Употребление маркеров неожиданности в контексте концептуальной-жанровой специфики произведений Стругацких. 
Сигнификативные ситуации использования маркеров неожиданности

Этот параграф касается только сигнификативных ситуаций употребления маркеров неожиданностей; маркеры реакции на неожиданность являются вторичными, так как удалены от исходной ситуации неожиданности и составляют свою собственную сигнификативную ситуацию.

В зависимости от семантики предиката мы выделили три типа ситуаций, в которых употребляются маркеры неожиданности в произведениях Стругацких:

• 1. Ощущение неожиданности вызывают ментальные действия наблюдателя (необязательная акциональность, внутренняя точка зрения). Персонаж, А совершает ментальное действие P. Возможные предикаты: ментальные, восприятия, эмоционального действия.
• 2. Ощущение неожиданности вызывают физические действия наблюдаемых персонажей (акциональность, взгляд на действие извне). Персонаж, А наблюдает, как персонаж B совершает действие P. Возможные предикаты: физическое действие, перемещение, движение, речь, донативное и социальное действие.
• 3. Ощущение неожиданности вызывает изменение состояний окружающей среды, предметов и явлений (неакциональность, взгляд на действие извне). Персонаж, А наблюдает, как с предметом/явлением/локусом B происходит изменение P. Возможные предикаты: статуальные, функтивные, экзистенциональные.

В предложениях со вторым и третьим типом предикатов из-за субъектной отнесенности маркера неожиданности к наблюдателю, не являющемуся субъектом выраженного предикатом действия, можно говорить о выражении комплексной (множественной) ситуации Храковский В. С. Типы множественности ситуаций // Типология итеративных конструкций / Отв. ред. В. С. Храковский. Л., 1989. С. 48. :

Между тем кадавр вдруг беспокойно зашевелился. (ПНВС, с. 539).

(вдруг) (наблюдатель увидел) (кадавр зашевелился).

`Наблюдатель видит, как кадавр зашевелился, и это для него неожиданно'.

Здесь к эксплицированной ситуации с предикатом зашевелился (P-1) прибавляется подразумеваемая ситуация с предикатом увидел (P-2) (или другим глаголом восприятия), на что указывает второпорядковый предикат вдруг (P-3), по отношению к которому субъектом является субъект действия увидел, но не субъект действия зашевелился.

Кроме более сложного денотата, предложения с ситуациями первого типа отличаются тем, что в них невозможно нарративное употребление маркера неожиданности: ненаблюдаемые ментальные действия происходят не где-нибудь, а в сознании персонажей, которые автоматически становятся наблюдателями этих действий.

Таким образом, ситуации типа 2 и 3 качественно отличаются от ситуации типа 1. Между собой же они отличаются субъектом действия, выраженного эксплицированным предикатом: в случае 2 это человек, совершающий направленные, контролируемые действия, в случае 3 это предметы и явления, состояния внешнего мира. Причем предметами внешнего мира могут быть и сами люди — в том случае, если их действия неакциональны и неконтролируемы (покраснеть, побледнеть).

При анализе произведений Стругацких выяснилось, что во всех восьми текстах самой обширной группой сигнификативных ситуаций употребления маркеров неожиданности является группа ситуаций третьего типа. Интересно, однако, взглянуть на распредление ситуаций неожиданности по трем типам поподробнее:

Из таблицы видно, что в повестях ДОУ, ПНО и ЗМЛ на втором месте по количеству оказываются сигнификативные ситуации первого типа (неожиданность вызвана ментальным действием), а в повести ПНВС — второго типа (неожиданность вызвана изменением окружающей среды).

Таким образом, в повестях маркеры неожиданности тяготеют к ситуациям физического действия (в том числе речевого), которое производят наблюдаемые персонажи, и именно окружающие героя-наблюдателя персонажи становятся источником нарушения каузальных связей, резкой и моментальной смены ситуаций:

Кто-то вдруг произнес с выражением:

— «Устремив свои мысли на высшее Я, свободный от вожделения и себялюбия, исцелившись от душевной горячки, сражайся, Арджуна!..».

Я вздрогнул. ПНВС, с. 476.

Это связано с фантастическим миром, выстраиваемым в повести.

