М. Л. Михайлов — переводчик немецкой поэзии: Проблема передачи поэтического стиля

Изучение творческого опыта выдающихся мастеров переводческого искусства необходимо в равной степени как для освещения истории художественного перевода в России, так и для развития его теории, поскольку научная разработка переводческих проблем возможна только на основании анализа практики перевода. В этом отношении серьёзный научный интерес представляет переводческая деятельность поэта-демократа и революционного просветителя 60-х годов М. Л. Михайлова (1829−1865), участвовавшего в течение 20 лет в созидании русского стихотворного перевода в качестве его практика, критика и теоретика. В двухсотлетней истории творческих контактов русской поэзии с поэзией немецкой в форме перевода середина 19 века была их наиболее интенсивным периодом, завершившим восходящую линию русско-германских поэтических связей и переводческой культуры столетия. Многие особенности, творческие достижения и открытия этого периода (профессионализация перевода, периодическая критика стихотворного перевода, укрепление реалистической концепции перевода, вопросы психологии переводческого искусства, постановка новых теоретических проблем в области художественной формы, разработка новых стихотворных размеров, расширение русско-европейских творческих контактов, многообразное развитие русско-немецких поэтических связей, обращение к новым поэтическим именам, начало широкого и сложного процесса освоения поэзии Гейне) связаны непосредственно с именем МЛ.Михайлова.

Пометка «впервые» и «первый» могла бы сопровождать многие из его работ как в отношении времени обращения к оригиналу, так и в отношении новаторского характера его воссоздания. Появление переводов Михайлова было заметным культурным событием, а прошедшее со времени его смерти столетие утвердило за ним прочное место мастера русского стихотворного перевода.

В наследии Михайлова, насчитывающем множество переводов из западно-европейских, славянских, восточных литератур, решительно преобладает поэзия Германии. Она представлена именами Шубар-та, Гердера, Гёте, Шиллера, Штольберга, Улаида, Копиша, Рюккер-та, Шамиссо, Фрейлиграта, Гейне, Гофмана фон Фаллерслебена, Ле-нау, Руге, Гервега, Гартмана, Мейснера. Выбор материала определялся тем, что в одном случае переводчик интересовался лирикой немецких поэтов в целом (Гейне), в другом — отдельными сторонами их творчества (Шубарт, Гёте, Шиллер, Уланд), в третьем — их некоторыми стихотворениями (Ленау, Гартман, Эйхендорф, Шамиссо, Руге, Гервег).

Широк стиховой, жанр о в о-т ематический и стилевой диапазон переводимого материала: силлабо-тоника, тоника, «свободные ритмы» — гражданская, любовная, пейзажная, антологическая лирика, баллады, сатира, песни, романсы, драматические отрывки, гимны, эпиграммыстили штюрмерской, антологической, классицистической, романтической поэзии.

В комплекс творческих связей Михайлова с немецкой поэзией входят его критические работы. В журналах «Отечественные записки», «Современник», «Русское слово» были опубликованы статьи и заметки Михайлова-критика, в которых он даёт историко-литературную оценку переводам с немецкого Э. И. Губера, Берга, К. Аксакова, Ф. Миллера, Бенедиктова, М. Достоевского, Н. Грекова, Ф. Тютчева, А. Фета, В. Костомарова, А. Мантейфеля, А.Плещеева.

Михайлов-критик следит за переводами русской поэзии на немецкий язык, анализирует переводы Фридриха Боденштедта из Лермонтова и Августа фон Видерта из Лермонтова и Кольцова и высказывает пожелание другим немецким переводчикам обращаться прежде всего к произведениям Пушкина, Лермонтова, Кольцова, Баратынского, Огарёва, Вяземского, Майкова, Фета, Полонского.

Преимущественно на основании анализа русских переводов с немецкого Михайлов вырабатывал свои теоретические взгляды на проблемы художественного перевода.

Итак, творческие связи М. Л. Михайлова с немецкой поэзией столь прочны и разнообразны, что они заслуживают специального рассмотрения. Этот вопрос в отдельных его аспектах начал изучаться в 19 веке и продолжает интенсивно исследоваться современными литературоведами. Переходим к рассмотрению того, что сделано в этом отношении.

Так как и во второй половине 19 века, и в советское время Михайлов прежде всего воспринимается как переводчик Гейне, большая часть критических выступлений и исследований относится к его гейневским переводам.

