Древний Китай: формирование основ государства и общества

В отличие от Индии Китай — страна истории. Начиная с глубокой древности умелые и старательные грамотеи-летописцы фиксировали на гадательных костях и панцирях черепах, бамбуковых планках и шелке, а затем и на изобретенной китайцами бумаге все то, что они видели и слышали, что происходило вокруг них, было сочтено ими достаточно значимым и потому заслуживало упоминания. Отсюда гигантское, практически необозримое количество письменных источников, которые в сочетании с обильными археологическими находками дают богатый материал для реконструкции политических событий, социальных процессов и мировоззренческих идей. Не все источники и далеко не во всем заслуживают полного доверия. Стоит напомнить, что значительная часть текстов, прежде всего трактаты религиозно-этического содержания, но частично также и исторические сочинения, имеет явно дидактический характер. Несомненно одно: все или почти все древнекитайские тексты сыграли огромную роль в последующей ориентации страны и народа, в формировании основ китайской цивилизации. Канонизированные потомками такие тексты, и прежде всего те из них, в которых шла речь об учении великого древнекитайского мудреца Конфуция и о связанных с этим учением взглядах на вещи, на мир, человека, общество и государство, сыграли в истории и культуре Китая не меньшую роль, нежели доктрины брахманизма, буддизма и индуизма в судьбах Индии. И хотя между китайским и индийским взглядами на мир было нечто общее в самом глубинном философско-мировоззренческом аспекте — именно то, что отличало как Индию, так и Китай в этом плане от ближневосточно-средиземноморской системы мировоззренческих ценностей, — китайская цивилизация всегда была уникальной и очень во многом расходилась со всеми остальными, включая и индийскую.

По некоторым пунктам разница между Китаем и Индией была огромной. Начать с того, что если в Индии определенный кармой и пожизненно фиксированный социальный статус индивида почти не предоставлял ему простора для престижных устремлений, что сыграло свою существенную роль в склонности людей в сторону поиска мокши и нирваны, в направлении к впечатляющим, но практически малополезным упражнениям и ухищрениям аскезы и йоги, то в Китае, напротив, каждый всегда считался кузнецом своего счастья в земной жизни. Социально-политическая активность, едва заметная в Индии, здесь была — как, впрочем, и на Ближнем Востоке, а тем более в Европе — основой стремления к улучшению жизни и личной доли каждого. Характерно и показательно при этом, что если в ближневосточно-средиземноморском регионе такого рода активность со временем стала всерьез подавляться религией, призывавшей к царствию небесному либо настаивавшей на божественном предопределении (именно такого рода идеи были характеры для мировых монотеистических религий, христианства и ислама), то в Китае акцент на активный поиск земного счастья, сделанный еще Конфуцием, продолжал неизменно существовать всегда. И это обстоятельство, недостаточно пока отмеченное специалистами, сыграло значительную роль как в истории страны, так и в жизни ее народа, социальную активность которого трудно переоценить. Можно сказать, в частности, что именно с древности ведется отсчет небывалой насыщенности китайской истории массовыми народными движениями. В этом же корни столь заметной и типичной именно для Китая социальной мобильности.