Основные направления литературной полемики русского зарубежья первой волны и их отражение в журнале «Современные записки»

Трагические события революции и гражданской войны разделили культурную Россию на два враждебных лагеря: метрополию и рассеянную по миру русскую диаспору. Но, утратив родину, беженцы получили взамен право творческой свободывозможность писать и публиковать произведения без оглядки на политическую цензуру. Под метким замечанием М. Алданова, что «эмиграция — большое зло, но рабство — зло еще гораздо худшее"1, по свидетельству Г. Струве, подписалось бы в то л время большинство старших и молодых писателей. Русскую послереволюционную эмиграцию выделяла не только одновременная массовость (по различным данным от 1 млн. до 2 млн. человек в течение нескольких лет). Ее особенностью стало то, что вне России эмигранты образовали уникальное сообщество, исключительность которого состояла в сверхзадаче, поставленной историей перед русскими беженцами. Эта «вторая Россия», разбросанная по разным странам, без столицы, правительства и законов, держалась только сохранением прежней культуры России в инокуль-турном окружении. В этом эмиграция видела единственный смысл своего существования. В. Абданк-Коссовский в газете «Возрождение» заметил: «Ни одна эмиграция.. не получала столь повелительного наказа продолжать и развивать дело родной культуры, как зарубежная Русь"3. Таким образом, именно сохранение и развитие русской культуры в ее лучших традициях и ставит эмиграцию 20 — 30-х гг. в положение культурного феномена.

Задача сохранения культуры исчезнувшей России с первых же дней изгнания переросла в «тяжкую, но и высокую» миссию4 русской эмиграции, которая едва ли десятилетие казалась основной. Идея, сформулированная четой Мережковских: «Мы не в изгнании. Мы — в послании», объединила все жанры литературы эмиграции. Культура в этой ситуации приобретала историческую значимость и исключительное значение. А ввиду литературоцентричности русской культуры, важнейшее место в духовном наследии российской эмиграции было отдано писателям и поэтам,.

1 Алданов М. // Современные записки. — Париж. — 1936. — № 62. — С. 373.

2 Струве Г. Русская литература в изгнании. — М, 1996. — С. 161.

3 Возрождение. — Париж. — 1956. № 52. — С.121.

4 Бунин И. А. Миссия русской эмиграции //Слово. — 1990. — № 10. — С.67. вложившим в понятие «Родина» не географический, а духовный смысл5. У литературы русского зарубежья, по словам ведущего эмигрантского критика Г. Адамовича, был «некий аккумулятор», заряженный в России и оттуда вывезенный, но продолжающий давать «свет и тепло"6.

Несмотря на то, что эмигранты «первой» волны рассматривали себя как «Россию вне России», отсутствие важных признаков нации — общности территории, общности политико-экономической жизни — привело к тому, что основным носителем культуры русского зарубежья стало, главным образом, первое поколение эмигрантов. Национальное самосознание русские эмигранты «вывезли» из России. На основе этого самосознания и была создана культура русского зарубежья. Для последующих поколений, выросших в эмиграции и не имевших национальной почвы, миссия сохранения духовных традиций России постепенно уступила место задаче приспособления и вхождения в мир европейской культуры7. Поэтому, по мнению большинства исследователей, основные ценности литературы русской эмиграции, ставшие частью нашего духовного достояния, были созданы представителями старшего поколения первой волны.

Достижением эмиграции явились не только литературные произведения высочайшего уровня. Не меньшей ценностью стала литературная критика русского зарубежья, продолжившая лучшие традиции русской критики предыдущего века. Литературная критика русского зарубежья первой волны как осмысление творческой сути авторского текста в значительной мере диктовалась запросами жизни. Поскольку эмиграция 20-х гг. — это перенасыщенный «пишущими» людьми «интеллектуальный раствор», контингент пишущих далеко выходил за рамки литературоведов, профессиональных журналистов и писателей. Многие из эмигрантов, оказавшись за пределами родины, смогли раскрыться как личности, наделенные литературным и собственно критическим талантом. Поэтому их оценки, высказанные в разных жанрах (полемические реплики, обзоры, рецензии, эссе, литературные портреты), обладали несомненной художественной ценностью, а впоследствии и сами становились объ.

5 Федотов Г. П. Зачем мы здесь? // Современные записки. — Париж. — 1935. — № 8. — С. 450.

6 Адамович Г. О литературе в эмиграции // Современные записки. — Париж. — 1932. — № 50. — С. 334.

7 Косорукова М. И. Национальная идея как консолидирующий фактор русской культуры за рубежом России (20−30-е годы XX века) / Вестник «Русское зарубежье. — 2004. — № 1. — С. 92. ектами литературных исследований. Анализ художественного текста, оценка его формы, содержания и философской значимости, безусловно, несли на себе личностный отпечаток авторского мировоззрения. Учитывая то обстоятельство, что в условиях эмиграции свои критические мнения о литературных произведениях высказывали известные ученые, философы, писатели и поэты, т. е. личности неординарные, их суждения были также неординарны, представляли собой новую, неожиданную трактовку. Ценнейшим вкладом в литературоведение Зарубежья стали критические анализы литературных произведений, данные философом и культурологом Н. Бахтиным, литературоведом и текстологом А. Бемом, профессором истории П. Бицилли, культурологом В. Вейдле, литературоведом Ю. Иваском, искусствоведом и публицистом П. Муратовым, философом и культурологом И. Ильиным, бывшим приват-доцентом Петербургского университета К. Мочульским, историком литературы Д. Святополком-Мирским, историком и прозаиком Н. Ульяновым, философом, профессором богословия Г. Федотовым. Оригинальное видение творческих проблем эмигрантских литераторов в дискуссиях по актуальным темам русской литературной эмиграции высказали писатели И. Бунин, М. Алданов, В. Набоков, Г. Газданов. Известными критиками эмиграции стали Ф. Степун, М. Слоним, Ю. Терапиано, Р. Гуль, Г. Струве и др. Однако особенностью эмиграции первой волны стало то обстоятельство, что самыми влиятельными критиками Зарубежья стали поэты. Ценные литературоведческие работы принадлежат М. Цветаевой, Саше Черному, В. Смоленскому, Ю. Мандельштаму, И. Чиннову, З. Гиппиус, М. Цетлину, Г. Иванову. Наиболее же авторитетными критиками эмиграции были признаны поэты Г. Адамович и В. Ходасевич, каждая дискуссия между которыми пробуждала в эмиграции волну полемических страстей.

Следует отметить, что эмиграция дала необычайное ускорение развитию литературных полемик. Открытое политическое противостояние начала века привило вкус к газетным и журнальным диспутам, а условия Зарубежья значительно усилили роль печатного слова, гипертрофировали его значимость. В литературной среде политическое противостояние переместилось в эстетическую плоскость. Полемика стала основной формой литературной жизни первой русской эмиграции, поскольку допускала возможность диалога. Литературная полемика русского зарубежья первой волны развивалась в двух направлениях: «вовне» и «вовнутрь». В первом направлении литература эмиграции противопоставлялась русской классической литературе XIX века и советской литературе. Внимание к русскому классическому наследию обусловлено процессом самоидентификации в эмигрантской литературной среде, определению своей роли в дальнейшем литературном процессе. Отношение к советской литературе разделило русскую эмиграцию на враждующие лагеря. В зависимости от идеологической и эстетической ориентации участников диспута, демонстрировалось преимущество либо эмигрантской литературы по отношению к советской, либо наоборот. В направлении «вовнутрь» литературная полемика развивалась в нескольких частных дискуссиях: противостояние эстетических объединений и групп, а также отдельных авторов. В последнем случае нередко за каждым из «воюющих» литераторов стояла более или менее значительная группа сторонников, поэтому и такое противостояние превращалось в итоге в групповое столкновение.

Полемика стала ведущим способом существования эмиграции и одной из самых устойчивых форм эмигрантской литературной жизни (на протяжении 20−40-х годов XX века в Зарубежье «почти не было изданий, литераторов, деятелей культуо ры, которые не оказались бы вовлеченными в тот или иной литературный спор»). Замкнутость и «безвоздушность» эмигрантского пространства лишь усиливали накал страстей и способствовали непрерывности полемик. Не менее разнообразными были и формы участия в литературной полемике: статьи, рецензии, открытые письма, выступления на заседаниях и др. Крайней формой полемики стали литературные войны, ведущиеся в эмиграции (например, война между В. Набоковым и «Числами" — между Г. Адамовичем и В. Ходасевичем).

При этом полемика первого русского зарубежья имела свои характерные черты: крайнюю политизированность («в силу специфики эмигрантского бытия зарубежная литературная деятельность всегда начиналась с «примата политики""9), «открытость границ» (возможность участия в споре любого заинтересованного литератора), незамкнутость в географическом или идеологическом пространстве (каждый.

8 Демидова О. Р. Метаморфозы в изгнании: Литературный быт русского зарубежья. — СПб., 2003. — С. 137.

