Партизанское движение в Беларуси в документах коллаборационной администрации

ПАРТИЗАНСКОЕ ДВИЖЕНИЕ В БЕЛАРУСИ В ДОКУМЕНТАХ КОЛЛАБОРАЦИОННОЙ АДМИНИСТРАЦИИ

Гребень Е.А.

В статье рассматривается партизанское движение в Беларуси на основании административной переписки подразделений коллаборационной администрации. Отмечается, что документы коллаборационной администрации позволяют увидеть оценку масштабов партизанской борьбы глазами противника. Использование этих документов наряду с документами органов Сопротивления и документами немецких оккупационных структур позволяет реконструировать объективную картину партизанского движения.

Ключевые слова: нацистская оккупация, Беларусь, партизаны, коллаборационная администрация.

движение партизанский беларусь Традиционно источниковой базой для изучения партизанского движения в Беларуси в годы Великой Отечественной войны являлись документы Центрального и Белорусского штабов партизанского движения, воспоминания участников партизанского движения, а также отчеты немецких вооруженных формирований о карательных операциях. В то же время в государственных областных архивах имеется значительный массив документов коллаборационной администрации (донесения волостных бургомистров и сельских старост начальникам районных управ, рапорты командиров постов полиции начальникам районной полиции и рапорты последних немецким комендатурам, заявления граждан в органы коллаборационной администрации), содержащий информацию о партизанах.

Осуществляемый коллаборационной администрацией перманентный мониторинг количества населения иллюстрировал постоянный приток граждан в ряды партизан. Волостные управы передавали в районную управу ежемесячные отчеты по форме: количество человек, убитых партизанами, уведенных насильно и ушедших в партизаны добровольно. Бургомистр Озерецкой волости Толочинского района в списке ушедших в 1942 г. в партизаны 29-ти жителей волости указывал, что они ушли добровольно [1, л. 378 378 об.]. В списке ушедших в партизаны и сочувствующих им по Евлаховской волости Толочинского района от 23.05.1944 г. значились имена 56 чел. из 8 общин. Напротив 26-ти фамилий содержались пометки «ушел с женой», «ушла вся семья»; содержалась графы «родственные отношения», «в том числе детей», «количество нетрудоспособных взрослых» [2, л. 136]. В августе.

1943 г в Застодольской, Макшанской, Будской и Клюковской волостях Богушевского района был убит 1 полицейский и 5 крестьян, уведено насильно 42 крестьянина, 1 медицинский работник и 1 учитель; добровольно перешло к партизанам 2 полицейских, 12 крестьян и 1 военнопленный [3, л. 47−49, 52]. В сведениях об изменении количества населения Москаленятской волости Городокского района по состоянию на 1.03.1943 г. сообщалось, что за связь с партизанами арестовано 2 мужчины и 5 женщин [4, л. 14]. Уход граждан в партизаны фиксировался в сводках волостных управ и в 1944 г. Чашникская городская управа в начале 1944 г. констатировала уход в партизаны 57 чел. [5, л. 8−8 об.].

Оккупационные власти отдавали отчет в том, что партизаны скрываются среди гражданского населения, продолжительное время проживают в деревнях. Особенно эта тенденция проявлялась зимой 1941;1942 гг, когда партизанское движение только набирало силу, и многие группы бойцов сопротивления вынуждены были зимовать в деревнях. В связи с этим Толочинское районное управление в декабре 1941 г поручило волостным бургомистрам провести проверку документов у всех жителей на предмет выявления партизан, проживавших в деревнях по поддельным документам. Бургомистрам предлагалось сравнить документы с регистрационными списками населения, в которых указывались номера удостоверений личности. Начальник района допускал также, что и председатели колхозов могут быть связаны с партизанами, давая им приют в колхозе до весны. Тогда же Толочинское районное управление довело до сведения районных бургомистров и населения, что граждане, которые дадут приют красноармейцам и членам движения сопротивления, будут расстреляны. От бургомистров требовалось составить отдельные списки на проживавших на территории волости красноармейцев, которым предписывалось еженедельно являться на проверку [6, л. 13, 16, 17].

