Социодиалекты в системе русского языка

Введение

3

Глава 1. Социодиалект как культурная универсалия 3

1.1. Различие территориальных и социальных диалектов ;

1.2. Общее понятие социодиалекта 4

1.3. Взаимопроникновение социодиалектов и литературного языка 6

Глава 3. Разновидности социодиалектов русского языка 8

2.1. Общая характеристика социодиалектов в русском языке ;

2.2. Арго 10

Глава 3. Формы образования функциональных единиц социодиалекта 20

Глава 4. Арготизмы в литературном языке 25

Заключение

33

Список литературы

34

Изучение и сравнение системы функциональных стилей разных языков приводит к выводу, что социодиалект — это не вредный паразитический нарост на теле языка, который «иссушает, загрязняет и вульгаризирует устную речь» того, кто им пользуется. Он очень интересен для лингвиста: это та лаборатория, в которой все свойственные естественному языку процессы, не сдерживаемые давлением нормы, происходят во много раз быстрее и доступны непосредственному наблюдению.

Глава 1. Социодиалект как культурная универсалия

1.1. Различие территориальных и социальных диалектов

Диалектом называют языковую систему, которая служит средством общения небольшой территориально замкнутой группы людей, обычно — жителей одного или нескольких населенных пунктов сельского типа. В этом значении термин «диалект» синонимичен русскому термину «говор» (последний более употребителен). То же значение имеют нем. Mundart, франц. patois. Диалектом называют также совокупность говоров, объединенных общностью языковых черт. Непрерывность территории распространения как условие объединения говоров в диалект признается не всеми исследователями. Термин «диалект» широко применяется, начиная с первых диалектологических работ, для обозначения близких говоров некоторой исторической области, например швабский диалект, франкский диалект. Большое значение для понимания сущности диалекта и принципов выделения диалектов имеют данные лингвистической географии.

Принято различать территориальные диалекты — разновидности языка, используемые на определенной территории в качестве средства общения местного населения, и социальные диалекты — разновидности языка, на которых говорят определенные социальные группы населения.

Иногда к области диалектологии относят только изучение территориальных диалектов, а социальные диалекты считают предметом социолингвистики. Между тем современные территориальные диалекты в большинстве языковых коллективов одновременно являются и социальными диалектами, поскольку на них говорят только крестьяне и низшие слои городского населения (таково положение в России, Англии, Франции, где социальный статус диалектов низок). Напротив, в тех странах, где территориальные диалекты пользуются большим престижем (например, в Германии или Швейцарии) или отношение к территориальным разновидностям языка более безразличное (как в США), употребление территориальных диалектов менее привязано к социальным классам, а сами они имеют более чистый «территориальный» характер.

1.2. Общее понятие социодиалекта

Под социальными диалектами понимают «языки» определенных социальных групп. Некоторые языки имеют развитую систему социальных диалектов, отражающую классовые, профессиональные, возрастные и половые различия. В русском языке социальные диалекты ориентированы прежде всего на профессиональные (в широком смысле) различия и в меньшей степени — на возрастные. Социальные диалекты имеют в своей основе литературный язык или территориальный диалект, отличаясь от них лишь специфической лексикой, словообразованием и фразеологией. К ним относятся жаргоны и профессиональные языки — языки относительно открытых социальных и профессиональных групп людей (например, жаргоны моряков, спортсменов, актеров, студентов, учащихся). Более старыми по времени возникновения социальными диалектами являются арго, или тайные языки: языки социальных низов (воров, мошенников, карточных шулеров и др.) и старых ремесленников и торговцев (офеней-коробейников, шерстобитов, шаповалов, шорников, жестянщиков и др.). Арго используются относительно замкнутыми социальными группами и являются знаками принадлежности к определенной корпорации.

Тайные языки известны в Европе с 13 в. (язык нищих в Германии). В России первые записи языка торговцев-офеней относятся к концу 18 в.

Социальные диалекты по своей природе представляют собой существующие в пределах целостного языкового единства различные по своей конфигурации пересечения нескольких языковых подсистем, неодинаковых качественно и количественно.

Сосуществуя и пересекаясь с литературным стандартом и с территориальными диалектами, каждый из социальных диалектов сохраняет свою специфику, не сливаясь ни друг с другом, ни с языковым стандартом или с территориальными говорами, хотя в качестве носителей всех указанных разновидностей языка нередко могут выступать одни и те же языковые коллективы. Отсюда можно заключить, что различные социальные уровни (пласты) языка (включая литературный стандарт и территориальные диалекты) по необходимости подвержены действию различных языковых сред, неравноценных по своим комбинаторным свойствам, а также по возможностям и результатам пересечения (процессы нейтрализации, положительного и отрицательного катализа, развертывания, свертывания).

1.3. Взаимопроникновение социодиалектов и литературного языка

Язык включает в себя не одну систему, а несколько взаимосвязанных и дополняющих друг друга подсистем, обладающих неодинаковыми свойствами (семантическими, стилистическими, структурно-функциональными, стилистическими и др.). Наиболее очевидными слоями или пластами лексико-семантической системы и являются различные социальные диалекты и территориальные говоры. Однако и в пределах одного и того же слоя намечаются более мелкие подразделения. Вместе с тем нельзя упускать из виду и то обстоятельство, что практически все языковые пласты взаимопроникают друг в друга.

Для того или иного идиолекта, городского говора или полудиалекта константой могут быть различные территориальные диалекты или общенациональный язык, тогда как для языка в целом эти среды не являются константами. В этой связи следует указать на лексико-семантические континуумы, общие для ряда социальных или территориальных диалектов и т. д. Как свидетельствует акад. В. М. Жирмунский, «…даже в Германии, классической стране языковой раздробленности, между воровским арго Мюнхена и Гамбурга, Берлина и Вены (по записям XIX в.), несмотря на характерные местные различия, устанавливается довольно значительная общность лексического материала. Такое же сходство обнаруживается в записях русских этнографов между тайным языком „брянских старцев“ (Орловской губ.) и „любецким элементом“ могилевских нищих, который в свою очередь ближе совпадает, например, с арго подольских и тернопольских „лирников“; с другой стороны, тайный язык нищих обнаруживает не менее значительное сходство с арго бродячих ремесленников и торговцев (например, черниговских шаповалов, владимирских „офеней“, калужских „прасолов“ и др.»)".