9 Там же. — С. 142. литературный спор становился достоянием всей диаспоры). Полемика в Зарубежье была непрерывной, те или иные вопросы литературной жизни эмиграции актуализировались либо утрачивали на какой-то период свою значимость. Однако все они так или иначе были непосредственно связаны с кризисом русской литературы. Эта полемика проходила по нескольким основным направлениям: проблемы сохранения русской классики, спор о советской и эмигрантской литературе, о возможных перспективах молодой эмигрантской литературы. Среди многочисленных дискуссий Зарубежья именно эти направления выделены в нашем исследовании. Дискуссия вокруг русского классического наследия представляла собой переосмысление произведений русских писателей предыдущих веков, выявление новых аспектов в их творчестве. Основная позиция критиков в полемике о современной литературе заключалась в отрицании той или иной литературы (советской либо эмигрантской). О невозможности существования литературы в советской России писал Г. Адамович, ссылаясь на то, что целая литература «в катакомбах» существовать не в состоянии. По мнению критика, литература требует гласности, а в одиночестве могут вырасти лишь отдельные «диковинные и прекрасные явления"10. Эту мысль Адамович повторял неоднократно, и во второй половине 30-х годов подвел итог: «После всяких колебаний, надежд, отсрочек, ожиданий, пора наконец теперь, в 1936 году, в этом признаться: советской литературы нет."11. Этой же позиции придерживался М. Алданов, отрицавший наличие литературы «в условиях советской каторги», где литератор поставлен перед выбором: «либо не пиши вовсе, либо пиши так, чтобы тебя могли считать нашим"12. Связанность советской литературы социальным и жестким правительственным заказом, под надзором цензуры и ГПУ, подчеркивала и Т. Чернавина в статье «Об условиях литературной работы в СССР» 13. Формулировка З. Гиппиус была еще резче: «нет литературы, нет писателей, нет ничего: темный провал». Причину этого она усматривала в том, что «очистив» Россию от современной русской литературы (Арцыбашевых, Буниных, Мережковских, Куприных, Ре.

10 Адамович Г. О положении советской литературы // Современные записки. — Париж. — 1932. — № 48. — С. 300.

11 АдамовичГ. //Современные записки. -Париж. — 1936. -№ 61. — С. 207.

12 Адцанов М. // Современные записки. — Париж. — 1930. — № 43. — С. 493.

13 Чернавина Т. // Современные записки. — Париж. — 1934. — № 56. — С. 413. мюовых и др.), большевики «принялись за коренное очищение ее и от всего русского литературного наследия"14.

Другие критики Зарубежья, наоборот, ставили под сомнение наличие эмигрантской литературы. Считая, что в советской России и «талант не спасает», В. Набоков (Сирин) утверждал, что и эмигрантская литература не может считаться полноценной: «внутри России действует внешний заказ, вне России внутренний». Писатель возражал против распространенной в эмиграции «клинической крайности» отдельных критиков, считающих, что раз в метрополии русской литературы быть не может, значит, она существует только в эмиграции. Он считал явным противоречием наличие литературы, насильственно вырванной из родной питательной среды, поэтому само словосочетание «зарубежное русское искусство» вызывало у писателя сомнение15. Эту позицию разделяли Б. Щлецер, назвавший эмигрантскую литературу «больной», Г. Газданов, В. Варшавский и др., полагавшие, что положение литературы в эмиграции трагично, поскольку подлинное искусство за пределами родной страны невозможно16. С этим позднее согласился и Адамович, вынужденный признать, что литература русского Зарубежья «все-таки не живет, а скорее влачит существование, грустное и томительное"17.

Обе точки зрения подводили к неутешительному выводу о смерти послереволюционной русской литературы. Противником подобной пессимистической позиции был М. Цетлин, утверждавший, что «литература русская жива», «как все живое пластична и многообразна», а ее ростки пробиваются и на неблагоприятной почве.

1Я назло «хорошо вооруженному доводами скептицизму». Наиболее взвешенная точка зрения по данной проблеме принадлежала Ф. Степуну, который, отражая позицию редакции журнала «Современные записки», прозорливо обратил внимание на единство русской литературы: «Мы не принадлежим к тем, которые хотят провести непроходимую черту между литературой Советской России и литературой эмиграции. Несмотря на все, русская литература продолжает быть единой, по-разному искать.

14 Крайний А. (Гиппиус 3.) Полет в Европу: Литературная запись // Современные записки. — Париж. — 1924. — № 18. — С. 124.

13 Сирин (Набоков) В. // Современные записи. — Париж. — 1939. — № 68. — С. 262, 472.

16 Газданов Г. О молодой эмигрантской литературе // Современные записки. — Париж. — 1936. — № 60. — С. 404−403.

17 Адамович Г. II Современные записки. — Париж. — 1936. — № 61. — С. 207.

18 Цетлин М. Критические заметки // Современные записки. — Париж. — 1927. — № 32. — С. 436. разрешения тех же проблем, отражать одну и ту же трагедию"19. На наш взгляд, именно подобная точка зрения оказалась наиболее точной и дальновидной.

Процесс становления и развития литературной полемики в русском зарубежье первой волны может быть наиболее адекватно воспринят и проанализирован на материале эмигрантских газет и журналов 1920;30-х годов, потому что именно многочисленные эмигрантские издания первой эмиграции, создаваемые с самых первых дней изгнания во всех многочисленных зонах рассеяния, стали местом литературно-критических баталий. Со второй половины 20-х гг. крупнейшим издательским центром послереволюционной эмиграции стала Франция (около 200 русских издательств). Поддерживать постоянный интерес читателя удавалось лишь немногим русским изданиям (газете «Последние новости», журналам «Современные записки», «Иллюстрированная Россия» и «Новой русской книге»). Стесненность в средствах приводила к пиратским перепечаткам из одних изданий в другие без согласия авторов, сопровождавшихся многочисленными скандалами. А ограниченность изданий приводила к тому, что эмигрантские авторы кочевали из издания в издание. Излишняя политизированность русской диаспоры ограничивала и без того узкий круг читателей каждого издания. Идейная непримиримость, интеллектуальный радикализм русской интеллигенции, так свойственный ей до революции, в начальный период эмиграции был полностью перенесен на почву чужеземного бытия. Все попытки выработать некую идею «общей судьбы» и на ее основе хотя бы культурно сплотить эмиграцию разбивались о групповые интересы. Это обстоятельство затрудняло становление изданий, поэтому большинство из них легко возникало и так же легко исчезало. Однако некоторым из них все же удалось преодолеть узкогрупповые интересы и стать на основе высоких интеллектуальных и художественных принципов поистине объединяющими центрами всей эмиграции. Таким популярным и долговечным стал журнал «Современные записки», издаваемый пятью правыми эсерами (Н.Д.Авксетьевым, И.И.Бунаковым-Фондаминским, А. И. Гуковским, В. В. Рудневым, М.В.Вишняком). Круг интересов редакции быстро вышел за чисто политические рамки. Журнал явился преемником «Грядущей России» — первой неудачной попытки.

19 Степун Ф. // Современные записки. — Париж. — 1934. — № 54. — С. 196. создания в эмиграции «толстого» журнала. Вторая попытка удалась. Выбор названия нового периодического органа печати свидетельствовал об обращении к опыту журналистики прошлого века (популярные журналы XIX века — «Современник» и «Отечественные записки»). Именно этот журнал оставался самым влиятельным и читаемым весь период своего существования: с 1920 по 1940 гг., который хронологически совпал с периодом русской эмиграции первой волны. Несмотря на эсеровское руководство журнала, к публикации в нем привлекались авторы самой разной политической ориентации, что было задекларировано в программном заявлении. Задачи в области культуры были объявлены редакцией приоритетными над политическими — это и определило успех издания. В редакционном заявлении было заявлено: ««Современные записки» посвящены, прежде всего, интересам русской культуры"20, Первый номер журнала вышел в ноябре 1920 г. тиражом 2 тыс. экземпляров. Последний 70-й номер журнала появился в 1940 г., после чего, в связи с немецкой оккупацией Парижа, выпуск был прекращен. Основная группа издателей и авторов пересекла океан и в 1942 г. возобновила издание журнала в Нью-Йорке под названием «Новый журнал». Хотя он считался официальным преемником «Современных записок», но ни по степени популярности, ни по авторитетности, ни по значимости для русской культуры он был несопоставим с прежними «Современными записками».

Современные записки" вернули в русскую культуру феномен «толстого» журнала — ту самую традицию литературно-общественного издания, которая сыграла значительную роль во всей русской культуре. С авторами журналу повезло с самого начала: его поддержал уже известный тогда А. Н. Толстой. Его примеру последовали и другие знаменитые русские писатели Зарубежья: М. А. Алданов, А. Белый, И. А. Бунин, Б. К. Зайцев, М. А. Осоргин, А. М. Ремизов, И. С. Шмелев, З. Гиппиус, Д. Мережковский и многие другие. Высокому уровню литературного отдела соответствовала и литературная критика. Элитный состав авторов позволил журналу задать высокий литературно-художественный уровень. Вопреки обвинениям в «консерватизме», редакторам журнала удавалось привлекать к сотрудничеству самых.

