Мораль и профессионализм в сфере международных отношений

Политик зачастую оказывается перед дилеммой — либо принимать непопулярные и жестокие меры, которые не выдерживают критики с гуманистической и моральной точек зрения, либо не принимать их и оказаться перед перспективой еще более усугубить ситуацию. Особенно отчетливо этот момент проявляется в сфере международных отношений.

Люди в большинстве своем, как правило, отрицательно или с презрением относятся к неспровоцированному убийству и насилию. Так же они относятся и к войне. Однако во внешнеполитической сфере забота о собственной безопасности является определяющим мотивирующим фактором для всех членов международной политической системы.

Главным предназначением государства стали блокирование или ликвидация угроз, исходящих от других акторов международного сообщества. Центральное место в этих усилиях занимает защита национально-государственных интересов. Поэтому в определенных ситуациях использование силы для этой цели становится неизбежным и желательным.

При таком положении вещей соблюдение норм морали становится весьма трудным делом. Не случайно многие исследователи характеризуют международную политику как аморальную или имморальную. Эта имморалыюсть питается тем, что внимание каждого актора международной политики концентрируется на реализации собственных корыстных целей и интересов, а также осознанием того, что не все акторы играют по одним и тем же правилам.

В этом отношении поведение государства радикально отличается от поведения отдельно взятого человека, который.

Вебер М. Цит. соч. С. 697.

вправе жертвовать теми или иными благами, даже жизнью ради высоких морально-этических ценностей. Как утверждал один из основателей школы политического реализма, известный протестантский деятель Р. Нибур, отдельно взятый человек в своих действиях должен соблюдать закон любви и жертвенности. «С точки зрения того, — писал он, — кто совершает действие, бескорыстие должно оставаться критерием высшей нравственности».

Однако, продолжал он, это относится к отдельно взятому индивиду, но никак не к государству, которое не может быть жертвенным. Государство, которому доверено интересы и благополучие многих, действует не само, но себе, а как представитель всего общества. И поэтому бескорыстие и жертвенность не подходят государству.

Это вполне объяснимо, если учесть, что деяние отдельно взятого человека касается в основном его самого или же довольно узкого круга людей. Более того, он вправе совершить или не совершить это деяние. Решения же, принимаемые государством, как правило, касаются защиты национальных интересов и обеспечения национальной безопасности. Данная цель перевешивает любые требования относительно корректного поведения в отношении других субъектов мировой политики.

Поэтому моральные нормы, которым руководствуются отдельные индивиды, не могут служить руководящими нормами для государства. К тому же зачастую государство оказывается в ситуации, когда оно не в состоянии не принимать те или иные решения, жизненно важные для всего общества. В силу этого государственные и политические деятели, принимающие решения, должны быть реалистами и ответственными, в совершенстве владеющими принципами и инструментами политики «как искусства возможного».

Иначе говоря, в политике — внешней политике особенно — приоритет принадлежит не морально-этическим или идеологическим принципам и суждениям, а реалистичным и взвешенным оценкам и решениям. Внешняя политика представляет собой не средство реализации некоторого набора идеологических или морально-этических установок, а инструмент достижения реальных результатов в процессе защиты национально-государственных интересов и обеспечения национальной безопасности. Как справедливо отмечал.

А. Уольферс, «моральные увещевания не подчиняться императивам выживания… означали бы посоветовать совершить самоубийство»¹.

При всем том было бы другой крайностью абсолютное противопоставление морали и политики, утверждение о том, что внешнеполитическая сфера лишена всякого идеального или, как говорят, гуманистического начала. Существует комплекс вопросов, таких как рабство, геноцид, терроризм, пытки, расизм, оценка которых невозможна без моральноэтического измерения.

Другими словами, политика не может полностью игнорировать морально-этические критерии и принципы. Но они большей частью служат лишь в качестве некоего идеала, к которому может стремиться государство в вопросах, касающихся международной политики, но никак не эталона или непререкаемого руководства к действию во всех без исключения ситуациях. Они преломляются через идеи национального интереса.

Все же приходится признать, что в рассматриваемой сфере, да и в политике в целом, антиномия соотношения между этикой и конкретным политическим курсом, направленным на защиту национальных интересов и обеспечение национальной безопасности, остается неразрешимой. Например, пацифизму приверженцы которого ставят под сомнение правомерность с нравственной точки зрения использования силы в решении как внутриполитических, так и внешнеполитических проблем, как нельзя лучше отвечает общепринятым морально-этическим императивам.

