Древневавилонское царство. 
История Востока

Вызванный серьезными экономическими процессами, прежде всего приватизацией, социальный кризис в регионе Двуречья сопровождался заметным ослаблением политической власти и децентрализацией, под знаком которой прошли два века. Это было время ожесточенной борьбы соперничавших друг с другом государств и династий различного происхождения — аморейских, эламитских и собственно месопотамских, среди которых на рубеже XIX—XVIII вв. до н.э. стала выделяться Вавилония. Новый центр Двуречья, Вавилон, со временем превратившийся в величайший город мира, стал возвышаться с начала правления шестого представителя первой вавилонской династии Хаммурапи (1792−1750 до н.э.). За долгие годы успешного правления Хаммурапи сумел поочередно разгромить соседейсоперников, объединив под своей властью всю Месопотамию.

На развалинах далекого прошлого правитель Вавилонии заново создал могущественное и процветающее централизованное государство. И хотя оно просуществовало не слишком долго и уже при преемниках Хаммурапи появилась тенденция к некоторому упадку, следствием чего были вторжения эламитов, а затем и завоевавших Вавилонию в XVI в. до н.э. касситов, именно это государство можно считать первым в Западной Азии развитым в полном смысле этого слова. Речь идет не о централизованной эффективной администрации на большой территории, такое было в Двуречье со времен Саргона Аккадского. Суть в том, что вавилонское государство уже представляло собой сложную структуру, которая в дальнейшем была характерна (в многочисленных вариантах) для всех достаточно развитых обществ традиционного Востока, да и не только Востока.

В государстве Хаммурапи свойственные ранним структурам клановые и родственные связи уже были заметно оттеснены административно-территориальными, а иерархическая пирамида власти превратилась в централизованный бюрократический аппарат, достаточно эффективно действовавший через своих чиновников. Соответственно укрепился и институционализировался влиятельный и достаточно многочисленный слой специалистов-профессионалов, занятых в сфере управления и примыкающих к ней сферах, включая обслуживание (администраторы, воины, ремесленники, торговцы, слуги и др.). Возник и весьма многочисленный слой неполноправных выходцев из числа пленников или потомков разорившихся полноправных общинников. Между первым и вторым отмеченными слоями была существенная разница в социальном положении, имущественном цензе и образе жизни, которая отражалась в документах, терминологии. Так, неполноправные работники обозначались особым сводным термином " мушкенум" . Общим между ними было то, что все они считались и именовались царскими людьми, т. е. людьми, непосредственно занятыми в системе администрации или причастными к ней, обслуживавшими ее. Именно в этом плане все царские люди обоих слоев-категорий противопоставлялись остальному населению, т. е. земледельцам-общинникам, права и статус которых были объектом внимания и заботы со стороны правящих верхов.

Древневавилонское царство обладало монополией силы, твердо опиралось на сумму официальных регламентов (фиксированный закон) и связанные с ним формы принуждения. Выдвижение на передний план кодифицированного законодательства с достаточно строгой системой наказаний обусловлено тем, что развитие частнособственнических отношений, товарно-денежных связей и особенно ростовщичества с его внушительными процентами (20−30% годовых) вело к быстрому разорению общинников и обогащению за их счет частных собственников.

Как известно, частное предпринимательство обладает само по себе огромными потенциями; его внутренняя сила — если ей не поставить преград — способна за короткий срок кардинально изменить облик общественных отношений, всю структуру общества, как-то было наглядно продемонстрировано несколько позже античной Грецией. В Вавилонии времен Хаммурапи потенции частного сектора уже давали о себе знать с достаточной очевидностью. Следовало не столько их ограничить, сколько поставить под жесткий централизованный контроль власти. Для древневавилонского царства была характерна практика раздачи царско-храмовых земель (они, по некоторым подсчетам, составляли до 30−40% пашни) в виде должностных наделов царским людям первой категории — в качестве жалованья — и в виде неотчуждаемых обязательных наделов царским людям второй категории, выплачивавшим за пользование таким наделом налог (долю урожая) в казну. При этом наделы царских людей первой категории, как и наделы родовитых сановников и жрецов, включая и поля правителя, обычно обрабатывались примерно на тех же началах обязательной аренды, что и остальные земли храмов (обязательные наделы), хотя в подобном случае в качестве арендаторов могли выступать и зависимые царские люди второй категории, и полноправные общинники. Об этих последних следует сказать особо.

В Месопотамии слой полноправных общинников всегда преобладал. И хотя общинники не всегда были в одинаковом правовом и социально-экономическом положении, важно подчеркнуть, что различия обычно касались потенциальных возможностей, но не их реального статуса, как раз определявшего место данного слоя в обществе. В частности, применительно к Вавилонии времен Хаммурапи необходимо заметить, что хотя формально процесс приватизации охватывал все земли и всех людей, кроме царско-храмовых земель и связанных с ними царских людей, фактически ситуация была много сложнее. Не следует представлять дело таким образом, что коль скоро товарно-денежные отношения вторглись в недра крестьянской общины, она была тем самым уже заведомо обречена на быстрое превращение в коллектив частных собственников, строящий свои взаимоотношения на основах товарного хозяйства и рыночных связей, что не могло бы не привести к быстрому разложению общины.

Все было совсем не так. В отличие от античности на Востоке не было условий для такого развития. Напротив, были мощные силы, действовавшие в ином направлении. Централизованная власть, которая здесь была нормой, диктовала свои условия развития. Применительно к общинной деревне это означало, что государство постоянно принимало энергичные меры для предотвращения деструктивного процесса гибели традиционной общины, и это несложно понять, ведь община была резервом, обеспечивавшим его существование. Вот почему, хотя некоторое количество беднейших общинников, несмотря на все ухищрения противодействовавших этому властей, все-таки разорялось и продавало свои земли соседям, этот процесс обычно ограничивался лишь небольшой частью общины и был к тому же обратимым. В результате подавляющее большинство общинников, пусть с трудом сводя концы с концами, продолжало вести свое по преимуществу натуральное хозяйство, и это было нормой, переходящей из поколения в поколение. Отсюда и результат: сфера действия нового частнособственнического сектора была не столь значительна, чтобы поколебать и тем более преобразовать по своему образу и подобию всю структуру.

Не сумев этого добиться, частнособственнический сектор достаточно гармонично и непротиворечиво вписался в издавна существовавшую систему отношений, приведя ее лишь к некоторой модификации. Суть модификации сводилась к тому, что государство, опираясь на древнюю основу — неотчуждаемые коллективные общинные и царско-храмовые земли, допускало существование частнособственнического сектора в виде включенного в товарооборот небольшого клина земель, наемного труда, частной аренды, ростовщичества, долгового рабства и вообще системы товарно-денежных отношений. Все это было необходимо для нормального функционирования большого развитого социального организма. Но при всем том государство достаточно жестко ограничивало и контролировало реальные возможности, сферу влияния и вообще потенции частного сектора.