Первыми серьёзными откликами на переводы Михайлова можно считать рецензии Н. А. Добролюбова (90, 488−490) и Августа фон Видерта (71, II9-I39) на вышедший в 1858 году первый гейневский сборник «Песни Гейне в переводе М. Л. Михайлова.» Расхождение во мнении критиков, одинаково заинтересованных в истинном облике Гейне на русской почве и серьезно оценивающих переводческие возможности Михайлова, было разительным. В то время как Видерт пришёл к выводу, что «пока портрет Гейне выходит. ещё очень бледным и даже вовсе не имеет сходства с оригиналом» (71,120), Добролюбов утверждал, что «.на каждой самой маленькой вещи виден отпечаток поэзии Гейне» (90, 490). Неоднократно отмеченная многими современными исследователями резкая противоположность мнеI ний критиков объясняется, на наш взгляд, не тем, что Добролюбов более верно и глубоко, чем Видерт, определил значение Михайловского сборника, но тем, что рецензенты имели в виду его разные стороны. Добролюбов, чья рецензия носит положительный характер, подошёл к оценке сборника с позиции сопоставления переводов Михайлова с переводами его современников. Отмечая ремесленный уровень переводов из Гейне, Добролюбов считает, что Михайлову первому удалось выразить «истинный характер Гейне» .

Видерт оценил сборник дифференцированно. Его наиболее резкие критические замечания, с которыми, кроме А. В. Фёдорова, несогласны в той или иной мере занимающиеся «русским Гейне» советские литературоведы, ^ относятся прежде всего к выбору переводимого материала, дающего, по мнению критика, в силу своей односторонности представление о Гейне-традиционном романтике, но не о Гейне — политическом поэте. С точки зрения критика в органической связи с выбором находится качество исполнения переводов: передача интимной лирики Гейне-романтика, которой в сборнике отдано предпочтение, является в художественном отношении его наиболее уязвимым местом, в то время как интерпретация его социальной и политической лирики служит «блистательнейшим р примером таланта» Михайлова. В конечном итоге в рецензиях обоих критиков содержится актуальный для того времени вопрососвоение поэзии Гейне в России. На основании анализа Михайловских переводов Добролюбов отметил достигнутое в этой области, Видерт наметил перспективу дальнейшего освоения творчества Гейне.

1. См., например,: Тройская М. Л. (189, 390), Овчинников В. А. (156, 144), Гордон Я. И. (85, 233).

2. О творческих связях Михайлова и Видерта пишет Ю. Д. Левин в статье, посвященной вопросу об отношении Михайлова к литературе Германии и о его личных контактах с немецкими писателями-современниками. (42, 493−495).

Г') в России. °.

Некоторые соображения о проблеме «русского Гейне» и о вкладе Михайлова в её разрешение высказывает переводчик Гейне П. Вейн-берг в своём отклике на тот же Михайловский сборник. (68, 13), С 127, 246−248).

У истоков советских исследований переводческого наследия Михайлова стоит статья А. Блока «Гейне в России. О русских переводах стихотворений Гейне», написанная им в 1919 году (65, 116 -121- 127−128). В сжато высказанном виде мы находим в статье Блока мысли общего и частного характера о тех сторонах переводного наследия Михайлова, которые затем будут тщательно изучаться, К этим идеям относится взгляд Блока на Ап. Григорьева и Михайлова как на наследников пушкинской культуры и современников предреволюционной Европы, благодаря чему именно они среди многочисленных переводчиков Гейне смогли положить действительное начало освоения его поэзии в России. Для того же, чтобы начало переросло в крепкую традицию, михайловским переводам, по мнению Блока, нехватало некоторых существенных черт поэтики Гейне и ритмического своеобразия оригинала: «.будущий приятель Чернышевского просто не считался с внешней формой Гейне, он почти никогда не искал соответствия размерам подлинника? (65, 119).

Если в 1953 году А. Ф. Захаркин, посвятивший одну из глав своей диссертации «Творческий путь М.Л.Михайлова» переводам поэта, имел основание констатировать: «Советское литературоведение в большом долгу перед Михайловым: творчество его ещё не изучено» (с. 22), то исследование его в последующее двадцатилетие приняло самый разносторонний характер. В связи с заметно воз 3. Серьёзную позицию Видерта в контексте дискуссии тех лет о «русском Гейне» освещает А. В. Фёдоров. (193, 252−253). росшим интересом к личности' Михайлова и к различным аспектам 4 его деятельности советские литературоведы начали последовац тельно изучать и переводное творчество поэта .

— 4. См. указанные в конце диссертации работы Богатова В. В., Дикман М. И. и Левина Ю. Д., Левина 10. Д., Еголина A.M., Егорова Б. Ф., Короткова 10., Петряева Е., Опришко Е. Н., Осьмакова Н. В., Сальковой Л. С., Скатова Н. Н., Стригуна М. П., Фатеева Н. С., Штейнгольд A.M.

5. См. приведённые в списке литературы работы Захаркина А. Ф. Рубиновой Е.Я., Левина Ю. Д., Стадникова В. Г., Овчинникова В. А., Жовтиса А. Л., Штейнгольд A.M., Балтикой С.П.

