Экономическое поведение российской молодежи на рынке труда

Актуальность темы

исследовании. В развитии общества молодежи принадлежит, как отмечал К. -Манхейм, социально-воспроизводственная функция1. От интеллектуального, социально-мобилизационного и креативного потенциала нового поколения зависит и характер политического устройства, и качество социальных отношений, и социальная ориентированность экономики.

Провозглашенная задача экономического роста включает не только экономические технологические параметры, но во многом определяется личностным ресурсом молодежи, ее экономическими знаниями, ценностями и поведением. Можно согласиться с тем, что «взаимодействие между экономической сферой и социальной областью подразумевает, с одной стороны, влияние экономических отношений и механизмов на социальную структуру общества, на социальную активность социальных групп, а с другой — влияние социальных отношений, в первую очередь, социальных неравенств на социально-экономические процессы"2.

Молодежь (возраст 17−30 лет) составляет 28−30% экономически активного населения России, но одновременно молодежная безработица становится чрезвычайно острой социальной проблемой. Среди возрастного слоя 17−22 лет частично заняты или незаняты — 52,5%, а среди выпускников вузов только каждый четвертый работает по избранной специальности3.

Старение" нации, усиливающаяся социально-демографическая диспропорциональность, дефицит высокопрофессиональных кадров представляет препятствие на пути ремодернизации производственного сектора экономики и требует дополнительных средств на систему социального обеспечения и профессиональной переподготовки. Налицо так называемая структурная и добровольная безработица, когда молодые люди не могут применить Манхейм К. Диагноз нашего времени. — М., 1994, с. 446 Заславская Т. И., Рывкина Р. В. Социология экономической жизни. -Новосибирск, 1991, с. 55−56.

Молодежь России. — М., 2002, с. 14−17 полученные профессиональные знания и навыки на рынке труда или ориентированы на исключение из экономической сферы добровольно, по мотива-ционным, идентификационным основаниям.

В России так и не сформировался «зрелый» рынок труда, система институциональных практик «поиска», предложения и «обмена» в сфере профессиональной и трудовой занятости. Большинство молодых людей испытывают затруднения с вхождением в самостоятельную экономическую жизнь по различным обстоятельствам, но в числе первостепенных можно назвать «теневой» рынок с так называемой «вторичной занятостью», слабую ориентированность экономических структур на закрепление и подготовку молодых кадров, периферийность инновационного сектора в экономике, отсутствие стабильной мотивации к предпринимательству и продуктивному труду. Экономическое поведение молодежи на рынке труда в основном носит спонтанный характер, о чем свидетельствует, что более 30,7% молодых людей согласны в выборе будущей профессиональной карьеры действовать самостоятельно, полагаясь только на свои силы и умения4.

Кроме того, можно говорить о социальной аномии, дисфункциональ-ности: уже тем, что молодежь ориентирована на «зарабатывание денег», рыночную самомотивацию, она дезориентирована в выборе институциональных средств. Российская экономика, по выражению Т. И. Заславской, не является «демократической», связанной с поддержкой средних слоев5. Средний возраст российской бизнес-элиты составляет 48,6 лет6, основной массив молодежи интегрирован в экономику на условиях «аутсайдерства» или «подчинения», низших профессиональных и должностных статусов, а молодые бизнесмены не являются группой, не достигли состояния социальной саморегуляции.

Актуальна проблема социальной дискриминации молодежи (жесткие требования при приеме на работу, незаконные увольнения, низкая оплата.

4 Социальная стратификация российского общества. — М., 2003, с. 106.

5 Заславская Т. И. Социетальная трансформация российского общества. — М., 2003, с. 141.

