Творческое наследие М. Д. Чулкова как культурно-историческое явление второй половины XVIII века

Начавшиеся социально-экономические изменения в России конца XVII — начала ХУШ века, к середине XVIII столетия достигли уровня такого явления, которое, оказывая сильнейшее влияние на экономику страны, проникло во все социальные слои общества и все сильнее и сильнее находило гаое проявление в мировоззрении того времени. Достижения науки, культуры, общественной мысли перестают быть монополией лищь «благородного шляхетства». Петровские преобразования вовлекли в орбиту общественной науки выходцев из крестьян, купцов, разночинцев. «Польза отечеству» потенциально уравнивала всех в их стремлении служить и творить во славу России. Екатерининская эпоха, окрашенная лозунгами просвещенного абсолютизма, дала повод к тому, что в соперничество различных дворянских группировок за право влияния на «просвещенного монарха», а в конечном итоге, и на ход эволюции абсолютной монархии, включились представители недворянских сословий.

Одним из них и был Михаил Дмитриевич Чулков. Родился он, вероятнее всего, в 1744 году, а умер в 1792 году. Пред нами предстает, с одной стороны, выходец из солдатских детей, ученик разночинной гимназии при Московском университете, актер московского, а затем петербургского императорского театров, придворный лакей ее императорского величества, купеческий зять, издатель литературных демократических журналов, автор плутовского романа, составитель всевозможных словарей, переводчик, фольклорист, этнограф, экономист, географ, историк, а с другой стороны — надворный советник Сената, дворянин, помещик.

Современники М. В. Ломоносова и Н. М. Карамзина как магнитом притягивают к себе внимание потомков, которых поражает их разносторонняя одаренность, их научный поиск и заостренность ума, их энциклопедичность. XIX век, а затем и XX все реже и реже являют человечеству столь всеохватывающих гигантов творческой мысли.

Выдающийся мыслитель отличается от обычного способностью проецировать развитие того или иного явления в будущее. Он обладает даром предвидения, основанным на обостренном чувстве восприятия действительности. Земная миссия мыслителя заключается в прорыве в будущее, которое сопряжено с мыслью о последующих поколениях по формуле «не навреди ныне, дабы не отдалось после». И не его вина, что современники зачастую не могут осознать всю пагубность их начинаний, о которой старается их предупредить «пророк» , — это беда общества, за которую приходится расплачиваться потомкам. Михаил Дмитриевич, как нам представляется, был носителем этого удивительного свойства ума и души.

Целью нашей работы является реконструкция мировосприятия Чулковым современной ему действительности и вычленение его социопреобразовательных идей в Pix исторической перспективе.

Данный подход впервые применяется в отечественном чулкововедении, т.к. все предыдущие исследователи рассматривали творчество Михаила Дмитриевича, его сочинения лишь через призму того времени, или же отслеживали его связь с предшествующими традициями, пытаясь определить место этого писателя в истории Российской культуры.

В этом плане решаются следующие исследовательские задачи:

1) определить характер новой читательской среды в России середины и второй половины XVIII века и ее влияние на творчество и журналистику Чулкова- 2) проследить социально-экономические процессы в России середины XVIII века и формирование идейных позиций Чулкова- 3) выявить позицию Чулкова по ряду социально-политических вопросов того времени в их исторической перспективе- 4) исследовать экономический прагматизм Чулкова в контексте его историко-философских размышлений- 5) проанализировать мотивационную психологию и антропоцентрическую проблематику в творчестве Чулкова.

Сказанное определяет актуальность нашей работы и целесообразность подобного анализа, поскольку он не единожды применялся в исторической науке при характеристике творческого наследия многих выдающихся деятелей России XVIII века, от И. Т. Посошкова и В. Н. Татищева до Н. И. Новикова и Н. М. Карамзина.

Хронологические рамки диссертации определяются годами жизни М. Д. Чулкова, однако в ряде случаев привлекаемый материал далеко выходит за пределы этого периода в ретроспективе — вплоть до начала XVIII в., в перспективе — до конца XIX и начала XX в.в.

Методологическая база нашего исследования основана на диалектическом подходе изучения явлений с опорой на принципы историзма (посредством источниковедческого поиска, сравнительно-исторических характеристик, текстологический и концептуальный анализы).

Рассмотрение историографии необходимо предварить замечанием о том, что творческое и научное наследие Михаила Дмитриевича за более чем полуторавековую историю изучения разработано достаточно подробно и разносторонне. «Синкретизм всех родов литературной деятельности Чулкова породил и предопределил множество научных направлений исследования: фольклористами, этнографами, литературоведами, историками, журналистами, историками исторической науки, географами и т. д.» 1.

Самые первые биографические сведения мы находим в виде упоминаний самого Михаила Дмитриевича в его публикациях: в журнале «И то и се» 2, в «Пересмешнике» 3, в «Записках экономических» 4 и других. Однако, все эти данные столь отрывочны, разрозненны и противоречивы, что до сих пор биография Чулкова восстанавливается лишь благодаря специальным изысканиям.

Еще большая путаница в повествовании о нем присутствует в сочинениях его времени5, мемуаристике6 и изданиях первой половины XIX века.7 Диапазон всевозможных точек зрения очень обширен — от года рождения8 до подлинности его авторства некоторых произведений.9 Не отличаются единомыслием и оценки творчества Чулкова в целом.

Всю литературу о Чулкове и его произведениях можно разделить на три группы. К первой относятся работы, в которых приведены отдельные факты о жизни^ деятельности и творчестве Михаила Дмитриевича. Им свойственен выборочный анализ того или иного сочинения, публикация случайно обнаруженных документов или обнародования отдельных фактов из жизни Михаила Дмитриевича.

В 1886 году в четвертом номере журнала «Русская старина» была напечатана работа саксонского дипломата Георга фон Гельбига, в которой он достаточно откровенно переврал многие моменты русской действительности конца XVIII века, в том числе факты биографии Чулкова.10.

