Общество европейского экономического планирования и великопространственной экономики

Общество с таким длинным названием было учреждено 21 сентября 1939 г. по инициативе В. Дайца — одного из ближайших сотрудников Розенберга по внешнеполитическому бюро НСДАП. Философ и химик по образованию, предприниматель средней руки, по с большими связями в мире крупного капитала, активный участник младоконсервативного движения веймарских времен, Дайц в 1931 г. вошел в имперский экономический совет нацистской партии, где в узком кругу формировались экономическое учение и внешнеэкономическая концепция германского фашизма. В апреле 1933 г. он был приглашен Розенбергом во внешнеполитическое бюро, возглавлял там сначала отдел внешней торговли, а с 1937 г. — отдел по решению специальных задач. Его публикации с пропагандой биополитических идей европейского единства столь широко распространялись в Германии, что этот факт использовали в своих целях группы немецкого Сопротивления: нам известна брошюра, в которой была воспроизведена обложка книги Дайца, а вслед за ней набран текст антифашистского содержания⁸⁷.

Получив благословение Розенберга и, возможно, самого Гитлера⁸⁸, Дайц выбрал для себя пост председателя правления и президента совета Общества европейского экономического планирования, после чего сформировал остальные его органы, в том числе научный и экономический советы, совет, но вопросам культуры — всего около 50 человек.

Членами президентского совета общества стали полтора десятка высокопоставленных чиновников различных министерств, среди них статс-секретари — Г. Банке из имперского министерства продовольствия и сельского хозяйства, Р. Фрайслер (министерство юстиции), В. Штуккарт (министерство внутренних дел), В. Кляйнман (министерство транспорта), Г. Мус (государственное управление территориального планирования), Ф. Зыруп (имперское министерство труда), Г. фон Чаммср унд Остен (имперский руководитель спорта, президент германо-итальянского общества); министериаль-директора — В. Бест из главного управления имперской безопасности, В. Меервальд (референт фюрера), Л. Гуттерер (имперское министерство информации и пропаганды); министериаль-диригент В. Мароцке, представлявший ведомство уполномоченного по выполнению четырехлетнего плана; мииистериальрат Г. Хунке (президент рекламного совета германской экономики и одновременно советник по экономическим вопросам берлинской организации НСДАП). Кроме них в президентский совет Общества европейского экономического планирования входили вице-адмирал О. Гроос (ОКВ), генеральный директор Калийного синдиката А. Дин, президент Дойчерентенбанка В. Гранцов, один из деятелей Немецкого трудового фронта К. Зельцнер, президент Прусской академии наук профессор Т. Фален и другие⁸⁹.

Экономический совет общества возглавлялся Дайцем и Дином, а научный совет — профессорами Т. Фаленом и А. Предёлем, директором Института мирового хозяйства при Кильском университете. В научном совете была собрана почти исключительно профессура — известные нам К. Шмитт (член Академии немецкого права) и Р. Хён (директор Института государственных наук при Берлинском университете), директор Института Срединной Европы В. Лёрх, ректор Высшей торговой школы в Кёнигсберге Э. Шой и некоторые другие.

Все эти имена мало что говорят современному читателю. Для того чтобы «оживить» их, показать их подлинную роль в структуре национал-социалистической власти, приведем краткие биографические сведения хотя быо некоторых из них.

Неоднократно упоминавшийся выше В. Бест, доктор права, впервые «прославился» еще до установления нацистской диктатуры как автор печально знаменитых «боксгеймских документов»⁹⁰ — своеобразного сценария контрреволюционного переворота и введения в стране чрезвычайного положения. После 30 января 1933 г. он был одним из организаторов системы концлагерей в Германии, стоял у истоков тайной государственной полиции гестапо и службы безопасности СД. Вместе с Гейдрихом в сентябре 1939 г. участвовал в создании главного управления имперской безопасности — PCX А, где под общим руководством Гитлера были объединены все партийные и государственные карательные органы рейха. В июне 1940 г. Бест назначается начальником гражданской администрации в оккупированной Франции, а в ноябре 1942 г. — имперским уполномоченным в Дании. После войны датский суд за многочисленные преступления приговорил его к смертной казни, вскоре замененной пятью годами тюремного заключения⁹¹.

Р. Фрайслер, тоже доктор права. В годы Первой мировой войны попал в плен на Восточном фронте, был в России во время Октябрьской революции и Гражданской войны, за что получил от своих друзей по НСДАП прозвище «большевистский комиссар». В Веймарской республике — участник реакционного фёлькишского движения. Будучи с 1934 г. статс-секретарем министерства юстиции, руководил отделом по борьбе с саботажем. Принимал участие в совещании 20 января 1942 г. об окончательном решении еврейского вопроса. С 1942 г. — президент так называемого народного суда, по решениям которого были казнены тысячи противников гитлеровского режима. Фрайслер погиб при налете союзной авиации на Берлин 3 февраля 1945 г.⁹²

Г. Бакке был выходцем из России и потому слыл в нацистской партии экспертом по восточным вопросам.

В 1933 г. назначен статс-секретарем имперского министерства продовольствия и сельского хозяйства, после отставки В. Дарре некоторое время исполнял обязанности министра, а 1 апреля 1944 г. официально утвержден в этой должности. Бакке — один из непосредственных руководителей подготовки германской агрессии против СССР и экономической эксплуатации населения оккупированных областей. Именно он определял продовольственный рацион для насильственно угнанных на работы в Германию военнопленных, евреев и остальных заключенных концлагерей. На его совести — миллионы погибших от голода европейцев⁹³.

