Дела Жерома Кервьеля и Квеку Адоболи

Сотрудник швейцарского банка UBS Квеку Адоболи (фото thetaxhaven, 2011).

В 2008 г. французский инвестиционный банк Soci?t? G? n?rale понес огромный убыток в результате действий одного своего сотрудника, трейдера Жерома Кервьеля. Он совершал многомиллиардные операции с ценными бумагами без ведома руководства (по словам последнего)^[1]. Когда об этом стало известно, банк закрыл все сделки Кервьеля (что спровоцировало настоящую панику на рынке), потеряв в результате 4,9 млрд евро. Согласно одной из версий, трейдер, изначально понеся потери в результате одной из сделок, в надежде компенсировать их, проводил все более крупные и рискованные операции.

Крайне похожий инцидент случился в 2011 г. с трейдером швейцарского банка UBS Квеку Адоболи, которого также обвинили в проведении несанкционированных операций, причинивших банку ущерб на общую сумму в 2,3 млрд долл.

2. Эмпатия. Еще один классический эксперимент поведенческой экономики называется «ультиматум». Двум испытуемым предлагается разделить между собой некоторую сумму денег. Первый решает, кому из двоих какая часть суммы достанется. Роль второго сводится к тому, чтобы согласиться с предложением первого (тогда каждый получает свою часть денег, в соответствии с этим предложением) либо отвергнуть его (тогда никто ничего не получает). С точки зрения холодной рациональности homo economicus, исход эксперимента должен был бы быть следующим: первый испытуемый берет большую часть суммы себе (скажем, 99%), предлагая второму несравнимо меньше (1%). Второй соглашается на это предложение, так как получить 1% все же лучше, чем не получить ничего в случае отказа. Однако для реальных людей, как несложно догадаться, все происходит совершенно не так. Второй участник эксперимента, столкнувшись с несправедливым предложением, слишком сильно отличающегося от деления 50 на 50, очень часто отвергает его, несмотря на личные потери. И это поведение может быть чрезвычайно похоже, скажем, на поведение страны, которой достается, по ее мнению, несправедливо маленькая доля выигрыша от международной торговли^[2] — она может начать «торговую войну», отказавшись от преимуществ международной торговли вообще!

Еще интереснее, что первый участник, как правило, также делает предложение, близкое к равному делению 50 на 50. Однако есть категория людей, которая ведет себя в точности как homo economicus — это аутисты: люди, у которых в результате нарушения работы некоторых отделов головного мозга ограничены возможности социального взаимодействия, в частности эмпатия — способность чувствовать и сопереживать эмоциональному состоянию другого человека. Обычный человек, принимающий участие в «ультиматуме», хорошо представляет себе чувства, которые несправедливое предложение вызовет в оппоненте (а также может спрогнозировать его возмущенный отказ), и это представление заставляет его «смирять свою жадность». Аутисты же, эмпатии лишенные, часто делают предложения, близкие к 99/1, и удивляются нерациональности своего оппонента, если он предпочитает лучше не получить ничего, чем получить «несправедливый» 1%.

3. Влияние контекста на принятие решения. Вот известный старый анекдот (о его возрасте можно судить хотя бы, но масштабу цен (c)):

Старик продает на базаре арбузы под табличкой «Один арбуз — 3 рубля. Три арбуза — 10 рублей». Подходит покупатель, берет один арбуз за три рубля, потом еще один арбуз по три рубля, потом еще один арбуз по три рубля — и на прощанье радостно говорит:

• — Смотри, я купил три арбуза, а заплатил только 9 рублей! Не умеешь торговать! Старик смотрит ему вслед:
• — И вот так всегда — берут по три арбуза вместо одного, а потом учат меня коммерции…

Взял бы покупатель три арбуза вместо одного, если бы на табличке не было дополнительного указания, что три арбуза стоят 10 руб. Возможно, нет. Но на его решение повлиял контекст. Можно привести множество реальных примеров, когда поведение одного и того же потребителя менялось в зависимости от формальных условий, в которых он делал выбор.

Первый пример — еще один эксперимент поведенческой экономики¹. Группу испытуемых просили выбрать одну из двух научных программ, но борьбе с неожиданно вспыхнувшей болезнью, которой болеет 600 человек:

• • при выборе программы 1 будет спасено 200 заболевших;
• • при выборе программы 2 один шанс из трех, что будут спасены все, и два шанса из трех, что нс выживет никто.

