Османская Империя накануне общественно-политических изменений

Кризисные тенденции государства, как причина начала идеологических изменений

Во второй половине XIX в. идеологические установки Высокой Порты претерпели кардинальные изменения. В 50-х гг. XIX столетия новая концепция уже оформилась, в том числе законодательно. Однако поворот к совершенно иной для государства идеологической направленности начался гораздо раньше. Чтобы понять процессы, происходившие в Османской империи в рассматриваемый период, необходимо обратиться к событиям предшествующих десятилетий.

Еще на рубеже XVIII—XIX вв. обнаружилось, что традиционная государственная структура не в состоянии поддерживать жизнеспособность Османской империи. Религия, обеспечивающая законность и стабильность политического руководства, во многом предопределила возникновение застойной и тупиковой ситуации, в которой постепенно оказался весь государственный уклад. Изначально государство строилось по принципу слияния светской и духовной власти. Ислам являлся духовным и светским законом, контролирующим все сферы жизни общества. Ни одно султанское повеление не могло быть издано без фетвы шейх-уль-ислама1, на заседаниях Высокой Порты с большим вниманием рассматривали соответствие указов нормам шариата. Поэтому политические институты государственной власти, сложившиеся на основе догм шариата, не развивались согласно требованию времени. Длительное господство религии тормозило развитие общества. Догмы ислама отрицали свободу мысли, творчества, насаждая идеи о предопределении и отрицая индивидуализм и свободную конкуренцию. Это оказалось большим препятствием для развития науки и предпринимательской деятельности турок.

К началу XIX в. все более явным становится отставание Турции от держав Запада во всех сферах хозяйственной жизни. Большинство европейских стран к этому времени уже стало на путь капитализма, а в Османской империи еще не был сформирован класс буржуазии, лишь в среде нетурецких народов греков, армян, славян начинали формироваться капиталистические элементы1. Из азиатских владений Османской империи Египет и Сирия были наиболее экономически развиты. Их удаленность от центра способствовала усилению местной власти — наместники этих провинций (паши) стали фактически независимыми правителями2. А склонность пашей к протекционистской политике оказывала содействие дальнейшему экономическому росту этих областей. Однако в целом Турция все еще оставалась феодальным государством.

Мусульмане, особенно турки, как господствующий народ, занимали военные или чиновничьи должности. Постепенно это привело к бюрократизации общества. В административном аппарате царили произвол и коррупция. Подобная ситуация сложилась в армии. Причиной тому была несостоятельность военно-ленной системы, ее несоответствие требованиям времени. Сипахи, получившие от султана за службу земли (тимары или зеаметы) и некоторые права на доходы со своих наделов, пользуясь ослаблением центральной власти, от службы уклонялись и большую часть собранных в этих землях налогов оставляли себе.

Дефицит бюджета, слабость центральной власти, усиление феодально-клерикальной верхушки породили систему откупа налогов — ильтизам. Особенно жестокой она была в отношении христианского населения, которое кроме множества общих с мусульманами налогов, облагалось дополнительными податями. Увеличение размеров и численности налогов, большая часть которых оседала в сундуках феодалов, разоряли крестьян. В ремесленном производстве все еще оставалась цеховая организация, сдерживающая его развитие. Торгово-ремесленные объединения (эснафы) контролировали и снабжали сырьем ремесленное производство. Проникновение дешевых фабричных товаров из Европы создавало огромную конкуренцию турецкой кустарной продукции, разоряя османских производителей. Отсутствие единого рынка — множество внутренних таможен, отсутствие единой системы мер и весов, фальсификация правительством денежных знаков (куруша), низкая покупательная способность населения — все это тормозило развитие капиталистических отношений в Османской империи. И все же, в османской цеховой системе начала формироваться прослойка предпринимателей, запустившая процесс изменений внутри эснафов. В первой трети XIX в. отчетливо обозначилась дифференциация внутри торгово-ремесленных объединений: под видом цехов создавались рассеянные мануфактуры, появлялись предприятия фабричного типа. Особенно эта тенденция проявлялась в европейских провинциях империи — на Балканах. Здесь раньше, чем в других областях государства, стала появляться крупнопоместная знать. Соседство с европейскими странами, запрет немусульманским подданным служить в армии и нести государственную службу, давали возможность заниматься коммерцией. Все это вместе способствовало развитию товарно-денежных отношений и экономическому росту этого региона. Эснафы действовали в составе миллетов, призванных защищать интересы немусульманских народов. Таким образом, эснафы и миллеты могли служить, при отсутствии правовой защиты, некоторой гарантией частной собственности предпринимателя.