Наблюдавшееся в свое время мощное влияние территориальных диалектов на складывающийся литературный стандарт сменилось ныне обратным воздействием литературного стандарта на социальные диалекты. Например, в некоторых случаях в английском языке территориальная лексика пересекается только с территориальным жаргоном (американским, канадским, австралийским), тогда как американские, канадские и другие местные диалекты не пересекаются с английским general slang.

Глава 2. Разновидности социодиалектов русского языка

2.1. Общая характеристика социодиалектов в русском языке

Социальные диалекты русского языка делятся на три большие группы: арго, жаргоны, условно-профессиональные языки.

Жаргоны бывают классово-прослоечные, производственные, молодежные, сюда же примыкают жаргоны группировок людей по интересам и увлечениям.

К классово-прослоечным относятся: жаргон дворян-помещиков (например, слова: лаку да — «лакей», амбре — «благоухание», мотыга — «мот», виц — «вице-губернатор», безешка — «поцелуй»), купцов (например, объемелить — «обмануть», гордыбаченье — «гордость», молодец — «приказчик», суперанты — «любовники»), чиновников (например, лисить — «заискивать перед влиятельным чиновником», письма за подписью Хованского — «деньги, предназначенные для взятки», зашибить — «получить повышение в чине»), крестьян (например, скосырь — «щеголь; надменный, нагловатый человек», волк — «проворовавшийся мужик, крестьянин», ловкач — «адвокат»), раскольников (например, щепотник, табашник, скоблено рыло — «человек, соблюдающий обряды официальной православной церкви).

К производственным жаргонам относятся жаргоны любой профессии: электриков (например, коза — «короткое замыкание», юбка — «часть электрического патрона, которая привинчивается к цоколю, врубить — «включить свет»), летчиков (например, самоварить — «перегревать радиатор», божья коровка — «летчик пассажирской авиалинии»), музыкантов (например, ящик — «рояль», шурик — «микрофон», шайка — «барабан»), наборщиков (например, бык, козел, покойник — «ошибки набора») и т. д.

Особое место занимают молодежные жаргоны. К ним относятся: жаргон школьников (например, училка — «учительница», пеша — «урок пения», диря — «директор школы»), студентов (например, гроб — «гражданская оборона», война — «военная подготовка», индус — «студент индустриального техникума», абитура — «абитуриенты»), солдат и моряков срочной службы (например, черпак — «солдат, прослуживший один год», кресты — «войска ПВО», комод — «командир отделения», сундук — «боцман», шприц — «корабельный врач»).

Имеются также жаргонные слова у неформальных молодежных группировок: у «металлистов» (например, клавишник — «музыкант, играющий на клавишных инструментах», железо — «тарелки на ударной установке», деревяшка — «инструмент, сделанный из дерева»), панков (например, ирокез — «хохолок на голове у панка», ежик, перышки, колючки — «виды причесок у панков») и т. д.

Жаргоны группировок людей по интересам и увлечениям — наиболее распространенные типы жаргонов. Имеется специфическая лексика спортсменов (например, технарь — «футболист, который долго держит у себя мяч и не пасует его своему партнеру», баранка — «ноль»), рыболовов (например, борода — «спутавшаяся леска»), картежников (например, дамка — «дама крестей», сбурить — «сыграть в «буру» (название карточной игры)) и т. д. Иными словами, сколько интересов и увлечений, столько и жаргонов.

Жаргоны чаще всего используются для речевой забавы, игры. Их возникновение не вызывается особой необходимостью, в них отсутствует секретность или условность.

От жаргонов отличаются условно-профессиональные языки ремесленников и торговцев (офеней, прасолов, портных, шорников, печников, свечкоделов и др.). В них присутствует большой элемент искусственности. Причинами создания условно-профессиональных языков и их использования являлись:

а) стремление общаться друг с другом в присутствии хозяев-заказчиков и покупателей, оставаясь непонятыми;

б) желание скрыть секреты своего ремесла и торговли;

в) необходимость в изоляции от враждебно настроенных сел;

г) стремление к речевой выразительности. Значительное количество слов ремесленников и торговцев образовалось теми же аффиксами и по тем же моделям, что и слова русского литературного языка, но есть и особенности.

2.2. Арго

Следует отметить, что условно-профессиональные языки ремесленников и торговцев функционировали, в основном, до революции 1917 года. В современной речи их элементы почти не используются.

Особое место среди социальных диалектов занимает арго деклассированных элементов, корни которого уходят в седую древность. Его интенсивное изучение в России началось в середине XIX века и особенно в 20 — нач. 30-х годов XX века. Исследования по арго этого периода связаны с именами В. И. Даля, С. В. Максимова, И. А. Бодуэна де Куртенэ, И. С. Ирецкого, Б. А. Ларина, В. Д. Поливанова, Д. С. Лихачева, В. М. Жирмунского.

К сожалению, арго в последующее время, вплоть до 60-х годов, почти не изучалось. Это было связано, прежде всего, с тем, что писать о негативных явлениях (профессиональной преступности, проституции и т. д.), которые имели место в обществе, было чревато опасностью.

Одним из спорных вопросов является вопрос о тайности арго. Ряд исследователей (В. М. Жирмунский, В. В. Стратен, В. А. Тонков) считают арго полностью искусственным и тайным языком, другие же (например, Д. С. Лихачев) отрицают подобное утверждение, считая арготическую лексику своеобразной реакцией деклассированных элементов на окружающую действительность.

Для доказательства тайности арго приводятся следующие аргументы:

а) наличие потребности у деклассированных элементов сокрытия своих преступных замыслов и действий;

б) факт постоянного обновления арготического словаря;

в) использование арго только между «своими» (например, непосвященный, т. е. не относящийся к миру деклассированных элементов, не поймет уголовника, говорящего на арго).

