Пути экономической реализации «просперити»

По способу экономической реализации «просперити» можно выделить две группы стран. В первой группе огромная роль в руководстве экономикой принадлежала государству (Франция, Англия, Италия), а во второй — ставку сделали на частную инициативу и рыночные механизмы (ФРГ, США, Япония).

Какой из этих способов является лучшим, определить невозможно — все зависит от конкретной страны и особенностей ее эволюции в исторической, социально-экономической, культурной, этической сферах.

К примеру, Франция пережила экономическое чудо, которого никто не ожидал, даже самые большие оптимисты, поскольку она до этого была символом экономического отставания. Интересно, что в Европе с начала XX в. все уже свыклись с мыслью о дегенерации (смертность превышала рождаемость) Франции, а на деле с 1938 по 1967 г. население страны увеличилось на 9 млн — с 41 до 50 млн — больше, чем за 100 лет до этого. После Второй мировой войны генерал.

Шарль де Голль опасался дегенерации Франции и говорил, что стране нужно 12 млн детей, в 1960—1970;е гг. во Франции была самая высокая в ЕС рождаемость. Важно также отметить, что еще в 1936 г. 37% французов были заняты в сельском хозяйстве, а к 1960 гг. цифра сократилась в 4 раза. Это важный индикатор промышленного роста.

В определенном отношении государственное влияние на экономику Франции было более значительным, чем в других европейских странах, что объясняется традицией бюрократического и сильно централизованного администрирования, берущей начало еще в наполеоновских временах. Роль государства во французской экономике традиционно со времен Ришелье и Кольбера была сильной, что объясняется мощной центростремительной традицией французской политики, в отличие, к примеру, от немецкой — федеративной. В 1936 г. частичная национализация, проведенная правительством Народного фронта, подняла роль государства на новый уровень. Затем последовала национализация 1945—1946 гг., когда были экспроприированы имущества коллаборационистов и во Франции возник мощный национализированный сектор экономики (в том числе знаменитые компании «Рено» и «Пежо»), охватывавший практически все значимые сферы производства. Роль государства, кроме того, проявилась и в среднесрочном (пятилетки, как в СССР) планировании экономики, которое некоторое время весьма благотворно влияло на развитие промышленности.

В прошлом французы считали, что их экономикой распоряжаются «буржуи» из пресловутых «200 семей» (патронат), после Второй мировой войны дюжина высокопоставленных государственных чиновников перевешивали влияние всего частного сектора в экономике. Несмотря на большое влияние государства в экономике, Четвертая республика (1946— 1958) имела среднегодовой экономический рост 5%. После прихода к власти генерала де Голля в 1958 г. последовало 4 года высокой экономической конъюнктуры. Особенно заметно во Франции прогрессировала электроэнергетика — с 1937 по 1966 г. потребление электроэнергии увеличилось в 5 раз — в этом главенствующую роль сыграло государство.

Удачен был и итальянский опыт — в Италии еще в 1933 г. при фашистах создали Институт промышленной реконструкции (ит. аббревиатура — ИРИ), который контролировал деятельность 120 предприятий с 280 тыс. наемных работников. В целом итальянская экономика, как и французская, отличалась высокой степенью огосударствления, сохранившейся еще с фашистских времен. Под государственным контролем оказались все ведущие банки страны.

После войны ПРИ превратился в эффективный государственный холдинг, получивший определенную независимость от правительства. Институт проводил исключительно динамичную политику, основанную на быстром промышленном росте, финансируемом за счет реинвестиций. Институт стремился поддержать уровень занятости на своих предприятиях. Успех ИРИ побудил итальянское правительство создать еще несколько подобных холдингов. Самым динамичным из них был ЭНИ, созданный в 1953 г. для рационального использования энергоресурсов. В 1960 г. ЭНИ контролировал уже 200 предприятий. Им управлял чрезвычайно энергичный менеджер Энрико Маттеи, который превратил фирму в гигантское предприятие с международным размахом. Весьма эффективным был и машиностроительный холдинг ЭФИМ. Впрочем, со временем эти государственные предприятия стали тормозить развитие из-за чрезмерной заорганизованное™ и трудности принятия оперативных решений (эти решения нужно было согласовывать во множестве государственных инстанций), что важно на рынке.