Правительство пыталось повлиять на экономическую обстановку в стране. Для этого была введена система государственных монополий — ед-и вахит. Монополия государства на определенные виды товаров, например, на ячмень, пшеницу и производство сырья — шерсть, порох, свинец, сталь, должна была возродить сельское хозяйство и ремесленное производство. Однако местные власти и крупные откупщики использовали систему ед-и вахит в своих интересах, превратив ее в дополнительный источник своего обогащения. В результате она стала наносить огромный ущерб молодой балканской буржуазии. Ограничение экспорта препятствовало развитию торговли балканских областей с рынками соседних европейских стран. А возможность выкупа государственных монополий местными властями и крупными откупщиками усугубляла и без того сложную ситуацию1. Постепенно правительство Турции фактически утратило контроль над развитием экономики в государстве. Капитуляции, однажды пожалованные султаном европейцам на торговлю только в портовых городах, уже в первой трети XIX века становятся распространенным и частым пунктом в договорах Турции с великими европейскими державами. Капитуляции давали европейским коммерсантам право экстерриториальности, минимальный процент торговых пошлин, освобождение от ряда налогов. Османские торговцы, чаще это были немусульмане, приобретали бераты — разрешение на торговые операции на правах иностранцев. Совершать торговые сделки с иностранцами под защитой капитуляций было гораздо безопаснее. Такая система быстро распространилась в Европейской Турции. Купцам-туркам оставалась лишь внутренняя торговля, не защищенная законом.

Обострились межнациональные отношения подданных империи. Особенно между мусульманскими и иноверными народами. В результате того, что империя османов строилась по принципу разделения религиозных верований, оказалось, что население одного государства не имело общих традиций, языка, экономики, законов. Главным условием для этносов, входивших в состав империи, было ненарушение религиозных законов господствующего народа. Кроме того, полуавтономная система миллетов способствовала обособлению немусульманских народов. Противостояние между христианами и мусульманами увеличивалось.

Разорявшееся турецкое население причиной своих несчастий считало европейцев (франков): султан, следующий европейской моде, нарушал вековые предписания шариата, обилие европейских товаров разоряло турецких ремесленников, в войнах с европейцами погибали соотечественники мусульмане. В то время, когда правоверные отстаивали интересы Турции в войнах, подвластные немусульманские народы численно росли и богатели.

Однако особенно ощутимым для правительства было недовольство немусульманских подданных. Христиане и евреи еще в начале становления Османской империи подвергались религиозной, политической, юридической и социальной дискриминации. Иноверные народы всегда рассматривались и мусульманским населением, и правительством как подданные второго сорта. Со временем турецкие христиане переняли идеи Запада о свободе и национальной идентичности. Образование, культура и экономический уровень немусульманских народов повышались, и они особенно остро ощущали свое бесправие. К этому добавились препятствия в предпринимательской деятельности, бесчисленные злоупотребления турецкой администрации. На эту грань этнополитического конфликта указывает В. И. Шеремет, говоря, что «турок — военный и военный администратор оказался против нетурка-предпринимателя, торговца, т. е. формальная власть против реального капитала».

Ненависть балканских народов к турецкому господству привела к росту национально-освободительного движения. Высокая Порта силой подавляла восстания, увеличивала налоги, сокращала самостоятельность городских и сельских общин христиан. Проводившиеся военные действия на территории европейских областей Османской империи еще более ухудшали положение балканских народов. Постепенно стихийные восстания против турецкого господства переросли в оформленное вооруженное движение с осознанием своей национальной самобытности. Европейские державы использовали это движение для воздействия на Порту в достижении своих целей — получение капитуляций, устранение или ослабление держав-соперниц. Велика роль и Российской империи в судьбе народов Центральной и Юго-Восточной Европы. Царская Россия не призывала к полному освобождению христианских подданных Османской империи, однако поддерживала и содействовала борьбе единоверных балканских народов с турками-поработителями. В России понимали, что нестабильная из-за народных движений обстановка на Балканах ослабит Турцию, и это поможет России в ее противостоянии с Османской империей.

