Решения Ялтинской конференции «большой тройки» о послевоенном устройстве мира

После полного освобождения территории Советского Союза от оккупантов, освобождения Румынии, Болгарии, столицы Югославии — Белграда — и окружения Будапешта, Черчилль, обеспокоенный проблемой расстановки сил в послевоенной Европе, решил посетить СССР и поговорить со Сталиным по этому вопросу. Он и министр иностранных дел Иден прибыли в Москву 9 октября 1944 г. и в тот же день встретились со Сталиным. После краткого подведения итогов военных действий Черчилль заговорил о необходимости учета интересов стран в освобождаемых странах. Особый интерес он проявил к Польше, из-за которой, собственно, и начиналась мировая война, и к Греции, с которой у Великобритании традиционно существовали дружеские отношения. Стратегический интерес Великобритании видел он в Югославии и Венгрии. В то же время британский премьер считал, что Румыния со своими 26 дивизиями вторглась в СССР, и Советский Союз имеет право на доминирование в этой стране. Что касается Болгарии, то с ней Россия имеет давние связи, а потому и особые интересы. Черчилль, по собственному его признанию, написал на салфетке цифры влияния в странах Восточной Европы: Румыния 90% СССР и 10% Запада, Греция — 90% Запада и 10% СССР, Болгария — 75 и 25, соответственно, Югославия и Венгрия — по 50% и толкнул бумагу в сторону Сталина. Последний долго изучал бумагу и молчал, делая на ней какие-то пометки карандашом^[1].

Важные для судеб мира решения о послевоенном устройстве мира были приняты на второй встрече «Большой тройки» в г. Ялта. По своей значимости эти решения могут быть сравнимы с решениями Вестфальского и Венского конгрессов, а также Версальской и Вашингтонской конференций вместе взятых, с которыми связывают установление качественно нового мирового порядка после крупнейших континентальных и мировых войн. Однако, в отличие от первых, решения Ялтинской конференции по странному стечению обстоятельств, стали объектом нападок и критики со стороны представителей, прежде всего, тех же стран, руководители которых принимали эти решения.

0 каких конкретных решениях идет речь и почему они подвергались и продолжают подвергаться такой критике?

Прежде чем ответить на эти вопросы, проследим за событиями, связанными с Ялтинской конференцией и ее решениями, которые, в силу строжайших условий военного времени, своевременно не стали достоянием гласности для широкой мировой общественности и оставались покрытыми неким ореолом таинственности и в послевоенное время. О них не писали ни советские и российские историки, ни международники, ни даже государственные деятели СССР того времени. Даже А. А. Громыко, находившийся в гуще тех событий и их непосредственный участник, оставивший достаточно обширные воспоминания о них, почему-то обходит их молчанием. Видимо, считал их малозначащими и не заслуживающими внимания. В воспоминаниях дипломатов США А. Гарримана, Э. Стеттиниуса и К. Хэлла, а также в мемуарах британского премьер-министра У. Черчилля вопросы, обсуждавшиеся на Ялтинской конференции (в частности, история вопроса о государств ах-учредителях ООН и о территориальных приобретениях СССР), занимают ведущее место.

Конференция в Ялте проходила с 4 по 11 февраля 1945 г. в Крыму и проделала огромную работу. На ней были окончательно решены вопросы об ответственности Германии и о разделе ее на четыре зоны оккупации, о послевоенных границах государств Европы, о путях и способах быстрейшего завершения войны с Японией, о создании международного института мира и сотрудничества, о структуре ее руководящих органов и процедуре обсуждений на ней международных проблем и принятия решений.

Проделанная в Ялте работа была настолько грандиозной, что премьер-министр Великобритании У. Черчилль сравнивал ее с сотворением мира, для чего Всевышний тоже использовал семь дней^[2]. Самыми важными проблемами, стоявшими перед Ялтой, этот деятель считал вопросы о Польше и процедура голосования в Совете Безопасности Организации Объединенных Наций, поскольку экспертам в Думбартон-Оксе не удалось достичь согласия по данному вопросу.