Кроме того, солидный материал или отдельные замечания о Михайлове-переводчике и критике художественного перевода содержатся в работах по истории и теории художественного перевода: Антокольский П. (59, 41), Фёдоров А. В. (193, 141), (194, 82), Левин Ю. Д., Копанов П. И. (111,247−248) — в историко-биографических очерках к собраниям сочинений Михайлова: Дикман М. И. и Левин Ю. Д (88, 29−38), Левин Ю. Д. (122, 27−42) — в предисловиях к изданию Гейне на русском языке: Берковский Н. Я. (64, 13) — в предисловиях к сборникам немецкой поэзии в русских переводах: Ратгауз Г. И. (169, 32−33), в работах, посвященных восприятию и переводам отдельных немецких поэтов в России: Фёдоров А. В. (193* 254- 289−290), Жирмунский В. М. (96, 462−466), Ланда Е. (117, 300- 304- 305), Кибрик Л., Стадников Г. В. (183, 133−146), Гордон Я.И.(85, 204−240), в стиховедческих исследованиях: Жовтис АЛ. (101,368−404), в статьях, содержащих анализ отдельных переводов с английского: Твардовский А. Т. (187, 786−787), Жовтис А. Л.: (102, 58−6 $- в заметках и выступлениях о стихотворном переводе: Гитович А. (83, 371−372), Гинзбург Л. (81, 62) — в мемуарной литературе: Шелгунов Н. В. (199, III). ¦

С целью определения сути переводческих принципов Михайлова А. Ф. Захаркин сопоставил целый ряд его переводов из Гейне в ранних и поздних редакциях, установил большую близость к оригиналу последних по сравнению с первыми и сделал вывод о том, что стремление к поэтической точности имело для Михайлова принципиальное значение (107, 242−249).

Приоритет в исследовании стиля переводов Михайлова (на материале переводов из Гейне) в связи с его творческим методом принадлежит Е. Я. Рубиновой. В большой статье историко-литературного характера «О принципах подхода М. Д. Михайлова к переводам произведений Г. Гейне» (172, 69−87) она в результате конкретного анализа обосновывает мысль, что принципом, определяющим творческий метод Михайлова, является его глубинная связь с традициями русской поэзии, к которым он обращался как при интерпретации стиха, так и поэтического стиля Гейне. Исследователь показывает, как гражданская лирика Рылеева, Лермонтова, Некрасова послужила Михайлову стилевым ориентиром при воссоздании им политической лирики Гейне, и считает позицию переводчика, опирающегося на национальные традиции отечественной поэтической культуры, оправдывающей себя, плодотворной и благородной.

Верность переводов Михайлова из Гейне достигнута, по мнению Е. Я. Рубиновой, также за счет глубокого понимания им диалектического соотношения между содержанием и формой, в оценке которых «Михайлов стоял на уровне яамых передовых идей своего времени» (172, 71).

Все исследователи переводческого мастерства Михайлова отмечают новаторство поэта при передаче им гейневских «свободных ритмов», Научно-теоретическое осмысление вопроса о Михайлове-верлибристе принадлежит А. Л. Жовтису, предложившему свой метод определения свободного стиха (100, 46−49). Применив его к ю метро-ритмическому строю переводов «Северного моря» Гейне, исследователь пришёл к выводу, что Михайлов нашёл для немецкого верлибра русскую национальную форму, функционально соответствующую стиху оригинала и являющуюся новым для русской поэзии явлением. («У истоков русского верлибра. Стих „Северного моря“ Гейне в переводах М.Л.Михайлова» (101, 392, 402−403).

Преобладающую в практике Михайлова передачу немецкого тонического стиха русскими традиционными размерами литературоведы 60−70-х годов (А.Ф.Захаркин, Е. Я. Рубинова, А.Л.Жовтис) объясняют иными, чем Блок, причинами: Михайлов предпочёл оставаться в рамках традиции не из нежелания считаться со стиховой формой оригинала, чему противоречат как его теоретические рассуждения 6 о проблеме интерпретации немецкой тоники, так и его практи-7 ческие опыты, но из соображения быть ритмически общедоступным, не настораживать читателя метрическим новшеством. Понадобились огромные сдвиги в отечественной стиховой культуре (в том числе и практика самого Блока), чтобы русский традиционный размер в качестве аналога тонического стиха воспринимался как недопустимый анахронизм.

Значение вклада Михайлова в развитие отечественной теории художественного перевода определяет Ю. Д. Левин (30, 29- 34−35),.

6. См. его статьи: Шиллер в переводе русских писателей- «Фауст». Трагедия Гёте, пер. Н.Грекова. — В кн.: М. Л. Михайлов, Сочинения в 3 тт, М., 1958, т.З. В дальнейшем ссылки на это издание даются в тексте, первая цифра в скобках указывает том, вторая — страницу.

7. Кроме опубликованного А. Ф. Захаркиным перевода Михайлова из Гейне, выполненного дольником — «Нависла над морем немая скала. .» — (105, 438), имеются, как обнаружено наш, и другие его тонические опыты. См. об этом 3 главу диссертации.

