые понедельник и пятницу считали несчастными днями. Понедельник — день тяжелый, а в пятницу, если начнешь, то никогда не закончишь дело. Магическими считались числа один, три, семь, девять, двадцать семь, семьдесят семь.

Любой ритуал предполагал наличие лиц, его совершавших. Главным распорядителем святочных торжеств был старший мужчина — хозяин дома. Мальчики, подростки и парни пели псальмы про Страшный суд, Божие наказание, про искупление грехов. Они же разыгрывали рождественские инсценировки и «посевали». Девочки и невесты на святках колядовали, а на Троицу носили дубовую ветку, призывая весну принести дождевые тучи. Новогодние обряды с козой и кобылой были исключительной привилегией юношей и подростков. В «кумлении» и «крещении» кукушки участвовали молодежь и дети обоего пола. Пасхальные яйца катали на могилах взрослые казаки и казачки.

В XIX — начале XX веков в сельской местности зимние святки отмечали на всей территории Кубанской области по установившимся традициям. Началом святого вечера была кутья. До первой звезды ничего не ели, «чтобы скотина летом не хромала». Вся семья и отдельно живущие родственники собирались к старшему мужчине рода. Канун Рождества проходил в торжественном спокойствии. Веселья не устраивали. Утром мальчики «рожествувалы»: декламировали вирши, носили Звезду, устраивали вертепные представления. После возвращения из церкви обедали. Первыми разговлялись девушки, «чтобы овцы больше ярок котили» .

На Богородицу (второй день Рождества) служили молебны, устраивали поминальные обеды, давали милостыню нищим. Девушки собирали складку. Днем позже была женская складка. В ней принимали участие и мужья. Ретроспективный анализ сообщений, касающихся коллективных трапез на второй и третий день Рождества Христова и в день рождения Пресвятой Богородицы, дает возможность предположить, что этот специфический обычай имел отношение к языческому культу плодородия и одновременно знаменовал утверждение солидарности членов сельской общины. В процессе эволюции языческий ритуал испытал на себе влияние христианской культуры и в трансформированном виде вылился в коллективное благодарение повитух.

В богатый вечер (31 декабря по ст. ст.) щедровали и водили «козу». 5 января весь день постились. После церковной службы пили свяченую воду, брызгали ею в хатах. Как и в сочельник, садясь ужинать, звали Мороза, а после изгоняли его.(36, с.117−124)

Образ ожившей «ледяной девушки» Снегурочки вошел в фольклорную традицию в конце XIX века, однако корни его уходят в славянскую мифологию. В дохристианской Руси языческих идолов изготавливали не только из дерева, но из снега и льда. По сказке А. Островского, написанной в 1873 году, Снегурочка была дочерью Мороза и Весны. Пьеса со временем фольклоризовались, образ загадочной девочки вошел в сказочную прозу и народный быт.

В ходе слияния западноевропейских и русских народных верований произошло оформление образа Деда Мороза. Искусственно сконструированный персонаж наделили подобно любому другому мифологическому герою характерной внешностью и атрибутикой. Это был старик с белой бородой в шубе и шапке, с мешком и палкой в руках. Определяющими чертами характера его стали доброта и щедрость. До революции псевдонародный персонаж укоренился в городской традиции. (78, с.253−258)

Традиционная кубанская Масленица делилась на три периода: «встреча» -понедельник, «разгул» -четверг, «прощение» -воскресенье.(36, с. 124−127) Первые дни проходили в обильной еде. После обеда выходили на улицу. Женщины вязали молодым парням и девушкам «колодки», чтобы те не висели грузом на шее родителей и создавали свои семьи (обряд переходного периода). Массовым зрелищем и развлечением служила вольная джигитовка. В «прощеное» воскресенье просили друг у друга прощения, считая, что делать это нужно потому, что конец света наступит под первый понедельник Великого поста.

Для православных верующих пост был временем совершенствования духа и обуздания плоти. В течение семи недель молились, пели церковные песнопения, ели постную пишу. Особо почитаемый день — Полукрестье (середина поста). В этот день из теста пекли кресты. На шестой неделе в воскресенье освящали в церкви вербу, хлестали друг друга веточками и приговаривали: «Верба хлещет, бей до слез». В первый день выгона скотины на пастбище годовой вербой, смоченной святой водой, окропляли скот и опускали в пойло. На Страстной неделе в Чистый четверг до восхода солнца купались в родниковой воде, почитая ее как целебную.

