Из истории русско-советско-китайских торгово-экономических отношений (XVII в.-1991 г.)

Зарождение и становление русско-китайских торгово-экономических отношений (XVII в.-1917 г.)

На рубеже XVI—XVII вв. Россия переживала смутное время. Но, несмотря на внутреннюю смуту, а, может быть, как раз благодаря этой смуте, то было время стремительного продвижения русских и русского государства на восток. Купцы и «охочие люди», землепашцы и священники, искатели блаженной страны Беловодья и просто любители попытать счастье шли и шли в Сибирь, словно завороженные раскрывшимися перед ними невиданными просторами, от которых и в самом деле захватывало дух. Это была славная страница российской истории. И славными людьми вписана она в народную память. Ведь русский характер, русская душа всего полнее раскрываются, когда русский человек не держится за то, чем обладает, вверяет себя новому и неизведанному, живет вольным странником, вечно ускользая от тяжелой десницы государства, от соблазнов цивилизации; когда он стоит на самом краю обжитого мира, на каком-то побережье земли и духа и весь открыт другим народам и культурам. Так было среди казаков на юге, и поморов на севере. Так было и среди первопроходцев на востоке.

Один за другим по всей Сибири поднимались русские остроги и городки, деревни и зимовья. Еще в конце XVI в. русские люди освоили междуречье Оби и Енисея, где в 1601 г. был создан Мангазейский уезд. В течение первой четверти следующего столетия завершилось покорение земель за Енисеем, возникли Енисейский, Красноярский, Томский, Тобольский остроги. Вскоре русские вышли к Лене и Ангаре, заложив Илимский и Братский остроги. Тогда же они достигли Байкала и стали частыми гостями в Забайкалье.

К тому времени русские люди уже давно прослышали о китайском царстве и пытались разведать пути, ведущие в него. Еще в 1608 г. по указу царя Василия Шуйского отряд томских казаков отправился во владения монголов на поиски «Алтын-царя мугальского», а заодно китайского государства. Встретив отпор недружественных ойратских племен, казаки повернули обратно. Тем не менее, в своей отписке царю, датированной мартом 1609 г., томский воевода Волынский сообщал некоторые сведения о Китае. Сведения эти, добытые кружным путем от монголов, на удивление совпадают с уже известными нам стереотипами восприятия отдаленных и малоизвестных стран: в далекой стране живет народ с близкими нам обычаями. «А до Китайсково де государства от Алтына-царя три месяца ходу, — доносил Волынский. — А живет де китайской государь, и у него, де, государь, город каменной, а дворы де в городе с русково обычья, палаты на дворах каменные, и людьми де сильнея Алтына-хана и богатством полные, а на дворе де у китайского государя полаты каменные. А в городе де стоят храмы у нево, и звон де великой у тех храмов, а крестов на храмах нет, тово де у них не ведают, какая вера, а живут с рускова обычья. И приходят де из многих земель с торгов к нему, а платье де оне носят все золотное, а привозят де к нему всякие узорочья из многих земель…» Малявин В. В. Первые русские люди в Китае// Восточные арабески. М., 2000. С. 126. В восточных районах страны увеличивалось население, успешно развивалась торговля с соседними государствами народами и племенами.

У России к Китаю были исключительно интересы торгового и дипломатического характера, когда китайское правительство интересовали же наоборот проблемы пограничного плана.

В последующие годы царские наместники в Сибири не оставляли попыток отыскать дорогу в Китай. И в мае 1618 г. из Томска выехал отряд казаков во главе с Иваном Петлиным, имевшим от томского воеводы предписание добраться до китайских земель и установить связи с тамошним правителем. На этот раз томским казакам повезло больше: за три с половиной месяца они благополучно добрались до китайской столицы и были приняты китайскими чиновниками. В своей «Росписи» о посольстве в Китай, составленной по возвращении в Томск, Петлин подробно описывает путь в китайские земли. Первым из русских он упоминает о Великой Китайской стене, которая, как легко догадаться, поразила воображение русского казака.

Каким дивным городом, должно быть, показался русскому послу императорский Пекин с его огромными, немыслимыми на Руси размерами, грозными стенами и башнями да всякими «узорочьи и мудроствами» прекрасных дворцов! Подобно всем европейцам, изумлен был Петлин и обилием товаров в этом величайшем из городов Китая.

