Идеология творческого традиционализма в русской общественной мысли 80-90-х гг. XIX в

Исследования так называемой «консервативной"1 традиции русской общественной мысли XIX века с давних пор вызывали в нашем Отечестве широкий общественный резонанс. Достаточно вспомнить споры начала XX века вокруг работ Н. А. Бердяева и П. А. Флоренского об А. С. Хомякове или М. О. Гершензона о братьях И.В. и П. В. Киреевскихмногочисленные интерпретации наследия К. Н. Леонтьева в философской литературе России и Русского Зарубежьяоживленную и продолжительную дискуссию об идейной сущности славянофильства, которую советские (а затем и постсоветские) гуманитарии ведут с конца 1930;х гг. по сей деньнаконец, нынешний читательский «бум» вокруг переизданных весьма значительными тиражами трудов того же К. Н. Леонтьева, Н. Я. Данилевского, К. П. Победоносцева, Л. А. Тихомирова. И это явление легко объяснимо, более того, закономерно. Ведь все значительные русские мыслители «консервативного лагеря» в своих сочинениях ставили принципиальные проблемы национального самосознания и бытия: что такое Россия, в чем смысл русской идеи, чем Россия отличается от Запада, на какие национальные традиции нужно опираться для органического развития страны, какова роль Православия в нашей культуре и истории и т. д. Не то чтобы представители других направлений отечественной общественной мысли не задавались вышеперечисленными вопросами, но время показало, что ответы, данные на них «консерваторами», более весомы и содержательны.

Сегодня сочинения некогда запрещенных «консерваторов» активно переиздаютсяих мысли цитируют публицисты, пишущие на самые что ни есть злободневные темыв их идеях некоторые современные мыслители и политики видят «путеводную звезду России». Ничего страшного в этом преувеличенном внимании нет, кроме всего прочего, оно имеет характер компенсации за тот семидесятилетний остракизм наследия «консерваторов», когда из него (перефразируя С.С.Аверинцева) до нас доходили какие-то отрывки, словно от философов-досократиков. Проблема в другом — явно не хватает научного осмысления отечественной «консервативной» культуры и, причем, особенно со стороны историков, склонных уступать общественную мысль в вотчинное владение филологам и философам (а порою даже поэтам и журналистам). Работы историков в данной области можно пересчитать буквально по пальцам. Между тем, отсутствие именно исторического анализа серьезно затрудняет подлинно плодотворное изучение «консервативной» традиции русской мысли.

Актуальность нашей теме придает и то, что современное российское общество охвачено поиском новой цементирующей идеи взамен скомпрометировавших себя вульгарного суррогата марксизма-ленинизма и либерал-капитализма в его североамериканском варианте. Не так давно с самой вершины властной пирамиды прозвучал призыв к созданию национальной идеи для сегодняшней России. Но «национальную идею» невозможно сотворить из ничего. Совершенно очевидно, что, не будучи простым повторением чего-либо уже существовавшего, она, тем не менее, должна учитывать ту традицию русской мысли, в русле которой творили А. С. Хомяков, И. В. Киреевский, братья Аксаковы, Ю. Ф. Самарин, Н. Я. Данилевский, К. Н. Леонтьев, Л. А. Тихомиров, В. В. Розанов. А посему эта традиция нуждается в особенно пристальном рассмотрении.

Хронологические рамки нашего исследования — 80−90-е гг. XIX века, т. е. вся эпоха правления Александра III и первые годы царствования Николая II. Выбор именно этого временного отрезка обусловлен рядом причин. Во-первых, «консервативная» мысль данного периода изучена гораздо хуже, чем, скажем, периода 1840−1850-х гг. или 1860−1870-х гг. XIX века. Ее историография немногочисленна и, как правило, посвящена отдельным персоналиям или узкоконкретным сюжетам, — комплексных работ о 1880−1890-х гг. не существует.

Во-вторых, в это время идеология русского «консерватизма» достигает подлинного расцвета: с одной стороны, она становится чрезвычайно разнообразной, как бы разветвляется на множество течениис другой, происходят попытки теоретического синтеза последних. В-третьих, в последнее ^ десятилетие XIX века русский «консерватизм» имел уникальный для него социальный статус. Ведь при Александре III и в начале правления Николая II теоретики-«консерваторы» имели наибольшие возможности для воплощения своих излюбленных идей в жизнь, т.к., по крайней мере, фразеология правящего режима была к этим идеям довольно близка. Другое дело, что сия близость оказалась в целом мнимой, но все же, ни ранее 1881 г., ни позднее 1900 г. «консерваторы» такими шансами на практический успех не обладали. Кроме того, заметно усилилось (всегда очень незначительное) общественное влияние «консерваторов», особенно в начале царствования Александра III. Осведомленный современник позднее вспоминал, что «в половине 80-х годов, <.> правительство было на зените своей популярности <.> даже резкая фигура Константина Петровича Победоносцева стала почти популярной. <.> нравственное перерождение не оставляло желать лучшего. <.> та безразличная среда, всегда готовая осмеивать власть и сочувствовать выходкам бунтарей, это среда, обнимавшая почти всю Россию, <.> решительно отказывалась теперь питать своим сочувствием революционные корни. <.> поднималась волна бывшего народничества, как бы отрезвленная первым л мартом и готовая принять наследство прежних славянофилов». В-четвертых, эпоха 1880−1890-х гг. отличалась относительной общественной стабильностью, и идеология «консерватизма» представала тогда в более «чистом», не замутненном реакциями на социальные катаклизмы, видепозитивный вектор «консерватизма» обозначился гораздо более четко. Это очень облегчает типологический анализ исследуемого явления, который, на наш взгляд, совершенно необходим для правильного понимания идейной сущности «консерватизма». 1899 г. — условная, но, как нам кажется, знаковая дата, показывающая, что периоду относительной общественной стабильности в стране приходит конец. Символическим эпизодом здесь стали знаменитые студенческие волнения. Россия вступала в эпоху новой социальной смуты, что прекрасно почувствовали такие идеологи «консерватизма», как А. А. Киреев и Л. А. Тихомиров (соответствующие цитаты из их дневников будут нами приведены в 5-й главе диссертации). Характерно и мнение их идейного антагониста, писавшего осенью 1900 г. о наличии в стране «сильного общественного возбуждения, когда политическая атмосфера насыщена электричеством и когда, то здесь, то там, по самым различным, самым непредвиденным поводам происходят все более и более частые вспышки, л свидетельствующие о приближении революционной бури.».