Совсем иной характер носит публикация, А А. Фомина «Дела о дворянстве рода Чулковых».11 Это, видимо, первая документально-достоверная информация о жизненном пути Михаила Дмитриевича, В 1902 году В. П. Погожев, изучая архив дирекции императорских театров, обнаружил письмо Чулкова по поводу «Собрания разных песен».12 Ряд интересных фактов биографии М. Д. Чулкова мы узнаем из работ, посвященных истории русского театра, авторами которых являются П. Карабанов, А. Н. Всеволодский и В. Н. Вирен.13.

К этой же группе можно отнести и исследования А, Богумила о русской литературе14, хотя многие его утверждения скорее спорны, чем объективны.

Ко второй группе относятся изучения общего или справочного характера. В них публикации или биография Чулкова привлекаются в обзорном ряду литературного процесса второй половины XVIII века, или развития журналистики, или оценки исторических и экономических знаний и представлений, или же идейных исканий нового времени.

Лейпцигское известие" 15 1768 года было интересно для Чулкова, вероятнее всего, лишь тем, что его имя было помещено на этих страницах, т.к. вся другая информация о нем, в основном, носила неправдоподобный характер.

Намного объективнее в этом отношении «Опыт исторического словаря» 16 Н. И. Новикова, где, помимо перечисления произведений, приведены и некоторые биографические сведения о Михаиле Дмитриевиче.

Вновь неточное изложение фактов жизни и творчества Чулкова мы обнаруживаем в «Словаре» Е. А. Болховитинова, опубликованного в 1845 году.17 Автор не просто неверно изложил материал, а перепутал Михаила Дмитриевича с В. А. Левшиным.

Намного выше по научной добросовестности оказывается работа Ф. Старчевского, вышедшая в том же году.18 Несмотря на справочный характер, в ней даны достаточно верные характеристики произведений Чулкова.

До конца ХЕК века был опубликован еще ряд работ, где приводится краткая характеристика творчества Чулкова19, сжато рассматривается его журналистская деятельность20, публикуются отрывочные биографические данные, упоминается история отдельных изданий.21.

В начале XX века о Михаиле Дмитриевиче и его произведениях пишет в своих работах В. П. Семенников.22 Несмотря на описательный в целом подход, автор предлагает и ряд своих оценок, которые, правда, подверглись позднее достаточно резкой критике со стороны исследователей, специально анализировавших чулковские произведения.

Неплохие, хотя опять же недостаточно полные в силу типа изданий, работы о поэзии Чулкова и составу его «Собрания разных песен» были выпущены Г. А. Гуковским23 и Н. Ф. Финдейзеном, 24 Более детально творчество Михаила Дмитриевича Г. А. Гуковский разобрал в своих позднейших публикациях, где, помимо анализа отдельных изданий25, дана и общая оценка Чулкова как представителя русской буржуазной идеологии второй половины XVIII века.26.

К оппозиционным, «мещанским» писателям причислил Михаила Дмитриевича П. Н. Сакулин в своей работе «Русская литература. Социолого-синтетический обзор стилей».27.

В 1946 году выходит первая работа П. Н. Беркова, в которой упоминается имя М. Д. Чулкова «Ломоносов и фольклор».28 Видимо, в силу того, что объектом исследования был М. В. Ломоносов, в книгах Чулкова автор увидел лишь их компилятивный компонент. Намного выше Берков разобрал и оценил журналы Михаила Дмитриевича в своих последующих публикациях.29.

Такой же подход мы наблюдаем и в сочинениях A.B. Западова 1950 г.30 и 1969 г.31 То есть автор ограничивается лишь общей, несколько поверхностной, хотя и более верной, чем у П. Н. Беркова, характеристикой творчества Чулкова.

Не остаются в это время без внимания и отдельные работы Михаила Дмитриевича. С. М. Громбах в двух своих исследованиях дает читателям представление о содержании и значении медицинской литературы и медицинских знаний XVIII века, где ссылается и на Чулкова.32 В «Истории русской экономической мысли"33 и в «Очерках по истории статистики в СССР"34 говорится о том, что сделал Чулков для распространения экономических знаний в России и его экономических взглядах в целом. Эта линия продолжается вплоть до настоящего времени. Подтверждением этому является работа В. П. Макарихина и монография H.A. Горской.35.

Очень высокая оценка Чулкову как экономисту-энциклопедисту, географу, историку дана в работах В.К. Яцунского36 и Д. М. Лебедева.37 Несмотря на это, данным публикациям также присущ фактор «обзора в целом», когда большой пласт материала остается вне печатных страниц.

Тот же недостаток обнаруживается и в «Русской историографии"38 Л. В. Черепнина, и в «Истории русской фольклористики"39 М. К. Азадовского, и в «Русской историографии"40 С. Л. Пештича, и в «Очерках"41 Н. К. Каратаева, и в «Очерках истории исторической науки».42 Хотя авторы и предприняли попытку дать расширенную и углубленную оценку сочинений и взглядов Чулкова, — это заняло лишь малую толику общего объема работ. В это же время 60-х — начала 70-х годов был проделан анализ стихов 43, повестей и сказок44 Михаила Дмитриевича. Однако целостной характеристики личности и творчества Чулкова нет в работах подобного рода.

Полный перечень работ самого М. Д. Чулкова и литературоведческих работ о нем содержится как в чисто справочной литературе45, так и в академических изданиях по истории русской литературы. Несмотря на обширность информации, аналитический аспект данных публикаций выражен крайне слабо, более того, иногда несколько однобоко и тенденциозно.46.

Несомненной заслугой всех вышеназванных работ является то, что имя Михаила Дмитриевича, его творческое и научное наследие, хотя и в недостаточной мере, но являлись предметом изучения. Несмотря на зачастую поверхностный и, как правило, неверный оценочный ряд, они, тем не менее, выполнили свою задачу — заострили внимание других ученых и подвигнули их для написания специальных сочинений по Чулкову. И чем чаще авторы обобщающих работ использовали результаты подобных изысканий, тем достовернее представлены общие выводы и оценки в их работах, как в характеристике тех или иных процессов и явлений в России второй половины XVIII века, так и в своеобразии какой-либо личности того времени.