На учет брались бывшие красноармейцы, воспринимавшиеся властями как потенциально опасные элементы, которые могли пополнять ряды партизан, что было не безосновательным. В отчетах волостных управ указывалось общее количество проживавших на территории волости красноармейцев, а иногда отдельно указывалось, сколько из них не являются местными уроженцами, поскольку бывшие военнопленные, не имевшие в регионе семей и хозяйства, быстрее могли стать партизанами, нежели местные уроженцы [6, л. 30−31 об.]. Опасения по поводу отпущенных военнопленных были небезосновательными, и коллаборационная администрация периодически сообщала об убытии красноармейцев с места жительства без разрешения [3, л. 58]. Сенненская районная полиция докладывала коменданту, что 13.06.1942 г. ушли три приписника-красноармейца (работали завхозом больницы, конюхом кирпичного завода и сельским рабочим), а в ночь с 14 на 15 июня партизанами был уведен еще один приписник [3, л. 95].

Главы сельской администрации могли оказывать партизанам косвенную поддержку, поскольку были хорошо осведомлены о том, кто из односельчан связан с партизанами. Вопреки обязанности регулярно докладывать в районную управу об ушедших в партизаны односельчанах, делалось это не всегда, или же старосты указывали в отчетах, что граждане мобилизованы партизанами принудительно, что страховало их семьи от репрессий. В отчете старосты общины Алексеенки Городокского района указывалось, что из 21 чел. ушедших в партизаны односельчан все ушедшие «захвачены коммунистами». Подобная формулировка страховала родственников партизан от репрессий со стороны немцев [7, л. 68]. Староста общины Бобр подозревался Москаленятской волостной управой Городокского района в том, что лично отвел мужчин в партизаны [8 л. 4, 4 об.]. Глубокский гебитскомиссар в начале 1942 г. констатировал в отдельных волостях Браславского района факты партизанских налетов и распространение листовок. Информация поступала от немецких военных, и гебитскомиссар критиковал волостных старшин и деревенских старост за «легкомысленное» отношение к партизанской угрозе, поскольку ни один из них не удосужился сообщить о действиях партизан [9, л. 38].

В ряде случаев представители низового звена администрации добросовестно сообщали немцам о действиях партизан и сочувствующих им лицах. Бургомистр Замочьянской волости Чашникского района сообщал коменданту местечка Черея, что с 20 марта по 10 апреля (год не указан-Е.Г.) вся волость была занята партизанами, в дер. Слободка партизаны проживали две недели, устраивая вечеринки и свадьбы. Бургомистр доносил, что две девушки вышли замуж за партизан, после ухода последних, возвратились к своим родителям, вместе с партизанами ушло 13 человек со своим оружием. К донесению прилагался список ушедших в партизаны и предлагалось принять к их родителям самые строгие меры [10, л. 542−542 об.].

Родственники ушедших в партизаны подвергались репрессиям. Как мера наказания партизанских семей практиковалась отправка в трудовой лагерь, причем полиция могла не утруждать себя разбирательствами. Житель г. Городка в заявлении на имя начальника районной полиции просил отпустить из трудового лагеря тещу, отправленную туда полицией, указывая, что из ее семьи никого нет в партизанах, зато есть добровольно уехавший на работу в Германию [11, л. 54]. Бургомистр Евлаховской волости в отчете Толочинскому районному управлению от 24.04.1944 г. сообщал, что многие деревни «терпят неприятности» со стороны немецких воинских частей из-за партизан [12, л. 16].

Документы коллаборационной администрации содержат сведения о реквизициях продуктов питания и скота, проводимых, и ущербе, нанесенном коллаборационным структурам [13, л. 26]. Староста одной из общин Толочинского района докладывал 12.01.1944 г. районному земельному управлению, что партизаны забрали двух лошадей, предназначавшихся для вывоза леса, и порвали книгу учета сдачи военного сбора [13, л. 29]. Бургомистр Коковчинской волости докладывал Богушевскому районному управлению, что 12.10.1943 г. в дер. Беленево партизаны забрали 42 коровы, 9 телят, 5 овец и 3 козы, привели в негодность дорогу и мосты, и просил выслать отряд полиции, жалуясь, что не может больше работать [3, л. 35]. В ходе операций уничтожались волостные управы, как, например, сожженная в августе 1943 г. волостная управа в Дрисвятах [14, л. 16]. Уже к концу 1942 г волостные старшины Браславского района в своих телефонограммах регулярно сообщали о партизанских акциях [15, л. 74]. Вот как описывает визит партизан солтыс (староста) Гритунской общины 8.09.1943 г.: «…сегодня в 6 часов утра пришли ко мне бандиты в количестве 8 человек, 4 с оружием, 4 без оружия, по внешнему виду евреи и цыгане, один русский. Меня не было дома. Испугали жену и детей, забрали кожух, ботинки, френч и седло и сожгли все бумаги, списки подушного налога и списки страховщиков коней» [16, л. 86]. Обращает на себя внимание использование старостой традиционного приема в описании партизан для придания рассказу большей убедительности: евреи и цыгане, поскольку немецкая пропаганда отождествляла понятия «партизан», «еврей», коммунист", и это укоренялось в лексике сотрудников коллаборационной администрации.

