Римская религия не отрицает религиозности

Римская религия довольно часто рассматривается как отрицание религиозности: якобы богам поклонялись чисто формально и только в целях поддержания гражданского порядка, который и в духовном, и в практическом плане важнее всякой религии. Религия понимается прагматически — как социальное средство.

Такое толкование связано только с неверным пониманием римской религии, основанным на принятии христианства в качестве образца всякой религии. На самом же деле совершенно очевидно, что порядок гражданской общины и ее власть были невозможны без имевшей глубокий смысл веры в богов. Эта вера строится на том, что между каждым отдельным богом и группой людей, соответствующей мере его власти, существуют отношения долга и воздаяния: люди обязаны почитать своего бога, который в свою очередь должен оказывать покровительство своим почитателям, разумеется в сфере своей компетенции. Именно поэтому торговцы почитают бога торговли, крестьяне — бога плодородия, жители Помпеи — бога, который является патроном этого города и т. п. Соответственно, весь народ Рима, особенно если он претендует на мировое господство, имеет отношения долга и воздаяния с верховными богами.

Беспрерывные победоносные войны Рима, стоившие огромного напряжения сил и многих жертв, требовали специального объяснения и оправдания. Их давал постепенно складывающийся догмат (миф) о Риме как городе, основанном по предначертанию богов, предназначивших ему власть над миром, о событиях его истории как этапах на пути к осуществлению этого предначертания, о римском народе как избранном богами и исполненном исключительных добродетелей, о тех, кто во имя его величия, а не личной славы совершал невиданные подвиги, отдавал свои способности, свою жизнь и жизни детей на службу Рима. При императоре Августе провиденциальная миссия Рима казалась осуществившейся, и Вергилий (70−19 до н.э.) в «Энеиде» (29−19 до н.э.) сформулировал свою знаменитую мысль о предназначении Рима править миром, смирять дерзких и щадить покорных.

Интерпретируя религиозные представления, ведущие государственные деятели стали претендовать на божественное происхождение (первым в этом смысле был Сципион Африканский), на особое покровительство божества (Сулла и Цезарь — на покровительство Венеры, Антоний — Геркулеса и Диониса), на уготованное их душам бессмертие и особое место в звездных сферах или на полях блаженных. В провинциях распространялся культ полководцев. Так был подготовлен императорский культ, начавшийся с обожествления Цезаря и Августа, а затем его преемников. Императоры отождествляли себя с богами, их жены — с богинями. С установлением империи «римский миф» в связи с утратой Римом его характера гражданской общины начинает все более терять свою популярность. Знать и интеллектуалы обращаются к экзотическим восточным верованиям, а также к так называемым философским религиям, разрабатывающим понятия фатума и фортуны. Доктрина фатума (лат. fatum — рок, предопределение, судьба) ведет свое происхождение от веры в фатов, которыми называются божественные существа, подобные греческим мойрам, т. е. вершащие человеческую судьбу. В учениях, обратившихся к секулярному истолкованию мироздания, фатум олицетворяет незыблемый порядок естественной причинности, далекой от того, чтобы специально вознаграждать или наказывать деяния людей. Аналогичным олицетворением случайности связи между добродетелью человека и его успехом является Фортуна — богиня счастья, случая и удачи, отождествляющаяся с греческой Тихе.

Введение

культа Фортуны связывалось с Сервием Туллием, сыном рабыни, ставшим благодаря любви Фортуны царем. Богиню Фортуну почитали как фортуну — «судьбу сегодняшнего дня», «данного места», «частных дел», «общественных дел», «доброй судьбы», «злой судьбы», «мужской судьбы», «милостивую» и т. п. Фортуна изображалась с рогом изобилия, иногда на шаре или колесе (символ изменчивости счастья) или с повязкой на глазах, что свидетельствует о ее безразличии к тем, кого она одаряет или лишает всего.

Римский народ в основной массе сохранял верность старым богам, но не официальным, а созданным им самим: богам земли, ремесла и пр. (Геркулес, Сильван, Бона Деа, Ферония). От них ожидали покровительства при жизни и награды после смерти. Вера в бессмертие души и ее загробную судьбу как результат поведения при жизни становится всеобщей. Вместе с тем растет тяга к единому всемогущему Богу, стоящему выше земных владык, но близкого «маленькому человеку» уже не как члену какой-то общины, а лично; тяга к примеру для подражания, к человеку, ставшему богом за труды и жертвы на благо людей.

Митраизмом принято называть синкретический культ, получивший широкое распространение в пределах римской империи во II—IV вв. н.э. Центральным божеством этого культа являлся Митра. Термин «митраизм» является новообразованием, в античности культ был известен как «мистерии Митры», или «мистерии Персов». Второе название более точно передает смысл изучаемого культа: приверженцы Митры, хотя и не являлись в большинстве своем персами в этническом смысле, однако считали себя таковыми по религиозной принадлежности. Вероятнее всего, прародиной митраизма является Иран. Римляне, как и всякие язычники, попадавшие на территорию чужого народа, считали своим долгом почитать его богов и так же легко отождествляли своих богов с чужими. Даже в эпоху Принципата (I в. до н.э. — II в.) традиционные нормы римского государства оставались толерантными в отношении чужих культов и религий, если только последние не оказывали отрицательного влияния на римские обычаи или традиции. Существовал чисто римский религиозный обряд эвокации (буквально «призывания»), заключавшийся в обращении к чужеземным богам с предложением перейти на сторону римлян. Акт персонификации богов стал здесь результатом достаточно позднего развития, поэтому эвокация иноземных богов стала в Риме привычным делом. Так в их пантеон вошли боги и культы ряда народов Западного и Восточного Средиземноморья. Наиболее сильное влияние на формирование языческого пантеона римлян оказали эллины, главные боги которых были восприняты вместе с их мифами, иконографией и обрядами. Возникло сложное явление религиозного синкретизма — объединение в одном образе различных элементов других культов, представлений и идей.