Обобщающие выводы из всего курса

Разные уроки можно извлечь из истории, если, разумеется, хотеть это делать, что людям чаще всего несвойственно — народы, их правители, как и каждый отдельный человек, склонны убеждаться в плодотворности или ложности тех или иных действий на собственном опыте, ради чего готовы повторять ошибки предков, какую бы цену им ни приходилось платить… И все же с древнейших времен и по сию пору ученые и художники изучают историю в надежде на то, что это окажется полезным современникам и потомкам, что знание истории чему-то их научит. Думаю, в наши дни, осмысляя много сотен тысяч лет истории человечества и несколько тысячелетий развития цивилизации, мы имеем возможность сделать из обретенного знания основной вывод: велика, всемогуща, ничем не оборима сама сила истории как закономерного хода развития человечества, во всех трех ее ипостасях — истории рода людского, истории каждого народа и биографии индивида, которая есть его личная история.

История всемогуща, ибо она есть специфическое проявление в бытии человека и человечества общих законов развития, сложившихся в жизни природы: движение от низших, более простых структур к высшим, более сложным, движение внутренне детерминированное и потому закономерное, при всех случайных внешних воздействиях на саморазвивающуюся систему, и движение необратимое — не наивное библейское «возвращение на круги своя», а гераклитова быстротекущая река, в одну и ту же воду которой нельзя войти дважды,"потому что вода уже не та и ты уже не тот".

Познание развития — самой сложной формы движения — это высшее завоевание философской и научной мысли человечества: от гениальной интуиции античного диалектика Гераклита через выявление основных законов развития Г. Гегелем и изучение их специфического проявления в истории общества К. Марксом к современному научному постижению синергетикой развития как нелинейных процессов самоорганизации, дезорганизации и реорганизации сложных систем. Ныне у нас есть все возможности сделать из выработанного знания этих законов не только научно-теоретические, но и практические выводы, что особенно важно в критическую для самого бытия человечества эпоху.

Данные выводы не могут не отличаться и от умозрительного расчета Г. Гегеля на то, что развитие человечества завершится на достигнутой им высшей ступени «самопознания Духа», — представления, переложившего на философский язык религиозно-мифологическое упование на вечное блаженство человечества в потустороннем мире и, в свою очередь, пересказанного политическим рассуждением Ф. Фукуямы о «конце истории». Развитие человечества бесконечно и может завершиться лишь с его исчезновением.

В той мере, в какой мы познаем законы истории, а она обусловлена относительностью всякого знания, мы можем так или иначе сознательно ориентировать практическую деятельность. Проверенные изучением пройденного человечеством пути нелинейность его движения и роль аттракторов в выборе оптимальной траектории следования заставляют признать невозможность ни сохранения status quo, в нынешнем ли его состоянии или сколь угодно прельщающем грядущем, ни возвращения к даже самому прекрасному прошлому. Нельзя не согласиться с К. Марксом: бесплодны попытки возродить в Новое время античный эпос, ибо объективный закон необратимости развития не позволяет человечеству, как и отдельному человеку, возвращаться в состояние детства, какой бы сильной ни была романтическая ностальгия по нему. Речь должна идти, следовательно, об осознанно-целенаправленном движении в будущее, траектория которого прогнозируема настолько, насколько наши знания и наша интуиция позволяют «нащупать» аттрактор, притягивающий настоящее к будущему. Конечно, соответствие наших действий «зову аттрактора» проверяется будущим, когда «переиграть» сделанное уже невозможно, но было бы печально, если бы это оправдало отказ от социокультурной футурологии.

Второй важнейший вывод, следующий из проведенного в этом курсе анализа, состоит в опровержении отрицающей историю культуры теории «локальных цивилизаций». Ее сторонники, от О. Шпенглера до Л. Н. Гумилева, как и те историки культуры, которые в русле «сравнительного изучения цивилизаций» ищут сегодня способы соединить последнюю с идеей прогресса, не получают достаточно убедительных результатов, по моему убеждению, потому, что игнорируют методологию синергетического осмысления исторического процесса, а она-то и дает культурологу научнофилософски обоснованное представление о единстве общих закономерностей процесса развития сложных систем и нелинейной его структуре, выражающейся в диверсификации его состояний в ходе движения от одного типа упорядоченности к другому через преобладание возникающего хаоса над былой гармонией. Применение этого взгляда к изучению самого сложного процесса развития — развития культуры с неизвестной другим процессам активностью множества субъектов, обладающих свободой воли и возможностью целенаправленного воздействия на данный процесс, внутри, а не во-вне которого они находятся (с необходимой поэтому корректировкой методологической программы исследования), — позволяет проверить фактами реального исторического процесса его синергетическое осмысление. Во всяком случае, предпринятый в этом курсе лекций опыт такого рода, при всей его эскизности и неизбежной схематичности, убеждает в продуктивности данного подхода, ибо он дает ответы на многие вопросы, остававшиеся до сих пор без решения или даже вообще не поставленные. А ответы эти важны не только исторической науке, культурологии и философии, но и практической деятельности во всех сферах культуры — в реализации отношений личностного и общечеловеческого, современного и наследуемого, новаторского и традиционного, профессионального и самодеятельного, отношений Запада и Востока, Севера и Юга в сфере культуры. Один из крупнейших ученых XX века Э. Ласло имел все основания утверждать, что «мы живем в поистине интересные времена, и это вполне объяснимо: мы живем в век величайшей бифуркации за всю историю человечества».

Выход из того состояния хаоса, в каком оказался Западный мир в XX веке и к чему неудержимо движется вестернизирующиеся Восток и Юг, не в биохимии и не в возрождении той или иной мифологической формы духовности, а в выработке такого типа социокультурной практики — общественного производства и культурной организации общественной жизни, — которая в нынешнем состоянии бифуркации станет альтернативой самоуничтожению человечества. Другой вопрос — сумеет ли оно решить эту задачу, нащупает ли оно тот аттрактор, который выведет его к более совершенной форме самоорганизации; на этот вопрос наука ответить не может, отвечает на него вера или неверие в силы человеческого разума.

Если слушающий мои лекции студент или читатель этой книги задумается над тем, зачем ему знание истории культуры, я отвечу словами мудрого Германа Гессе из его философского романа «Игра в бисер»: мы часто забываем, что находимся не вне истории, как ее сторонние наблюдатели и исследователи, но что «сами мы — отрезок истории, нечто постепенно возникавшее и осужденное на гибель, если мы потеряем способность к дальнейшему становлению и изменению. Мы сами история и тоже несем ответственность за мировую историю и за свою позицию в ней». Между тем, «нам очень не хватает сознания этой ответственности».