Памятники Куликовского цикла

Переломной во взаимоотношениях Руси с Золотой Ордой явилась Куликовская битва, где войску Мамая противостояли объединенные русские дружины во главе с московским князем Дмитрием Ивановичем, прозванным в честь этого события Донским. Хотя окончательное освобождение Руси от монголо-татарского господства произойдет через 100 лет, «Мамаево побоище» в сознании современников — первая крупная победа над врагом, знаменующая переход от политики подчинения к активному сопротивлению Орде, борьбе за государственную независимость. Исключительное историческое значение военного успеха русских в 1380 г. привело к тому, что в литературе конца XIV—XV вв. возник целый цикл произведений, посвященных героям и событиям Куликовской битвы. В него входят две летописные повести (краткая и пространная), «Задонщина», «Сказание о Мамаевом побоище». Идейно и тематически близки к циклу жития Дмитрия Донского и Сергия Радонежского.

" Задонщина"

" Задонщина" дошла до нас в немногочисленных списках, самый ранний из которых датируется 1470-ми гг. и принадлежит перу известного книжника того времени Ефросина. Памятник был открыт в 1852 г. В. М. Ундольским и сразу привлек внимание ученых своими параллелями со «Словом о полку Игореве». Он стал восприниматься как литературное подражание «Слову», произведение, которое «светит отраженным светом». Достаточно сравнить описания сборов в поход войск князя Игоря и Дмитрия Донского: в «Слове» «трубы трубять въ Нов? град?, стоять стязи въ Путивл?», а в «Задонщине» «трубы трубят па Коломн?, бубны бьют в Серпугове, стоят стязи у Дону великого на брез?» .

В период собирания русских земель вокруг Москвы была идеологически важна опора на духовное наследие Киевской Руси, поэтому обращение автора «Задонщины» к «Слову» — не случайность, а основа художественного замысла. Создатель произведения видит в победе на поле Куликовом осуществление призыва автора «Слова» положить конец феодальным раздорам и объединиться в борьбе с кочевниками. Таким образом, «Задонщина» — акт сознательного противопоставления горестного прошлого славному настоящему, поражения — победе. Если в «Слове» солнечное затмение предрекает князю Игорю военную неудачу, то в «Задонщине» солнце ярко освещает путь московскому князю, предвещая победу. Для «Задонщины» характерен радостный, мажорный настрой. В жанровом отношении это больше слава, чем плач.

По сравнению со «Словом о полку Игореве» в «Задонщине» усилено христианское начало в осмыслении событий: битва приурочена к празднику Рождества Богородицы; во время сражения чудеса героизма проявляют монахи-воины Пересвет и Ослябя, на поле боя русские кладут «головы своя за святыя церькви, за землю за Рускую и за в? ру крестьяньскую». Как и автор «Слова», создатель «Задонщины» обращался к образам и средствам устной народной поэзии, но в «Задонщине» поэтические пассажи, восходящие к фольклору, упрощены, в то время как в «Слове» они ближе к своим устным прообразам. В «Задонщине», несмотря на ее художественную вторичность, немало поэтических находок. Символом возвышающейся Москвы и вместе с этим возрождающейся русской государственности становится в произведении образ жаворонка: «Оле жаворонок, л? тняя птица, красных дней ут? ха, возл? ти под синие облакы, посмотри к силному граду Москв?, воспой славу великому князю Дмитрею Ивановичи) и брату сто, князю Владимеру Андр? евичю!» Русская земля уподобляется автором «Задонщины» ребенку, которого мать (Бог) то строго наказывает, то милует и ласкает.

" Задопщина" в отличие от «Слова о полку Игореве» лишена стилевой однородности: высокопоэтические фрагменты в ней соседствуют с прозаизмами. Поэтическую образность в произведении «заземляет» обилие подробностей. Здесь и точные хронологические выкладки («А от Калатьские рати до Момаева побоища прошло 160 л? т»), и реалии топографического порядка («У Дону стоят татаровя поганые, и Момай царь на реки на Мечи, межу Чюровым и Михайловым…»), и статистические данные об участниках похода, и пространное титулование и генеалогия князей. Наряду с лирически проникновенной картиной потерь русского воинства на поле Куликовом, где «л?жат трупи крестьяньские акы с? нныи стоги… а Дон река три дни кровию текла», приводится перечень погибших, вызывающий у читателя не меньшее эмоциональное потрясение под воздействием «поэзии факта». Русские полки после боя недосчитались «40 бояринов московских, 12 князей б? лоз?рских, 30 новгородских посадников, 20 бояринов коломенских, 40 бояр серпуховских… А посечено от б? збожнаго Мамая полтретья ста тысящь и три тысечи», т. е. 253 тыс. русских воинов.

Влияние деловой письменности в «Задонщине» проявляется даже в плаче русских жен по убитым. Пронизанный единым поэтическим чувством плач Ярославны из «Слова о полку Игореве» при этом разбивается на ряд реплик, вкладываемых автором «Задонщины» в уста княгинь, боярских и воеводских жен, многие из которых названы, но имени, как и их погибшие на поле брани мужья. По мнению Д. С. Лихачева, «это почти официальная реляция о плаче жен… официальной московской бюрократии». Однако за персонификацией толпы (воинской массы и плачущих женщин) стоит и другое — намечающийся процесс открытия ценности человеческой личности, внимание к частной жизни конкретного человека.

Психологизация повествования достигается широким использованием прямой речи, хотя психологизм еще носит условный, абстрактный характер. В отличие от «Слова» в «Задонщине» меньше действия, но много диалогических сцен: даже во время боя князья обмениваются воодушевляющими призывами типа «не уступай!», «не потакай!», «не медли…» Гуманистическая направленность «Задонщины» проявилась во внимании автора нс только к изображению внутреннего состояния победителей, но и к передаче смятения чувств побежденных. Экспрессивно-эмоциональный стиль в описании недавнего врага, который побежден и потому достоин жалости, ведет к использованию формы лирически проникновенного плача отступающих татар. «Скрегчюще зубами своими, и дерущи лица своя», они причитают: «Уже нам, брате, в земли своей не бывати и д? тей своих не видати, а катунъ [жен] своих не трепати, а трепати намъ сырая земля, а ц? ловати намъ зелена мурова, а в Русь ратию нам не хаживати…» .

Ученые полагают, что «Задонщина» создана вскоре после Куликовской битвы, в 1380-е гг., ибо в похвальном слове Дмитрию Донскому автор обращается к нему как к живому (князь умер в 1389 г.). «Задонщина» — поэтический отклик на события 1380 г., поэтому сама битва описана здесь в общих чертах, а в рассказе о ней много намеков, понятных лишь современникам.