Русская духовная миссия в Константинополе

Московский городской психолого-педагогический университет Факультет иностранных языков Курсовая работа на тему:

Русская духовная миссия в Константинополе Выполнил студент МКК 2.1

Бережной Г. А.

Преподаватель: Щербакова М.И.

Москва 2011

Содержание Введение

1. Прибытие Русской духовной миссии в Константинополь

2. На приёме у Вселенского Патриарха Анфима

3. Положение Православия в Константинополе Заключение Список использованной литературы Введение На протяжении многих веков великие державы боролись за влияние на Святой Земле, старались внести свой вклад в процветание культурной сокровищницы Ближнего Востока и тем самым утвердить своё политическое и культурное преимущество в мире. Воинствующие страны Европы, такие как Англия, Франция, Пруссия, Австрия и др., рассматривали Палестину или Сирию как предмет военно-политических амбиций, что в свою очередь вызывало ответную агрессию в адрес их «крестоносных» авантюр. Россия же, отвергавшая все предложения Европы участвовать в установлении власти над Святой Землёй, уже с давних времён правления Петра Великого имела твёрдые цели освободить Палестину от турок и татар и на их месте восстановить христианскую Греческую Империю.

Ещё задолго до возникновения Русской духовной миссии в Иерусалиме отношения России и Ближнего Востока развивались положительно. Русские православные люди с радостью черпали благодатные впечатления и молитвенное вдохновение Святой земли, и, воспринимая и осваивая богословский, литургический и аскетический опыт обителей и храмов Палестины, собственноручно помогали каждой из древних церквей. Если бы не поддержка со стороны православной России, восточным патриархам было бы гораздо труднее успешно противостоять инославной европейской пропаганде. Но паломникам из России, всё-таки, тяжко давалось пребывание в Иерусалиме. И, в конце концов, встал вопрос об учреждении на Ближнем Востоке представительства Русской православной Церкви. Его поднял настоятель московского Иерусалимского подворья архимандрит Арсений. В 1816 году он написал императору Александру I письмо, в котором докладывал о мучительном пребывании наших паломников в Иерусалиме. Архимандрит писал о том, что «никто столько не терпит бедности и нужды в пище и одежде и в самом убежище, как поклонники русские». Русские паломники в Палестине тогда были лишены политического покровительства, нравственного руководства, возможности молиться на родном языке и нормального бытового обслуживания, несмотря на значительность их расходов на паломничество. В 1838 году Палестину посетил камергер императорского двора А. Н. Муравьёв, который изучил состояние политической и церковной жизни на Святой Земле. Благодаря его исследованиям, описанным в книге «Путешествие ко Святым местам», удалось активно посодействовать укреплению позиции России на Ближнем Востоке. Он также поднял вопрос о необходимости формирования в Иерусалиме Русской духовной миссии. Муравьёв считал, что, влияние России в этом регионе должно было выразиться, в частности, в особом покровительстве российского Императора над святыми местами, особенно над храмом Гроба Господня, гробницей Богородицы в Гефсимании и местом Рождества Христова в Вифлееме. А русский архимандрит в Палестине «мог бы иметь благотворное влияние на… единоверцев и распространять среди них свет и нужные познания».

О финансовой помощи Иерусалимской Церкви и защиты её интересов перед турецкими властями в 1842 году в своём докладе писал вице-канцлер граф К. В. Нессельроде. Он представил императору программу крайне деликатных по своему характеру церковно-дипломатических мероприятий. По предложению главы российского внешнеполитического ведомства следовало бы направить архимандрита, присутствие которого необходимо для установления контактов с местным греческим духовенством и посредничества между Иерусалимской Патриархией и Российским Синодом. Также было предложено возложить на него ответственность за расходование пожертвований для православной Церкви в Святой Земле, которые были собраны в России.

Надо признать, что избрание для этой цели архимандрита Порфирия (Успенского) было большой удачей. Он, как человек особой духовной широты, выдающийся византинист и востоковед, историк и археолог, книголюб и бессребреник, знавший в совершенстве греческий язык и тонкости обращения с заграничными единоверцами православной Церкви, был самым подходящим кандидатом на эту должность.