118, 383), (120, 44−49), (122, 32- 36). Современный теоретик и историк художественного перевода рассматривает взгляды Михайлова-теоретика как продолжателя традиций Белинского (30, 29), считает их «высшим достижением русской переводческой мысли второй половины 19 века» (118, 383) и излагает их как цельную последовательную систему: общественно-культурная функция перевода, принципы выбора, критерии верности перевода, историзм в оценке перевода, передача просодии. Исследователем особо подчёркивается вклад Михайлова в разработку вопроса о связи формы и содержания художественного произведения и об отражении этой связи в переводе.

Тщательно изучен вопрос о Михайлове-биографе Гейне (Б.А* Овчинников, Г. В. Стадников, Я.И.Гордон). Михайлову-критику и пропагандисту Гейне посвящены главы (в основном обзорного характера) в диссертации В. А. Овчинникова «М. Л. Михайлов — критик и переводчик зарубежной литературы» и в книге Я.й.Гордона «Гейне в России» .

Новизной подхода к анализу работ М. Михайлова о творчестве Г. Гейне (биография, предисловие к сборнику, литературоведческие характеристики) отличается исследование Г. В. Стадникова (183, 133−146), вносящее, на наш взгляд, наиболее существенный вклад в разрешение этой проблемы.

Если гейневские переводы Михайлова были неоднократно объектом специального изучения, то его переводы из других немецких поэтов значительно реже и значительно в меньшем объеме попадали в поле зрения исследователей и рассматривались ими либо в связи о с анализом оригинального творчества самого Михайлова, либо.

8. См. убедительный по своему методу, глубине и выводам анализ A.M.Штейнгольд «Трех поэтов» из Мейснера.(200, 82−95). q отдельного немецкого поэта, либо в широком контексте историко-литературных процессов России. Так, исследуя хронологически процесс творческого освоения Гёте в различные литературные эпохи России, В. М. Жирмунский определяет то новое, что внесла в него в лице Михайлова прогрессивная русская литерат[ура второй половины 19 века: большое разнообразие тем и жанров, представленных в переводе, интерес к демократической тематике, обраще-. ние с позиции «идеологических интересов эпохи» к новым социальным сюжетам, мимо которых прошли романтики, соответствующая оригиналу передача песенной поэтики Гёте.(96, 462- 464).

Итак, русские критики 19 века и советские литературоведы наметили и разрешили (или частично разрешили) многие проблемы, связанные с переводческой деятельностью Михайлова. Тем не менее, вопрос о Михайлове-переводчике немецкой поэзии во всем его объеме остался неисчерпанным по целому ряду причин. Одни из них касаются объема переведенного материала, другие — степени изученности и проблемы изучения художественной системы Михайловских переводов.

Большинство переводов немецкой поэзии осталось за пределами исследований, так как в центре внимания литературоведов находились почти исключительно переводы Михайлова из Гейне. Совершенно не изучены переводы из Шиллера, отличающиеся зрелостью и оригинальностью творческого решениям и переводы из Уланда, поэзию которого в России знают благодаря Жуковскому и Михайлову. Недостаточно изучены переводы из Гётеценные замечания В. М. Жирмунского о некоторых гётевских переводах Михайлова оказались единственными за все столетие. Не рассмотрены, кроме.

9. См. анализ «Трёх цыган» из Ленау. — Кибрик Л. Ленау в России. Приложение к канд. диссертации «Н.Ленау», Л., 1970.

Ленау и Мейснера, переводы поэтов, представленных единичными образцами (Шубарт, Гартман, Гофман фон Фаллерслебен, Копиш и ДР-) •.

Что касается Гейне, то и здесь сопоставлению с оригиналом подвергнуто не большинство, а меньшинство его переводов. Круг переводов, отобранных Е. Я. Рубиновой (1957 г.) для анализа переводческого метода и стиля Михайлова-интепретатора, не расширился сколько-нибудь существенно в последующие годы. Стало традиционным обращаться к таким известным переводам Михайлова, как «Гренадеры», «Брось свои иносказанья.», «С толпой безумною не стану.» и оставлять в тени многие сатирические произведения, баллады, стихотворения «Северного моря», песенную лирику Гейне. Остались, в частности, вне поля зрения все неудавшиеся Михайлову переводы, в то время как их и немало, и свидетельствуют они не о случайном просчёте, но об определённой тенденции восприятия Михайловым поэзии Гейне.

Если перейти от состава и объема переведённого материала к его художественной интерпретации, ибо она и есть цель перевода, то окажется, что по сравнению с широко освещённым вопро- -сом о культурной и общественной значимости переводов Михайлова их внутренняя художественная структура — творческая суть ин-терпретаторского прочтения оригинала — нуждается в дополнительном изучении. Не исследована на широком материале передача переводчиком поэтического стиля и образности оригинала, являющаяся основной проблемой художественного перевода, без решения которой невозможно выяснение целого ряда частных переводческих вопросов и на основании их центрального вопроса — о художественной достоверности перевода.

Поскольку речь идёт о поэзии, в комплекс переводческой интерпретации оригинала необходимо входят метрические решения как формообразующие и содержательные компоненты стихотворного стиля произведения. Но, кроме «свободных ритмов» (на материале переводов из Гейне) и стиховых форм отдельных стихотворений (также из Гейне), разнообразнейший метрический репертуар Михайлова не подвергался систематическому анализу.