Остатки коллективной магии сохранялись в весенних песнях с характерным «гуканием» (гукать — звать). Пением закликали весну, тепло и хороший урожай. (304, с. 16−17)

Народными обычаями и поверьями сопровождалось празднование Светлого Воскресения. Разговлялись освященными пасхами, яйцами, солью, пшеном, житным хлебом, мясом. Дети бились крашенками «навбитки», катали по желобкам с горки, «ставили на сажени», стараясь попасть своим яйцом в чужое на расстоянии. Молодежь начинала «улицу» хороводными играми в «козла» и «просо» .(142, с.695) Пели припевки, называя по именам влюбленных. При встрече христосовались и обменивались крашенками. Яйцо от первого христосования считали «наисвященнейшим» и хранили целый год. Народ был убежден, что с ним можно узнать колдуна, который, будучи на пасхальной службе, обязательно повернется спиной к алтарю. Тем, кому случалось умереть на Пасху и до Вознесения, в гроб клали яйцо. Существовало поверье, что такие люди непременно попадут в рай.

Первый вечер Светлой седьмицы заканчивался молодежной складкой, седьмой по счету (счет велся с «курячей» складки 1 ноября). На второй день пекли блины, варили вареники и раздавали нищим. На третий день делали «жиночу» складку.

Последующая неделя называлась «родительской» или «проводами». В народе всех умерших естественной смертью называли «родителями». Отсюда обычай сеять на могилах траву «материнку» (чабрец).

Завершала весенний цикл аграрных праздников Троица. Ей предшествовала «клечальная» неделя (клечальни — ветки и молодые деревца). Народ верил, что души покойников приходят домой на Троицу и прячутся в зелени. Считалось большим грехом не украсить хату. Эту неделю называли еще и русальной. По понятиям простых людей, при столпотворении Вавилонском Бог наказал дерзнувших проникнуть в тайну Его величия тем, что смешал языки. Кто находился в доме, стал домовым, в горах горным, в лесу лешим, в воде русалкой. В лучшую часть года от Пасхи до Петрова дня русалки странствуют по берегам рек, избирая для развлечений и ночлега ветвистые деревья. По другому преданию — это родившиеся мертвыми младенцы женского пола, утопленицы и умершие без крещения. Русалки обладают вечной юностью и красотой. Накануне праздника в субботу они бегают во ржи и, хлопая в ладоши, приговаривают: «Ух, ух! Соломенный дух! Мэнэ маты народыла, нехрещену положила!»

Русалки особенно опасны до Ивана Купалы.(241,с.337) Троицкий комплекс состоял из коллективной трапезы, верований и магических действий с растительностью, русалками и птицами, обычай кумовства и панибратства.

Купальская ночь проходила в обрядах и игрищах. (36, с. 127−129)

На Ильин день (20 июля по ст. ст.) совершали крестный ход к святым источникам и, если была засуха, молили о дожде. Святому Илие приписывалась роль целителя. В библейской легенде Илия оживил сына вдовы и предсказал смерть Охозия. Эти эпизоды получили толкование в фольклоре, где образ Илии складывался на основе языческих верований и церковных догм. С одной стороны, он милостив, податель благ, а с другой, грозный громовержец, карающий и немилосердный. С Ильина дня не купались. Объясняли по-разному: «можно заболеть или утонуть», «в воде нечисть заводится», «вода холодеет». Ильинские ночи называли «воробьиными» оттого, что в ненастную погоду, когда гремят раскаты гром, слабые воробьиные сердца не выдерживают и разрываются. На Илью не работали — боялись быть убитыми молнией.

К Преображению Господню (6 августа по ст. ст.) приурочивались охранительные обряды пасечников. По окончании литургии освящали мед. Существовало поверье, что до яблочного Спаса нельзя есть плоды, особенно женщинам детородного возраста, иначе родятся мертвые дети.