Огромной проблемой для Италии являлась отсталость юга страны. Правительство Альчидо де Гаспери уделяло ей большое внимание — в 1950 г. был опубликован 10-летний план развития народного хозяйства Юга, финансируемый государством. В том же году была осуществлена долгожданная земельная реформа, которая предусматривала раздел латифундий. Обязательному разделу (с компенсацией стоимости владельцам) подлежали земельные владения свыше установленных минимальных размеров. Для распределения земли среди крестьян были созданы специальные комитеты, деятельность которых контролировалась государством, чтобы избежать злоупотреблений. Кроме земли крестьяне в рамках аграрной реформы получили кредиты, также государство взяло на себя масштабные задачи по мелиорации, строительству дорог, электрификации деревни. Наконец, на деревне было покончено с совершенно архаическим и диким порядком — господством крупного землевладения, создававшим государству и обществу массу проблем.

Итальянская экономика в первой половине 1960;х гг. росла очень интенсивно, в 1959—1961 гг. она показывала 7,5% роста. Особенно впечатляющие успехи были достигнуты в автомобилестроении, производстве оборудования, электроэнергетике, в 1967 г. каждый третий холодильник в Европе делали в Италии. Производительность труда выросла только в 1961—1963 гг. на 30%. Огромное значение для страны имел туризм — например, в 1966 г. в Италии побывало 27 млн туристов. Туризм был и остается важной статьей национального дохода.

В отличие от Франции и Италии, в Великобритании дела шли не столь блестяще, причины отставания искали даже в гипотетической «английской болезни», бывшей причиной замедления роста. Считается, что главной причиной упадка Великобритании было слишком дорогое, громоздкое и неэффективное государство благоденствия. Однако при ближайшем рассмотрении очевидно, что государственная экономика во Франции была значительно обширней, а налоги в Великобритании такими же, как в США, но ниже, чем в Германии и Франции. Более резонным кажется суждение о том, что причиной «английской болезни» была ошибочная инвестиционная политика. Также значительную негативную роль сыграла безответственность английских профсоюзов, настаивавших на повышении зарплаты вопреки показателям роста производительности труда. Реальный рост зарплаты составлял в 1951 — 1958 гг. 20%, в 1958—1964 гг. — 30%, что не соответствовало росту производительности труда, в итоге многие британские товары стали слишком дорогими и неконкурентными на мировом рынке.

Самый яркий пример рыночной модели народного хозяйства представляла ФРГ. Государственная политика опиралась на теорию, согласно которой основной задачей правительства является обеспечение свободной игры рыночных сил. Основные принципы политики отца «немецкого экономического чуда» министра экономики Людвига Эрхарда — устранение картелей, поощрение предпринимательства, активная социальная политика. Нод влиянием антитрестовской политики правительства произошла трансформация крупных банков в региональные банки, меньшие по размерам и более эффективные. Этот процесс коснулся и крупных промышленных предприятий. Ко всему прочему после денежной реформы с 1948 г. в стране стала проводиться строжайшая монетаристская политика — строгое регулирование денег в обращении. Несмотря на поощрение частного предпринимательства, в экономике ФРГ государственный сектор занимал значительное место: 40% добычи угля и руды,.

62% производства электроэнергии, 72% производства алюминия, 62% банковских учреждений. Иными словами, причины необыкновенно высокого роста в период немецкого экономического чуда заключаются не только в либеральной рыночной политике Эрхарда и динамичности немецких предпринимателей, но и в самих немцах. Они смогли возродить свою страну из пепла и развалин гораздо раньше, чем это сделали их соседи. Несмотря на то что Германия практически вся была разрушена, руины первыми исчезли в Европе именно в Германии, а в Италии или Англии они оставались еще долго.

Именно вследствие политики Эрхарда и усилий немцев самым значительным в мире был рост промышленного производства в ФРГ: оно увеличилось с 1948 по 1964 г. в 6 раз, сельскохозяйственное производство с 1950 по 1964 г. выросло в 2,5 раза, в 1964 г. в стране практически не было безработных.

Вследствие беспримерного экономического роста немецкое правительство решило направить избыток средств на расширение системы социальной защиты и создание общественных служб, в частности, были беспрецедентно повышены пенсии (в итоге пенсионеры в ФРГ стали частью среднего класса) и проведены мероприятия по защите окружающей среды.

Так же, как и в ФРГ, в США сделали ставку на рынок. Пиковым послевоенным годом для страны был 1968 г., когда американское промышленное производство превысило треть мирового (34%), после этого началось постепенное падение, с относительным экономическим ослаблением Америки ослаб и доллар в роли резервной валюты. В 1970;х гг. производство в странах ЕС и Японии вместе взятых уже на 60% превысило производство США.