В Пекине удача изменила Петлину и его спутникам. По традиции, китайские власти рассматривали приезд в имперскую столицу чужеземцев как изъявление покорности владыке Срединного царства и требовали от них совершения разных унизительных обрядов. В частности, придворный церемониал китайского правителя предписывал иностранным послам простереться ниц перед императорским троном и несколько раз стукнуться лбом о землю. К столь крайней форме изъявления верноподданнических чувств европейские и в том числе русские посланники были, как правило, не готовы. Но главное, Иван Петлин был послан в Китай томским воеводой и не привез с собой ни царской грамоты, ни подарков от царского имени. Узнав о том, что люди из Русского государства прибыли ко двору минского императора без верительных грамот и подарков от их государя, чиновники императорского двора, ведавшие приемом иностранных посольств, не пожелали даже разговаривать с вновь прибывшими «западными варварами».

«А мы у царя Тайбуна не были и царя не видали потому, что итти к царю не с чем, — простодушно рассказывает Петлин. — И мне посольский дьяк сказал: у нас де чин такой держит — без поминков де перед царя нашего Тайбуна не ходят. Хоти бы де с вами, с первыми послами, ваш царь Белой послал нашему царю Тайбуну невеликие дары, и вас бы де, послов, с поминками наш царь пустил к себе и послал бы к нему свои дары…» В Пекине Иван Петлин и его люди пробыли только четыре дня, а потом их отправили восвояси, снабдив грамотой от императора, разрешавшей русским людям впредь приходить в Китай с посольством и для торговли.

Вот так скоротечно и все же дружелюбно завершилось первое русское посольство в Китай. По возвращении в Томск Петлин отправил свою «посольскую сказку» и грамоту китайского императора в Москву, но его донесения не имели сколько-нибудь серьезных последствий. Правительство Михаила Романова не сочло нужным спешить с установлением официальных дипломатических контактов с китайским двором. Ну, а минское правительство, верное своей изоляционистской политике, тем более не выказывало желания направить посольство в русские земли. Правители Китая по-прежнему не изменяли своему древнему убеждению: в их процветающем государстве всякие товары имеются в изобилии, а их благоразумные подданные ни в каких новшествах не нуждаются.

В 1618 г. русское посольство, руководимое Иваном Петлиным, через Кузнецкий Алатау, Западные Саяны, Туву и Монголию достигло Пекина. Иван Петлин оставил краткое, но интересное описание своего путешествия. Очевидно, именно Иваном Петлиным была привезена в Москву в Посольский приказ грамота от императора Вань ли.

Из-за отсутствия переводчика с китайского содержание грамоты было неизвестно до 1675 г.

Во второй половине XVII в. царское правительство активизировало внешнюю политику, как на Западе, так и на Востоке. Строя планы расширения торговли со странами Дальнего Востока, оно в 1654 г. послало в Пекин через Монголию торговый караван и посольство во главе с Ф. И. Байковым, поручив ему установить дипломатические и торговые отношения с Китаем. Из-за столкновения русских казаков с маньчжурами на Амуре Байков был принят в Китае недружелюбно, «как чиновник вассального государства, доставивший дань маньчжурскому императору и отказавшийся от соблюдения традиционных церемоний» История Дальнего Востока СССР в эпоху феодализма и капитализма (XVII в. — февраль1917г.). М., 1991. С. 73. Таким образом, первое официальное русское посольство к пекинскому двору окончилось неудачей.

Огромная территория, многочисленное население, богатые природные ресурсы, внешняя обособленность придавали Китаю относительную стабильность. По сравнению с соседними государствами он оставался сильной державой. Консолидация власти в руках Цинов, постепенное восстановление экономики страны привели к тому, что Цинская империя после 1683 г. перешла к завоевательной политики. Первым шагом на этом пути было отторжение от России Приамурья и соответственно подписание 27 августа 1689 года Нерчинского мирного договора между Россией и Китаем о границах и условиях торговли. Русское правительство предусматривало мирное урегулирование с Цинской династией на основе сохранения целостности сибирских земель и, оставляя за собой право требовать возмещение убытков за разорение русских селений, готово было провести обмен перебежчиков и пленных, кроме князей Гантимуровых с детьми, «яко принявших уже святое крещение», установить порядок посольских отношений, не ущемлявших достоинство России, и выражало заинтересованность в ввозе в Россию китайскими торговыми людьми товаров, прежде всего серебра и шелка.

