Система юридической ответственности, ее интегративные признаки и критерии дифференциации

Юридическая ответственность представляет собой сложную систему, системный объект [675, с. 74]. Системный метод познания, опирающийся на признание, во-первых, структуры системы, взаимосвязи между ее элементами, а, во-вторых, — ее целостного характера [32, 77, 502, 686 и др.], вполне применим при изучении правовых явлений^[1].

Правоведы относят системный подход к восприятию юридической ответственности к общим методологическим принципам ее исследования [129, с. 4]. Обобщение и анализ проведенных учеными исследований позволяет указать на следующие сложившиеся в правовой науке представления, но вопросу о системном характере юридической ответственности и высказать свое к ним отношение.

Юридическая ответственность может быть с определенной долей условности отнесена к органическим системам, которые в отличие от суммативных систем, обладают интегративностыо, т. е. набором свойств, признаков, функций, не присущих их составляющим частям. Системное единство юридической ответственности обеспечивается предметом и методом правового регулирования, едиными принципами юридической ответственности^[2], кроме того, едиными функциями, целенаправленным воздействием на однородные общественные отношения сразу всеми видами юридической ответственности [614, с. 7].

Основным фактором, интегративным свойством, образующим систему юридической ответственности, является предмет правового регулирования, г. е. те общественные отношения, которые непосредственно испытывают воздействие юридической ответственности и складываются под ее влиянием^[3].

В литературе высказано мнение о том, что предмет правового регулирования института юридической ответственности составляют общественные отношения, связанные с реакцией государства и общества на совершенное правонарушение [675, с. 74].

Мы считаем данное высказывание не вполне корректным. Реакция, исходя из смыслового значения этого термина [535, с. II8] (от лат. action — действие), — действие, состояние, процесс, возникающие в ответ на какое-либо воздействие, — может включать самые разные проявления неприятия правонарушений и отрицательного отношения к правонарушителям, не всегда и не обязательно связанные с ответственностью [478, с. 3]. Следовательно, нужно уточнить, что речь идет об особой правовой реакции, оформленной совокупностью материальных и процессуальных норм права, и связанной с приведением правонарушителя к претерпеванию предусмотренных правом последствий нарушения правоохранясмого интереса^[4]. С учетом отраслевой и иной диверсификации видов, форм и мер юридической ответственности, особенностей охраняемых объектов, характера правонарушений, на предупреждение которых юридическая ответственность направлена и в связи с совершением которых, она возникает и реализуется, ее предмет конкретизируется. А поскольку предмет, как уже было сказано, выступает основным интегративным фактором системы юридической ответственности, другие вышеперечисленные факторы испытывают его влияние, их сущность едина, в то время как, конкретное содержание и формы проявления уточняются применительно к виду юридической ответственности.

Так, метод правового регулирования, включающий следующие основные элементы: а) общее правовое положение субъектов (правосубъектность, правовой статус); б) основания возникновения, изменения и прекращения правоотношений (юридические факты); в) способ формирования субъективных прав и юридических обязанностей; г) характер юридических мер воздействия, способы, основания и процедуры применения санкций^[5], применительно к юридической ответственности в целом характеризуется властным характером отношений между субъектами, устанавливающими и реализующими юридическую ответственность, и субъектами, к которым адресованы правовые требования, ограничения и запреты, за нарушение которых они привлекаются к ответственности.

Вместе с тем, метод принуждения, универсальный и доминирующий во всей системе юридической ответственности, не исключает применения других способов и приемов правового регулирования, при помощи которых она может быть реализована. Прежде всего, это касается частноправовой сферы и возникающих в ней правонарушений, где реализация ответственности, хотя и обеспечивается мерами государственного принуждения, но также может быть возложена на себя самим нарушителем.

Еще более специфична международно-правовая ответственность, традиционно (с учетом ее системной специфики, проистекающей от особенностей международного права) рассматриваемая отдельно от.

W 40.

юридическом ответственности внутригосударственного права .

Характеризуя метод юридической ответственности, следует отметить, что независимо от ее видовой дифференциации, наблюдается императивный характер возникновения правоотношений, в которых она реализуется. Такой императив по-разному представлен в каждом виде юридической ответственности, но обязательно присутствует: по крайней мере, процедура применения мер юридической ответственности возбуждается уполномоченным субъектом в любом случае без согласования с предполагаемым правонарушителем [516].