20 От редакции // Современные записки. — Париж. — 1920. — № 1. — С. 3. ярких и талантливых авторов не только среди представителей старшего поколения эмигрантов, но и среди литературных «детей». Большинство литературных дискуссий эмиграции получили свое отражение в издании. Страницы журнала стали подлинным ристалищем для литературных баталий по всем основным проблемам русского зарубежья первой волны. Лишь несколько эмигрантских изданий могли составить некоторую конкуренцию «Современным запискам»: журналы «Воля России» (Прага, 1922 — 1932 гг.), «Иллюстрированная Россия» (Париж, 1924;1939 гг.), газеты «Последние новости» (Париж, 1920;1940) и «Возрождение» (Париж, 1926;1940). Самыми непримиримыми литературными противниками «Современных записок» явились «Версты» М. Слонима (Париж, 1926;1928 гг.) и «Числа» Н. Оцупа (Париж, 1930;1934 гг.). Хотя по художественно-эстетическому уровню, по авторитетности авторов, по значимости высказанных мыслей эти издания вряд ли могли серьезно конкурировать с журналом, но своей оппозицией по ведущим идеологическим, философским и эстетическим вопросам эмиграции они задавали тон, провоцируя «Современные записки» на ведение острых литературных дискуссий.

Отличительной особенностью журнала явилось и то, что журнал самим своим названием, помимо заявки на высокий художественный уровень литературно-критических публикаций, в определенной степени выражал идею продолжения в условиях эмиграции демократических традиций полемики. Страницы журнала предоставлялись авторам, выражающим порой прямо противоположные друг другу позиции, и, что уж совершенно невероятно, в нем всегда находилось место и для главных оппонентов самого журнала (немало статей в «Современных записках» опубликовал М. Слоним, Д. Святополк-Мирский, П. Милюков, Н. Оцуп — люди, возглавлявшие издания, с которыми журнал вел непримиримые литературные войны). В заявлении «От редакции» первого номера журнала было определено, что издание широко открывает «свои страницы, устраняя вопрос о принадлежности авторов к той или иной политической группировке, для всего, что в области художественного творчества, научного исследования или искания общественного идеала представляет объективную ценность с точки зрения русской культуры»: «Редакция полагает, что границы свободы суждения авторов должны быть особенно широки теперь, когда нет ни одной идеологии, которая не нуждалась бы в критической проверке при свете соЛ 1 вершающихся грозных мировых событий». По заявлению редакторов журнала, на первый план выдвигалась задача «независимого и непредвзятого суждения о всех явлениях современности с точки зрения широких, очерченных выше, руководящих начал"22. В основном, задачи, поставленные изначально редакцией журнала, выполнялись. Он всегда находился на острие полемик, проходящих в русском зарубежье. Его участие в этих дискуссиях носило подчас определяющий характер, поскольку издание занимало наиболее объективную, взвешенную позицию, отстраняясь от радикальных политических и эстетических взглядов. Он превратился, по сути, в литературный и культурный центр, дискуссионный клуб, объединивший все лучшие творческие силы эмиграции. «Когда нас спросят, — с гордостью заявлял ведущий сотрудник журнала И. Фондаминский (Бунаков), — в чем оправдание нашего пребывания в эмиграции, мы укажем на Томы «Современных записок""23.

Поскольку на страницах журнала увидели свет как крупнейшие произведения русской литературы XX века, так и многочисленные литературно-критические работы, обобщающее исследование этого огромного материала, несомненно, будет осуществлено в будущем. Тем не менее даже выборочный анализ полемических материалов журнала свидетельствует об уникальности его как явления отечественной культуры. Публикации журнала помогают воссоздать духовную атмосферу эпохи, определить основные тенденции в искусстве и культуре эмиграции, проследить взаимосвязи, закономерности и направления литературно-критического процесса.

Наследуя лучшие дореволюционные традиции, литературная критика первой русской эмиграции, обладая определенными специфическими особенностями, сумела предложить ряд новых литературно-критических парадигм. Современные приоритеты филологической науки, направленной на объединение двух «потоков» русской литературы и создание ее единой истории, определили актуальность темы диссертационного исследования. Значимость избранной темы обусловлена также.

21 От редакции // Современные записки. 1920. № 1. С. 3.

22 Там же. С. 4.

23 Вишняк М. «Современные записки»: Отчет-воспоминания // Новый журнал. Нью-Йорк. 1948. № 20. С. 225−26. необходимостью воссоздания объективной и полной картины литературно-критического процесса русской эмиграции «первой волны».

Такое исследование значительно расширяет наше представление о существовании русской словесности в условиях первой русской эмиграции, вообще, и об уникальности литературной жизни парижской эмиграции, в частности. Поскольку исследование литературы первой волны русской эмиграции, в основном, было сосредоточено на изучении самого феномена литературы русского зарубежья, либо на анализе творчества отдельных литературных деятелей, должного внимания выявлению основных тенденций литературной полемики послереволюционной эмиграции как основной формы литературно-критического процесса и участию в ней ведущих эмигрантских изданий уделено не было. Из этого вытекает необходимость осознания «возращенного» литературно-критического наследия, анализа основных тем полемики внутри первой эмиграции и отражение их ведущими изданиями Зарубежья, в том числе журналом «Современные записки».

Объектом диссертации стала литературная критика эмиграции 20−30-х гг. XX века.

Предметом исследования стало развитие литературной полемики «первой волны» русской эмиграции и участие в ней журнала «Современные записки».

Материалом для исследования послужили литературно-критические работы В. Ходасевича, Г. Адамовича, К. Мочульского, Н. Оцупа, З. Гиппиус, Д. Святополка-мирского, Ф. Степуна, Г. Газданова, М. Слонима, В. Варшавского, М. Алданова, М. Осоргина, В. Вейдле и др., опубликованные в «Современных записках», «Звене», «Верстах», «Числах», «Последних новостях», «Возрождении» и др.- мемуарная литератураотечественные и зарубежные исследования, посвященные истории литературы и культуры русской эмиграции. Также проанализирован ряд материалов, хранящихся в библиотеке-фонде Русского Зарубежья, РГБ, РГАЛИ и др. Для сохранения общего контекста развития литературно-критической мысли первой русской эмиграции, восстановления ее социокультурного фона авторами исследования привлекались статьи и рецензии, помещенные не только в парижских изданиях, но и в печатных органах Праги («Воля России», «Своими путями», «Огни»), Берлина.

Дни", «Руль»), Брюсселя («Благонамеренный») и других эмигрантских «провинций».

Вплоть до последних десятилетий прошлого века в силу известных идеологических причин культура русского Зарубежья, в том числе и литературно-полемические работы эмигрантов, оставалось практически недоступным для отечественных литературоведов. Лишь в 90-е годы XX века была развернута масштабная деятельность по освоению этого культурного слоя, переизданию критических текстов русских эмигрантов как в сводных, так и в персональных сборниках. Наибольшую ценность для исследователей эмигрантской литературной критики представляет антология «Критика русского зарубежья» (2002), изданная О. А. Коростелевым и Н. Г. Мельниковым. В двухтомник вошли статьи 35 самых значительных критиков, писателей, поэтов, философов, ученых, публицистов русской эмиграции «первой» и «второй» волн. Ставя целью проследить развитие литературной критики русского зарубежья за полвека (1920;1970), составители сборника обосновано сделали акцент на творчестве представителей «первой» волны эмиграции, сосредоточив внимание, в первую очередь, на работах полемического характера. Создателям антологии удалось передать все разнообразие оценок и мнений, показать феномен русской зарубежной критики изнутри.

Значительную часть персональных сборников представляют собой переиздания работ эмигрантских критиков. В последующие волны Зарубежья часть критических материалов известных авторов, опубликованных в 20−30-е годы XX века в разных эмигрантских изданиях, были объединены в сборники статей. В 90-е годы эти книги стали доступны и российским исследователям. Среди такого рода изданий богатый материал для исследований дают «Одиночество и свобода» и «Комментарии» Г. Адамовича (статьи, заметки и рецензии, написанные в разные годы и опубликованные в «Звене», «Последних новостях», «Современных записках»)24, а также.

Встречи: 1926;1971″ Ю. Терапиано25. Двухтомник Г. Адамовича «Литературные беЛ/седы» впервые в одном издании собрал все основные литературно-критические.

24 Адмович Г. Одиночество и свобода. — М., 1996.

25 Терапиано Ю. Встречи: 1926;1971. — М., 2002.

26 Адамович Г. Литературные беседы. — М., 1998. материалы критика, опубликованные в еженедельнике «Звено» за 1923;1928 годов. Вышел первый том его «Литературных заметок», включивший наиболее значительные статьи, размещенные в «Последних новостях» за 1928;1931 годы. Практически полностью литературно-критическое наследие В. Ходасевича и Г. Иванова вошло в их собрания сочинений28, отдельными сборниками вышли основные критические статьи К. В. Мочульского, В. Ходасевича, И. А. Бунина, П.М.Бицилли29. Часть критических работ Н. Оцупа составили его книгу «Океан времени"30. Особого внимания заслуживает двухтомник «В. В. Набоков: PRO ЕТ CONTRA», содержащий как оценки творчества писателя его современниками, так и научные изыскания в области его жизни и творчества.

Разработанность темы исследования. Первые попытки осмысления литературы и литературной критики русского зарубежья были предприняты самими эмигрантами. Значительную ценность в свете диссертационной проблематики представляет работа Г. П. Струве «Русская литература в изгнании. Опыты исторического обзора русской литературы"31, впервые опубликованная в 1956 году. Эта аналитическая работа, несмотря на излишнюю политизированность и неполноту, остается лучшим трудом по истории литературы эмиграции. В ней дана подробная характеристика печатных изданий эмиграции, выходивших в основных центрах русского рассеяния, впервые предметом анализа становятся полемики о творчестве писателей и поэтов разных поколений эмиграции первой волны, а также анализируется роль различных авторов в литературном процессе диаспоры. Существенным дополнением к исследованию Г. Струве явился сборник статей под редакцией американского ученого-слависта Н. Полторацкого «Русская литература в эмиграции32, в котором особое внимание обращает на себя статья В. Ильина «Литературоведение и литературная критика до и после революции», отстаивающая идею превосходства эмиг.