В июле 1842 Синод принял решение о направлении в Иерусалим архимандрита Порфирия (Успенского), настоятеля храма при посольстве России в Вене. Его поездка планировалась как неофициальная во избежание недоразумений с турецкими властями. После встреч с Иерусалимским, Константинопольским и Антиохийским Патриархами архимандрит Порфирий прибыл в Иерусалим 20 декабря 1843 года. Здесь он знакомится с жизнью Святогробского братства и местных православных общин, отношениями между различными христианскими конфессиями, бытом русских паломников. В своем отчете Синоду отец Порфирий говорит о целесообразности создания Русской Духовной Миссии в Святой Земле, которая послужила бы знаком «видимого единения церквей Иерусалимской, Антиохийской и Российской», осуществляла миссионерскую деятельность, помогала устройству школ и семинарий и заботилась о русских паломниках.

В феврале 1847 года император Николай I своей резолюцией утвердил основание Русской Духовной Миссии в Иерусалиме. Первым начальником Духовной Миссии был назначен сам архимандрит (впоследствии епископ) Порфирий как человек, имевший опыт пребывания и служения на Востоке, а также как «человек благодатной духовной широты, выдающийся византинист и востоковед, историк и археолог, книголюб и бессребреник». Вместе с ним в Иерусалим отправился иеромонах Феофан (Говоров), будущий святой затворник Вышенский. Иеромонах, а в будущем святитель Феофан вошел в состав Русской Духовной Миссии потому что, он давно горел желанием посетить святые места Палестины, лично ознакомиться с состоянием Православия на Востоке, с жизнью особых избранников Божиих — пустынножителей-аскетов, приблизиться к живой традиции святоотеческой мысли. Также им двигала глубокая преданность важному делу — христианскому воспитанию. Более благоприятного случая для исполнения этого желания иеромонах Феофан едва ли мог ожидать; поэтому он с радостью отозвался на призыв к сотрудничеству с архимандритом Порфирием.

Иерусалимский Патриархат выделил для размещения начальника Миссии и его спутника Архангельский монастырь в Иерусалиме. Там впервые стали совершаться богослужения на славянском языке. В 1852 году по просьбе Иерусалимского Патриарха Кирилла он принял на себя обязанности попечителя православных народных училищ в Палестине и высшей Патриаршей школы для греческого духовенства при Крестном монастыре в Иерусалиме. Архимандрит Порфирий также ходатайствовал о переводе на арабский язык и издании духовной литературы, видя, что без деятельного участия Миссии это начинание осталось бы без внимания со стороны Святогробского духовенства. В результате, его трудами при Иерусалимской Патриаршей кафедре была открыта арабская типография.

Отец Порфирий ходатайствовал об улучшении быта русских паломников на Святой Земле, число которых в то время составляло до 450 человек в год, и по его просьбе Иерусалимская Патриархия выделила для их размещения в Иерусалиме Феодоровский и Екатерининский монастыри.

Много времени архимандрит Порфирий посвящал и ученым трудам. За время своего начальствования в Миссии он объездил весь Восток, а также Грецию и Италию. Восток всегда привлекал его христианскими древностями. Во время своего пребывания в Синайском монастыре он обнаружил рукопись греческой Библии IV века, которая сохранила самый древний из полных текстов Евангелия и сегодня известна под названием «Синайский кодекс». Еще одна ценная синайская находка архимандрита Порфирия — это несколько икон VI—VIII вв.еков, выполненных в технике «энкаустика». Четыре из них, переданные в дар отцу Порфирию, сегодня хранятся в Киевском музее восточного и западного искусства. Ценные коллекции древних рукописей, собранных архимандритом Порфирием в путешествиях, были подарены Академии наук и Императорской публичной библиотеке. В своем дневнике отец Порфирий писал: «Чем больше знакомишься с Востоком, тем более раздражаешься любознательностью, тем сильнее становится сокрушение о том, что короткое время не позволяет путешественнику перечитать все рукописи, тем глубже поселяется убеждение, что лучшая история всей Православной Церкви может быть написана только тогда, когда будут исследованы все древлехранилища на всем Востоке». Помощник начальника Русской Миссии в Иерусалиме будущий святитель Феофан также посещал древние монастыри Палестины и, в частности, Лавру преподобного Саввы Освященного, где в монастырской библиотеке занимался исследованием и переводом древних рукописей. Шесть лет пребывания на Востоке стали для иеромонаха Феофана временем неустанных трудов и ученых занятий. Члены братства были на Иордане, в Вифлееме, Назарете и других евангельских городах и исторических местах древней Палестины. В 1850 году они совершили путешествие в Египет, посетили Александрию, Каир и местные монастыри. Отец Феофан трудился усердно: неукоснительно исполняя свои служебные обязанности, он успевал многое сделать и для самообразования. В Иерусалиме он выучился иконописи, прекрасно изучил греческий язык, занимался французским, еврейским и арабским языками.