Решения Ялты, как в свое время и решения Парижской (Версальской) конференции после Первой мировой войны, оценивались и оцениваются неоднозначно. Впрочем, это обычное явление, особенно когда вчерашние союзники и авторы принятых решений превращаются в ярых соперников, и каждая из сторон стремится переложить ответственность за возникшие между вчерашними союзниками разногласия на противоположную сторону. Но как бы то ни было, время показало, что ялтинские решения являлись оптимальными в тех условиях. Благодаря им Европа впервые в своей истории не знала войны более 50 лет. Несмотря на критику, незыблемость в установленных в Ялте границ государств была подтверждена и конференцией по безопасности и сотрудничеству в Европе в Хельсинки в июле 1975 г.

К началу Ялтинской конференции исход войны уже ни у кого не вызывал сомнений. Фашистские войска, изгоняемые союзными войсками из оккупированных стран Европы, отступали. Боевые действия происходили уже на территории самой Германии. Советские войска находились уже в 60 км от Берлина, союзнические войска Великобритании и США — в 500 км к западу от Берлина. Назрела острая необходимость в новой встрече глав государств и правительств СССР, Великобритании и США для согласования действий на завершающем этапе войны и в послевоенный период. Первым вопрос о необходимости встречи поднял президент США Франклин Рузвельт еще летом 1944 г. Она была поддержана И. Сталиным и У. Черчиллем, однако в силу обстоятельств (президентские выборы в США в ноябре 1944 г. и инаугурация избранного президента 20 января 1945 г.), могла реализоваться только в феврале 1945 г. По настоятельной просьбе И. Сталина, который, как Верховный главнокомандующий, не мог отлучиться надолго из страны в этот ответственейший период войны, местом встречи был избран недавно освобожденный от фашистской оккупации город Ялта в Крыму.

Ялта, как и вся оккупированная фашистскими войсками территория СССР, лежала в развалинах. Сохранились целыми лишь несколько дворцов. Гитлер приказал своим генералам сохранить Ливадийский и Воронцовский дворцы в нетронутом виде, чтобы после, как он надеялся, победоносной для Германии войны превратить их в свои резиденции. Отступая быстро, оккупанты не успели их разрушить, но ограбили дочиста. Пришлось использовать мебель и обстановку трех московских гостиниц, чтобы привести их в пригодное для проживания состояние.

Ливадийский дворец был предоставлен в распоряжение американской делегации. Президента Рузвельта устроили в спальне российских императоров. Биллиардная царей использовалась как столовая. Английская делегация во главе с премьер-министром Черчиллем устроилась в Воронцовском дворце в 5 км от Ливадии. В распоряжение англо-американской делегаций общей численностью почти в 700 человек были предоставлены еще два здания. Советская делегация во главе со Сталиным устроилась в Кореизе.

Рузвельт был, по его признанию, глубоко потрясен разрушениями, увиденными им по пути из аэропорта в Ялту. «Я слышал о жестокостях, творимых фашистскими оккупантами на занятых ими территориях СССР, — признался он Сталину, — но никак не думал, что дело доходило до такого варварств». «После увиденного в Крыму я стал еще более мстительным, чем год назад»^[3], — заявил он.

Делегации Великобритании и США добирались до Ялты с величайшими предосторожностями и, к сожалению, не без потерь. Так, по пути на Мальту, где состоялась двусторонняя англо-американская конференция, на которой они согласовывали свою стратегию в Ялте и в последующих процессах, разбился английский самолет, доставлявший туда персонал Форин-офис. Погибли все находившиеся на его борту, за исключением членов экипажа и двух пассажиров. Самолеты, прилетавшие в Крым, достигнув Саки, должны были сделать поворот под углом в 90 градусов, чтобы подтвердить, что они не являются вражескими.