Осенние праздники начинались с Семенова дня (1 сентября по ст. ст.) «похоронами» насекомых. 8 сентября на Рождество Богородицы женщины, имевшие детей, носили повивальным бабкам дары. Бездетные заказывали церковные службы и просили бедных помолиться за них Богородице, а после звали на обед. Широко отмечался праздник Воздвижения (14 сентября по ст. ст.). Согласно традиционным верованиям, в этот день земля «сдвигается», уплотняется и все гады до весны исчезают. Чтобы избежать укуса змей, читали молитвы и заговоры. Покров (1 октября по ст. ст.) считался покровителем свадеб. Спозаранку девушки бежали в церковь поставить свечку, чтобы той же осенью выйти замуж. По вечерам устраивали молодежные посиделки. Параскеву Пятницу (28 октября по ст. ст.) особенно чтили замужние женщины, давая обеты и моля об избавлении от несчастий. С этого дня начинались женские зимние работы.

Календарные праздники, отмечаемые на территории Кубанской области, были в общих чертах схожи, но существовали и локальные традиции. К ним можно отнести обычай делать чучело медведя на Масленицу и петь веснянки в цикле весенних праздников. В станице Удобной на Троицу девочки 8 лет и старше водили «камаря» с «камарихой», одетых женихом и невестой.(220,с.18) В Щербиновском районе в троицком обряде участвует «брачная» пара, украшенная полевыми цветами. «Молодую» зовут «Хоха», молодого — «Хомына» (Фома). Сопровождающие пару «гости» поют и обыгрывают действие. (311) Игры в «свадьбу» является остатком древних представлений о связи сил плодородия природы и человека. Находясь в состоянии живого бытования, земледельческие обряды объединяли и организовывали жизнь сельской общины. Максимально насыщенными были зимний и весенний период, летние и осенние праздники отмечали не столь широко. Ядро народной философии составляли архаические представления и Православная вера. С конца XIX века обрядовые традиции стали постепенно разрушаться.

Раздел 2. КАЛЕНДАРНЫЙ ОБРЯДОВЫЙ ФОЛЬКЛОР В ЭПОХУ СОЦИАЛИЗМА И ПОСТСОВЕТСКОЙ ИСТОРИИ

С приходом к власти партии большевиков календарные и религиозные обряды оказались в состоянии блокирования и запрета. Развернувшаяся под руководством партийных органов антирелигиозная пропаганда была направлена на воспитание у населения атеистического сознания. В крае по состоянию на 1 мая 1938 года действовало 889 союзов воинствующих безбожников с количеством членов 22 547 человек. Выступая на партийной конференции 10 июня того же года, секретарь Краснодарского крайкома ВКП (б) Л. П. Газов сказал, что в этой работе много кампанейщины и она только начинается. Перед партийными активистами была поставлена задача — в ближайшее время добиться решительного перелома. (125,с.497)

Отделение Православной Церкви от государства имело бы еще большие катастрофические последствия, если бы не усилия старших поколений по сохранению и передаче молодежи духовного наследия предков. В условиях масштабной атеистической работы произведения духовного содержания (притчи, христианские легенды, духовные стихи) стали для верующих одним из немногих способом выражения религиозных чувств, а для новых поколений средством приобщения к православным традициям прошлого. В народной памяти сохранялись величальные колядки зимнего цикла с традиционными обращениями к хозяевам двора. (170,с.290; 186, с.с.90−94; 187;146−148;157−162;165) Объекты величания не только «паны-госпожаны», но и сами праздники. Во множестве вариантов разработана тема прихода Рождества, Васильева дня и Крещения Господня с традиционным припевом:

Радуйся, возрадуйся зэмлэ, Сын Божий народывся. (352)

Заклинательные песни, имеющие простейшее композиционное строение в форме монолога, представлены императивом. Музыкальные напевы состоят из несложных попевок, заключительные строфы звучит как словесные приговоры.

Новогодние величания за последнее столетие почти не изменились. В них чаще всего фигурируют те же традиционные персонажи — Мыланки и Васыля. Жанр испытал на себе не только влияние евангельских историй, но и народного быта.(170,с.с. 162−164) Детские песни имеют простейшие музыкальные мелодии, взрослые — куплетную форму с развитым мелодическим рисунком. (170,с.165)

В песнях зимнего цикла местом действия выступает чистое поле, означающее белый свет, противостоящий иному потустороннему миру. Этот общефольклорный мотив встречается в обрядовых и эпических песнях, а также в сказочной прозе. Обрядовые песни, в большинстве своём, представляют собой обращения-монологи в сочетании с повествованием. Рифма организует и скрепляет словесный текст. Если в прошлом благожеланиям приписывалось магическая роль, то современные информаторы рассматривают их лишь как праздничные поздравления. (314)

Из обрядов зимнего цикла в бывших черноморских станицах сохранились сценки ряженых с «козой». Помимо традиционной части включены в них и новые элементы: переодевание в «цыганей», «доктора». Игровую часть попеременно исполняют парни и девушки. Пение перемежается диалогом гостей и хозяев дома. (170,с.152; 186, с.95)

Важная часть карнавальных увеселений — смеховые зрелища. Так, чтобы «оживить» святочную козу, одному из участников представления предлагается подуть «мёртвому животному» под хвост. Произведения, унаследовавшие приёмы народного балагурства, продолжают активно бытовать и сейчас.