Итак, 12 августа 1689 года под жерлами пушек Нерчинского острога, с одной стороны, и маньчжурской флотилии — с другой, в полуверсте от города между реками Шилкой и Нерчей состоялась первая встреча посольств. Россию представляли окольничий Ф. А. Головин и стольник И. Е. Власов, цинский двор — Сонготу, дядя богдыхана Дун Гоган, Лантань, командовавший маньчжурскими войсками под Албазином, и другие высшие сановники; в качестве советчиков и переводчиков при послах Сюань Е состояли миссионеры-иезуиты Ф. Жербийон и Т. Перейра. Граница Проша по Аргуни: русское население по правому берегу реки переходило в Нерчинское воеводство. Пятая статья договора гласит: «Каким либо ни есть людем с проезжими грамотами из обоих сторон для нынешние начатые дружбы для своих дел в обоих сторонах приезжати и отъезжати до обоих государств добровольно и покупать и продавать, что им надобно, да повелено будет». Русско-китайские отношения 1689−1916. Официальные документы. М., 1958. С. 10. Характеризуя международно-правовую значимость Нерчинского договора, необходимо отметить следующее немаловажное обстоятельство — этот договор не был впоследствии ратифицирован ни русским царем, ни маньчжурским императором, как не было и последующего размена ратификационными грамотами или взаимного обмена юридически значащими текстами договора. Следовательно, положения Нерчинского договора, с международно-правовой точки зрения, не получили юридического закрепления. Ткаченко Б. И. Россия — Китай: восточная граница в документах и фактах. Владивосток, 1999. С. 6 — 7.

Направления внешней политики Росси имеют и подчиненное значение — обеспечение прочного тыла. В третьем десятилетии XVIII в. и позже тылом русского государства оставались южные границы Сибири и Дальнего Востока. Здесь Россия была заинтересована в сохранении дружественных отношений с Цинской империей, мирный и стабильный характер был определен выше указанным Нерчинским трактатом 1689 г. Однако со временем возникла потребность более точного территориального размежевания двух великих держав на Дальнем Востоке и в Центральной Азии, где каждая из сторон имела свои виды. Для решения этой важной задачи в Китай было направлено посольство во главе с 56-летним Саввой Лукичем Владиславичем-Рагузинским. По отзывам современников, это был хорошо образованный, с широкими политическими взглядами и незаурядными деловыми качествами человек.

12 октября 1725 г. из столицы отправилось посольство и достигло реки Бура (приток реки Аргунь) лишь десять месяцев спустя. Здесь, «на границе, споры начались с первой же встречи с цинскими дипломатами. Продолжались они в Пекине, где российские посланники подверглись изощренным способам шантажа, угроз, перемежавшихся лестью и соблазнительными попытками подкупа». История России. С древнейших времен до начала XXI века /Под ред. А. Н. Сахарова. М., 2006. С. 519. Цель всех «утеснений» одна — заставить быть податливыми в переговорах и подписать трактат в ущерб интересам России. Но каждый раз ответ Владиславича-Рагузинского был неизменен: «Я скорее сгнию в тюрьме, нежели нарушу инструкцию и верность своему Отечеству». Тридцать раз стороны садились за стол переговоров, которые продолжались непосредственно на границе. А после ожесточенных споров 20 августа 1727 года был заключен Буринский предварительный договор. Он определял границу от Кяхты до перевала Шабин-Дабага вдоль линии существовавших русских и монгольских караульных застав, руководствуясь принципом: «Каждый владеет тем, чем владеет теперь». 21 октября 1727 г. был подписан русско-китайский договор, включавший в себя и Буринский трактат. «Обмен ратификационными экземплярами договора состоялся 14 июня 1728 г. в Кяхте». История России. С древнейших времен до начала XXI века /Под ред. А. Н. Сахарова. М., 2006. С. 520.

