Кавказ в борьбе за самоопределение

Произошло так, что конкретные формы распада СССР оказались в тесной зависимости от случайностей административнополитического членения Советского Союза. Оно было проведено в свое время без особых раздумий, не раз перекраивалось по прихоти руководства и служило в основном целям удобства управления. Естественно, при этом учитывался классический принцип «разделяй и властвуй». В рамках жесткого централизованного режима имперского типа административные границы республик, на официальное наименование которых (союзная или автономная) обращали мало внимания, оказались случайными. Эти границы и не заслуживали серьезного внимания, так как разница между теми и другими подчас была незначительной и касалась в основном размеров административно-территориального подразделения Союза, но никак не его прав и реальных возможностей, тем более перспектив. Проблемы начались тогда, когда Союз стал разваливаться на куски. Вот здесь-то и сыграло свою роковую роль то обстоятельство, какой статус имела данная республика. В результате населенная в основном русскими союзная республика Белоруссия, где почти никто, кроме очень небольшой группы националистов, о независимости и не помышлял, оказалась самостоятельным государством. А автономные республики Кавказа, народы которых веками боролись за независимость от России и силой окончательно были покорены лишь в середине XIX в., оказались частью Российской Федерации. Не все из республик Кавказа смирились с этим. И хотя большинство вынуждено было принять сложившуюся ситуацию, по меньшей мере одна из них, Чечня, пришла в лице ее тогдашнего руководства, активно поддержанного населением, к иному решению. Последствия этого широко известны.

Действия чеченцев в самой Чечне и в других регионах России, где чеченская диаспора была широко представлена и благодаря сплоченности ее рядов весьма преуспела как в официальном бизнесе, так и в теневой экономике, да и в криминальной сфере, достаточно быстро привели к тому, что огромные деньги, полученные различными способами, включая и мошеннические^[1], были направлены на приобретение оружия. Вооружившись, чеченцы стали все энергичнее демонстрировать свои претензии на независимость от России. Их признанный глава генерал Джохар Дудаев, став президентом республики, вскоре фактически отказался подчиняться федеральному правительству. Проходившие через Чечню товарные составы останавливались и откровенно, подчистую грабились местными жителями, организованными в кланово-земляческо-мафиозные структуры. Назревала первая чеченская война (1994—1996), к которой еще не оправившаяся от вызванных перестройкой потрясений Россия не была готова. Эта война, как известно, оказалась фактически проиграна русской армией, чьи действия на Кавказе не получили поддержки общественности и рассматривались как попытка силой задавить стремление маленького народа к свободе и независимости.

Хасавюртские соглашения (1996), поставившие точку в этой войне, предполагали восстановление мира с предоставлением Чечне права через несколько лет самой решить сложный вопрос о характере ее взаимоотношений с Россией. Однако отстоявшая себя Чечня открыто заявляла, что никаких сомнений и колебаний на этот счет у нее нет и не будет. Все попытки Ичкерии получить международное признание терпели крах, ибо мир по-прежнему считал ее частью России, а войну — чем-то вроде мятежа, справиться с которым было внутренним делом России. Но, несмотря на все это, а также на гибель своего первого президента, Чечня не сдавалась. Новый президент Аслан Масхадов и его активные помощники из числа полевых командиров не только не были готовы идти на мировую, но, напротив, своими террористическими рейдами внутрь российских территорий (налет вооруженной группы Басаева на Буденновск) стремились показать всем, что Чечня намерена добиваться своего любой ценой.

Как известно, вслед за бандитскими вылазками последовали новые акты террора в самой Чечне против находившихся там русских строителей или иностранных представителей. Их в большом количестве брали в заложники с требованием выкупа и угрозой расправиться в случае отказа. Некоторые заложники, в том числе иностранцы, были демонстративно казнены. Одновременно страна быстрыми темпами исламизовалась, а многочисленные иностранные наемники и добровольно прибывавшие из разных стран исламские проповедники активно этому содействовали. Провозглашенный примат законов шариата с его демонстративными публичными наказаниями и казнями в средневековом стиле всколыхнули мир. Становилось все более очевидно, что проблему Чечни нужно как-то решать. Серия взрывов жилых зданий в Москве и Волгодонске в 1999 г., террористические акты на вокзалах и в иных местах скопления людей переполнили чашу терпения. «Чеченский след» при расследовании такого рода актов явственно проявлял себя, да и руководители Чечни не скрывали, что именно методами террора намерены заставить Россию признать независимость их республики. Затем последовало нападение на соседний с Чечней Дагестан, где у чеченских экстремистов было немало сторонников из числа местных ревнителей ислама.

Проникавший в Дагестан и Чечню ислам в его обостренной, в прошлом рожденной в Саудовской Аравии форме борцов за чистоту веры (ваххабизм) быстро набирал сторонников. Именно он оказался в России и азиатских странах СНГ формой исламского радикального экстремизма. Стоит заметить, что распространению ваххабизма в немалой степени способствовали миллиарды международного террориста, выходца из Саудовской Аравии Усамы Бен Ладена и его последователей.