Целью диссертации является выявление идейной сущности одного из главных течений русской «консервативной» мысли 80−90-х гг. XIX в., которое мы предлагаем именовать творческим традиционализмом. Это предполагает решение следующих задач:

— замена термина «консерватизм» для обозначения определенного направления русской общественной мысли XIX века более удачным и содержательным (на наш взгляд) термином традиционализм и обоснование адекватности последнего;

— выделение в рамках русского традиционализма двух тенденций, условно определяемых нами как консервативная и творческая;

— анализ культурно-исторических и социально-политических аспектов идеологии творческого традиционализма, которую в 1880—1890-х гг. представляли такие мыслители как И. С. Аксаков, А. А. Киреев, С. Ф. Шарапов, К. Н. Леонтьев, Л. А. Тихомиров и др.;

— формулировка идеологем, общих для всех вышеперечисленных мыслителей и в то же время — многочисленных различий между последними;

— постановка и раскрытие проблемы: традиционалисты и властьнасколько идеология творческого традиционализма была востребована режимами Александра III и Николая II?

Научная новизна диссертации состоит прежде всего в том, что она является первым в отечественной историографии комплексным исследованием идеологии русского традиционализма («консерватизма») 1880−1890-х гг. В ней впервые сделана попытка дать четкую типологию русского традиционализма указанного периода, вводится и обосновывается новый исторический терминтворческий традиционализм. Нами по-новому поставлены и решены и некоторые более частные проблемы: периодизация истории славянофильства, славянофильство и либерализм, К. Н. Леонтьев и славянофильство, К. Н. Леонтьев и социализм, место Л. А. Тихомирова в традиционалистской мысли и др. В работе используется ряд источников, ранее не введенных (или введенных частично) в научный оборот.

Практическая значимость работы заключается в том, что ее выводы могут способствовать формированию новых подходов к изучению русской общественной мысли XIX в. Материалы диссертации могут быть использованы в лекционных курсах и семинарских занятиях по истории России в вузах и на уроках истории Отечества в средней школе.

Структура диссертации.

Первая глава нашей работы посвящена обоснованию термина традиционализм в контексте истории русской общественной мысли XIX века и разделению традиционализма на творческий и консервативный, а также демонстрации этого разделения на примере идейной конкретики 1880−1890-х гг.

Во второй главе рассматривается позднее славянофильство (И.С.Аксаков, А. А. Киреев, С. Ф. Шарапов и др.) как одно из ответвлений творческого традиционализма, выявляются его противоречивые связи с классическим славянофильством, исследуется вопрос о соотношении славянофильства и традиционализма.

Третья глава содержит в себе толкование взглядов К. Н. Леонтьева как одной из форм творческого традиционализма, как своего рода антитезис славянофильства, тем не менее, имеющий непосредственное отношение к славянофильским идеологемам.

В четвертой главе анализируется учение Л. А. Тихомирова, 4 представляющее собой попытку синтеза основных направлений творческого традиционализма 1880−1890-х гг.

В пятой главе речь идет о взаимоотношениях творческого традиционализма и самодержавия.

Наконец, Заключение подводит итоги всей работы и фиксирует ее основные выводы.

Особо следует подчеркнуть, что диссертация носит не описательный, а проблемный характер.

Историография.