Хотя математическое ожидание числа спасенных одинаково для обеих программ, большинство участников эксперимента (72%) выбирали первую программу. После этого абсолютно те же условия были предложены другой группе, но первая программа была охарактеризована по-другому: «400 человек умрет, а остальные будут спасены». Простое изменение формулировки резко изменило результат эксперимента — теперь 78% его участников выбрало вторую программу. Таким образом, иная формулировка (вкупе с обсуждавшимся ранее неприятием потерь) кардинально изменила выбор людей.

Второй пример зависимости выбора от контекста может быть получен при сравнении результатов «слепой» и обычной дегустации продуктов или напитков (при «слепой» дегустации ее участник не знает, что именно он пробует). К примеру, если потребителя просят выбрать, какое из двух вин ему больше по вкусу — вино престижной и дорогой марки или недорогое вино малоизвестного производителя, при «слепой» дегустации значительно выше вероятность того, что предпочтение будет отдано малоизвестному вину, чем при открытой. В последнем случае, при всем стремлении к объективности, известность вина неосознанно влияет на выбор дегустатора.

Третий пример — «аптипримаики», используемые специалистами по рекламе. Вот пример того, как они работают^[3][4]. Одна из первых фирм, начавших выпускать автоматы для выпечки хлеба, столкнулась с весьма скромным спросом на свою продукцию: товар был новым для рынка и достаточно дорогим. По совету маркетолога, фирма выпустила в продажу вторую модель чуть больше и вдвое дороже ($ 550 вместо $ 275). После этого спрос на исходную модель резко вырос: на фоне более дорогой второй модели, ставшей «антиприманкой», она стала выглядеть значительно выигрышнее, хотя ее цена и характеристики совершенно не изменились.

4. Неправильная оценка ценности/вреда будущих событий. Средняя американская семья имеет больше восьми кредитных карт и девяти тысяч долларов долгов по ним в расчете на одного человека. При этом в 2002 г. и в последующие годы скорость накопления американцев была отрицательной (траты больше заработков), во многом — из-за этих долгов. Только на пени по ним в США тратятся миллиарды долларов (17 млрд долл, в 2006 г.). В России, конечно, положение пока не столь мрачно, но и у нас растет просроченная задолженность по кредитным картам. При этом брать деньги взаймы у банка с помощью кредитной карты — очень дорого по сравнению с другими видами кредитования (на момент написания этих строк процентная ставка по такому кредиту находилась в районе 30% годовых, в полтора-два раза выше, чем, но обычному кредиту).

Почему же люди берут эти кредиты (очень часто — не особо представляя, как они будут их отдавать)? Дело в том, что, расплачиваясь кредитной картой, человек получает покупку, которая приносит ему положительные эмоции немедленно. При этом оборотная сторона этого удовольствия — образовавшаяся задолженность — неосязаема, а проблемы, связанные с этой задолженностью (высокие проценты и пени, которые придется платить при просрочке платежа), маячат в где-то в будущем.

В § 5.5 мы уже говорили, что для того чтобы попять, чему в настоящий момент эквивалентна некая денежная сумма в будущем, необходимо ее дисконтировать. Проблема состоит в том, что человеческое сознание будущие неприятности также автоматически «дисконтирует», причем, как правило, слишком сильно^[5]. Тот же механизм излишнего дисконтирования работает, скажем, для человека, страдающего лишним весом. Если он хочет съесть что-то очень вкусное и калорийное, то получит положительные эмоции сейчас, а расплачиваться за это лишними килограммами придется потом. И хотя будущие неприятности могут быть очень серьезными, излишнее, гиперболическое, дисконтирование приводит к тому, что их важность слишком сильно преуменьшается. Наоборот, занятия спортом для снижения веса могут принести огромную пользу, но она — в будущем, а усталость от занятий — в настоящем. Таким же образом можно объяснить, почему люди занимаются прокрастинацией (до последнего откладывают важные, но не очень приятные дела), курят (несмотря на очевидный вред здоровью), не делают достаточных сбережений на старость и т. д., и т. п.

Существует множество других особенностей поведения живых людей, отличающих их от роботоподобных homo economicus, про которых вы можете узнать из дополнительных источников, перечисленных в конце параграфа. Но и приведенных примеров, думаю, достаточно, чтобы показать, что люди являются ограниченно рациональными существами, хотим мы того или нет. Смирившись с этим, поведенческие экономисты могут использовать более точное понимание законов человеческого поведения на благо — скажем, для разработки воздействий (в том числе со стороны государства), корректирующих человеческую иррациональность и делающих тем самым работу рынка более эффективной. Например, зная про гиперболическое дисконтирование, можно предложить людям с помощью автоматических платежей откладывать на старость часть не от текущих, а от будущих доходов (расстаться с которыми проще).

