Заключение. 
Присоединение грузии к россии

Трактатом 1724 года Россия признала власть Турции над Грузией. В итоге радужных надежд — турецкое иго. Русское правительство не сочло нужным или возможным отстоять Грузию при разделе сфер влияния в Закавказье. Правда, Петр вменял в обязанность своим властям бдительный надзор за всем, что происходит в тех местах, велел изучить пути от Каспийского моря в Грузию и т. д. — но, вероятно, руководился не столько заботами о грузинах, сколько желанием, при случае, распространить свои владения на запад от Каспия.

Политика Петра по отношению к грузинам — обыкновенная реалистическая политика, и, если грузины слишком наивно полагались на православие и верили в «борьбу с агарянами», то это потому, что у них элементарная борьба за существование легко принимала религиозную окраску, и они не имели возможности подняться до более сложных политических идей — для этого им недоставало более сложных интересов. Примитивный строй влечет за собой примитивное мышление и примитивную политику.

Поэтому катастрофа Вахтанга не послужила грузинам уроком. Остальную часть XVIII века они продолжали вращаться в том же кругу идей, и воззрения их на Россию не изменились. Интересы и культура оставались те же — и политика поражает неизменностью своих исходных точек и ошибок.

Никакой критики не было возбуждено несчастьями Вахтанга.

В 1754 г. вернулось в Тифлис посольство, ездившее просить помощи у императрицы Елизаветы; историк Папуна Орбелиани, комментируя неуспешность этого посольства, пишет: «Действительно мы ожидали помощи и сильного подкрепления, согласно завещанию великого блаженной памяти Петра. Когда царь Вахтанг отправился просить о покровительстве России и вооруженной помощи для Карталинии, он приехал не вовремя, так как император и самодержец Петр был сильно болен. Но в своем завещании он написал: «Грузия несчастна, защищайте ее ради веры, пошлите ей войско, на счет моей казны.

Но, — добавляет историк, — интриги сынов Грузии, пребывавших в России, отклоняли ее от оказания помощи"¹.

Вот, что вынесли грузины из опыта 20-х и 30-х годов XVHI столетия. Легенда эта, при всей своей трогательности, не свидетельствует об умении грузин разбираться в делах и условиях XVIII столетия. Являясь по отношению к персиянам и туркам нередко ловкими, вероломными политиками восточной школы, в свое отношение к России они, повторяем, вносили всю наивность, всю легковерность и непосредственность средних веков, из пеленок которых никогда не вышли.^[1]

• [1] Chronique de Papouna Orbelian, § 261.