Активность партизан сказывалась на хозяйственной деятельности коллаборационной администрации. Полоцкая районная управа предписывала гражданам пасти скот только в местах, безопасных от партизан, угоняя его на ночь в безопасное место [17, л. 30]. После репрессий против семей партизан и карательных операций оставались бесхозные посевы, которые районное земельное управление могло передавать другим гражданам, которым разрешалось снять урожай [4, л. 55]. От диверсий партизан на коммуникациях периодически страдали мирные жители. В рапорте начальника Сенненской районной полиции коменданту Сенно сообщалось, что 27.06.1943 г. на дороге Сенно-Богушевск подорвались на мине три жительницы Застодольской волости Богушевского района (одна женщина погибла, две получили тяжелые ранения); в тот же день в районе кирпичного завода подорвались на мине два крестьянина, везшие зерно на мельницу [18, л. 98].

Главы сельской администрации подавали прошения об освобождении их от должности, мотивируя тем, что исполнение служебных обязанностей угрожает их жизни [13, л. 30]. В апреле 1943 г. Городокская районная управа предписывала волостным бургомистрам незамедлительно выбрать старост в тех общинах, в которых их нет, а если не найдется добровольцев исполнять эти обязанности, то назначить на должность жителя другой общины, дав ему землю, жилье и денежное вознаграждение. Районная администрация заранее признавала возможность отсутствия желающих исполнять обязанности старост. Старосты продолжительное время отсутствовали в регионах, подконтрольных партизанам, и после проведения очередной карательной операции районной управе вновь приходилось воссоздавать низовое звено администрации [4, л. 34].

Поскольку исполнение обязанностей волостных бургомистров и старост было связано с риском для жизни, в отдельных случаях, вопреки позиции немцев, не считавших необходимым вооружать чиновников местной администрации, такое практиковалось. В памятке начальника Городокского района отправлявшимся на работу в волости бургомистрам, их заместителям и секретарям предписывалось явиться к начальнику полиции за получением оружия; прибыв на место, необходимо было договориться с начальником отряда полиции о совместной работе. В качестве подъемных у сельскохозяйственного коменданта они могли получить лошадь, корову, овцу и свинью. Волостным бургомистрам предписывалось взять на учет жителей общины, общественные постройки и имущество, оставшееся от ушедших в партизаны, и не допускать его разграбления [19, л. 7].

В ответ на репрессии против мирного населения со стороны немецкой армии и полиции партизаны совершали акты возмездия против сотрудников коллаборационной администрации. Волостные бургомистры ежемесячно подавали начальнику района сводки о таких фактах. По данным на 13.03.1942 г. в четырех волостях (Свядская, Волосовичская, Замошская и Ляховская) Лепельского района от партизан пострадало 25 чел., из них 19 было убито, 6 ранено [20, л. 59]. С 20.12.1942 г. по 12.01.1943 г. по району от партизан пострадало 15 чел., из них 2 старосты, двое родственников полицейских [21, л. 1]. С 20.02 по 20.03 и с 20.06 по 20.07. по району пострадавших от партизан не было, с 20.05 по 20.06 пострадало 6 чел. [22, л. 4, 12, 28, 29]. Застодольское волостное управление сообщало Богушевской районной управе, что в августе 1943 г партизанами был убит 1 полицейский и 2 крестьянина; 2 полицейских и 9 крестьян ушли в партизаны добровольно. С начала года и до 1 августа в волости было убито 5 полицейских и 1 крестьянин, а 11 человек ушли в партизаны. В Мошканской волости за август 1943 г. было убито трое крестьян, 37 человек значились как уведенные партизанами насильно, 1 ушел добровольно. В Будской волости уведенными насильно значились 5 крестьян, медработник и учитель и 1 крестьянин ушел добровольно. Каковчинское волостное управление представило список ушедших в партизаны жителей дер. Качановка, из которых 24 значились как добровольно ушедшие (2 учительницы и 22 крестьянина) и 1 крестьянин забран принудительно. Из Ледневичской волости за то же время добровольно ушел в партизаны 21 крестьянин и 1 медработник. Богушевское волостное управление сообщило об отсутствии убитых партизанами и ушедших в партизаны в августе месяце [3, л. 47−49, 51, 54, 56, 57].