В Палестине отец Феофан познакомился с подвижничеством иноков древних восточных обителей, особенно близко — с живой традицией умного делания в Лавре преподобного Саввы Освященного, где ему посчастливилось некоторое время жить. Здесь ему стали доступны памятники аскетической письменности прошлых веков: он изучает библиотеку Лавры, исследует старинные письмена. Здесь он нашел и собрал много древнейших рукописей святоотеческого наследия. На Синае будущий святитель подробно ознакомился со знаменитым библейским манускриптом IV века, изданным впоследствии Тишендорфом. В Египте он прошел и исследовал древнюю пустыню — эту истинную колыбель христианского аскетизма и поприще первых христианских подвижников. Хотя отцу Феофану не пришлось лично поклониться святыням Горы Афонской, но во время путешествий по Востоку он много наслышался о жизни афонских старцев, глубоко проникся ею и завязал с иноками прочную духовную связь, которую сохранил до конца жизни.

Именно к этому времени относится начало собирания будущим святителем рукописей и печатных изданий, которые он в течение своей жизни переводил с греческого и новогреческого языка на русский, в том числе — творения святых отцов греческого Добротолюбия.

Архимандрит Порфирий считал важным направлением деятельности Миссии знакомство с историей, богослужением и богословием Восточных Церквей, как православных, так и инославных, и в изучении древнегреческого, новогреческого, арабского, латинского, французского и восточных языков. Этим занятиям он посвящал и свое время, и привлекал к ним и своих помощников по миссии.

Конец пребыванию отца Порфирия на Святой Земле положила Крымская война 1853−1856 годов, причиной которой послужила передача турецкими властями ключей от храма Рождества Христова представителям католической церкви.

1. Прибытие Русской духовной миссии в Константинополь Первый состав Русской духовной миссии — архимандрит Порфирий в качестве начальника и иеромонах Феофан (Говоров) (в будущем великий богослов, причтенный к лику святых Русской Церкви) в качестве его помощника с несколькими послушниками — прибыл в Константинополь. Из дневника архимандрита Порфирия: «Воскресенье. Пароход наш в два часа пополудни бросил свой якорь в Золотом Роге — заливе между Стамбулом и Галатою. Мы сошли с него на берег и сначала приютились в горницах посольского духовенства и в комнатах, назначенных для приема богомольцев, отправляющихся в Иерусалим».

На следующий день иеромонах Феофан был представлен посланнику Титову как сотрудник Русской духовной миссии. А затем они вместе с архимандритом Порфирием и студентами Н. Крыловым и П. Соловьёвым приняли благословение сначала у фаворского Иерофея в Иерусалимском подворье, а затем и у вселенского Анфима в присутствии его священного синода в полном составе.

Из беседы с Иерофеем архимандрит узнал много новостей о деятельности других представителей церковных диаспор. Вифлеемский митрополит Дионисий был прибит францисканскими монахами. Латинский патриарх Валерга отправлялся в Иерусалим на жительство. Александрийский патриарх Иерофей был зиротонисан в Каире митрополитом Смирнским, архиепископом Бейрутским Вениамином и Севастийским архиепископом Фаддеем. Он строил в Александрии новую церковь и намеревался рукоположить трех епископов для своей малой паствы. На Ливийскую кафедру избран был синайский инок Каллистрат. В беседе с Вселенским Порфирий похвалил виденные им в кафедральной церкви мозаические иконы и особенно Предтечеву. Патриарха заинтересовало, почему Предтеча изображался с крыльями. На это Порфирий ответил ему, что «в пророчестве Малахии он назван ангелом, посланным от Бога приготовить путь Мессии». Завязалась полемика, и мудрецы сошлись на том, что Предтеча был бесплотным ангелом. Затем патриарх Анфим пригласил русских паломников присутствовать при его соборном служении в день памяти святого апостола Андрея Первозванного.

