Организующие начала индуистской мир-империи

Самой известной из дхармашастр был свод законов, приписанный сыну Брахмы «прародителю людей» Ману и в заключительной главе излагавший учение о переселении душ, обещавшее воздаяние в перевоплощении за строгое соблюдение варновых правил в этой жизни.

Для обеспечения брахманов было предусмотрено большое вознаграждение за совершение жертвенных обрядов; прославлялась военная добыча раджами-кшатриями и их войсками земли, золота, серебра и другого богатства; обращение к физическому труду и торговле считалось равно недопустимым для брахмана и кшатрия. Но брахманам предписывались растительная пища, молоко и воздержание от пьянящих напитков, а кшатриям для большей пылкости (не только на войне и охоте, но и в любви), напротив, — употребление мясной пищи и крепких напитков.

Достоинство («старшинство») у брахманов определялось знанием Вед, у кшатриев — доблестью, у вайшьев — богатством. Касты письмоводителей (каястхи) и эпических сказителей, с одной стороны, крупных торговцев-ростовщиков (баниа), с другой — достигли позднее статуса кшатриев. Вайшьям полагалось быть искушенными в разведении скота и земледелии, товароведении и сравнительной доходности в торговле; сведущими в языках, ценах на ходовые товары (самоцветы, металлы, ткани, благовония и соки), мерах и весах, способах хранения и расчетов, старательными при приращении имущества. Уделом шудр и неприкасаемых оставались услужение и «нечистые» ремесла.

Варно-кастовый строй отражал индуистские культы речной воды и ряда священных животных, которых было запрещено убивать (корова, слон, обезьяна и др.), представления о скверности занятий, связанных с нанесением «ран» земле и растениям. Поэтому наиболее многочисленную касту «неприкасаемых» составили чамары (от санскритского чарма — «кожа»), занимавшиеся снятием шкур с падших коров и выделкой кож; к «неприкасаемым» относились уборщики мусора и нечистот, стиральщики белья, собиратели пальмового сока. Ущемление «неприкасаемых» доходило до запрета пить воду из рек и колодцев (только из луж и росы). Проживать они могли только изолированно, на окраинах поселений.

Значение «запершейся» Индии для мировой торговли. Значимость для индуизма чистоты ритуала приема пищи (с недопущением касательства низших варн к трапезе высших) стимулировала, с одной стороны, металлические ремесла (металлическая посуда считалась «чистой», а глиняная — нет; индусы знали и применяли все известные тогда в мире семь металлов и бронзы, а также цинк и латунь), с другой стороны — изыскания о свойствах пряностей (материал для различных приправ, снадобий, лекарственных, возбуждающих и стимулирующих средств).

Слава индийских пряностей распространилась широко на запад; центром их вывоза стал Бхаруч, на пути от него до Паталипутры были устроены пристанища, где торговцы могли найти жилье и продовольствие. Но от глубоко врезающегося в сушу Камбейского залива на внешние рынки прославленные индийские ароматы и специи — перец, имбирь и др. — везли не сами индусы, а иноземцы-иноверцы: арабы (назвавшие западный берег Индостана от Гуджарата до оконечности субконтинента Малабарским, т. е. берегом пряностей), персы, христиане-сирийцы. В их руки отдали свою внешнюю торговлю равнодушные к другим странам индусы (не оставившие ни одной географической карты), получая золото в обмен на свои пряности, ценные породы дерева, материалы для украшений (самоцветы, жемчуга, кораллы, слоновая кость).

Таким образом, индуистская мир-империя оказалась не только раздробленной, но и «запершейся» (по выражению Л. Мечникова); «ключи» к ней стали искать внешние завоеватели. И прежде всего — мусульмане со стороны Ирана и Центральной Азии. Султан тюркского происхождения Махмуд Газневи создал иранотуранскую империю (1001−1030 гг.), в которой часть долины Инда была восточной окраиной; причем с помощью индийских боевых слонов покорил Бактрию. В летописи ислама этот владыка вошел как «сокрушитель идолов»: он разорял индуистские храмы. «После рейдов Махмуда и учиненных им кровопролитий у жителей Северной Индии ислам стал ассоциироваться с варварской жестокостью и разрушением»^[1]. В то же время в своей столице Газни Махмуд учредил академию и музей, сделал своими придворными величайшего иранского поэта Фирдоуси и крупнейшего ученого эпохи хорезмийца Бируни.

Бируни сопровождал султана в походах на Индию и написал о ней большой труд (1030 г.). Минералы и пряности Индии дали Бируни богатый материал также для «Книги сводок для познания драгоценностей» и трактата о лекарствах. Но ученый отметил униженное положение в Индии каст, связанных с морем, — корабельщиков, рыбаков, соледобытчиков, которым был закрыт доступ в города (!).

Мусульманский Восток, а через него христианский Запад заимствовали из Индии десятичную систему счисления («арабские цифры»). Трудно сказать, обязана она своим появлением подсчетам при торговых сделках вайшьев и сборах налогов кшатриями или ценимой брахманами астрономии (предвычисления дат празднеств и др.). Но, очевидно, что варно-кастовый строй закрыл Индии перспективы стать морской державой.

• [1] Неру Дж. Взгляд на всемирную историю. Т. 1. М.: Прогресс, 1989. С. 283.