27 Адамович Г. Литературные заметки. — М., 2002.

28 Ходасевич В. Ф. Собр. соч. — М., 1996; Иванов Г. Собр. соч. — М., 1994.

29 Мочульский К. В. Кризис воображения. — М., 1999; Ходасевич В. Ф. Перед зеркалом. — М., 2002 и Книги и люди. — М., 2002; Бунин И. А. Публицистика 1918;1953 годов. — М., 2000; Бицилли П. М. Трагедия русской культуры. — М., 2000.

30 Оцуп H. Океан времени. -М., 1993; 1994.

31 Струве Г. П. Русская литература в изгнании. Опыт исторического обзора зарубежной литературы. — ПарижМ., 1984; Струве Н. А. Православие и культура. — М., 1992.

32 Русская литература в эмиграции: Сб. статей. — Питтсбург, 1972. рантский критиков-писателей и критиков-поэтов XX века над критиками-профессионалами XIX века. Оценивая деятельность отдельных представителей литературной критики русской диаспоры, автор пальму первенства среди эмигрантских критиков отдает В. Ходасевичу, чьи критические опыты философ удостаивает особой похвалы.

Важной вехой в изучении литературы русского зарубежья стала работа М. Бейсак «Культурная жизнь русской эмиграции во Франции: хроника 1920;1930;х.

33 годов", представляющая собой восстановленную по газетным публикациям хронику образования кружков, объединений, собраний и других культурных событий в жизни эмиграции. В 70−90-е годы XX века основным вкладом эмигрантской науки в изучение литературы русского зарубежья явилась подготовка серии библиографий и указателей журнальных и газетных публикаций, относящихся к литературе «первой» волны русской эмиграции34. Библиографические материалы литературы русского зарубежья, созданные современными российскими исследователями явились огромным подспорьем в исследовании литературного процесса эмиграции35. Среди работ общего характера следует выделить вышедшую в Нью-Йорке монографию М. Раева «Россия за рубежом: история культуры русской эмиграции. 1919;1938"36,.

33 Бейсак М. Культурная жизнь русской эмиграции во Франции: хроника 1920;1930;х годов. — Париж, 1971; Beyssac М. La Vie culturelle de Г emigration russe en Paris: Chronique (1920;1930). — Paris, 1971.

34 Фостер Л. Библиография русской зарубежной литературы: 1918;1968. — Бостон, 1970. Т. 1−2- Русская эмиграция: журналы и сб. на рус. яз.: 1920;1980. Сводный указ. Ст. / Сост. Гладкова Т. Л. и др. Ред. Гладкова Т. Л., Осоргина T.A.

— Париж, 1988; Ossorguine-Bakounine Т. L’emigration russe en Europe: Catalogue collectif des periodiques en langue russe. 1855−1940. 2 ed. — P., 1990; Булгаков В. Словарь русских зарубежных писателей. — Нью-Йорк, 1993; Политика, идеология, быт и ученые труды русской эмиграции: 1918;1945. Библиография. Из каталога библиотеки Р.З. И. Архива / Сост. Постников С. П. — Нью-Йорк, 1993. Т. 1−2- Русское зарубежье: Хроника научной, культурной и общественной жизни. 1920;1940 / Под ред. Мнухина Л. А. — М.- Париж, 1995;1997. Т. 1 -4- Аранс Д. Библиография русских книг, изданных за пределами СССР. 1980;1989. — Вашингтон, 1990; Аранс Д. Русская библиография за рубежом: (Опыт обзора) // Сов. библиография. — М., 1990; Каталог русских книг зарубежных издательств. В 6 Т. — Paris, 1964;1991.

35 Писатели Русского Зарубежья: (1918;1940): Справочник / Гл.ред. Николюкин А. Н. — М., 1993;1995. — 4.1−3- Русское зарубежье: Золотая книга эмиграции. Первая треть XX в. Энцикл. биогр. словарь / Под общ.ред. Шелохаева B.B. — М., 1997; Алексеев А. Д.

Литература

русского зарубежья: Кн. 1917;1940. Материалы к библиогр. / Отв.ред. Муратова К.Д.

— СПб., 1993; Ивкина А. П. Русское Зарубежье в библиографическом отражении // Библиография. — М., 1995. — № 3- Из библиографии русской эмиграции / Сост. Вильданова // Вече. — СПб., 1995. — Вып.2- Ильина О. Н. Библиографическое освоение литературы русского зарубежья //Соврем, библ.-информ. образование. — СПб., 1996. — Вып.1- Книга Русского Зарубежья в собрании Российской государственной библиотеки, 1918;1991: Библиогр. указ.: В 3 ч. / Рос. гос. б-ка. -СПб., 1997; Литература русского зарубежья в фондах библиотек Москвы: Крат, справ. / Рос. гос. б-ка, Всерос. гос. б-ка иностр. лит. им. М. И. Рудомино. — М., 1993; Литература русского зарубежья возвращается на Родину: Выбороч.указ. публ., 1986;1990 / Всерос.гос.б-ка иностр. лит. им. М.ИРудомино. — М., 1993; Материалы к сводному каталогу периодических и продолжающихся изданий российского зарубежья в библиотеках Москвы (1917;1960 гг.). — М., 1991; По страницам изданий русского зарубежья. Библиография библиографий / Публ. подгот. И. И. Иванова // Из глубины времен. — СПб., 1993; Сводный каталог русских зарубежных периодических и продолжающихся изданий в библиотеках Санкт-Петербурга (1917;1995 гт.) — 2-е изд., испр. и доп. — СПб., 1996; Шевырин B.M. «Зарубежная периодическая печать на русском языке» — реферативный журнал, издающийся в США // Россия и соврем, мир. — М., 1994. — Вып.З.

36 Раев М. Россия за рубежом: история культуры русской эмиграции. 1919;1938. — Нью-Йорк, 1994. подробно рассматривающей издательскую деятельность русского зарубежья. Значительный интерес для восстановления общего контекста культурной жизни русской диаспоры представляют исследования, посвященные отдельным ведущим печатным органам Зарубежья. Среди подобного рода работ следует выделить воспоминания редактора журнала «Современные записки» М.Вишняка. Его работа «„Современные записки“: Воспоминания редактора» передает атмосферу культурной жизни целого поколения первой русской эмиграции в контексте деятельности основного «толстого» издания парижской диаспоры. Внимания заслуживают воспоминания представителя литературных «детей» эмиграции «первой» волны В. Варшавского «Неза.

38 меченное поколение", содержащие ценные свидетельства о деятельности молодых литераторов русского зарубежья и их роли в культурной жизни русской диаспоры. Антологии Марка Слонима, прославившегося среди эмигрантов своей просоветской позицией, «Живая литература и мертвые критики» и «Портреты советских писателей"40, представляют собой взгляд на литературные процессы эмиграции и позиции эмигрантской критики в их сравнении с литературой метрополии.

В современном отечественном и зарубежном литературоведении значительное внимание уделяется центрам русского рассеяния «первой» волны эмиграции. Так, на рубеже XX—XXI вв.еков вышли в свет специальные исследования, посвященные «русскому Парижу» как культурно-литературной столице русского зарубежья «первой» волны41. Объединяет эти издания стремление показать литературно-художественный процесс «русского Парижа» в общекультурном контексте эпохи. Ряд изданий содержат информацию и об эмигрантских «провинциях"42.

37 Вишняк М. «Современные записки»: Воспоминания редактора. — СПб. 1993.

38 Варшавский B.C. Незамеченное поколение. — Нью-Йорк, 1956.

39 Слоним Марк. Живая литература и мертвые критики. — Литература русского зарубежья. Антология. — Т. 1, кн. II. -М., 1990.

40 Слоним M. Портреты советских писателей. — Париж, 1933.

41 Менегальдо Е. Русский Пари. — М., 1998; ее же. Русские в Париже 1919;1939. — М., 2001; Зверев А. Повседневная жизнь русского литературного Парижа. 1920;1940. — М., 2003.

42 Русский Берлин 1921;1923. — М., 1983; Русская эмиграция в Турции, Юго-Восточной и Западной Европе 1920;х годов — M., 1993; Русская, украинская и белорусская эмиграции в Чехословакии между двумя мировыми войнами — М., 1995; Русские эмигранты в Югославии — М., 1996; Казнина О. А. Русские в Англии. Российская эмиграция в контексте русско-английских литературных связей в первой половине XX века — М., 1997; Русский Харбин — М., 1998; «Культурное и научное наследие российской эмиграции в Великобритании. 1917;1940 гг. — M., 2002; Кодзис Б. Литературные.