Так завершились почти трехлетние переговоры в Пекине и на границе. Статья первая договора гласит: «Сей новый договор нарочно сделан, чтобы между двумя империями мир крепчайший был вечный Русско-китайские отношения 1689−1916. Официальные документы. М., 1958. С. 17.». Действительно, Кяхтинский договор вплоть до середины XIX в. был правовой основой взаимоотношений Китая и России. Что касается других его условий, то они определяли порядок русских караванов с товарами в Пекин, подданные обеих стран получили право беспошлинной торговли близ Нерчинска и в Кяхте. По началу слабая, торговля через Кяхту (в 1744 г., например, было выменяно китайских товаров лишь на 287 000 руб. Дальний Восток России: экономическое обозрение /Под ред. Минакира. М., 1993. С. 71.) постепенно расширялась и после 1762 г., когда изжила себя караванная торговля, достигла настоящего расцвета.

8 февраля 1792 г. был подписан Международный акт о порядке русско-китайской торговли через Кяхту. Где говорится об определении как русских, так и китайских начальников на границе для решения пограничных дел, которые должны строго следить за торгующими. «Наблюдая согласие, крепко подтвердить, чтобы обоих сторон торгующих людей начальники содержали в строгости, дабы вечно не могло происходить ссор и споров. На сей раз, уважая великого святейшего государя чрезмерно оказанную милость, с радостию должно приказать находящихся при границе бурятов и им подобных строго содержать и не допускать до своевольного воровства и грабежей Сборник договоров России с Китаем. 1689−1881гг. М., 1956 г. С. 94.».

Что же касается экономического развития русского Дальнего Востока, то с середины XVIII в. выгодность использования Амура для снабжения дальневосточных владений России побудили правительство обратиться к цинским властям за решением о проходе русских судов по Амуру. С этой целью в Пекин была направлена миссия В. Братищева. Основанием для этой миссии служили фактическая неразграниченность Приамурья и отсутствие формального запрета на проход российских судов по Амуру. Однако Цинская империя, находившаяся в середине XVIII в. в зените своего могущества, не пожелала пойти на встречу просьбе России. Не имея особых экономических интересов в Приамурье, Цины, как и прежде, старались сохранить этот район в качестве своеобразной буферной зоны, что вполне соответствовало политики самоизоляции Китая.

К началу XIX в. в русско-китайских отношениях имелись вопросы, требовавшие неотложного решения. К их числу относилось и полное разрешение амурской проблемы, которая сказывалась и на русско-китайской торговле: иностранные торговые фирмы, занимавшиеся браконьерством у берегов Русской Америки, отправляли добытую пушнину для продажи в Кантон морским путем, а русские купцы были вынуждены доставлять свои товары из северо-восточных районов Дальнего Востока в Кяхту труднодоступным сухопутным путем, что значительно удорожало их стоимость и, следовательно, снижало конкурентоспособность. Для решения торговых вопросов и рассмотрения амурской проблемы было поручено посольству, возглавляемому графом Ю. А. Головкиным (1804 — 1807 гг.). Однако решить поставленные задачи не удалось.

Нерешенность амурской проблемы серьезно затрудняла экономическое развитие русского Дальнего Востока. В Восточной Сибири росло население, возникали новые города, были созданы экономические предпосылки для полного решения вопроса об Амуре. «Из Амурского бассейна открывался путь в Сибирь, безопасность которой зависела от позиции России на Дальнем Востоке». Русский Дальний Восток в эпоху позднего феодализма. М., 1978. С. 195.

К середине XIX в. Россия и Китай находились в дружественных отношениях. К тому времени сложились все необходимые предпосылки для мирного урегулирования нерешенных вопросов: во-первых, эти государства являлись соседями; во-вторых, освоение приамурских земель Россией осуществлялось продолжительное время и систематически; в-третьих, угроза нападения иностранных государств на русский Дальний Восток и Китай и целесообразность проведения совместных оборонительных мероприятий настоятельно диктовали необходимость упрочнения русской власти в Приамурье и Приморье; в-четвертых, равноправная русско-китайская торговля являлась взаимовыгодной.

Вторая половина ХIХ в. в политике России в Центральной Азии^* ознаменовалась усилением ее активности и наступательности. Развитие российского капитализма вширь, требовало новых рынков сбыта и дешевых источников сырья; поражение в Крымской войне, развернувшее вектор российской внешней политики на Восток, усиление соперничества великих держав на Дальнем Востоке все эти и другие обстоятельства побуждали центральные и местные власти развивать торговые связи с Западным Китаем, уделять серьезное внимание защите своих пограничных рубежей.