Специальные исследования о Чулкове, которые мы отнесли к третьей группе в общей массе историографии, необходимо начинать рассматривать с деятельности П. К. Симони. Он впервые целенаправленно занимался как биографией, так и творческим наследием Михаила Дмитриевича. Результатом и явилось издание первого и, к сожалению, единственного тома собрания сочинений Чулкова.47 Остальные материалы хранятся в архивных фондах.48 Практически все последующие биографы Чулкова обращались к данному материалу, что свидетельствует о его непреходящей ценности.

Однако, еще задолго до розысканий П. К. Симони, высокую оценку фольклорным и этнографическим работам Чулкова дал прекраснейший ученый XIX века А. Н. Пыпин в «Вестнике Европы» и в своей «Истории русской этнографии» 49, правильность выводов которого подтвердили позднейшие исследования.50 Несмотря на обобщающий характер этих публикаций, Чулков в них предстает как яркая и незаурядная личность, внесшая большой вклад в развитие русской этнографии как науки.

Подобный подход, когда в основе обобщающих работ лежит подробнейший анализ конкретных произведений или творчества в целом, обнаруживается у В. В. Сиповского и В. Мочульского.52 И тот и другой авторы, несмотря на ряд недочетов, сумели дать всестороннюю оценку произведений Чулкова, подметив ранее ускользнувшие от внимания их предшественников тонкие подтекстовые смысловые линии. Это выгодно отличает их исследования от ряда подобных. Данная тенденция продолжила свое развитие и в советское время.53.

В 1914 году «Голос минувшего» на своих страницах публикует статью Е. Мечниковой «На заре русского романа». В которой автор, рассматривая прозу Чулкова, характеризует его как первого русского писателя-реалиста.54 Вероятно, именно благодаря данной точке зрения и усилиям, предпринятым П. К. Симони, личность и творческое наследие Михаила Дмитриевича все чаще и чаще становятся объектом научного поиска.

В смутные революционные времена вышла в свет монография A.B. Маркова «Чулковский песенник и его значение для изучения великорусских народных песен».55 Подвергнув всестороннему анализу «Собрание песен», автор несколько снизил предшествующие высокие оценки ученых в деле заслуг Чулкова по собиранию народного фольклорного материала, но достаточно высоко оценил само подобное издание для уровня XVIII века.

Через десять лет публикуется работа B.C. Нечаевой «Русский бытовой роман XVIII века. М.Д. Чулков».56 Рассматривая через призму художественного творчества идеологические взгляды Михаила Дмитриевича, -автор возводит его в лидеры идеологов третьего сословия второй половины XVIII века и призывает к дальнейшему, более детальному изучению мировоззрения Чулкова.

В 1933 году публикуются сразу три работы, на страницах которых Михаилу Дмитриевичу уделено первостепенное внимание. Если исследование В.Б. Шкловского57 и Н.И. Харджиева58 привнесло в науку новые факты из биографии Чужова и ее систематизацию, несколько своеобразные, но все же интересные характеристики творчества — то Б. В. Томашевский и В.А. Десницкий59 допустили серьезные ошибки как биографического, так и общетеоретического характера.

Одной из лучших работ о творческой позиции Чулкова, его издательской деятельности является статья A.B. Западова, которая была опубликована в сборнике «XVIII век» за 1940 год.60 Помимо привлечения большого фактологического материала, автор представил и концептуальные построения: «Чулков — важная фигура для. изучения русской литературы второй половины XVIII века, ярко иллюстрирующая возникновение в ней буржуазной линии — прерывистой, неровной, непоследовательной, но настолько существенной, что без учета ее невозможно создать правильное представление о литературном процессе XVIII века и последующего времени. И дело тут вовсе не в биографии Чулкова-разночинца. как будто бы позволяющей безошибочно определить его социальное лицо. Суть дела заключается именно в самом характере творчества Чулкова, основными чертами которого являются крайний эмпиризм, националистические тенденции, интерес к фольклорному собирательству, ориентация на низового, мещанского читателя, борьба с классическими жанрами дворянской литературы и попытки выдвинуть новые жанры — бытовой повести и новеллы».61.

Столь же црофессиональный подход присутствует и в исследовании Б.Н. Путилова62, которое освещает образовательный, просветительский характер чулковских журналов.

В конце 40-х годов жизненный путь и творчество Чулкова подробнейшим образом рассмотрены в диссертации П. А. Орлова.63 Диапазон анализа данной работы основывается на утверждении автора о том, что в повествовательной литературе XVIII века от Михаила Дмитриевича идут две тематические линии: во-первых, повести и романы, сатирически изображающие жизнь дворян, и, во-вторых, прозаические произведения, рисующие быт мелких, незаметных людей, принадлежащих к недворянским слоям общества, что явилось важным моментом в развитии русской литературы, ломающим те ограниченные рамки, в которые ставила ее дворянская эстетика. В следующей публикации П. А. Орлов доказывает, что творческая манера Чулкова восходит к раннему натурализму, который возникает у нас со второй половины XVII века и выражает собой мироощущение посадской массы.65.

В 1953 году была успешно защищена еще одна диссертация, в которой проанализирована журналистская деятельность Михаила.

Дмитриевича66. Рассмотрев место и роль чулковских журналов в ряду сатирических изданий того времени, Г. И. Месяцева выявила и отличительные особенности «И того и сего» и «Парнасского щепетильника» друг от друга. Обосновала диссертантка и свой взгляд на причины прекращения Чулковым издания журналов: «Запрещение цензурой издания нескольких его произведений (второй части „Пригожей поварихи“, „Сатирического романа Бесстрашный гражданин“. сатирические поэмы „Самозванец Гришка Отрепьев“), неуспех „Парнасского щепетильника“, в котором он вынужден был печатать много макулатуры, сделали то, что Чулков за исключением пятой части „Пересмешника“, вышедшего в 1789 г., до конца своей жизни ничего более не писал в области художественной литературы» .67.

