Устранение, редуцирование, акцептирование компонентов сообщения

Обсуждая «субъективный» блок активных речевых действий, мы должны ясно понимать, что производитель речи может не только выражать свое отношение к обозначаемым событиям и его участникам, нс только субъективно оценивать те или иные признаки (осторожный или трусливый, смелый или авантюрный, циничный или без комплексов и т. п.), не только пытаться психологически воздействовать на собеседника, «осложняя» его имя различными ласкательными (или иными) модификациями. (По мнению Д. Карнеги, для человека нет более приятного звука, чем звучание его собственного имени.) Производитель речи может, сознательно или бессознательно, уклоняться от принципа «Говорить всю правду» и умалчивать о каких-то элементах обозначаемой им ситуации. Строго говоря, последнее в любом рассказе абсолютно неизбежно. Человек, не опускающий в своем рассказе никаких деталей, подробностей и частностей, в конкретном случае рискует эффективностью своей деятельности, а в более общем плане легко может прослыть занудой. Поэтому один из способов передать информацию адресату так, чтобы он, хотя и получил ее, не слишком ее заметил, — это утопить эту информацию в массе деталей и подробностей. Однако еще более эффективным способом такого нс слишком честного обращения с адресатом является обращение к гиперонимам. Очевидно, что мы едва ли можем положить в рот фрукт, развязать шнурки на обуви, надеть галантерейное изделие или принять меры к набедокурившему ребенку. Однако наши средства массовой информации, движимые желанием информировать не информируя очень часто предпочитают гиперонимические обозначения конкретным: события вместо война, убийство или забастовка, стихийное бедствие вместо ураган, землетрясение, наводнение, наведение порядка (это уже гипероним с положительной оценкой), демократические преобразования, курс реформ (в частности, новый), моральные ценности и мн. др.

Очевидно, приведенные факты вряд ли следует считать примером того, как надо действовать, скорее это примеры того, как нс надо. Однако каждый производитель речи, даже если он сам не пользуется такими приемами, должен хорошо понимать, каким образом его могут пытаться если не дезинформировать, то, по крайней мерс, неполно и неточно информировать как реципиента. Впрочем, такого рода сознательные «неточности» в изображении «положения дел» могут быть достигнуты нс только за счет выбора лексических единиц гиперонимичсского характера.

Рассмотрим в качестве примера русские деепричастные обороты. Ситуация, обозначаемая с помощью деепричастного оборота, всегда может быть обозначена либо с помощью предложения, содержащего однородные глагольные сказуемые, либо с помощью двух (и более) предложений с разными глагольными сказуемыми, хотя и с одинаковыми подлежащими. Причем оба предложения могут также быть связаны союзами, которые в состоянии ясно обозначить характер отношений между двумя событиями, совершившимися с одним и тем же субъектом. Например, Увиден ее в зале, я очень обрадовался — Я увидел ее в зале. Я очень обрадовался — Потому что (после того как? когда?) я увидел ее в зале, я очень обрадовался. Болес того. Выбирая для обозначения двух событий форму предложения с деепричастным оборотом, производитель речи нс только оказывается в состоянии опустить иж|к>рмацию о характере связи между двумя событиями. Он представляет одно из событий как более важное, а другое, выраженное деепричастным оборотом, как менее важное. В рассмотренном выше примере иерархия событий задана самой их природой, однако это нс всегда так. Например, Пережидая дождь, мы играли в шахматы и Играя в шахматы, мы пережидали дождь.

Выше, рассматривая значение элемента -ся (-а,), мы уже говорили о том, что страдательные конструкции позволяют либо вообще устранить упоминание о субъекте, производителе действия (Вопрос решается — Ср. Вопрос решают, где ту же задачу устранения упоминания о производителе решает уже неопределенноличное предложение), либо вытеснить его с центральной, главной позиции в предложении на периферийную (Вопрос решается дирекцией или даже Вопрос решается в дирекции).

С другой стороны, в арсенале грамматической системы русского языка существует немало приемов, позволяющих повысить роль тех или иных компонентов речевого сообщения. Среди них, в частности, различные формы обособления, приближающие обычные определения к статусу предиката. Или различные случаи парцелляции, как бы придающие одному из компонентов предложения статус предложения. Особым средством выделения, подчеркивания, акцентирования являются различного рода отклонения от обычного порядка слов в предложении.