Прежняя политика Рузвельта, придававшего большое значение роли государства, в 1950;е гг. начала себя изживать: американцы были согласны с большими полномочиями федеральных властей и их активной ролью в экономике только в исключительных случаях, но неизменно отвергали их в нормальных условиях. В соответствии с желаниями избирателей президент Эйзенхауэр в 1953—1961 гг. проводил либеральную экономическую политику. Даже при Джоне Кеннеди в его программе «новых рубежей» либеральная доктрина доминировала. Эта программа намечала ряд социально-экономических реформ: снижение налогообложения, появление законодательства о либерализации гражданских нрав цветного населения, медицинское страхование престарелых, повышение минимума заработной платы. Новизна «новых рубежей» заключалась в обновлении и расширении диапазона средств поддержания рыночной экономики. В духе последней работала созданная Кеннеди в 1961 г. программа социально-экономического развития стран Латинской Америки «Союз ради прогресса». Особое внимание уделялось странам «третьего мира». В марте 1961 г. был создан «Корпус мира» для работы американских добровольцев в развивающихся странах.

Кеннеди со временем все более склонялся к идее либеральной мировой экономики под эгидой США. С другой стороны, он раздвинул горизонты политики государственного планирования: обратился к стратегии планирования трудовых ресурсов, придав ей большой размах. Под влиянием Кеннеди в 1961 г. была принята федеральная программа развития регионов, но которой, к примеру, правительство ежемесячно определяло квоты добычи нефти для Техаса, ее величина соотносилась с объемом добычи в других штатах.

Можно утверждать, что благодаря этим новшествам США в течение 1960;х гг. постепенно отошли от чисто рыночной либеральной модели, отдавая предпочтение варианту смешанной экономики с возрастающей ролью государства, включающему планирование экономического развития. Таким образом, американская экономическая система постепенно сближалась с европейской.

Это было особенно заметно в социальной сфере: в США требования всеобщего благополучия особенно усилились с 1960;х гг. Правительство принимало активное участие в стимулировании спроса в целях увеличения объемов производства, достижения полной занятости. С 1966 г. она была практически достигнута, но усилились темпы инфляции. В течение всех 1960;х гг. номинальный рост зарплаты был гораздо выше в сравнении с ростом цен, а также производительностью труда. Новое поколение рабочих, сформировавшееся в условиях экономической стабильности, рассматривало полную занятость как совершенно естественное состояние, рабочие во что бы то ни стало хотели защитить свои доходы. А американское правительство полагало, что гораздо важнее сохранить полную занятость, чем стабильность цен и зарплаты. Американские финансовые институты следовали в фарватере политической власти.

В течение 1971 г. американское правительство убедилось, что функционирование мировой денежной системы в том виде, как она существует, более невозможно и постоянно порождает инфляционные процессы и падение доллара. Ричард Никсон пошел на прекращение конвертируемости доллара в августе 1971 г., что нанесло последний удар по прежней мировой денежной системе, после чего все золотые резервы были открыты для международных торговых операций. Переход к отмене Бреттон-Вудской системы в принципе напрашивался, она устарела — возмущение у европейцев вызвал имперский стиль, в котором это было сделано. Американцы предприняли столь важный шаг без всяких консультаций со своими партнерами и союзниками. Но в целом отказ Америки от прежней финансовой системы в 1971 г. способствовал развитию мировой торговли, общей либерализации контроля за курсами валют, что обеспечило увеличение потока транснациональных капиталовложений, поскольку компании могли осуществлять внешние инвестиции без оглядки на ограничения, прежде налагавшиеся центральными банками.

На чисто рыночную систему экономики сделала упор и Япония, она достигла огромных успехов в развитии народного хозяйства, в 1950—1979 гг. обогнав все развитые страны по темпам роста — в 1950—1954 гг. рост составил 9,5%, в 1966—1969 гг. — 10%, в 1970;е гг. — 4,9%. Мозговым центром японской экономики считалось министерство внешней торговли и промышленности (МВТП), которое оказалось чрезвычайно эффективным инструментом экономической политики, ориентированным на поощрение передовых отраслей и на постепенное сворачивание устаревших производств.

Среди причин успехов Японии выделяются: 1) надежная и стабильная валюта; 2) низкое налогообложение и бюджетные затраты; 3) преобладание в экономике частного сектора (даже железные дороги приватизированы); 4) ориентация на экспорт при острой внутренней конкуренции; 5) особенно благоприятная система трудовых отношений; 6) высокий уровень образования.