Излишне эмоционально-критической, по отношению к предшествующим исследованиям, выглядит работа P.M. Сельванюка.68 Автор, далеко выходя за рамки обозначенной им темы, рассматривает позицию Чулкова на самодержавную власть, его отношение к крепостному положению крестьян, сравнивает чулковскую утопию с западноевропейской и русской утопической мыслью того времени, пытается охарактеризовать в целом «идейно-творческую» позицию Михаила Дмитриевича. Достаточно обосновано характеризуя Чулкова как просветителя, P.M. Сельванюк, в то же время, допускает ряд существенных ошибок в своих утверждениях, такие как: «От критики самодержавия Чулков приходит к оправданию народного восстания» — «Мировоззрение Чулкова, как и Новикова, было ограничено историческим уровнем развития общественной мысли в России 60−70-х г. г. XVIII века» — «Разоблачал страстно Чулков и русскую буржуазию. Он бичевал купечество.» 69, и т. п.

В 1955 году вышла первая часть первого тома «История русской экономической мысли», в которой опубликована статья специалиста по развитию экономических взглядов в России XVIII века Е.В.

Приказчиковой «Идеолог купечества М.Д. Чулков» .70 В данной работе есть общая характеристика экономических взглядов Чулкова, показаны отличительные особенности чулковских сочинений. Многие положения позиции автора, ее выводы нашли подтверждение в последующих научных работах.

На высоком профессиональном уровне выполнено исследование Н. В. Баранской, опубликованное в «Известиях АН СССР» в 1956 году.71 Детально разобрав тематику «чулковских» песен, автор делает вывод, что издание народных песен сыграло большую положительную роль в дальнейшем развитии русской литературы по пути народности. Все последующие ученые, в той или иной мере, опирались в своих изысканйях о творческом наследии Чулкова на данную работу, на ее результаты и выводы.

В диссертации И. А. Валентиновой рассмотрены историческая и стилистическая лексика художественных произведений Чулкова. Делая, на наш взгляд, верный вывод о том, что русские по происхождению слова являющиеся общеупотребительными, занимают у Чулкова центральное место, исследователь в то же время, не права, когда утверждает, что «ведущей идеей литературного творчества М. Д. Чулкова является борьба человека за свое место в обществе», или -" мировоззрение Чулкова как писателя неотчетливо" .73.

Особое место в ряду работ о Михаиле Дмитриевиче занимают публикации В. П. Степанова. Восстанавливая биографию Чулкова и его творческий путь, Степанов обнародовал массу архивного материала из фондов ЦГАДА, ЦГИА, Архива АН СССР, ИРЛИ, ГБЛ.74 Предметом его специальных изучений явились чулковская фольклористика75, отдельные произведения Михаила Дмитриевича76, проблема взаимоотношений Чулкова с Новиковым.77 Одновременно с этим он явился популяризатором личности Чулкова и его произведений.78.

В работах В. П. Степанова представлена наиболее полная оценка художественного творчества Чулкова, даны емкие, очень меткие характеристики: «Он был самым энергичным, одаренным творческой фантазией из первого поколения писателей-разночинцев, которые несли в литературу более свободные вкусы, ориентировались на широкого, не элитарного читателя» 79- «Пересмешник» стал зародышем русской исторической беллетристики, сначала условной, а затем подлинно исторической повести" 80- «.Чулков первый решил намеренно прямо, а не иносказательно изображать Россию и впервые в беллетристической форме заговорить о русском прошлом» 81- «.Чулков. открыл пути для целой группы первых русских прозаиков» 82 и другие.

Несмотря на высокий профессиональный уровень, В. П. Степанов, к сожалению, не избежал ряда неверных суждений, в частности о романе «Пригожая повариха» .83 Особое возражение вызывает точка зрения ученого о русской буржуазии второй половины XVIII века84 и оценка взглядов и позиции Михаила Дмитриевича, например: «Чулков рассматривает нужды современной экономики не под углом зрения свободного предпринимательства, а с позиции правительственного чиновника» — «Социологические представления Чулкова не поднимались выше теории сословного примирения» — «Хотя объективно „История российской коммерции“ была фактической историей русской буржуазии, по своим социальным воззрениям Чулков не был ни ее вождем, ни оппозиционером по отношению к существующему строю.» .85 В целом же, В. П. Степанов намного продвинул вперед дело изучения личности Михаила Дмитриевича, его биографии и творчества.

В 70-е годы к наследию Чулкова обращаются зарубежные исследователи. Дж. Гаррард в своей статье «Русский Скаррон» (М.Д. Чулков)86 выводит на первый план заимствования Чулкова из западноевропейской литературы, что трансформирует общий оценочный вектор творчества Михаила Дмитриевича. От этого данная работа, на наш взгляд, теряет ряд своих интересных построений.

По другому принципу построено исследование С. Матхаузеровой.87 В нем показано влияние чулковского «Собрания разных песен» на издание того же рода Челаковского. Сравнительный анализ данной работы заслуживает высокой оценки, что не единожды позднее отмечалось учеными.

Достаточно плодотворным оказался подход Р. Г. Хачатряна, который посвящен русско-армянским торгово-экономическим отношениям в трудах Михаила Дмитриевича.88 Автор констатирует, что лишь благодаря «Историческому описанию российской коммерции» до XX века дошли ряд ценнейших документов по истории Армении.