Накануне этого праздника устраивалась вечерняя трапеза, и гостям было предложено заночевать, чтобы здесь выслушать утреню, а в патриаршей церкви святого Георгия — праздничный канон.

2. На приёме у Вселенского Патриарха Анфима

29 ноября 1847 года в четыре часа пополудни Вселенский Патриарх Анфима принял всех членов Русской духовной миссии и пригласил их к своей службе в день святого апостола Андрея Первозванного.

Во время вечерней трапезы состоялась беседа Патриарха с гостями. Вначале беседы речь шла о новой камилавке для униатов в Турции. Собеседник поведал архимандриту Порфирию, что «известное тяжебное дело о ней кончилось на днях, показал одобренную султаном и припечатанную патриаршею печатью образцовую камилавку для всех униатов в Турции. Она походит на греческую: разница только в вишневом цвете и в шести углах верха ее. Вселенский разошлет по всем патриархам подобные наглавия; и им вместе с нашими консулами останется наблюдать за исполнением воли падишаха». Затем обсуждался слух о том, что какой-то известный в широких кругах раввин обратился в Православие в Константинополе. Этот слух был опровергнут авторитетным мнением вселенского патриарха Анфима, который рассказал подробную историю об этом случае. В своём дневнике Порфирий сделал об этом запись: «Одна еврейка, которой муж сделался христианином, по закону своему требовала развода с ним. Его позвали в синагогу для удостоверения, точно ли он переменил прежнюю веру, и он с дерзновением исповедал там Иисуса Мессию. Его отпустили с миром. Кроме этого еврея на Афоне готовятся к крещению десять-пятнадцать евреев». Из этого лишний раз можно сделать вывод, что влияние Русской православной церкви на культурную жизнь жителей Ближнего востока медленно, но верно росло.

Далее завязался разговор о греческих проповедниках и о богословском училище на острове Халки. Анфим рассказал, что не при всех митрополитах состоят проповедники, и что их готовит благоустроенное училище, в которое и Антиохийский патриарх Мефодий из Дамаска прислал двух учеников. Кроме него прислать своих юношей решил Амидийский митрополит Макарий, недавно покинувший унию и принявший Православие. От Вселенского гости узнали, что что викарий Филиппопольского митрополита епископ Макарий, недавно отпадший в латинство, раскаялся, и теперь спасается на Афоне. Во время ужина наилучший псалт пел догматик. Но пение его было чересчур гнусавым, а от его турецких воплей студенты, сопровождавшие Феофана и Порфирия, позади которых он стоял, едва удерживались от смеха, закусывая свои губы. Когда трапезы была окончена архимандрит показал патриарху Анфиму напечатанный турецким правительством адрес-календарь на 1847 год, в котором был помещен список митрополий, подведомый Вселенскому престолу. К сожалению, этот список был неполон. Архимандрит выразил свое сожаление, так как в нем не были напечатаны названия епископий и имена епископов. Но после этого он объявил Вселенскому, что в Петербурге приготовлен для печати список всех православных патриархий и входящих в состав их митрополий и епископий, переведенный им по-гречески, и просил его проверить этот список и дополнить указанием местопребывания каждого архиерея. Его Святейшество ответил, что он прикажет составить свой список, самый верный и полный, и пришлет его дня через два. После чего он захлопал в ладоши. Явился диакон и, выслушав приказ Владыки принести две мантии и две митры, тотчас принес их и положил перед священнослужителями на стол: «Одна мантия и одна митра были греческие, патриаршии, а другую подобную двоицу подарило Его Святейшеству наше Министерство иностранных дел за возведение посольского иеромонаха Амвросия в сан архимандрита».

