Герой и мир в Степном волке Гессе

Но, с другой стороны, чернота эсэсовских униформ — это такой фон, на котором что угодно может показаться светлым. Что ни говори, а Волк — хищник, и куда девать темное безумие, ярость Галлера, его маниакальное желание пролить кровь любимой? Но, конечно, Гарри Галлер — это полностью ассоциация с Волком, но все же совмещение в одной душе, как Волка, так и бюргера-идеалиста. И эта грань раздвоения личности достаточно трагикомична."Степной волк": здесь оба слова двузначны, излучают свет и тьму одновременно.

Если переложить эти символические значение на русский лад, то для русского человека степь — это нечто родное, его стихия, которая звучит в знакомых с детства народных песнях. Но совершенное иное восприятие у жителя Германии. Немец — житель ухоженных, прибранных и опрятных городков, которые уютно расположились между горами и горками. И для него слово «степь» — это что-то непривычное, а сам образ степи является символом простого, чужого и пустого, это угроза для обжитого мира, к которому он привык. И в данном произведение степной волк — это как бы тьма, угроза в квадрате. Волк — степной, и степь — волчья.

Для Германа Гессе ширь степи ассоциировалась и с Карамазовыми, на которых он еще в 1921 году указал как на прообраз будущего для европейского бюргера. «Широк человек, слишком даже широк, я бы сузил», — говорит у Достоевского Митя Карамазов. Это высказывание можно применять и к душе Гарри Галлера, к романтичной душе. Герой вступил в последнюю, заключительную стадию романтизма.

Как бы то ни было, Гессе увещевал читателя помнить, что «над Степным волком и его сомнительной жизнью возвышается иной, высший, непреходящий мир», что «история Степного волка рисует недуг, но не такой, который ведет к смерти, не конец, а обратное этому — выздоровление». Эстетический уровень Германа Гессе позволял ему мыслить так, что на уровне символа и морально-жизненного отражения «Степной волк» вовсе не представляет собой воплощение хаоса. И то, что образ распада к самому распаду в итоге не приводит. Острота тревожных вопросов, составляющих содержание «Степного волка», отчасти притуплена. Сам Гессе несколько разочаровался в своем не в меру и не во времени «красивом» романе. «

Немец читает его, — жаловался он, — находит его милым и продолжает саботировать республику, делать сентиментальные политические глупости, жить своей прежней лживой, недостойной, непозволительной жизнью". Вскоре сбылись худшие предчувствия писателя, побудившие его еще в 1912 году навсегда переселиться в Швейцарию и в 1923;м отказаться от немецкого подданства: «сентиментальные политические глупости» немецкого филистера уготовали путь Гитлеру. Гессе еще раз, как во время первой мировой войны, становится объектом газетных нападок. «

Он предает немецкую литературу современности врагам Германии, — объявляла пронацистская «Нойе литератур». — В угоду еврейству и большевикам от культуры распространяет он за границей ложные, вредящие его родине представления". Перед лицом темного варварства, отнявшего у писателя его родину, Гессе собирает все свои духовные силы ради выявления смысла культуры, как он его понимал. Так начинается последний период творчества Гессе, давший самые зрелые и самые светлые его произведения. Жалоба непонятого романтического юноши, так часто звучавшая в его книгах, навсегда умолкает. Ее сменяет бодрость классической музыки.

" Будь то грация менуэта у Генделя или Куперена, или сублимированная до нежного жеста чувственность, как у многих итальянцев или у Моцарта, или тихая, сосредоточенная готовность к смерти, как у Баха, — это неизменно некое противление, некая неустрашимость, некое рыцарство, и во всем этом отзвук сверхчеловеческого смеха, бессмертной ясности", — читаем мы в «Игре в бисер». Так оправдались слова «Моцарт ждал меня», замыкающие безумство «Степного волка». Заключение

Если подводить итоги данной работы, то следует еще раз обратится к заключительной части романа, которая выражает традиции символизма и модернизма, господствовавших в литературе в начале XXвека. В каждом зеркале он видит свое отражение в психологическом плане. И это было раскрепощением сознание, которое растворяло концепцию «степного волка». И выходит, что этот психологический образ всего лишь первая ступень к развитию индивидуальности. И в итоге получается, что внутренний кризис, по мнению писателя, преодолеть можно только обратившись к бессмертным ценностям искусства. Или пойдя по другому пути — последовать за элементарными чувствами, которые заключены в джазовой музыке, танцах или карнавалах, пропитанных атмосферой экстаза. Но при этом финал романа не имеет законченного смысла, он остается открытым и подчеркивает идею о нравственном выборе каждого человека.

Список литературы

Анисова А.А., Жук М. И. Архетип Тени в романе Г. Гессе «Степной волк» с точки зрения теории аналитической психологии К. Г. Юнга // Культурно-языковые контакты. Вып. 9.

— Владивосток: Изд-во ДВГУ, 2006. — С.

300−312Березина А. Г. Герман Гессе. — Л.: Лен. ун-т, 1976. -

128 с. Гессе Г. Степной волк. — СПб: Азбука, 1999. -

279 с. Каралашвили Р. Г. Комментарии // Г. Гессе. Собр.

соч. в 4-х т. Т. 2. ;

СПб: Северо-Запад, 1994. — С. 497−510.Леонова Е. А. Немецкая литература ХХ века.

Германия, Австрия: учебное пособие. — М.: ФЛИНТА, 2010. — с.

353Науменко А. С. Писатель, околдованный книгой // Г. Гессе. Магия книги.

— М.: Книга, 1990. — С. 169−219.Седельник В. Д. Герман Гессе и швейцарская литература. ;

М.: Высшая школа, 1970. — 91 с. Эдингер Э.

Ф. Эго и архетип. — М.: Пента

График, 2000. — 264 с.