«Ведастинские анналы» как завершающий этап складывания образа «норманна» в каролингской анналистике

" Ведастинские анналы" как завершающий этап складывания образа «норманна» в каролингской анналистике

аннал средневековье норманн каролингский Одними из наиболее интересных источников эпохи раннего средневековья, в частности эпохи Каролингов, были анналы. Все франкские анналы могут быть разделены на два больших вида. Первый составляет группа так называемых «больших анналов», среди которых главное место принадлежит «Анналам королевства франков», «Сен-Бертенским анналам» и «Ведастинским анналам». Историческая ценность этих анналов заключается в богатстве информации, содержащейся на их страницах. По сути дела, они являются единственными нарративными источниками, на основе которых современные исследователи, как, впрочем, и их предшественники, могут попытаться реконструировать дух и содержание каролингской эпохи.

Эти анналы в значительной степени отличаются от второй группы так называемых «малых анналов», имеющих региональное происхождение и региональный охват событийного ряда. Существуя независимо от «больших анналов», они тем не менее обладают собственным видением событий, которые происходили в конкретных районах обширной империи и носили местный характер. Однако и те и другие внесли свой вклад в формирование и закрепление историографического образа «норманна» как активной политической фигуры каролингской эпохи. Они наделяли этот образ разными чертами характера (по-преимуществу, конечно, отрицательными), но все вместе, как из кусочков мозаики, придавали этому образу цельный и законченный вид.

Большую роль в формировании канонического для средневековья, а во многом и для последующих столетий вплоть до наших дней, образа «норманнов» сыграли так называемые «Ведастинские анналы» (анналы из аббатства св. Ведаста). Они сохранились в манускрипте 795 (753) Публичной библиотеки г. Дуэ, который датируется XI в. и с точки зрения композиции делится на две части. Первая — это компиляция, составленная из отрывков различных источников, прежде всего «Хроники» Беды Достопочтенного (период до 725 г.) и «Продолжения хроники псевдо-Фредегара» (до 741 г.). Вторая часть представляет собой компиляцию различных анналов: до 814 г. текст близок к «Большим Мецким анналам», отрывок 814−844 гг. очень напоминает текст «Анналов королевства франков» и частично «Сен-Бертенских анналов», причем последние списаны практически без изменений. Единственным отличием «Ведастинских анналов» от «Сен-Бертенских анналов» является включение в текст первых отдельных замечаний, касающихся истории аббатства св. Ведаста. Далее текст обрывается, и его продолжение уже принадлежит автору, творившему в XII в., причем новый интерпретатор вновь обращается к традиции «СенБертенских анналов» и пытается передать их содержание практически без изменений. Скорее всего, он использовал ту рукописную традицию, сохранившуюся в аббатстве св. Ведаста, от которой происходит наиболее полная версия «Сен-Бертенских анналов», обозначаемая источниковедами буквой «О». Для истории же норманнов «Ведастинские анналы» ценны прежде всего тем, что их автор самостоятельно изложил события, происходившие в Западно-Франкском королевстве в период с 882 г., когда обрывается манускрипт «О», до 900 г. Фактически для этого весьма насыщенного событиями периода, во многом предопределившего будущее развитие Западно-Франкского королевства, «Ведастинские анналы» являются единственным источником.

Однако следует помнить о том, что данный отрезок истории поздних Каролингов в действительности написан спустя почти три века после реальных событий. Поэтому нельзя отрицать того факта, что образ «норманна», который к XII в. приобрел вполне устойчивые черты, не был подправлен этим поздним автором и, таким образом, в большей степени относится именно к этому столетию, нежели к рубежу IX—X вв. Но преодолеть сомнения, как нам кажется, позволяет явное стремление этого неизвестного автора сохранить традицию, восходящую к более ранним рукописям основного прототипа «Ведастинских анналов», в частности к манускрипту «О» «Сен-Бертенских анналов», когда он пересказывает события IX в.

Итак, каков «норманн» на страницах «Ведастинских анналов»? Прежде всего следует отметить факт устойчивого написания автором анналов самого понятия «норманн». Но при этом анналы имеют некие особенности, отличающие их от «Сен-Бертенских анналов», особенно в третьей части, принадлежавшей перу Хинкмара Реймского.