Международная обстановка на Дальнем Востоке способствовала только сближению России с Китаем. Ни Россия, ни Китай не были заинтересованы в проникновении иностранных держав на буферную территорию, оставшуюся неразграниченной по Нерчинскому договору 1689 г. Это определяло необходимость окончательного договорного урегулирования русско-китайских политических, территориальных и экономических проблем. 10 мая 1858 г. Муравьев, находившийся во главе очередного сплава по Амуру, подошел к Айгуню — китайскому административному центру на правом берегу реки. Его встречали цинские чиновники, прибывшие для ведения переговоров. Переговоры, исключительно напряженные и сложные, продолжались в течение пяти дней. 16 мая 1858 г. договор был подписан Н. Н. Муравьевым и маньчжурским главнокомандующим князем И. Шанем.

Айгуньский русско-китайский договор 1858 г. — равноправный политический акт. В ст. 1 договора говорится: «Левый берег реки да будет владением Российского государства, а правый берег, считая вниз по течению до р. Уссури, владением Дайцинского государства; а от реки Уссури далее до моря находяшиеся места и земли, впредь до определения по сим местам границы между двумя государствами, как ныне да будут в общем владении Дайцинского и Российского государств… Русско-китайские отношения 1689−1916. Официальные документы. М., 1958. С. 29.». Уполномоченные России и Китая согласились признать реки Амур, Сунгари и Уссури как внутренние реки двух государств, по которым разрешалось плавать речным судам договаривающихся стран, а также подданные двух государств могли свободно торговать по этим рекам.

Положения Айгуньского договора были закреплены Тяньцзиньским трактатом, подписанным 1 июня 1858 г. графом Е. В. Путятиным и китайскими представителями Гуй Ляном Хуа Шаньи. Этим трактатом декларировалась дружба между соседними государствами и устанавливалось право России вести сухопутную и морскую торговлю с Китаем в Шанхае, Нинбо, Фучжоуфу, Сямэне, Гуандуне, Тайваньфу, Цюнчжоу на о-ве Хайнань. Стороны договорились об отмене каких-либо ограничений при осуществлении сухопутной торговли.

В марте 1859 г. правительство Александра II направило через Урал и Сибирь в Китай специальную миссию Н. П. Игнатьева, которой было поручено ратификации Айгуньского договора и Тяньцзиньского трактата, укрепить политические связи с цинским двором, активизировать торговлю, оставить военных инструкторов в китайской армии. 2 ноября 1860 г. Н. П. Игнатьев и принц Гун подписали Пекинский договор, которы был назван «дополнительным» (к Айгуньскому и Тяньцзинькому). Этим договором окончательно определена граница между Россией и Китаем, а также взаимоотношения «для вящего скрепления взаимной дружбы между империями, для развития торговых сношений и предупреждения недоразумений"Русско-китайские отношения 1689−1916. Официальные документы. М., 1958. С. 35. .

Заключение

русско-китайских договоров по пограничным вопросам в конце 50-х — начале 60-х гг. XIX в. — акт, имевший чрезвычайно важное значение как для России, так и для Китая. Россия окончательно закрепила за собой край, открытый и освоенный русскими людьми в XVII — XIX вв., «обезопасила свою территорию от агрессоров». Международные отношения на Дальнем Востоке. М., 1973. Кн. 1. С. 35. Договоры отвечали и национальным интересам китайского народа, предотвратив возможное вторжение западных держав в Китай с севера, со стороны Амура. Россия решила пограничные вопросы с Китаем без давления и военной угрозы, что, наоборот, широко использовали великие державы. «Принципиальная позиция русского правительства в укреплении добрососедских отношений между Россией и Китаем создала прочную основу для дальнейшего сближения двух государств Бескровный Л. Г., Нарочницкий А. Л. К истории внешней политики России на Дальнем Востоке в XIX в //Вопросы истории. 1974. № 6. С. 17.».