Как мы уже говорили, при наличии ряда работ о различных аспектах и персоналиях русского традиционализма («консерватизма») 1880−1890-х гг., обобщающие труды по этому периоду отсутствуют. Практически нет и специальных исследований о типологии традиционализма не только данной эпохи, но и в целом. Существует, правда, небольшой доклад Р. Пайпса, посвященный «консерватизму» всей второй половины XIX века, где некоторое место уделено 1880−1890-м гг., но он имеет весьма незначительную научную ценность. Наряду с тем, что доклад содержит в себе грубые фактические ошибки (скажем, Пайпс всерьез утверждает, что Ю. Ф. Самарин создал «теорию «революционного консерватизма» «, тогда как он изобрел сей термин для обозначения позиции своего оппонента Р.А.Фадеева) — он претендует на создание типологии русского «консерватизма», совершенно не подкрепленной какой-либо аргументацией. Так, Пайпс считает, что в 1880-е гг. утвердился «бюрократический консерватизм», чье «идеологическое содержание» было «очень скудно», ибо «бюрократический консерватизм — это идеология государственных деятелей, рассматривающих любое проявление общественной инициативы как «неповиновение», которую необходимо подавить, а если невозможно, то хотя бы подорвать».4 В качестве единственного представителя «бюрократического консерватизма» назван В. К. Плеве, который, как известно, был государственным практиком, а в области теоретической мысли никакого следа не оставил. Незнание Р. Пайпсом конкретики поразительно! Ведь 18 801 890-е гг. — это целое созвездие блестящих имен в лагере русских «консерваторов». Продолжают свое дело старые бойцы (И.С.Аксаков, Н.П.Гиляров-Платонов, Н. Я. Данилевский, М. Н. Катков, К. Н. Леонтьев, Н. Н. Страхов, Р.А.Фадеев), достигают творческой зрелости А. А. Кирееев и С. Ф. Шарапов, П. Е. Астафьев и К. П. Победоносцевпоявляются совсем новые имена: Л. А. Тихомиров, В. В. Розанов, Ю.Н.Говоруха-Отрок, В. А. Грингмут, Б. В. Никольский, А. А. Шевелев. И все это многообразие окрестить «бюрократическим консерватизмом»! Тем более, что у очень многих из перечисленных мыслителей наличествовал весьма мощный антибюрократический пафос. Впрочем, вся наша работа, как мы надеемся, будет опровержением надуманного тезиса американского «русолога».

Совсем недавно вышел в свет обобщающий труд, подготовленный группой сотрудников Института российской истории РАН под редакцией ВЛ. Гросула «Русский консерватизм. Идеология и практика» (М., 2000). Это, безусловно, событие в отечественной историографии — такого рода книга у нас появляется впервые. Нельзя, однако, сказать, чтобы она «закрыла тему», скорее, можно говорить о подведении итогов определенного этапа в ее изучении. Несмотря на стремление к объективности в оценках «консерватизма», авторы монографии не выдвинули каких-то принципиально новых подходов в его исследовании. Ими даже не поставлена важнейшая проблема определения самого понятия «консерватизм». Далека книга и от фактической полноты. К проблематике нашей диссертации непосредственно относятся две последние главы монографии, написанные В. А. Твардовской и К. Ф. Шацилло. К сожалению, идеология «консерватизма» 1880−1890-х гг. охарактеризована обоими авторами крайне бегло и поверхностно, их гораздо больше интересует его практика. Специфика взглядов разных мыслителей, например, тех же К. Н. Леонтьева и Л. А. Тихомирова, практически не выявлена.

Из последних работ, посвященных общим проблемам изучения русского «консерватизма», следует отметить статьи М. С. Вершинина, П. Ю. Рахшмира, В. М. Ракова, Н. Г. Щербинина, И. К. Кирьянова и М. Н. Лукьянова, Т. А. Филипповой, диссертации К. А. Лотарева и О. В. Кишенковой 5, материалы «круглого стола» «Консерватизм в России» журнала «Социологические исследования» (1993. — № 1). Отдельные аспекты интересующей нас темы затрагиваются в работах Б. П. Балуева, В. А. Дьякова, И. А. Исаева, А. Ф. Замалеева, Ю. С. Пивоварова, С. Н. Пушкина, В. М. Хевролиной, А. М. Руткевича, А.Игнатова.6 Уже на завершающем этапе работы над диссертацией нам удалось ознакомиться с весьма ценными и во многом нам созвучными по подходу к п проблеме исследованиями А. В. Репникова, А. С. Карцова и Э. А. Попова. Подробнее о них мы поговорим в 1-ой и Ш-ей главах.

Что же касается работ об отдельных традиционалистах, то хотя их и достаточно много, они далеко не исчерпывают свои темы. Так, например, насыщенная интересным материалом монография Н. И. Цимбаева об о.

И.С.Аксакове, подробно показывая деятельность своего героя в 1860—1870-х гг., оставляет на 1880-е гг. всего несколько страниц. О других же поздних славянофилах специальных работ практически нет. В качестве исключения можно привести только диссертацию М. Ю. Конягина о С. Ф. Шарапове.9.

О К. Н Леонтьеве существует море литературы, но большая ее часть носит биографический или популярный, просветительский характер. Таковы книги Ю. П. Иваска, А. А. Королькова, А. Ф. Сивака, К. М. Долгова, В. И. Косика, статья Т. М. Глушковой и др.10 В этом же ряду назовем и наши статьи.11 Есть серьезные работы об эстетике К. Н. Леонтьева, написанные философами и филологами (П.П.Гайденко, С.Г.Бочаров).12 В интересующем же нас ракурсе леонтьевское наследие анализируется в диссертациях, статьях и книгах философов А. Л. Янова и Л. Р. Авдеевой.13 Выводы первого представляют собой некоторый интерес, но плохое знание материала подчас приводят увлекающегося автора к самым фантастическим гипотезам (подробнее см. Ш-ю главу диссертации).

