Анархистское движение в Сибири, первая четверть ХХ века

Анархизм, как одно из нескольких мировых политических движений1 — явление сложное и неоднозначное, несмотря на кажущиеся упрощенность и прямолинейность. Именно сложность и неоднозначность, наряду с распространенным высокомерно-пренебрежительным отношением к проблеме, стали главными причинами того, что до настоящего времени исследование истории российского анархизма заметно отстает от исследования таких политических движений, как социал-демократия, большевизм, народничество и неонародничество, либерализм, монархизм. Между тем, без серьезного исследования анархистского движения отечественная российская история и политическая история России, как ее часть, будут неизбежно выглядеть неполными. Проблема истории анархистского движения тесно связана с такими важными самостоятельными проблемами, как история социалистического движения в целом и рабочего движения. В масштабе России она плотно смыкается с историей трех революций и гра-заданскои воины, первого крупного политического кризиса Советской власти в 1921 году, первых лет НЭПа, так как анархи.

1 Несмотря на то, что анархисты на протяжении вот уже полутора веков в большинстве своем отрицают политическую деятельность (имея ввиду, прежде всего, ее буржуазные проявления) и не считают себя политическим движением, логика социальных процессов вовлекает их в эту деятельность, что объективно делает анархизм политическим, хотя и весьма своеобразным, движением. стское движение было составной и неотъемлемой частью этих процессов и событий. Исследование анархизма, таким образом, необходимо для воссоздания наиболее полной картины общественного движения в России в первой четверти XX в.

Изучение анархистского движения на территории Сибирикрупнейшего территориально-географического региона не только России, но и всего мира — будет способствовать созданию более полной картины истории анархизма как России, так и мирового анархистского движения в целом.

В настоящее время представляется интересным и полезным опыт негосударственной самоорганизации и общественного территориально-производственного самоуправления, наработанный российскими, в том числе и сибирскими, анархистами в первой четверти XX в.

Кроме того, возроэадение анархистского движения в России и, в том числе, в Сибири вызывает законный интерес к истории предшественников этого движения в крае, а для исследователя появляется интересная возможность сравнить анархистов и неоанархистов, между деятельностью которых лежит исторический отрезок времени длиной более чем в полстолетия.

В дополнение к сказанному следует добавить, что проблема истории анархизма в Сибири до сих пор слабо изучена (о чем подробно пойдет речь в историографической части введения) и представляет определенный научный интерес.

Для всестороннего и объективного исследования анархизма как движения за негосударственный, самоуправляющийся социализм, необходимо помнить, что диапазон этого движения многообразен и широк: от неприятия государства, анархо-бунтарских действий против него (бунтов, экспроприации, терактов) — до организации негосударственных структур и обгьединений трудящихся на началах социальной справедливости (общт, коммун, автономных колоний, артелей и других видов трудовых кооперативов, независимых грофсоюзов-синдикатов) .

Именно эти две стороны анархизма имел в виду М. А. Бакунин, определяя «русского мужика» как «бунтаря по пррроде» и «социалиста по инстинкту». «В народной жизни и в народной мысли есть два начала, два факта, на которые мы опереться можем: частые бунты и вольно-экономическая община» 1. Русские анархо-коммунисты-хлебовольцы, вслед за своим вождем П. А. Кропоткиным, считали, что «современный пролетариат собирает энергию для двойной работы: 1) разрушения старой формы общества, т. е. государства и капитализма, и 2) созидания новой формы общества на принципах анархического (безгосударственного) коммунизма» 2.

Однако, созидательная часть анархизма, в отличие от разрушительной, до сих пор изучена слабо. Большинство исследователей самых разных идейных направлений традиционно видят в анархизме лишь одну (или преимущественно одну) сторону. Образ анархистского движения и его представителей сложился именно на этой основе. Так, в СССР сначала историография, а затем литература и искусство создали почти исключительно отрицательный, разрушительный, зловеший и одновременно карикатурносатирический образ. Несомненно, что некоторые основания для этого имелись, но было и другое, серьезное и положи.

1 Бакунин М. А. Философия. Социология. Политика. — М., 1989. — С.541.

Хлеб и Воля: Статьи П. Кропоткина, В. Черкезова и др. -СПб., 1906. — С.97. тельное, что заставляло часть прудящихся масс идти за анархистами на борьбу за социальную справедливость.

До недавнего времени роль политического руководителя трудящихся масс в революционном движении начала XX в. и, в особенности, в период Октябрьской революции и гражданской войны, почти безраздельно отводилась РСДРП (б) — РКП (б), и это в советской историографии, как правило, не оспаривалось. Упоминания о других революционных партиях носили эпизодический характер, их революционная роль почти не раскрывалась, акцент делался на противоречия с большевиками (коммунистами), подчеркивалась враждебность диктатуре пролетариата, и на этом основании они либо причислялись к лагерю контрреволюции, либо же их деятельность просто замалчивалась. Лишь в последние полтора-два десятилетия этим партиям стало уделяться сравнительно больше внимания. На смену жесткой критике, как главной канве изучения, приходят обгьектив-ность и всесторонний анализ. Это касается и политического течения анархистов. Однако стереотип преодолевается не сразу. Если в отношении дофевральского периода анархистов сравнительно быстро, хотя и с оговорками, признали революционерами, то в отношении периода Октября и гражданской войны это оказалось сложнее. Так, в энциклопедии гражданской войны утверждается, что большинство анархистов выступили в ходе войны против Советской власти1. В другом фундаментальном издании анархисты рассматриваются как контрреволюционная политическая сила, исключение сделано лишь для небольшой их части по.

1 Гражданская война и военная интервенция в СССР. — Энциклопедия. — М., 1987. — С.34. принципу лояльности к РКП (б)1. Один из ведущих специалистов по непролетарским партиям Л. М. Спирин признает анархистов просоветской политической силой, но только до февраля 1918 о г. В обыденном же сознании давно закрепилось мнение, что анархисты были пособниками белых в борьбе против красных. До конца 1980;х гг. это считалось их политическим криминалом, а сегодня зачастую преподносится как бесспорная заслуга. Истина же в обоих случаях остается в стороне. Ее выявление продолжает оставаться важной научной задачей историков.

Таким образом, данная проблема относится к числу научно значимых и актуальных, что и послужило автору одним из оснований для избрания ее в качестве предмета исторического исследования .

Историография анархистского движения в России довольно обширна и разнообразна. Анализируя ее вопросы, автор сознательно сосредоточивает основное внимание на тех из них, которые касаются событий в Сибири, хотя ни в коем случае не ограничивается только сибирской историографией и характеризует все основные этапы и вехи отечественной историографии анархизма3.

1 Непролетарские партии России: Уроки истории. — М., 1984. -С. 473−477.

Сгофин Л. М. Классы и партии в граяеданской войне в России. -М., 1968. — С.28−30. о.

Наиболее полно становление и основные проблемы историографии российского анархизма рассмотрены в кн.: Канев С. Н. Октябрьская революция и крах анархизма. (Борьба партии большевиков против анархизма. 1917 — 1922 гг.) — М.- 1974. — С. 520.

Историография анархистского движения в Сибири начинается с самодержавно-охранительного раздела и представлена «Обзором революционного движения в округе Иркутской судебной палаты», изданным для служебного пользования работников карательных органов. В «Обзоре» отражена слабость анархистского движения Восточной Сибири и Дальнего Востока в период первой российской революции по сравнению с социал-демократическим и неонародническим движениями. Вместе с тем, анархисты Восточной Сибири и близкая к ним Забайкальская федерация групп вооруженного народного восстания представлены как неотъемлемая часть революционного движения1.

Следующем небольшим, но важным разделом историографии проблемы является эсеро-меньшевистское направление. Историк-меньшевик Б. И. Горев в статье, посвященной исследованию экстремизма, в том числе и анархизма в России первого десятилетия XX в., коснулся в общих чертах и сибирской тематики. Наверное, из-за слабого знания фактов Горев высказал предположение о том, что в первом десятилетии XX в. «по-видимому, совершенно неизвестным остался анархизм, как сколько-нибудь заметное явление, — в Сибири... «2. Это предположение, фактически ставшее ключевым выводом автора, до сих пор гракти.

1 См.: Обзор революционного движения в Округе Иркутской судебной палаты за 1897−1907 гг. — СПб., 1908.

2 Горев Б. И. Аполитические и антипарламентские группы // Общественное движение в России в начале XX века. — СПб., 1914. — Т.З. — Кн.5. — С.479. чески никем не оспаривалось, более того, находило поддержку в солидных исследованиях советских историков1 .

Е.Е.Колосов, один из ведущих эсеровских деятелей Сибири и политик с российским именем, в историко-публицистическом очерке-исследовании «Сибирь при Колчаке» подробно остановился на проявлении анархизма в партизанско-повстанческом движении Сибири периода гравданской войны 1918;1920 гг. Отметив в специальном разделе «Сибирская махновщина» то, что бунтарско-погромный и примитивно-антигосударственный характер был лишь одним из направлений партизанского движения и очагами встречался повсеместно в Сибири, Колосов особо выделил в этом отношении район на стыке Томской и Алтайской губерний — зону действий очрядов Г. Ф. Рогова и И. П. Новоселова. При этом он обратил внимание на антигосударственный характер этих действий как при Колчаке в 1918;1919 гг., так и при Советской власти в 1920 г. «Это была настоящая сибирская махновщина, оставлявшая в душе постороннего наблюдателя тяжелое и гнетущее впечатление» , — заключает автор. Самым трагическим выражением «сибирской махновщины'' Колосов считал «кузнецкий погром» в декабре 1919 г., который связывал с отрядами Г. Ф. Рогова и И.П.Новоселова2.

Дореволюционная и посчреволюционная немарксистская отечественная историография не являлась системной. Она эпизодически касалась лишь отдельных вопросов истории как россий.

Подробнее об этом см. часть Введения, посвященную третьему периоду сибирской советской историографии проблемы. р

Колосов Е. Сибирь при Колчаке: Воспоминания. Материалы. Документы. — Б.м., 1923. — С.13, 29−30. и ского, так и сибирского анархизма. Этот недостаток она не сумела и не успела преодолеть.

Советскую историографию — единственную пока системную историографию проблемы — можно разделить на три устоявшихся периода:

1) 1917 — середина 1930;х гг.;

2) середина 1930;х — середина 1950;х гг. ;

3) середина 1950;х — начало 1990;х гг.

С конца 1980;х — начала 1990;х гг. наметился новый период, который уже не является частью советской историографии и речь о котором пойдет особо.

Первый период советской марксистской историографии российского анархизма явился заметным шагом вперед в изучении проблемы. Одна за другой вышли несколько книг, в которых анархизм в России стал предметом самостоятельного изучения как в целом, так и в разных его аспектах1. Была заложена определенная научная основа и для изучения проблемы по отдельным регионам сараны.

Первый период историографии сибирского анархизма открывается статьей Я. М. Свердлова «Туруханский бунт», посвященной событиям тогда еще десятилетней давности — вооруженному выступлению и побегу группы ссыльных из Туруханского края,.