Торгово-экономические связи России и Китая на Дальнем Востоке являлись одним из важнейших аспектов международных отношений в этом регионе. Установление и развитие экономических отношений непосредственно между населением русского Дальнего Востока и Манчжурии во второй половине Х1Х-начале XX в. было обусловлено объективными историческими процессами заселения и хозяйственного освоения этих районов, их социально-экономическим развитием. Юридической основой этих отношений послужили равноправные, взаимовыгодные договоры — Айгунъский (1858 г.) и Пекинский (1860 г.). Подписание этих договоров, определивших русско-китайскую границу, ускорило заселение Приморья и Приамурья. До 60-х годов XIX в. на Дальний Восток принудительно переселялись донские, оренбургские, забайкальские казаки, беглые крестьяне, ссыльные. Наряду с этим на далекую окраину перебирались промышленники, купцы, стремящиеся найти там применение своим капиталам. Основная причина, препятствующая заселению, — суровый климат, отсутствие продовольственной базы, плохое состояние торговли, отсутствие в этот период правительственного интереса к переселению крестьян, недостаточное внимание самодержавия к краю. Реформа 1861 г. не смогла полностью ликвидировать феодально-крепостнические отношения, что по-прежнему тормозило заселение дальневосточных окраин. Торговля между двумя странами на Дальнем Востоке развивалась довольно медленно вплоть до 90-х годов XIX в. Развитие капитализма в России тормозилось наличием феодальных пережитков, что определяло относительную слабость русской торгово-промышленной буржуазии, неконкурентоспособностъ ее товаров на мировом рынке. «Расширению русско-китайской торговли на Дальнем Востоке значительно препятствовали также относительная слабость российского кораблестроения, недостаточное развитие торгового мореплавания, а главным образом отсутствие железнодорожного сообщения». Бажанов Е. П. Китай и внешний мир. М., 1990. С. 45.

В конце XIX в. внешняя торговля Китая вступила в период интенсивного роста. Экономическую основу для увеличения ее масштабов создавало, прежде всего, развитие товарного сельского хозяйства. Важной задачей России в деле дальнейшего развития отношений с Китаем было выравнивание структуры экспорта и импорта, поскольку она имела пассивное торговое сальдо. Эту задачу можно было осуществить, прежде всего, путем развития железнодорожного транспорта, который соединил бы промышленные центры России с Китаем.

Конец XIX в. — начало XIX в. были периодом перехода мирового капитализма в его высшую стадию — империалистическую. Строительство КВЖД царское правительство преследовало в первую очередь стратегические цели. Усиление позиций Японии на Азиатском континенте ставило под угрозу не только территориальную целостность Китая, но и интересы России на Дальнем Востоке. Строительство также имело и экономические задачи: улучшить условия и масштабы товарообмена России с Китаем, увеличить экспорт в Китай русских товаров и тем самым выровнять резко дефицитный для России торговый баланс. На КВЖД также возлагалась задача осуществления транзитных перевозок из европейской части России на Дальний Восток и обратно. В 1897—1903 гг. В зоне КВЖД начала развиваться лесная промышленность. В связи со строительством КВЖД в Манчжурии, а также с увеличением численности населения русского Дальнего Востока торговля с Китаем активизировалась.

В 1900 г. в связи с окончанием строительства Забайкальской железной дороги (участка Транссибирской магистрали к востоку от Байкала до ст. Архара) был отменен режим порто-франко на Дальнем Востоке (территория, пользующаяся правом беспошлинного ввоза и вывоза иностранных товаров с целью оживления местного рынка), кроме Сахалина и Камчатки. В конце XIXначале XX в., несмотря на увеличение объема русско-китайской торговли, Россия по-прежнему имела пассивное сальдо.

В конце XIX в. перед Россией стояла задача укрепления дальневосточных окраин. Заселение и хозяйственное освоение Приамурья и Приморья диктовалось как политическими причинами в связи с обострившейся обстановкой на Дальнем Востоке, так и экономическими, обусловленными необходимостью создания национальной, хозяйственной базы России на Дальнем Востоке, завершением начатого в 1891 г. строительства Транссибирской магистрали, формированием единого рынка на территории Российской империи. До японо-китайской войны 1894−1895 гг. Россия и Китай поддерживали складывавшиеся на протяжении ряда столетий добрососедские отношения. В результате русско-японской войны позиции России в Манчжурии были значительно подорваны. Хотя «экспорт из России в Китай увеличился с 1903 по 1905 г. в 1,4 раза, импорт в1,1 раза, а общий товарооборот — в 1,2 раза» Романова Г. Н. Экономические отношения России и Китая на Дальнем Востоке. XIX — начало XX века. М., 1987. С. 99, в некоторых отраслях оживилась инвестиционная деятельность русского капитала, в то же время он был сильно потеснен японским и западным.