Авдеева же, наоборот, прекрасно зная материал, не делает каких-либо значительных концептуальных выводов. Отдельные аспекты леонтьевского учения разбираются в работах Н. М. Пеуновой, И. А. Голосенко, Р. А. Гальцевой и И. Б. Роднянской, С. И. Бажова, А. И. Абрамова, А. М. Салмина, Н. В. Лиливяли, О. В. Моряковой, Б. Адрианова, Ю. Булычева, Н. В. Дамье.14 Из них нам представляются наиболее интересными статьи А. М. Салмина и Н. В. Лиливяли. Из историков, писавших о К. Н. Леонтьеве, нам известна лишь одна Н. А. Рабкина 15, но ее работы, на наш взгляд, не представляют чего-либо значащего в концептуальном отношении. До сих пор исследовательскую мысль стимулируют блестящие эссе младших современников К. Н. Леонтьева: Л. А. Тихомирова, В. В. Розанова, Б. В. Никольского, Н.А.Бердяева16 и др.

Изучение наследия Л. А. Тихомирова у нас, по сути, только начинается. И.

11 здесь необходимо отметить диссертацию и статьи покойного В. Н. Костылеваэто серьезные, добротные исследования, в которых задействован огромный архивный материал. Но в теоретическом отношении они почти ничего не дают, а роль Л. А. Тихомирова в русской общественной мысли в них, на наш взгляд, определена совершенно не верно. В последнее время о Л. А. Тихомирове появились популяризаторские работы Ю. Булычева и М. Б. Смолина.18 Общей оценке мировоззрения Л. А. Тихомирова посвящен наш вступительный очерк к переизданию «Монархической государственности"19 (см. также нашу специальную работу о положении Л. А. Тихомирова в лагере русских традиционалистов в 1890-х гг.20- в обеих статьях преломились некоторые идеи диссертации).

Большое значение для выработки общетеоретических основ диссертации имело для нас знакомство с литературой, посвященной «консерватизму» (традиционализму) как целостному явлению. Это прежде всего сочинения.

К.Манхейма и Е. Шацкого, работы, вошедшие в сборники «Неоконсерватизм в странах Запада» (М., 1982), «Современный консерватизм» (М., 1992), материалы «круглого стола» журнала «Полис», посвященного консерватизму (1995, № 4) и т. д.

Нами были использованы некоторые работы, напрямую не связанные с нашей темой, но близкие ей (например, книга В. А. Твардовской и диссертация Г. Н. Лебедевой о М. Н. Каткове, монографии и статьи А. Валицкого, Н. И. Цимбаева, В. П. Попова о славянофильстве, С. И. Бажова и Б. П. Балуева о НЛ. Данилевском, А. Ю. Полунова о К.П.Победоносцеве).

Важный материал для воссоздания социально-политического контекста эпохи нам дали труды П. А. Зайончковского, Ю. Б. Соловьева, А. П. Корелина, а также коллективный труд о российском самодержавии конца XIX — начала XX т, т, 23 вв.

Более подробный анализ историографии будет проведен нами в основной части диссертации.

Источники.

Главнейшими источниками диссертации явились сочинения ее персонажей. Они практически все опубликованы.

Для анализа взглядов И. С. Аксакова мы использовали его Полное собрание сочинений (М., 1886−1887), прежде всего тома 2, 4 и 5, а также многочисленные публикации его писем.

Сочинения А. А. Киреева были собраны вскоре после его смерти в двух томах (СПб., 1912), но далеко не все им опубликованное вошло в это издание.24 Множество брошюр и статей в периодике С. Ф. Шарапова собраны лишь отчасти.25.

Сочинения К. Н. Леонтьева в последнее время много раз переиздавалисьв диссертации мы ссылаемся в основном на наиболее полное и авторитетное издание, тщательно подготовленное Г. Б. Кремневым и В. И. Косиком 26 (причем, Г. Б. Кремнев впервые опубликовал там чрезвычайно интересные архивные материалы). Но мы использовали и дореволюционное леонтьевское собрание сочинений (М., 1912;1914), не все материалы которого на сегодняшний день републикованы, а также первые тома начавшего недавно выходить Полного академического собрания сочинений мыслителя (СПб., 2000;2001). Важнейшим изданным источником является том избранных писем Константина.

Николаевича, подготовленный Д. В. Соловьевым. К сожалению, составитель позволил себе многочисленные (а иногда принципиально важные) купюры в текстах, что заставляет нас часто обращаться к подлинникам. Учтены и другие публикации писем К.Н.Леонтьева28.

Работы Л. А. Тихомирова 1880−1890-х гг. при его жизни не были собраны воедино — это множество брошюр, журнальных и газетных статей. Они все без исключения нами проработаны. Недавно часть тихомировских сочинений этого.

29 30 периода переиздали М. Б. Смолин и автор диссертации. Но поскольку основной текст диссертации был написан ранее выхода этих книг, мы, по большей части, оставили ссылки на первопубликации. Важнейшее значение для анализа взглядов Л. А. Тихомирова представляет его книга «Единоличная власть как принцип государственного строения"31 и его статьи в журнале «Русское обозрение» за 1891−1898 гг. Использованы и опубликованные воспоминания Льва Александровича.32 Мы задействовали, кроме того, сочинения, мемуары и письма тех традиционалистов, чье творчество нами специально не рассматривалось, но оно важно для понимания идейного контекста эпохи: Н. П. Аксакова, Аф.В.Васильева, Н.П.Гилярова-Платонова, К. Ф. Головина, В. А. Грингмута, Н. Я. Данилевского, М. Н. Каткова, В. А. Ламанского, А. Д. Пазухина, К. П. Победоносцева, В. В. Розанова, И. Ф. Романова, Т. И. Филиппова, И. И. Фуделя и др. Нами активно использовалась традиционалистская периодика: «Русское обозрение», «Русский вестник», «Благовест», газеты «Русское дело», «Русский труд», «Русское слово», «Московские ведомости», «Современные известия», «Русь», а также дореволюционные исторические журналы «Русский архив» и «Исторический вестник».