6 Социальная стратификация российского общества. — М., 2003, с. 232 труда, штрафы, пролонгированный испытательный срок, ограниченность профессионального выбора), что влияет на экономическое поведение молодежи, обуславливает постоянный поиск более подходящих профессиональных вакансий, занятость преимущественно неквалифицированным или малоквалифицированным трудом. Узость и «теневой» характер рынка труда противоречит установкам молодых людей на свободу и профессиональное самоопределение. Экономическое поведение на рынке труда коррелируется с зависимостью от работодателей и акционеров, которые действуют в неправовом поле или по принципу «протекционизма», «социального капитала». Нельзя не отметить, что только 12% молодых россиян верит в соблюдение равенства перед законом и только 9% - в наличие системы социальной защиты7.

Российская молодежь, как социально-демографическая и социокультурная группа, дифференцирована по статусным позициям, жизненным стратегиям и ценностным ориентациям. Субстанциональный подход приписывает молодежи некоторые неизменные функции, связанные с вопросами «что может дать нам молодежь и что может ожидать молодежь от общества» (К. Манхейм). Представление о молодежи, как группе совместного действия, ориентирует на использование социальных практик, ускоряющих или развивающих групповые социальные позиции. Экономическое поведение характеризует «единство молодежи», потому что в отличие от политической и социальной сфер, где молодежь подвержена парентократизму или отчужденности, экономическая сфера является пространством, наиболее свободным от дискриминации молодежи. Социально-поведенческий конструкт молодежи составляет основу нашего исследования: анализ экономического поведения молодежи ориентирует на выявление объективированных социальных позиций на рынке труда, так и субъективированных групповых диспозиций, как основы экономического поведения. В сфере экономики молодежь, несмотря на.

7 Зубок Ю. Л. Молодежь между интеграцией и исключением. Социально-экономический аспект. //Социально-гуманитарные знания, 2000, № 2, с. 196 правовые, административные и коммуникативные барьеры, демонстрирует более высокую мобильность и готовность к рыночным нормам, чем представители старших поколений.

С экономическим поведением молодежи связываются ожидания инноваций, реформ, с другой стороны — нарастает тревога по поводу появления групп «социального исключения», «принципиальных аутсайдеров». Молодежь на рынке труда занимает противоречивые позиции: востребованность квалифицированных кадров при росте молодежной безработицы создает парадоксальную ситуацию, во многом связанную с особенностью экономического поведения, как требующего самостоятельного осмысления «социального факта».

Степень разработанности проблемы. В парадигме классического социологического знания Э. Дюркгейм, Т. Спенсер, Т. Парсонс, Р. Мертон сформулировали понятие о молодежи в разделении труда, социальной дифференциации. Экономическое поведение молодежи, как социальная деятельность, основывается на приспособлении к вызовам внешней социальной среды и удовлетворении первостепенных социальных потребностей посредством норм профессиональной социализации. Установка Э. Дюркгейма на связь экономического поведения с социальными фактами (структурами) вызвала интерес к исследованию динамики поведения молодежи, различий, возникающих в результате изменений в социальных институтах и структурах. Когнитивным ресурсом обладает теория социальной аномии, положение о неэффективности групповых отношений, упадке трудовой морали и дисперсии экономической активности молодежи. Дюркгеймовская идея обеспечения социального статуса на основе экономической взаимности отмечает приоритетность норм морального принуждения в поведении молодежи. Ано-мийное поведение раскрывается как следствие конфликта поколений или отсутствие общезначимых норм регулирования. В работах Т. Парсонса, Р. Мер-тона, Н. Смелзера выявлена недостаточность представлений классических экономистов о детерминированности поведения молодежи логикой «спроса и предложения». Анализ первичных групп (семьи, группы ровесников, группы сверстников) выделил такие факторы как моральное состояние, работоспособность (готовность выполнять определенные экономические функции), солидарность. Н. Смелзер выявляет компромисс между целями экономических организаций в использовании молодежи и потребностями группового общения. По мысли Т. Парсонса молодежь в силу социально-психологических и социальных качеств предрасположена к высококвалифицированной и эффективной экономической деятельности. Подчеркивая влияние урбанизации и индустриализации, Парсонс приходит к выводу об интегрированное&tradeмолодежи в социетальную систему и снижении влияния аскриптивности в связи с высокой социальной мобильностью и упадком интегрированной семьи.