• 1. Первая особенность заключается в том, что на страницы «Ведастинских анналов» возвращаются даны. В результате соседство этнонима «даны» с термином «норманны» приобретает весьма интересный характер. Во-первых, этнический и квазиэтнический термины могут существовать совершенно самостоятельно, не смешиваясь, не дополняя или подменяя друг друга. Во-вторых, напротив, они могут дополнять друг друга, выступая в качестве взаимной самоидентификации выходцев с Севера. В итоге само понятие «норманн» предстает как многоуровневое понятие: там, где автор твердо знает, что выходцы с Севера именно даны, фигурируют исключительно последние, хотя при этом иногда имеет место уточнение, что даны это и есть «норманны». Но иногда ситуация выглядит совершенно по-иному. Автор не знает или не хочет знать точную этническую принадлежность тех или иных скандинавов и тогда использует исключительно термин «норманны», при этом последние могут даже прямо противопоставляться «данам».
• 2. В отличие от Хинкмара Реймского, автора заключительной части «Сен-Бертенских анналов», в «Ведастинских анналах» мы можем видеть возвращение в политическую лексику титула rex применительно к лидерам скандинавов. Но и здесь, точно также как и в связи со связкой «даны» — «норманны», мы видим, что титул dux не исчезает полностью. Наоборот, налицо явное желание автора представить оба титула как существующие одновременно и параллельно друг другу.
• 3. Автор «Ведастинских анналов», и здесь мы уже не сможем найти каких-либо аналогий с «Сен-Бертенскими анналами», относится к деяниям и «данов», и «норманнов» на территории Западно-Франкского королевства как-то буднично, повседневно, без особой патетики, воспринимая их как «естественное зло», априори присущее тогдашнему обществу. Фактически, он инкорпорирует «норманнов» в менталитет тогдашнего франкского общества как некое «отрицательное качество жизни», которое было, есть и, возможно, будет сохраняться в будущем. Отсюда резко снижается накал противостояния «норманнам» как исключительно инородному телу в западно-франкском обществе: «мы» и «они» как противоположные качества сохраняются, но граница между ними коренным образом меняется. Теперь она пролегает не между двумя этнополитическими пространствами, а перемещается внутрь одного такого пространства, в котором каждый этнический компонент пытается занять самостоятельную нишу, сузив при этом внутреннее пространство своего конкурента.
• 4. В отличие от полуофициальных «Сен-Бертенских анналов», создававшихся под прямым или косвенным контролем со стороны императорской и королевской власти, «Ведастинские анналы» лишены такого официозного характера. Отсюда проистекало более негативное отношение автора к слабевшей центральной королевской власти, в том числе и за то, что она не может или не хочет организовать надлежащий отпор «норманнам» и, более того, часто даже идет на поводу интересов скандинавов. От этого в наибольшей степени, по мнению автора анналов, страдает прежде всего церковь, которая с молчаливого согласия короны подвергается разного рода насилиям и грабежам. Но при этом в «Ведастинских анналах» присутствует характерная деталь: мы ни разу не встретим упоминания о том, что «даны» или «норманны» были язычниками. Их религиозные верования полностью остаются вне поля зрения автора анналов, хотя ужасы, творимые ими, описываются весьма красочно. Вероятно, это могло объясняться фактом существования среди «данов» и «норманнов» христиан, которые уже тогда вполне могли находиться на службе у самих западно-франкских королей.

В результате основными элементами образа «норманна» у автора «Ведастинских анналов» стали следующие.

Основные занятия «норманнов» — это грабежи, убийства и увод в плен христиан: 879 г.: «Норманны же не переставали опустошать церкви, убивать и уводить в плен христиан» (Nortmanni vero non cessant devastare ecclesias, et populum christianum interficere captivareque); «Норманны, жаждущие убийств и опустошений и алчущие крови человеческой» (Sed Nortmanni incendiis et devastationibus inhiantes, sanguinem humanum sitientes…). 884 г.: «Норманны же не прекращали убивать и уводить в неволю христиан, разрушать церкви, сносить стены и сжигать деревни. На всех улицах лежали тела священников, благородных и иных лайенов, женщин, детей и младенцев; не было ни одной дороги или места, где бы не лежали убитые, и всякому было мучительно и прискорбно созерцать, как народ христиан доведен почти до полного истребления.