Пленарные заседания проходили в банкетном (он же и бальный) зале Ливадийского дворца. Президент Ф. Рузвельт шутил, что он здесь является единственным главой государства и к нему как к высшему должностному лицу, приезжает «народ»^[4] в лице Сталина, Черчилля и их свит. Встречи «Большой тройки» начинались в 16 часов и продолжались до 20 часов и долее. Остальное время заседали министры иностранных дел, обороны и эксперты трех стран, которые предварительно обсуждали вопросы, поручаемые им главами правительств. Стенограмм, как и в Тегеране, решено было не вести. Каждая делегация делала свои собственные записи, наиболее важные из которых впоследствии согласовывались. Но в ходе переговоров дипломатов и этого не делали, вследствие чего в английских, русских и американских записях встречаются различия, порою существенные, в описании одних и тех же событий, а также в толковании сделанных той или иной стороной предложений. Не существовало и фиксированной повестки дня заседаний конференции. Каждый мог говорить в свободной манере и о том, о чем считал важным, не боясь, что это станет известно противнику. Ничто из сказанного на конференции не подлежало опубликованию. Здесь были решены проблемы, поставленные в Тегеране и Думбартон-Оксе. Для решения вопроса о Германии были учреждены такие институты, как межсоюзная комендатура для управления «Большим Берлином», комиссия по расчленению Германии, межсоюзная репарационная комиссия или комиссия по возмещению убытков и центральная контрольная комиссия для контроля и управления всей Германией в составе главнокомандующих трех стран с местом пребывания в Берлине.

Закрытость переговоров, видимо, и породили особый интерес, а нередко и ложь вокруг некоторых проблем, решавшихся в Ялте, в частности, вокруг вопросов передачи СССР Кенигсберга и возвращения ему Курильских островов и Южного Сахалина.

Внимательное изучение всех документов и соглашений военного времени, воспоминаний активных участников и современников тех событий, работ серьезных ученых и наблюдателей, прежде всего западных, не испытывавших особых симпатий к коммунизму, а потому находящихся вне подозрений в том, что они подыгрывали СССР, позволяют отделить истину от лжи, действительное от вымыслов и легенд.

Главными виновниками войны и жестокостей в отношении народов оккупированных стран были Германия, Италия и Япония. Естественно, думали над тем, как наказать их и не допустить возрождения их как центров милитаризма и агрессии. Вопрос стоял даже о самом существовании этих государств в их довоенных границах. Германия и Япония должны быть благодарны Советскому Союзу за то, что он не поддержал радикальных вариантов их послевоенного статуса, предлагаемых руководителями Великобритании и США. Первоначально Сталин был близок к позициям президента США, но затем высказал собственное мнение, сводившееся к тому, что судьба государств не должна определяться отношением к их руководству, что стран невозможно уничтожать. Но в одном пункте все три лидера были единодушны: Пруссия как центр милитаризма должна быть отделена от остальной Германии.

Главным автором этой идеи являлся У. Черчилль, который подробнейшим образом излагает историю зарождения ее у него в своих мемуарах. Он логично предполагал, что поскольку границы СССР значительно отодвинулись на запад до так называемой Линии Керзона, то примерно настолько же должны быть передвинуты на запад границы Польши за счет Пруссии. Но всю Пруссию британский премьер считал нецелесообразным передать Польше во имя сохранения ее собственного здоровья. «Польский гусь может умереть от несварения желудка», если проглотит такой кусок, как Пруссия, опасался он. Что касается Японии, то ее территорию предполагали ограничить только четырьмя крупными островами. Естественно, что каждый из «Большой тройки» смотрел на послевоенное устройство мира сквозь призму национальных и государственных интересов своих собственных стран.

30 ноября 1943 г. в Тегеране в день рождения У. Черчилля «Большая тройка» по предложению юбиляра решила изложить свои пожелания после окончания продолжающейся уже 38-й месяц войны. Когда очередь дошла до Сталина, тот сказал, что хотел бы, чтобы Россия имела постоянный выход к теплым морям. Действительно, в период войны и сотрудничества трех великих держав всем им зримо обнаружилась ненормальность положения, когда такая окруженная морями и океанами страна, как СССР, оказалась с единственным морским портом в Мурманске. Только через него осуществлялась связь с остальным миром, и то сезонно, неся огромные людские и материальные потери, в том числе и жизней граждан США и Великобритании. Вход в Ленинград и выход из него был закрыт немецким флотом, а выход из Владивостока — Курильскими островами, находившимися под контролем союзницы Германии Японии. Британский премьер-министр в своих мемуарах признавался, что он всегда считал ненормальным положение, что «такой могущественный массив суши», как СССР, не имеет в зимние месяцы свободного доступа к океанским просторам"^[5]. И когда Сталин сказал о желании СССР иметь незамерзающие порты на западе и на востоке, назвав в качестве вариантов Кенигсберг и Мемель^[6], свидетельствовал Черчилль, «я сказал, что здесь не будет препятствий». Таким образом, окончательно решался продуманный им план отделения Пруссии от Германии. Прусский порт Кенигсберг с прилегающей территорией он счел наиболее подходящим для этой цели на западе.