Общие вопросы литературного зарубежья нашли отражение в сборниках обзоров и материалов «Русское литературное зарубежье», коллективных трудах «Культурное наследие русской эмиграции. 1917;1940» и «Литература русского зарубежья», в работах О. Н. Михайлова, В. В. Агеносова, ОАКоростелева, А. Н. Николюкина, А. И. Чагина, Н. А. Богомолова, Т. П. Буслаковой, С. П. Дельвина, О. А. Костикова, Д. В. Мышаловой. Внимания заслуживает исследование А. Г. Соколова «Судьбы русской литературной эмиграции 1920;х годов"43, где в одной из глав предпринята первая попытка целостного анализа основных тенденций литературно-критического процесса русского зарубежья 1920;х годов, позиций выдающихся культурных деятелей эмиграции и их трудов литературно-критического и литературоведческого характера. Еще один шаг в исследовании литературно-критического процесса русского зарубежья представляет собой предисловие О. А. Коростелева к антологии «Критика русского зарубежья». Общую характеристику литературно-критического процесса в эмиграции, автор дополняет анализом деятельности Г. Адамовича, его роли в литературных полемиках диаспоры. Однако, сводя всю неоднозначную картину литературной жизни парижской диаспоры к дискуссии между Г. Адамовичем и В. Ходасевичем, О. Коростелев несколько упрощает сложный и противоречивый процесс развития литературной критики Зарубежья «первой» волны.

Изучению частных проблем литературно-критического процесса эмиграции «первой» волны посвящены статьи Н. Н. Богомолова (216−218), Т. П. Буслаковой (222 224), О. Дарка (234), О. Коростелева (254−257), Н. Г. Мельникова (281), А. А. Ревякиной (310), В. Н. Сченсновича (326), С. Р. Федякина (), В. А. Черкасова (338) и др. Значительная работа в области составления беллетризованных биографий писателей44, вступительных статей и комментариев к текстам ведущих критиков Зарубежья, освещающих отдельные стороны их литературно-эстетических концепций, проделана такими литературоведами, как С. Г. Бочаров (1993), О. А. Коростелев (1998, 1999, центры русского зарубежья, 1918;1938: Писатели, творческие объединения, периодика, книгопечатание — Мюнхен, 2002 и др.

43 Соколов А. Г. Судьбы русской литературной эмиграции 1920;х годов. — М., 1991.

44 Михайлов О. Н. Жизнь Бунина. — М., 2001; Михайлов О. Н. Жизнь Куприна. — М., 2001; Зверев А. Набоков. — М., 2001; Орлова О. Газданов. -М&bdquo- 2002.

2002), В. Крейд (1996, 1997), А. Н. Николюкин (1995), Е. С. Померанцева (1994, 1997), В. М. Толмачев (1994, 1995), С. Р. Федякин (1999), Т. Г. Юрченко (2002). Несомненной заслугой О. Коростелева и С. Федякина следует признать реконструкцию многолетней полемики между Г. В. Адамовичем и В. Ходасевичем45.

Значительный интерес в ходе исследований в области литературно-полемической деятельности эмиграции представляет монография О. Р. Демидовой «Метаморфозы в изгнании: литературный быт русского зарубежья"46, в которой дано культурологическое осмысление крупнейших литературных полемик, а литературно-критическая мысль эмиграции, в свою очередь, вписана в культурно-художественный и социальный конггексты русского зарубежья. Являясь составной частью литературного быта, литературная критика, с точки зрения автора, закономерно вливается в единый эстетический контекст русского зарубежья, что в значительной степени расширяет и обогащает традиционное представление о ней. Особый интерес для нашего исследования представляет 3 глава книги, где анализируются функции литературной полемики в пространстве культуры русского зарубежья.

Самым большим и авторитетным справочным пособием по эмигрантской литературе на сегодняшний день является «Литературная энциклопедия русского зарубежья. 1918;1940» под редакцией А. Н. Николюкина. Издание включило в себя практически все исследования по истории эмигрантской литературы. В ее создании принимали участие крупнейшие литературоведы и историки литературы из России и некоторых зарубежных стран. Особый интерес для нашей диссертации представляют второй том (2000), собравший статьи о периодических изданиях, альманахах, центрах и издательствах русской эмиграции, и третий том энциклопедии (2002), содержащий статьи о художественных произведениях, созданных эмигрантскими литераторами. Для исследования важными оказались оценки ведущими критиками русского зарубежья современного им литературного процесса диаспоры.

45 Коростелев О. А., Федякин С. Р. Полемика Г. А.Адамовича и В. Ф. Ходасевича (1927;1937) // Российский литературоведческий журнал. — 1994. — № 4, — С. 204−250.

46 Демидова О. Р. Метаморфозы в изгнании: литературный быт русского зарубежья. — М., 2003.

Все возрастающее внимание к литературе русского зарубежья отразилось в создании учебных пособий по русской зарубежной литературе В. В. Агеносовым (1998), З. С. Бочаровой (1998), Т. П. Буслаковой (2003), Г. В. Жирковым (1998),.

B.П.Кичигиным (1999), Ю. И. Симачевой (2000), Л. В. Соколовой (1998).

Первые диссертационные исследования, посвященные отдельным аспектам литературно-критического наследия «первой» волны эмиграции, появились в отечественной науке только в конце прошлого столетия. Так, в работе А. С. Евтихиевой «Гоголь в критике русского зарубежья» (1999), разрабатываются актуальные вопросы религиозного мировоззрения Гоголя, его духовного поиска и «темных» пятен биографии, отраженные в эмигрантской критике. В диссертации К. А. Жульковой «Литературно-критическая деятельность журнала „Современные записки“ (19 201 940): Проблемы литературно-критического процесса» (2001) анализируются пути переосмысления критиками русского зарубежья классической литературы в религиозно-философском аспекте. При этом особое внимание в работе уделено трактовке философских категорий смерти и смысла жизни в работах Л. Шестова, С. Гессена, Б. Шлецера, опубликованных в журнале «Современные записки" — определению ими религиозно-нравственной концепции художников-мыслителей XIX века (Ф.Достоевского, Л. Толстого, М. Гоголя). Автором диссертации также выявлены основные черты литературного процесса 20−30-х гг., в том числе распад литературы на советскую и эмигрантскуюпреобладание революционно-военной тематики как доминанты содержательного аспекта литературы русского зарубежьяприоритет социально-психологических мотивов в произведениях эмигрантов. Примером исследования эволюции критических взглядов отдельных писателей является диссертация.

C.Н.Морозова «И. А. Бунин — критик» (2002). Диссертация А. И. Горбуновой «Литературная критика на страницах журналов и газет „русского Парижа“ 1920;1930;х годов» (2004) представляет собой подробный анализ литературно-критического процесса парижской диаспоры в художественно-культурном контексте 20−30-х годов прошлого века. В настоящее время исследованием проблем литературно-критического процесса в русской эмиграции активно занимаются ИНИОН РАН (доктор фил. Наук А.Н.Николюкин), ИМЛИ им. А. М. Горького РАН (доктор фил. наук О. Н. Михайлов и сотрудники Сектора литературы русского зарубежья), филологический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова, а также Библиотека-фонд «Русское зарубежье».

При всем внимании, уделяемом в последние годы литературно-критическому процессу русского зарубежья первой волны, литературные полемики эмиграции рассматриваются или в узколичностном плане (изучение участия в полемиках отдельных литературных деятелей), либо в общефилософском плане, либо сводится к литературным спорам между Г. Адамовичем и В.Ходасевичем. Однако при всей многоаспектное&tradeизучения литературно-критического наследия эмиграции, проблема формирования и развития критик русского зарубежья первой волны (дискуссии вокруг отдельных литературных личностей в контексте основных направлений эмигрантских полемик, ведущихся между авторитетными эмигрантскими изданиями) не нашла всестороннего освещения в работах современных исследователей. Это и определило тему настоящего диссертационного исследования.

Целью работы стало воссоздание объективной картины развития литературной полемики русского зарубежья «первой волны» и ее отражения на страницах журнала «Современные записки» и других ведущих эмигрантских изданий. Для достижения данной цели поставлены следующие задачи:

1. Рассмотреть степень изученности литературной критики русского зарубежья в аспекте «итоги — проблемы — перспективы», оценить имеющиеся источники (периодика и критика Зарубежья, мемуары, научные труды).

2. Исследовать актуальные проблемы и темы, обсуждаемые критиками эмиграции 1920;1930;х гг., и выявить основные литературные дискуссииизучить роль, которую играли в них ведущие критики и периодические издания (в первую очередь, «Современных записок»).

3. Изучить и систематизировать литературно-критические публикации ряда эмигрантских изданий в рамках дискуссий вокруг творчества русских классиков, старшего и младшего поколений эмигрантских писателей и советских литераторов.

4. Охарактеризовать своеобразие и особенности литературно-критической позиции и «стратегии» журнала «Современные записки».

5. Исследовать значение литературных дискуссий в процессе формирования литературной критики первой русской эмиграции, своеобразие литературно-критических систем, сложившихся в оценках ведущих критиков литературного зарубежья (традиции, проблемы, направления, критерии оценок, стиль).

Новизна исследования состоит в том, что в нем.