1 См.: Яковлев Я. Русский анархизм в великой русской революции. Пг., 1921; Лазовский А. Анархо-синдикализм и коммунизм. — М., 1923; Горев Б. И. Анархизм в России (от Бакунина до Махно). -М., 1930; Равич-Черкасский М. Анархисты. — Харьков, 1930. большинство в которой составляли анархисты1. Затем следует исторический обзор «Анархисты» в Сибирской советской энциклопедии. Автором обзора являлся И. М. Гейцман, бывший анархист (с 1923 г. член РКП/б/), один из лидеров анархистского движения в Сибири в 1914 и в 1917;1918 гг. Рассматривая анархизм в Сибири как часть революционного движения, автор тезисно обрисовал этапы истории анархистского движения в крае от возникновения до ухода с политической арены, остановился на некоторых важнейших событиях, прежде всего тех, активным участником которых он был (конференция анархистов в с. Манзурка Иркутской губернии весной 1914 г., съезд сибирских анархистов в 1917 г. в Иркутске), отметил участие анархистов в антиколчаковском партизанском движении и наличие в Сибири и на Дальнем Востоке своеобразного «партизанского анархизма». В конце автор сделал вывод: «Пока практика и пропаганда анархизма критиковала буржуазный строй и эсеро-меньшевистскую демократию, анархисты в Сибири имели некоторую почву. Но как только эта „демократия“ уступила место Советской власти — практика и пропаганда анархизма осталась о без всякой почвы». Нельзя не отметить, что данный вывод выглядит странным: его автор не мог не знать, что очередной подъем анархистского движения в России и в Сибири пришелся на 1920;1921 гг. и происходил в условиях победившей Советской власти, будучи связан с сопротивлением политике «военного коммунизма» .

1 См.: Свердлов Я. Туруханский бунт // Известия ВЦИК. — 1919. — 18 марта.

2 Гейцман И. Анархисты // Сибирская советская энциклопедия (далее ССЭ). — Т.1. — Новосибирск, 1929. — С.110.

Важным моментом в становлении историографии проблемы стал выход воспоминаний анархистов, чья судьба была так или иначе связана с Сибирью: Г. Сандомирского, А. Буйских, Д. Ермаковского, И. Гейцмана1. В этих воспоминаниях в разном об’ьеме присутствует и сибирская тематика (за исключением воспоминаний И. Гейцмана о В.И.Ленине), относящаяся, главным образом, к периоду буржуазно-демократических революций и, отчасти, к последующему периоду — 1917;1919 гг.

В сопроводительной исторической статье Л. Леонова (Виленского) к воспоминаниям Д. Ермаковского о Туруханском бунте проанализированы туруханские события 1908;1909 гг. и дана их историческая оценка. Отдавая должное мужеству участников Туруханского бунта, автор статьи расценил их действия как отрицательные для ссылки и революционного движения в Сибири в целом2. С ним согласен и автор предисловия к воспоминаниям В. Залежский3 .

Общими недостатками для сибирской историографии анархизма первого периода были 1) малочисленность работ- 2) отсутствие системного и комплексного изучения проблемы, фрагментарность- 3) узкая источниковая база. Положительным явля.

1 См.: Сандомирский Г. В неволе. — М., 1918; Он же. В неволе. — М., 1919; Буйских А. Н. Революционные очерки: Из воспоминаний за 25 лет. — Кн.1. — Новосибирск, 1922; Гейцман И. Оптимист революции (Из записок бывшего анархиста) // Каторга и ссылка. — 1924. — № 3- Ермаковский Д. Туруханский бунт. -М.-Л., 1930.

2 Леонов-Виленский Л. Туруханский бунт и политическая ссылка // Ермаковский Д. Указ. соч. — С.183−184.

3 См.: Залежский В. Предисловие // Там же. лось то, что, во-первых, шло, хотя и медленное, накопление фактов и, во-вторых, анархистское движение рассматривалось как органическая и неотъемлемая часть общего революционного движения против царизма и капитализма.

Период с середины 1930;х до середины 1950;х гг. для отечественной историографии по известным причинам был очень сложным. До середины 50-х гг. практически не решалась проблема формирования кадров, занимающихся историей местных партийных коммунистических организаций, тем более было не до изучения мелкобуржуазных партий. В 1935 г. перестало функционировать Всесоюзное общество бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев, в которое входили и около 200 анархистов (в конце 1920;х гг. — около 240)1. Собранный Обществом ценный материал, в том числе и по истории анархистского движения, передавался архивохранилищам, а доступ к фондам был затруднен.

Отрицательным образом на разработке проблемы истории мелкобуржуазных партий, в том числе и анархистов, сказалась схема книги «История ВКП (б): Краткий курс», в которой присутствовала исключительно негативная оценка этих партий2. В создавшихся политически и идеологических условиях это толка.

1 Подсчитано по: Хазиахметов Э.1. Сибирская политическая ссылка 1905;1917 гг. (облик, организации и революционные связи). — Томск, 1978. — С.24. (Таблица 3) — Щербаков H.H. Всесоюзное общество бывших политкаторжан и ссыльных и его роль в разработке истории политической ссылки в эпоху империализма // Ссыльные революционеры в Сибири. — Иркутск, 1987. — Вып.8. — С.28−29. о.

См.: История ВКП (б): Краткий курс. — М., 1952. ло одних историков к замалчиванию проблемы, других — к прямому ее извращению. Левым мелкобуржуазным партиям было фактически отказано в праве именоваться революционерами на протяжении всей их истории. Вся их деятельность с момента возникновения оценивалась однозначно отрицательно. Если такая оценка применительно к 1917;1923 гг. была еще как-то обгьяс-нима, то относительно периода буржуазно-демократических революций она не могла не вызывать законное недоумение. Преувеличивалось непосредственное влияние партии большевиков на массы, что логически приводило к тезису о ненужности взаимодействия ее с левыми мелкобуржуазными партиями и, следовательно, ненужности их изучения. Что касается конкретно анархистов, то, кроме тезиса о контрреволюционности, имел место тезис о незначительности их влияния, исходя из чего они расценивались как вообще недостойные научного внимания. Кроме того, анархизм, как самостоятельный обгьект научного исследования, мог стоить исследователю свободы и даже жизни. Если исследователи и касались в этот период анархистов, то только в русле жесткой критики1.

В трудах сибирских историков этого периода, посвященных революционным событиям 1-й четверти XX в. в Сибири, проблема тактики «левого блока» большевиков с другими левыми партиями, в том числе и анархистами, не ставилась, и, тем более вопросы, связанные с конкретной деятельностью анархистов, практически не исследовались. Общим для этих работ явилось однозначно негативная оценка роли анархистов и других мелкобуржуазных революционеров в революционном движении. Деятель.

См., например: Ярославский Ем. Анархизм в России.- М., 1939. ность большевиков в революционных событиях была представлена изолированно от других антиправительственных партий и групп. Касаясь тактики большевиков по отношению к этим левым партиям, исследователи основное внимание сосредоточивали на борьбе большевиков с ними, что создавало искаженное представление о них как врагах, по степени опасности близких к царизму, белому движению, колчаковщине1. Так, И. Г. Зобачев, касаясь партизанских отрядов Г. Рогова и И. Новоселова, голословно утверждал, что они проводили «анархо-кулацкую и эсеровскую линию, тормозили развитие массового партизанского движения.. Их отряды превратились в анархо-бандитскую шайо ку, которая была ликвидирована с приходом Красной Армии» Исключительно как противников и вредителей оценивал деятельность сибирских анархистов в 1917;1918 гг. В.В.Рябиков3.

После XX съезда КПСС негативное отношение к левым некоммунистическим партиям начало постепенно преодолеваться. Стал более свободным, хотя и не безграничным, доступ к архивным материалам этих партий. Началось их изучение не только в русле борьбы с ними большевиков, но и как самостоятельного объекта исследования. Первыми в этом ряду стали трудовики и.

1 См: Ветошкин М. К. Забайкальские большевики и Читинское вооруженное восстание 1905;1906 гг. — Чита, 1949; Он же. Очерки по истории большевистских организаций и революционного движения в Сибири. 1898−1907 гг. — М., 1953; Рябиков В. В. Цен-тросибирь. — Новосибирск, 1949; Зобачев И. Г. Борьба за власть Советов в Сибири // За власть Советов. — Новосибирск, 1947 и др.

2 Зобачев И. Г. Указ. соч. — С.34.

3 Рябиков В. В. Центросибирь. — С.37, 38, 75, 115, 117, 119. социалисты-революционеры. Что касается анархистов и меньшевиков, то тень негативного восприятия висела над ними значительно дольше. Во 2-й половине 1950;х гг., к 50-летнему юбилею первой российской революции и 40-летнему юбилею Октября, в Сибири, как и повсеместно в России, вышел ряд документальных сборников, посвященных событиям трех революции и гражданской войны. Однако, в большинстве случаев факты анархистского движения остались за рамками этих сборников из-за все того же стремления составителей показать картину революционного движения как процесса, проходившего исключительно под руководством большевиков. Лишь в некоторые из сборников попали факты идейно-политической борьбы большевиков с анархистами и роке — документы, характеризовавшие анархистов как органическую часть революционного движения1.

Характеризуя 3-й период советской историографии проблемы, необходимо особо отметить работы об анархизме всесоюзного масштаба, в которых вопросы, связанные с Сибирью, были затронуты2. При этом следует оговориться, что даже в крупных.

См.: Борьба за власть Советов в Иркутской губернии (октябрь 1917 — июнь 1918 гг.) Сб. документов. — Иркутск, 1957; Борьба за власть Советов в Иркутской губернии. 19 181 920. (Партизанское движение в Приангарье). Сб. документов. — Иркутск, 1959; Борьба чрудяпц^хся за установление Советской власти на Алтае (1917;1920 гг.) Сб. документов. — Барнаул, 1957 и др.

2 См.: Комин В. В. Анархизм в России. — Калинин, 1969; Канев С. Н. Октябрьская революция и крах анархизма. (Борьба партии большевиков против анархизма. 1917;1922 гг.) — М., 1974; Он же. Революция и анархизм: Из истории борьбы революционных исследованиях периода расцвета советской историографии сибирские сюжеты затронуты лишь эпизодически, отдельные сибирские материалы в большей или меньшей степени использованы для иллюстрации общих вопросов и проблем российского анархизма в целом. Так, в книге С. Н. Канева приводятся интересные факты о деятельности сибирских анархистов по проведению в жизнь в конце 1917 — первой половине 1918 гг. своей политики социализации промышленности1. Е. М. Корноухов, продолжая традицию Б. И. Горева, утверждает: «Новым (в 1917 г.) по сравнению с первой русской революцией является то, что анархисты стали действовать и в Сибири — от Урала до Байкала. Они имели свои группы в Томске, Красноярске, Иркутске, Якутске и ряде других мест» 2. Подразумевается, таким образом, что в 1905;1907 гг. анархистского движения, анархистских групп в Сибири не было, что, как мы увидим далее, не соответствует действительности .