Содержание юридической ответственности концентрированно выражается в ее принципах — закрепленных в нормах права либо выводимых из их общего содержания, «духа» основополагающих положениях, устанавливающих ответственность и выражающих содержание данного правового института^[6][7]. Они наиболее ярко, рельефно отражают характер юридической ответственности, а кроме того, упорядочивают ее функционирование, задают необходимое направление правового воздействия, которое нс позволяет превратиться юридической ответственности в самоцель и средства произвола, насилие и зло [325, с. 192]^[8].

Среди ученых отсутствует единство в вопросах о количестве принципов юридической ответственности и их качественной характеристике [398, с. 32]. Наблюдается единодушие в вопросе об отнесении к принципам юридической ответственности законности, также указывают на принципы неотвратимости, индивидуализации [430, с. 465- 467], ответственности за вину, справедливости, гуманизма [261, с. 266], целесообразности [431, с. 207], недопустимости удвоения, регламентированности осуществления [39, с. 87], скорейшего наступления [540, с. 289], состязательность процесса и право на защиту лица, привлеченного к ответственности^[9], официальности, публичности [189, с. 93]. Е. И. Маркова, рассматривая принципы юридической ответственности в контексте правовой ответственности должностных лиц как специальных субъектов административного права, относит к ним принципы правовой основы, ответственности за конкретное деяние, ответственности за вину, персональной ответственности, неотвратимости, соразмерности наказания содеянному, взаимоналожения нескольких видов ответственности, гласности, оперативности, равенства перед законом, повышенной ответственности в зависимости от занимаемой должности [363, с. 12]. Е. В. Черных предлагает классифицировать принципы ответственности, выделяет общесоциальные принципы, которые присущи всем видам ответственности, общеправовые, отраслевые, принципы правовых институтов [635, с. 14−15].

Представляется, что принципы юридической ответственности могут быть классифицированы по самым разным основаниям, рассмотрены как в контексте более обшей к праву социальной системы, так и в рамках ответственности, предусмотренной и реализуемой в рамках отдельных правовых отраслей и институтов. При этом специфика соответствующей отрасли и института может проявлять себя в конкретном содержании принципов. Однако системообразующее свойство принципов, их «стерженевая» роль в формировании и функционировании юридической ответственности как цельного, единого системного объекта, имеющего правовую принадлежность, предопределяет ограничение их перечня. Принципы юридической ответственности как системного объекта права должны выражать природу и назначение юридической ответственности, обладать свойствами императивности и обобщенности, их, очевидно, следует разграничивать с принципами юридического процесса [324, с. 170−171], и не следует смешивать с принципами отдельных правовых отраслей и институтов.

Нельзя согласиться с мнением о выделении в системе принципов юридической ответственности основных и неосновных принципов, о том, что неосновные принципы-идеи (к ним относят принцип оперативности, целесообразности, ответственности за действия и поступки, а нс за мысли и другие) выполняют в деятельности по установлению и осуществлению мер ответственности второстепенную роль, их нарушение нс обязательно исключает достижение целей правовой ответственности, однако способно снизить эффективность юридической практики в рассматриваемой области, и в этом смысле они дополняют основные принципы [612]. Данный подход, как представляется, выхолащивает само понятие «принцип» и нивелирует значение принципов в формировании и функционировании системы юридической ответственности.

Вместе с тем, возможно выделение принципов различного уровня: во-первых, универсальных, общих для всех видов юридической ответственности, во-вторых, имеющих видовые или иные 01раничения сферы действия. К универсальным принципам юридической ответственности, с учетом значимости и универсального характера действия, следует отнести законность, справедливость, индивидуализацию, с некоторыми оговорками также неотвратимость, ответственность за вину. При этом справедливость, законность являются краеугольными принципами, во многом другие принципы вытекают из требования справедливости [398, с. 35].