В записках отца Порфирия упоминалось, что патриарх не был очень доволен подарком, т.к. первосвятительская корона, сделанная в 1741 году, была гораздо дороже, чем та, которая была преподнесена в качестве подарка, хотя и не выражал своего недовольства. Но позже, не утерпев, он пообещал отослать в Петербург их мантию для образца, на что архимандрит ничего не ответил и священнослужители отправились в почивальни. Позже в дневнике Порфирия можно обнаружить заметку о том, что Вселенский не надел на богослужение подаренную ему митру, что в принципе вполне закономерно. «Патриаршая митра кованая из серебра, позолоченная и украшенная по местам драгоценными камнями, в виде короны с двумя зубчатыми поясами, один над другим, и с двуглавым бриллиантовым орлом напереди» по признанию самого архимандрита была гораздо лучше той, что ему преподнесли в качестве подарка. Он пишет: «В сравнении с нашею из парчи без драгоценных камней, казалась блистательною прихотью, вполне затмевающею наш дешевенький подарок. Что касается нашей мантии, то и она не во всем походила на патриаршую: у ней не было короткой нашивки с борами и бахромою, пристегиваемой сзади к воротнику мантии патриаршей».

В этих же записках своего дневника отец Порфирий подробно описывает службу Всесвятейшего Анфима в церкви святого Георгия, «Великой церкви Константинопольской», после тихих полнощницы и утреней до канона. Архимандрит пишет, что в четыре часа пополудни их разбудил протосингел Патриарха и отвёл в его горницу. Потом они вместе с Вселенским проследовали непосредственно в церковь святого Георгия, где последний «стал на возвышенной кафедре своей у южной стены и тотчас сам запел канон Богородичный». Судя по тому, с какими подробностями и деталями Порфирий описывает службу, можно понять, как его глубоко впечатлила атмосфера константинопольского богослужения. Архимандрит с глубоким уважением и почтением описывает образ и действия Вселенского патриарха Анфима, который воистину заслужил такое отношение, т.к. был человеком мудрым и серьёзным, преданным своему делу.

Двенадцать митрополитов «в саккосах и омофорах с длинноватыми Служебниками у левой стороны груди, но без митр, в черных клобуках», поприветствовав Патриарха, поклонились ему и, поцеловав ему руку, приняли благословение его на свершение Божественной литургии. Они расположились не на одной линии с Вселенским как, казалось, следовало бы, а вдоль церкви, слева и справа по шесть человек. «Как у нас при архиерейском служении становятся архимандриты и священники», — заметил отец Порфирий знакомые черты православного богослужения. Единственное, что смутило его, так это то, что на митрополитах были одеты чёрные клобуки, вместо священнических. Зато он оценил то, как иконописцы изобразили святителей с книгами, подражая живым архиереям, выходившим из алтарей, поддерживали служебники «шуйцами у персей», т. е. левой рукой у груди. После этого действа и началась литургия святого Иоанна Златоустаго. В Херувимской песни митрополиты «помянули всех известных им живых и усопших», а затем Патриарх прочитал логофет, причастился и по традиции «преподал тело и кровь Христову каждому митрополиту». И здесь архимандрит Порфирий снова пишет о том, что это очень напомнило ему то, как русский православный архиерей преподает их своим священникам.

По окончании службы Патриарх принял гостей в своей приёмной горнице, где после лёгкой трапезы архимандрит беседовал с Вселенским: «Патриарх просил меня сказать нашему посланнику, что он тайно поминал Государя нашего в молитвах своих и его самого (Титова) и что наш практор в Кидонии притесняет там одного грека, который гораздо лучше притеснителя своего служил бы нашим интересам, если бы признан был нашим практором там».

На прощание Патриарх Анфим передал отцу Порфирию письмо к начальнику богословского училища на острове Халки митрополиту Тибалдо.

духовный миссия русский палестина

3. Положение Православия в Константинополе Исходя из заметок епископа Порфирия о положении Православия в Константинополе, можно сделать вывод, что его состояние нуждалось в серьёзной материальной и поддержке, особенно арабская православная паства. Также нелегко было и болгарам, которые охотно покупали русские богослужебные книги. Им приходилось терпеть агрессию агарян, которые притесняли их под предлогом розыска этих книг для уничтожения в них изречений, противоречащих их агарянской власти.