Еще один доктор права — В. Штуккарт. Возглавляя первый отдел имперского министерства внутренних дел, в котором разрабатывалось законодательство Третьего рейха, он занимался святая святых национал-социализма — расовой теорией и практикой, был, например, ярым приверженцем принудительной стерилизации расово нежелательных элементов. В качестве начальника штаба генерального уполномоченного по вопросам имперской администрации Штуккарт возглавлял специально создаваемые межведомственные комитеты, готовившие документы о прохождении границ рейха, положении и судьбе фольксдойче, участи населения оккупированных территорий. Вместе с Р. Хёном и некоторыми другими он входил в группу особо доверенных лиц и консультантов Гитлера, специализировавшихся в области жизненного пространства, колонизации захваченных земель и германизации славянских народов⁹⁴.

Вице-адмирал О. Гроос, в годы Первой мировой войны служивший в военно-морском флоте, автор трудов о войне на море, с осени 1931 г. был назначен начальником отдела ВМФ в министерстве рейхсвера. Точных данных о его карьере в первые шесть лет нацистской диктатуры нет, но в конце 1939 г. он возглавил так называемый специальный штаб по ведению торговой и экономической войны, созданный при верховном командовании вермахта для организации и координации экономической блокады Англии. Одновременно ему было поручено руководить совместной военной комиссией Германии, Италии и Японии, то есть держав — участниц Тройственного пакта, подписанного 27 сентября 1940 г. Он выполнял особо секретные задания в рамках ведения морской войны против СССР⁹⁵.

Трудно перечислить даже основные сферы деятельности Г. Хунке, президента рекламного совета германской экономики. С 1923 г. активный участник национал-социалистического движения. Основатель и издатель популярного органа НСДАП по хозяйственным вопросам — журнала «Ди дойче фольксвиртшафт». В 1927;1933 гг. — референт в министерстве рейхсвера. Профессор, руководитель отдела экономической и социальной политики в Немецкой высшей политической школе. В 1940 г. назначен зав. отделом зарубежных стран в министерстве информации и пропаганды. В 1943 г. вошел в состав правления крупнейшего германского банка «Дойче»⁹⁶.

Столь же важные функции выполняли в нацистской Германии и остальные члены президентского совета Общества европейского экономического планирования. В действительности оно представляло собой поистине впечатляющий гремиум, корпорацию первоклассных экспертов НСДАП, правительства, вооруженных сил, карательных органов, монополистического капитала и академической науки, способных разрабатывать весь комплекс проблем «нового европейского порядка». Причем речь шла не только об экономических вопросах, как можно было бы предположить, но и о вопросах жизненного пространства, об идеологических, политических, социальных аспектах «новой Европы». Через общество В. Дайц имел доступ практически во все партийно-правительственные инстанции рейха, за исключением, пожалуй, министерства иностранных дел, да и то лишь потому, что его возглавлял конкурент Розенберга И. фон Риббентроп.

Хотя Общество европейского экономического планирования и великопрострапственпой экономики издавало во время войны многочисленные ежегодники, отчеты, серии книг и брошюр по европейской тематике, о его подлинной деятельности известно крайне мало. Есть лишь сведения о том, что его образование было ускорено курсом нацистского рейха на континентальную блокаду Англии, использование материальных ресурсов нейтральных государств и создание уже во время войны европейской великопространственной экономики под германским руководством⁹⁷. В отчете общества за 1940 г. с нескрываемым удовлетворением приводились высказывания английской прессы о причастности Дайца к развязыванию минной войны против Великобритании⁹⁸. Учреждение общества не прошло мимо внимания Телеграфного агентства Советского Союза, отправившего из Берлина соответствующую информацию⁹⁹. Но в целом во всех концах Европы были вынуждены довольствоваться той краткой и расплывчатой формулировкой цели Общества европейского экономического планирования, которую его организаторы огласили в сентябре 1939 г., а именно на научной основе и в сотрудничестве с другими организациями «планомерно поощрять экономическое и культурное сотрудничество народов и государств европейского великого пространства путем исследования различных основ их жизни, народнохозяйственных структур и возникающих отсюда возможностей взаимного дополнения»¹⁰⁰. И все.

Правда, завеса чуть-чуть приоткрывалась в выступлениях и статьях Дайца конца 1939; начала 1940 г.¹⁰¹ Из них видно, что в основу деятельности общества была положена дайцевская биополитическая концепция, в частности, придуманные им законы жизни европейской семьи народов биологической гравитации, автаркии, образа жизни, перерождения и вырождения, биологический нравственный закон. На этой основе предполагалось сформулировать политическую идею Европы как идею «нового естественного европейского единения»¹⁰² от Атлантики до Урала и от Нордкапа до острова Кипр со сферами влияния, простирающимися в глубины Северной Азии и Африки. Помимо этого предстояло научное обоснование экономической перестройки Европы с конечной целью воссоздания «соответствующей жизни» «новой европейской Ганзы», европейской великопространственной экономики с Германией как центром притяжения, экономики, отрицающей механическую путаницу либерального мирового хозяйства и заменяющей его биологически связанной семьями народов экономикой великого пространства. Немалое место руководители Общества европейского экономического планирования отводили организации экономической борьбы против Англии и других противников рейха. Но все это опять же лишь постановка вопроса, а не ответ на него. В публиковавшихся тогда материалах почти ничего не сообщалось о конкретной деятельности общества, о том, кто его опекал, в «империю» какого вождя оно входило. В самом деле, в сфере влияния какой «империи» оно находилось?