Д. С. Лихачев, противник мнения об искусственности и тайном характере арго, приводит, в свою очередь, контрдоводы:

а) отсутствие необходимости скрывать названия ряда предметов и действий, которые не относятся к «профессиональной» деятельности деклассированных элементов;

б) трудность в создании арготических слов;

в) трудность овладения лексикой деклассированных элементов.

Как видим, обе точки зрения являются взаимоисключающими. Думается, что следует учитывать и ту, и другую сторону. При этом важно исходить из всех функций арго. «Нередко основной функцией воровского жаргона (арго), — справедливо утверждает исследователь социодиалектизмов В. Д. Бондалетов, — считают конспиративную. Да, этот тип социального диалекта может выполнять ее. Но это не единственная его функция».

Итак, каковы же основные функции арго?

1. Конспиративная функция (арго используется, как уже было сказано, для сокрытия намерений, замыслов, действий). Например, вор-карманник в толпе, не боясь того, что окружающие его поймут, может сказать своему «коллеге» следующую фразу: «Дави гусака с вторяка!» (Делай вторую попытку к ограблению намеченной жертвы).

См. также диалог следователя с потерпевшим: «- О чем говорили эти люди (грабители) между собой? — Я слышал только одну фразу, но не понял ее: «Бери за свисток фуцена, а я распрягу его».

В настоящее время можно услышать ложное мнение о быстрой сменяемости арготизмов. Будто бы деклассированные, узнав о том, что их слово стало известно широким массам людей, стараются его заменить другим. Это наивная сказка дожила до наших дней по той простой причине, что арго не было полностью исследовано. Иначе трудно было бы понять, почему 456 дореволюционных арготизмов из 2720 попали в современное арго. Причем есть такие слова, которые пришли еще из арго волжских разбойников XVII века и уголовника В. Каина (середина XVIII века).

Также кажется сомнительным утверждение писателя В. Шаламова, что будто бы арготизмы создаются главарями деклассированных элементов. Арго вырабатывалось и вырабатывается стихийно, но оно непонятно для непосвященных (законопослушной части населения), и эту непонятность уголовный мир нередко использует в своих противоправных целях.

2. Функция узнавания «своих». «Ты и я говорим на арго — значит, «мы одной крови». В 20-х годах преступники, если они не знали человека, если сомневались в его принадлежности к уголовникам, спрашивали: «Свой! Стучишь по блату?» (Преступник? Говоришь на арго?). Герой романа Г. Медынского «Честь», профессиональный преступник, спрашивает случайного, оступившегося правонарушителя Антона Шелестова: «По фене ботаешь?» И, видя, что тот не понимает этого арготического выражения, делает вывод, что Шелестов не «свой».

3. Номинативная функция. В арго имеется большое количество слов и фразеологизмов, которые используются для обозначения тех предметов и явлений, для которых нет эквивалентов в русском литературном языке, например: девятнашка — «икона девятнадцатого века», кассир — «взломщик несгораемых касс и сейфов», майданщик — «торговец и ростовщик в местах лишения свободы», фрайер ушастый — «глупая жертва преступления».

4. Эмоционально-выразительная функция. Большинство слов в арго имеет ярко выраженную эмоционально-экспрессивную окраску. В лексике деклассированных элементов много бравады, показного пренебрежения к опасности. «Стилистически сниженная, — пишет В. Д. Бондалетов, — грубая, вульгарная речь деклассированных элементов, изобилующая словами и выражениями с резко отрицательными коннотациями (окраской, ассоциациями, семантическими „довесками“), отражает мораль деклассированного, его презрение к обществу, к труду, к людям труда, к женщине, к общепринятым нормам поведения…». С этим нельзя не согласиться. Достаточно лишь услышать (увидеть) такие слова, как хавало — «рот», фига — «сыщик», шалашовка — «проститутка», морда — «человек», вольняшка — «вольнонаемный рабочий, трудящийся в местах лишения свободы», заложить — «предать», пес — «представитель правоохранительных органов».. Вместе с тем, в арго имеется ряд слов, которые достаточно выразительны, остроумны, достаточно четко отражают предметы и явления окружающей действительности. Иначе чем объяснить, что определенное количество арготизмов перешло в просторечие и даже в литературный русский язык? В качестве примера можно привести следующие слова: отправить на Луну — «расстрелять; убить», доходяга — «слабый, истощенный человек», дрейфить — «трусить», валять ваньку — «притворяться дураком», сыграть в ящик — «умереть», дойти — «стать истощенным, худым и слабым человеком», гастроль — «поездка уголовника с целью совершения преступления».

Образность арготизма отличается от образности слова литературного языка. Так, для литературного языка свойственен перенос лексических значений слов, относящихся к характеристике человека, на явления природы, т. е. как бы ее очеловечивание (например, выражения: отговорила роща золотая… (вместо «отшелестела»), тихо шепчет, камыш… (вместо «шелестит, шумит»), солнце смеется (вместо «ярко светит»)). В арго же нередко происходит обратный процесс: наименования природы и техники употребляются для характеристики человека и его действий (например: баклан — «дурак», бобер — «богатый человек», рысь — «хитрый преступник», шакал — «заключенный, который отбирает или ворует что-либо у других заключенных», фуганок — «тайный осведомитель из числа заключенных», газовать — «потреблять спиртные напитки», винтить — «убегать»).

В арго существует много слов, связанных с понятиями «вода» и «огонь»: гореть — «попадаться с поличным», спалиться — «попасться с поличным», огонь — «преступник-оборванец», сплавить — «избавиться от чего-либо», жара — «опасность», волна — «погоня», вода или вассер (нем. Wasser — «вода») — «сигнал опасности», помыть или смыть — «украсть», смыться — «убежать», замочить — «убить», мокрота — «убийство с пролитием крови», мокрушник — «убийца», капать — «доносить», напарник — «предатель; тайный осведомитель» и др.