Принципы неотвратимости ответственности и индивидуализации не нашли прямого закрепления в актах российского законодательства, включая Уголовный кодекс РФ. Тем не менее, требования индивидуализации юридической ответственности и ее неотвратимости, в том или ином объеме, присутствовали в законодательстве об ответственности различных периодов и эпох отечественной истории государства и права и всегда сопровождали текущую правоприменительную практику[205, с. 202−203]^[10]. Данные принципы имеют самостоятельное значение.

Принцип ответственности лица, виновного в правонарушении, нашел свое нормативное закрепление в большей мерс в отраслях публичного права [324, с. 173], он имеет особое значение в уголовной ответственности, и нс столь явно обнаруживает свою роль в формировании и функционировании гражданско-правовой ответственности^[11]. Более того, гражданско-правовая ответственность за вред, причиненный деятельностью, создающей повышенную опасность для окружающих, может наступать в отсутствие вины (ст. 1079 ГК РФ) [86, 168]. В договорных обязательствах ответственность субъекта предпринимательской деятельности наступает независимо от вины, что прямо следует из п. 3 ст. 401 ГК РФ: предприниматель может избежать ответственности, если докажет, что надлежащее исполнение обязательства оказалось невозможным вследствие непреодолимой силы, т. е. чрезвычайных и непредотвратимых обстоятельств. Такими обстоятельствами не является нарушение обязанностей со стороны контрагента должника, отсутствие на рынке требуемых для исполнения товаров или отсутствие у нарушителя необходимых денежных средств.

Как полагает О. А. Красавчиков, при отсутствии вины обязанность возместить причиненный вред является нс ответственностью, а особой правовой формой восстановления имущественного положения нотерпевшего [278, с. 127−128]. Тем нс менее, законодатель определяет данную обязанность именно как ответственность.

Специфика гражданско-правовой ответственности предопределена особенностями предмета и метода 1ражданского права, где автоматическое заимствование категорий, выработанных наукой уголовного права, в частности, трактовки вины как психического отношения нарушителя к содеянному, неприемлемо [42, с. 66−75]. Однако данная специфика нс может приводить к нивелированию принципа вины, поскольку в юридической ответственности, осуществляемой без вины, проявляются ее дисфункции. Б. И. Путинский и Д. Н. Сафиуллин правильно указывают, что под виной субъекта имущественных отношений следует понимать существование двух обстоятельств, дающих основания для возложения ответственности. Во-первых, наличие у должника реальных возможностей для надлежащего исполнения. Во-вторых, непринятие им всех необходимых мер к недопущению нарушения, предотвращению вреда [465, с. 216−217]. По всей видимости, следовало бы вместо ответственности без вины предусмотреть институт страхования ответственности [324, с. 177], а кроме того, скорректировать в гражданско-правовой науке (с соответствующим отражением в нормах Гражданского кодекса) трактовку вины, с опорой на поведенческую, а нс психологическую (используемую, в частности, в уголовном праве) концепцию^[12].

Системность юридической ответственности, кроме отмеченных выше системообразующих факторов, обусловлена едиными функциями, целенаправленным воздействием на однородные общественные отношения сразу всеми видами юридической ответственности [326, с. 347]. Например, поддержание и охрана воинского правопорядка обеспечивается уголовной, дисциплинарной, материальной и иными видами юридической ответственности военнослужащих. Признаком системности юридической ответственности выступает возможность привлечения субъекта к нескольким видам юридической ответственности в случае совершения правонарушения. Так, за совершение военного преступления, повлекшего причинение материального ущерба, лицо может быть подвергнуто уголовной и гражданско-правовой ответственности. В свою очередь, существующие особенности привлечения лица, в частности, военнослужащего, одновременно к различным видам юридической ответственности («кумуляция» воинских правонарушений) диктуют необходимость разрешения проблемы идеальной и реальной конкуренции норм между различными видами правонарушений, определения понятия и критериев общественной опасности воинского правонарушения [330].

К функциям юридической ответственности авторы относят: превентивную, регулятивную, карательную, восстановительную, воспитательную [570, с. 7]. С учетом присутствия в юридической ответственности позитивной стороны, предназначения ответственности формировать действительно свободное правомерное поведение, следует согласиться с авторами, называющими в числе ее функций стимулирующую [528, с. 84].