— впервые изучено «возвращенное» литературно-критическое наследие русской эмиграции 1920;1930;х гг. с точки зрения основных литературных дискуссий и их отражения на страницах периодических изданий;

— выявлены и обоснованы основные направления литературной полемики в русском Зарубежье «первой волны»: русское классическое наследие и его влияние на литературу XX векавозможность существования полноценной русской литературы в эмиграции и в Советской Россиипроблема «отцов» и «детей» в русской эмиграции, т. е. перспектив развития литературы Зарубежья;

— каждый из «векторов» полемики рассмотрен, как с точки зрения «внутренней» полемики ведущих критиков Зарубежья, так и в аспекте их противостояния советской критике и литературоведению;

— изучена позиция журнала «Современные записки» в литературно-критических дискуссиях «первой волны» русской эмиграции, обусловленная «плюралистической» издательской стратегией журнала;

— на основании проведенного исследования сделаны новые наблюдения и выводы о своеобразии литературной критики Зарубежья в целом и литературной полемики, в частности: многоголосье, ориентация на сохранение классического наследия, синтез традиций социологической, эстетической, религиозно-философской критики XIX — нач. XX вв., личностно-эмоциональный характер и «политизированность» суждений и др.

Методологическую основу исследования составили работы М. П. Алексеева, М. М. Бахтина, В. М. Жирмунского, В. Е. Хализева. Методологически значимыми для нас стали работы современных отечественных литературоведов, детально исследовавших различные аспекты литературы русского зарубежья: В. В. Агеносова, Н. А. Богомолова, С. Г. Бочарова, Т. П. Буслаковой, О. А. Коростелева, О. Н. Михайлова,.

А.Н.Николюкина, А. А. Ревякиной, С. Р. Федякина и др. Теоретические принципы и методики диссертации базируются на историко-типологическом и системном подходе к пониманию литературного процесса и творчества, на комплексной трактовке литературной критики как феномена, имеющего художественно-эстетическую и социокультурное значение. Кроме того, в работе использованы социокультурный, герменевтический и сравнительно-сопоставительные методы исследования.

Теоретическая значимость диссертации состоит в выявлении основных направлений и характерных особенностей литературной полемики русского зарубежья 1920;30-х годов, а также в определении места и роли в ней ведущего периодического издания — журнала «Современные записки». Практическая ценность исследования заключается в том, что его материалы и выводы могут быть использованы при дальнейшем изучении литературно-критической мысли русского зарубежья первой волны, а также в практике преподавания истории русской литературы XX века, истории литературы русского зарубежья в основных и специальных вузовских курсах.

Положения, выносимые на защиту:

1. Литературная критика русского зарубежья является неотъемлемой и важнейшей частью литературного процесса русской эмиграции. Основной формой литературной жизни первой русской эмиграции стала полемика (диапазон которой был довольно широк: от взвешенного конструктивного диалога — до литературных «войн»). Ведущим критикам русского зарубежья первой волны принадлежала организующая роль в литературном процессе эмиграции.

2. Специфической чертой восприятия литературными критиками первого русского зарубежья художественного процесса в эмиграции и советской России, повлиявшей на все литературные дискуссии, являлось осознание кризисного состояния обеих ветвей русской литературы. Основными направлениями литературной полемики для критики русской эмиграции «первой волны» стали: отечественное классическое наследие и его влияние на литературу XX векавозможность существования полноценной русской литературы в эмиграции и в Советской России- «отцы» и «дети» в русской эмиграции, т. е. перспективы развития литературы Зарубежья. Главные особенности литературной критики Зарубежья, нашедшие отражение в литературных дискуссиях, — «многоголосье», ориентация на сохранение классического наследия, синтез традиций социологической, эстетической, религиозно-философской критики XIX — нач. XX вв., личностно-эмоциональный характер и «политизированность» суждений.

3. В дискуссиях вокруг творчества писателей и поэтов XIX и XX веков журналу «Современные записки» принадлежит ведущая роль. Находясь в эпицентре всех литературных споров, журнал сохранял верность принципам «внепартийности» и приоритета культурных ценностей. В отличие от критики XIX века, в которой наиболее ценные для литературы суждения, в том числе резко полемические, были высказаны на страницах журналов с «заявленным» направлением («Современник» и «Русское слово», «Русский вестник» и др.), в критике Зарубежья наиболее значимой для развития и самоопределения литературы стала «центристская», плюралистическая позиция «Современных записок».

4. Эмигрантская пушкиниана, в аспекте полемики о русском классическом литературном наследии, сохранив лучшие традиции русской классической литературы, противостояла официально-каноническому советскому истолкованию Пушкина как борца с самодержавием, обосновав собственное видение «живого Пушкина». В исследованиях пушкинистов Зарубежья преобладали религиозно-философский и литературоведческий подходы, а для заочной полемики между советским и эмигрантским пушкиноведением был характерен «примат политики». Материалы журнала «Современные записки» о Пушкине обогатили отечественную пушкинистику, так как соединили в себе идеологически-политическую проблематику с эмоционально-метафорическим стилем, продемонстрировали понимание многогранности и неисчерпаемости творчества великого русского поэта.

5. Критическое «сопровождение» творчества Бунина и Куприна составило одно из течений внутри полемики о самом факте существования литературы эмиграции. Творческий вклад обоих писателей в русскую литературу не оспаривался по обе стороны пространства русской литературы, но, при этом, сами критерии оценки и способы осмысления их творчества были принципиально разными. Критики Зарубежья, в отличие от советских авторов, отдавали предпочтение Бунину, чей авторитет в эмигрантской среде обеспечил многочисленность и разнообразие критических оценок. Произведения Бунина и Куприна и посвященная им критика в совокупности подтвердили жизнеспособность русской литературы в эмиграции и задали тот высокий художественный уровень, который стал ориентиром для литературы и критики последующих поколений русского Зарубежья.

6. Дискуссии вокруг творчества Блока, Есенина и Маяковского стали составной частью полемики о существовании литературы в условиях советской политической системы. В ней приняли участие большинство ведущих периодических изданий эмиграции и многие известные критики, но журналу «Современные записки» в ней принадлежит особая роль. Несмотря на негативное отношение руководства «Современных записок» к советской власти, в журнале были отражены мнения всех участников дискуссии. «Защитники» советских литераторов (М.Слоним, Д. Святополк-Мирский и др.) выступали против критиков, отвергавших возможность творчества под идеологическим контролем большевиков (З.Гиппиус, Д. Мережковский, Г. Адамович и др.).

В оценках творчества Блока, Есенина и особенно Маяковского, критикой русского Зарубежья преобладала политическая составляющая (осуждение вызвали попытки этих поэтов найти себя в новой России), хотя их талант не оспаривался. Поэтому полемика носила, в большей степени, социально-биографический характер, гораздо меньше внимания уделялось анализу эстетических сторон творчества поэтов.

7. Отдельным дискуссионным направлением в критике русского Зарубежья «первой волны» стало обсуждение вопроса о наличии или отсутствии молодой эмигрантской литературы. В нем оформились три основных позиции. Первая — русская литература не может существовать в отрыве от родной почвы (Цетлин, Степун, Адамович и др.). Вторая — несколько ярких талантов еще не создают литературы (Варшавский, Бицилли и др.). Третья — литературные «дети» создали эмигрантскую литературу второго ряда (Ходасевич, Алданов, Бем и др.). Критерии оценки молодой литературы эмиграции не носили эстетического характера, а были в значительной степени социально-историческими, а в самом стиле критики преобладал лично-стно-эмоциональный подход.

Основная дискуссия о будущем литературы Зарубежья, переживавшей кризис, развернулась между В. Ходасевичем, который был приверженцем классической ясности и мастерства, и Г. Адамовичем, считавшим, что необходима предельно правдивая поэзия, без риторики и поэтических украшений. Влияние известных критиков распространялось на всю молодую литературную эмиграцию, в том числе и на представителей соперничающих группировок («парижской ноты», а также «Перекрестка» и «Кочевья»),.

Структура диссертации определяется ее задачами и своеобразием изучаемых вопросов. При отборе материала в каждой из глав предпочтение отдавалось критическим работам, посвященным наиболее обсуждаемым в эмиграции литературным персоналиям в рамках каждого из выбранных направлений дискуссии. Данные направления и определили логику деления работы на главы (каждая из глав посвящена отдельному «вектору» полемики). Работа состоит из введения, четырех глав, заключения, списка источников и литературы на русском и иностранном языках. Учитывая широту избранной темы, ее недостаточную, одностороннюю и «неравномерную» изученность, считаем необходимым более подробно и мотивированно представить структуру диссертационного исследования.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Исследование литературной полемики первой волны русской эмиграции и роли в ней журнала «Современные записки») предпринято с целью воссоздания общей картины литературно-критического процесса русской эмиграции 20−30-х гг. XX века.

Изучение литературного наследия русской эмиграции стало в течение последних двух десятилетий одним из приоритетов отечественного литературоведения, что нашло отражение в публикации произведений эмигрантов, появлении монографий, статей, комментариев, диссертаций, а также учебников и учебных пособий. Однако интерес исследователей был в основном сосредоточен на изучении самого феномена литературы русского зарубежья, или же на анализе творчества отдельных литературных деятелей. Должного внимания выявлению основных тенденций литературной полемики послереволюционной эмиграции как основной формы литературно-критического процесса и участию в ней ведущих эмигрантских изданий уделено не было.