Нами проработан обширный архивный материал из фондов трех хранилищ: ГАРФ, РГАЛИ и НИОР РГБ. Это прежде всего личные фонды Л. А. Тихомирова в ГАРФ (Ф.634), К. Н. Леонтьева в РГАЛИ (Ф.290) и А. А. Киреева — О. А. Новиковой в НИОР РГБ (Ф.126). Принципиальное значение для написания диссертации имело знакомство с дневниками Л. А. Тихомирова и А. А. Киреева, являющимися первостепенными источниками по истории русской общественной мысли 1880−1890-х гг. Кроме того, в этих же фондах хранятся письма А. А. Киреева к Л. А. Тихомирову, письма К. Н. Леонтьева и И. С. Аксакова сестре А. А. Киреева О.А.Новиковой, письма Л. А. Тихомирова к К. Н. Леонтьевувсе они практически не публиковались. Нами также использованы письма И. С. Аксакова, А. А. Александрова, Н.П.Гилярова-Платонова, А. А. Киреева, К. Н. Леонтьева, К. П. Победоносцева, В. В. Розанова, Л. А. Тихомирова, С. Ф. Шарапова, хранящиеся в фондах: ГАРФ — Ф.1099 (Т.И.Филиппов), Ф.730 (Н.П.Игнатьев), Ф.586 (В.К.Плеве) — РГАЛИ — Ф.345 (О.А.Новикова), Ф.2 (А.А.Александров), Ф.10 (Аксаковы), Ф.2866 (П.А.Бессонов), Ф.636 (С.А.Юрьев), Ф.143 (А.А.Голенищев-Кутузов), Ф.95 (А.Л.Волынский) — НИОР РГБ — Ф.230 (К.П.Победоносцев), Ф.224 (С.А.Петровский), Ф.265 (Самарины), Ф.126 (Киреевы — Новиковы), Ф.120 (М.Н.Катков). Все эти материалы существенно расширили наши представления об идейных поисках русских традиционалистов, их взаимных отношениях, о социально-политическом контексте эпохи.

Термины «консерватизм», «консервативный» мы намеренно заключаем в кавычки, ибо считаем их весьма условными и не вполне адекватными для обозначения исторического явления, ими подразумеваемого.

2 Головин К. Ф. Мои воспоминания.-Т.2.-СПб.-1910. С. 99,36−38.

3 Ленин В. И. Полн. собр. соч.- Т.4. С. 365.

4 Пайпс Ричард. Русский консерватизм во вт. пол. девятнадцатого века. Доклад на XIII международном конгрессе исторических наук — М., 1970. — С.8,10.

5 Вершинин М. С. Типологические особенности политической философии русского консерватизма // Отечественная философия: русская, российская, всемирная. Материалы V Российского симпозиума историков русской философии.-Нижний Новгород, 1998; Рахшмир П. Ю. Три консервативные традиции: общее и особенное // Исследования по консерватизму.-Вып.2. Пермь, 1995 — Раков В. М. Особенности российского традиционализма 11 Там жеЩербинина Н. Г. Российский политический консерватизм как культурная традиция // Там жеКирьянов И.К., Лукьянов М. Н. Российский консерватизм и модернизация // Там жеФилиппова Т.А. * Мудрость без рефлексии (Консерватизм в политической жизни России) // Кентавр. -1993. № 6. Лотарев К.А.

Политический консерватизм в процессе реформирования российского общества: история и современные проблемы: Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата политических наук. — М., 1995; Кишенкова О. В. Концепция общественной модернизации в политической доктрине российской консервативной мысли XIX — нач. XX вв.- М., 1991.

6 См.: Балуев Б. П. Политическая реакция 80-х гг. XIX в. и русская журналистика.- М., 1971; Дьяков В. А. Славянский вопрос в общественной жизни дореволюционной России, — М., 1993; Исаев И. А. Политико-правовая утопия в России конца XIX — начала XX вв.- М., 1991; Замалеев А. Ф. Проблема государства и власти в консервативной идеологии // Замалеев А. Ф., Осипов И. Д. Русская политология. Обзор основных направлений. —СПб., 1994; Пивоваров Ю. С. Очерки истории русской общественно-политической мысли XIX — первой трети XX столетия.- М., 1997; Пушкин С. Н. Историософия русского консерватизма XIX в.- Нижний Новгород, 1998; Хевролина В. М. Идея славянского единства во внешнеполитических представлениях поздних славянофилов (кон. 70 — сер. 90-х гг. XIX в.) // Славянский вопрос: вехи истории.- М., 1997; Руткевич А. Что такое консерватизм? — М, — СПб., 1999. Игнатов А. Русская философия истории: Российский консерватизм // Вопросы философии.- 1999, — № 11.

7 Репников A.B. Консервативная концепция российской государственности. — М., 1996; Он же. Консервативная модель переустройства России // Россия в условиях трансформации. Историко-политологический семинар. Материалы.- Вып. 2. М., 2000; Карцов A.C. Правовая идеология русского консерватизма. — М., 1999; Попов Э. А. Разработка теоретической доктрины русского монархизма в конце XIX — начале XX вв.: Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. -Ростов-на-Дону, 2000.