В 1960;е — 1980;е гг. Сибирскими историками был выполнен ряд диссертаций, в которых в той или иной мере затрагивались вопросы, связанные с историей анархизма в Сибири. Это кандидатские диссертации Л. Ф. Берснева, В. И. Шишкина, А. Н. Евсеевой, Л. В. Максимовой, А. И. Сербина, С. В. Новикова, А. А. Штырбула, докторские диссертации Э. Ш. Хазиахметова, А. П. Толочко, В. И. Шишкина. Вопросы непосредственной истории демократов и большевиков против анархизма (1840−1917 гтг.) -М., 1987; Корноухов Е. М. Борьба партии большевиков против анархизма в России. — М., 1981.

1 Канев С. Н. Октябрьская революция и крах анархизма. -С.224, 226, 257−258. л.

Корноухов Е. М. Указ .соч. — С.89. анархизма в Сибири были рассмотрены в кандидатских диссертациях Н. С. Ларькова и В.А.Должкова1.

Дальнейшее рассмотрение третьего периода сибирской советской историографии анархизма представляется оправданным провести по проблемно-хронологическим блокам:

— предыстория анархистского движения в Сибири;

— анархизм в Сибири в период буржуазно-демократических революций (1900 — февраль 1917 гг.);

— анархистское движение в период перерастания буржуазно-демократической революции в социалистическую и установления Советской власти в Сибири;

— анархисты Сибири в года гражданской войны;

— заключительный этап деятельности анархистов Сибири (I-я половина 1920;х гг.).

Историография 3-го периода тематически начинается с исследований о пребывании в Сибири двух основоположников анархистского учения — М. А. Бакунина и П. А. Кропоткина. В 1980;еначале 1990;х гг. появились специальные работы В. А. Маркина, Н. М. Пирумовой, В. А. Должикова, Л. Г. Сухотиной, посвященные этой теме2. Особенно полно исследовано пребывание в Сибири.

1 Подробнее о работах всех названных исследователей см. ниже.

См.: Маркин В. А. Петр Алексеевич Кропоткин. (Предисловие) // Кропоткин П. А. Письма из Восточной Сибири. — Иркутск, 1983; Он же. Петр Кропоткин. — Иркутск, 1992; Пирумова Н. М. Бакунин в Сибири // Вопросы истории. — 1986. — № 9- Дсшжиков В. А. М. А. Бакунин и народные бунтари Алтая в конце 50-х — начале 60-х гг. XIX в. // Алтай в прошлом и настоящем. — Барнаул, 1987; Он же. М. А. Бакунин и Сибирь в эпоху первой революционной ситуации (1857−1861 гг) — Автореф.. к.и.н.

М.Бакунина. В монографии В. А. Должикова прослежено влияние сибирского периода жизни на формирование идеологии Бакунина, на дальнейшую его политическую позицию, оформившуюся в конце 1860-х — начале 1870-х гг. в анархизм. «.В Сибири Бакунин фактически впервые за всю свою жизнь непосредственно мог изучать живую российскую действительность» , — считает В. А. Должиков. «Годы пребывания в Сибири, — делает вывод автор, — являлись. .важным поворотным пунктом, в значительной степени определившим сам характер последующей практической деятельности «апостола анархии» 1. На значительном фактическом материале В. А. Должиков убедительно показал, что годы, проведенные Бакуниным в Сибири, не стали временем политического прозябания и бездействия, как это утверждала ведущая иссле-довател ьницабиограф Бакунина Н.М.Пирумова2.

Сибирская историография истории анархистов периода буржуазно-демократических революций гредставлена прежде всего работами А. П. Толочко. В них автор останавливается на наиболее значимых вехах истории сибирского анархизма периода буржуазно-демократических революций, определяет дальнейшие пути.

Томск, 1989; Он же. «Сибирский» фактор в эволюции политических воззрений М. А. Бакунина (1857−1861 гг.) // Проблемы политической истории и политологии. — Барнаул, 1992; Он же, Сухотина Л. Г. Об источниках «анархистских» воззрений М. А. Бакунина // Там жеДолзшков В.А. М. А. Бакунин и Сибирь (1857−1861 гг.) — Новосибирск, 1993;

1 Должиков В. А. М. А. Бакунин и Сибирь. — С. 124.

2 ГЬрумова Н. Бакунин. — М., 1970. С. 152, 164−165. разработки проблемы. Анархисты рассматриваются при этом, как часть революционного движения в крае1.

В связи с разработкой проблемы истории сибирской политической ссылки, в контексте ее общей политической палитры, анархисты Сибири довольно подробно исследованы в некоторых работах Э. Ш. Хазиахметова и А. Н. Евсеевой. Наибольшее внимание авторы уделили таким вопросам, как процентный и численный состав разных политических групп ссыльных, в том числе и анархистов, взаимоотношения между этими группами, участие политссьшьных (в том числе анархистов) в побегах, партийные контакты и связи с центром и зарубежьем, нелегальная политическая деятельность, роль в организации сибирского городского подполья, отношение к важнейшим политическим вопросам (например, к 1-й мировой войне). Особое место в исследованиях занимают такие сюжеты, как Туруханский бунт и конференция.

См.: Толочко А. П. Политические партии и борьба за массы в Сибири в годы нового революционного подъема (1910;1914 гг.) — Томск, 1989; Он же. О деятельности анархистов в Сибири (1905 — февраль 1917 гг.) // История политических партий в вузовском курсе политической истории: Проблемы теории, методологии, методики. (Тезисы докладов и сообщений Всесоюзной научно-методической конференции.) — М., 1991. — Вып. 1. Следует также упомянуть учебное пособие, хронологически входящее в следующий период историографии: Толочко А. П. Непролетарские партии в Сибири (1905 — февраль 1917). — Учебное пособие. — Омск, 1995 (§ 2 Гл. 1. «Максималисты и анархисты»). политссьшьных анархистов в с. Манзурка Иркутской губернии весной 1914 г. 1.

Вопрос об анархистах в связи с проблемой «левого блока» в Сибири затрагивался в статьях С. В. Новикова, который отметил ряд случаев участия анархистов в беспартийных блоковых организациях и расценил это как положительный факт, как проявление единства действий левых политических сил на этапе буржуазно-демократических революций2. Факты участия анархи.

1 См.: Хазиахметов Э.1Н. Сибирская политическая ссылкаОн же. Участие политических ссыльных в революционном подполье Сибири (1910;1912) // Ссыльные революционеры в Сибири. — Иркутск, 1982. — Вып.7- Он же. «Союз революционных социалистов» (1911;1912): Из истории политических организаций ссыльных Сибири // Проблемы классовой борьбы и общественного движения в Сибири в дооктябрьский период. — Смск, 1992; и др.- Евсеева А. Н. Ссыльные большевики в годы первой мировой войны 1914;1917 гг.: Диссертация... к.и.н. — Томск, 1975; Она же. Из истории мелкобуржуазных партийных группировок в сибирской ссылке (1914;1916 гг.) // Ссыльные революционеры в Сибири. — Иркутск, 1981. — Вып.6. о.

См.: Новиков C.B. К проблеме большевистской тактики «левого блока» (июль 1914 — февраль 1917 гг.) // Вопросы историографии и общественно-политической истории Сибири. (Тезисы докладов научной конференции, посвященной 120-летию со дня рождения В.И.Ленина). — Смск, 1990; Он же. К проблеме блоков революционных партий в Сибири в 1906 — феврале 1917 гг. // К вопросу о политических блоках. — Омск, 1993. стов в рабочем движении отмечены в коллективной монографии-хронике рабочего движения в Сибири1 .

Требует уточнения вопрос о взаимоотношениях сибирских анархистов и эсеров в период революции 1905;1907 гг. Исследователь М. И. Казанцев считает, что организации ПСР Сибири объединяли самые разнородные элементы: от либералов до анархистов-коммунистов2. Ему возражает А. Л. Афанасьев, категорически отрицая возможность вхождения анархистов-коммунистов в сибирские организации ПСР3 .

К сибирскому анархизму периода буржуазно-демократических революций имеет отношение и история такой своеобразной организации, как Забайкальская федерация групп вооруженного народного восстания (ЗФГВНВ). Полную ее историю еще предстоит написать. Сегодня имеется несколько исследований, где отдельные вопросы, связанные с ЗФГВНВ, достаточно подробно затрагиваются. Главным вопросом, вызывающим традиционный интерес и определенную полемику, является идейно-политический характер организации. Так, А. А. Мухин относит Забайкальскую.

1 См.: Рабочее движение в Сибири: Историография, источники, хроника, статистика. — Томск, 1990. — Т.2- Томск, 1991. -Т.З.

Казанцев М. И. Эсеры и революционная агитация в сибирской деревне в 1905;1907 гг. // Из истории социально-экономической и политической жизни Сибири. — Томск, 1976. -С.18.

Афанасьев А. Л. Советская историография деятельности эсеров в Сибири в период революции 1905;1907 гг. // Вопросы историографии и источниковедения Сибири периода капитализма. -Томск, 1985. — С.10. федерацию к эсерам1. Л. Ф. Берсенев лишь указывает на ее идейную близость к эсерам2. Авторы 2-го тома книги «Рабочее движение в Сибкри» классифицируют ее как анархо-синдикалистскую. Анархо-синдикалистами названы и ее лидеры З. Берман и Н. Кон3. В «Очерках истории Читинской организации КПСС» вопрос о ЗФГВНВ совсем не затронут. С. В. Новиков считает федерацию организацией блокистского типа, объединявшей в своих рядах отзовистски настроенных представителей социал-демократов и эсеров, а также анархистов и беспартийных левых. Он высказывает мнение, что «.Забайкальская федерация являлась высшей формой взаимодействия той части революционных партий, которые в период отступления революции не сумели отказаться от идеи восстания» .

С. В. Макарчук отводит ведущую роль в федерации социалистам: прежде всего, социал-демократам, затем эсерам, а позднее (в 1908 г.) — максималистам. Фактически оставляя «за кадром» роль анархистов (лишь констатируя, что они в федерации присутствовали), автор упускает целый этап ее деятельности (с июля по осень 1906 г.), ошибочно утвергвдая, что история ЗФГВНВ начинается осенью 1906 г., когда группа наиболее ак.

1 Мухин A.A. Рабочие Сибири в эпоху капитализма. — М. ,.

1972. — С.336, 242. о.

Берсенев Л. Ф. Рабочее движение в Забайкалье в период между двумя революциями (июнь 1907 — февраль 1917 гг.) — Диссертация. .к.и.н. — Иркутск, 1973. — С.97−98.

3 Рабочее движение в Сибхфи. — Т.2. — С.9, 352, 356.

4 Новиков C.B. К проблеме блоков революционных партий Сибири... — С.23, 25. тивных читинских социал-демократов якобы создала федерацию1. На наш взгляд, автор несколько преувеличивает роль социал-демократов в Забайкальской федерации.

