Царство, разделившееся само в себе

«Но Иисус, зная помышления их, сказал им: всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет; и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит».

(Мф. 12:25).

Разделение страны на два враждующих лагеря — важнейший признак начавшейся «революции сверху» и гражданской войны. Лучшие земли Московского царства оказались записаны в опричнину: пограничные с Литвой Вязьма, Козельск, Лихвин, Медынь и Перемышль, а также и Можайск, Шуя и Суздаль, Галич и Вологда, Старая Руса и Каргополь. В Москве часть города попала в опричную, ее владения описывает В. Б. Кобрин: «Никитская улица служила границей: левая ее сторона (если идти от Кремля) была опричной, правая — земской. С другой стороны опричная слобода доходила до берега Москвыреки, вне ее были оставлены только слободы нескольких монастырей. От Кремля опричную часть города отделяла река Неглинная. Таким образом, в опричную часть Москвы входили районы нынешних Арбата, Знаменки, Воздвиженки, Пречистенки…».

Царь решительно отверг великокняжескую цитадель — Кремль, неподалеку от которого в менее выгодном, с точки зрения обороны, месте решил строить весьма обширный Опричный двор — «антикремль». На Воздвиженке Иван Васильевич приказал вовести новый дворец, что напоминало распространенный прием ведения осады, когда рядом с неприятельским городом осаждавшие строили свою крепость, откуда совершали нападение, так, для осады Казани выстроили крепость Свияжск. Может быть, он собирался держать в осаде и взять измором Кремль, где властвовали «изменники»?

Еще один верный признак «революции»: большое переселение, или, как повелитель цинично говаривал об этом — «перетрясти людишек». «Кормленым окупом» было обложено население на содержание придворного штата и тысячного корпуса личных телохранителей — опричников. Выведенные прежние вотчинники и помещики лишались своих владений «с городом вместе, а не в опале, когда государь брал город в опришнину», и испомещались на территории земщины. Переселение началось сразу после учреждения опричнины и создало чудовищную неразбериху: вотчинники и иные землевладельцы выселялись из родовых владений, что подрывало остатки удельной системы, но еще больше подрывало силы государства¹.

Царь продолжал традиционное направление московской экспансии: аналогичные переселения широко проводил Иван III в отношении независимого новгородского боярства, с корнями вырывая аристократию из родовых вотчин. Также переселяли подвластные народы в восточных деспотиях; достаточно вспомнить Вавилонский плен евреев, несомненно, хорошо известный начитанному царю. Многие из насильственно переселяемых погибали, так и не добравшись до нового жилья, однако имущество выселенных исправно изымали опричники. По какой бы причине ни начиналось то или иное «революционное» мероприятие, оно проходило в форме некоего возмездия за тайные заговоры, топилось в крови невинных жертв, а заканчивалось одним — «экспроприацией», изъятием имущества казнимых.

Исследователь опричнины В. Б. Кобрин отмечает: поначалу в состав опричного двора вошло около тысячи, затем его численность возросла в 5−6 раз. Расходы по содержанию опричнины легли на земщину, составив астрономическую сумму 100 тысяч рублей. Это с учетом того, что за 150 рублей тогда можно было купить несколько деревень, за 6 рублей — шубу из меха куницы, а 10 рублей составляли годовой оклад денежного жалования служилого человека.