8 Цимбаев Н. И. И. С. Аксаков в общественной жизни пореформенной России. — М., 1978.

9 См.: Конягин М. Ю. С. Ф. Шарапов: Критика правительственного курса и программа преобразований. Конец XIX — начало XX в. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук.- М., 1995.

10 Иваск Ю. П. Константин Леонтьев (1831−1891). Жизнь и творчество // Константин Леонтьев. Pro et contra. Антология. Кн.2. СПб., 1995; Корольков A.A. Пророчества Константина Леонтьева. — СПб., 1991; Сивак А. Ф. Константин Леонтьев, — Л., 1991; Долгов K.M. Восхождение на Афон. Жизнь и миросозерцание Константина Леонтьева.- М., 1997; Косик В. И. Константин Леонтьев: размышления на славянскую тему, — М., 1997; Глушкова Т. М. «Боюсь, как бы история не оправдала меня.» // Наш современник.- 1990. № 7. Сергеев Сергей. Единоборство с эпохой // Литературная Россия. — 1991. № 47- Он же. Учитель смелости // ^ Десятина. — 2001, — № 1- Он же. Стальной панцирь. Феномен К. Леонтьева. К 170-летию со дня рождения //.

Фигуры и лица. Приложение к «Независимой газете».- № 2(65), — 25 января 2001 г.

12 Гайденко П. П. Наперекор историческому процессу (Леонтьев — литературный критик) // Вопросы литературы.- 1974, — № 5- Бочаров С. Г. «Эстетическое охранение» в литературной критике (Леонтьев в русской литературе) // Контекст,-1977. М.,-1978. Он же. «Ум мой упростить я не могу». К столетию смерти К. Леонтьева. // Бочаров С. Г. Сюжеты русской литературы. -М., 1999; Он же. Литературная теория Константина Леонтьева // Там жеОн же. Леонтьев и Достоевский // Там же.

13 Янов А. Л. Славянофилы и Константин Леонтьев (Русская консервативная мысль и ее интерпретаторы) // Вопросы философии,-1969. № 8- Он же. Славянофилы и Константин Леонтьев (Буржуазный миф о «пророчестве Константина Леонтьева» и русская консервативная мысль XIX столетия): Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук, — М., 1970; Он же. Трагедия великого мыслителя (По материалам дискуссии 1890-х гг.) // Вопросы философии.- 1992, — № 1- Он же. Россия против России. Очерки истории русского национализма. 1825−1921. Новосибирск, 1999. (Гл. 5.) — Авдеева Л. Р. Философско-методологические аспекты консервативной социологии Леонтьева // Актуальные проблемы истории философии народов СССР. -Вып.9.-М., 1981; Она же. Религиозно-консервативная социология K.H. Леонтьева: Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук.- М., 1983; Она же. К. Н. Леонтьев: пророк или «одинокий мыслитель»?// Социально-политический журнал. -1992. № 8- Она же. Социально-философские идеи поздних славянофилов // Введение в русскую философию. — М., 1995.

14 Пеунова Н. М. Неославянофильство // История философии в СССР. — T.3. — М., 1968; Голосенко И. А. Социальная философия славянофильства // Социологическая мысль в России. Очерки истории немарксиситской социологии последней трети XIX — начала XX вв. -Л., 1978; Гальцева P.A., Роднянская И. Б. Раскол в консерваторах (Ф.М. Достоевский, Вл. Соловьев, И. С. Аксаков, К. Н. Леонтьев, К. П. Победоносцев в споре об общественном идеале) (обзор) // Неоконсерватизм в странах Запада. — 4.2. М., 1982; Бажов С. И. Некоторые аспекты проблемы культурно-исторического самоопределения России в творчестве К. Н. Леонтьева // Актуальные проблемы русской философии Х1Хв. М.,-1987; Лиливяли H.B. К вопросу о сущности консервативного общественного идеала К. Н. Леонтьева // Там жеОна же. К. Н. Леонтьев и русский религиозный ренессанс // Из истории религиозной философии в России XIX — нач. XX вв. -М., 1990; Абрамов А. И. Культурно-историческая концепция русской цивилизации К. Н. Леонтьева //' Цивилизация: прошлое, настоящее и будущее человека. — М., 1988; Салмин A.M. Политическая историософия Константина Леонтьева // Русская политическая мысль вт. пол. XIX в.- М., 1989; Морякова О. В. Культурная традиция и политика в философии Константина Леонтьева // Человек и культурноисторическая традиция. -Тверь, 1991; Андрианов Б. Иерархиявечный закон человеческой жизни // К. Леонтьев, наш современник.- СПб., 1993; Булычев Ю. Вольнолюбивый певец деспотизма // Там же. Дамье Н. В. К. Н. Леонтьев и классическое славянофильство // Кентавр, — 1994, — № 1;

15 Рабкина H.A. Исторические взгляды К. Н. Леонтьева // Вопросы истории. -1982. № 6- Она же. «Византизм» Константина Леонтьева // История СССР. -1991. № 6.

