Идеология. 
Глобалистика. 
Экополитология

Если мы исходим из признания того, что политика является концентрированным выражением экономики, то в рамках этой парадигмы идеология — концентрированное выражение политики. Этот тезис следует признать, хотя и с определенными оговорками. Дело в том, что в условиях глобализации начала XXI в. порой стираются грани между этими сферами общественного бытия и духовной деятельности.

В качестве примера приведем высказывания ряда авторов. Многие ученые считают, что генеральной тенденцией экономической глобализации является установление на планете нового мирового порядка — Pax Oeconomicana, т. е. всеохватывающего мира экономики. Экономика начинает выступать не только как способ хозяйствования, но и как доминирующая система управления, как политика и идеология новой эпохи, а геополитические ориентиры уступают место геоэкономическим. Можно ли согласиться с подобной абсолютизацией Pax Oeconomicana, подминающей под себя и политику, и экономику? В. К. Виганд, полемизируя с А. И. Неклессой, утверждает, например, что мир в XXI в. будет представлять собой Pax Politicana, т. е. мир, управляемый элитарной политической властью'¹².

Другим примером могут служить воззрения трех западных ученых и общественных деятелей: И. Валлерстайна, Ж. Парвулеско и Дж. Сороса. Иммануил Валлерстайн рассуждает следующим образом: в 1989 г. завершился период (начало его автор относит к 1789 г. — началу Французской революции) победы и поражения, взлета и постепенного падения либерализма как глобальной идеологии современной миросистемы. Либерализм, консерватизм и социализм — три течения политической идеологии, которые возникли на протяжении XIX в., но только либерализм начал свое триумфальное шествие после революции 1848 г. (очевидно, имеется в виду буржуазно-демократическая революция во Франции, приведшая к установлению республиканского строя). «Революция 1968 г.» (в данном случае речь идет о студенческих волнениях во Франции) поставила на повестку дня вопрос о выходе за пределы либеральной идеологии, поскольку именно она, по убеждению «революционеров 1968 г.», служила капиталистической мироэкономике. Более четко Валлерстайн формулирует эти рассуждения следующим образом: «Идеологическую базу, лежавшую в основе развития капиталистической мироэкономики в период с 1789 по 1989 гг., составлял либерализм (вместе с вытекающим, но не производным от него научным подходом). Эти даты совершенно точные. Французская революция знаменует собой выход либерализма на всемирную политическую арену в качестве важного идеологического течения. Падение коммунистических режимов в 1989 г. знаменует собой уход либерализма с этой арены». Теперь же, когда необходимость политических перемен не представляется столь очевидной, отпала необходимость в какой-либо идеологии. «Мы вступаем, — заявляет по этому поводу Валлерстайн, — в переходный период, который может продлиться около пятидесяти лет, и который можно назвать крупной „бифуркацией“ (по Пригожину) с непредсказуемым исходом. Мы не можем прогнозировать мировоззрение (мировоззрения) системы (систем), которая возникнет на развалинах нынешней. Мы не можем сейчас вести речь о тех идеологиях, которые возникнут, или о том, какими они будут, если они будут вообще». В конце работы Валлерстайн, отмечая, что мир входит в новую эпоху, которую он определяет как «период дезинтеграции капиталистической мироэкономики», вполне обоснованно задается вопросом: какие же идеологии должны соответствовать этому периоду, выражать его идейно-смысловое содержание? И дает ответ — это должна быть идеология, основанная на «приоритетности групп как деятелей»⁴³. Идеология «групп как деятелей» относится к предметной области политической социологии, поэтому мы не будем ее рассматривать. Но, памятуя слова одного из ярких представителей французской исторической школы «Анналы» Ф. Броделя «события — это пыль», даже великие, отметим следующее: любые события обретают смысл, будучи включенными в пространственно-временной континуум политической истории.

Жан Парвулеско — французский писатель, поэт, философ, в некотором смысле мистик, основатель «геополитической беллетристики» — представляет свое идеологическое кредо не в исторической плоскости, а как геополитическое противопоставление Евразийской империи и США в эсхатологической перспективе, в которой он усматривает великую роль России (при этом его евразийская идеология никак не связана с русской евразийской школой). Он уверен в том, что если «великоконтинентальная Евразийская империя, мобилизованная вокруг оси Париж — Берлин — Москва — Нью-Дели — Токио» все яснее будет всплывать на лике мировой истории, то Соединенные Штаты, первое и единственное на сегодня мировое тотальное планетарное сверхмогущество, начнут поэтапно отступать на уровень второ-, если не третьеразрядной державы". Анализируя направления тотальной политической войны США против евразийской интеграции и стратегические направления контрнаступления США на «Великую Европу», Парвулеско призывает срочно определиться — идеологически и стратегически. «Это означает — не упустить возможности силового вменения нашему стану „от Токио до Дублина“ его фундаментальной задачи революционного идеологического самоопределения. Как и нашего глубинного и одновременного двойного революционного внедрения внутрь противоположных нам — и друг другу — станов, китайского и американского… На данный момент наша революционная миссия — создание структур углубленного идеологического обучения, призванного перед лицом мондиалистского заговора Соединенных Штатов, то есть действующего заговора небытия, способствовать всплытию имперского евразийского сверхсознания»⁴⁴. Так Парвулеско предлагает выстраивать идеологическое

(разумеется, и геополитическое) противодействие глобализму поамерикански.