Песни и ритуалы зимнего цикла сохранились в памяти людей преимущественно старшего поколения. Сегодня их исполняют, большей частью, участники самодеятельности. «Рожествуют» 7 января, «щедруют» и «посевают» в старый Новый год /14 января/.

С началом антирелигиозной пропаганды в 1927 году Дед Мороз был признан «религиозным дурманом». Гонения на него и на елку продолжались до 1935 года. В канун 1936 года ЦК ВЛКСМ принял решение о проведении новогодних праздников с елкой для детей. В предвоенные и первые послевоенные годы елку устанавливали в общественных местах, затем снова она стала атрибутом частной жизни.

Сегодня Новый год — один из немногих календарных праздников, сохранивший некоторые черты древнего ритуала. В традиционных обществах праздник знаменовал переход от старого к новому миру и сопровождался обрядами и игрищами ряженых, обязательная составляющая современных новогодних увеселений — карнавалы с масками, костюмами, фейерверками. «Белые снежинки» символизируют свет и женское начало, образы «зайчиков» согласуются с мужским символом (по аналогии со святочными хороводами и играми). (79,с.14) Полярный им мир представлен темными силами — образами «чертей», «серых волков» «барабашки», «лешего». По представлениям человека архаики, ушедшие в мир иной способны обеспечивать живых счастьем и благополучием.

" Антиповедение" участников карнавала есть не что иное, как отражение элемента оппозиции «игровое — серьезное». Смысл театрализации понятен лишь в сопоставлении с мифом.

Стихию зимнего холода, мир смерти и ушедших предков олицетворяет Дед Мороз, который приносит подарки и может выполнить любое желание. В новогоднюю ночь ждут чуда не только дети, но и взрослые. Обычаи накрывать обильные столы и одаривать друг друга подарками можно трактовать как сохранившуюся в овеществленном виде продуцирующую магию и, одновременно, как обновление и укрепление родственных и дружеских отношений.

Трактовка образов Деда Мороза и Снегурочки получила развитие в последние годы XX столетия. Город Великий Устюг получил название родины Деда Мороза, там устроена резиденция сказочного персонажа. Для его постоянной спутницы Снегурочки в подмосковном городе Абрамцеве сооружен символический терем, где она может жить круглый год, вести переписку, принимать гостей. Сказочная героиня получила «родовую» прописку потому, что в Абрамцеве у художника В. Васнецова родился образ Снегурочки, там же им были созданы декорации к первой театральной постановке. В Абрамцеве на сцене домашнего театра С. Мамонтова впервые прозвучала одноименная опера Н. Римского-Корсакова.

В советские годы Масленицу переименовали в Проводы Зимы. В сельской местности организацией праздника занимались местные органы власти, работники досуговых и образовательных учреждений. Изменения существа древнеславянской Масленицы и православного Мясопуста повлекли за собой образование иных, нетрадиционных атрибутов и персонажей праздника. Гостей ждут ряженые, скоморохи, Зима, Весна, Снежинки, Дед Мороз, Снегурочка. Открывает праздник глава администрации или ведущие, которые зачитывают «наказы» и подносят хлеб-соль Весне. Театрализованные представления с участием коллективов художественной самодеятельности заканчиваются сжиганием соломенного чучела. В современный праздник входят спортивные состязания, конкурсы частушечников и танцоров. Обильные застолья с блинами и варениками, хороводы, православный обычай просить прощение перед Великим постом, обрядовые песни в организованных формах праздника отсутствуют. В семьях, где есть верующие, сохранились обычаи принимать гостей и раздавать нищим милостыню.

В советское время соблюдение постов считалось личным делом каждого. Программы радио, телевидения, учебно-воспитательная и культурно-массовая работа школ, клубов и Домов культуры строились без учёта традиций Православия. Во время постов играли свадьбы, устраивали концерты и вечера танцев. Начиная с 70-х годов, 1 апреля стали ежегодно проводить день смеха.