По нашему мнению, анархисты играли в ЗФГВНВ не последнюю роль, особенно в начальный период ее деятельности, хотя уточнить эту роль еще предстоит. Попытка уточнения политического характера организации предпринималась и автором настоящей диссертации2.

Сравнительно слабо до настоящего времени изучено анархистское движение самого выгодного с источниковедческой точки зрения периода весны 1917; весны 1918 гг. в Сибири, насыщенного богатым фактическим материалом. Здесь имеются лишь отдельные успехи. Некоторые вопросы анархистского движения были затронуты в исследованиях И. М. Разгона, Д. М. Зольникова и в некоторых обобщающих коллективных работах, касающихся расстановки социально-политических сил Сибири указанного перио.

1 Макарчук C.B. Социалисты в Забайкальской федерации трупп вооруженного народного восстания. 1906;1908 гг. // История партий эсеров, анархистов и меньшевиков России (Материалы 4-й Международной конференции «Политические партии и общественные движения стран Содружества (XIX-XX вв.)» — Владимир, 1995; Он же. Политическое подполье в восточных регионах России (июнь 1907 — февраль 1917 гг.) — Кемерово, 1994.

См.: Штьрбул A.A. Анархисты и Забайкальская федерация групп вооруженного народного восстания. 1906;1908 гг. (К вопросу о политическом характере организации) // Из истории общественных организаций Сибири. — Новосибирск, 1993. да1. «Все эти (сибирские — А.Ш.) организации не были едины организационно и tosi более идейно — справедливо указывает U.M.Разгон. — Нередко отдельные группы анархистов враждовали между собой. В Сибири в этот период преобладали два течения: анархисты-синдикалисты и анархисты-коммунисты». Однако, нельзя, по нашему мнению, полностью согласиться с некоторыми другими положениями статьи. «Анархисты всех мастей, во всех городах Сибири выступили против власти Советов, — утверждает U.M.Разгон. — Они стремились проникать в Советы, чтобы расшатать их изнутри. Вместе со всеми антисоветскими партиями они поддерживали лозунг „Вся власть Учредительному собранию. .“, обепгая установить безвластие. Анархисты всеми доступными им способами пытались организовать выступления рабочих против Советской власти, разлагать Красную Армию в Сибири» 2. Отрицательная оценка деятельности анархистов, как попутчиков революции, вредивших борьбе чрудяш^ся, содержится в работе «Победа Великого Октября в Сибири» 3.

В статье Д. М. Зольникова заметны элементы преодоления отрицательного отношения к анархизму, как к таковому. На си.

1 См.: Разгон И. М. Политические партии в Сибири накануне и в период Великой Октябрьской социалистической революции // 60 лет Великого Октября и Сибирь. — Томск, 1979; Зольников Д. М. Классы и партии Сибири в марте-апреле 1917 г. // Классы и политические партии в Октябрьской революции и гражданской войне в Сибири. — Новосибирск, 1991; Победа Великого Октября в Сибири. — 4.2. — Социалистическая революция и установление Советской власти. — Томск, 1987.

2 Разгон И. М. Указ. соч. — С.13−14. о.

Победа Великого Октября в Сибири. — 4.2. — С.45. бирском материале отмечено нарастание уже весной 1917 г. анархических (в разрушительном смысле) настроений в массах трудящихся, что являлось отражением антинародной политики Временного правительства и соглашательской позиции эсеро-меньшевистских Советов. Автор определяет эти настроения как левые, причем более левые, чем у большевиков1.

Относительно полно в этом проблемно-хронологическом блоке исследован такой важный вопрос, как социализация в сибирской промышленности (то есть переход предприятий в собственность и управление трудовых коллективов), направлявшаяся в большинстве случаев анархистами и представлявшая альтернативу большевистской политике национализации (то есть передаче предприятий в собственность и под управление советского государства). Важнейшим исследованием на эту тему является емкая по содержанию специальная статья Д.М.Зольникова2, в которой автор детально показал деятельность сибирских анархистов по практическому претворению своей социально-экономической программы накануне, в период и в первые месяцы после Октябрьской революции. Попутно автор коснулся и таких вогросов, как география анархистских организаций Сибири, работа анархистов в солдатских массах, участие в красной гвардии и революционных событиях 1917 г. Говоря о количестве сибирских рабочих, вовлеченных в движение за социализацию про.

Зольников Д. М. Классы и партии Сибири. — С.21−22.

См.: Зольников Д. М. Борьба большевиков Сибири с анархо-синдикалистскими тенденциями в рабочем движении в 1917;1918 гг. // Научные труды Новосибирского Гос. ун-та. Историческая серия. — Вып.б. — Партийные организации в социалистическом строительстве. — Новосибирск, 1973. мышленности, автор называет цифру «не более 20 000» человек1. Эта цифра представляется нам несколько заниженной.

Борьбе большевиков Иркутска и Черемхово против анархистской социализации в Черемховском районе посвящена статья 3. Татарова, в которой автор детально показал как формы и мео тоды этой борьбы, так и ее накал в первой половине 1918 г. Вопроса о социализации в Сибири в контексте противоборства большевиков с анархистами в сфере социально-экономических преобразований касался в своих статьях и диссертации А. И. Сербии. Важен вывод автора о том, что все социалистические партии — не только большевики, но и меньшевики, эсеры, анархисты, — в разной мере участвовали в создании и действиях рабочих организаций Сибири3. Подробно, хотя и эпизодиче.

Там же. — С.34.

См.: Тагаров 3. Иркутская большевистская организация и национализация Черемховских угольных копей в 1918 г. // Коммунисты Восточной Сибири в борьбе за победу Советской власти и построение коммунизма. (Материалы научно-теоретической конференции, посвященной 60-летию П съезда РСДРП) — Иркутск, 1965. о.

См.: Сербии А. И. Советы Сибири: Мероприятия по национализации промышленности (декабрь 1917 — август 1918 гг.) //Из истории общественных организаций Сибири. — Новосибирск, 1993; Он же. Экономическая платформа большевиков и первые преобразования народного хозяйства в Сибири (октябрь 1917 -август 1918 гг.) — Автореф.. к.и.н. — Новосибирск, 1992. — С.12. ски, сибирский материал по социализации в промышленности использован в фундаментальном исследовании С. Н. Канева1.

Попытка специального исследования состояния и тактики анархистских организаций Сибири периода Октябрьской революции была предпринята И. Н. Бадикой в тезисах доклада для научной конференции «Великий Октябрь и социалистические преобразования в Сибири» (Новосибирск, 1987 г.). Это первый, интересный, но, на наш взгляд, не во всем удачный опыт такого рода. Небольшой обгьем тезисов не позволил автору всесторонне осветить этот важный аспект проблемы истории сибирского анархизма. К? юме того, отдельные положения работы вызывают возражения. Так, говоря о географии анархистского движения в Сибири, И. Н. Бадика утверждает, что после Февраля возникли 11 наиболее крупных организаций2, перечисляя при этом почти все известные в 1917;первой половине 1918 гг. анархистские группы в Сибири, большинство которых, по нашему мнению, к крупным отнести никак нельзя, за исключением Томской, Красноярской, Черемховской, Иркутской и Читинской (последняя автором не названа). Что касается Омска, то здесь в 1917 — первой половине 1918 гг. не было не только крупной, но, фактически, вообще никакой организации анархистов. Подобное же преувеличение содержится в работе Н. С. Ларькова, где относительно периода конца осени 1917 г. названа цифра «не менее 12 крупных.

1 Канев С. Н. Октябрьская революция и крах анархизма. — С. 224−266, 241, 278. о.

Бадика И. Н. Анархистские организации в Сибири в период Октября // Великий Октябрь и социалистические преобразования в Сибири. — Новосибирск, 1987. — С.77. анархистских организаций". При этом автор опирается на данные И.Н.Бадики1 .

Нельзя согласиться и с оценкой И. Н. Бадикой томских событий начала июня 1917 г. (беспорядков солдат — уголовных под руководством анархистов), как антисоветского выступления. Факты свидетельствуют, что эти события явились выражением недовольства трудящихся по-анархистски политикой Временного правительства, поддерживаемой местными органами власти, в том числе и эсеро-меньшевистским Советом. В то же время не вызывают сомнений выводы автора о том, что «после победы Великого Октября и установления Советской власти в Сибири анархистские группы оставались разобщенными», что «общего обгьединительного центра у них не бьшо». Автором справедливо отмечены тенденция и факт сотрудничества части сибирских анархистов с Советами после победы Октябрьской революции2 .

Вопрос о вхождении анархистов в Советы Сибири в 1917 -первой половине 1918 гг. был затронут В. Т. Агалаковым в фундаментальном исследовании о сибирских Советах. Автор указал на сам факт вхоледения анархистов в некоторые сибирские Советы, отметил наличие значительных анархистских фракций в Че-ремховском, Читинском Советах и некоторых других органах, в том числе и фракции из четърех человек в Центральном исполнительном комитете Советов Сибири — Центросибири3 .

1 Ларьков Н. С. Начало гражданской войны в Сибири. (Армия и борьба за власть) — Томск, 1995. — С.27, 177.

2 Бадика И. Н. Указ. соч. — С.77−78. о.

Агалаков В. Т. Советы Сибири (1917;1918 гг.) — Новосибирск, 1978. — С.206−207.

Заметно глубже изучен анархизм в Сибири периода гражданской войны. Современная историография этой проблемы открывается общей оценкой деятельности анархистов, данной И. М. Разгоном. «Начавшаяся военная интервенция и граяеданская война, — утверждал И. М. Разгон, — окончательно раскололи анархистов, в том числе и в Сибири. Часть их поняла всю несуразность „безвластия“ перед лицом обгьединенных сил контрреволюции. Отказавшись от своих взглядов, она поняла необходимость диктатуры пролетариата — Советского государства. С оружием в руках она стала на его зазщ-ггу. Часть анархистов вьродилась в открытых уголовников. Во главе вооруженных банд они выступили против Советской власти, как, например, Рогов и Новоселов в Сибири» 1. Данная оценка нам кажется несколько упрощенной.

В. С. Познанский, исследуя события вооруженной борьбы советских войск в Сибири против белых и интервентов весной-летом 1918 г., показал практическое участие сибирских анархистов в этих событиях. Он установил наличие в составе советских войск анархистских отрядов (Пережогина, Караева, Ка-ландаришвили, Третьякова и других), показал их участие в боевых действиях на Забайкальском, Нижнеудинском и Байкальском фронтах, определил их роль в этих событиях. По мнению исследователя, «одной из серьезных причин военного поражения войск Центросибири у Байкала являлась слабость тыла. Во многом она вызывалась принявшим широкий размах анархизмом» .

1 Разгон И. М. Указ. соч. — С. 14.

B.C.Познанский оценивает анархистов как «потенциальных союзников врага» 1.