Арго делится на ряд лексико-тематических групп. В наиболее многочисленные лексико-тематические группы входят названия:

а) деклассированных элементов, например: клюквенник — «вор, специализирующийся по кражам в церкви», кобурщик — «преступник, совершающий кражи при помощи подкопа или тайного хода», жук — «вор», блатарь — «профессиональный преступник», лярва — «проститутка»;

б) жертв преступников, например: фрайер, штымп, олень, штылет батайский — «жертва преступления», фрайер ушастый — «глупая жертва преступления»;

в) оружия преступников и орудий преступлений, например: писка — «острый предмет, которым воры-карманники разрезают карманы жертвы», перо — «нож», пика — «заостренный металлический предмет, используемый преступным миром в качестве оружия», фигура, игрушка — «револьвер», балерина — «отмычка», маслина — «пуля», масленок с маслятами — «пистолет с патронами», тройножка — «инструмент, предназначенный для вскрытия несгораемых шкафов и сейфов»;

г) преступлений, например: взлом с кабуром — «ограбление помещения с прокладкой тайного хода», мокрый гранд — «убийство», дело, работа — «преступление», покупка — «кража», рыхта — «подготовка к преступлению»;

д) преступных действий, например: дуплить — «избивать», заделать — «убить», запороть — «зарезать», выжарить — «изнасиловать», обчистить — «обокрасть», подыбить — «украсть», шарашить — «обкрадывать, грабить», навести — «указать на объект преступления»;

е) представителей правоохранительных органов, например: вертухай — «надзиратель в местах лишения свободы», митрополит — «председатель суда», мильтон — «милиционер», кум, мент, крючок — «представитель правоохранительных органов», хозяин — «начальник исправительно-трудового учреждения»;

ж) мест лишения свободы, например: взросляк — «место лишения свободы, где отбывают наказание совершеннолетние преступники», дача, курорт — «место лишения свободы», кича, кичеван — «тюрьма», исправилка — «исправительно-трудовая колония»;

з) предметов тюремного обихода, например: намордник — «решетка на окне», браслеты — «наручники», пайка — «хлебный паек, который выдается в местах лишения свободы», параша — «емкость для нечистот и испражнений в местах лишения свободы»;

и) людей по их социальной, профессиональной, возрастной

и психологической характеристике, например: оголец — «подросток», бобик — «ничтожный человек», воловер — «лгун», вольняга — «вольнонаемный рабочий в местах лишения свободы», жлоб — «жадный человек», дерзкий на руку — «драчун», заочница — «женщина, с которой осужденный познакомился заочно, по переписке», валет — «дурак»;

к) частей тела человека, например: гребка — «рука», маркоташки, буфера — «женские груди», грудянка — «грудь», копыто — «нога», кумпол, шарабан — «голова», маска — «лицо», рубильник — «нос», шнифты — «глаза»;

л) денег и драгоценностей, например: горячий камешек — «драгоценный камень», наховирка — «драгоценные камни», деньги чистые — «деньги, добытые честным путем», капуста — «деньги», кол — «один рубль», косая — «сто рублей», кусок — «тысяча рублей», дикий диких — «сто рублей»;

м) спиртного и наркотиков, например: гарь — «спиртной напиток», травка, план — «наркотик гашиш», марафет — «кокаин», джеф — «наркотик морфий», калики — «наркотики, которые вводятся в организм посредством укола», колеса — «наркотики в виде таблеток», пузырь Петрович — «бутылка водки».

Остальные группы немногочисленны. В них входят названия животных, насекомых, действий правоохранительных органов, явлений природы, признаков предметов и некоторые другие обозначения.

Арго носит ярко выраженную «преступную» окраску. В связи с этим небезынтересно знать, что 87% арготизмов относится к «профессиональной» лексике (сюда входят обозначения людей «дна», названия преступлений, преступных действий, жертв преступления, оружия преступников, мест лишения свободы, названия представителей правоохранительных органов и т. д.) и только 13% относится к «бытовой» лексике (она состоит из названий частей тела человека, пищи, явлений природы, одежды, обуви и т. д.).

В арго имеется пласт общеуголовной лексики (то есть слова и фразеологизмы, употребляемые всеми или почти всеми разрядами деклассированных элементов, и пласт так называемой «специализированной» лексики (в нее входят слова и выражения, употребляемые определенными разрядами деклассированных элементов). В художественных произведениях встречаются арготизмы, относящиеся к общеуголовной лексике (например, общак — «общая касса преступников, в которую они регулярно вносят деньги», дешевка — «мелкий, продажный человек», дербанить — «делить что-либо», замести — «арестовать», замостырка — «язва или рана, которую делает себе заключенный», застукать — «поймать», зашибать — «избивать», играть на пианино — «снимать отпечатки пальцев»), к лексике воров-карманников (например, ширмовка — «карманная кража», задник — «задний карман брюк», левяк — «левый карман», скуло — «внутренний карман», квартира — «карман», ставить ширму — «загораживать во время кражи жертву и вора-карманника (действие членов шайки воров-карманников)»), к лексике шулеров (например, воздух — «деньги», контора — «уголовный розыск», гусар — «представитель категории шулеров, ведущих разгульный образ жизни», паковщик — «представитель категории шулеров, которые на выигранные деньги покупают драгоценности», выдача — «выигрыш»), к лексике грабителей (например, гоп-стоп — «ограбление», гопник — «грабитель», свисток — «горло», гранд мокрый — «убийство с пролитием крови»), к лексике проституток (например, типошник или зуктер — «любовник и эксплуататор проститутки», спецура — «специализированное подразделение милиции, охраняющее в гостинице иностранцев»), к лексике наркоманов (например, ширяться — «вводить в организм наркотики посредством укола», травка — «наркотик гашиш», кумарить — «испытывать наркотическое голодание»), к лексике взломщиков сейфов и несгораемых касс (например, медведь — «несгораемый шкаф», кассир, кассист — «взломщик несгораемых шкафов и касс»), беспризорников (например, красивый — «воспитанник детского дома», шкурка — «одежда», крохобор — «тот, кто собирает окурки», крохоборствовать — «собирать окурки», халдей — «воспитатель»).