Исходя из вышеизложенного, мы считаем целесообразным постановку задачи фронтального исследования всех переводов немецкой поэзии М. Л. Михайлова с точки зрения. тех переводческих проблем, которые дают наиболее оптимальную возможность установления адекватности перевода. Этими проблемами являются, с нашей точки зрения, передача стиля и поэтической образности оригинала и интерпретаций стиха, наиболее универсально выражающих художественную систему поэтического произведения и включаемых современной методологией перевода в качестве непременного условия в проблематику адекватности.

В работе сочетается историко-литературный и теоретический подход к изучению переводов Михайлова. Критическая деятельность и переводческая практика Михайлова в своём параллельном развитии испытывали идейное взаимовлияние, поэтому поставленный вопрос рассматривается в творчестве Михайлова-критика и теоретика («М. Л. Михайлов — критик художественного перевода» — I глава) и в творчестве Михайлова-практика («Поэтическая образность и стиль немецких поэтов в творческой интерпретации М.Л.Михайлова» — 2 глава, «Стиховая форма переводов М.Л.Михайлова» — 3 глава).

На защиту выносятся следующие основные положения диссертации:

В результате разбора критичесхшх статей выясняются формирование и суть теоретических взглядов Михайлова на передачу стиля, образности и стиха оригинала с целью наиболее полного определения факторов, оказавших влияние на характер его собственной интерпретации художественной формы подлинника. В диссертации обосновывается мысль, что Михайлов-критик включал в критерий верности не только языковую форму и стих, как об этом он однажды высказался и как на основании этого утверждения было принято считать, но стиль и образность произведения. В пользу такой точки зрения говорит и тот факт, что стиховой размер рассматривается Михайловым не как автономное метрическое явление, но как бесспорный и весомый элемент стиля стихотворных произведений. Вопрос о передаче образности и стиля в критических статьях Михайлова рассмотрен впервые, по вопросу передачи стиха сделан ряд дополнений.

Целью сопоставительно-стилистического анализа, которому впервые подвергнуты все перевода Михайлова, является определение их образно-стилевого соответствия оригиналу. На основании комплексного анализа, проведенного по авторам (Гёте, Шиллер, Гейне, Уланд, Гартман и др.), проблемного анализа на уровне микрообраза и языкового стиля показан творческий облик немецких поэтов в художественной трактовке Михайлова, дана широкая аргументация образно-стилевых аналогов его переводов, выявлены закономерности образного восприятия переводчика, определены объективные и субъективные факторы, оказавшие влияние на характер переводческого решения, прослежена связь переводчика с традициями русской поэзии, сделана попытка установить то новое, что внёс Михайлов в освоение немецкой поэзии русскими переводчиками. Анализ передачи образного микроэлемента в его соотнесённости с художественным целым произведения позволил выявить некоторые типы интерпретации Михайловым поэтической образности различных жанров, стилей и стилевых подсистем, объяснить причину разных творческих результатов при одинаковой исходной теоретической позгоши переводчика (взгляд на перевод как на объективное Воссоздание оригинала), дать обоснование художественным просчётам Михайлова при интерпретации им любовной лирики Гейне.

Особое внимание уделено передаче Михайловым образности, возникшей на основе индивидуального словотворчества и представляющей в языковом отношении сложное для перевода явление. Анализ переводов «Северного моря», ранее не проводимый, позволил определить новаторство Михайлова при передаче образно-стилевой системы оригинала с ярко выраженной словотворческой тенденцией.

Новизна подхода к изучению стиховой формы переводов Михайлова заключается в том, что она рассмотрена в единстве всех её компонентов, с учётом стиля произведения и в объёме всего переведённого материала. В работе дан обзор метрического репертуара немецкой поэзии и переводов Михайлова, установлены слагаемые его стихового аналога, рассмотрена передача каждого вида немецкого национального стиха, показаны причины неадекватных подлиннику метрических решений, введён в^научный оборот ряд тонических опытов Михайлова, обнаруженных во время фронтального анализа, внесено предложение учитывать их при изучении истории и теории русского тонического стиха как явление для переводческой культуры того времени показательное. Полученные данные позволяют заключить, что Михайлов, исходивший в выборе метрических решений из идеи содержательности художественной формы, был одним из самых точных интерпретаторов стиха своего времени.

Неудачные переводы не опровергают сути творческого метода и основной тенденции в переводческой практике Михайлова, к тому же возникали они на ограниченных участках его работы. Анализ неудачных решений, сам факт появления которых у значительного переводчика не часто бывает только простой случайностью, вскрыл некоторые особенности художественного мышления Михайлова-переводчика, отразившие в конкретной форме одну из специфических закономерностей перевода как репродуктивного вида литературного творчества.