Любопытные соображения на этот счет приводятся в книге восточногерманского историка Э. Чихона «Банкир и власть», переведенной на русский язык в 1977 г. По его мнению, уже после первых побед вермахта во Второй мировой войне в Германии появилось несколько вариантов «нового европейского порядка». В основном сформировались две группы: одна во главе со Срединпоевропейским экономическим советом, другая — во главе с Обществом европейского экономического планирования и великопространственной экономики. Последнее, тесно связанное с монополиями тяжелой промышленности и органами СС, распространяло те идеи преобразования Европы, которые в 1914;1915 гг. отстаивал Пангерманский союз при поддержке Г. Стиннеса и А. Тиссена, — идеи аннексии и полного подчинения побежденных стран в рамках организации великого пространства.

Другой вариант «нового порядка» предлагался Срединноевропейским экономическим советом, в котором господствующие позиции занимали «Дойче банк» и химический концерн «ИГ Фарбениндустри». Они поддерживали идеи экономической трансформации Европы в духе памятных записок В. Ратенау и К. Хельфериха 1914 г. и полагали, что европейскую гегемонию рейха надлежит обеспечить не путем аннексий, государственного планирования и управления континентальной экономикой, а посредством установления экономического господства немецких монополий в европейских странах.

Дискуссия между сторонниками двух концепций началась, согласно данным Чихоиа, летом 1940 г. в связи с капитуляцией Франции, была продолжена в конце 1940 — начале 1941 г. ив то время не дала осязаемых результатов. Только решительные действия монополистической группы «Дойче банк» — «ИГ Фарбениндустри» привели в декабре 1941 г. к поражению Общества европейского экономического планирования¹⁰³.

Соображения Э. Чихоиа заслуживают не только внимания, но и дополнительного изучения. Их необходимо скорректировать с учетом реалий нацистского политического режима, само существование которого воздействовало на внутриполитическую (в том числе идеологическую) ситуацию в рейхе в гораздо большей степени, чем соперничество финансово-промышленных группировок; к том}' же внутри каждой из них выдвигались порой противоположные мнения по одному и тому же вопросу. В связи с этим уместно говорить сначала о том, к «империи» какого нацистского нувориша принадлежала та или иная организация, а уж затем перечислять подпитывавшие данную «империю» монополии.

Истинное лицо Общества европейского экономического планирования определялось прежде всего и главным образом тем, что оно входило в сферу влияния «империи» Розенберга, и данный факт предрешил всю его дальнейшую судьбу. Членство же в нем представителей других «империй» — гитлеровской, Геринга, Дарре и др. — свидетельствовало лишь о сложной структуре режима и крайней запутанности отношений в верхних эшелонах нацистской власти.

Как упоминалось выше, в 1937 г. В. Дайц возглавил отдел по решению специальных задач, организованный во внешнеполитическом бюро НСДАП. В тесном контакте с ведомством по выполнению четырехлетнего плана (им руководил Геринг), с имперским министерством экономики (В. Функ), министерством продовольствия и сельского хозяйства (В. Дарре), военно-экономическим штабом ОКВ (генерал-майор Г. Томас) и государственным управлением территориального планирования (его руководителем был сначала имперский министр по делам религий Г. Керрл, а затем Г. Мус), с другими ведомствами отдел Дайца занимался проблемами повышения блокадоустойчивости немецкой экономики во время войны, а также формированием континентальной великопространственной экономики под попечительством рейха¹⁰⁴.

После начала войны всем этим задачам стали придавать столь большое значение, что Розенберг, побуждаемый ближайшими помощниками по внешнеполитическому бюро, распорядился дополнить дайцевский отдел формально независимой организацией, в которой были бы сосредоточены лучшие силы германской науки и руководящие чиновники ряда министерств с целью глубокой проработки проблемы «нового европейского порядка». Замышляемое предприятие было одним из тех, с помощью которых Розенберг намеревался существенно расширить влияние своей «империи», упрочить пошатнувшиеся перед войной позиции за счет других.

Схема выглядела в виде пирамиды, вершину которой представлял отдел по решению специальных задач (то есть внешнеполитическое бюро НСДАП). Он опирался на формально самостоятельное частное Общество европейского экономического планирования и великопространственной экономики, состоявшее из статс-секретарей, представителей делового мира и профессуры. В свою очередь, Общество европейского экономического планирования находилось в контакте с научно-исследовательскими учреждениями и неправительственными организациями, действующими в сфере международных экономических отношений. Такая структура была очень гибкой и эффективной. Нс случайно в конце мая 1940 г. В. Дайц писал, что «общество в любой момент может быть использовано в качестве инструмента политического руководства рейха, не ограничивая, с другой стороны, свободу маневрирования имперского правительства»¹⁰⁵.Через посредство общества Розенберг стремился заполучить влияние на принятие внешнеэкономических решений.

Выполнение заказов общества исследовательскими институтами гарантировалось специальным распоряжением имперского министра народного образования Б. Руста, с которым у Розенберга существовала по этому поводу принципиальная договоренность. Наиболее тесные деловые связи сложились между обществом и Институтом мирового хозяйства при Кильском университете — единственным в своем роде исследовательским заведением рейха, в чьих стенах разрабатывались теоретические модели экономического переустройства Европы и мира, давались рекомендации по текущим вопросам, готовились планы на далекую перспективу. «Институт мирового хозяйства, — говорил его директор профессор А. Предёль, — сознает, что он стоит па самом переднем крае духовной борьбы»¹⁰⁶.

1 сентября 1939 г., то есть в первый же день войны, в письме начальнику военно-экономического штаба ОКБ генерал-майору Г. Томату руководители института заявили о своей готовности к выполнению соответствующих поручений штаба¹⁰⁷. В период войны сотрудники института подготовили сотни, если не тысячи документов о повышении военного потенциала Германии за счет нейтральных и оккупированных рейхом стран.