В 80-е годы биография Чулкова, его экономические и исторические взгляды стали предметом специального изучения Е. А. Бондаревой. Впервые были выполнены историографический и источниковедческий анализы «Исторического описания российской коммерции».89 Дана следующая классификация документального материала, который привлек Чулков в своем монументальном труде: «1) документы Сената., — 2) документы Коллегий.- 3) документы, направленные из Сената и Коллегий в местные органы управления.- 4) материалы, поступившие в Коллегии из различных нижестоящих инстанций.- 5) рапорты и реляции от русских консулов и резидентов за границей».90 Бондарева выявила все русские и иностранные источники и сочинения, которыми пользовался Михаил Дмитриевич. Подводя итог, она делает следующие выводы: «Создавая свой труд по истории коммерции, Чулков учел запросы читательской аудитории своего будущего труда, предназначая его в качестве практического пособия для русского купечества" — «Труды Чулкова и его современников положили начало становлению историко-экономической отрасли русской исторической науки" — «До обобщения собранного им материала Чулков не поднялся как из-за научной неподготовленности, так и вследствие стоящих перед ним задач.» — «В самом прямом смысле он выступил просветителем своих читателей» .91 Общая научная тональность статьи и верность представленных в ней выводов характеризуют автора как высокопрофессионального исследователя.

Однако, в конце этой работы Е. А. Бондарева делает несколько неожиданное и необоснованное заключение — причисляет М. Д. Чулкова к представителям дворянской экономической мысли.

Данный недочет Бондарева исправляет в своей следующей публикации, в которой разбирает исторические воззрения Чулкова.92 Опираясь на эмпирический материал «Исторического описания российской коммерции, его классификацию и попутные оценочные высказывания Михаила Дмитриевича, автор реконструирует его концепцию экономического развития России, вычленяет чулковскую периодизацию истории России, характеризует разновременные этапы его творчества и деятельности.

В результате проделанного исследования, автор констатирует, что являясь преемником в разработке историко-экономической тематики по линии Татищев-Миллер-Рычков, Михаил Дмитриевич поднял на более высокий научный уровень понимание взаимовлияния политических и экономических факторов как для хозяйственного развития, так и для общего состояния Российского государства. И характеризует Чулкова как одного из идеологов молодой русской буржуазии.93.

В 1983 году Е. А. Бондаревой была защищена диссертация по теме «Социально-экономические взгляды и просветительская деятельность М. Д. Чулкова. (К проблеме вклада демократической разночинной интеллигенции в культуру русского Просвещения)» .94 Благодаря архивным изысканиям в фондах ЦГИАЛ, ЦГИА г. Москвы, ЦГАДА, архива краеведческого музея г. Дмитрова диссертантке удалось установить новые факты биографии М. Д. Чулкова — о служебной деятельности, имущественном положении, родственные, деловые и творческие связи.

Бондарева предприняла, на наш взгляд, наиболее успешную попытку полно и комплексно осветить систему социально-экономических и исторических воззрений Чулкова. На основе изучения историко-экономических сочинений, публицистических материалов, серии просветительских изданий, художественных произведений она рассмотрела взгляды Михаила Дмитриевича в последовательности их формирования и их отображения в его публикациях, оценила его государственно-практическую деятельность. В работе было использовано значительное количество исторических источников актового, мемуарного, эпистолярного и повествовательного характера95.

В творческой биографии М. Д. Чулкова исследователь выделяет три этапа: «1766 — 1771 г. г.- 1772 — 1781 г. г.- 1782 — 1792 г.г.. Знаменуют определенный переход от одного рода деятельности к другому — в семидесятые годы — от преимущественно литературного творчества — к изучению и популяризации народной культуры, к научным занятиям историей экономики России — в восьмидесятые к активной просветительской деятельности и вновь к литературному творчеству».96.

Характеризуя творческую манеру Чулкова, Бондарева отмечает, что она корнями своими восходит к раннему натурализму, который возникает в русской литературе во второй половине XVTI века и выражает в этот период мироощущение посадской массы, что проза Михаила Дмитриевича отражает мироощущение формирующегося третьего сословия второй половины XVIII века, что народная, стихийно реалистическая традиция в его творчестве зазвучала с новой силой, что Чулков был первым русским прозаиком, опиравшимся на народное творчество и отразившим в своих произведениях жизнь России того времени97.

Подводя итог, Бондарева характеризует Чулкова как одного из ярчайших просветителей второй половины XVIII века, как человека, стоявшего в оппозиции политическому режиму и выступавшего за прогрессивное экономическое развитие России98.

Заканчивая историографический обзор, можно сделать следующие выводы: во-первых, практически все работы выполнены по линиямЧулков и его время, Чулков и его связь с предшествующей традициейво-вторых, исследования В. П. Степанова и Е. А. Бондаревой вывели отечественное чулкововедение на весьма высокий уровень. После их публикаций стало возможным, на наш взгляд, углубленное изучение всей совокупности творческих достижений М. Д. Чулкова.

Из проведенного историографического обзора следует также, что нашим предшественникам не удалось достичь консенсуса по ряду, хотя и частных, но существенных вопросов, как то: мыслил ли Чулков в рамках традиционного для писателей XVIII века дворянского мировоззрения или стоял вне его?- отсутствие прямой критики крепостных порядковэто оправдание таковых или же некая форма вынужденного конформизма Михаила Дмитриевича?- носят ли социально-бытовые сюжеты чулковских произведений актуально-реалистический характер (т.е. насколько адекватно Чулков отображал действительность России своего времени), или же им свойственен апробированный многими русскими писателями екатерининской поры подражательный по отношению к идеям Западной Европы подход? и другие.

Исходя из этого, был определен круг источников нашей работы. Во-первых, это публицистика и произведения самого Михаила Дмитриевича, характеристика которых дана в соответствующих главах диссертацииво-вторых, это сочинения его современников и публикации середины XIX века, (характеристика их также дана в тексте работы), которые привлекаются для сравнительно-исторического анализавтретьих, материалы Российского государственного архива древних актов. Впервые в научный оборот вводятся несколько десятков дел из фондов: «Преображенский приказ, Тайная канцелярия и Тайная экспедиция», «Раскольничьи дела», «Калинкин дом и дела о преступлениях против нравственности» и другие.

Данный архивный материал позволил выявить глубинный пласт чулковского ощущения действительности, который скрыт в его художественных произведениях, точнее определить как общественные, так и личностные социально-психологические процессы второй половины XVIII века, увидеть гениальность Михаила Дмитриевича в его способности определять «болевые» точки российского общества.