Неспособность правительства контролировать экономику и повиновение подданных, препятствовать усиливающемуся зарубежному влиянию понизили престиж государственной власти в Турции. По мере ослабления центральной власти наместники в провинциях, становились фактически независимыми в своих владениях. Экономически раздробленная Османская империя теряла политическое господство в своих областях (вилайетах). В Аравии ваххабиты готовы были создать свое государство, в Сирии утвердился Джезар-паша, в Египте сначала усилились мамлюки, а потом утвердился Муххамед-Али, в Ираке кюлемены, а в Алжире деи. В Боснии феодалы в борьбе за власть использовали растущее национально-освободительное движение. Даже в Анатолии, враждовавшие между собой влиятельные роды, восстали против центральной власти в Константинополе1.

К началу XIX в. Османское государство оказалось перед реальной угрозой потери своих территорий. Причиной тому были не только внутренние движения подвластных народов, которые Порта объясняла недостаточными контролем и строгостью правительства. Вмешательство великих европейских держав тайное и явное сначала во внутреннюю, а затем и во внешнюю политику слабой экономически и в военном отношении Турции стало угрозой потери самостоятельности ее политики и территориальной целостности.

Того, что экономическая разобщенность и отсталость, а также устарелость государственных институтов может быть причиной упадка мощи империи, в господствующих кругах еще не осознавали. Лишь поражения в войнах заставили Высокую Порту задуматься о необходимости перемен. Именно внешняя политика империи, ее военные поражения вынудили правящую верхушку обратить внимание на упадок в государстве. Политические деятели причину военных неудач видели в слабости армии, в потере военной мощи государства.

Из-за своего геополитического положения слабеющая Турция оказалась еще в XVIII в. на перекрестье интересов великих держав, вступивших к этому времени на путь капитализма и стремившихся расширить свою экспансию в поисках новых рынков сбыта. Европейские державы видели в Турции как преграду активной политике России на Ближнем Востоке, так и будущий объект для своей колонизации. В середине этого столетия зародились межгосударственные конфликты, оказавшие влияние на развитие политических событий в Европе и на Ближнем Востоке, названные в дипломатии и историографии собирательным термином — «Восточный вопрос».

Стремление к независимости балканских и арабских народов, входивших в состав империи, сделало их положение объектом международной политики и послужило предлогом в борьбе между европейскими державами за преобладающие экономические и политические позиции в Османском государстве.

Русско-турецкие войны конца XVIII — начала XIX вв. показали ненадежность европейских партнеров Турции, неэффективность идеологии халифата, слабость турецких вооруженных сил и несостоятельность административного устройства2. Результатом экономической, внутриполитической и военной слабости Турции оказалась потеря территорий. В 1783 г. Крым, Тамань и Кубань добровольно присоединились к Российской империи. В 1784 г. Турция вынуждена была признать вхождение Крыма в состав России. Англия, Франция, Австрия и Пруссия не встали на защиту Османской империи, опасаясь, что русский царь может приобрести подобным образом и балканские земли. Некоторый компромисс Порте за потерю Крыма дала конвенция 1799 г., по которой Турция стала покровителем и защитником мусульманских подданных России, а русский царь — турецких христиан1. Россия, выступая защитницей единоверных христианских подданных султана, поддерживала их повстанческое движение, преследуя цель ослабления противника изнутри. С 1790-х гг. идея ослабления Турции изнутри переросла в политическую линию России защиты и сохранения «слабого соседа».

К началу XIX в. кризисное положение Османской империи усугубилось. Войны с Россией и Австрией, закончившиеся не в пользу Турции, национально-освободительные восстания подвластных народов и сепаратизм местных правителей ослабили Османскую империю. Силы, прежде содержащие народы империи в повиновении, поддерживающие ее экономическую и военную мощь, ее международный престиж, уже не имели действия. Султаны османской династии теряли свой авторитет не только в подвластных районах, но и на международном уровне. Религия способствовала росту антагонизма подданных и тормозила развитие государства. Внутриполитические противоречия в Османской империи позволили великим европейским державам увеличить свое экономическое, а позже и политическое влияние на нее.

Перед политическими деятелями Высокой Порты встала насущная необходимость ослабить европейское влияние и доказать политическую самостоятельность и экономическую состоятельность Турции. Для достижения этих целей наиболее просвещенной османской элите пришлось изменить или отказаться от прежних идеологических установок и искать новые методы управления империей и подтверждающие их доктрины.