До 1943 года Пасха была под официальным запретом, но в быту обычаи продолжали сохраняться. Хранителями традиций оставались люди старшего поколения. Обычай в день Святого Воскресения ходить на кладбище и устраивать на могилах обеды бытует до сих пор. Начиная с 90-х годов, в праздничных богослужениях всё большее участие принимает молодёжь.

Троицкие обряды кумления, завивания венков, крещения кукушки и др. из быта исчезли совсем. Увидеть их можно лишь в исполнении профессиональных и самодеятельных коллективов.

Календарную приуроченность имели в прошлом производственные праздники и обряды. В первый день сева на восходе солнца, помолясь и сделав первый круг на поле, садились завтракать: съедали крест, выпеченный на Полукрестье, остальные оставляли на меже. Всеобщим весельем заканчивалась уборка урожая. После завершения жатвы оставляли несжатым небольшой участок с завитыми колосьями как благодарность земле и святым-покровителям за урожай и сохранение плодоносящей силы в следующем году. В Закубанье по окончании ломки табака лентами и цветами украшали самый большой стебель, а из листьев делали папушу и с песнями несли хозяину плантации. За них получали выкуп и угощение.(23,с.83−84)

В годы коллективизации и после нее начало полевой кампании отмечалось смотром сельскохозяйственной техники. На митинге звучали слова напутствий хлеборобам. Лучшему механизатору поручалось проложить первую борозду. В поле выезжали с плакатами и транспарантами. После окончания посевной и уборочной передовикам вручали почетное знамя, денежные премии, вымпелы и грамоты. Гуляния с участием самодеятельных артистов проходили на улицах, площадях и в Домах культуры.

Купальские обряды из быта исчезли окончательно. В последние годы работники культуры пытаются закрепить зрелищные традиции, наполнив их новым содержанием. В городе Новороссийске, например, праздник проводят на главной площади, где фольклорные ансамбли изображают сцены с Аграфеной Купальницей и Иваном Купалой в окружении купалинок. Катание горящих колес, скакание через костры, завивание венков, массовое купание исполняют участники самодеятельности и зрители в строгом соответствии со сценарным и режиссерским планом. Имитация проделок «нечистой силы», всеобщая вакханалия — специально разыгрываемое действие, ничего общего не имеющее со спонтанными проявлениями творческой энергии масс.

В советское время традиции Ильина дня практически забыты. В народе помнят лишь запрет купания. Не отмечаются и осенние праздники Воздвижения, Покрова и Параскевы Пятницы.

Развитие системы культурно-просветительных учреждений в годы советской власти привело к ослаблению влияния улицы. Постепенно вышли из культурного обихода хороводы, сопровождавшие аграрные праздники. Вместе с ними стали исчезать сами праздники и обрядовый фольклор.

Попытки сохранить традиционный фольклор были предприняты в 1968 году, когда при краевом Доме народного творчества открыли фольклорный кабинет и возродили фольклорные комиссии при методкабинетах РДК. В газетах «Советская Кубань» и «Комсомолец Кубани», на краевом радио и телевидении транслировались передачи, адресованные руководителям художественной самодеятельности. Начиная с конца шестидесятых годов, ежегодно в городах и станицах Краснодарского края проходят фестивали «Кубанская музыкальная весна». (305) К созданию праздничных театрализацией привлекали профессиональных драматургов и режиссеров, которые, игнорируя местные традиции, вырабатывали сценическую манеру, несвойственную истинным носителям традиционного фольклора.

Социалистические праздники состояли, как правило, из официальной части (торжественное собрание) и тематической (концерт или театрализованное представление) с декоративным оформлением в виде партийной и государственной символики. Новые советские обряды включали вручение правительственных наград и первой получки, посвящение в хлеборобы и механизаторы, присвоение почетных званий победителя социалистического соревнования, рационализатора, наставника, ветерана труда, проводы на пенсию. Насаждение псевдонародных форм осуществлялось государственным аппаратом идеологов и культработников. Парки культуры и отдыха, ДК, представлявшие собой замкнутые пространства, предназначались для организованной и контролируемой общественно-праздничной деятельности. Свойственное человеку стремление освободиться от будничных настроений оборачивалось закрепощением. (219,с.с.523−524)