Вот с этим-то Институтом мирового хозяйства Общество европейского экономического планирования составило первые памятные записки о снабжении Германии различными видами стратегического сырья. В них содержалось предложение совместить экономическую блокаду Англии и Франции со строительством европейской великопространственной экономики¹⁰⁸. Памятные записки общества были срочно отправлены в имперские министерства экономики и иностранных дел, другие инстанции рейха.

Некоторое представление о сотрудничавших с обществом Дайца научно-исследовательских и учебных заведениях можно получить, познакомившись с содержанием ежегодников, отчетов, сборников и т. д. Среди авторов мы увидим представителей многих германских университетов, высших технических школ, государственного статистического управления, специализированных институтов, ведомств и служб¹⁰⁹. Все они нацеливались на теоретическое обоснование различных аспектов «нового европейского порядка», и единственное условие, которое ставил перед ними Дайц, заключалось в том, чтобы по крайней мере в открытой печати не упоминать о Германии как о руководителе европейской великопространственной экономики; вместо Германии рекомендовалось говорить о Европе. «Если мы хотим руководить экономикой Европейского континента, что является абсолютно необходимым и произойдет в результате экономического упрочения Европейского континента как ядра белой расы, то мы, — подчеркивал Дайц, — по попятным причинам не должны открыто заявлять об этом как о германской великопространственной экономике. Мы всегда должны говорить в принципе только о Европе, поскольку германское руководство является само собой разумеющимся вследствие политического, экономического, культурного, технического влияния Германии и ее географического положения»¹¹⁰.

Помимо учебных заведений и исследовательских институтов, Общество европейского экономического планирования пыталось вовлечь в орбит}' своего влияния другие неправительственные организации, частные общества и союзы. Пример тому — переговоры между Дайцем и руководителями созданного в феврале 1940 г. Общества Юго-Восточной Европы, которое, будучи в действительности филиалом имперского министерства экономики, благодаря соглашениям о долгосрочном сотрудничестве, субсидировании, персональной унии само оказалось во главе многих формально самостоятельных учреждений Вены, занятых вопросами германского проникновения на Балканы, и превратилось во влиятельную организацию, способную внести свой вклад в строительство «нового европейского порядка». В годы войны Общество Юго-Восточной Европы совместно с имперской группой «Промышленность» и Срединноевропейским экономическим советом проводило теоретические изыскания в области «промышленного планирования Юго-Восток» — целевого проекта для разработки принципов «правильного руководства экономикой Юго-Востока и ее включения в европейскую великопространственную экономику»¹". Любопытно, что одним из координаторов этого проекта был профессор Предель.

В. Дайц приложил немалые усилия для того, чтобы поставить Общество Юго-Восточной Европы под свой контроль. Уже 13 марта 1940 г. по его инициативе состоялась встреча генерального секретаря Общества европейского экономического планирования Г. Гроссера с берлинским представителем президента Общества Юго-Восточной Европы гаулейтера Остмарка" ² И. Бюркеля, а спустя неделю Дайц сделал официальное предложение о сотрудничестве двух организаций. «Интересы наших обществ, — писал он в письме Бюркелю, — не пересекаются, а, наоборот, дополняются наилучшим образом… Регионально ориентированные хозяйственно-научные институты являются важными опорными пунктами для реализации целей моего общества. Ведь задача моего общества состоит в объединении регионально расчлененных экономических интересов в общий европейский интерес под руководством Германии»¹¹³. Бюркель поручил вести дальнейшие переговоры с Дайцем вицепрезидент)' Общества Юго-Восточной Европы Г. Фишбеку. Есть данные о подготовке встречи Дайца и главного управляющего венского общества А. Хайнрихсбауэра, намеченной на 27 мая 1940 г."⁴ Общество европейского экономического планирования и великонространственной экономики стремилось распространить свое влияние и на другие неправительственные организации фашистской Германии.

Весной и летом 1940 г. под воздействием побед вермахта на севере и западе Европы стали заметны активные усилия Дайца и его сотрудников, направленные на создание и укрепление позиций общества за пределами имперских границ. При этом особое значение придавалось налаживанию контактов с соответствующими учреждениями фашистской Италии. В июне центральный орган НСДАП газета «Фелькишер беобахтер» сообщила о том, что по приглашению президента германо-итальянского исследовательского фонда статс-секретаря Г. фон Чаммер унд Остена в Берлин для чтения лекций прибыл итальянский журналист К. Скарфольо, автор нашумевшей книги «Англия и континент». Его европейские идеи были близки розенберговским. По утверждению Скарфольо, после войны «Европа будет принадлежать европейцам… жизненной общности всех европейских народов. В конечном итоге может появиться чувство европейской общности, европейское национальное чувство. Управление ею (Европой. — В. Б.) будет зависеть от идей фашизма и национал-социализма, и даже Англия — если она желает принадлежать сообществу Европы — должна будет присоединиться к социальной общности этой новой Европы, или она погибнет!»¹¹⁵ Инициатива приглашения итальянского журналиста на самом деле исходила не от Чаммер унд Остена, а от Дайца¹¹⁶. 25 июня К. Скарфольо стал первым иностранцем — почетным членом общества, его книги и статьи появились на немецком и других европейских языках.