Соотношение функций в том или ином виде юридической ответственности отражает особенности предмета видового регулирования, а также иерархию целей и задач того или иного вида ответственности: очевидно, гражданско-правовая ответственность нацелена, в первую очередь, на восстановление нарушенного права и возмещение ущерба, в то время как уголовная ответственность, выполняя задачи охраны личности, общества государства, а в отдельных случаях, международного правопорядка от преступных посягательств, связана в большей степени с карательно-штрафным воздействием (что, разумеется, не исключает выполнения ею других функций).

В отличие от функций, представляющих собой направления реального правового воздействия, категория «цель» субъективна [663, с. 11], хотя и имеет объективные предпосылки постановки (в данном случае — существующие в обществе недостатки, необходимость совершенствования социальных отношений и вытеснение отрицательных явлений). Цель юридической ответственности — это идеально предполагаемая, гарантируемая и обеспечиваемая государством модель будущего развития общественных отношений, к достижению которой при помощи установления и применения юридической ответственности стремятся субъекты правотворческой и иравореализагорской деятельности^[13]. Юридическая ответственность, как и социальная ответственность в целом, направлена на обеспечение необходимого, свободного, правомерного поведения. В этой связи ее главными целями являются обеспечение, восстановление и охрана правопорядка. Правопорядок, как состояние фактической урегулированности социальных связей, качественное выражение законности, основан на строгом и полном соблюдении законов всеми [673, с. 701— 702]. Цели юридической ответственности могут быть классифицированы по различным основаниям [325, с. 180−183].

В целом же, характеризуя соотношение и взаимосвязь функций и целей юридической ответственности, следует признать наличие цеиоч;

ки: функция — цель — результат [325, с. 171]. При этом характер взаимосвязи между функциями, целями, принципами юридической ответственности не односторонний, они коррелируют друг с другом, скрепляют разнообразные меры юридической ответственности в виде целостной системы [739, s. 219].

С учетом обозначенной выше позиции, полагаем, что наряду с рассмотренными выше интегративными факторами (признаками) системы юридической ответственности, к числу системообразующих нужно отнести динамику се развития, проходящую стадии формирования предпосылок (установление оснований и форм в праве, а также возложение на деликтоспособых субъектов права обязанности соотносить свое поведение с правоохранясмыми интересами, запретами и ограничениями), и стадии ее возникновения, конкретизации и реализации. При этом нужно оговорить, во-первых, что содержание указанных стадий различается с учетом вида ответственности. Во-вторых, стадии развития юридической ответственности необходимо отличать от стадий юридического процесса и его видов.

Система юридической ответственности — это совокупность и взаимодействие норм и институтов права, соблюдение которых обеспечивает правопорядок, а применение их при совершении правонарушения восстанавливает правопорядок [614, с. 7]. Единство системы юридической ответственности нс отрицает се видовой дифференциации. Вместе с тем, критерии классификации юридической ответственности требуют тщательного анализа и приемлемости для выделения подсистем и элементов рассматриваемой системы [614, с. 7−8].

Традиционным в научной и учебной литературе является признание следующих видов юридической ответственности: фажданскоправовой, материальной, дисциплинарной, административной и уголовной [111] (как уже отмечалось, отдельно рассматривается международно-правовая ответственность). При этом фажданско-правовая, административная и уголовная виды ответственности в целом соответствуют одноименным отраслям права, в то время как, дисциплинарная и материальная ответственность не имеют отраслевого обособления.

Между тем, предложение некоторых авторов рассматривать дисциплинарную и материальную ответственность как разновидности трудовой ответственности, в жесткой увязке с трудовым правом [616, с. 644, 645], а дисциплинарную ответственность осужденных, — в качестве профилирующего вида ответственности, существующего в рамках уголовно-исполнительного права [616, с. 814−816], — выглядит нс вполне последовательным, поскольку не учитывает субъектов дисциплинарной ответственности, имеющих особый или специальный статус, не подпадающий под действие норм трудового права (судей, депутатов, военнослужащих и т. д.).