Родственники коллаборационистов, пострадавшие от рук партизан, апеллировали к местной администрации с просьбами о помощи. За период с 29.07.1942 г. и, по меньшей мере, до 3.07.1943 г. в Толочинском районе минимум 11 раз заседала специальная комиссия по оказанию помощи пострадавшим. Были рассмотрены заявления 73 граждан и коллективное заявление 14-ти полицейских, пострадавших от партизан на территории Сенненского района, но проживавших на момент подачи заявления в Богушевском районе. Просителями являлись вдовы погибших сотрудников администрации (сельские старосты, счетовод) и полиции, сами чиновники, полицейские и крестьяне, у которых партизаны реквизировали скот и продукты. В зависимости от размера реквизиций и, очевидно, от социального статуса просителя, комиссия присуждала единовременное пособие в размере от 300 до 1100 руб. (исключение составило пособие бургомистру Застодольской волости, получившего 5000 руб.). Комиссия могла ходатайствовать перед городской управой о выделении бесплатной квартиры, перед комендатурой-о выделении скота, о направлении детей в детдом. Вдовам погибших, в зависимости от количества иждивенцев, присуждалось ежемесячное пособие до 300 руб. Просители проживали на территории Богушевской, Ледневичской, Клюковской, Застодольской, Будской, Коковчинской, Макшанской, Старобобыльской, Стайковской, Остапенской и Замосточьской волостей Богушевского района, что наглядно иллюстрирует активность партизан, повсеместно совершавших акты возмездия полицейским и коллаборационным чиновникам [23, л. 14−18 об., 20−23; 3, л. 114].

В докладе о политическом и хозяйственном положении Лепельского района сообщалось, что семьям, пострадавшим от партизан, после утверждения ортскомендатурой, выплачивается пособие до 5000 руб., и к концу 1942 г. было выплачено пособие 23 семьям на сумму 61 900 руб. [24, л. 146]. Во «Временном постановлении» Гомельского областного управления от 23.11.1942 г. об оказании помощи нуждающимся подчеркивалось, что в первую очередь необходимо обеспечивать лиц, понесших ущерб в борьбе с партизанами, и лишь потом оказывать помощь старикам, нетрудоспособным, инвалидам и другим нуждающимся гражданам. Помощь предполагалось оказывать деньгами из местного бюджета или натурой (при наличии фондов) после рассмотрения ходатайства комиссией в составе сотрудников отдела обеспечения, контрольного отдела и полиции [25, л. 3]. Размер выделяемой помощи мог быть крайне незначительным и не покрывать понесенный ущерб. В заявлении гражданина на имя старшины Коссовской волостной управы 1.03.1943 г. отмечалось, что два его сына служат в полиции, сам он пострадал от партизан (сожжены дом, хозяйственные постройки, скот, хлеб). Просителю было выделено 70 марок, что не компенсировало убытков [26, л. 28].

Таким образом, документы коллаборационной администрации являются исключительно ценным источником по изучению партизанского движения, позволяют увидеть оценку масштабов партизанской борьбы глазами противника. Служебная переписка сельских старост, волостных и районных управ иллюстрирует страх коллаборационных чиновников перед партизанами. Использование административной переписки подразделений коллаборационной администрации наряду с документами органов Сопротивления и документами немецких оккупационных структур позволяет реконструировать объективную картину партизанского движения.