В арго широко распространено явление синонимии, синонимические ряды нередко состоят из пяти и более компонентов. Вот некоторые из них:

замочить — заделать — укоцать — пришить — уговорить — «убить»;

бегать — мазать — чистить — мыть — покупать — играть — тырить — «воровать»;

вложить — завалить — заложить — засыпать — сдать — слягавить — продать — «предать»;

блатарь — блатной — человек — жиган — урка — уркаган — «профессиональный преступник»;

погореть — подзасекнуться — подзалететь — подзашиться — спалиться — попухнуть — «попасться с поличным»;

крутить — заливать — вертеть вола — нажаривать — заливать пушку — «обманывать».

Наибольшие синонимические ряды характерны для слов, обозначающих те стороны действительности, которые жизненно необходимы, крайне важны для деклассированных элементов.

Наличие большого количества синонимов в арго объясняется тем, что люди «дна» постоянно стремятся к усилению речевой выразительности.

Носители арготизмов упрощают, односторонне сгущают нужное им значение слова. Неслучайно большинство арготических слов имеет конкретное значение. Любопытно, что для арго не характерна полисемия: многозначных слов в нем очень мало.

Лексика арго трудна для «перевода», так как арготическое слово редко бывает нейтральным — чаще всего оно крайне эмоционально и имеет поэтому определенный семантический «довесок». «Точных эквивалентов, — писал Б. А. Ларин, — тут нет хотя бы потому, что арготические словечки и конструкции часто имеют такой эмоциональный и волевой заряд, какого литературные языки не имеют ни для кого, а уж менее всего для говорящих на арго».

Глава 3. Формы образования функциональных единиц социодиалекта

Выделяют огромное количество способов образования функциональных единиц социодиалекта, тем самым, подтверждая тезис о постоянном обновлении его словарного состава.

Для того чтобы сделать речь непонятной, в социодиалектах некоторых дореволюционных профессий («офеней», «прасолов») нередко использовались:

а) маскировочные суффиксы: -ерк-, -афий-, -ер-, -аси др. (например, дул-ерк-а — дуля, год-афий — год, живот-ер — живот, лавч-ас-а — лавка);

б) замена одних звуков другими: [м], [н], [л], [г], [д], [с] и т. д. (например, мальний — дальний, незкий — резкий, лосолапый — косолапый, гоз — воз, дога — рога, хладкий — сладкий);

в) вставки звуков в середину слова, например: левто — лето, эзто — это, равно — рано;

г) замена звуков слова маскировочными сочетаниями звуков: -бу-, -ки-, -скли др. (например, буботать — работать, киредко — нередко, склемишко — домишко);

д) перестановка звуков (например, арук — рука, лубитка — бутылка, таскан — стакан);

е) перестановка слогов с добавлением новых звуков и слогов: ши-втра-ши-за-ши — завтра, ши-бе-у-ши-жит-ши — убежит.

Рассмотрим современные способы пополнения словарного состава социодиалектов:

1. На первое место по продуктивности выходят иноязычные заимствования (чувак — парень). Например: thank you (спасибо) — сенька; birthday (день рождения) — бездник)

2. Продуктивна аффиксация:

— ух (а) — кличка — кликуха, заказ — заказуха. Также суффикс используется как средство универбации, т. е. сокращение сочетаний"прилагательное + существительное" в одно слово — мокрое дело (убийство) -мокруха.

— аг (а) — журналюга, общага, тюряга;

— ар (а) — нос — носяра, кот — котяра.

— он — выпивать — выпивон, закусить — закусон, закидывать — закидон.

— л (а) — водила (от водитель), кидала (от"кидать") — обманщик;

— щик, -ник, -ач — «халява» — халявщик, «стучать" — стукач;

— ак — наглость — нагляк, депрессия — депресняк .

— ота — наркота (от наркотики);

— еж — балдеж (от «балдеть»), гудеж (от"гудеть");

Существительное бомжатник (от бомж), созданное по образцу названий помещений для животных (телятник, курятник), существительное качалка (спортклуб) произведено по образцу разговорных читалка, курилка.

— к (а): накрутка, отмывка, отмазка, засветка.

— ни (е): отмывание, наваривание, обмишуривание.

Также активно используются приставки:

с- - слинять, свалить (уйти, уехать);

ототвалить, откатиться, отгрести (лит.отойти);

отмыть («грязные деньги»), отмазать (ся), отмотать.

3. Второе место занимает такой способ как усечение: шиза — шизофрения; дембель — демобилизация; нал — наличные деньги;

4. Следующим мощным источником формирования лексического состава социодиалекта является метафорика: аквариум, обезьянник — скамейка в милиции для задержанных; голяк — полное отсутствие чего — либо, гасить — бить; улетать — чувствовать себя превосходно.

5. Развитие полисемии: кинуть: 1) украсть что-либо у кого-либо; 2) взять у кого-либо что-либо и не отдать; 3) смошенничать при совершении сделки; 4) не сдержать обещание, обмануть.

6. Заимствование блатных арготизмов: беспредел — полная свобода, разгул; клево — хорошо; мочить — бить, убивать.

7. Аббревиация полная или частичная: КПЗ: 1) камера предварительного заключения; 2) «комната приятного запаха».

8. Каламбурная подставка: бухарест — молодежная вечеринка (от «бух» — спиртное), безбабье — безденежье (от «бабки» — деньги).

Жаргоны, делегировавшие в так понимаемый сленг своих представителей, не расстаются с ними. Например, темнить в тюремно-лагерном жаргоне многозначно: «притворяться непомнящим, симулировать беспамятство», а в молодежном жаргоне — «говорить неясно, увиливать от ответа», а ныне в просторечии — «путать, обманывать»; параша — изначально отхожее место в камере, позже — любая бытовая грязь; ложь, дезинформация.