Вряд ли можно согласиться с утверждением, что любая отрасль права (если она сформировалась в качестве самостоятельной) должна обладать собственным институтом юридической ответственности, ни одна отрасль права не может нормально функционировать без собственного института юридической ответственности [616, с. 812, 818]. Если следовать данному утверждению, то нужно выделить самостоятельные виды налоговой, финансовой, земельной, экологической и другой (в рамках отраслей права и отраслей законодательства) ответственности.

Подход выделения видов юридической ответственности, с учетом отраслевого характера охраняемых отношений и специфики отраслевых методов регулирования, является базовым и обоснован применительно к реально существующим и получившим общее признание институтам. Абсолютизация же отраслевого критерия классификации видов юридической ответственности может привести к ее умножению, не имеющему должного научного обоснования и бесполезному (в лучшем случае) на практике [611, с. 7−10].

Наряду с традиционным отраслевым подходом учеными предлагаются иные критерии классификации видов юридической ответственности. Так, А. П. Чирков полагает, что юридическая ответственность в системе права оформлена в виде двух самостоятельных межотраслевых комплексных институтов: института принудительной юридической ответственности и института позитивной юридической ответственности, которые сливаются в единый функциональный межотраслевой институт юридической ответственности [638, с. 41−42]. Полемизируя с А. П. Чирковым, О. А. Кожевников, нс возражая в принципе против такого понимания юридической ответственности, отмечает несогласованность ее структурно-формального компонент, предлагает использовать категорию «подсистема права», и, соответственно, выделяет подсистемы регулятивных и охранительных отраслей права [257, с. 52−53]. В последние годы в российской юридической литературе, в законодательстве и на практике получает распространение подход, согласно которому юридическая ответственность делится на две категории: карательную (штрафную) и правовосстановительную. Такое деление проводится в зависимости от того, какая из целей является доминирующей для конкретного вида ответственности — наказание правонарушителя или возмещение вреда, причиненного им потерпевшему [245].

Мы, с учетом обосновываемой позиции, не разделяем точку зрения о выделении позитивной и негативной юридической ответственности.

Тезис о разграничении с одной стороны, карательно-штрафных видов ответственности (к ним традиционно относят дисциплинарную, административную, уголовную), а с другой, — правовосстановительной (гражданско-правовая и материальная ответственность [320, с. 252]), по всей видимости, не лишен оснований. При этом подчеркнем: признание данного разграничения не отрицает системного единства видов юридической ответственности.

Гражданско-правовая ответственность обладает рядом специфических признаков [322], подчеркивающих ее правовосстановительный характер: носит имущественный и эквивалентно-возмездный характер, наступает перед потерпевшим, предполагает применение равных по объему мер ответственности к различным участникам имущественного оборота за однотипные правонарушения. Диспозитивность метода гражданско-правового регулирования проявляет себя и в вопросах гражданскоправовой ответственности: ее условия могут предусматриваться не.

только законом, но и договором; лицо, совершившее гражданское правонарушение, может до и без вмешательства государственных органов возместить причиненный ущерб, восстановить нарушенные права; процесс реализации гражданско-правовой ответственности инициируется заинтересованной стороной — потерпевшим. В отличие от уголовной и административной ответственности, в гражданско-правовой ответственности нс действует презумпция невиновности: отсутствие вины доказывается лицом, нарушившим обязательство (п. 2 ст. 401 ГК РФ, п. 2 ст. 1064). Правовосстановительная ответственность нс поглощается никакой другой (для сравнения, более строгая штрафная, карательная уголовная ответственность поглощает менее строгие административную и дисциплинарную виды) и применяется до тех пор, пока не будет восстановлен правопорядок^[14][15].

Обратим внимание и на своеобразие материальной ответственности, а также специфику ее применения. Материальная ответственность, применяемая за причинение имущественного ущерба к работникам (а также к государственным и муниципальным служащим, военнослужащим) и к работодателям в соответствии с Трудовым кодексом РФ (законодательством о гражданской и муниципальной службе, законодательством о материальной ответственности военнослужащих) не может наступать одновременно с гражданско-правовой ответственностью. Но вместе с некоторыми другими видами юридической ответственности (дисциплинарной, административной и уголовной) она применяться может (часть 6 ст. 248 ТК РФ, п. 5 ст. 8 ФЗ от 12.07.1999 № 161 -ФЗ «О материальной ответственности военнослужащих»).