В записях архимандрита также было запечатлено происшествие с папским миссионером, живущим в Константинополе, который хорошо знал церковнославянский язык. Он купил здесь богослужебные книги, напечатанные в России, и послал их своему отцу. А турецкому министру иностранных дел показал в них моление о потреблении агарянского царства. После этого местные книгопытатели, издевались над печатными экземплярами, вырезая из них эти моления и вырывая те страницы, где напечатаны имена русских царей, цариц и их чад.

Глава Русской духовной миссии архимандрит Порфирий прикладывал колоссальные усилия для того, чтобы решить все проблемные вопросы, касающиеся благополучного пребывания русских православных паломников на Ближнем Востоке. С русским посланником в Константинополе В. П. Титовым у главы Иерусалимской духовной миссии состоялся разговор, в результате было обсуждено и решено множество важных вопросов. Например, об упрочении будущей судьбы членов Духовной миссии в Иерусалиме, о холодном отношении в Синоде к духовенству, служащему в Министерстве иностранных дел, о трудности путешествия в декабре и январе по Сирии и Палестине из-за неблагоприятных погодных условий и бездорожья, а также о помещении Духовной миссии в Архангельском монастыре святого Града.

Около двух месяцев участники первого состава Русской духовной миссии прилежно занимались своим учёным делом, прежде чем 22 января 1848 года в пять часов дня отбыть на пароходе в Иерусалим и продолжить свое пребывание на Святой Земле: «Было холодно и ветрено. Дождь и снег падали с неба в Мраморное море».

Заключение

Главный итог работы Российской духовной миссии на Святой Земле — создание и сохранение Русской Палестины. Пребывание в Константинополе — один из важнейших этапов Русского духовного присутствия на Ближнем востоке, который позволил ещё сильнее укрепить влияние Русской Православной церкви, решить множество наболевших вопросов и лишний раз заявить о своём участии в формировании культурного фонда святой обители мира. Объем данной работы не позволяет осветить, хотя бы в основных чертах, историю храмостроительной деятельности Русской духовной миссии на Святой Земле, но, возможно, важнее, всё-таки тот, не учитываемый никакими цифрами, духовный вклад, который связан с хождением в Святую Землю десятков тысяч русских православных паломников. Их поток неизменно возрастал в течение всего XIX — начала XX веков. Если при архимандрите Порфирии, в первые годы существования миссии, в Палестине бывало в год по три-четыре сотни русских, то к 1914 году, в последний мирный год перед Первой Мировой войной и революцией, их было в Иерусалиме только на Пасху около 6 тысяч человек.

Не стоит забывать и о том, что наследие Русской духовной миссии — это огромная «библиотека» трудов и исследований церковно-исторического, библейско-филологического, археологического и византологического характера. Все эти труды и исследования не появились бы на свет, без усердной научно-исследовательской и культурной работы начальников, сотрудников и прочих деятелей Русской духовной миссии. Достаточно упомянуть о многостороннем научном наследии епископа Порфирия.

Русская духовная миссия выполнила свои основные задачи. Благодаря этому, на Святой Земле укрепилось православие, был установлен ряд дружеских отношений с Иерусалимской православной церковью, а также благополучно произошло устройство русских паломников на Востоке. Не смотря на то, что Крымская война, которая началась в июле 1854 года, сделала дальнейшую деятельность архимандрита Порфирия и членов Миссии невозможной, позже православные священнослужители при поддержке правительства не раз отправлялись на Святую землю. И по сей день, Русская духовная миссия не прекращает свою работу по укреплению отношений между Русской и Иерусалимскими православными церквями.

1. «Книга бытия моего. Дневники и автобиографические записки Епископа Порфирия Успенского», СанктПетербург, 1900 г.

2. «Житие Святителя Феофана», изд-во «Правило веры», Москва

3. Исторический очерк «Русское духовное присутствие в Святой Земле в XIX — начале XX вв.»