Социодиалект, как правило — пиршество метафор и экспрессии. Крыша поехала — выражение, рожденное в одном из жаргонов и попавшее в сленг. Ни один из наших нормативных толковых словарей его не показывал. Первым это сделал в 1992 году «Толковый словарь русского языка» Ожегова и Шведовой и отнес к разговорному стилю литературного языка. Сленг освежает ее: крыша теперь и течет, и отъезжает, и улетает. Метафорические импульсы, исходящие из этого выражения, проникают в его ассоциативное поле, и вот уже психиатр — это кровельщик, а психиатрическая практика — кровельные работы, выхлоп — запах перегара, алкоголя изо рта; вратарь — вышибала в ресторане, баре; мять харю — спать; мыслить зеркально — верно понимать что-либо; до потери пульса — интенсивно и долго; подфарники — очки; приговор — ресторанный счет; простофиля — клиент.

Словообразование в арго мало чем отличается от словообразования в русском литературном языке. Большинство слов (78%) образовано лексико-семантическим способом — метафорой, метонимией, синекдохой (например: отрубиться — «потерять сознание», отоварить — «ударить», покупать — «воровать», работать — «совершать преступления», пушка — «револьвер», произвол — «баня», промокнуть — «напиться вина», залететь — «попасться с поличным», свалить — «исчезнуть», темный — «краденый»).

Для арго нередки слова с суффиксамияр- (мент-яр-а — «представитель правоохранительных органов», кич-ар-а — «тюрьма»), -арь- (блат-арь — «профессиональный преступник», скок-арь — «вор, специализирующийся по кражам из домов и квартир, влезая туда через форточку или окно»), -юг- (жит-юг-а— «жизнь», фраер-юг-а — «жертва преступления»).

При морфологическом способе словопроизводства в арго нередко наблюдается и перенос значения; лексическое значение нового слова резко отличается от значения образующей лексемы (например, слова: оторва — «профессиональная преступница, которая отбирает у заключенных вещи и продукты питания», шалашовка — «проститутка»).

В арго имеется несколько слов, образованных специфическими способами:

а) прибавление к слову комплекса звуков: клевый — маклевый;

б) замена одного звука и одновременно — перенос значения: шпюмка (от слова «шлюпка»);

в) замена первоначального звука другим и пропуск звуков: штрик — «старик», штруха — «старуха».

В арго имеются и некоторые морфологические особенности (они незначительны). Например, у арготического слова кони — «сапоги» отсутствует форма единственного числа, слово головка — «главари» является уже собирательным существительным.

Речи деклассированных элементов свойственны отдельные фонетические особенности. В ней наблюдается (не всегда и не во всех случаях) удлинение согласных звуков, например: профффурсетка, козззел, сссвали. Иногда согласные смягчаются, а гласные звуки становятся более передними по месту образования, при этом нижняя челюсть артикулирует вперед, придавая лицу «зверское выражение». В 20 — 50-е годы в речи деклассированных элементов наблюдалось смягчение твердых согласных звуков. «Они кривят рты, будто собираются куснуть тебя сбоку, — писал А. И. Солженицын, — они при разговоре шипят, наслаждаясь этим шипением больше, чем гласными и согласными звуками речи, — и сама речь их только окончаниями глаголов и существительных напоминает русскую, она — тарабарщина». Иногда представители низов не произносят некоторые гласные звуки слова, а как бы глотают их.

Арго имеет «сборный» характер: в нем много переосмысленных литературных слов, просторечных лексем, территориальных диалектизмов, заимствований из других языков и социодиалектов (жаргонов, условно-профессиональных языков). В современном арго имеются слова из лексики дореволюционных деклассированных элементов (456 лексических единиц) и арготизмы 20 — 70-х годов XX века.

Глава 4. Арготизмы в литературном языке

Почему арготизмы являются такими живучими и передаются из поколения в поколение? Почему арготизмы проникают в речь законопослушной части населения? Причин здесь несколько:

1. Наличие довольно-таки устойчивых антисоциальных групп, у которых имеется своя субкультура, традиции, законы. Так, например, профессиональный преступник 20 — 50-х годов обязан был знать арго в совершенстве.

2. Влияние «блатной» романтики на молодежь. Молодые люди, наслушавшись воровских историй, песен уголовников, стараются им во всем подражать. И поэтому употребляют в речи большое количество арготизмов. Причем молодежь не только использует арготические слова, но и перенимает фонетические особенности речи деклассированных элементов.

3. Еще живы арготические слова в памяти тех людей, которые прошли через мясорубку сталинских лагерей. Находясь в местах лишения свободы рядом с «блатарями», они волей-неволей перенимали и их лексику. Эти слова помнит и крестьянин, и рабочий, и интеллигент. Они не забыли их, как не забыли издевательств «блатарей», лагерного начальства, невыносимых условий полуголодного существования. «…без этих блатных словечек, — подчеркивал В. Шаламов, — не остался ни один человек мужского или женского пола, заключенный или вольный, побывавший на Колыме».

4. Специфика арготического слова. Оно необычно своим звучанием, причудливо, экзотично, порой бывает хлестким и метким в характеристике какого-либо явления.

Арго взаимодействует с другими подсистемами русского языка: жаргонами, просторечием, литературным языком. В эти подсистемы переходят слова как из «профессиональной», так и из «бытовой» лексики деклассированных элементов, но «бытовая» лексика преобладает. При переходе в другую «сферу деятельности» арготические слова часто теряют ярлык «блатные», «преступные», «уголовные». Одни арготизмы переходят без изменения, другие — меняют лексическое значение частично или полностью.

В арго имеется слой лексики, которая встречается также и в многочисленных жаргонах, и в просторечии (так называемая интерлексика), например: стучать — «доносить», капать — «доносить», ментовка — «здание милиции», базарить — «разговаривать», увести — «украсть», завязывать — «прекращать», выступать — «задираться, показывать свой гонор», тырить — «воровать», доходяга — «слабый, худой человек», загибать — «преувеличивать».

Арго, несомненно, является подвижной, изменяющейся частью языка, своеобразной базой просторечия и общебытового словаря некоторых социальных диалектов. «Просачивание воровского жаргона, — отмечает Б. А. Ларин, — пример общего и постоянного взаимодействия всех слоев городского коллектива, обычное использование „иной“ речи социальных соседей, пример непрестанного искания новых экспрессивных средств в ближайших источниках».