Чуть позже в Берлине состоялась встреча Дайца с итальянским профессором Балеллой, в ходе которой председатель правления Общества европейского экономического планирования выразил желание установить доверительные отношения с научно-исследовательскими институтами Италии в целях гармонизации германских и итальянских взглядов на проблемы «новой Европы». Собеседники остановили свой выбор на Национальном институте культурных связей с зарубежными странами как на органе, способном учредить итальянский исследовательский центр неофициального характера для сотрудничества с обществом Дайца. Информация о берлинских переговорах профессора Балеллы была направлена лично Б. Муссолини" ⁷. В августе 1940 г. Дайц совершил поездку в Рим, где передал итальянской стороне меморандум о перспективах взаимодействия двух фашистских режимов в сфере «нового европейского порядка». «⁸

Таким образом, с самого начала своего существования Общество европейского экономического планирования и великопространственной экономики взяло курс не только на внутреннюю, но и на широкую внешнюю экспансию. Сам Дайц был хорошо знаком с руководящими деятелями многих националистических, фашиствующих, пронацистских группировок, особенно в странах Северной и Западной Европы.

По мере роста влияния общества возрастали амбиции его руководителей. О серьезности намерений Дайца свидетельствовал, например, его меморандум от 31 мая 1940 г., составленный в разгар победоносной кампании вермахта на Западном фронте. Кратко остановившись на истории создания и деятельности своего общества, подчеркнув ставшую еще более актуальной задачу формирования «новой Европы», автор документа перешел к главному. Его предложения сводились к тому, чтобы на базе Общества европейского экономического планирования образовать в Германии специальный имперский комиссариат по вопросам европейской великопространственной экономики с ним, Дайцем, во главе. «Богатый опыт многолетней предварительной работы, — писал он в рейхсканцелярию, — позволяет мне при помощи моего общества… оказывать важную помощь политическому руководству в создании континентально-европейской великопространственной экономики. Поэтому я предлагаю назначить имперского комиссара по вопросам европейской великопространственной экономики, которому должны подчиняться все без исключения государственные ведомства во всех мероприятиях, затрагивающих внешнеэкономическую политику Германии… Целесообразно подчинить комиссариат непосредственно рейхсканцелярии, чтобы не обременять фюрера»" ⁹.

Иными словами, Дайц добивался практически неограниченных полномочий в пределах своей компетенции, примерно таких же, какие в октябре 1939 г. получил Гитлер, став имперским комиссаром по укреплению немецкой народности. В случае осуществления предложений Дайц, а за ним Розенберг прорвались бы в сферу принятия решений по вопросам экономической реорганизации Европы, могли бы потеснить, а возможно, и оттеснить на второй план правительственные учреждения, ведавшие внешнеэкономической политикой рейха, такие как ведомство уполномоченного по выполнению четырехлетпего плана, министерство экономики, министерство иностранных дел. В результате изменилось бы в пользу Розенберга соотношение сил, сложившееся в начале Второй мировой войны между его «империей» и «империями» Риббентропа, Геринга и других. Поэтому европейский меморандум Дайца важен нс только сам по себе, но и как отражение конкурентной борьбы за сферы влияния и власть внутри нацистской иерархии. Понятно, что соперничество в верхних эшелонах власти не могло не затронуть и финансово-промышленные круги, стремившиеся воспользоваться им для решения собственных задач.

С конца мая 1940 г., то есть с того времени, когда в рейхе посчитали, что «окончательная победа (па Западе. — В. Б.) достигнута и, следовательно, Англия тоже принимает все германские условия»¹²⁰, когда Гитлер и его военные советники замышляли уже нападение на СССР¹²¹, в фашистской Германии резко обострилась, приближаясь к апогею, борьба за право руководить программой «нового экономического порядка», затронувшая как правительственные инстанции и основные группировки монополистического капитала, так и саму НСДАП. В последней вновь обнаружили себя партийные ортодоксы и прагматики, имевшие разные представления о методах экономической реорганизации Европы, а в какой-то степени и о ее конечных целях.

К прагматикам можно безусловно отнести Риббентропа, Геринга, Функа. Они опирались на поддержку большей части монополий, в особенности принадлежавших к группе «Дойче банк» — «ИГ Фарбениндустри», но не только к ней. В своих программных установках они исходили из того варианта государственного регулирования экономики, который практически сложился в Германии до войны и олицетворением которого был четырехлетний план, дополнявшийся громоздкой системой организации предпринимателей в виде имперской хозяйственной палаты, имперских и хозяйственных групп. Определенное сочетание государственных мероприятий и частной инициативы, смешение акцептов в ту либо иную сторону в зависимости от конкретно складывающейся обстановки (или, в лучшем случае, близкой перспективы) — вот их подход к перестройке европейской экономики, а межгосударственные соглашения вместе с комплексом мер самих монополий (программы переплетения капиталов, создания международных картелей под германским контролем и др.) — основной предлагавшийся ими метод решения проблемы.

Касаясь вопросов организации «нового экономического порядка», Г. Шлоттерер — лицо из ближайшего окружения Функа — заявил 19 июня 1940 г., что «министерство экономики более, чем когда-либо раньше, претендует только на верховное руководство, а в остальном передает ответственность за все экономические мероприятия самим предпринимателям»¹²², то есть монополиям. «Мы представляем себе европейскую великопространственную экономику главным образом как результат инициативы самого частного хозяйства, — вновь подчеркнул он в своей программной речи 3 октября. — Само собой разумеется, мы как государство можем заключать экономические договоры… Но все это может сводиться лишь к общему урегулированию и повиснет в воздухе, если не подпирается самими предпринимателями… Европейская великопространствеииая экономика должна представлять собой дело самих предпринимателей и экономического самоуправления»¹²³. Подобные примеры можно продолжить.