В отличие от гражданско-правовой ответственности, где имущественный ущерб, как правило, подлежит полному восстановлению, пределы материальной ответственности сообразуются с денежным содержанием виновного лица. Как отмечается в литературе, специфика материальной ответственности военнослужащих проявляется в том, что она преследует не только цель возмещения ущерба, но и прежде всего воспитания в духе бережного отношения к военному имуществу [394, с. 335; 328].

Как мы уже обращали внимание, совершение преступления (в том числе военного) может повлечь за собой привлечение одновременно к уголовной и гражданско-правовой ответственности, что также подчеркивает принципиальные отличия указанных видов. С другой стороны, это обстоятельство подтверждает системность юридической ответственности, возможность ее комплексного воздействия на правонарушителя.

За основу деления видов юридической ответственности предлагается также брать такие критерии, как характер правонарушения, вид меры ответственности (наказания)^[16], вид правоотношений, в которых реализуется юридическая ответственность, правовой статус субъектов права, степень опасности посягательства^[17].

Представляется, что указанные критерии могут использоваться для выделения и изучения внутривидовых, а также установленных отдельными нормами права элементов юридической ответственности. Следует учитывать наличие в системе юридической ответственности ее различных уровней, которые можно представить в виде следующей схемы: юридическая ответственность в целом (как система) — виды юридической ответственности (как подсистемы) — подвиды юридической ответственности (как элементы системы) — норма, предусматривающая, вчетвертых, юридическую ответственность на уровне нормы права [203, с. 81]. С учетом иерархического положения системно-структурного элемента и его взаимосвязей с другими элементами, можно вести речь о разновидностях (подвидах) отраслевых видов ответственности, при этом используя вышеназванные основания. Кроме того, правомерно на наш взгляд, выделять комплексные межотраслевые институты (подвиды) ответственности. В частности, с учетом существенной специфики правового статуса, речь может идти об институте ответственности государства.

Что касается видовой классификации, то здесь, очевидно, требуется не один критерий, а ряд дополнительных признаков, наличие которых может подтвердить самостоятельность вида юридической ответственности. Развивая идею отраслевой классификации юридической ответственности, некоторые правоведы помимо основного критерия вводят дополнительные признаки, которые свидетельствуют о самостоятельности вида юридической ответственности. Так, Д. А. Липинский относит к ним: наличие кодифицированного нормативно-правового акта, предусматривающего юридическую ответственность; особенности процессуального осуществления; наличие самостоятельного правонарушения (со своей природой объекта правонарушения); вид установленных государством неблагоприятных последствий совершенного деяния [326, с. 361]. Ж. И. Овсспян отмечает, что перспектива выделения в научной теории и законодательстве нового, самостоятельного вида юридической ответственности посредством его идентификации с соответствующей отраслью (отраслями) права возникает, если отраслевой критерий дифференциации юридической ответственности на виды дополняется двумя другими — сопутствующими ему — особыми механизмами и специфическими процедурами применения санкций, предусмотренных нормами отрасли права [432, с. 50]. По мнению В. М. Ягудиной, для признания элемента системы юридической ответственности самостоятельным отраслевым видом необходимо наличие следующих квалифицирующих признаков: отраслевой специфики норм, устанавливающих юридическую ответственность, и их фиксации в текстах нормативных правовых актов — источниках соответствующей отрасли права; реализации юридической ответственности специальными, предназначенными для применения мер этого вида ответственности государственными органами и должностными лицами; реализации мер юридической ответственности в рамках особого вида юрисдикционного процесса [676].

В принципе соглашаясь с приведенными суждениями, заметим, что не все из предложенных классификационных признаков равнозначны и должны учитываться для обособления новых самостоятельных видов юридической ответственности. Так, спорным выглядит утверждение об обязательном отнесении к классификационным критериям реализации мер юридической ответственности в рамках особого вида юрисдикционного процесса. Правильнее, по всей видимости, вести речь о специфике механизмов и процедур конкретизации и реализации ответственности. Нс всегда нормы вида юридической ответственности сосредоточены в кодифицированном нормативно-правовом акте.