Разработка вопросов истории сибирского анархизма периода белогвардейских режимов велась исследователями В.А.Кадейки-ным, В. И. Шишкиным, Н.С.Ларьковым2. Как видно уже из названий этих работ, исследование проблемы шло прежде всего в русле борьбы коммунистической партии, местных коммунистических ор

1 Познанский B.C. Очерки истории вооруженной борьбы Советов Сибири с контрреволюцией в 1917;1918 гг. — Новосибирск, 1973. — С.263−264.

См.: Кадеикин В. А. Из истории борьбы Коммунистической партии против анархистских тенденций в партизанском движении // Проблемы истории Октябрьской революции и гражданской войны в СССР. — Томск, 1975; Шишкин В. И. Из истории борьбы Коммунистической партии и Советской власти против анархизма в Западной Сибири в 1919;1920 гг. // Классовая борьба в сибирской деревне в период построения социализма. — Новосибирск, 1978; Ларьков Н. С. Историография борьбы сибирских большевиков с анархо-эсеровским влиянием в партизанском движении в годы гражданской войны // Деятельность партийных организаций Сибири по вовлечению масс в революционное движение и повышению их активности в строительстве социализма и коммунизма. -Томск, 1977; Он же. Борьба Коммунистической партии с мелкобуржуазной стихией и эсеро-анархистским влиянием в партизанском движении Сибири (1918;1920 гг.) Диссертация. к.и.н. — Томск, 1979; Он же. Из истории идейно-политической борьбы в антиколчаковском партизанском движении в Сибири // Из истории интервенции и гражданской войны в Сибири и на Дальнем Востоке. 1917;1922 гг. — Новосибирск, 1985. ганизаций с теорией и практикой анархизма в Сибири. Такой подход оставлял мало места изучению собственно анархистского движения в крае. Однако и при этом определенный сдвиг в изучении проблемы был сделан.

Из этих работ, в первую очередь, следует выделить исследования Н. С. Ларькова, который, показывая идейно-политическую борьбу в партизанском движении, подробно и системно остановился на проявлениях в нем анархизма. Исследователем были отмечены причины влияния анархистов в некоторых партизанских отрядах, дана характеристика такого явления, как стихийный анархизм в сибирской деревне этого периода, показаны конкретные факты участия анархистов в партизанском движении. В своей диссертации Н. С. Ларьков поставил задачу «рассмотреть конкретные формы и методы борьбы большевиков с мелкобуржуазной стихией, с эсерами и анархистами за советскую направленность партизанского движения в Сибкри» 1. «Проходившее, в целом, под лозунгом восстановления Советской власти, — делает вывод исследователь, — партизанское движение в то же время было далеко не однородным как по социальному составу, так и по целям, которые ставили представители различных его течений». Это привело к тому, — пишет автор, — что внутри движения шла острая борьба за влияние. Важно его положение о том, что «. в количественном отношении среди партизан абсолютное большинство составляли крестьяне, сама социально-экономическая пркрода которых создавала благоприятную почву.

1 Ларьков Н. С. Борьба Коммунистической партии с мелкобуржуазной стихией и эсеро-анархистским влиянием в партизанском движении в Сибири (1918;1920 гг.) Автореф. дис.. к.и.н. -Ярославль, 1980. — С.7. для стихийности, неорганизованности и т. п." 1. Однако, необходимо отметить, что, если о мелкобуржуазной стихии и о стихийном анархизме у автора написано достаточно подробно, то о собственно анархистах даже в преломлении идейной борьбы с ними имеется материал только по Причернскому краю (отряды Рогова и Новоселова) и Иркутской губернии (отряд Каландари-швили). Методу тем, анархистское влияние на партизанское движение Сибири не исчерпывалось этими двумя зонами.

Касаясь влияния анархизма на партизанское движение в целом по Сибири, Н. С. Ларьков сделал вывод о том, что стихийный анархизм, «батьковпц^на», диктат человека с ружьем наложили своеобразный отпечаток на партизанское движение в Сибири. «Ряд партизанских командиров с одинаковым упорством вели борьбу как с белогвардейской, так и с большевистской диктатурой» .

Последнее замечание напрямую связано с вопросом, который на протяжении многих лет находится в центре бурной полемики. Вот уже 30 лет в сибирской исторической литературе едет настоящая историографическая война вокруг личности крупнейшего партизанского командира в Сиб*фи Г. Ф. Рогова и связанных с ним событий: антиколчаковского партизанского движения в При-чернском крае Алтая (1918;1919 гг.) и антисоветского повстанческого выступления в Цричернском крае в мае — июне 1920 г., получившего наименование «роговщины» .

Ларьков Н. С. Борьба Коммунистической партии. — Диссертация. к.и.н. — С.98.

2 Ларьков Н. С. Сибирская военщина в гражданской войне // История общественных движений и политических партий в России. — Томск, 1993. — С.83.

В 1960;е гг. группа бывших партизан отряда Г. Ф. Рогова и другие ветераны борьбы за Советскую власть на Алтае и в Кузбассе (Г.М.Батурин, В. А. Булгаков, В. Я. Титов, А. А. Конов, М. М. Токарев, А. Д. Баранов и другие) начали борьбу за реабилитацию Г. Ф. Рогова. Открыто и громко вогрос о реабилитации был поставлен представителями группы в 1968 г. на конференции, посвященной 350-летию основания Кузнецка, где прозвучала положительная политическая оценка Г. Ф. Рогова и его отряда в противовес позиции профессора М. Е. Плотниковой, пришедшей к крайне отрицательной оценке. Защитники Рогова утверждали, что он стал жертвой клеветы со стороны одних и неосведомленности других.

Ответом на эту попытку явилась серия научных работ известных сибирских историков В. А. Кадейкина, М. Е. Плотниковой, В. И. Шишкина, в которых давался категорический отпор попыткам реабилитации Рогова1.

В гротивовес этой группе в 60-е — 70-е гг. в борьбу за реабилитацию партизанского командира включились до 25 бывших партизан и ветеранов борьбы за Советскую власть. Ими был собран богатый материал по истории отряда Рогова (хранится в фондах Новосибирского, Томского, Кемеровского и Алтайского бывших партийных архивов). Ветераны И. С. Мазунин и.

См.: Плотникова М. Е. О партизанском отряде Рогова и сущности «роговшцны» // Новокузнецк в прошлом и настоящем. -Новокузнецк, 1971; Кадейкин В. А. Что такое роговщина // Кузбасс. — 1968. — 20 июняОн же. Из истории борьбы Коммунистической партии.. .- Шишкин В. И. Из истории борьбы Коммунистической партии и Советской власти.

Н.И.Полосухин подготовили и натравили письмо в ЦК КПСС1. Группу поддержал новосибирский историк В. Т. Шуклецов. Борьба между «роговцами» и ''антироговцами'' вступила в новую фазу.

Споры развернулись вокруг следующих вопросов: роль Рогова и его отряда в партизанском движении Алтая и Сибиричьи классовые интересы выражал Рогов как на отдельных этапах своей деятельности, так и в целомбыл ли он вьразителем кулацких интересов, «кулацким вождем» — бьот ли Рогов анархистомотношение Рогова к коммунистам и Советам в 1919 г. — роль роговцев в «кузнецком погроме» (декабрь 1919 г.) — роль Рогова в событиях мая-июня 1920 г. в Причернском краеобщая оценка личности Г. Ф. Рогова.

Позиция группы '' антироговцев'', несмотря на некоторые нюансы, сводилась, в общем, к следующему: Рогов являлся представителем эсеро-анархо-кулацкой струи в партизанском движении, выражал интересы зажиточных слоев деревнипозиция этих слоев и Рогова бьша мелкобуржуазно-революционной по отношению к колчаковщине и мелкобуржуазно-контрреволюционной по отношению к Советской властина этапе борьбы с колчаковщиной Рогов сотрудничал с коммунистами, но сотрудничество это было тактическим, временным и непрочнымРогов являлся анархистом (или разделял анархистские взгляды) — в условиях приближения краха колчаковщины порвал с коммунистами, выступил против советского строительства, внес раскол в партизанское движение Причернского краяне подчинился приказам командования красной армиидопустил чудовищный «кузнецкий погром» и другие бесчинствав условиях победившей Советской власти.

1 ЦЦНИТО. — Ф.4204. — Оп.4. — Д.482. — Л.1−9. в мае-июне 1920 г. возглавил открытое антисоветское анархо-кулацкое восстание.

В основу этой позиции легли выводы руководителей барнаульского коммунистического подполья о трех течениях в партизанском движении Сибири (в том числе и о эсеро-анархо-кулацкой струе), многочисленные воспоминания супругов А. Н. Геласимовой и П. Ф. Федорца, не лишенные не только субъективизма, но и элементов откровенной фальсификацииряд довольно противоречивых архивных материаловличная непримиримость приверженцев данной концепции к любым отступлениям от принципа партийности в их понимании. Наиболее концентрированно эта позиция была выражена М. Е. Плотниковой: роговщина 1919 г., по ее мнению, «была антисоветской по своему обтьек-тивному значению», а роговщина 1920 г. «являлась открыто антисоветским, анархо-кулацким движением, смыкающимся с движением чисто белогвардейским». При этом «роговщина» периода борьбы с колчаковщиной и «роговш^-ша» 1920 г. закономерно взаимосвязанны, более того, являлись разными этапами единого процесса, в основе которого лежало стремление определенного социального слоя свергнуть колчаковщину, но помешать утверждению диктатуры пролетариата" 1. Данная научная позиция нашла свое отражение и в некоторых обобщающих работах общасибир-ского и общесоюзного масштаба2, фактически став официальной.

1 Плотникова М. Е. Указ. соч. — С.74. о.

Крестьянство Сибири в период строительства социализма (1917;1937 гг.) — Новосибирск, 1983. — С.79−80- Гражданская война и военная интервенция в СССР. — С.431.

В противовес устоявшейся точке зрения, исследователь В. Т. Шуклецов в своих работах выдвинул несколько нетрадиционных тезисов: в рядах сиб*рских партизан, считает он, не имелось кулацких элементов-противников Советской властисибирское кулачество поддерживало эсеро-меньшевистские «демократические» правительства, а затем Колчакапартизанское движение в Сибири было левее, чем на Украине (а именно украинский опыт совпарторганов сыграл в Сибири негативную роль) — волнения некоторой части бывших красных партизан были вызваны ошибками троцкистского плана, допущенными со стороны партийных, советских и военных работников. Относительно роли Рогова, В. Т. Шуклецов показал несостоятельность точки зрения о расколе партизанских сил Причернского края по вине их командира, поставил под сомнение сам факт политического раскола, настаивал на непричастности партизанского соединения Рогова к «кузнецкому погрому», к нарушению приказа командования красной армии и, главное, к событиям мая-июня 1920 г. В основу этой позиции были положены как воспоминания партизан очряда Рогова, так и некоторые архивные материалы, исходившие от советских органов. Последовательно проводя линию на историческую и политическую реабилитацию Г. Ф. Рогова, В. Т. Шуклецов убедительно опроверг выводы своих оппонентов о кулацком характере деятельности партизанского вояадя, однако далее, вопреки фактам, попытался показать негричастность Рогова к анархистам и к событиям мая-июня 1920 г. в Причерн-ском крае. Подробно показав боевой путь другого партизанского командира, роговского сподвижника анархиста И. П. Новоселова, Шуклецов воздержался при этом от оценки его деятельности применительно к периоду 1918;1919 гг., хотя эта оценка, в целом положительная, напрашивается со страниц книги сама собою. В целом положительно была оценена автором деятельность еще одного партизанского командира П. К. Лубкова, чей политический путь напоминает путь Рогова .