Впервые проведённый анализ многих переводов Михайлова даёт значительный материал для более углублённого освещения истории русско-немецких поэтических связей на очень существенном этапе ях развития я для теоретического обобщения вопросов, унаследо-— вавших во времена Михайлова свою актуальность от предшествующей эпохи, или сложившихся в проблематику художественного перевода второй половины 19 века как нового периода в развитии русской переводческой культуры. В этом отношении Михайлову принадлежат бесспорные заслуги в подходе к интерпретации художественной формы оригинала как явления содержательного. Стремление к адекватной передаче стиля было программной переводческой установкой Михайлова, доминантой его творческого метода. Изучение опыта интерпретация Михайловым поэзии немецких авторов с учётом литературной эпохи переводчика, его собственной идейной и историко-литературной позиции, уровня переводческой культуры того времени, теоретических взглядов критика на перевод позволило разносторонне очертить тип художественной индивидуальности Михайлова-переводчика, принципиального чуждого тенденции самовыражения я тенденция буквализма, представителя нового направления русского художественного перевода. Осмысление новаторских начал Михайлова в его творческой интерпретации поэзии Гёте, Шиллера, Гейне, Уланда, Гартмана даёт основание полнее, чем прежде, определить его вклад в историю освоения поэзии Германии в России. '.

Результаты, полученные в диссертации, могут быть использованы при составлений сводного труда по истории художественного перевода в России, при решении теоретических вопросов в сопоставительной стилистике и сравнительном стиховедении, в спецкурсах по истории русско-немецких литературных связей. х х х.

В заключительных выводах диссертации учтены данные проведённого наш анализа и тех произведений, которые по условиям объёма работы в неё не включены или включены частично: Гервег, Гофман фон Фаллерслебен, Ейхендорф, Ленау, Рюккерт, Штольберг, Шубарт, Шамиссо.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Проследив по критическим статьям М. Л. Михайлова его взгляды на передачу стиля, образности и стиха оригинала как основных компонентов художественной формы произведения и рассмотрев в этом аспекте все его переводы с немецкого, мы пришли к следующим выводам: й в теории и на практике Михайлов исходил из принципа сопоставления оригинала и перевода, определяемого идеей содержательности художественной формы. Характер замечаний и рекомендаций. Михайлова-критика, его оценка качества перевода позволяют сделать вывод, что в комплекс адекватности перевода он включаетс разной степенью чёткости, полноты и разработанности вопросапередачу всех основных компонентов художественной формы стихотворного произведения.

Вопрос о стиле не рассматривается Михайловым, как и другими критиками и переводчиками 19 века, в качестве самостоятельной теоретической проблемы, и стиль как термин отсутствует в его научном аппарате, но в конкретном анализе перевода он исходил фактически не из языка и метра, но из образно-стилевой характеристики произведения. Его общий критерий адекватности переводаравносильность эмоционального впечатления — является следствием эстетического, а не языкового осмысления произведения. Конкретные же суждения Михайлова о творческой манере переводимого автора, его замечания об эмоциональной характеристике произведения, сравнение перевода и подлинника по шкале экспрессивных оттенков, набор сравниваемых моментов и выводы проведённого сопоставления следует отнести с точки зрения современной методологии перевода к проблеме передачи стиля.

Отчётливо вырисовывается отношение критика к передаче поэтического образа. К обязанностям переводчика Михайлов относит воссоздание облика лирического героя оригинала, передачу общего строя поэтической речи, воспроизведение наиболее характерных для неё образных частностей. Оценивая перевод, Михайлов следит за тем, насколько точно отражено в нём заданное оригиналом «согласие между идеей и образом», насколько верно воссоздана им в эмоциональном, содержательном и языковом отношении свойственная подлиннику «форма, данная мысли». В положительном плане критик отмечает в анализируемых им переводах точность, сжатость, полноту и красоту поэтической мысли, равную с подлинником экспрессию, внимание к отдельным образным элементам, языковую чистоту. К негативным фактам интерпретации образности он относит амплификацию ослабление выразительности, изменение эмоционального тона, шаблонизацию поэтического образа, образные замены.

В основе стиховой концепции Михайлова лежит мысль о содержательности стиха как компонента содержательной художественной формы. Являясь наиболее разработанной в русском литературоведении 19 века категорией поэтической речи, стих выделяется Михайловым-критиком в специальную переводческую проблему. Включаемые им в комплекс стихового аналога ритмическое сходство русского и немецкого стиха, их равная художественная выразительность, соответствие традиций читательского восприятия определённых стиховых форм, соотнесённость размера с содержанием произведения расширяют метрическую проблему до общестилевой и эстетической. Понимая, что без передачи национальных особенностей стиха оригинала невозможно эволюционирование поэтического переводаМихайлов занимается разработкой стиховых форм, основанной на сопоставлении сходных метро-ритмических явлений в русской и немецкой поэзии. В русской критике, посвящённой стихотворному переводу, он первый обсуждает «неправильный размер» — немецкий тонический, стих, ищет пути воссоздания «свободных ритмов» и немецкого народного стихаKnitteivers. Практические рекомендации Михайлова по передаче немецких национальных размеров основаны на глубоком знании немецкого и русского стихосложения, несут в себе идею функционального подхода к воссозданию стиха, отличаются перспективностью выводов.