Значение русского литературного Зарубежья «первой волны» определяется не только творчеством выдающихся писателей и поэтов. Не меньший вклад в русскую литературу 20−30-х гг. XX века внесли литературные критики Зарубежья: В. Ходасевич, Г. Адамович, В. Вейдле, П. Бицилли, К. Мочульский, Д. Святополк-Мирский, М. Слоним, А. Бем, Ю. Айхенвальд, П. Пильский, Б. Шлецер, М. Слоним, А. Бем, А. Левинсон Ю.Терапиано, Ю. Мандельштам, Л. Гомолицкий и др. Серьезные критические работы были созданы эмигрантскими писателями и поэтами (З.Гиппиус, Д. Мережковский, И. Бунин, Г. Иванов, В. Набоков, Г. Газданов, М. Алданов, М. Осоргин, М. Цветаева, И. Лукаш), философами (Ф.Степун, С. Франк, Б. Вышеславцев, Н. Бердяев, И. Ильин, Л. Шестов), учеными и публицистами (Д.Чижевский, Д. Философов, М. Вишняк, П. Муратов и др).

Высокий уровень именно литературной критики Зарубежья был осмыслен и отмечен впервые самими эмигрантами. Так, Г. Струве считал, что «едва ли не самым ценным вкладом зарубежных писателей в общую сокровищницу русской литературы должны будут быть признаны разные формы не-художественной литературы критика, эссеистика, философская проза, высокая публицистика и мемуарная лиге.

747 ратура". С этим утверждением соглашались исследователи более позднего времени748, в том числе те, кто проводил сравнение критики Зарубежья с советской крити.

— 749 КОИ .

Русская эмиграция сохранила «литературоцентризм», т. е.

литература

говоря словами Ф. Степуна, была той главной областью жизни, в которой «так или иначе, разрешались и социальные, и политические, и моральные, и даже религиозные вопросы. Она была одновременно и предпарламентом, и как бы церковью русской интеллигенции"750. В этом состояло различие между советской («примат революции») и эмигрантской («примат литературы») — русской литературой 1920;1930;х гг., которое осознавали и в Советской России, и в Зарубежье.

При сравнении литературной критики двух потоков русской литературы XX века, становится очевидным, что, за некоторыми исключениями, в Советской России преобладал тип социологической и дидактической критики, а в эмиграции же, в целом, — критика формировалась как философская по содержанию и эссеистская по форме. Социологическая критика и «формальный метод» в эмиграции также имели место, но не были ведущими. Характерной особенностью литературной жизни эмиграции (как и Советской России) 1920;1930;х гг. стало то, что политические взгляды критиков нередко определяли критерии оценки литературных явлений, как прошлого, так и настоящего.

Исследование проблем, актуальных для критики русской эмиграции «первой волны», позволяет выявить следующие основные направления литературной полемики: отечественное классическое наследие и его влияние на литературу XX векавозможность существования полноценной русской литературы в эмиграции и в Советской России- «отцы» и «дети» в русской эмиграции, т. е. перспективы развития литературы Зарубежья. В дискуссиях вокруг творчества писателей и поэтов XIX и XX веков журналу «Современные записки» принадлежит ведущая роль: он высту.

747 Струве Г. П. Русская литература в изгнании. -Paris, 1984. — С. 371.

748 См., например: Фостер Л. Стилистический обзор русской зарубежной литературы // Русская литература в эмиграции: Сб. статей под ред. Н. П. Полторацкого. — Питсбург, 1973. — С. 43.

749 Коростелев О. Пафос свободы: Литературная критика русской эмиграции за полвека (1920;1970) // Критика русского зарубежья: В 2 ч. / Сост. О. А. Коростелев, Н. Г. Мельников. — Москва, 2002. — С. 3.

750 Степун Ф. А. И. А. Бунин и русская литература // Возрождение. — Париж. — 1955. — № 93. — С. 168−175. пал их зачинателем или катализатором. В журнале публиковались материалы о Пушкине (в аспекте полемики о русском классическом наследии) — о творчестве Бунина и Куприна (в аспекте полемики об эмигрантской литературе) — велись дискуссии вокруг произведений и личности советских поэтов Блока, Есенина и Маяковского (в аспекте полемики о советской литературе) — о творчестве молодых поэтов эмиграции, о произведениях Набокова и Газданова (в аспекте полемики о перспективах развития молодой эмигрантской литературы).

Специфической чертой восприятия художественного процесса в эмиграции и советской России литературными критиками Зарубежья в 1920;1930; гг. стало осознание его кризисного состояния, но объясняли и понимали его по-разному. Н. Бердяев, Д. Мережковский, Н. Бахтин и др. пытались найти причину кризиса в особенностях общественно-исторического процесса (например, Мережковский подчеркивал атеизм большевиков). Муратов, Вейдле, Бицилли и др. видели кризис не только в русской или эмигрантской литературе, но и в умонастроениях эпохи в целом. Лукаш объяснял его распадом имперского сознания в российской нации, который начался еще с середины XIX века и проявился в передвижничестве, народничестве, а также в «предательских», с его точки зрения, идеях Толстого и Достоевского.

С точки зрения советских литераторов и публицистов, именно в России культура переживала ни с чем не сравнимый расцвет, эмигранты же были склонны считать, что «вне свободы творчества» не может быть настоящей литературы.

Признавая в той или иной степени кризисное, трагическое положение русской культуры вне родины, почти каждый эмигрантский критик предлагал свои пути его преодоления. Общей для всех стала идея сохранение культурного наследия для будущей России, осознававшаяся как главная миссия русской эмиграции. «Последний, важнейший долг нашей жизни — передать в Россию или даже хотя бы только сохранить для России все то, что после самых строгих внутренних проверок представляется нам великим духовным сокровищем, то, ради чего мы изгнанниками и оказались», — писал Г. Адамович751. Русское литературоведение и критика Зарубежья уделяла значительное внимание Гоголю, Толстому, Достоевскому и другим классикам.

751 Адамович Г. Надежды и сомнения эмиграции // Вестник ОРЛ. -1961. -№ 7. — С. 4. отечественной литературы, но образ Пушкина занял в сознании эмиграции «первой волны» совершенно особое место. Культурная жизнь русской эмиграции сложилась таким образом, что великий поэт стал для русской интеллигенции в изгнании не частью истории литературы, а символом духовной свободы, самым необходимым и современным явлением (что и дает основание изучать этот вопрос в рамках исследования литературно-критического процесса). Эмигрантская пушкинистика 19 201 940;х гг. свидетельствует о значительных творческих силах русского Зарубежья (что подтверждают, например, «пушкинианы» М. Цветаевой, В. Набокова, С. Лифаря и В. Ходасевича, а также огромное количество книг, статей и исследований других авторов). В исследованиях пушкинистов Зарубежья преобладали религиозно-философский и литературоведческий подходы. Они обращались к нравственно-мировоззренческим проблемам личности и творчества великого поэта, а также к изучению особенностей его поэтики.

Зарубежное пушкиноведение противостояло официально-каноническому советскому истолкованию Пушкина как борца с самодержавием, обосновав собственное видение «самого вольного Пушкина». С другой стороны, — «внутри себя» пушкинисты-эмигранты искали пути создания образа «своего Пушкина». В работах Г. В. Адамовича, А. В. Амфитеатрова, К. Д. Бальмонта, И. А. Бунина, Б. К. Зайцева, А. И. Куприна, Д. С. Мережковского, А. И. Ремизова, Н. Тэффи, М. И. Цветаевой, И. С. Шмелева и др. творчество поэта предстает не только как объект исследования, а как глубоко личностная тема, как попытка найти точку опоры в жизни вне родины.

Сумев сохранить и продолжить лучшие традиции литературно-критической мысли, русское зарубежье первой волны, при ограниченности своих возможностей, обогатило пушкиноведение произведениями высочайшего уровня, поскольку развивалось без идеологических ограничений, свойственных советскому литературоведению. В таких трудах, как «Поэзия Пушкина» П. Бицилли, «Мудрость Пушкина» Гершензона, исследование поэмы «Цыганы» Вяч. Иванова, в работах П. Струве и С. Франка, воссоздавших духовных и религиозный образ Пушкина произошло «раскрепощение» Пушкина от уз догматов и предрассудков. Однако проведенный ана.

732 Якобсон Р. Раскованный Пушкин / Работы о поэтике. — M. 1987. — С. 164. лиз свидетельствует о том, что обращение к Пушкину как к идеологическому «знамени» было характерно как для критиков эмиграции, так же, как и для советского литературоведения. Т. е., в заочной полемике между советским и эмигрантским пушкиноведением преобладал «примат политики».

Изучение наследия русских литературных эмигрантов, посвященного Пушкину, позволяет выявить три основных концепта, в какой-то степени, воспроизводящих знаменитую уваровскую формулу национальной идеи: православие, самодержавие, народность. Эмигрантских литературоведов интересовали вопросы отражения в творчестве поэта идей монархического «консерватизма» и либерализма, «свободомыслие» и вера Пушкина, его отношение к Империи и императорам. В определении политического мировоззрения Пушкина наиболее сильно проявилась заочная полемика с советским литературоведением, для которого поэт был, прежде всего, тираноборцем и «певцом» освободительного движения в России. Среди литературоведов-эмигрантов, напротив, было распространено мнение о том, что Пушкин был человеком в значительной мере консервативного и даже «монархического» сознания (Ф.Степун, С. Франк и др.). Наиболее взвешенная и исторически точная система оценок Пушкина была представлена в журнале «Современные записки» в статье Г. Федотова «Певец Империи и Свободы», автор которой отстаивал тезис о «либеральном консерватизме» Пушкина. Исторически подходя к оценке эволюции пушкинских политических симпатий, автор утверждал, что, «отрекшись от революции, он не отрекался от свободы», а патриотизм поэта не имел ничего общего с «николаевским или Погодинским государством Российским».