ПРИМЕЧАНИЯ

• 1. Государственный архив Витебской области (ГАВт.). — Ф. 2134. — Оп. — 1. — Д. 18. Переписка с бургомистром районной управы, приказы о сдаче военного сбора и по дорожному строительству и др.
• 2. ГАВт. — Ф. 2134. — Оп. 1. — Д. 10. Приказы, постановления и отношения бургомистров районной управы, сведения о трудоспособности населения и лошадей волости.
• 3. ГАВт. — Ф. 2087. — Оп.2. — Д. 10. Списки, ведомости на выплату зарплаты сотрудникам учреждений Богушевского района, сведения о действиях партизан.
• 4. ГАВт. — Ф. 2086. — Оп. 1. — Д. 9. Отношения начальника районного управления бургомистру волости и списки граждан волости.
• 5. ГАВт. — Ф. 2109. — Оп. 3. — Д. 4. Ведомости на выплату работникам районной полиции, волостным служащим и техническим работникам школ.
• 6. ГАВт. — Ф. 2134. — Оп. 1. — Д. 5. Сведения переписи населения по волости и переписка с районной управой.
• 7. ГАВт. — Ф. 2086. — Оп. 1. — Д. 8. Заявления от граждан о переселении их из города на район, сведения о количестве скота.
• 8. ГАВт. — Ф. 2086. — Оп. 1. — Д. 1. Списки населения Москаленятской волости.
• 9. ГАВт. — Ф. 2848. — Оп. 1. — Д. 15. Приказы, распоряжения гебитскомиссара г. Глубокое.
• 10. ГАВт. — Ф. 2109. — Оп. 3. — Д.1. Ведомости на выдачу заработной платы учителям, служащим, полицейским Чашникского района, заявления граждан.
• 11. ГАВт. — Ф. 2084. — Оп. 1. — Д. 1. Постановления, рапорты, протоколы обыска.
• 12. ГАВт. — Ф. 2127. — Оп. 2. — Д. 4. Приходные ордера подушного налога и списки беженцев, проживающих в земском хозяйстве «Новинка» Евлаховской волости.
• 13. ГАВт. — Ф. 2127. — Оп. 4. — Д. 1. Списки населения на получение продовольствия, заявления от граждан.
• 14. ГАВт. — Ф. 2848. — Оп. 1. — Д. 14. Переписка с Глубокским окружным комиссариатом о состоянии православной церкви в м. Ерцовка Едской волости, работе радиовещательной установки, организации борьбы со спекуляцией и др.
• 15. ГАВт. — Ф. 2848. — Оп. 1. — Д. 62. Телефонограммы волостным управам о сборе вещей на нужды немецкой армии, уничтожении советских объявлений, предоставлении списков безработных специалистов за 1942 г.
• 16. ГАВт. — Ф. 2848. — Оп. 1. — Д. 19. Переписка с волуправами и учреждениями и предприятиями района о выполнении трудовой повинности, правилах составления отчетности, добровольной сдаче оружия и др.
• 17. ГАВт. — Ф. 2823. — Оп. 1. — Д. 3. Распоряжения и указания Полоцкой райуправы.
• 18. ГАВт. — Ф. 2150. — Оп. 1. — Д. 6. Списки полицейских и рапорта командиров службы порядка Сенненского района за 1943 г.
• 19. ГАВт. — Ф. 2086. — Оп. 1. — Д. 5. Приказы районного земельного управления.
• 20. ГАВт. — Ф. 2088. — Оп. 1. — Д. 39. Сметы расходов районной администрации и подведомственных учреждений и организаций на 1942;март 1943 г., донесения волостных бургомистров и др.
• 21. ГАВт. — Ф. 2088. — Оп. 1. — Д. 76. Переписка с полевой и местной комендатурой.
• 22. ГАВт. — Ф. 2088. — Оп. 1. — Д. 53. Сведения и списки убитых, раненных и пострадавших от партизан граждан Лепельского района за 1943 г.
• 23. ГАВт. — Ф. 2087. — Оп. 1. — Д. 17. Списки уехавших в Германию, членов семей и родственников, которые находились на службе у немцев, протоколы заседаний комиссии по оказанию помощи пострадавшим от партизан.
• 24. ГАВт. — Ф. 2088. — Оп. 2. — Д. 2. Приказы начальника Лепельского района по основной деятельности и личному составу, ведомости на выплату заработной платы и списки работников районной управы и подведомственных учреждений за февраль-апрель, июнь-сентябрь 1942 г., денежного пособия семьям, члены которых уехали на работу в Германию, за январь-март 1943 г.
• 25. Государственный архив Гомельской области. — Ф. 1336. — Оп.1. — Д. 2. Переписка старосты с районом.
• 26. Государственный архив Брестской области. — Ф. 198. — Оп. 1. — Д. 13. Ведомости на зарплату служащим Коссовской волости, старостам и возчикам дров, заявления отдельных лиц о получении пособий, справки их имущественного положения.