Ответом на монографию В. Т. Шуклецова, в которой были изложены основные положения авторской концепции по Рогову и роговщяне, стал выход коллективной статьи-рецензии трех авторов: Ю. В. Журова, М. Е. Плотниковой и В.И.Шишкина2. В статье содержалась всесторонняя критика позиции В. Т. Шуклецова, имел место ряд справедливых: замечаний фактологического и методологического характера. Вместе с тем в рецензии были допущены элементы политического шельмования оппонента.

После выхода рецензии борьба вступила в следующую фазу. Ответом В. Т. Шуклецова стала его историографическая статья, в которой автор продолжал отстаивать основополагающие принципы своей концепции3. В 1988 г. в центральном изданиижурнале «История СССР» — появилась коллективная статья группы бывших партизан во главе с В. Я. Титовым и Г. М. Батуриным, подготовленная по материалам, собранным на протяжении многих.

1 См.: Шуклецов В. Т. Сибиряки в борьбе за власть Советов (Деятельность партии в крестьянских массах Западной Сибкцри в годы революции и гражданской войны.) — Новосибирск, 1981. о.

См.: Журов Ю. В., Плотникова М. Е., Шишкин В. И. Новые работы о борьбе большевиков Зала, иной Сибири за народные массы в 1917;1920 годах // Борьба большевиков Сибири за народные массы в годы революции и гражданской войны. — Красноярск, 1983.

3 См.: Шуклецов В. Т. Причернские партизаны. Кто они — герои или бандиты? (Историография и источники) / / Проблемы историографии партийных организаций Сибири. — Томск, 1989. лет1. Многие из тех, кто в 60-е гг. начинал борьбу за реабилитацию Рогова и чьи материалы были использованы в статье, к этому времени уже ушли из жизни.

В конце 80-х гг. эпицентр полемики переместился на краеведческий уровень. На страницах «Алтайской правды» появились статьи местных исследователей И. Саблина, В. Усатых, Т. Мукина, Е. Назарова, Г. Безрукова, точки зрения которых в основном распределились по двум известным позициям, за исключением Г. Безрукова, который попытался подойти к проблеме по-новому2. Вопрос о Рогове и роговшцне был вновь затронут на научно-практической конференции в Барнауле (1989 г.), посвященной проблемам истории гражданской войны и партизанского движения в Алтайском крае, и на Всероссийском симпозиуме «Революция и контрреволюция в России в начале XX в. «(Томск, 1995 г.), посвященном памяти профессора И. М. Разгона.

Историографическая война" не закончилась и сегодня.

Следует отметить, что и критики, и защитники Г. Ф. Рогова, как это ни покажется странным, сходятся в некоторых моментах. Во-первых, изучая разнообразные и противоречивые источники, отражающие гротиворечивый характер исследуемых процес.

1 См. :Титов В. Я., Батурин Г. М. и др. К истории партизанского движения в Сибири // История СССР. — 1988. — № 4.

2 См.: Саблин И. Кто он, Григорий Рогов? // Алтайская правда. — 1989. — 10 декабряУсатых В. «Рогов: В ничто и никуда?.» // Алтайская правда. — 1990. — 21 январяМукин Т., Назаров Е. Правда с ложью не дружат // Алтайская правда. -1990. — 11 февраляБезруков Г. Почему Рогов оказался по другую сторону баррикад? // Алтайская правда. — 1990. — 20 февраля.

РОССИЙСКАЯ ГОСУДАРСТВЕН^.

БИБЛИОТйКА сов, и первые, и вторые рассматривали их не во всей совокупности, а выборочно, отбирая созвучные своей концепции факты и игнорируя противоречащее ей. Во-вторых, и те, и другие дружно игнорировали устоявшееся в мировой, в том числе и в марксистской политологии деление всех политических сил на правых, центр и левых, где к последним традиционно и не в последнюю очередь относят анархистов. В советской же историографии, за редким исключением, на протяжении десятилетий левой революционной силой периода гражданской войны считались только коммунисты. Поэтому исследователи часто переносили конфликт анархистов с коммунистами в гривычную плоскость: м1фасные — белые", «революционеры-контрреволюционеры», тогда как это был конфликт внутри левого, революционного лагеря. Поэтому исследователи -" антироговцы" не допускали мысли, что сибирские анархисты могли быть выразителями интересов части трудяпцехся и непременно связывали их с кулачеством, превращая Рогова в анархо-кулацкого вояедя и бандита. Поэтому и В. Т. Шуклецов, справедливо, по нашему мнению, защищая Рогова, как выразителя интересов трудящихся, пытался полностью «отсечь» его от анархистов. В обоих случаях анархизм рассматривался как политический криминал.

Война" в сибирской историографии вокруг Г. Ф. Рогова и гричернских партизан отражает собой реальные гротиворечия и конфликты, возникшие в лагере революционных сил Сибири между коммунистами-руководителями (как правило, назначенными из Центра) и партизанскими командирами (анархистами и беспартийными), в 1918;1919 гг. сражавшимися против белых, а в 1920 г. далеко не во всем признавшими или не признавшими вообще военно-коммунистическую модель 2-й Советской власти. В. Т. Шуклецов, по нашему мнению, совершенно прав, когда говорит о событиях мая-июня 1920 г., как о личной трагедии Г. Ф. Рогова. Добавим: личной трагедии, в которой, как в зеркале, отразилась трагедия трудового крестьянства Сибири в революции и гражданской войне.

Приблизиться к истине мог бы помочь уникальный сборник документов и материалов по истории партизанского движения и установления Советской власти на Алтае, значительная часть которого посвящена событиям 1918;1920 гг. в Причернском крае и непосредственно личности Г. Ф. Рогова. Этот сборник, объемом около 20 печатных листов, был подготовлен в Барнауле по материалами западно-сибирских и центральных архивов еще в 1991 г. (редактор-составитель Г. Н.Безруков), но, по характерным для 1990;х гг. причинам, пока так и не увидел свет.

То, что большинство анархистов Сибири в период гражданской войны не были врагами Советской власти и коммунистической партии, подтверждает их участие не только в партизанском движении, но и в городском подполье. Принципиально важное положение выдвинул И. Ф. Плотников, который считает, что «применяемое по традиции в исторической литературе определение „большевистское подполье“ неоднозначно подпольным организациям РКП (б)», а более объемно. Оставляя за коммунистами в большинстве случаев ведущую роль в «большевистском подполье», автор называет и другие политические составляющее этого подполья: левых эсеров, меньшевиков, членов соцсоюза молодежи, иностранных интернационалистов и анархистов1. Наличие некоммунистических сил, в том числе анархистов, в сельском подполье Сибири признает Ю. В. Журов, подчеркивая три.

Плотников И. Ф. Предисловие // Леди большевистского подполья Урала и Сибири. (1918;1919). — М., 1988. — С.8. этом, что количество этих сил было незначительным1. Данные положения, несомненно, требуют дальнейшей конкретизации.

Отдельно следует остановиться на биографических исследованиях о герое гражданской войны в Сибири, партизанском командиреанархисте Н. А. Каландаришвили. Это, прежде всего, книга В.Е.Кожевина2, выдержавшая 3 издания (1967, Улан-Удэ- 1971, Иркутск- 1987, Улан-Удэ). В подробной, самой полной на сегодня биографии «Сибирского дедушки» эпизодически показана и деятельность восточно-сибирских анархистов в 1910;1921 гг. Несмотря на стремление автора «ускорить» на страницах книги политическую эволюцию Каландаришвили от анархизма к коммунистической идеологии, анархисты Восточной Сибири, в целом, показаны как органическая часть левых революционных сил.

Интересен взгляд на биографию Каландаришвили с иной точки зрения. Если В. Е. Кожевин переход на позиции большевизма ставит в заслугу Каландаришвили, то иркутский публицист И. Ю. Подшивалов, подходя к проблеме с идейных анархистских позиций, ставит этот факт в вину и расценивает как отступничество, приведшее героя к идейно-политической деградации. Построив свою статью на сравнении двух Несторов — Махно и Каландаришвили, И. Ю. Подшивалов пришел к выводу, что настоящем народным вождем был первый. «На Украине из поколения в поколение передаются песни и легенды о батьке Несторе Махно.

1 Журов Ю. В. Гражданская война в сибирской деревне. — Красноярск, 1986. — С.73.

2 Кожевин В. Е. Легендарный партизан Сибири (Н.А.Каландаришвили). — Улан-Удэ, 1967; Иркутск, 1971; Улан-Удэ, 1987. Сноски в тексте даны по второму изданию и, частично, по третьему.

В Сибири про Нестора Каландаришвили песен не поют," - заключает автор1.

Особой, весьма своеобразной страницей анархистского движения в Сибири, связанной с историей мирового анархистского движения, стала эпопея Автономной индустриальной колонии «Кузбасс» (АИК «Кузбасс»). Автономная колония была создана при активном содействии и участии американского анархо-синдикалистского профсоюза «Индустриальные рабочие мира» (ИЕОД) и существовала в Кузбассе в 1922;1926 гг. Ее история стоит особняком от сибирского анархизма, но, тем не менее, заслуживает рассмотрения. Особый интерес к этому вогросу вызван тем, что на территории Сибири, в Кузбассе, трудящиеся США попытались на практике осуществить идеи, лежавшие в основе НЕМ. Была предпринята попытка создания очага нового, справедливого общества на анархо-синдикалистской платформе. Практическое воплощение этих идей, здоровая идейная борьба между коммунистами и анархо-синдикалистами, несомненно, представляют интерес как для исследователей сибирского и российского анархизма, так и для историков международного анархистского движения. Историография вопроса представлена статьями Е. М. Полянской, Е. А. Кривошеевой, специальным парао графом в книге «История Кузбасса» .

Подшивалов И. Дедушка Каландаришвили // Версия (Иркутск). — 1992. — № 12−13. — С.16.

См.: Полянская Е. М. Автономная индустриальная колония Кузбасс // Труды научной конференции по истории черной металлургии Кузбасса, посвященной 140-летию Гурьевского завода (1816−1956). — Кемерово, 1957; Кривошеева Е. А. Из истории образования «Автономной индустриальной колонии Кузбасс» .