В годы первой мировой войны повышение роли Дальнего Востока, прежде всего в плане транспортного транзита, в экономике России и увеличение импорта из Китая сопровождались, тем не менее, дальнейшим ослаблением экономических позиций России в Манчжурии вследствие конкуренции со стороны держав, менее затронутых войной. Условия торговли России с Китаем на Дальнем Востоке традиционно были взаимовыгодными. Хотя Россия и получила по Тянъцзинъскому договору 1858 г. одинаковые привилегии с США, Англией, Францией на использование русскими судами «открытых» портов Китая, однако, вследствие того, что морская торговля России во второй половине XIX в. только начинала развиваться, этими привилегиями она фактически не пользовалась и вела с Китаем традиционную сухопутную торговлю. По преимуществу практиковался прямой товарный обмен, в основном без использования денег и кредита. Россия, только вступавшая в стадию промышленного подъема, не могла использовать методы экономической экспансии, аналогичные западным. В России еще не было «тяжелой артиллерии» европейской буржуазии — дешевых промышленных товаров, поэтому баланс ее торговли с Китаем постоянно сводился со значительным пассивом.

В послевоенный период значительно сократились инвестиции в КВЖД. Если в 1904 г. на КВЖД приходилось 94,6% русских капиталовложений, то в 1914 г. — 80%. Хотя объем грузоперевозок с 1907 по 1914 г. увеличился более чем вдвое, однако плоть до первой мировой войны КВЖД оставалась убыточным предприятием. Сумма, уходившая на покрытие ежегодного дефицита, в 1904 — 1914 гг. составляла 176 млн руб. Деревянко А. П. Российское Приморье на рубеже третьего тысячелетия. (1858 — 1998гг.). Владивосток, 1999. С. 57.

Приток русских капиталовложений в Маньчжурию в немалой степени затруднялся тем обстоятельством, что после русско-японской войны «Русско-Китайский банк» оказался в крайне затруднительном положении, так как немалая часть его капиталов была вложена в предприятия Южной Маньчжурии, отошедшей к Японии.

Итоги русско-японской войны 1904 -1905 гг. оказали значительное влияние на внешнюю торговлю Маньчжурии и на торговые связи России с Китаем.

Первая мировая война вызвала значительные изменения и в торговле России с другими государствами. В 1914 г. доля азиатских стран составляла 17,1% всего импорта России, в 1916 г. — 22%. В экспорте России в 1915 г. на страны Азии приходилось 20,1% против 8,7% в 1913. такой сдвиг был обусловлен сокращением европейской торговли в военное время, а также с резким ограничением морских рейсов из черноморских портов Дальний Восток России: экономическое обозрение /Под ред. Минакира. М., 1993. С. 82. .

В целом в годы войны доля России в торговле Северной Маньчжурии уменьшилась. Утраченные, ею позиции захватили Япония и США. Ввоз товаров из России, составлявший в 1913 г. 19% общего импорта Северной Маньчжурии, в 1917 г. понизился до 10%, тогда как ввоз с ЮМЖД возрос с 63 до 78%. Доля России в экспорте Маньчжурии поднялась до 21% (против 10% в1913 г.). Романова Г. Н. Экономические отношения России и Китая на Дальнем Востоке. XIX — начало XX века. М., 1987. С. 118. Этот рост объяснялся усиленным импортом Россией продовольственных грузов в связи с конъюнктурой военного времени.

Таким образом, первая мировая война внесла существенные изменения в русско-китайскую торговлю на Дальнем Востоке. В структуре русского экспорта значительно снизился удельный вес товаров европейской части России, и стала преобладать дальневосточная продукция. Увеличение импорта из Китая было обусловлено, необходимостью снабжать продовольствием население не только русского Дальнего Востока, но и Сибири и центральных районов страны. Значительно возросла роль Владивостокского порта во внешнеторговых связях России; на увеличении его грузооборота не в последнюю очередь сказался рост транзита сельскохозяйственной продукции Маньчжурии.

История российско-китайских отношений охватывает около четырех столетий. Их начало относится к первому десятилетию XVII в.. А в 1689 г. был заключен Нерчинский договор — первый двусторонний договор между Россией и Китаем. Его подписанию предшествовал период постепенного установления контактов между двумя государствами. Однако начиная с XVIII века ведется активная политика, как в сфере торговли, так и в сфере экономики.

россия китайский торговый экономический.