Этический (гуманистический) характер знаний

Одной из самых противоречивых неоднозначных и проблемных черт науки является этичность научных знаний. Еще И. Кант в свое время требовал подходить к науке с учетом того, проносит ли она людям благо. В XX веке по этому вопросу сформировались полярные точки зрения. Часть ученых (например, М. Вебер, Э. Теллер, У. Фогт) склонны были считать, что наука беспристрастна с точки зрения этики, дескать, она стоит вне морали, поскольку постигает абсолютно объективное. Следовательно, задача ученого постичь, понять, открыть, объяснить, повысить меру господства над природой. Что же касается дальнейшей судьбы открытий и их возможных негативных последствий, то это якобы не проблема исследователя. Другая часть ученых (А. Эйнштейн, Н. Винер, К.А. Тимирязев) занимали явно проэтические позиции, считая, что нравственная атмосфера развития науки и моральные качества ее деятелей играют не последнюю роль, и что каждый ученый несет моральную ответственность за результаты своей деятельности и последствия их практического применения.

Вопрос, что и говорить, неоднозначный. С одной стороны, исследуя неизведанное, ученый стремится получить итоговый результат. И, казалось бы, научная истина не зависит от нравственного выбора, она первична по отношению к нему. «Что есть, то есть и никуда не денешься!». Но это только на первый, к тому же легковесный взгляд. Ведь, с другой стороны, наука, особенно современная, престала быть лишь личным делом ученого или поиском объективной истины. Научная истина не просто точное, достоверное, объективное, а нечто значительно большее. Она часто незаметно переходит в технику, в производство и радикально меняет их. Эти перемены могут носить катастрофический характер, изменять, казалось бы, даже неизменное.

Достижения науки могут одновременно нести как великое благо, так и большое зло. И в этом случае ученый как бы разводит руками, мол, я хотел как лучше, но политики и предприниматели использовали мое открытие во зло людям. Я здесь не причем! Такие пограничные ситуации часто возможны. И не каждый ученый толком задумывается над этим, хотя должен, обязан делать подобное. Но бывает и так, что ученый целенаправленно работает над ужасающими вещами. Если он, например, создает бактериологическое оружие, которое в считанные часы может уничтожить миллиарды людей, то это заведомо преступник, какой бы целесообразностью или мотивами он не руководствовался.

Любой исследователь не вправе считать себя свободным от каких-либо нравственных забот и обязанностей перед человечеством. Абсолютизация гносеологической и недооценка гуманистической сторон категорически недопустимы. Непозволительны также нравственный индифферентизм научного труда, чистейшая технократическая идеология, профессиональный кретинизм.

Стратегическая цель науки не только истина, но истина, не вредящая людям. Истина не существует вне ценностных критериев, вне добра. Ученый не имеет права способствовать радикальному разрушению естественного хода вещей и фундаментальных основ жизнедеятельности, создававшихся тысячелетиями. Прогресс науки должен обеспечиваться нравственно. Её вторжение в человеческую жизнь в любых формах должно иметь нравственные ограничения. Ученый обязан утончённо разобраться в целях и обстоятельствах своей работы, учесть все условия, судить и творить с пониманием, стратегически рассчитывать свои действия и возможные последствия открытий. Конечно, все это очень сложно, порой непредсказуемо, в силу чего наука — это не только драма идей, но драма людей (исследователей).

Как говорил великий Аристотель: «Кто двигается вперед в науках, но отстает в нравственности, тот более идет назад, чем вперед».

Таковы основные черты и признаки науки, хотя, если подходить к этому вопросу более основательно, то можно обнаружить их гораздо больше.