Р. Мертон, Б. Барбер выявили разрыв физического и социального возраста в отличие от традиционного общества, где включение в экономическую деятельность завершалось к моменту полного физического развития. В теории напряженности Р. Мертона экономическое поведение зависит от функциональности или дисфункциональное&tradeсоциальных институтов, то есть обеспечение потребностей посредством институциональных норм. Благодаря классификации поведения была выявлена роль «нелегитимного» экономического поведения (оказание противозаконных услуг) в удовлетворении одобренной цели «разбогатеть», «приобретения состояния». Молодежь выступает носителем инноваций, принимает эрозию норм или склонна к бунту против трудовой этики в ситуации ограниченных возможностей или регрессивной социальной мобильности в связи с «посредственным обучением» или «воспроизводством бедности». Для Ч. Бидуэлла экономическое поведение становится процессом возрастающих стремлений молодежи из низших слоев позаботиться о своем будущем. В структурно-функциональном анализе признается вариативность экономического поведения молодежи в зависимости от системы мест на рынке труда и «нахождения спроса на свои услуги». Таким образом, экономическое поведение детерминировано и социально-статусными о позициями, и функциональностью рынка труда .

Понимающая социология М. Вебера определяется целерационально-стыо экономического поведения, рационализация социальных отношений в экономической сфере связана с калькулируемостыо, формализацией экономических действий. Экономическое поведение рассматривается как вложение инвестиций (технологических, личных, финансовых) с целью возмещения усилий и получения прибыли. М. Вебер относится к молодежи, как к группе рационального действия: дифференциация профессиональных статусов и планируемость целей является условиями эффективного экономического поведения. Выигрыш молодежи — в готовности принять инновации и в силу «дистанцирования» от иррационального по целям аффектов. Рационализация экономического поведения не оставляет выбора, так как любая альтернатива не является «традиционной» и препятствующей интеграции в современное общество. М. Вебер подчеркивал роль успеха, что соответствует ценностным ориентациям молодежи в отличие от традиционных групп. В экономическом поведении современной молодежи признается рациональность успеха и ориентация на «действия», обеспечивающие преимущества, молодежь исходит из ожиданий соревновательности со стороны других участников экономического процесса. Существование для «других целей», по мнению М. Вебера, приводит к формальной рациональности, сознательному, преднамеренному следованию схеме «рационального выбора» при различении субъективных смыслов экономического порядка. Экономическое поведение является действиями, соотнесенными с «внешними» объектами, то есть молодежь вносит присущие субъективные смыслы в «детерминированное» формирование экономического взаимодействия9.

Постклассическая социальная парадигма, по словам П. Бурдье, направлена на преодоление дилеммы объективизма (структурализма) и субъек.

8 Американская социология. Перспективы. Проблемы. Методы. — М., 1972, с. 301.

4 Козер Л. Мастера социологической мысли. — М., 2005, с. 74 тивизма (этнометодологии). В социологическом конструкте французского социолога выявляется «реальный принцип стратегий"10. Конструкция габитуса позволяет уйти от теории «социально-экономических ролей» и отнести экономическое поведение к «практической игре», которая реализуется через участие в совместной деятельности, выявляет собственный интерес, действуя под защитой определенных экономических и правовых норм. П. Бурдье настаивает на принципе изобретательности, способности к импровизации правил и ситуаций в экономическом поведении. Объективация интернальной структуры, каковой является габитус, зависит от предвидения молодежи себя в качестве деятельностной, мобилизованной на экономическую активность группой. Бурдье предполагает, что молодежь проявляет себя серийной группой, так как не обладает групповой идентичностью, отсутствуют группы представительства интересов и возможности давления на рынок труда.