Отдельно необходимо назвать ряд зарубежных исследований, вышедших в свет на Западе в 50-е — 80-е гг., в которых вопросы истории сибирского анархизма нашли отражение. Это, прежде всего, наиболее известные сегодня российскому читателю работы Э. Kappa и Д. Боффы, переведенные на русский язык в конце 1980;х — начале 1990;х гг. В них авторы останавливаются на особенностях партизанского движения в Сибири, связанных со стихийным анархизмом, «партизанщиной» и анархистским влияниемна роли анархистов В. Шатова, Я. Тряпицина в событиях гражданской войны в Сибири и на Дальнем Востоке1. Особняком стоит работа П. Аврича «Русские анархисты» 2, вышедшая в США двумя изданиями (1967 и 1978 гг.). В книге отмечается, что после 1905 года многие анархисты, осужденные на длительные сроки тюремного заключения и ссылки, проводили время за литературными занятиями, в размышлениях и надеждах на близкую революцию, устраивали побеги, пытались воссоздать свои кружки на воле3. Автор собрал и переработал огромный матариал о русских анархистах, однако, работа содержит элементы идеализации их деятельности.

1921;1923 гг .) //Из истории Западной Сибири. — Вып. 1. -Кемерово, 1966; История Кузбасса. — 4.1−2. — Кемерово, 1967 (§ 4. Автономная индустриальная колония Кузбасс) .

1 Kapp Э. История Советской России. — Кн.1. — Большевистская революция 1917 — 1923 гг. — Т.1−2. — М., 1990. — С. 280−286;

Боффа Д. История Советского Союза. — Т.1. — М., 1994. -С.104.

2 Avrich P. The Russian Anarchists. — New-Gersy. -1967.

3 Avrich P. Cp cit. — 1967. — P.112 — 114, 118, 124.

Подробный анализ западной историографии гражданской войны в Сибири и на Дальнем Востоке, в том числе и анализ некоторых вопросов истории анархизма на востоке страны (анархистское влияние в рядах нижне-амурских партизан, Николаевские события 1920 г.) даны в исследовании Г. Е. Рейхберга и А. П. Шурыпина1.

В последнее пятилетие наметился новый период историографии проблемы, характеризующийся нестандартными подходами и углублением разработки темы. Этому способствовали: 1) обстановка идейно-методологического плюрализма в исторической науке, 2) большая, чем раньше, доступность трудов основоположников мирового и российского анархизма, связанная с выходом ряда новых изданий2 и, 3) открытие новых, ранее недоступных, фондов. В сибирской историографии наметившийся новый период связан с именами А. П. Тол очко (Омск), продолжающего исследование сибирского анархизма периода буржуазно — демократических революцийС.В.Новикова (Омск), исследующего в контексте истории современных политических движений в Сибири.

1 Рейхберг Г. Е., Шурыгин А. П. Буржуазная историография Октября и гражданской войны в Сибири. — Новосибг-фск, 1981. -С.43−47.

См. например: Бакунин М. А. Избранные философские сочинения и письма. — М., 1987; Он же. Философия. Социология. Политика. — М., 1989; Толстой Л. Н. Путь жизни. — М., 1993; Штирнер М. Единственный и его собственность. — Харьков, 1994; Образ будущего в русской социально-экономической мысли конца XIXначала XX века. — М., 1994 (Раздел 4 — «Анархисты»: П. Кропоткин, М. Корн, Я. Новомрфский, А. Боровой, Л. Черный, А. Вольский) — и др. проблему неоанархизмаВ.А. Должикова (Барнаул), продолжающего разработку темы «Бакунин и Сибирь» — И. Ю. Подшивалова (Иркутск), исторического публициста, рассматривающего вопросы истории сибирского анархизма с анархистских мировоззренческих позицийЕ.И.Чувашовой (Иркутск), исследующей деятельность анархистов в ссылкеВ.Д.Ермакова (Санкт-Петербург), подробно затрагивающего в своих исследованиях некоторые вопросы сибирской тематики анархизма.

Попытка комплексного исследования проблемы, различных вопросов истории сибирского анархизма на разных этапах, была предпринята в работах автора настоящей диссертации1.

1 См.: Штырбул A.A. Анархисты и Забайкальская федерация.. — Он же. Неизвестное подполье: Анархисты Сибири в борьбе против белогвардейских режимов (середина 1918 — начало 1920 гг.) // Из грошлого Сибири. — Вып. 1. — 4.1. — Новосибирск, 1994; Он же. Анархизм и анархистские группы в Сибири в годы первой русской революции // Из истории политических партий и движений. — Вып. 1. — Омск, 1994; Он же. Анархисты и партизанское движение в Сибири (1918;1919) // Проблемы истории Сибири XIX—XX вв.еков. — Омск, 1995; Он же. Анархистское движение в Смске и Среднем Прииртышье (1-я четверть XX в.) // Вогросы истории и литературы. — Омск, 1995; Он же. Гражданская война и анархисты Сибири (1918;1920 гг.) //Из истории революций в России (первая четверть XX в.): Материалы Всероссийского симпозиума, посвященного памяти профессора И. М. Разгона. — Вып.2. — Томск, 1996; Он же. Анархисты Сибири в период буржуазно-демократических революций (конец XIX в. -февраль 1917 г.) //Из истории России. XX век. — Вып. 1. -М., 1996; Он же. Анархистское движение в Сибири в 1-й чет.

В современных центральных обобщающих работах размеры анархистского движения в Сибири по-прежнему преуменьшаются, влияние недооценивается, сибирские сюжеты не находят отражения1. Так, в одной из последних крупных работ утверждается, что в 1905;1907 гг. «анархистские организации на огромной территории Урала, Сибири, Средней Азии и Дальнего Востока были представлены единичными формированиями» 2. Несомненно, что по интенсивности анархистское движение этих регионов уступало Европейской части России, особенно Центральной России, Украине и Северо-Западу, однако, по нашему мнению, Сибирь нельзя относить к районам слабого анархистского движения. Это были районы, где анархистское движение, по крайней мере в 1906;1907 гг., вышло за рамки «единичных формирований» .

К тому же нельзя забывать, что население Сибири в 1-й четверти XX в. по численности и плотности намного уступало Европейской России, поэтому чисто механическое сравнение интенсивности анархистского движения этих двух регионов не совсем правомерно. верти XX в.: Антигосударственный бунт и негосударственная самоорганизация трудящихся. (Теория и практика.) — 4.1, 2. -Смск, 1996.

1 См.: Октябрь 1917 и судьбы политической оппозиции. — 4.1. — Политические партии России. — Гомель, 1993; Кривенький В. В. Анархисты // Отечественная история с древнейших времен до 1917 года. Энциклопедия. — Т.1. — М., 1994; История политических партий России. — М., 1994.

2 История политических партий России. — С.198.

Причина преуменьшения размеров анархистского движения в Сибири, состоит как в слабой осведомленности центральных авторов относительно сибирского материала, так и в слабой изученности проблемы в сибирском регионе.

До настоящего времени в истории сибирского анархизма остается еще немало пробелов. К их числу относятся: предпосылки анархистского движения в Сибири, генезис движения, размещение, численность, влияние и связи сибирских анархистских групп в период буржуазно-демократических революций, участие анархистов в беспартийных революционных блоковых организациях этого периода, позиция сибирских анархистов в отношении 1-й мировой войны, анархисты и Февраль в Сибири, отношение анархистов края к Советам в 1917;1918 гг., взаимодействие с большевиками и другими левыми в этот период, роль анархистов в вооруженном противоборстве сил революции и контрреволюции весной-летом 1918 г. на территории Сибири, сибирские анархисты и политический кризис 1920;1921 гг., «сибирская махновщина», идеи анархизма в сибирских организациях правящей партии (анархо-синдикалистсасий уклон в РКП/б/), причины и обстоятельства ухода анархистов Сибири с политической арены к середине 1920;х гг.

Автор ставит перед собой задачу дать ответы на большинство из этих вопросов. Лишь в ряде случаев он ограничивается их постановкой.

Цель данного исследования — показать во всей совокупности анархистское движение в Сибири на протяжении 1-й четверти XX в., то есть с момента его возникновения до ухода с политической арены, вскрыть причины его возникновения и причины прекращения, выявить роль и место этого движения в общем революционном и общественном движении края на протяжении переломного периода нашей истории.

Исходя из цели исследования автор поставил следующие задачи:

— провести критический анализ имеющихся научных исследовании по теме, показать их позитивные стороны, а также нерешенные и спорные вопросы;

— выяснить исторические (социально-экономические, политические, психологические) предпосылки возникновения анархистского движения в Сибири;

— выявить численность анархистских групп и, по возможности, численность участников организованного анархистского движения в Сибири на разных этапах развития революционного процесса;

— всесторонне, с учетом обш^х закономерностей и особенностей сибирского региона, выделить и осветить важнейшие этапы и вехи анархистского движения в крае;

— проследить связь анархистов региона с центральными анархистскими структурами и с анархистами других регионов страны;

— охарактеризовать отношения анархистов с представителями других политических партий, в первую очередь, левых;

— выявить формы и методы деятельности анархистов Сибири, определить соотношение их идейных принципов и программных установок с одной стороны и политической практики с другой.

Цель и задачи исследования

а также исследуемый временной отрезок определили структуру диссертации, которая состоит из введения, шести глав (четыре из которых имеют по два параграфа), заключения и приложения. В основу работы положен гроблемно-хронологический принцип.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Анархистское движение в Сифри первой четверти XX в. прошло сложный и извилистый путь от политического рождения до гибели. Основные вехи этого пути в целом отражают те закономерности, которые характерны для анархистов всей России.

Накопленный сибиряками за несколько веков богатый опыт негосударственной самоорганизации трудящихся на началах территориального и производственного самоуправления, а также опыт антигосударственного сопротивления эксплуататорским верхам явились той социально-экономической, политической и психологической почвой, на которой в начале XX в. стало развиваться анархистское движение в крае. Сибирская «почва» оказала заметное влияние на формирование учений М. А. Бакунина и П. А. Кропоткина — классиков российского и международного анархизма.

Каналами проникновения идей анархизма в Сибкрь в конце XIX — начале XX вв. стали: анархистская литература, поступавшая за Урал различными путями на протяжении всего изучаемого периодаанархистская часть политической ссылки (до 1917 г.) — часть солдат-фронтовиков, «зараженных» анархизмом на полях сражений 1-й мгровой войны.. Следует подчеркнуть, что в Сибкри формировались и местные анархистские кадры: особенно интенсивно в 1906;1907, 1917;1918, 1920 гг.