Полагаем, что для обособления самостоятельного вида юридической ответственности следует принимать во внимание: 1) специфику оснований, форм и мер юридической ответственности и ее адекватное нормативно-правовое отражение; 2) наличие самостоятельного правонарушения со своей природой объекта; 3) специфику механизма и процедур конкретизации и реализации юридической ответственности.

В литературе поднимается, и на наш взгляд, не без оснований, вопрос о самостоятельном характере конституционно-правовой ответственности в сфере нормоконтроля [678, с. 101−112], семейно-правовой ответственности, связанной с лишением родительских прав [196, с. 14−15].

С учетом приведенных критериев обособления правомерна также постановка вопроса о самостоятельном характере юридической ответственности военнослужащих, а с учетом специфики и значимости военной организации Российской Федерации — о военном праве как комплексной отрасли права^[18].

Особая исключительность выполняемых Вооруженными Силами РФ задач определила детальную регламентацию всех основных вопросов жизни, быта и деятельности, поведения военнослужащих, а также особенности их обязанностей и юридической ответственности. Так, в ст. 1 Федерального закона «О статусе военнослужащих» записано, что особенности статуса военнослужащих в обществе определяются возложенными на них обязанностями по подготовке к вооруженной защите и самой вооруженной защите государства, связанными с необходимостью беспрекословного выполнения поставленных задач в любых условиях, в том числе с риском для жизни. Юридическая наука вполне справедливо выделяет специфические особенности юридической ответственности военнослужащих:

• • более широкий круг составов правонарушений, за совершение которых наступает юридическая ответственность;
• • более высокая степень ответственности за некоторые правонарушения;
• • наличие специальных полномочий у командиров (начальников) по привлечению военнослужащих к юридической ответственности;
• • наличие специальных условий применения власти командирами и исполнения применяемых мер юридической ответственности;
• • специфический характер мер ответственности, применяемых за правонарушения [24, с. 124; 439, с. 15−16; 394, с. 331−332].

Особенности правового регулирования юридической ответственности военнослужащих определяются и действием в Вооруженных Силах так называемого института усмотрения органов военного управления и воинских должностных лиц. Исходя из принципа единоначалия, в науке военного права, в военно-правовых нормах и в практической деятельности органов военного управления и военной юстиции важное место при определении объема юридической ответственности (прежде всего, материальной и дисциплинарной) отводится командиру (начальнику) [330].

Таким образом, мы приходим к следующим выводам относительно системы юридической ответственности.

• 1. Юридическая ответственность обладает системным единством интегративных факторов (предмет, метод, принципы, функции, динамика) и характеризуется дифференциацией их конкретного содержания и проявления на различных уровнях (вид, разновидность, ответственность на уровне нормы права).
• 2. Для обособления самостоятельного вида юридической ответственности следует принимать во внимание: 1) специфику оснований, форм и мер юридической ответственности и се адекватное нормативноправовое отражение; 2) наличие самостоятельного правонарушения со своей природой объекта; 3) специфику механизма и процедур конкретизации и реализации юридической ответственности.