Э. Гидденс критикует функциональный подход с установкой на интеграцию в статусно-ролевую структуру взрослого населения с позиции «конвертируемости» возможностей и «непреднамеренности действий». Современное рефлексивное общество основано на взаимном контроле и успех на рынке достигается благодаря практическому знанию, включено в преднамеренную экономическую деятельность. Нестабильность экономики, сбои во взаимных ожиданиях ориентируют молодежь на допущение риска, отклонения от правил. Э. Гидденс, не отрицая значения рациональности по схеме М. Вебера, допускает спонтанеизм, возможность иррациональных, непредсказуемых результатов. Сфера рефлексивного контроля не может, отмечает Э. Гидденс, охватить экономику, так как акторы действуют по схеме «недискурсивного знания"11.

Российская социологическая мысль с конца 60-х годов XX века сосредоточила внимание на анализе поведенческих характеристик молодежи. В работах С. В. Иконниковой, В. Т. Лисовского, Г. Е. Зборовского были намече.

10 Бурдье П. Начала. — М&bdquo- 1993, с. 96 Гидденс Э. Устроение общества. — М., 2003, с. 44 ны основные принципы исследования молодежи как социально-демографической группы со стратегией занятия «социально-экономических ниш» и воспроизводством институциональных практик.

Т.И. Заславская, М. А. Шабанова, В. А. Ядов, IO.P. Вишневский, В. Т. Шапко подчеркивают трансформационную активность молодежи, направленность на поиск новых способов действий, соответствующих новым правилам игры. Исследуются конструктивный и деструктивный типы экономической инновационное&trade-, влияние ограничений институциональных условий характер экономического поведения.

В.И. Чупров, Ю. А. Зубок, Тихонова И. Е., Т. Н. Лукьянова, В. И. Петрова раскрывают экономическое поведение молодежи в контексте «общества риска», социальной аномии и дисфункциональное&tradeтрадиционных интеграционных факторов. Важное место в их исследованиях занимает идентичность молодежи, субкультурные основания экономической деятельности, отношение молодых людей к профессиональному самоопределению и связь ценностных ориентаций с предпочтением конкретного типа экономического поведения.

Н.И. Лапин, О. В. Бондаренко, Д. Л. Константиновский выявили значительный достиженческий потенциал молодежи, ее преимущества в социоа-даптивных способностях и поддержке инструментальных ценностей, переходе к индивидуалистической социокультурной матрице. Выявлена зависимость типа экономического поведения от принадлежности к традиционным или инновационным группам российского общества, возможности синтезирования традиционных и современных ценностей в экономическом этосе.

З.Т. Голенкова, И. В. Мостовая, Л. Н. Дудченко, Б. И. Ручкин предложили неоструктурный подход к исследованию проблем молодежи. Традиционная социальная стратификация дополняется исследованием так называемых «воображаемых групп», что расширяет границы анализа социальной маргинализации, а также влияния группового выбора и так называемых «групповых» солидарностей в определении экономического поведения.

Исследование роли молодежи в современных экономических практиках позволило В. В. Радаеву, B.C. Автономову, Л. И. Щербаковой, А. В. Полетаеву охарактеризовать организационные и институциональные условия экономического поведения молодежи, определить динамику молодежной занятости и «дезориентирующее влияние» неадекватного вознаграждения и предпочтения высоких заработков. Обозначена перспектива исследования в анализе социальных эффектов дисфункциональности экономических институтов.

В последнее время появился целый ряд работ, посвященных проблемам социальной интеграции, идентификации и дифференциации молодежи. В них содержатся социально-статусные и социокультурные характеристики молодежи. Экономическое поведение молодежи интерпретируется как тяготеющее к неформальным трудовым практикам, исследован массив проблем, связанных с самостоятельным жизненным стартом, действиями молодежи по «негативной схеме» целеполагания и мотивации по отношению к профессиям и их социальной респонсивности, позитивные и деструктивные последствия экономического поведения на рынке труда. Однако актуальность социологического анализа данной предметной области несомненна, так как, во-первых, существует параллелизм структурного и диспозиционного подходов исследования, и, во-вторых, экономическое поведение молодежи на рынке труда описывается преимущественно в социально-объектном контексте, в то время как включенность в рынок труда во многом определяется социальными и культурными диспозициями, ориентациями не на труд, а рыночные критерии.

