Односоставные личные предложения в их семантической соотнесенности с двусоставными предложениями

Тот факт, что односоставные личные предложения по ряду параметров соотносительны с двусоставными с личными местоимениями в роли подлежащего и нередко вступают с ними в отношение субституции, не есть показатель их идентичности или тождественности. Это и не деривационные синтаксические формы, связанные между собой идеей производности: из факта существования в языке двусоставного личного предложения вовсе не следует, что в нем должно быть и односоставное личное предложение. Это и не трансформы одной и той же базовой синтаксической структуры, хотя и относятся к одному и тому же семантическому полю «лица», по-разному вариативно обслуживая его.

Это особые, отдельные, синтаксические структуры, возникшие исторически и безусловно детерминированные этнически, ментальностью народа, его представлениями о человеке, о личном, человеческом начале в организации высказывания как формы реализации духовной деятельности человека же в его этно-социальной принадлежности. Говоря другими словами, русский язык относится к тем языкам, которые присутствующую во всех языках идею лица актуализируют в разной степени концентрированно, конкретно и последовательно. Этими возможностями русский язык, с одной стороны, превосходит другие языки, как генетически родственные, так и неродственные, а с другой — демонстрирует свою внутреннюю силу быть адекватным разным по структуре языкам, по-другому воплощающим в себе ту же семантическую линию.

Разные языки различны не только по их внешнезвуковым и грамматическим характеристикам, но не в меньшей мере — и по заложенным в них потенциям развития и развертывания, благодаря которым каждый из них неисчерпаем в самодвижении и самосовершенствовании в соответствии с потребностями человека. Справедливо усматривая в этом проявление природной органичности языка, А. Шлейхер писал: «Относительно различия языков мы знаем только то, что уже в звуках первых языков обнаруживаются большие различия. Эти различия проявляются, однако, не только в звуках, но основываются прежде всего на том, что с самого начала в языках существуют различные потенции развития; одни языки обладают большей способностью к более высокому развитию, чем другие, хотя первоначально форма всех языков должна быть одинаковой»^[1].

Односоставные личные предложения, занимая свое самобытное место в синтаксисе русского языка нового времени, в парадигматической противопоставленности иным типам предложений, могут быть аттестованы как лично-синтаксические квантитативы: степень их насыщенности значением лица весьма и весьма неодинакова. Если определенно-личное предложение в этом отношении примыкает (приближается) к двусоставному личному с местоименным подлежащим, то обобщенно-личное предложение оказывается обращенным в сферу безличности не только по причине грамматической изолированности главного члена, но и потому, что его отнесенность к лицу условна (оно «вселично» и панхронично^[2]). Между указанными полярными типами располагаются неопределенно-личные предложения, в разной степени совмещающие в себе признаки тех и других. Именно потому, что односоставные личные предложения существенно по-разному представляют изоморфную для них идею лица, конкретные их разновидности соответствуют разным ступеням объективирования содержания высказывания. Максимальная объективность высказывания реализуется теми из них, которые наименее «личны». И наоборот: наиболее «личные» наименее объективны. Не случайно, что обобщенно-личные предложения в русском языке закрепились за пословицами как жанром народной словесности, представляющим такое содержание, которое признается общественно (коллективно) принятым и проверенным этническим опытом.

Лексические средства выражения лица по шкале конкретность/ неконкретность, известность/неизвестность (ряды неличных местоимений), изначально отмеченные печатью книжности, окончательно закрепляются как формы маркированные и в основном чуждые для разговорной речи, в то время как лично-синтаксические квантитативы становятся принадлежностью именно народной речи и народной словесности.

• [1] Шлейхер Д. Немецкий язык // Звегинцев В. А. История языкознания XIX—XX вв.ековв очерках и извлечениях. С. 96—97.
• [2] Показателен, хотя и не бесспорен подход В. А. Богородицкого, на деле причислявшего обобщенно-личные конструкции к безличным. См.: Богородицкий В. А. Общий курсрусской грамматики. 5-е изд. М.; Л., 1935. С. 219.