Например, ПНВС принадлежит типу игровой фантастики, здесь нет строгого следование правилу НФ, согласно которому фантастический посыл должен быть принципиально объясним и логически мотивирован Ковтун Е. Н. Художественный вымысел в литературе ХХ века. М., 2008. С. 71., и автор должен как можно более реалистично вести повествование, создавая полную иллюзию реальности. Напротив, в этой повести фантастические феномены возникают по ходу повествования и существуют сами по себе, никак не объясняются (как в сказке или фэнтези фантастические феномены существуют как аксиомы «Сказочная природа подобной фантастики очевидна. Никто не задается вопросом, почему в сказках драконы хитры и кровожадны и почему ведьмы предпочитают питаться детьми, а не курицей» (см. Lem Stanislaw. About the Strugatsky’s Roadside Picnic // Science Fiction Studies. Vol. 10. 1983. P. 317−331. P. 319).). Поэтому большая часть персонажей повести — маги, совершающие самые неожиданные вещи, а некоторые неживые или неразумные предметы получают (в какой-то степени) разум и волю и сами становятся способны на действия, выражаемые в языке акциональными глаголами и вызывающие у других героев ощущение неожиданности. По той же причине и окружающая среда становится источником ощущения неожиданности для главного персонажа. Ментальные процессы главного героя при этом реже всего маркированы как неожиданные, что показательно: психологии Саши Привалова в тексте уделяется гораздо меньше внимания, нежели фантасмагории, творящейся вокруг него. Это подтверждается и логикой творческого пути братьев Стругацких: они постепенно от фокусировки на фантастике как таковой переходили к рассмотрению психологии персонажей в фантастических условиях Филиппов Л. От звезд — к терновому венку // Стругацкий А. Н., Стругацкий Б. Н. Собрание сочинений: В 11 т. Т. 11: Неопубликованное; публицистика. СПб., 2001. С. 639—643.; повесть ПНВС была написана в 1965 г., раньше всех остальных рассматриваемых произведений, и в ней еще не в полной мере отразились происходящие со стилем писателей изменения.

В повестях ДОУ, ПНО и ЗМЛ очень важна фигура главного героя, потому что именно через его сознание мы видим разворачивающиеся события, с его точки зрения описываются события, тогда как в сценариях ситуация предстает иначе. Из-за внешней точки зрения на события в ДОУ_С и С-С совсем отсутствуют употребления маркеров неожиданности в сигнификативных ситуациях первого типа, а в Ч-С и ДЗ_С это самая малочисленная группа; ментальная сфера героев для нас закрыта. Тем не менее, по самой многочисленной группе ситуаций все сценарии демонстрируют ту же тенденцию, что и повести: ощущение неожиданности вызывают в первую очередь контексты действия персонажей, а только потом окружающая среда. Второй по численности группой сигнификативных ситуаций в сценариях являются ситуации третьего типа.

Похоже, у Стругацких все-таки именно люди и их действия являются источниками неожиданностей, а не окружающий мир, который в силу жанровой специфики НФ логичен и последователен (за иключением фантастического посыла).

В основе произведений научной фантастики лежит научная картина мира, т. е. такая, в которой фантастический посыл принципиально объясним и логически мотивирован Ковтун Е. Н. Художественный вымысел в литературе ХХ века. М., 2008. С. 71. В научной фантастике автор пытается как можно более реалистично вести повествование, создавая полную иллюзию реальности. Это создает две противоположные тенденции для категории неожиданности: с одной стороны, текст научной фантастики стремится к реалистичности, логизированности, к выраженности причинно-следственных связей. Ощущение неожиданности в таком случае является маркером нарушения этих связей. С другой стороны, фантастические феномены, без которых не обходится ни один научно-фантастический текст, предполагают их композиционное и смысловое выделение с помощью маркеров неожиданности.

Например:

Он говорил и обещал еще что-то, но Рэдрик уже не слушал его. Он смотрел в сторону шоссе. Прожектора больше не метались по кустам, они замерли, скрестившись на том самом мраморном обелиске, и в ярком голубом тумане Рэдрик отчетливо увидел согнутую фигуру, бредущую среди крестов. Фигура эта двигалась как бы вслепую, прямо на прожектора. Рэдрик увидел, как она налетела на огромный крест, отшатнулась, снова ударилась о крест и только тогда обогнула его и двинулась дальше, вытянув вперед длинные руки с растопыренными пальцами. Потом она вдруг исчезла, словно провалилась под землю, и через несколько секунд появилась опять, правее и дальше, шагая с каким-то нелепым, нечеловеческим упорством, как заведенный механизм. ПНО, с. 395.

В этом контексте герой видит таинственную фигуру, которая не может быть обычным человеком — дело происходит на самой границе Зоны. Герой, привычный к таинственным событиям в Зоне, не проявляет удивления. Однако само поведение фигуры странно и нелогично, что и отражается маркером неожиданности вдруг.