Цель исследования заключается в изучении экономического поведения российской молодежи на рынке труда.

Реализация заявленных целей предполагает решение следующих исследовательских задач:

— раскрыть теорию социально-экономической интеграции, основанную на воспроизводственной функции молодежи;

— выявить основные положения диспозиционной концепции экономических стратегий молодежи, интегрированных структур экономической деятельности;

— проанализировать состояние рынка труда как совокупности институциональных факторов экономического поведения молодежи;

— охарактеризовать социальные практики молодежи, как легальные и нелегальные взаимодействия молодежи с социальными акторами на рынке труда;

— описать ценностно-мотивационные ориентации в поведении молодежи на рынке труда.

Объектом исследования выступает российская молодежь как актор экономики, социально-демографическая и социокультурная группа, имеющая определенные диспозиции, влияющие на процесс экономической деятельности.

Предметом исследования является поведение молодежи на рынке труда, взаимодействие с акторами экономической деятельности по поводу занятости, перемены профессии и поиска форм экономического участия.

Теоретико-методологической основу исследования представляет система социологических категорий экономического действия М. Вебера, положения структурно-функционального анализа Т. Парсонса, Н. Смелзера. Диссертационное исследование содержит аналитические процедуры экономических стратегий П. Бурдье и опирается на «классовую модель» Э. Гид-денса. Подчеркивается и развивается положение социальной дифференциации З. Т. Голенковой и конструирования социальных позиций И. В. Мостовой. В диссертационном исследовании операцио^нализируются методы статистического, сравнительного, интерпретационного анализа.

Научная новизна исследования состоит в:

— определен эвристический и аналитический потенциал классической социологической мысли для понимания экономического поведения молодежи на рынке труда как деятельности, направленной на реализацию жизненных целей путем занятия свободных социально-профессиональных ниш и планирования будущей профессиональной карьеры, исходя из предложения на рынке трудавыявлено значение теории социальных диспозиций в исследовании экономического поведения молодежи на рынке труда, которое выражается во влиянии на поведение молодежи образов рынка труда и «успеха», связанных с отвержением опыта работы в государственном, производственном секторах и ориентированного на частные структуры и нерегулярные заработкираскрыта дисфункциональность российского рынка труда, обеспечивающего преимущественно спрос на гарантированные, но непрестижные социально-профессиональные вакансии и доминирование неформальных, конвенциональных норм над институциональными ограничениями, то есть удовлетворение интересов «администраторов» и полулегального и нелегального бизнесаисследованы социальные практики как массовые действия, направленные на реализацию экономического поведения молодежи на рынке труда посредством расхождения с формальными нормами и использования неформального социального капиталаописаны ценностпо-мотивационные ориентации российской молодежи на рынке труда, которые характеризуются прагматизмом, отношением к труду не как к самоцели, а как к способу зарабатывания денег, обеспечения потребности в комфортной жизни.

Научная новизна исследования состоит в анализе социальных параметров экономического поведения молодежи на рынке труда и выражается в следующих результатах:

1. Экономическое поведение молодежи в рамках классической социологической парадигмы обусловлено структурными факторами (социально-ролевые структуры) и целерациональностыо экономической деятельности, обусловленной сложившимся экономическим порядком. Молодежь, как социально-демографическая группа, занимает «ученические» позиции, осваивает социальный опыт старших поколений, интегрируется в экономическую деятельность по истечение социально предписанного периода, гражданской и профессиональной социализации. Отмечается, что экономическое поведение молодежи на рынке труда представляет поиск каналов социальной мобильности, связанный со стремлением к успеху и самостоятельности. При этом признается противоречивый характер экономического поведения, детерминированность «возрастающими стремлениями», однако, причиной барьеров считаются сложность подготовки к профессиональным ролям и конфликт личных целей и институциональных средств трудоустройства и занятости.