Этим же озабочен и Джордж Сорос, известный руководитель фонда «Открытое общество», неоднократно выступающий против глобального засилья США во всех сферах общественной жизни. Цель своей общественной деятельности в этом направлении он определяет следующим образом. «Создание глобального открытого общества» на двух уровнях: 1) на уровне «общемировой системы» (правда, Сорос подчеркивает, что вопрос о ней еще рано ставить в практическую повестку дня); 2) на уровне создания «открытых обществ» в отдельных странах. Идеология «открытого общества» направлена, как считает сам автор, против господствующей формы глобализации, которая носит односторонний харакгер и противоречит суверенитету государств. «Рынки, особенно финансовые, давно уже стали глобальными, а общественные институты, необходимые для процветания или хотя бы выживания общества, — нет. В основе политических акций лежит принцип государственного суверенитета, поэтому их недостаточно, чтобы позаботиться об общих интересах всего человечества, таких как мир, безопасность, охрана окружающей среды, социальная справедливость и даже стабильность финансовых рынков»⁴⁵.

В современную эпоху — постмодернистскую — многочисленные и разнородные объяснения исторического процесса направляются в единое русло глобального мировидения коэволюционного развития природы и общества. Некоторые авторы пытаются утверждать идею вечности капитализма (глобализма как его современной модификации) и исторического поражения коммунизма, лишая тем самым свои теоретические рассуждения важного момента — о смысле человеческой истории. Если капитализм (называемый теперь некоторыми авторами как глобализм) в своей сути вечен, то теряется всякий смысл его теоретического анализа, который заменяется умозрительными построениями. Искать же смысл происходящего — значит выявлять причины, источники развития, характеристики изменений, направленность и цели развития, витальную и духовную ценность происходящего.

При этом нельзя забывать, что любая теоретическая система, имеющая отношение к познанию социума и исключающая из рассмотрения вопрос о природе и смысле социальных закономерностей, противоречит теореме К. Гёделя, которая утверждает невозможность доказательства непротиворечивости формальной системы средствами самой системы. Если какая-либо теоретическая система содержит в себе предложения, истинность которых в ее рамках не может быть ни доказана, ни опровергнута, то это означает, что система не только принципиально не полна (т.е. она не исчерпывает всего заложенного в ее структуре смысла), но и обладает значительной долей неопределенности. Иначе, социальная теория должна предлагать варианты ответов на вопрос о смысле истории. Более того, той социальной теории, которая не дает ответов на вопрос о смысле истории, социального бытия, присуща значительная доля неопределенности, что позволяет интерпретировать ее взаимоисключающим образом и выводить из нее прямо противоположные следствия. Поиск смысла социального бытия людей следует расценивать как ответ на вызов наступившей эпохи глобальных преобразований. Данный вопрос в контексте социальной теории задает определенную направленность и предназначенность ее для всего человечества, для различных социальных общностей — как основа идеологии и программа действий. Ответ на этот вызов необходим, дабы не допустить того, о чем предупреждали А. А. Зиновьев и А. С. Панарин. Так, свою последнюю работу «Фактор понимания» А. А. Зиновьев завершает далеким от оптимизма выводом: «Если в двух словах подвести итог эволюции человечества за прошедшую историю, он уложится в одну-единственную фразу: человечество как целое утратило смысл самого своего социального бытия. Оно убило сам фактор своего понимания… Наиболее вероятный конец человечества — воинствующая глупость. Человечество погибнет от своей глупости»⁴⁶. Действительно, в современной «аналитической культуре» вопрос о смысле оказывается чуть ли не запретным, поэтому единственный способ постижения смысла в чем бы то ни было заключается в обращении к истории. Деидеологизация общественной жизни, навязывание плюралистического мировоззрения уводят мыслящий разум от необходимости поиска смысла социального бытия, а социокультурное пространство предстает как некий калейдоскоп явлений, исключающий в себе какой-либо смысл. Деидеологизация как раз и есть ситуация отказа от смысла.

Не менее полемично заявление А. С. Панарина: «Если мир однополярный и США как единственная сверхдержава готовы сделать все, чтобы сохранить эту однополярность и извлечь из нее все возможное, то пора по-новому взглянуть на идеологию и практику американизма. Если однополярный мир — это диктатура удобно устроившегося меньшинства, то и американизм превращается из либеральной идеологии в идеологию глобальной диктатуры „приспособленного“ меньшинства над „неприспособленным“ мировым большинством… история XXI века обещает быть еще более трагедийной, чреватой трагедийными экзистенциальными „провалами“ в невозможное, нежели история XX века»⁴⁷. Постижение смысла обусловлено не только обращением к истории, что позволяет проследить развертывание смысла в форме общезначимой мысли, фиксирующей вечные ценности человеческого бытия, картины мира (художественной, религиозной, научной), социальной идеологии. Это еще и обращение к будущему в контексте той философской парадигмы, которая задает образ мира на основе господствующих духовных интенций современности. Так, японский религиозный мыслитель Д. Икеда в диалоге с А. Тойнби справедливо отмечает необходимость создания нового духовного базиса, в основании которого должны заключаться универсальные человеческие ценности, а не узкие, ориентированные на удовлетворение интересов лишь индивидуумов, групп, рас, наций или идеологий. «Природа человека, будучи частью жизненной силы, — утверждает Икеда, — представляет собой универсальное явление, превосходящее общества, нации и расы. Человек в качестве всего лишь социального существа, с другой стороны, изменяется в зависимости от исторического периода, страны и расы. Для того чтобы люди вели жизнь, достойную их человеческой сущности, они должны возвратиться к осознанию своей природы как части вселенской жизненной силы и принять это за основу всех своих действий. Как только они усвоят подобное отношение, они будут в состоянии определить смысл ценности, которая настоятельно требуется сегодня. Это осмысление ценности придаст наиболее важное место самой жизни и направит основную заботу на решение вопросов, связанных с жизнью, поскольку они являются теми, что определяют ответы на все остальные»⁴⁸.