Русский литературный язык, как и все другие языки мира, также издавна испытывает влияние арго. Уже прочно вошли в русский литературный язык арготические по происхождению слова: очковтирательство, жулик, блат. В настоящее время права литературности приобретает еще одно арготическое слово — беспредел. Оно появилось в конце 40-х — начале 50-х годов XX в. и первоначально, наряду с арготизмом беспредельщина, обозначало особую группировку профессиональных преступников, которая не относилась ни к «ворам в законе» (группировка профессиональных преступников, относящаяся к наивысшей касте уголовного мира, строго соблюдающая определенные воровские законы и пользующаяся большим авторитетом в мире деклассированных элементов), ни к «сукам» (группировка профессиональных преступников, нарушившая воровской закон или изменившая преступному миру). В дальнейшем оно стало обозначать рядовых заключенных, бесчисленное множество чего-либо, кого-либо и вопиющую несправедливость, беззаконие.

Чтобы проникнуть в литературный язык, арготизму нужно пройти своеобразное «чистилище» — просторечие. Важно, чтобы оно, будучи уже просторечным, часто употреблялось в речи, имело яркую эмоционально-экспрессивную окраску, давало бы удачную характеристику обозначаемому явлению, чтобы не было грубым и вульгарным. Перейдя в литературный язык, это слово, чаще всего, уже не воспринимается как бывший арготизм.

В настоящее время арго, как одно из речевых средств, используется в прессе, искусстве и литературе.

Язык художественной литературы издавна испытывал влияние арготической лексики. Писатели нередко стояли перед

проблемой: употреблять или не употреблять в своих произведениях арготизмы. Если употреблять, то как? В каких случаях? Какую именно часть арго? «Вопрос о допустимости арготизмов в языке литературы, который так остро встал в прошлом веке, — пишет исследователь Э. И. Береговская, — то и дело возникает в литературной критике и филологических работах, являясь поводом для взаимоисключающих суждений. Между тем, процесс проникновения арготизмов происходит на наших глазах, и необходимо объективно разобраться в его особенностях. Это углубит наше представление о стиле художественной литературы, об эволюции художественной речи».

В советской литературе арготизмы наиболее часто встречаются в произведениях Л. Леонова, П. Нилина, Г. Медынского, В. Шаламова, братьев Вайнеров, Н. Леонова. Писатели, поэты, драматурги используют арготическую лексику в различных художественных целях.

1. Часто арготизмы вводятся для социальной характеристики героя. Так, например, в повести В. Каверина «Конец хазы» литературный герой произносит следующее: «Ему бабки для дела, он после отчитается, во что пошло, а ты хевру поганишь, жиган! А еще фай называешься!». По этому отрывку речи, зная, что такое бабки, хевра, жиган, фай, нетрудно определить, что этот литературный персонаж относится к миру деклассированных элементов.

2. Арготическая лексика привлекается художниками слова для создания колорита, обстановки людей «дна».

3. Арготизмы могут быть приметой определенной эпохи, определенного времени, например, полит — «политический заключенный» («Но с тех пор, как все мы — каэры, а социалисты не удержались на политах — с тех пор только смех заключенных и недоумение надзирателей мог ты вызвать протестом, чтоб тебя, политического, не смешивали с уголовными»), политик — «политический заключенный» («Мат, конечно, продолжались и визги, и непотребные песни, но активная агрессия против политиков была приостановлена»), литерник — «политический заключенный» («Единственный сын Косточкина, учившийся в Харбине и ничего, кроме Харбина, не видевший, в свои двадцать пять лет был осужден как „чс“, как „член семьи“, как литерник на пятнадцать лет»). Эти слова употреблялись деклассированными элементами в 30-х — начале 50-х годов, когда в местах лишения свободы было много репрессированных политических

заключенных.

Все произведения, описывающие мир деклассированных элементов, в зависимости от характера изображаемого, делятся

на пять групп:

а) дающие общую картину социального «дна» в его естественном состоянии (сюда относятся произведения Л. Леонова «Вор», В. Каверина «Конец хазы» и др.);

б) показывающие мир деклассированных элементов и борьбу с ними правоохранительных органов (к ним относятся «Эра милосердия» А. А. и Г. А. Вайнеров, «Неустановленное лицо» С. Устинова, «Агония» Н. Леонова и т. д.);

в) описывающие жизнь преступников в местах лишения свободы (наиболее характерной для такого разряда произведений является повесть Л. Габышева «Одлян или Воздух Свободы»);

г) рассказывающие о жизни в местах лишения свободы политических заключенных и профессиональных преступников (произведения А. Солженицына, В. Шаламова, А. Жигулина и др.);

д) посвященные проблеме преступности среди подростков и путей перевоспитания несовершеннолетних правонарушителей (к этой группе произведений можно отнести, например, «Педагогическую поэму» А. Макаренко, «Честь» Г. Медынского).

Для произведений, описывающих мир деклассированных элементов, характерно употребление арготизмов как в авторской речи, так и в речи героев произведений. Авторское толкование арготизмов дается не всегда, не всегда смысл, лексическое значение арготизма можно понять из контекста. Все это затрудняет понимание произведения. Приведем в качестве примера несколько предложений: «Там, понимаешь, чистый шухер на бану», «Шмонает на равных, будь спок! Тертая перетырщица!», «Помогай, братишка! Да что уж, все равно. Талан на майдан, братишки, шайтан на гайтан! Гореть!».

При использовании арготизмов в языке художественных произведений большинство писателей соблюдает чувство меры, не перенасыщает речь героев блатными словами. Однако есть и такие произведения, которые буквально пестрят арготическими словами. И чрезмерное употребление арготизмов в художественной речи влияет на ее стиль, портит его.