Большинство собственных переводов Михайлова является практическим подтверждением переводческой концепции Михайлова-критика.

Поэзия Михайлова представлена в переводах Михайлова несколькими периодами её развития: творчество штюрмеров (Щубарт, Гёте, Шиллер, Штольберг), классиков (Гёте, Шиллер), романтиков (Уланд, Ленау, Гейне, Эйхендорф), политических лириков 40-х годов (Г.Гервег, Г. фон Фаллерслебен, Ф. Фрейлиграт, А. Мейснер, М. Гарт-ман). Михайлов показал русскому читателю различные «лики» немецких поэтов в многообразии их тем, стилей, жанров и ритмов. Литературоведческий подход к изучению оригинала, реалистический метод перевода, переводческая интуиция и способность к перевоплощению, живая связь в поисках образно-стилевых аналогов с традициями различных эпох и направлений русской поэзии, высокая поэтическая культура переводчика дали ему возможность глубокого проникновения в художественный мир переводимых поэтов и адекватного его воссозданий. Он избежал модернизации близких ему по общественной позиции поэтов и архаизации поэтов отдалённых литературных эпох.

Михайлову-переводчику свойственна образно-стилевая восприимчивость в единичном — при воссоздании стиля отдельного произведения и в более широком масштабе — при воссоздании стиля устойчивого поэтического жанра, лирического цикла, произведений разных авторов одного литературного направления.

Михайлов обратился к малоосвоенному лирическому жанру класоиков — эпиграмме — и первым среди русских переводчиков интерпретировал её жанрово-стилевые признаки с той последовательностью я цельностью, которая даёт основание считать, что Михайлов выработал собственный стиль передачи ксеняй я антологических эпиграмм.

Опираясь на традиция русской поэзяя, он нашёл точно выверенный стилевой ориентяр, позволяющий ему художественно достоверно передать классицистическую поэтику Шиллера и избежать тенденции её архаизации или романтизация.

Михайлов воссоздал штюрмерский стиль Гёте, Шиллера, Щубарта, Штольберга во всех его жанровых и художественных особенностях.

Разнообразно проявил себя переводчик в янтерпретации романтической лирики. Продолжая богатую русскую традицию по передаче стиля романтической баллады, Михайлов явялся новатором в толков вания романтической социальной лирики, которую он осваивал образно-стилевыми ресурсами русской политической поэзия романтического и реалистического направления. Сочетая ритмическое новаторство с языковой смелостью я с широким воспроизведеняем сложного комплекса гейневской образности, он первым среди русских переводчиков «Северного моря» воссоздал художественно цельно стяль цикла я на долгие годы определил направление я характер поясков образно-стилевых аналогов произведения.

Характер янтерпретации художественной системы орягянала, определяемый прянцяпиально взглядом Михайлова на перевод как на объективное перевыражение подлинника, зависел в то же время фактически от идейного я эстетяческого влияния на него творческой индивядуальностя самого Михайлова как оригинального поэта я от образно-стилевых качеств подлинняка, представляющих для переводчика разные степени сложности ях воссоздания. Взаимодействие этих прячян — пря одинаковой исходной позиции переводчика по отношению к оригиналу — сказалось на творческих результатах работы Михайлова: наиболее цельно интерпретированы им Шиллер и Уланд, с некоторыми расхождениями между отдельными жанрамиГёте, контрастно неровно — Гейне.

По образно-стилевой выраженности оригинала наибольшую трудность представляет для Михайлова передача романтической образности Гейне, в задание которой входит драматизм эмоционального переживания, ирония, подтекст в сочетании с песенной поэтикой и языковой простотой. Стихотворения, названные Гейне песнями, Михайлов воспринял только как таковые и исключил при их переводе всё, что не увязывалось в его представлении с традиционной песней. Но если в близких к фольклору романтических песнях Уланда и Шамиссо песенность выступает в её «чистом» виде и передача её неизменно удаётся Михайлову, то интерпретация художественной системы гейневских песен только в духе простоты, без учёта функций подтекста, без воспроизводвдения контрастов и диссонансов оборачивается губительной для них упрощённостью. Романтические миниатюры Гейне превратились в переводах Михайлова в сентиментальные песенки или в романсы псевдоромантического стиля. Вероятно, поэтика этого рода была для него тем психологически трудно преодолимым барьером, существование которого допускал Михайлов-критик, анализируя результаты интерпретации одним переводчиком разных систем образности оригинала.