2. Неклассическая парадигма реализует концепцию «навигации», что связано с индивидуальными устремлениями молодежи в условиях нестабильности рынка труда и образовательного статуса и профессиональной подготовки. Молодежь включается в поиск «новых возможностей», что сопряжено с риском депривации и даже социального исключения. Основная надежда возлагается на готовность молодежи к преодолению ограниченных обстоятельств вертикальной мобильности и оптимальность экономического поведения, характеризующей либо паразитическими инновациями, либо формированием самостоятельных, социально-экономических полей, сектора молодежных услуг. Рынок труда рассматривается как пространство переопределения социальных позиций, выражения индивидуальных интересов в системе «примыкания» к существующим экономическим практикам, а экономическое поведение — «плаванием» в неопределенности, связанным с минимизацией разочарования в реализации жизненных планов.

3. Российский рынок труда характеризуется спросоограниченностыо и локализмом, что препятствует участию молодежи в качестве субъекта, свободно предлагающего профессиональные навыки и умения. Слабая территориальная мобильность, отсутствие системы профессиональной подготовки и переподготовки сужают диапазон возможностей трудоустройства. Низкая профессиональная квалификация, малооплачиваемые вакансии, эйджеизм в сфере «индустриального труда» переориентируют экономическое поведение молодежи на вторичную занятость, нерегулярные заработки или «неформальные договора» с работодателями. Таким образом, рынок труда в большей степени удовлетворяет латентные функции, определяется запросом на низкооплачиваемую рабочую силу и не имеет системы норм, характерных для свободного применения трудовых ресурсов и равного доступа молодежи к профессиональным вакансиям. Поведенческие модели российской молодежи «строены в рынок труда таким образом, что не поддаются социальному контролю и связаны с теневыми и полутеневыми социальными практиками. «Воображаемая» занятость и «работа без найма» создают условия для преобладания адаптивно-реактивного типа экономического поведения на рынке труда.

4. Социальные практики российской молодежи влияют на отношения «спроса — предложения» на рынке труда через выбор «мгновенного успеха» или предпочтение пролонгированной социальной транзиции. Социальные практики представляют совокупность взаимоотношений с работодателями по поводу выполнения определенных профессиональных обязанностей, выполнения условий найма или самостоятельности экономической деятельности, взаимных обязательств в социальнотрудовой и социально-правовой сферах, поэтому ориентация молодежи на неформальные социальные практики приводит к становлению экономического поведения, расходящегося с институциональными нормами на рынке труда. Можно отметить доминирование неформальных социокультурных норм, отношений «полезных связей», помощи родителей или «дружеского доверия» над формальными, но неэффективными правовыми нормами. Социальные практики молодежи характеризуются негативной солидарностью в отношении «профессионального выбора» и «случайностью», кратковременностью интересов и саморе-ферентностыо в отношении с другими экономическими акторами, что способствует адаптивным и девиантным социальным практикам.

5. Ценностно-мотивационные ориентации российской молодежи на рынке труда обусловлены доминированием ценностей инструментальной и гедонистической направленности. Труд, профессиональное удовлетворение, профессиональная самореализация, корпоративный дух не обладают достаточным моральным авторитетом, личностно-прагматическая ориентация мотивирует стратегию удаленности от профессии. Перевернутая пирамида ценностей влияет на сужение стратегии накопления преимуществ, предпочтения хаотического поиска или добровольнойбезработицы, уход с рынка труда в качестве активного субъекта. Дефицит стратегических ценностей снижает «образ будущего» и соответственно усиливает актуалистские установки, иммобильность, перенос активности на «страховку» от занятия низкостатусных социально-профессиональных ниш.

Научно-практическая значимость работы определяется достигнутыми результатами, которые могут быть использованы при формировании программ занятости и профессиональной подготовки молодежи, при разработке, принятии и реализации управленческих решений в политике государства на рынке труда. Теоретические положения и материалы диссертации могут найти применение в курсах лекций по социологии молодежи, социологии труда и экономической социологии, а также при подготовке методических пособий по спецкурсам «Поведенческие стратегии молодежи» и «Социальная интеграция молодежи».