Для анархистского движения в Сибири на протяжении всего периода его существования были характерны организационная слабость и относительная малочисленность. Преобладали организации низшего и среднего чипа (кружки и группы), в то время, как организации высшего типа — федерации и группы в количестве 30 и более человек — встречались гораздо реже (12 из общего количества 94 на протяжении всего периода)1. Организационные принципы анархизма не предусматривали структур, способных, подобно партии, увязывать воедино деятельность различных, — часто разнородных, анархистских оргобразований. В Сибири так и не возникло более-менее единого и монолитного анархистского движения, отсутствовали устойчивые связи между организациями, процветали идейно-организационная раздробленность и кустаршина, была слабой организационная преемственность на разных этапах. Четырежды анархистами Сибири в той или иной форме ставился вопрос о созыве всесибирского анархистского съезда и предпринимались усилия по его подготовке (в 1907 г. томскими анархистами, в 1914, 1917 и 1920 гг. иркутскими) — трижды при этом (в 1914, 1917 и 1920 гг.) возникали проекты создания Обшесибирского объединения анархистов. Но, даже когда в 1917 г. удалось собрать Общесибирский съезд, то объединить анархистов разных организаций и идейных направлений во Всесибирскую краевую федерацию не удалось. Самое большее, на что оказались способны сибирские анархисты в организационном плане в течение четверти века — это создание двух региональных оргобразований: Группы анархистов-коммунистов ссыльных Восточной Сибири в 1914 г. (фактически охватывала, в основном, Иркутскую губернию) и Федерации алтайских анархистов в 1920 г. (действовала на половине территорий Алтайской и Томской губерний). Близкой к анархистам была еще одна крупная региональная организация — Забайкальекая. федерация групп вооруженного народного восстания, находившаяся в 1906 г. под значительным влиянием анархистов, но позднее это влияние утратившая. Слабой была анархистская пресса: за весь период издавались три анархистские и две проанархистские газеты, один анархистский рукописный журнал. По численности и влиянию анархисты значительно уступали до 1917 г. социал-демократам и эсерам> а после 1917 г.- коммунистам. В то же время они превосходили в Сибири по влиянию такие левые политические силы, как эсеров-максималистов и социал-демократов-интернационалистов, а в 1917;1918 гг. по политическому весу приближались к левым социалистам-революционерам.

Для анархистов Сибири была характерна идейная пестрота. Направления анархизма здесь были представлены анархистами-коммунистами, анархо-синдикалистами, индивидуалистами, маха-евцами, толстовцами, анархо-кооператорами, универсалистами, которые часто не могли найти общего языка не только между собой, но и внутри одного определенного направления, в частности, по таким ключевым политическим вопросам, как отношение к 1-й мировой войне, Временному правительству, Советам и Советской власти, Брестскому миру. Кроме того, в анархистском движении Сибири шла идейная борьба между радикальным крылом, представленным, в основном, анархистами-коммунистами, и крылом умеренным, включавшим в себя анархо-синдикалистов, толстовцев и т. п. На единственном Общесибирском съезде анархистов (Иркутск, 1917 г.) все это явилось причинами неудачи в создании Общесибирского объединения и сибирской анархистской газеты.

Наиболее значительным идейным течением анархизма в Сибири до 1917 г. был анархо-коммунизм, а в 1917;1918 гг. он делил первенство с анархо-синдикализмом. Вместе с тем, часть сибирских анархистских групп носила смешанный характер и не имела какого-либо четко выраженного определенного идейного оттенка. В дополнение к идейной и организационной неоднородности анархистских оргобразований следует добавить, что некоторые проявления анархизма в Сибири лежали вовсе за рамками собственно анархистского политического движения: стихийный анархизм мелкобуржуазных и люмпенизированных слоев сибирских города и деревни- «религиозный анархизм» — анархо-синдикалистский уклон в некоторых сибирских организациях РКП (б) — анархистская часть красного бандитизмаАвтономная индустриальная колония «Кузбасс». Это являлось еще одним показателем слабости анархистского движении в Сибири, не сумевшего объединить, собрать воедино все разрозненные очаги анархизма в крае. Впрочем, такая задача практически и не ставилась, что объяснялось обшум для всего анархистского движения пренебрежением к организационной стороне деятельности. Таким образом, имевшаяся в Сибири благоприятная социально-экономическая, политическая и психологическая почва для развития широкого анархистского движения в силу указанных причин не была в полной мере использована местными анархистами. Политическими конкурентами здесь у анархистов успешно выступали социал-демократы и социалисты-революционеры, а позднее — коммунисты, сумевшие увлечь и повести за собой часть потенциальных сторонников анархизма.

Периодами наиболее интенсивного анархистского движения в Сибири, его пиками, стали 1906;1909, 1917;1918, и 1920;1921 гг.1 Эти пики, были связаны с активизацией широких мелкобуржуазных и люмпенизированных слоев города и деревни, выразившейся, прежде всего, в антигосударственных выступлениях бунтарского типа, вызванных неприятием власти в целом или ее крайностей (исключение — 1908;1909 гг., когда высокий уровень движения обеспечивался за счет активной части анархистской ссылки, и первая половина 1918 г., когда анархизм в Сибири на практике переживал творческий подъем негосударственной самоорганизации трудящихся масс) .

Районами наиболее активного анархистского движения и традиционного анархистского влияния в Сибири в первой четверти XX в. явились Алтайская, Томская, Иркутская губернии, Забайкалье и город Красноярск. Наиболее активными организаторами и руководителями анархистского движения в Сибири были И. Гейцман, А. Буйских, Н. Каландаришвили, И. Новоселов, Е. Клюев, Д. Третьяков, К.Каликес. С Сибирью в разной степени связаны имена таких известных деятелей российского анархизма, как М. Бакунин, П. Кропоткин, В. Махайский, П. Турчанинов, Я. Новомирский, Е.Ярчук.

Значение анархистского движения в Сибкри на протяжении первой четверти XX в. неоднозначно. До октября 1917 г. это движение усиливало левые силы в борьбе против пережитков феодализма и против капитализма. После Октября, борясь за сохранение социальных завоеваний, оно, в значительной своей части, выступило совместно со всеми советскими политическими силами против реставрации старых порядков, против режимов белогвардейской диктатуры на территории Сибири. С разгромом белых сибирские анархисты в разных формах и с разной степенью последовательности противостояли чрезвычайщине государственного социализма и госсоциализму в целом.

Анархистское движение в Сибири в первой четверти XX века, при всей своей относительной слабости, явилось неотъемлемой составляющей революционного движения трудящихся края против буржуазного строя. С конца 1917 г. сибирские анархисты представляли собой оппозицию местным проводникам бюрократического госсоциализма, являясь частью общероссийской левой альтернативы коммунистам. Эта альтернатива, в части полного отрицания государства, носила утопический характер и оказалась несостоятельной, обернувшись на практике усилением деструктивных тенденций (продовольственные и «спиртовые» беспорядки в 1917 г., стихийный анархизм в сибирской деревне, частично, анархо-бандитиэм). Но, в части борьбы против излишней централизации, бюрократизации и чрезвычайщины/ а также в деле развития самоорганизации масс на базе производственного и территориального самоуправления, анархисты сыграли, с точки зрения интересов трудящихся, положительную роль. При этом необходимо признать, что разрушительная, бунтарская сторона деятельности сибирских анархистов на протяжении всей первой четверти XX в. несколько преобладала над созидательной, самоорганизовывающей. Таковы были реальные обстоятельства социально-экономической и политической обстановки Сибири и всей России того периода, и таковы были реальные внутренние возможности анархистского движения.

В периоды обострений борьбы с правыми силами (царизмом, Временным правительством, белыми режимами) противоречия анархистов с коммунистами и другими левыми отходили на задний план, как это бьшо во время установления Советской власти в 1917 г., на сибирских фронтах гражданской войны весной-летом 1918 г., в партизанском движении и городском антиколчаков ском подполье. В первые годы Советской власти большинство анархистов Сибири относилось к государственному социализму как к неприятному, но неизбежному и, главное, кратковременному этапу на пути к безгосударственному самоуправляющемуся социализму. К 1921 г. ко многим анархистам пришло понимание, что госсоциализмэто «всерьез и надолго». Результатом стало нарастание трений с коммунистами, которое было усугублено чрезвычайщиной. Это привело к уменьшению лояльности одних, возрастанию, нелояльности других, отходу от движения третьих. Но, при этом, конфликты большевиков и анархистов в Сибири, в подавляющем большинстве, не носили антагонистического характера (за исключением тех немногих фактов, когда анархисты, совместно с белогвардейцами, с оружием в руках целенаправленно боролись против Советской власти), и были проявлением внутренних противоречий революционного лагеря. По вине обеих сторон они временами принимали острый, вплоть до вооруженного, характер, но «мосты» к примирению, как правило, полностью не сжигались. Фактом является то, что против белогвардейских режимов в Сибири, так или иначе, боролись почти все анархисты, а против Советской власти открыто выступала^только часть, притом меньшая. Это однозначно свидетельствует, что для большинства анархистов Сибири Советская власть была, по крайней мере, «наименьшим злом», особенно после того, как было с чем ее сравнивать. Часть сибирских анархистов (до 80 человек) вступила в ряды РКП (б) .

На протяжении всей первой четверти XX в. анархисты Сибири в своем большинстве оставались левой политической силой, союзной, и в то же время альтернативной, местным большевикам (коммунистам). Но на грактике они проявили себя слабыми союзниками и недостаточно серьезной альтернативой. Однако, необходимо признать, что политическая ниша антигосударственного движения за самоуправляющееся общество в первой четверти XX в. в Сибири была, пусть и не всегда достаточно плотно, но все же заполнена. Несмотря на то, что анархистское движение в крае по размаху и влиянию значительно уступало социал-демократическому, неонародническому и коммунистическому, оно, по обгьективным критериям, было достаточно широким и влиятельным.

Пример анархистского движения в Сибири свидетельствует, что значительная часть его теоретических идейно-политических установок в направлении позитивного строительства нового общества не выдержала проверки политической практикой. Вместе с тем, часть политической практики сибирских анархистов явилась определенным противовесом как политике правых сил (царизма, Временного правительства, колчаковщины), так и левой чрезвычайщине «военного коммунизма». * *.

Всесторонний анализ исследуемой проблемы со всей очевидностью высвечивает следующие, пока еще малоизученные аспекты истории российского анархистского движения: его истоки и исторические корнидеятельность анархистов в период первой российской революциианархисты и Советы (1917;1918 гг.) — анархисты на «фронтах гражданской войны, в партизанском движении и антибелогвардейском подпольеанархизм в России в период политического кризиса Советской власти в конце 1920;начале 1921 гг. — обстоятельства ухода российских анархистов с политической арены к середине 1920;х гг. С недостатками общей научной разработки данных вопросов автор столкнулся в процессе работы над настоящей диссертацией, исследуя эти аспекты на сибирском материале.

Кроме того, перед отечественными историками сегодня остается задача детального и комплексного изучения анархистского движения 1-й четверти XX в. конкретно по регионам, в частности, анархисткого движения восточных регионов Российской империи — Советской России, соседствующих с Сибирью: Урала, Дальнего Востока, а также Туркестана и Степного края. Пока анархистское движение этих регионов не будет изучено, российские историки анархизма не будут иметь полной картины анархистского движения всей России, и наши представления о политической истории всей России 1-й четверти XX в. также останутся неполными.