И действительно, если убийство, насилие и, соответственно, война, которая ассоциируется с ними, аморальны, то, казалось бы, любой человек, приверженный принципам морали, должен был бы выступить против накопления орудий войны, за разоружение. Но на практике дело обстоит значительно сложнее. Приверженцы пацифизма по сути дела в должной мере не учитывают тот факт, что одна из главных целей правительства любого государства является обеспечение безопасности своих граждан от внешних угроз. Более того, действия правительства в направлении одностороннего ограничения вооружений или разоружения в мире, напичканном самыми современными вооружениями, именно с моральной точки зрения были бы весьма сомнительными.

В сфере международной политики сила играет центральную роль, поскольку она позволяет стране защищать и реализовать свои национальные интересы. Определяющая роль интересов в политике выражается в частности в том, что здесь, как уже отмечалось, понятия и категории друзей и союзников носят весьма условный характер, которые могут меняться и меняются с изменением интересов.

В сфере международных отношений этот постулат весьма кратко, емко и четко выражен приведенной в предыдущей главе формуле известного английского государственного деятеля XIX в. лорда Пальмерстона: «У нас нет вечных союзников и вечных врагов. У нас есть постоянные вечные интересы, и мы им должны следовать».

Фактор силы связан с самой природой государства, власти, которая, в свою очередь, вытекает из природы человека и общества. Большую часть истории человечества сила служила в качестве определяющего фактора мировой политики, поскольку дух господства и стремление к господству служили ключевым стимулом поведения государств на международной арене.

Действие рождает противодействие, сила рождает противовес этой силе. Таков закон взаимодействия государств на мировой авансцене. Именно на этом принципе основывается политика баланса сил, под которым подразумевается динамическое соотношение сил, зависящее от игры всех его слагаемых.

Бывают случаи, когда государство, демонстрируя недостаток или отсутствие воли вооружаться и дать достойный отпор возможному противнику, стимулирует последнего перейти Рубикон и начать войну. Именно отсутствие такой воли у правительств Великобритании и Франции, сделавших ставку во второй половине 30-х гг. XX в. на политику умиротворения, убедило А. Гитлера в безнаказанности за античеловеческие деяния.

Н. Чемберлен и Э. Даладье своей установкой на достижение мира и стабильности любой ценой и пошли на заключение в 1938 г. Мюнхенского соглашения, чем, возможно, помимо своей воли попустительствовали агрессору. Государственный деятель, прежде чем принять то или иное решение, в том числе о применении насилия или объявлении войны, должен сообразовать его с возможными последствиями. Непротивление насилию, отказ от принятия решения об использовании силы там, где это чревато еще более серьезными последствиями, можно считать деянием аморальным. Здесь действует мораль ответственности.

При оценке такой политики нельзя не согласиться с Р. Ароном, который писал: «Кто возжаждет стать ангелом, на деле окажется глупцом. Государственный деятель не должен забывать, что международный порядок может поддерживаться только при условии наличия сил, способных уравновесить силы недовольных или революционных государств. Если он небрежно относится к анализу соотношения сил, он манкирует своими обязанностями, то есть нарушает нравственные принципы своей профессии и своего призвания»^[1].

С этой точки зрения имморальными можно считать позиции тех, кто именем морали и нравственности призывал к разоружению и миру, а не тех, кто перед лицом неумолимо надвигавшейся войны требовал наращивать вооружения, чтобы остановить Гитлера и его приспешников. В этой связи нельзя не отметить, что после 1945 г. мир не стал ареной очередной всемирной бойни именно потому, что каждая из главных противоборствующих сторон выказывала готовность дать отпор возможной агрессии противной стороны. Поэтому каждая из сторон неуклонно наращивала военную мощь.

Иными словами, взаимное сдерживание, обеспечив примерный баланс сил, способствовало сохранению мира в течение всего послевоенного периода. Причем необходимо подчеркнуть, что на первом этапе — в 50—60-х гг. — этот баланс был достигнут в результате не разоружения, а наращивания вооружений. В итоге каждая из сторон убедилась в том, что после возможного первого удара противника у нее останется достаточно средств для нанесения ему ответного удара.

При таком понимании требования разоружения и защиты мира нельзя всегда автоматически отождествлять с приверженностью принципам морали. Поэтому, выдвигая скольконибудь ответственные моральные оценки и суждения, нельзя не учитывать их контекст и возможные последствия.

В свете изложенных рассуждений важно учесть, что международно-политическая система — это пространство, где складывается компромисс между насилием и жертвенностью, между организующими и дезорганизующими принципами, между порядком и беспорядком, сущим и должным, реальным и идеальным. Международная политика — это по сути дела борьба между участвующими в ней государствами за власть и влияние.

• [1] Арон Р. Мир и война между народами. М., 2000. С. 680.