Практическая значимость диссертации заключается в актуальности исследовательского подхода, во введении в научный оборот нового архивного материала. Содержащийся в работе материал включен в авторский курс лекций по истории России, используется в ряде спецкурсов и спецсеминаров для студентов дневного и заочного отделений Нижегородского государственного педагогического университета.

Апробация ряда положений исследования представлена в статьях научных межвузовских тематических сборников. Основные положения и выводы докладывались на всероссийских, региональных и внутривузовских научных конференциях в Москве, Нижнем Новгороде, Городце. Работа обсуждена на заседании кафедры истории России Нижегородского государственного педагогического университета.

1. Бондарева Е. А. Социально-экономические взгляды и просветительская деятельность М. Д. Чулкова. (К проблеме Jвклaдa демократической разночинной интеллигенции в культуру русского Просвещения). Дис. на соиск. уч. степ. канд. истор. наук. М., 1983. С. 10.

2. И то и се. СПбм 1769. 46 неделя. Ноябрь.

3. Ч. улков М. Д. Пересмешник, или Славенские сказки. Предисловие. СПб., 1766.

4. Чулков М. Д. Економические записки для всегдашнего исполнения в деревнях прикащику, и рачительному економу, которыя ежели прилежно исполняемы им будут, то без всякого сомнения недостаточного помещика зделают обогащенным. М., 1788.

5. Лейпцигское известие. //Материалы для истории русской литературы. СПб., 1867.

6. Гельбиг Г. Русские избранники и случайные люди в XVIII в. // Русская старина. 1884. № 4.

7. Смотри, например: Евгений митрополит (Болховитинов Е.А.) Словарь русских светских писателей, соотечественников и чужестранцев, писавших в России. Т.П. М., 1845.

8. Сравни, например: Русский биографический словарь. СПб., 1905; История русской литературы XI—XX вв. М., 1983; История всемирной литературы. Т.5. М., 1988. В этом вопросе убедительнее представляется точка зрения тех ученых^ которые определяют годом рождения Чулкова 1744.

9. Сравни, например: Летописи русской литературы и древности. Т.1. М., 1859- Сиповский В. В. Очерки из истории русского романа. Т.1. Вып. 1. СПб., 1909; Сводный каталог русской книги гражданской печати XVIII века. 1725−1800. Т.З. М., 1966; Словарь русских писателей XVIII века. Принципы составления. Образцы статей. Словник. Л., 1975.

10. Гельбиг Г. Указ. соч. С. 171.

11. Книговедение. 1894. № 7−8. С. 16.

12. Погожев В. П. Архив дирекции императорских театров. 4.2. СПб., 1902. С.99−100.

13. Карабанов П. Основание русского театра кадетами первого кадетского корпуса. СПб., 1849- Всеволодский А. Н. Против Волкова как основателя русского театра. //Ежегодник императорских театров. Вып.1. СПб., 1912; Вирен В. Н. Университетский театр в Москве. //Ежегодник института истории искусств. 1958. М., 1958.

14. Богумил А. Начальный период народничества в русской художественной литературе XVI-1812 г. Киев. 1907.

15. Лейципгское известие. //Материалы для истории русской литературы. СПб., 1867.

16. Новиков Н. И. Опыт исторического словаря о российских писателях. Из разных печатных и рукописных книг, сообщенных известий и словесных преданий. СПб., 1772.

17. Евгений митрополит. Указ. соч.

18. Старчевский Ф. Очерк исторической деятельности в России до Карамзина. СПб., 1845.

19. Летописи русской литературы и древности. Т.1. М., 1859.

20. Булич H.H. Сумароков и современная ему критика. СПб., 1854- Афанасьев А. Н. Русские сатирические журналы 1769−1774 г. г. М., 1859- Мордовцев Д. Обличительная литература в первых русских журналах и стеснения гласности. //Русское слово. 1860. № 2.

21. Дмитриев-Мамонтов Д. И. Начало печати в Сибири. СПб., 1900.

22. Семенников В. П. Материалы. для истории русской литературы и для словаря писателей эпохи Екатерины II. СПб., 1914; Он же. Русские сатирические журналы 1769−1774 г. г. СПб., 1914.

23. Гуковский Г. А. Русская поэзия 18 в. Л., 1927.

24. Финдейзен Н. Ф. Очерки по истории музыки в России. М., 1929.

25. Гуковский Г. А. Русская литература XVIII в. М., 1939; Он же. Проблемы изучения русской литературы XVIII в. Т.2. М., 1940.

26. Гуковский Г. А. Идеология русского буржуазного писателя XVIII в. //Известия АН СССР. Отделения общественных наук. М., 1936. № 3.

27. Сакулин П. Н. Русская литература. Социолого-синтетический обзор стилей. 4.2. Д., 1929.

28. Берков П. Н. Ломоносов и фольклор. // Ломоносов. Сборник статей материалов. М.-Л., 1946.

29. Берков П. Н. Сатирические журналы Н. И. Новикова. М.-Л., 1951; Он же. История русской журналистики XVIII в. М.-Л., 1952; Он же.

Введение

в изучение истории русской литературы XVIII в. 4.1. Л., 1964.

30. Западов A.B. Русская проза XVTII в. Т.1. М.-Л., 1950.

31. Западов A.B. История русской журналистики XVIII—XIX вв. М., 1969.

32. Громбах С. М. Материалы к истории санитарного просвещения в России. М., 1951; Он же. Русская медицинская литература XVIII в. М., 1955.

33. История русской экономической мысли. Т.1. 4.1 М., 1955; Смотри также: Лебедев Д. М. Очерки по истории географии в России XVIII в. М., 1957.

34. Птуха М. В. Очерки по истории статистики в СССР. Т.1 М., 1955.

35. Макарихин В. П. Отечественная историография XVIII в. Горький, 1987. Горская H.A. Историческая демография России эпохи феодализма. (Итоги и проблемы изучения). М., 1994.

36. Яцунский В. К. Историческая география. История ее возникновения и развития в XIV—XVIII вв. М., 1955.