• [1] О преимуществах и недостатках применения системной методологии в теории государства и права см. [353, с. 36−41].
• [2] См.: Петелин А. И. Проблемы правовой ответственности в социалистическом обществе: Учеб, пособие. — Омск: ОВШМ МВД СССР, 1976. — С. 39; Хачатуров Р. Л. Понятиесистемы юридической ответственности // Вестник Волжского ун-та им. В. Н. Татищева.Сер. «Юриспруденция». Вып. 1. — Тольятти, 1998. — С. 40.
• [3] Алексеев С. С. Структура советского права. — М.: Юридическая литература, 1975. -С. 49; Ягудина В. М. Система юридической ответственности. — С. 74.
• [4] Здесь мы солидаризируемся с П. П. Серковым [516].
• [5] Алексеев С. С. Общие теоретические проблемы системы советского права. — М: Го-сюриздат, 1961. — С. 61 -70.
• [6] Мы нс останавливаемся здесь на особенностях международно-правовой ответственности, поскольку будем рассматривать этот вопрос ниже, в частности, в третьем параграфе настоящей главы исследования.
• [7] 4 Мы исходим из того, что принципы юридической ответственности как системногоэлемента права производны от правовых принципов. В общем виде правовые принципыпредставляют собой выраженные в праве исходные нормативно-руководящие начала, характеризующие его содержание (основы) и закрепленные в нем закономерности общественной жизни. — См.: Алексеев С. С. Проблемы теории права. Курс лекций: в 2 т. Свердловск, 1972. — Т. 1. — С. 102−112; он же: Общая теория права. — М., 2008. — С. 208.
• [8] Следует согласиться с высказанным в литературе мнением о том, что принципы права воспринимаются как фактор стабильности, способ устранения внутренних противоречий в правовой системе [526, с. 52−53].
• [9] 3 См.: Лейст О. Э. Принципы юридической ответственности. Общая теория права / Подред. А. С. Пиголкина. — М., 1996. — С. 322−328.
• [10] Следует обратить внимание на то, что в основах уголовного судопроизводства СССРи союзных республик (ст. 2), в УПК РСФСР (ст. 2) и УПК всех других союзных республик к задачам уголовного судопроизводства были отнесены быстрое и полное раскрытие преступлений, изобличение виновных и обеспечение правильного применениязакона с тем, чтобы каждый, совершивший преступление, был подвергнут справедливому наказанию, и ни один невиновный не был привлечен к уголовной ответственностии осужден. — См.: Законодательство об уголовном судопроизводстве Союза ССР и союзных республик: в 2-х т. — М.: Юрид. лит., 1963. — Т. 1. — С. 49, 88 и др.
• [11] В цивилистике категория вины оценивается неоднозначно, существуют субъективит-ская (психологическая) и объективистская (поведенческая) концепции [157, с. 31−36].
• [12] М. И. Брагинский и В. В. Витрянский справедливо отмечают, что для оценки винысубъекта его индивидуальные качества, тем более «психические переживания» по поводу допущенного нарушения, не имеют правового значения. Сейчас для определениявины используется абстрактная модель ожидаемого поведения в конкретной ситуацииразумного и добросовестного участника имущественного оборота [89, с. 759]. Термин «ответственность без вины» используется в зарубежном праве, преимущественно гражданском. В английском гражданском праве существует доктрина liabilitywithout fault, согласно которой допускается возлагать ответственность без вины на лицо, действующее чрезвычайно опасно и неосмотрительно [488, с. 268].
• [13] См.: Трофимова М. П. Указ. соч. — С. 6.
• [14] На это обстоятельство обращает внимание Д. А. Липинский [325, с. 3−7].
• [15] 44 См.: Лейст О. Э. Общая теория государства и права. Т. 3. — С. 493.
• [16] >0 См.: Лазарев В. М. Основы государства и права РФ. Волгоград, 1993. — С. 29.
• [17] См.: Курляндский В. И. Уголовная политика, дифференциация и индивидуализацияуголовной ответственности //В сб.: Основные направления борьбы с преступностью. -М., 1975.-С. 78.
• [18] Концепция военного права обосновывается в военно-правовой науке. Так, А. М. Добровольский, известный теоретик военного права, еще в начале XX в., определяя сущность исодержание науки военного права, отмечал, что нормы, которые регулируют жизнь армии, в своей совокупности конструируются в особую отрасль права военное право, котороевключает в себя военно-административное, военно-уголовное и военно-судебное право. -См.: Добровольский А. М. Военное право// Военная энциклопедия. Т. 1. СПб., 1911.—С. 150−153. В трудах военных юристов в параметрах СССР (Х.М. Ахметшина, А.П. Коси-цына, Н. И. Краснова, В. Н. Кудрявцева, А. И. Лепешкина. А. П. Лунева, В. Д. Менынагина, Н. И. Кузнецова, И. Ф. Побежимова, П. И. Романова, Е.А. С’крипилева. В.И. С’молярчука, Н. А. Стручкова, С. С. Студеникина, А.А. Тср-Акоиова. В. М. Чхиквадзе, и др.) разрабатывались вопросы развития военного законодательства и было продолжено исследование базовых теоретических проблем военного права: его понятия, сущности и содержания, местав системе права. Современные российские исследователи различают три аспекта понятия"военное право": как отрасль права, регулирующую определенную группу общественныхотношений; как науку и как учебную дисциплину [289, 558].