Не видели они трудностей с решением проблемы незамерзающего порта для СССР и на востоке, но при определенных условиях. США уже с 1943 г. неоднократно ставили вопрос о необходимости участия СССР в войне против Японии. Напомним, что в апреле 1941 г. СССР и Япония подписали пакт о ненападении, который до сих пор соблюдался обеими сторонами. Э. Стеттиниус писал, что американское руководство вело переговоры со Сталиным, считая, что СССР поможет ускорить разгром Японии и значительно сократить людские потери США в войне. Так, советник посольства США в Москве Дж. Кеннан писал в памятной записке американской делегации на Ялтинской конференции, что он вполне осознает реалии этой войны, а также тот факт, что «мы слишком слабы, чтобы выиграть ее без сотрудничества России…»^[7]. По самым оптимистическим оценкам американских военных, без участия СССР война с Японией могла продолжаться до конца 1946 г.

Принципиальное согласие о вступлении СССР войну против Японии после капитуляции Германии было выражено еще в Тегеране. В октябре 1944 г. во время очередного визита Черчилля в Москву, американцы вновь поставили этот вопрос и попросили назвать сроки вступления СССР в войну против Японии. Советское руководство ответило, что это может быть сделано через три месяца после окончания войны с Германией, но прежде всего должно быть достигнуто соглашение с Китаем. Сталин заявил также, что должны быть учтены интересы СССР на Дальнем Востоке.

Рузвельт поручил американскому послу в Москве А. Гарриману и военному атташе Д. Дину выяснить, что Сталин подразумевал под «интересами СССР на Дальнем Востоке», но те не смогли объяснить своему президенту, что Сталин имел в виду, хотя в беседе с Гарриманом Сталин, показывая на карте советский Дальний Восток, сказал, что СССР хотел бы вернуть южную часть Сахалина и Курильские острова^[8].

В письме на имя И. Сталина 27 сентября 1944 г. У. Черчилль выражал надежду, что вступление СССР в войну против Японии поможет «спускать ей кровь и выпустить кишки»^[9]. По поручению Рузвельта Гарриман вновь встретился со Сталиным 14 декабря 1944 г. и попросил советского руководителя изложить, каковы интересы СССР на Дальнем Востоке. Сталин повторил желание СССР иметь незамерзающий порт и свободный выход в Тихий океан.

Готовясь к Ялтинской конференции, Государственный департамент получил задание определить, что может быть предложено СССР на востоке, чтобы это оправдало вступление России в войну против Японии. Без серьезных уступок, считал государственный секретарь США Стеттиниус, «Верховный Совет и русский народ могут быть удивлены, почему они вступили в войну на Дальнем Востоке. Они прекрасно понимают смысл войны с Германией, поскольку Германия напала на их страну. Но, поскольку не было нападения Японии на Дальний Восток, то необходимы уступки, чтобы оправдать вступление СССР в войну»^[10].

В одном из меморандумов Государственного департамента США предлагалось превратить Курильские и другие мелкие острова Японии в подопечную территорию и передать их под управление Москвы. Рекомендовалось также превратить китайский порт Дайрен в интернациональный порт с доступом туда судов всех стран, в том числе и СССР. Но эти варианты не встретили одобрения со стороны Сталина. Безопасность интересов СССР, заявил он, должна быть гарантирована навсегда.

На конференции на Мальте, состоявшейся накануне Ялтинской конференции, англо-американское руководство вновь обсудило ситуацию на Дальнем Востоке. Военное руководство этих двух стран вновь подтвердило, что без участия СССР война с Японией может продолжаться еще 18 месяцев и потребует жизней еще примерно 1 млн американцев. «Вступление России в войну против Японии на такой ранней стадии, какая только была бы совместима с ее способностью принять участие в наступательных операциях, совершенно необходимо для обеспечения максимальной помощи нашим действиям на Тихом океане, — говорилось в меморандуме начальников объединенных штабов США президенту Рузвельту от 23 января 1945 г. — Целями военных усилий России против Японии на Дальнем Востоке должны быть поражение японских сил в Маньчжурии, воздушные операции против собственно Японии в сотрудничестве с военно-воздушными силами Соединенных Штатов, базирующимися в Восточной Сибири, и максимальные помехи японскому судоходству между Японией и азиатским континентом»^[11].