37. Лебедев Д. М. Очерки по истории географии в России XVIII в. М., 1957.

38. Черепнин Л. В. Русская историография до XIX века. М., 1957.

39. Азадовский М. К. История русской фольклористики. М., 1958.

40. Пештич СЛ. Русская историография XVIII в. Ч.П. Л., 1965.

41. Каратаев Н. К. Очерки по истории экономических наук в России XVIII в. М, 1960.

42. Очерки истории исторической науки в СССР. T. l М., 1965. Смотри также: Историки России XVIII — XX веков. Вып. 1−2. М., 1995.

43. Русская стихотворная пародия (XVIIIнач. XX в.в.). Л., 1960.

44. Русские сказки в ранних записях и публикациях (XVI-XVIII в.в.). Л., 1971.

45. История русской литературы XVIII в. Библиографический указатель. Л., 1968.

46. История русской литературы XI—XX вв. М., 1983. С. 104−105- История всемирной литературы. Т.5. М., 1988. С. 377.

47. Чулков МД. Сочинения М. Д. Чулкова. Т.1. СПб., 1913.

48. ГПБ. Рукописный отдел. Ф.696. Архив П. К. Симони.

49. Пыпин А. Н. Изучение русской народности. //Вестник Европы. 1881. № 11- Он же. История русской этнографии. Т. 1. СПб., 1890.

50. Князькова Г. П. Русское Просторечие второй половины XVIII в. Л., 1974; Власова М. Н. Новая Абевега русских суеверий. СПб., 1995.

51. Сиповский В. В. Очерки из истории русского романа. ТЛ.СПб., 1909.

52. Мочульский В. К истории журналов XVIII в. //Русский филологический вестник. Варшава. 1913. № 1−2.

53. Смотри, например: Шарков О. П. Русская журнальная публицистика последней четверти XVIII в. Дис. на соиск. уч. степ. канд. филол. наук. Л., 1969; Козыро Л. А. Русская нравописательная проза последней трети XVIII в. (вопросы характерологии). Дис. на соиск. уч. степ, канд. филол. наук. М., 1975; Свиденко B.C. Общественно-политическая полемика и вопросы истории в русских журналах третьей четверти XVIII в. Дис. на соиск. уч. степ. канд. истор. наук. Саратов. 1975; Севастьянов А. Н. Сословное расслоение русской художественно-публицистической литературы и ее аудитории в последней трети XVIII в. Дис. на соиск. уч. степ. канд. филол. наук. М., 1983.

54. Мечникова Е. На заре русского романа. //Голос минувшего. 1914. № 6.

55. Марков A.B. Чулковский песенник и его значение для изучения великорусских народных песен. Петроград, 1918.

56. Нечаева B.C. Русский. бытовой роман XVIII в. М. Д. Чулков. // Ученые записки РАНИОН. T.II. М., 1928.

57. Шкловский В. Б. Чулков и Левшин Л., 1933. (Харджиев Н.И. работал над несколькими главами данной книги).

58. Харджиев Н. И. «Как хочешь назови». Неизданная комедия Чулкова. //Литературное наследство. М., 1933. № 9−10.

59. Ирои-комическая поэма. Л., 1933.

60. Западов A.B. Журнал М. Д. Чулкова «И то и сьё» и его литературное окружение. //XVIII век. Вып.2. М.-Л., 1940.

61. Там же. С. 95.

62. Путилов Б. Н. О журналах Чулкова («И то и сио» и «Парнасский щепетильник»). //Ученые записки Ленинградского педагогического института им. Герцена. Т.29. Л., 1940.

63. Орлов П. А. Проза М.Д. Чулкова. Дис. на соиск. уч. степ. канд. филол. наук. М., 1948.

64. Там же. С. 236−241.

65. Орлов П. А. Реально-бытовые романы М. Д. Чулкова и его сатирико-бытовые повести. (К вопросу о национальных традициях XVII—XVIII вв. в становлении русского романа и сатирической повести XVIII в.). //Ученые записки Рязанского государственного педагогического института. № 8. Рязань. 1949. С.60−97.

66. Месяцева Г. И. Сатирические журналы М. Д. Чулкова и Ф. А. Эмина. Дис. на соиск. уч. степ, канд филол. наук. М., 1953.

67. Там же. С. 166.

68. Сельванюк P.M. «Собрание разных песен» М. Д. Чулкова. (первый в России печатный сборник народных и литературных песен). Дис. на соиск. уч. степ. канд. филол. наук. М., 1955.

69. Там же. С. 15, 29,42.

70. Приказчикова Е. В. Идеолог купечества М. Д. Чулков. //История русской экономической мысли. Т.1. 4.1. М., 1955.

71. Баранская Е. В. Песни народного протеста в «Собрании разных песен» М. Д. Чулкова. //Известия АН СССР. Отделение культуры и языка. T.XV. Вып.2. М., 1956.

72. Валентинова И. А. Лексика художественной прозы М. Д. Чулкова. Дис. на соиск. уч. степ. канд. филол. наук. Иркутск. 1959.

73. Там же. С. 7 и др.

74. Степанов В. П. М. Д. Чулков и русская проза 1750−1770 г. г. Дис. на соиск. уч. степ. канд. филол. наук. Л., 1972.

75. Степанов В. П. М. Д. Чулков и фольклорное направление в литературе. //Русская литература и фольклор. Л., 1970.

76. Виднее М. В., Степанов В. П. Неизвестная ода М. Д. Чулкова. //XVIII век. Н. И. Новиков и общественно-литературное движение его времени. Вып.11. Л., 1976.

77. Степанов В. П. Новиков и Чулков. (Литературные взаимоотношения). //XVIII век. Н. И. Новиков и общественно-литературное движение его времени. Вып.11. Л., 1976.

78. Степанов В. П. Об авторе «Пересмешника». //Чулков М. Д. Пересмешник. М., 1987.

79. Там же. С. 348.

80. Там же. С. 338.

81. Там же. С. 337.