В целом нацистские прагматики ориентировались главным образом на экономическое и политическое переустройство европейского континента в ходе победоносной войны, говорили в связи с этим о формировании великого жизненного пространства, но интерпретировали его с более трезвых позиций, чем ортодоксы, отодвигая в неопределенное будущее натуралистические, прежде всего биополитические концепции европейской семьи народов, выселения и переселения и пр. В этом отношении точка зрения прагматиков НСДАП была принципиально близка традиционным взглядам правоконсервативных представителей германской элиты, впервые проявившимся на рубеже XIX—XX вв.

Другое дело — нацистские ортодоксы, к которым можно причислить Розенберга, Гитлера, Гесса, Дарре и некоторых других. Их представления о «новом экономическом порядке» отличались ярко выраженным идеологическим подходом, стремлением реализовать идею абсолютной диктатуры НСДАП, а также видением конечной цели национал-социализма, ради осуществления которой надлежит выйти за пределы собственно экономического переустройства Европы. Будучи, как и прагматики, сторонниками воеиио-государствеииого регулирования экономики, ортодоксы вместе с тем акцентировали внимание на необходимости политического — в смысле партийного — руководства экономическими процессами, придумав с этой целью термин «политическая экономика»¹²⁴.

В статье В. Дайца, опубликованной в апреле 1940 г., утверждалось, например, что основой свободного от всякого насилия европейского экономического сотрудничества является «политически руководимая экономика»¹²⁵ — идея, получившая развитие в выступлениях Г. Хунке. Выступая 1 августа с лекцией об экономической реорганизации Европы, Хунке заявил, что «отныне центр тяжести лежит не в экономике, а в политическом руководстве… В семье порядок диктует отец, в народе — фюрер, а в мире — сильнейший». И далее: «Национал-социалистическая немецкая экономика как политически руководимая экономика, подобно солнцу, вошла в жизнь европейских народов и будет ими управлять в их планетном движении. Эго новое солнце позволит возникнуть новому европейскому сообществу судьбы и… новому экономическому сообществу»¹²⁶. Такого рода заявления существенно отличались от высказываний Шлоттерера.

В отличие от прагматиков, ортодоксы неизменно подчеркивали биологический, расовый характер предлагаемого ими экономического переустройства европейской жизни, обращая внимание па то, что «действительное сообщество труда возможно… лишь у людей и народов одной крови и одной и той же почвы», а великие экономические пространства суть не что иное, как «экономическое выражение формирующихся самостоятельных жизненных пространств отдельных рас»¹²⁷.

Во второй половине года Дайц, Бест и другие биополитики опубликовали серию статей с изложением своих взглядов на процесс реорганизации Европы с точки зрения «мировой жизнепространственной революции»¹²⁸, конечным итогом которой будет, по их мнению, не столько «новый экономический порядок» сам по себе, сколько укрепление немецкой народности за счет других и реализация на этой основе идеи «народа господ». Отнюдь не случайно в германской, преимущественно партийной прессе мелькали в то время статьи, в которых великое экономическое пространство называлось целью безусловно необходимой, но промежуточной, даже второстепенной по сравнению с исторической миссией национал-социализма — завоеванием жизненного пространства; звучал призыв не отвлекаться от решения этой главной задачи¹²⁹.

Множество секретных документов, сочиненных в рейхе в канун и после капитуляции Франции, содержали планы германизации народов и колонизации европейских территорий¹³⁰.

Ситуация открытого противостояния прагматиков и ортодоксов в НСДАП, осложненная отказом Великобритании от подписания мирного договора и вынужденным переходом рейха к промежуточной стратегии'³¹, затрагивала, следовательно, не только интересы различных «империй» и подпитывающих их финансово-промышленных и иных групп, но и мировоззренческие проблемы. Именно под этим углом зрения можно объяснить некоторые вскользь брошенные замечания по поводу Дайца и К", прозвучавшие летом-осепыо 1940 г. из уст В. Функа и Г. Шлоттерера. Первый был уполномочен Герингом возглавить работы по формированию европейской великопространственной экономики (то есть получил то, к чему стремился Дайц), второй руководил находящимся под попечительством Функа межведомственным отделом по подготовке и обеспечению порядка.

И гот, и другой давно знали Дайца. В 1931;1932 гг. Функ и Дайц заседали в имперском экономическом совете НСДАП. Уже тогда между ними возникали расхождения, ибо Дайц, в отличие от будущего имперского министра, нередко поддерживал точку зрения Г. Штрассера, Г. Федера и О. Вагенера¹³², допускавших в своих речах критику крупного капитала. Шлоттерер впервые заявил о себе в 1932 г. на посту редактора еженедельника «Националь-зоциалистише виртшафтсдинст», издававшегося в Гамбурге Дайцем. Затем, видимо, не без его протекции перешел на службу в имперское министерство экономики. Летом 1940 г. Функ и Шлоттерер резко выступили против амбициозных притязаний председателя правления Общества европейского экономического планирования и великопространственной экономики.