Отсюда и то огромное внимание, которое уделялось данному вопросу в Ялте. 8 февраля в ходе переговоров «Большой тройки» с участием А. Гарримана и Ч. Болена определилась основа соглашения: возвращение России Курильских островов и Южного Сахалина. 10 февраля переговоры продолжались, и предложение СССР было принято с небольшими изменениями. В ходе этих переговоров, видимо, и было получено письмо Рузвельта Сталину, в котором США признавали право СССР на Сахалин и Курильские острова. Тогдашний посол СССР в США А. Громыко в своих воспоминаниях достаточно красочно воспроизводит этот эпизод, рассказывая, как Сталин пригласил его к себе для прочтения письма президента США и о том, какое впечатление письмо произвело на Сталина. В нем Рузвельт сообщал «о признании правительством США прав СССР на находившиеся под японской оккупацией половину острова Сахалин и Курильские острова»^[12].

В ночь с 10 на 11 февраля состоялась личная беседа Рузвельта со Сталиным по этому вопросу. Здесь же они парафировали и подписали соглашение. Оно состояло из трех пунктов.

• 1. Внешняя Монголия (МНР) сохраняет статус-кво.
• 2. Южный Сахалин с прилегающими островами, захваченными Японией в 1904 г., возвращается СССР. Порт Дайрен интернационализируется с обеспечением преимущественных интересов СССР в этом порту и восстанавливается аренда на Порт-Артур как на военно-морскую базу СССР.
• 3. Курильские острова передаются Советскому Союзу^[13].

Утром следующего дня текст соглашения был показан Черчиллю. По свидетельству Стеттиниуса, министр иностранных дел Великобритании Иден пытался уговарить своего премьер-министра не подписывать соглашение, поскольку он не участвовал в его парафировании. Однако Черчилль заявил, что вся позиция Британии на Востоке может быть поставлена на карту, поэтому он подписывает его. «Я полагаюсь в этом вопросе на мудрость президента», — сказал он.

Текст данного соглашения, известного лишь узкому кругу самых ближайших сотрудников Рузвельта (о нем не знал даже вице-президент Г. Трумэн), хранился в строжайшем секрете в личном сейфе президента. Рузвельт скоропостижно скончался 13 апреля 1945 г. и вступивший на пост президента Трумэн, изучая содержимое сейфа своего шефа, обнаружил там документ, о существовании которого он не ведал. К сожалению, к этому времени в отношениях между США и Англии, с одной стороны, и СССР, с другой, наступило охлаждение. Стали утверждать о «тайных сделках», о том, будто в Ялте жизненные интересы Запада были принесены в жертву во имя умиротворения Советского Союза. Решения Ялтинской конференции подверглись яростной критике, определенные круги ратовали за их пересмотр. «Атаки на Ялту исходят от тех, кто ненавидит Рузвельта»^[14], — писал отправленный Трумэном в отставку Э. Стеттиниус. Позже к ним присоединились и те, кто ненавидел Сталина и Советский Союз.

В период маккартизма ялтинские соглашения стали предметом длительных расследований особого сенатского комитета, перед которым со свидетельскими показаниями выступал и бывший посол США в Москве А. Гарриман. Изменил свои собственные оценки решений Ялты и У. Черчилль. Так, если 9 июля 1945 г. в письме премьер-министрам британских доминионов Черчилль сообщал, что соглашение по Дальнему Востоку выработано в ходе переговоров между тремя руководителями — Рузвельтом, Сталиным и им самим, — то в заключительном томе своих мемуаров сразу же после воспроизведения текста этого письма, явно противореча сам себе, Черчилль заявлял, что он с Иденом стоят вне этого документа и что данный документ имеет американское происхождение^[15].