В 1989 году появилась интересная, волнующая повесть Л. Габышева «Одлян или Воздух Свободы». Проблемы, затронутые в ней, крайне актуальны и злободневны. Но, к сожалению, она перенасыщена арготизмами. Причем, некоторые, автор даже не объясняет, считая, вероятно, что они понятны читателю: мареха, курковаться, зачушить, коблиха.

Писатель пишет не для деклассированных элементов, которые, конечно, поймут все арготические слова, а для широкого круга читателей.

«Принципы воспроизведения социально-типической речи не могут быть натуралистическими, — писал известный лингвист В. В. Виноградов — Художественное произведение не является памятником или документом ни областной диалектологии, ни социальной жаргонологии».

Писатели по-разному вводят и употребляют арготическую лексику в своих произведениях. Проследим приемы и способы введения арготизмов у некоторых из них. Так, например, в рассказе П. Нилина «Последняя кража» блатные словечки — одно из средств обрисовки характера героя, его принадлежности к преступному миру. Автор не выделяет арготизмы графически: кавычками, скобками, курсивом и т. д. Они употребляются, чаще всего, в авторской речи. Почти все воровские слова, использованные П. Нилиным в рассказе, обозначают разряды преступников, например: ширмач — «вор, специализирующийся по карманным кражам», громщик — «преступник, занимающийся грабежами и разбоем», шниффер — «взломщик сейфов и несгораемых шкафов». Часть арготизмов писатель объясняет сам, значение других слов видно из контекста. В произведении при помощи арготизмов выражается ироническое отношение автора к своему герою, развенчивается его мнимая воровская честь (например, фраза: «Никто не встанет со своего места, чтобы добровольно уступить его пахану — мастеру, гроссмейстеру воровского ремесла, и нет ни одного порядочного человека, который знал бы в совершенстве ремесло фармазонщика, громщика или ширмача»).

Если арготизмы у П. Нилина употребляются, в основном, в авторской речи, то у Л. Шейнина в «Записках следователя» они исходят из «уст» героев, и по этой причине их значение выясняется лишь из контекста, что представляет собой определенную трудность для читателя. Арготизмы у Г. Медынского в повести «Честь» включены как в авторскую речь, так и в речь персонажей. Некоторые из них автор заключает в кавычки, чаще всего те, которые он непосредственно объясняет сам. Часть воровских словечек «объясняют» его герои.

У писателей Л. Леонова, Л. Шейнина, Н. Леонова «профессиональная» лексика преобладает над «бытовой», причем значительная ее часть используется в авторской речи. Перевес «профессиональной» лексики над «бытовой» упомянутых авторов можно объяснить тем, что они описывают жизнь деклассированных элементов в наиболее острых ситуациях — моментах совершения преступлений.

«Бытовая» лексика арго полнее представлена в произведениях Г. Медынского, Л. Габышева, А. Жигулина, В. Шаламова и некоторых других писателей. Они показывают жизнь преступников в местах лишения свободы, где нет того широкого поля деятельности для правонарушений, где большое значение в их жизни имеет бытовая сторона.

Для создания фамильярности в общении арготизмы могут употреблять в своей речи представители правоохранительных органов. Причем в арготизмах, произносимых этими персонажами, чувствуется явная насмешка, ирония, порой даже презрение. Так, например, Хан, герой повести Н. Леонова «Агония», сотрудник уголовного розыска, произносит следующую фразу: «Ты сам-то, Корней, не забыл, что на вашем обезьяньем языке митрополитом председателя суда зовут?» Следователь Жур, герой рассказа «Последняя кража», обращается к шайке пойманных преступников: «Ну что же, общее собрание шнифферов можно считать открытым…».

Так же иронически, насмешливо относится к арготической лексике главный герой мемуарной повести А. Леви «Записки Серого Волка». Вот некоторые его высказывания: «Румяный и Ташкентский начали меня усиленно обучать „русскому“ языку, и я тут же узнал, что „мелодия“ — это милиция, „лопатник“ — кошелек, а „фраер“ — личность мужского пола недоразвитая».

Привлечение арготизмов писателями, поэтами в язык художественной литературы является вполне закономерным и неизбежным процессом. Произведения, повествующие о деклассированных элементах, без арготизмов были бы бедны, литературные персонажи — недостоверны и фальшивы. (Действительно, трудно представить, чтобы рецидивист, «вор в законе», который полжизни провел в местах лишения свободы, разговаривал бы только на нормированном литературном языке, не употребляя при этом арготизмы!) Кроме того, некоторым блатным словечкам нет эквивалентов в русском литературном языке, например: бацилла — «пищевой продукт, в котором имеется много жира», взросляк — «место лишения свободы, где отбывают наказание совершеннолетние преступники», вольняга — «вольнонаемный рабочий в местах лишения свободы», гастроль — «поездка уголовника с целью совершения преступления», дубак — «контролер в исправительно-трудовом учреждении», задник — «задний карман брюк».

Думается, что при использовании арготизмов в языке художественной литературы важно учитывать характер выбираемых лексем (чтобы они не были вульгарными, чтобы четко отражали то или иное явление и т. д.). Важно также, чтобы литературное произведение не было бы ими перенасыщено.

«Проблема арготической лексики в языке художественных произведений, — подчеркивает Л. И. Скворцов, — сложная и многообразная.

Поэтому при введении их в литературное произведение следует учитывать соразмерность, сообразность, так как в подлинно литературном произведении все средства подчинены наиболее эффективному выполнению поставленной перед собой автором идейно-художественной задачи".

Заключение

Социальные диалекты обычно считаются одной из тех областей языка, где стихийность безраздельно берет верх над закономерностью, где отклонение от правила часто является более закономерным, чем правило. Именно поэтому исследования социальных диалектов обычно ограничивались чисто внешним описанием случайных и не связанных между собой фактов. В действительности же социальные диалекты, являясь частью цельной языковой системы, обнаруживают весьма своеобразные закономерности, тесно связанные, однако, с закономерностями остальных звеньев языковой структуры.

С точки зрения стилистики, социодиалект — это не вредный паразитический нарост на теле языка, который вульгаризирует устную речь говорящего, а органическая и в какой-то мере необходимая часть этой системы.