82. Степанов В. П. М. Д. Чулков и русская проза 1750−1770 г. г. Дис.. Л., 1972. С. 364.

83. Смотри, например, рассуждения о «Пригожей поварихе» //Степанов В. П. Об авторе «Пересмешника». М., 1987. С. 340, 345.

84. Степанов В.II. М. Д. Чулков и русская проза 1750−1770 г. г. Дис.. Л., 1972. С, 5.

85. Там же. С.86−88.

86. Гаррард Дж. «Русский Скаррон» (М.Д. Чулков). //XVIII век. Н. И. Новиков и общественно-литературное движение его времени. Вып.И. Л., 1976.

87. Матхаузерова С. Собрание разных песен Чулкова и славянские народные песни Челаковского. //Русская литература и ее международные связи. М., 1975.

88. Хачатрян Р. Г. Русско-армянские торгово-экономические отношения в трудах М. Д. Чулкова. //Историко-филологический журнал АН Армянской ССР. 1976. № 3(84). Смотри также: Хачатрян Р. Г. Русская историческая мысль и Армения. Ереван. 1987.

89. Бондарева Е. А. Источники «Исторического описания российской коммерции М.Д. Чулкова». //История СССР. 1982. № 2.

90. Там же. С, 96.

91. Там же. С. 101, 103.

92. Бондарев Е. А. Исторические воззрения М. Д. Чулкова. //Проблемы общественно-политического развития и классовой борьбы в России ХУП-ХУШ в.в. М., 1983.

93. Там же. С.121−139.

94. Бондарева Е. А. Социально-экономические взгляды и просветительская деятельность М. Д. Чулкова. (К проблеме вклада демократической разночинной интеллигенции в культуру русского Просвещения). Дис. на соиск. уч. степ. канд. истор. наук. М., 1983.

95. Бондарева Е. А. Там же. Автореферат. С. 9.

96. Там же. С. 100.

97. Там же. С.52−53.

98. Там же. С. 215.

Заключение

.

На основе представленного в диссертации анализа следует, что Михаил Дмитриевич Чулков будучи ярким представителем разночинного писательского поколения середины XVIII века, ориентируясь в своем творчестве на новые по тем временам, широкие массы «низового читателя», тем не менее не вписывается в какую-либо жесткую схему мировоззренческого восприятия. Его мироощущение, несмотря на антидворянскую основу, третьесословные симпатии, прокрестьянское сочувствие, намного шире мировосприятия какого бы то ни было определенного социального слоя.

Его творческая индивидуальность опиралась часто на всесословный подход и преследовала, в первую очередь, общегосударственный интерес. Призывая дворянство «нести пользу отечеству», предлагая улучшение организации крестьянской жизни, отстаивая интересы купечества и городских сословий, Чулков заботился об «общем благе». Практически каждую работу Михаила Дмитриевича можно рассматривать или через призму общегосударственной важности поднимаемых в ней проблем, или же через культурологическую актуальность. Однако нередко все это скрыто за внешней непретенциозностью — будь то «Пересмешник» или «Собрание разных песен», «Сельский лечебник» или «Наставление», «Абевега русских суеверий» или «Пригожая повариха», «Краткий мифологический лексикон» или «Историческое описание российской коммерции» и т. д.

Ощущение Чулковым болевых точек общественного организма поражает способностью правильно видеть и верно оценить за отдельными личностями и частными случаями перспективу зарождающихся негативных явлений.

Показывая в своих произведениях всевозможных представителей различных сословий, прослеживая психологические изменения личности, вызванные трансформацией социальной среды, Михаил Дмитриевич предупреждал общество и правительство о необходимости считаться не только с глобальными процессами политической и общественной жизни, но и учитывать негативизм накапливаемых индивидуальных эмоций в их реакции на эти процессы, дабы предотвратить отрицательную ценностную переориентацию мировоззрения определенных слоев общества, которая крайне вредно сказывалась на общенациональном духовном постулате. Перед нами предстает в лице Чулкова феномен беспокойства общественного сознания за судьбу своего народа и своей страны в исторической перспективе.

Ученые не единожды в последнее десятилетие писали о том, что источники, которыми мы располагаем, отражают лишь результат деятельности человека и ничего не говорят о том, как он принимает решения, что зачастую приводит к упрощенным объяснениям бытия. Анализ художественного текста в сочетании с архивным материалом, который представлен в диссертации, позволяет глубже проникнуть в динамику формирования взглядов отдельных социальных групп XVIII века и по-новому охарактеризовать возникновение и деятельность некоторых социально-организованных структур через вскрытие механизма стереотипного мышления и восприятия действительностидает возможность проследить эволюцию субъективных мнений и умонастроений в объективно значимые факты (явления). Это не только расширяет базу исторического исследования, но и переводит его в плоскость исторической психологии и микроисторию человеческой личности, что, несомненно, заинтересует последующих исследователей.

В качестве гипотетического предположения можно утверждать, что героиня «Пригожей поварихи» списана Чулковым с конкретной личности какой-либо арестантки Калинкиного дома, настоящей или потенциальной. В таком случае роман можно охарактеризовать как модальный тип биографии, в котором «биографии отдельных людей служат лишь иллюстрацией типических форм поведения или социального статуса, — и когда, — в действительности такая биография описывает не неповторимую личность, а индивида, который вобрал в себя наиболее характерные черты своей группы» .1 Но эта версия требует дополнительной проработки.

Представляется перспективным также рассмотрение в рамках сравнительного анализа взглядов Чулкова, политических проектов2 и экономической мысли начала XIX века, а также практической деятельности министерства финансов середины того же столетия.3.

1. Леви Дж. Биография и история. //Современные методы преподавания новейшей истории. М., 1996. С. 198.

2. Смотри, например: Сафонов М. М. Проблема реформ в правительственной политике России на рубеже XVIII и XIX вв. Л, 1988.

3. Смотри, например: Блюмин И. Г. Очерки экономической мысли в России в первой половине XIX в. М.-Л., 1940.