Апробация работы. Основное содержание работы отражено в 5 публикациях общим объёмом 2,2 п.л.

Структура работы. Структура диссертации состоит из введения, двух глав, пяти параграфов, заключения и списка литературы.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Экономическое поведение российской молодежи на рынке труда вызывает исследовательский интерес по трем обстоятельствам. Во-первых, как выявлено в диссертационной работе, молодежь демонстрирует зависимость экономического поведения от социальных диспозиций и собственных представлений о рыночных отношениях. Во-вторых, рынок труда выполняет скорее дифференцирующую функцию, воспроизводит непрестижные профессии, чем способствует включению молодежи в социопрофессиональную структуру общества. В-третьих, экономическое поведение молодежи характеризуется рационализацией «неопределенности», применением адаптивных экономических стратегий. Вопреки расхожему мнению, молодежь не обладает бесспорными преимуществами высшего образовательного статуса или инновационного потенциала. Рассмотрение работы, как «источника материального благополучия», в условиях низких зарплат значительно снижает активность молодежи, ее поиск самостоятельной профессиональной траектории. Как показывает наше исследование, российская молодежь ставит на первое место потребительские приоритеты, что связано с эффектом «материального недопотребления» и отношением к профессии как «возможности заработать». Структурно-функциональная теория склонна реально присваивать молодежи заполнение отсутствием профессиональных вакансий и. воспроизводство трудовых ресурсов. Однако, конкуренция непроизводственного сектора российской экономики, подготовка специалистов под будущую рыночную инфраструктуру и ориентированность молодежи на «делание денег» не могут быть адекватно отнесены в стратегию «профессиональной социализации». В результате структурно-функциональная теория склоняется к выводу о нормальности девиантного поведения молодежи и оценке интегративных способностей профессиональной сферы. Признание автономности психологических мотиваций сферы деятельности индивидов снижает эвристическую полезность предложения о реализации экономического поведения молодежи.

Обращение к социальным диспозициям личности, что отражает индивидуалистические стратегии молодежи, расширяет возможности интеграции экономических стратегий, как изобретательности, возникновением в условиях «игры с желаемым исходом».

В социальных диспозициях молодежи преобладают общие и ситуативные установки на заметное и профессиональное самоопределение. Мы исходим из того, что молодежь дифференцируется завышенным или заниженным намерениям в экономической сфере и рынок труда является «фильтром» социопрофессиональных ориентаций молодежи. В силу демонстративной самостоятельности российская молодежь обращается к неформальным экономическим отношениям, устным договоренностям, поскольку так легче сравнить свои притязания с реальными возможностями. Российский рынок труда дисфункционален, так как испытывает «избыточность» латентных функций и более эффективно функционирует в сети «неформальных» отношений, чем в институциональных стратегиях. Организационные параметры рынка труда воспроизводят принудительное трудоустройство и молодежь не видит смысла в структуре представленных непрактичных профессий. Вот почему профессиональный выбор осуществляется через «родственно-знакомственный» найм, хотя большинство респондентов не желает прибегать к прямому протекционизму.

Как показывают данные социологических исследований, желание молодежи заработать «больше денег» блокирует профессиональную подготовку и содействует добровольной безработице. Для 20,4% молодежи лучше «быть безработным», чем «получать гроши за работу». Рынок труда не в состоянии предложить работу специалистам с высшим образованием и инновационный потенциал молодежи находит применение в неправовых трудовых практиках. Бессистемность, ненаправленность и селективность официальных процедур трудоустройства, тенденциозность работодателей, не желающих по фискальным или эйдентистским соображениям предоставить объективную информацию о состоянии рабочих мест и условиях работы, выполняемой молодежью за счет «неформальных источников информации» или поиском работы в нестабильных экономических структурах, озабоченных «максимизацией прибыли при минимальных затратах». Российская молодежь действует по схеме «альтернативного поведения» и предпочтения формальных правил, если они производят большую личную отдачу по сравнению с неформальными договоренностями.