Вслед за Японией процесс экономического взлета распространился на «тигров» (Тайвань, Южная Корея, Гонконг, Сингапур) и «драконов» (Малайзия, Таиланд, Индонезия, Филиппины). Так же, как в Японии, в этих странах старались меньше полагаться на государственные предприятия, а больше — на привилегированные корпорации, опиравшиеся на санкционированные правительством кредиты и инвестиции, но зависимость от государства была такой же значительной. Исключительный динамизм «тигров» и «драконов» Дальнего Востока объясняется тем, что данные страны довольно быстро увеличивали свои производственные фонды, экономя и инвестируя большую часть текущих доходов. При социализме в Восточной Европе был также велик уровень сбережений и капиталовложений, но их навязали обществу недемократической и нерыночной системой, поэтому он порождал только дефицит, на который плановая экономика никак не реагировала, порождая недовольство людей.

Весьма соблазнительно сопоставить темпы роста плановой экономики социалистических стран Восточной Европы и Запада, поскольку для стран социалистического лагеря и для СССР это также было время «тучных коров». В принципе в этом росте приняли участие и социалистические страны, в том числе СССР, но в основном за счет факторов эксцессивного (в отличие от интенсивного) роста с привлечением новых ресурсов сырья и топлива. Поначалу даже создавалось впечатление, что социалистический лагерь имеет преимущества. СССР в 1950;е гг. развивался быстрее, чем любое западное государство, а развитие экономики Восточной Европы проходило так же быстро, как и на Западе. К середине 1960;х гг. стало ясно, что капитализм постепенно опережает социализм. Не стоит сопоставлять темпы роста плановой экономики социалистических стран Восточной Европы и Запада: слишком различны определения экономических категорий, очень много несопоставимых данных.

Однако сравнение можно осуществить другим путем. Часто указывают, что уровень жизни в ФРГ и ГДР (самой успешной страны социалистического лагеря) был приблизительно одинаков, но это не так. В 1990 г. накануне объединения житель ФРГ на покупку цветного телевизора тратил 38% зарплаты, ГДР — 588%, автомашины — 1143 и 11 765% соответственно, стиральной машины — 48 и 365%, квартплата составляла 48 и 16%, один литр молока стоил 0,8 и 0,7%, 1 кг мяса — 0,7 и 1%, женские туфли — 4 и 14%.

Главным было то, что большую часть доходов жители ГДР тратили на предметы первой необходимости. Чем беднее люди, тем большую часть своего дохода они должны тратить на предметы первой необходимости, такие как пища (закон Энгеля). В 1930;е гг. даже в такой богатой стране, как США, треть доходов уходила на еду. К периоду «просперити» эта цифра составляла 13%.

То, что социализм проигрывает соревнование в эффективности экономики, стало очевидно вскоре после I960 г. Социализм перестал быть конкурентоспособным. Поскольку соревнование двух политических, военных и идеологических сверхдержав приняло форму конфронтации, это отставание стало разрушительным для СССР. Дело в том, что наша страна тратила на военные расходы около 25% по сравнению с 7% ВНП США, идущим на те же цели, — совершенно непомерные траты, учитывая масштабы экономик.

Ко всему прочему у СССР не было сравнимых по масштабам экономики союзников, как у США. К 1970 гг. производство в странах ЕЭС и Японии вместе взятых на 60% превысило производство США. Напротив, союзники СССР никогда не стояли в экономическом отношении на собственных ногах. На поддержку своих союзников СССР тратил десятки миллиардов. Между 1958 и 1962 гг. торговый обмен между партнерами по СЭВ производился на основе мировых цен 1957 г. С 1955 до середины 1970;х гг. условия обмена внутри СЭВ менялись не в пользу СССР. Даже для СССР, располагавшего политическими средствами, которых, безусловно, нет у демократий, противоречие между извлечением материальной выгоды и господством над другими народами оказалось разительным. Не в пользу империи.

Парадоксально, но скрытая в период «холодной войны» за железным занавесом даже малоэффективная и ослабленная тотальным планированием командная экономика была жизнеспособна. Именно взаимодействие с мировой экономикой, начавшееся в 1960;е гг. расшатало социализм. Когда в 1970;е гг. социалистические лидеры решили воспользоваться открывшимися возможностями мирового рынка (высокие цены на нефть, кредиты) вместо того, чтобы решиться на реформирование своей экономической системы, они сами вырыли себе яму. Парадокс такого положения заключался в том, что СССР и лагерь социализма были в итоге уничтожены не конфронтацией, а разрядкой.