Приведем несколько известных нам документов на этот счет. На встрече с представителем семи металлургических концернов В. Цангеном, который одновременно возглавлял имперскую группу «Промышленность», имперский министр экономики просил «помочь ему и позаботиться о том, чтобы не происходило никаких эксцессов, которые дали бы противникам частного хозяйства повод для упреков»¹³³. В свою очередь Шлоттерер, выступая 18 июня на расширенном заседании государственного управления внешней торговли, заявил: «Впредь не следует так много говорить о великом экономическом пространстве. Теоретики типа В. Дайца так сильно злоупотребляли этим термином, что нет желания использовать его»¹³⁴. Еще через месяц 22 июля под председательством Функа состоялось важнейшее с начала войны совещание руководителей министерств и ведомств по вопросам великопространственной экономики, в ходе которого, в частности, были подвергнуты острой критике идеи директора Немецкого института по изучению конъюнктуры профессора Э. Вагемана, а также В. Дайца. «Когда уже сейчас, — подчеркнул в своей речи Функ, — начинают говорить о Европе как о едином великом экономическом пространстве, то это лишь фантазия»¹³⁵. Та же мысль прозвучала в интервью Функа, опубликованном 26 июля 1940 г. газетой «Зюдост-Эхо». В резких тонах министр «потребовал свернуть обсуждение вопроса о „новом порядке“ из сферы фантазии и спекуляций в реальный мир фактов»¹³⁶.

За словами последовали дела. Уже в указе Функа от 17 июня обращалось внимание на то, что Общество европейского экономического планирования не пользуется поддержкой ни министерства экономики, ни министерства иностранных дел и что имперский министр внутренних дел нс позволяет ему заниматься привлечением новых членов¹³⁷. Направленный всем подразделениям имперской хозяйственной палаты указ фактически запрещал им сотрудничать с обществом Дайца. 9 августа на заседании межведомственного торгово-политического комитета при участии высоких должностных лиц министерства иностранных дел, ОКБ, министерств экономики, финансов, продовольствия и сельского хозяйства, ведомства уполномоченного по выполнению четырехлетнего плана, Рейхсбанка и т. д. было принято такое решение: «Следует повлиять на то, чтобы по возможности ограничить публичное обсуждение немецких планов экономического преобразования Европы. Основанное посланником Дайцем Общество европейского экономического планирования и великопространственной экономики необходимо еще раз призвать ограничиться научно-исследовательскими работами и воздержаться от публичной пропаганды, а также от всяких зарубежных контактов»¹³⁸. В письме, отправленном 17 августа 1940 г. из министерства иностранных дел, сообщалось, что Дайцу впредь запрещена «публичная пропаганда ради осуществления его идей»¹³⁹.

Когда Дайц, невзирая на подобные предостережения, приступил к созданию экономических советов общества в немецких землях, в ход событий вмешались высшие партийные инстанции. 18 ноября начальник штаба заместителя фюрера М. Борман в чрезвычайно резком по тону письме Дайцу от имени Гесса потребовал немедленно отказаться от запланированных мероприятий, одновременно подвергнув прямо-таки уничижительной критике потуги Дайца давать указания правительственным учреждениям и даже организациям партии па местах. «Задача провозглашать какиелибо хозяйственно-политические принципы, — подчеркивал Борман, — является прерогативой исключительно инстанции НСДАП, но ни в коем случае не приватного общества… Это было бы возможно только в случае, если бы эта частная организация… была уполномочена партией либо государством. Но таких полномочий вашему обществу ни партией, ни государством не дано, и нет причин полагать, что в этом отношении что-то изменится в будущем. Сами вы, находясь в должности рейхсамтслейтера, не компетентны решать такие вопросы в рамках партии»¹⁴⁰. В ответном письме Дайц вынужден был заявить о прекращении работ по созданию местных филиалов общества. Но здесь он покривил душой: в некоторых землях все же предпринимались попытки в этом направлении, что вызвало негодование Бормана¹⁴¹.

Опираясь на специальное распоряжение Бормана, согласно которому гаулейтерам НСДАП предписывалось впредь не допускать образования земельных экономических советов общества Дайца, В. Функ своим новым указом от 23 декабря 1941 г. потребовал прекращения финансирования общества подразделениями имперской хозяйственной палаты, отказа от членства в нем и другой поддержки его деятельности¹⁴². На практике это означало запрещение любых контактов с Обществом европейского экономического планирования всем предпринимательским организациям германского монополистического капитала. Указ Функа действовал в течение всей войны. В августе 1944 г. Дайц все еще с сожалением констатировал, что в соответствии с данным указом всем членам Организации промышленной экономики возбраняется идеологическая и материальная поддержка общества¹⁴³.

В такой ситуации и в надежде на лучшие времена Дайц решил отвлечь внимание своих оппонентов от деятельности общества, переместив центр тяжести в сторону научных исследований «нового экономического порядка». В начале июля 1940 г. в Берлине был зарегистрирован Союз содействия центральному институту национального экономического планирования, экономического руководства и великопространственной экономики, в правление которого, помимо Дайца, вошли В. Лонгерт и главный управляющий общества А. Бертельзон. Союз занимался подготовкой устава и принципов работы будущего института, формированием его руководящих органов, вопросами финансирования. Крупный взнос в этих целях внес так называемый Фонд Адольфа Гитлера, ожидались денежные поступления от Имперского продовольственного сословия, Немецкого трудового фронта, некоторых промышленных монополий и банков. Вместе с тем вице-президент Рейхсбанка К. Ланге отказался финансировать деятельность института и отклонил приглашение Дайца вступить в правление союза¹⁴⁴. Здесь уместно напомнить, что президентом Рейхсбанка был имперский министр экономики В. Функ.

Так или иначе, в середине февраля 1941 г. в Дрездене состоялась церемония основания Центрального исследовательского института организации национальной экономики и экономики великого пространства — первого в рейхе специализированного научно-исследовательского учреждения, занимавшегося с позиций национал-социалистического мировоззрения проблемой экономической реорганизации Европы. «Рабочие принципы и цели института, — уточнялось в немецкой прессе, — покоятся на идеях Вернера Дайца»¹⁴³.