16 Тихомиров Л. А. Русские идеалы и К. Н. Леонтьев // Литературная учеба, — 1992. № 1−3- Он же. Тени прошлого. К. Н. Леонтьев // Там жеРозанов В. В. Сочинения, — М., 1990; Никольский Б. В. К характеристике К. Н. Леонтьева // Памяти К. Н. Леонтьева. Литературный сборник, — СПБ., 1911; Бердяев H.A. Константин Леонтьев (Очерк из истории русской религиозной мысли) // Константин Леонтьев: Pro et contra.- СПб., 1995.

17 Костылев В. Н. Лев Тихомиров на службе царизма // Новая советская литература по общественным наукам. История. Археология. Этнография. -1985. № 2. Он же. Лев Тихомиров на службе царизма: Из истории общественно-идейной борьбы в России в конце XIXнач. XX вв.: Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наукОн же. Выбор Льва Тихомирова // Вопросы истории.- 1992. № 618 См. напр.: Булычев Ю. Сверяясь с Россией. О жизни и творчестве Л. А. Тихомирова // -Москва, — 1992, — № 2−4: Смолин Михаил. «Если нам суждено жить, мы должны искать иных путей». О демократии и о критике ее Львом Тихомировым // Тихомиров Лев. Критика демократии, — М., 1997.

19 Сергеев Сергей. «Мои идеалы в вечном.» (Творческий традиционализм Льва Тихомирова) // Тихомиров Л. А. Монархическая государственность.- М., 1998.

20 Он же. Л. А. Тихомиров и лагерь русских традиционалистов в 90-е гг. XIX в. (Материалы к истории русского традиционализма) // Тихомиров Л. А. Христианство и политика.- М., 1999.

21 Манхейм К. Консервативная мысль // Манхейм К. Диагноз нашего времени.- М., 1994; Шацкий Е. Утопия и традиция.- М., 1990.

22 Твардовская B.A. Идеология пореформенного самодержавия (Катков и его издания).- М., 1978; Лебедева Г. Н. Социально-философская концепция русского консерватизма в творчестве М. Н. Каткова: Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук.- СПб, 1996; Славянофильство и западничество: консервативная и либеральная утопия в работах Анджея Валицкого. — Вып. 1−2. М., 1991; Цимбаев Н. И. Славянофильство. — М., 1986; ПоповВ.П. Социальная природа и функции раннего славянофильства // Проблемы гуманизма в русской философии.-Краснодар, 1974; Бажов С. И. Философия истории Н. Я. Данилевского. — М., 1997; Балуев Б. П. Споры о судьбах России. Н. Я. Данилевский и его книга «Россия и Европа». — Тверь., 2001; Полунов А. Ю. Под властью обер-прокурора.- М., 1996.

23 Зайончковский П. А. Российское самодержавие в конце XIX ст.- М., 1970; Соловьев Ю. Б. Самодержавие и дворянство в конце XIX в.- Л., 1973; Корелин А. П. Внутренняя политика правительства: консервативное охранительство и рефомы (проблемы модернизации страны) // Гуманитарные науки, — М., 1995; Кризис самодержавия в России. 1895−1917. — Л., 1984.

24 В том числе и важнейший его труд «Краткое изложение славянофильского учения» — (СПб., 1896).

25 Шарапов С. Ф. Сочинения. Кн. 1−3. — СПб., 1892−1899- Он же. Самодержавие и самоуправление, — Берлин, 1899.

26 Леонтьев K.H. Восток, Россия и Славянство. Философская и политическая публицистика. Духовная проза. -М., 1996.

27 Леонтьев Константин. Избранные письма. 1854−1891, — СПб., 1993.

28 «Звезды у меня нет»: Константин Леонтьев и его покровители. Публ., предисловие и комментарии С. М. Сергеева (совместно с Р. Гоголевым) // Хранить вечно.- № 2 (10), -1 декабря 2000 г. Специальное приложение к «Независимой газете».

29 Тихомиров Лев. Критика демократии.

30 Тихомиров Л. А. Христианство и политика.

31 Мы использовали нью-йоркское издание этой работы (1943).

32 Воспоминания Льва Тихомирова. М.-Л., 1927; Тихомиров Л. А. Тени прошлого, — М., 2000.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Подведем итоги нашего исследования.

Рассматривая идеологию русского «консерватизма» конца XIX в. и основные постулаты европейского «консерватизма» в целом, мы пришли к выводу, что само понятие консерватизм не вполне адекватно отражает суть обозначаемого им исторического явления. С нашей точки зрения гораздо точнее было бы это явление именовать традиционализмом. Традиционализм («консерватизм») — это направление в мировой общественной мысли, возникшее в Европе в конце XVIII в., а в России — в начале XIX в., противостоящее как либерализму, так и социализму. Традиционализм является идеологическим ответом традиционного общества на вызов модернизации и сопутствующей ей просвещенческой идеологии с ее подчеркнутым отрицанием исторической традиции как предрассудка, рационализмом, индивидуализмом, механицизмом, экономическим и политическим либерализмом, приоритетом формального права и т. д. Традиционализм выступал за сохранение, поддержание и развитие исторически сложившихся религиозных, культурных, политических и хозяйственных основ данного общества. Для него характерны признание религии фундаментом обществапонимание последнего как своеобразного организма, продукта постепенного исторического ростапредпочтение опыта предков абстрактным схемамприоритет общности над индивидомсоциальный иерархизм и т. д. В рамках русского традиционализма 80−90-х гг. XIX в. мы выделяем две основные тенденции: консервативную и творческую. Если первая видит цель своих усилий в сохранении существующего status quo как он есть, то вторая желает преобразования наличной действительности, но не в духе либеральных или социалистических идей, а на основе продолжения и развития православно-монархических традиций русской жизни в новых, соответствующих духу эпохи формах. Если ^ первая руководствуется прежде всего интересами конкретной политической ситуации, то вторая исходит в первую очередь из «целостного культурно-общественного идеала» (П.Б.Струве), который она пытается воплотить в жизнь. Выразителями консервативного традиционализма в эпоху 1880−1890-х гг. являлись К. П. Победоносцев, М. Н. Катков, В. А. Грингмут, а традиционализма творческого — поздние славянофилы (И.С.Аксаков, А. А. Киреев, С. Ф. Шарапов и др.- мы не согласны с отнесением славянофильства к либеральному лагерю), К. Н. Леонтьев и Л. А. Тихомиров.