Идея принесения в жертву американских интересов во имя умиротворения СССР фальшива, писал Стеттиниус в своей книге «Рузвельт и русские. Ялтинская конференция». «Я твердо убежден, что Ялта станет символом не умиротворения, но мудрых и смелых попыток президента Рузвельта и премьер-министра Черчилля поставить мир на путь истинного мира». И на основании данных, которые, по его признанию, были известны только покойному президенту, его помощнику Г. Гопкинсу и ему, как Государственному Секретарю, Стеттиниус убежденно заявлял, что в Ялте «Советский Союз сделал больше уступок Соединенным Штатам и Великобритании, чем были сделаны Соединенными Штатами и Великобританией СССР. Общечеловеческая слабость забывать обстоятельства прошлых событий. Американцы должны помнить, что они были на грани бедствия в 1942 г. Если бы Советскому Союзу не удалось бы удержать их фронт, немцы могли захватить Великобританию. Они могли овладеть Африкой и установить точки опоры в Латинской Америке. Эта надвигающаяся угроза была постоянно в мыслях президента Рузвельта»^[16]. Необходимость вступления СССР в войну против Японии перестала быть настоятельной только после появления у США атомной бомбы, успешные испытания которой были произведены в штате Невада 17 июля 1945 г.

На конференции государств антигитлеровской коалиции и присоединившихся к ним стран в Сан-Франциско (25 апреля — 26 июня 1945 г.) был согласован, утвержден и подписан Устав Организации Объединенных Наций. Берлинская (Потсдамская) конференция «Большой тройки», состоявшаяся уже после капитуляции Германии (17 июля — 2 августа 1945 г.), по существу подтвердила все решения Ялтинской конференции^[17].

• [1] Churchill W. S. The Second World War. Vol. VI. P. 198. Переводчик Сталина В. M. Бережков пишет, что он не делал никаких пометок, а «только мелком взглянул на листок и вернул обратно Черчиллю» (Бережков В. М. Путь к Потсдаму. С. 107).
• [2] Feis Herbert. Churchill, Rusevelt, Stalin. The War they wayged and the Peace they sought. A diplomatic History of World War И. P. Churchill W. S. Op. cit. P. 491.
• [3] Stettinius Е. Roosevelt and Russians. The Yalta Conference, New York, 1949. P. 99—100.
• [4] Ibid. P. 83.
• [5] Churchill W. S. The Second World War. Vol. V. P. 381.
• [6] После Первой мировой войны Мемель (Клайпеда) был занят войсками Антанты. В 1924 г. страны Антанты и Литва подписали соглашение, которое рассматривалоМемель как автономное образование в составе Литвы. После прихода Гитлера к властиГермания стала оспаривать статус Мемеля и Мемельского округа, считая их исконнымиземлями Германии. 23 марта 1939 г. Литва подписала с Германией договор, в котором отказывалась от Мемеля и одноименного округа в пользу Германии. В тот же деньв Мемель вошли немецкие войска. После поражения Германии Мемель был переданСоветскому Союзу.
• [7] Цит. по: Бережков В. М. Путь к Потсдаму. С. 135—136.
• [8] См.: Бережков В. М. Путь к Потсдаму. М., 1975. С. 126.
• [9] Churchill W. S. The Second World War. Vol. VI. P. 186—187.
• [10] Stettinius E. Roosevelt and Russians. The Yalta Conference. P. 92.
• [11] Цит. по: Бережков В. М. Путь к Потсдаму. С. 163.
• [12] Громыко А. А. Памятное. Т. 1. М., 1988. С. 189.
• [13] Советский Союз на международных конференциях периода Великой Отечественной войны 1941—1945 гг. Т. IV. Крымская конференция руководителей трех союзныхдержав — СССР, США и Великобритании (4—11 февраля 1945 г.). М., 1984. С. 254—255.
• [14] Stettinius Е. Op. cit. Р. 6.
• [15] Бывший сотрудник госдепартамента США Фейс писал, что между тем, что Черчилль говорил в Ялте, и тем, что он пишет в своих мемуарах, есть большая разница (Feis Я. Op. cit. Р. 553).
• [16] Stettinius Е. Op. cit. Р. 7.
• [17] См.: Берлинская (Потсдамская) конференция руководителей трех союзных держав — СССР, США и Великобритании (17 июля — 2 августа 1945 г.). М., 1984.