Рассмотрение' всех остальных подсистем романтического стиля и произведений других стилей под углом зрения передачи микрообраза показало, что Михайлову-переводчику эстетически созвучны следующие виды поэтической образности: образность на народно-песенной основе (Уланд, некоторые стихотворения Гейне и Гёте) — пластическая, описательная, перифрастическая образность высокого слога (антологическая лирика) — образность калейдоскопическая, контрастная, экспрессивная, широко сочетающая романтические и антяромантяческяе тенденция («Северное море» Гейне) — образность чёткого логяческого характера (философские эпиграммы) — гиперболическая, резкая, динамическая образность (штюрмерская, политическая ляряка) — гротесковая образность (сатира).

Адекватному воссозданию образности песенной, полятяческой, антологической, сатяряческой лярякя способствовала соотнесённость поэтякя Михайлова с поэтякой переводимых авторов в этях жанрах, а также ях богатая отечественная’традиция. Интерес Мя-хайлова к романтизму, романтические мотявн в его орягянальном творчестве служили ему надёжной опорой при воссоздания поэзяя немецких романтяков, в то же время отсутствие в русской поэзяя я в поэзяя самого Михайлова тенденций, родственных гейневской лирике, затрудняли его в течение многих лет воспринимать я воспроизводить иронию в контексте с камерностью и лиризмом. Факт сопряжения поэтик сказался также на образных заменах я доиолне-ниях, вносимых переводчяк (c)м в текст. Далёкие от художественного целого произведения в некоторых элегиях я романтических мяняа-тюрах, они органически вытекают яз него в переводах лирической публицистики, наиболее близкой Михайлову-оригинальному поэту по своей идейной сущности, и диалектически отражают творческое слияние голосов автора и переводчика.

Михайлов-переводчик не знал языковых ограничений: ни в выборе материала, ни в его передаче. Подобно Некрасову в орягяналь-ной поэзия он демократязяровал язык переводаобращаясь ко всем слоям я стялям русского языка, Мяхайлов широко пользовался народным языком, не боясь употреблять «неэстетическяй» словарь там, где он был задан оригяналом. С точки зрения воссоздания национально-языковых особенностей образного мышления интерпретируемого поэта Михайловекие перевода относятся к числу творчески наиболее смелых работ русского перевода 19 века. Он был одним из немногих русских переводчиков, воспроизводивших адекватно подлиннику образность, основанную на индивидуальном словотворчестве поэта,.

Михайлов осваивал огромный стиховой материал: классические метры баллад, песен, поэмтонический стих романтической, философской, песенной лирики: «античные» размеры антологических стихотворенийсвободный стих гимнов, драматических отрывков, лирики «Северного моря» Гейне. Анализ показал, что в большинстве переводов искомым михайловского стихового аналога был не метр как таковой, но та функция ритма, в которой он выступает в оригинале по отношению к его содержанию и интонационной структуре.

При передаче немецкого стиха, не имеющего соответствия в русской поэзии, Михайлов использовал обе переводческие возможности: традицию и новаторство. Не допускавший в критических статьях традиционного решения тонического стиха, Михайлов-практик часто отступал от провозглашённого им самим принципа. Но, склоняясь в духе своего времени в широком масштабе к традиции, Михайлов внутри традиционного решения делает компенсацию ведущим приемомпоиск аналога выходит у Михайлова за пределы собственно версификационной задачи, он становится частью стилевой проблемы, что делает менее ощутимой замену метра оригинала.

Михайлов-экспериментатор дал своё толкование «свободных ритмов». Анализ его дольников показал, что они являют собой тот тип тонического стиха, который по своему унифицированному характеру ближе к дольникам символистов, чем к дольникам своей эпохи. Михайлов обогатил русскую переводческую стиховую культуру редкой по тем временам формой белого дольника и редчайшей формой белого разноударного дольника.

И в едучае обращения к традиции, и в смелых новаторских опытах стиховые аналоги Михайлова созданы с учётом функциональности ритма. Причина же всех неадекватных стиховых замен кроется в непродуманноети переводчиком общей стилевой системы оригинала, выражающейся конкретно в том, что характер стиха не соответствует смыслу произведения,.

Михайлов был одним из самых точных интерпретаторов стиховой формы оригинала среди русских переводчиков 19 века. Поиски поэтической интонаций как высшего звукового единства смысловых, стилевых, синтаксических, метрических элементов произведения определили принцип подхода Михайлова к созданию стихового аналога. Его стихотворному стилю в области ритма свойственна целая система поэтических интонаций: разговорная, эпическая, ораторская, песенная, патетическая.

Значение метода Михайлова в укреплении реалистической линии русского стихотворного перевода и в решении стилевой проблемы как актуальнейшей переводческой задачи состоит в том, что принцип адекватных соответствий, отстаиваемый Михайловым в теории, был осуществлён им практически на материале такого стилевого разнообразия, какого не знал до него ни один переводчик немецкой поэзии, и которое неизмеримо шире и сложнее стилевого диапазона оригинальной поэзии Михайлова. Творческие результаты доказали действенность, плодотворность, перспективность нового метода, наиболее последовательным сторонником которого среди переводчиков 19 века был М. Л. Михайлов,.