По случаю основания института Общество европейского экономического планирования устроило 12 марта прием, на котором выступили Дайц и Лонгерт. Подробно остановившись на специфике методологической базы, положенной в основание научно-исследовательской деятельности института, докладчики (Дайц — прямо, а Лонгерт — в завуалированной форме) показали ее отличие от воззрений прагматического направления в партии и государстве. «Часто можно слышать, — заявил в своей речи В. Дайц, — что в будущем национал-социалистическое преобразование экономики будет происходить без всякого теоретического обоснования… исключительно с позиций мгновенной полезности. Это, конечно, не так. Национал-социалистический подход к организации экономики отличается определенной неизменной принципиальной установкой… нашедшей свой незыблемый принцип в законе автаркии». Нацистское понимание экономики, по Дайцу, это ее понимание как экономики жизненного пространства. То же относится и к великопространственной экономике, которая предстает в качестве экономики жизненного пространства всех европейских народов при полном сохранении их природного своеобразия и неравенства. Таким образом, экономика великого европейского пространства будет строиться не на механических, как прежде, а на биологических основах¹⁴⁶.

Сравнительный анализ механического и органического мышления содержался в докладе Лонгерта. Причинно-механическое мышление, породившее классическую политическую экономию, утверждал докладчик, зижделось на философии Просвещения, представители которой считали законы неорганической жизни, законы движения материи, механики вполне применимыми к жизни человеческого общества. Но человек есть биологическое существо, которому соответствуют лишь органические, биологические формы жизни, и потому материалистически-мехаиическое мышление в принципе не отвечает потребностям биологической жизни человека. Напротив, органически-биологическим мировоззрением является национал-социализм, в политических целях использующий биологию, то есть учение о жизни. Именно национал-социализму суждено заменить буржуазно-либеральное мировоззрение. Для последнего характерны мнимый объективизм, оторванность от жизни, от «субъективно-качественно воспринимающего человека», бездуховный, чисто количественный подход к изучаемым явлениям.

Важно не только дополнить его качественными параметрами, субъективным отношением к предмету, но и сблизить объект с субъектом путем их органического синтеза, исходя из розенберговского вывода о том, что объект и субъект суть неотделимые друг от друга корреляты. «Поворот от чисто объективного к субъективному, установление связи внешне объективного с внутренне субъективно-качественным есть последняя и глубочайшая причина национал-социалистической революции»¹⁴⁷, — утверждал В. Лонгерт.

По его убеждению, в основе экономического учения также должны лежать биополитические идеи. Либеральная политическая экономия описывала экономику без человека, при ней люди «жили для того, чтобы заниматься экономикой, а не занимались… экономикой, чтобы жить»¹⁴⁷. По-иному обстоит дело в экономическом учении националсоциализма. Здесь «экономика служит народу», что соответствует глубинным потребностям жизни.

Точно таких же мировоззренческих принципов следует придерживаться и при изучении экономики великого пространства. Отсюда вытекала основная задача вновь созданного Центрального исследовательского института — изучать великопространственную экономику на биологической основе, сознательно используя сформулированные Дайцем законы жизни¹⁴⁸.

Только на первый взгляд может показаться, что в своих докладах Дайц и Лонгерт преследовали цель сугубо академического изложения мировоззренческих оснований национал-социализма. На самом деле все обстояло гораздо сложнее. Оттеняя различия между либеральным (механистическим) и национал-социалистическим (биологическим) учениями, руководители Общества европейского экономического планирования и Центрального исследовательского института в действительности стремились утвердить свое биополитическое понимание нацизма за счет иных его интерпретаций, особенно прагматических. Мало того, сами биополитические концепции рассматривались ими в дайцевском истолковании, через призму законов биологической гравитации, автаркии и других законов. Но из-за такой позиции отношения с прагматически настроенными кругами в НСДАП только осложнялись.

Это видно хотя бы из того, что 1 октября 1941 г. по инициативе имперского министерства экономики был основан конкурировавший с институтом Дайца Институт великопространственной экономики при Гейдельбергском университете. На его первом заседании, проходившем под председательством статс-секретаря Ф. Ландфрида, присутствовали другие высокопоставленные чиновники министерства Шлоттерер, Имхоф, Хартпак, а также ректор университета профессор Шмитхеннер, профессор Фус из баденского министерства культурыи образования, преподаватели факультета государственных и экономических наук¹⁴⁹. Директором нового института был назначен профессор В. Томе, зав. отделами — профессора Э. Шустер, К. Зандиг и Э. Зибер. Отчеты о работе института свидетельствовали о его активной исследовательской деятельности, обширных зарубежных связях, тесных контактах с министерством экономики и предпринимательскими организациями¹⁵⁰. Совершенно очевидно, что Институт великопространственной экономики был задуман Функом в качестве противовеса Центральному исследовательскому институту В. Дайца.

Ситуация, сложившаяся с Обществом европейского экономического планирования и его институтом, — наглядный пример реальных противоречий и соперничества в стане нацистских европеистов, показатель накопления в НСДАП некоторых даже мировоззренческих различий по вопросам «новой Европы», которые более-менее четко обнаружились уже в первые годы мировой войны. Противостояние партийных ортодоксов и прагматиков, налагаясь на конфликты между группировками финансовой олигархии, генералитета, научной элиты и т. д. и сливаясь с ними, представляло собой в Германии величину постоянную, зависимую по меньшей мере от окончательного исхода войны, а не от отдельных, пусть даже крупных событий на фронтах. В борьбе «империй» главную роль играли их руководители, в данном случае не Дайц, а Розенберг. Разобраться в европейской концепции Розенберга, проследить за ее модификацией в условиях начавшейся войны — наша следующая задача.