Все приверженцы творческого традиционализма сходились в признании ряда общих теоретических постулатов: 1) понимание России как особой цивилизации, со свойственным ей органическим процессом развития по своему собственному историческому пути- 2) отрицательное отношение к европейской либерально-буржуазной цивилизации- 3) определение духовно-общественных основ России формулой «Православие, Самодержавие, Народность», при подчеркивании главенства первого члена триады- 4) понимание русской действительности 1880−1890-х гг. недостаточно традиционной для простого ее охранения, призыв к ее радикальному преобразованию на основе традиционных ценностей- 5) осознание Православной церкви как духовного фундамента страны, идея создания сильной, самостоятельной, независимой от светской власти церковной организации- 6) идея изменения социальной структуры России и расширения социальной базы самодержавия- 7) призыв к серьезной теоретической работе для осмысления новых путей развития традиционных основ русской жизни- 8) требование активной внешней политики для расширения границ русской цивилизации и оздоровления внутриполитической ситуации в империи. В то же время между различными выразителями творческого традиционализма существовал и ряд существенных противоречий. Особенно острыми они были между славянофилами, представлявшими демократический вариант данной идеологии и К. Н. Леонтьевым, олицетворявшим аристократически-этатистский ее извод. Попыткой преодолеть эти противоречия явилась социально-политическая концепция.

Л.А.Тихомирова, синтезировавшая славянофильский «тезис» и леонтьевский «антитезис». Впрочем, ни славянофильские, ни леонтьевские, ни тихомировские идеи не оказались востребованы самодержавием в 1880—1890-х гг., которое вполне удовлетворялось катковско-победоносцевским идеологическим оформлением.

Нам представляется неуместным в научной работе выставлять оценки деятелям или мыслителям прошлого, будто бы они несмышленые школьники, а историкстрогий и всезнающий учитель. Поэтому мы принципиально отказались от таких квазинаучных штампов как «прогрессивность», «реакционность» и проч. Особенно неплодотворно, на наш взгляд их употребление в исследованиях, посвященных общественной мысли. Ведь всем прекрасно известно, что идеи имеют свою особую жизнь, не сводимую к социально-политической конкретике, и порой «реакционеры» давали для развития человеческого самосознания гораздо больше, чем «прогрессисты» (яркие примеры — формулирование категории историзма в трудах европейских традиционалистов начала XIX в. или художественно-философские открытия Ф.М.Достоевского).- Конечно, в программах русского творческого традиционализма 1880−1890-х гг. немало элементов утопизма. Но разве меньше утопизма содержалось в тогдашних либеральных или социалистических доктринах? Как раз традиционалисты (особенно Леонтьев и Тихомиров) оказались гораздо большими реалистами в предсказании будущего России и человечества, чем их «прогрессивные» современники. Да, политически традиционалисты проиграли, но очень скоро, в октябре 1917 г., проиграли и либералы, а в 1991 г. — коммунисты.* А что будет дальше, в каком направлении пойдет человечество — остается вопросом.* Тезис Ф. Фукуямы о либеральном конце истории явно не подтверждается современными событиями. И называть какое-либо направление общественной мысли окончательно и бесповоротно победившим — преждевременно. По крайней мере, в одном традиционалисты оказались правы — ни всеобщего равенства, ни всеобщей свободы, ни тем более всеобщего братства человечество не обрело. «Реальные силы» (Леонтьев), «вечные основы» (Тихомиров) общественной жизни остались прежними: не собираются отмирать ни государство, ни социальная иерархия, ни религия, ни семья, об агонии которых так много раз возвещалось в XX в. Вообще, думается, что творческий традиционализм как идеология был вполне адекватен (особенно в виде тихомировского синтеза) своему времени. Другое дело, что неадекватным ему оказалось российское самодержавие, когда-то способное на масштабные «революции сверху» (петровские преобразования, Великие реформы Александра II), но к концу Х1Хв. утратившее свою творческую составляющую. Вот поэтому-то традиционалисты оказались утопистами, правильно выделяя «вечные основы» социального бытия, но не видя, что формы их выражения в царской России отжили свой век. В этом трагедия таких безусловно выдающихся мыслителей, классиков русского традиционализма, как Иван Аксаков, Константин Леонтьев, Лев Тихомиров, чьи общие, теоретические идеи продолжают быть предметом серьезного научного и даже общественного обсуждения, плодотворно воздействуя на современную российскую мысль.