Экономика — постоянно развивающаяся наука. Сторонники поведенческой экономики двигаются дальше. Например, в рамках нейроэкономики, кроме психологии, использующей и достижения физиологии, ученые выясняют, какие участки человеческого мозга задействованы при принятии тех или иных экономических решений. Однако, как в любой науке, каждое новое открытие, ответ на каждый новый вопрос порождают множество новых вопросов. Мне очень нравится такая аналогия для этого процесса. Если все, что мы знаем, находится внутри круга, а за его пределами во все стороны бесконечно простирается неизведанное, то по мере накопления знаний круг постепенно расширяется. И его границы с неизведанным становятся все протяженнее. Чем больше мы узнаем, тем больше понимаем, сколько всего неизведанного окружает нас^[6]. Именно об этом, наверное, говорил Сократ, чье известное изречение стало эпиграфом для этого параграфа. Хочется надеяться, что это учебник немного расширил вашу границу с неизведанным в области экономических знаний. И если он хотя бы немного пробудил ваш аппетит к дальнейшему изучению этой замечательной, полезной и очень интересной науки, значит, писал я его не зря.

Главное в нескольких словах

В традиционных экономических моделях предполагается, что каждый человек действует эгоистично и рационально, с наибольшей выгодой для себя (такого человека даже называют homo economicus). В реальности поведение людей может отклоняться от полной рациональности, однако эти отклонения могут быть изучены и предсказаны — этим занимается поведенческая экономика. Примерами иррационального поведения могут быть неприятие потерь, эмпатия и эмоциональность, влияние контекста на принятые решения, недооценка ценности/вреда будущих событий и многое другое. Понимание реальных механизмов поведения людей может быть использовано для разработки воздействий, корректирующих человеческую иррациональность и делающих работу рынка более эффективной.

Дополнительные материалы по теме

Книги

Х.Лерер, Дж. Как мы принимаем решения / Дж. Лерер. — М.: Corpus; Астрель, 2011.

Как особенности строения нашего мозга влияют на наши решения? Ответы — в этой безумно интересной книге.

2. Ариели, Д. Предсказуемая иррациональность. Скрытые силы, определяющие наши решения / Д. Ариели. — М.: Манн, Иванов и Фербер, 2010.

Захватывающе интересная книга известного представителя поведенческой экономики.

Видеозаписи лекций

• 1. В первой лекции цикла «Практические финансы» (в котором лучшие специалисты будут рассказывать о том, как распоряжаться личными финансами, рассчитывать долгосрочные траты и управлять накоплениями) доцент экономического факультета МГУ, директор Центра когнитивной экономики Анна Солодухина увлекательно рассказывает про особенности человеческого мышления, приводящие к нерациональным решениям и, возможно, большим финансовым потерям (категорически рекомендую также и другие лекции серии). 1ШЬ: http://economyfaculty.gaidarfund.ru/articles/2693 или https://youtu.be/Tkx0wn9rXNg
• 2. Просветительский курс «Как покупать не покупаясь: маркетинговые приемы и почему они на нас действуют» защитит вас от уловок маркетологов, базирующихся на психологических и физиологических особенностях работы нашего мозга (зачастую далеко не рационального). 1ШЬ: https://vk.com/kakpokypat

• [1] Остается непонятным, знало ли на самом деле руководство о деятельности трейдера, смотря на нее «сквозь пальцы», пока эта деятельность приносила банку прибыль (как онзаявил позже), или действительно не было о ней осведомлено.
• [2] Про то, как международная торговля приносит выигрыш всем ее участникам, и про то, что этот выигрыш может быть распределен между участниками по-разному, мы говорилив § 1.5.
• [3] Канеман Д., ТверскиЛ. Рациональный выбор, ценности и фреймы // Психологическийжурнал. 2003. Т. 24. № 4.
• [4] Пример из книги: Ариели Д. Предсказуемая иррациональность. Скрытые силы, определяющие наши решения. М.: Мани, Иванов и Фербер, 2010.
• [5] Описать такое поведение математически можно, например, использовав гиперболическое дисконтирование вместо обычного. В таком случае, по мере удаления в будущееот текущего момента, «важность» соответствующих будущих доходов и издержек падаетне линейно, а по гиперболе.
• [6] При этом невежда, знания которого подобны маленькой точке и с неизведанным практически не соприкасаются, считает, что знает все ©.