Рынок труда воспринимается молодежью как барьер на пути самостоятельной профессиональной карьеры, так как не отвечает ни запросам профессиональной подготовки, ни привлекает навигационную модель неопределившейся части молодежи. В диссертационном исследовании подчеркивается «закрытость» рынка труда, отсутствие обратных связей с молодежью, безадресность и расчлененность программ переподготовки. Рынок труда не обеспечивает информацией о рабочих местах и молодежь сталкивается с проблемой некомпетентности, использует так называемые «практические схемы трудоустройства».

Несмотря на высокий уровень безработицы (25−30%), почти каждый четвертый молодой человек не обращается на официальный рынок труда. Очевидно, большинство молодых претендентов не удовлетворены системой отбора и структурой профессиональных вакансий, рассматривают поиск работы по официальным схемам как «пустую трату времени». Поэтому молодежь придерживается адаптивных практик с целями выживания или «кратковременного успеха». Содержание и направленность адаптивных практик определяется выработкой личностных ресурсов для пролонгации или повышения социального статуса. Молодежь больше доверяет схемам «быстрого реагирования» и возможности вступить в переговоры на индивидуальном уровне, оговорить условия найма «лично для себя». Выявлено, что адаптивные стратегии воспроизводят перекос в пользу престижных специальностей, так как отсутствуют институциональные и субъективные факторы позитивной инновации, а те, кто нацелен на инновационность могут испытать чувство депривации. Адаптивные практики ориентируют молодежь на уход от конфликта в сфере распределения профессиональных ресурсов, чем стимулируют постоянные текучесть и отсутствие организованных социальных практик. Молодежь в адаптивных практиках производит совокупный эффект «частных целей», что вносит определенные инновации в профессиональную подготовку. Однако, их социальный резонанс призывает исправлять работодателей, не заинтересованных в мобилизации молодежи как обладателя трудовых ресурсов общества.

Инновационные стратегии молодежи содержат установку на усвоение новых специальностей или занятие собственным бизнесом (6,9% респондентов). Инновационный потенциал молодого поколения полностью не реализуется в связи с узким сегментом инновационного сектора в экономике и воспроизводством «традиционных» образцов профессиональной подготовки. Неполное включение имеет направленность инновационное&tradeмолодежи на непроизводственный сектор экономики и профессиональная некомпетентность. Стратегии исключения включают группу «добровольных безработных», которые пытаются создать условия деловой карьеры, чему способствуют стигматизация молодежи как «потерянного поколения» и ее высокая внеэкономическая мотивация.

Подтверждением этому выводу является анализ ценностных ориентации, в которых профессиональное самоопределение образует «ядро» ценностной структуры только у 12%> респондентов. Профессиональное самоопределение оценивается респондентами в категориях «автономности», «самостоятельности», «интересной работы» и слабо связано с профессиональных этносом и общественным призванием. Большинство исповедуют личностный прагматизм, основанный на профессиональном самоопределении как способе хорошо заработать. Для прагматиков работа теряет смысл, если не обеспечивает достойный уровень существования. Таким образом, профессиональное самоопределение зависит от расстановки социально-профессиональных позиций и интерпретируется инструментами, находящимися в подчинении личным целям. Периферийность социальных и профессиональных ценностей особенно привлекательна в ценностном особенно привлекательна в ценностном индифферентизме «неопределившихся». Если «прагматики» и «профессионалы» уверены в себе, неопределившиеся используют «свободу» как обоснование собственной пропозиции подготовительного периода и одновременно положительно оценивают помощь со стороны общества. В ценностных ориентациях российской молодежи на рынке труда прослеживается нереализация, период перехода от коллективизма к индивидуализму, который, вероятно, не решает проблем профессионального самоопределения молодежи, так как приводит к конфликтному плюрализму, воспроизводству отношений зависимости молодежи. Но это является предметом самостоятельного исследования.