В таких условиях естественно, что во второй чеченской войне, начатой осенью 1999 г., преобладавшее в нашей стране настроение общественности было, во всяком случае на первых порах, скорее в пользу военного подавления мятежников. Считалось, что эту задачу теперь можно будет выполнить быстро. Однако на деле все получилось не так. Чеченцы перешли к разумной в их положении тактике партизанской войны, где едва ли не все, начиная с симпатий местного населения и кончая природными условиями, было на их стороне. Разбитые с тяжелыми потерями для русской армии отряды быстро залечивали раны и вновь вступали в борьбу, устраивая засады на дорогах, подрывая военную технику, нанося дерзкие удары в самых неожиданных местах и порой в весьма необычной форме.

Имея хорошую информацию обо всем, что происходит на занятой федеральными войсками территории республики, они могли выкрасть готового к отлету в Москву генерала или поразить трофейной ракетой вертолет либо самолет с ценным грузом и высокопоставленными военными. Имея в своем распоряжении немало денежных средств, о которых только что было упомянуто, эмиссары чеченских вожаков достаточно свободно проникали в районы военных баз и покупали у нечистых на руку интендантов оружие и боеприпасы, с помощью которых успешно вели военные действия. Разумеется, в ответ на это армия начинала вести себя более жестко, считая своим врагом едва ли не весь чеченский народ. В устраивающихся военными так называемых зачистках порой в больших количествах гибли мирные граждане, причем не только мужчины, в каждом из которых можно было не без оснований видеть потенциального противника. Предвидя это, руководство повстанцами заранее позаботилось о том, чтобы большую часть мирного населения выслать из района активных военных действий, в результате чего в Ингушетии и соседних регионах возникли палаточные городки, в которых несколько лет в нелегких условиях жили сотни тысяч бежавших от войны мирных граждан, прежде всего женщин и детей.

Партизанская война не выигрывается только насилием, в чем генералы и политики в Москве убедились уже в первые полтора-два года. Примерно с 2000 г. была начата активная работа по созданию местной администрации, готовой сотрудничать с Россией. Кое-каких успехов в этом деле достичь удалось, но к решительному перелому в ходе военных действий новая политика не привела. Сотрудничавшие с федеральной армией оказались под ударом боевиков и многие из них поплатились за это жизнью. Остальные существовали в вечном страхе, причем конца этой напряженной ситуации не было видно. Захваченные или «зачищенные» селения подвергались регулярному нападению чеченских боевиков, которые стремились расправиться с армейскими заставами или комендатурами и местными коллаборационистами. Кроме того, они захватывали в плен федеральных солдат и иных лиц в качестве заложников.

Чечня очень длительное время оставалась болевой точкой России. Чеченская война долгие годы была в центре внимания мировой общественности, в основном решительно осуждавшей политику российского руководства. Только взрывы 11 сентября 2001 г. в США сыграли свою роль в том, что давление на Россию в этом пункте несколько ослабло. Постепенно в отношениях с Чечней появлялись позитивные для руководства России перемены. После уничтожения Дудаева и убийства в 2005 г. его преемника Масхадова, а также гибели наиболее влиятельных и успешных командиров боевиков, начиная с Басаева, силы чеченских формирований были подорваны. А переход реальной власти в Чечне к Рамзану Кадырову с обещаниями федерального руководства смотреть сквозь пальцы на те методы, какими он станет пользоваться, дабы сохранить Чечню в составе России с предоставлением ей всех мыслимых возможностей для существования в автономном исламском режиме, чеченская проблема была решена. За несколько последних лет эта республика, получая из России огромные деньги и успешно восстанавливаясь, преобразилась. Ее население обрело покой, но вместе с ним и жесткий исламский режим власти. Террористические акты почти прекратились, а нормы ислама стали обязательными для всех, особенно для женщин, которые не привыкли закрывать голову платкамихиджабами. Ислам — пока что еще сравнительно умеренного толка — одерживает над республикой одну победу за другой. Недовольные этим обстоятельством, в том числе защитники прав человека, чувствуют себя все более неуютно. Они все чаще преследуются и уничтожаются. И хотя Чечня при этом демонстративно считает себя вправе возглавить борьбу с террором, ее попытки противопоставить исламизму умеренный ислам выглядят не слишком убедительными.

Эстафету воинственной борьбы за чистоту фундаменталистского ислама на рубеже XX—XXI вв. перенял Дагестан, где вот уже несколько лет идет гражданская война, в которую, правда, почти не вмешивается Москва, во всяком случае в форме военных экспедиций. Так, в горном Дагестане давно уже обнаруживались села, где по чеченскому образцу похищенных в России людей использовали в качестве рабов, а борьба местного населения с коррумпированными представителями власти, в том числе с помощью террора, стала нормой повседневной жизни. Не слишком многого в борьбе с террором добилась и Ингушетия, где натиск боевиков тоже за последние годы принял угрожающие формы. Не остаются в стороне от этой проблемы и другие кавказские республики.

Словом, Кавказ, волею судеб оставшийся частью России, далеко не готов безропотно и мирно согласиться с выпавшим на его долю жребием. В лице значительной части местного коренного населения (а нельзя не принимать во внимание, что здесь пока еще живет и немало русских, потомков завоевывавших Кавказ казаков либо переселенцев, хотя их количество постоянно уменьшается) он остается Востоком.

Причем, за исключением Осетии, где преобладает православие, именно исламским Востоком, довольно определенно проявляющим свое стремление добиться немалой самостоятельности и сблизиться с единоверцами вне России.

• [1] Вспомним о многочисленных аферах с поддельными авизо во времяреструктуризации банковской системы России в первой половине 1990;х гг. По некоторым данным, в Чечню по фальшивым авизо ушло более 4 трлн руб.