Многие критики-эмигранты, обратившиеся к творчеству великого поэта, создавали «своего Пушкина» — современника и «вечного спутника», что отразилось в своеобразном восприятии традиций критики XIX в. Они строили свои суждения, опираясь не на Пушкина, «объясненного» классической критикой, т. е., Пушкина Белинского, Пушкина периода противостояния «пушкинского» и «гоголевского» направлений 1850−1860-х гг. и даже не Пушкина в знаменитой речи Достоевского, а вернулись к истокам, — т. е. к тем мыслям, которые были высказаны Гоголем, И. В. Киреевским и другими критиками 1820−1830-х гг.

Недопонимание между «отцами» и «детьми» русской литературной эмиграции в «пушкинской» теме во многом сглаживалось. Об этом, в частности свидетельствует отношение к образу и творчеству Пушкина двух талантливых представителей молодой эмигрантской литературы — В. Набокова и Г. Газданова. Помимо того, что Набоков обращался к пушкинской теме непосредственно (роман «Дар», эссе «Пушкин, или Правда и правдоподобие», «Комментарии к «Евгению Онегину» и др.), во многих его произведениях Пушкин присутствует как бы незримо, в подтексте, как постоянный объект диалога и предмет преклонения. У Г. Газданова почти нет работ, посвященных непосредственно поэту, поскольку Газданов принципиально не хотел становиться одним из скучно-академичных «пушкинианцев». Но Пушкин ненавязчиво присутствовал в творчестве писателя, о чем свидетельствуют эпиграфы, прямые цитаты и аллюзии.

Материалы журнала «Современные записки» о Пушкине обогатили отечественную пушкинистику, так как соединили в себе идеологически-политическую проблематику с эмоционально-метафорическим стилем, продемонстрировали понимание многогранности и неисчерпаемости творчества великого русского поэта.

Еще одной важной полемической проблемой первого русского Зарубежья стал сам факт существования эмигрантской литературы. «Крайние» точки зрения были выражены, с одной стороны, З. Гиппиус, полагавшей, что существование русской литературы возможно только в условиях политической свободы и плюрализма, т. е. в эмиграцииа с другой стороны, М. Слонимом, который считал, что «не только не родились в эмиграции новые писатели, но и старые захирели"753. С первым из приведенных суждений в какой-то степени были согласны Д. Мережковский, И. Бунин, В. Ходасевич, Г. Иванов, В. Набоков и др. Противоположную позицию разделяли, например, Д. Святополк-Мирский (особенно в поздний период творчества) и М. Осоргин, опрометчиво считавший, что «за весь период беженства наши здешние писатели общего уровня русской литературы не повысили и новых, выше прежней ценности, вкладов в ее сокровищницу не сделали."754. Основными аргументами сторонников второй точки зрения стала приверженность писателей старшего поко.

753 Слоним M. Живая литература и мертвые критики // Воля России. — Прага. — 1924. — № 4. — С. 53−63.

754 Осоргин M. Российские журналы // Современные записки. — Париж. — 1924. — № 22. — С. 426−432. ления исключительно «ностальгической» теме, отсутствие литературных школ и течений. Наличие молодой эмигрантской литературы они нередко вообще отрицали. На наш взгляд, подобная точка зрения была опровергнута самой жизнью и являлась лишь одним из нескольких мифов, существовавших вокруг первой русской эмиграции.

Подтверждением тому стало творчество И. А. Бунина и А. И. Куприна, занимающее особое место в литературной жизни русской эмиграции первой волны. Критическое «сопровождение» творчества Бунина и Куприна составило одно из течений внутри полемики о самом факте существования литературы эмиграции. Творческий вклад обоих писателей в русскую литературу редко оспаривался по обе стороны пространства русской литературы, но, при этом, сами критерии оценки и способы осмысления их творчества были принципиально разными.

Русское зарубежье отдавало Бунину в сравнении с Куприным предпочтение, необычайный талант Бунина и его особую роль в сохранении русской классической традиции оценили даже его эстетические противники (например, З. Гиппиус). Куприна же критики эмиграции упрекали в излишней упрощенности и натуралистичности, а нередко отмечали даже утрату им таланта. Например, Адамович в одной из рецензий назвал творчество Куприна эмигрантского периода «закатным"755. В России, наоборот, предпочтение отдавали именно Куприну, видя в Бунине, в первую очередь, «белогвардейца» и антисоветчика. Лояльность советской критики к Куприну объяснялась, видимо, тем, что в его произведениях не проявлялось явно выраженного негативного отношения к революции и новой России.

Несмотря на политические приоритеты критики и нюансы творческой позиции двух писателей, следует признать, что Бунину гораздо больше «повезло» с критикой, его творчество изучали детально и глубоко. Это объясняется, прежде всего, тем, что Бунин активно участвовал в общественной жизни эмиграции, а также поддерживал личные близкие отношения со многими известными критиками Зарубежья (в том числе, с Адамовичем и Ходасевичем), которым отсылал для обсуждения многие свои произведения. Популярность и авторитет Бунина в эмигрантской среде.

755 Адамович Г. Последние новости. — Париж. — 1938. — 1 сентября. способствовали быстрой критической «реакции» на каждое его новое произведение, обеспечивали разнообразие оценок и подходов (и политический, и эстетический, и реже — формальный). Но были и поверхностные отзывы «личностно-эмоционального» свойства, авторы которых стремились лишь обозначить свое почтение писателю. Для самого Бунина наиболее ценными стали отклики на его произведения со стороны Г. Адамовича, ставшего для писателя «своим критиком».

Литературно-критический анализ произведений Куприна, в большинстве своем, носил весьма схематичный характер. Ни одному из критиков зарубежья не удалось полностью понять особенности художественной манеры писателя, стать для него «своим», хотя творчество Куприна было хорошо принято читателями, высоко ценившими искренность, прямоту, его оптимистично-«бесхитростный» взгляд на мир.

Некоторые отрицательные оценки и суждения критиков эмиграции были общими для творчества Бунина и Куприна, причем все они оказались несостоятельными, не пройдя «проверку» временем. Прежде всего речь идет об обвинениях Бунина и Куприна в том, что их творчество обращено в прошлое, а эксплуатация ностальгической темы носит преувеличенный характер. Упреки Бунину и Куприну в нарочитой реалистичности (бытописании) и нежелании совершенствовать свое творчество также безосновательны, поскольку под совершенствованием в такой ситуации обычно понималось следование модным и «современным», с точки зрения критиков, литературно-эстетическим принципам. Классические традиции в творчестве Бунина и Куприна, как показало время, не были признаком консерватизма или архаичности, а, напротив, способствовали сохранению преемственности и целостности русской литературы. Что касается бытоописательства, якобы свойственного Куприну и в определенной степени Бунину, то, скорее всего, сторонники этой точки зрения ошибочно увидели его в отсутствии искусственности, формальных ухищрений, не поняв тайн художественного мастерства, того «величия простоты», которым отмечены произведения талантливых авторов.

Произведения Бунина и Куприна и посвященная им критика в совокупности подтвердили жизнеспособность русской литературы в эмиграции и задали тот высокий художественный уровень литературной жизни, который стал ориентиром для всех последующих поколений русского Зарубежья.

Споры, развернувшиеся вокруг творчества советских литераторов, стали продолжением и развитием предыдущей полемики. По отношению к советским поэтам и писателям разброс мнений был очень широк: от полного признания до полного отрицания и отторжения. Но следует отметить, что, за редким исключением, в литературной критике эмиграции признавались талант или, по крайней мере, значительная одаренность Блока, Есенина и Маяковского. В оценках этих поэтов, особенно Маяковского, критикой русского Зарубежья преобладала политическая составляющая, даже определенная «ревность» по отношению к тому, что в оставленной эмигрантами стране возможно развитие достойной литературы. Осуждение вызвали, прежде всего, попытки со стороны этих поэтов примириться с большевистской властью и найти себя в новой России. Для большинства критиков русской эмиграции это явилось определяющим в их отношении к личности и творчеству поэтов. Поэтому эта полемика носила, в большей степени, социально-биографический характер, гораздо меньше внимания уделялось анализу эстетических сторон творчества поэтов.

Дискуссия вокруг творчества Блока, Есенина и Маяковского была составной частью полемики о существовании литературы в условиях советской политической системы. В ней приняли участие большинство ведущих периодических изданий эмиграции и многие известные критики, но журналу «Современные записки» в ней принадлежит особая роль. Несмотря на негативное отношение руководства «Современных записок» к советской власти, в журнале были отражены мнения всех участников дискуссии. «Защитники» советских литераторов (М.Слоним, Д. Святополк-Мирский и др.) выступали против критиков, отвергавших возможность творчества под идеологическим контролем большевиков (З.Гиппиус, Д. Мережковский, Г. Адамович и др.). Личности Блока и Есенина, как и их творчество, были рассмотрены в журнале во всем многообразии. Открытая «партийная» тенденциозность Маковского породила «примат политики» в оценке самого поэта и его произведений эмигрантскими критиками. Однако и в этом споре журнал занял достойную позицию: в «Современных записках» появилась статья М. Осоргина, оценивающая как достоинства, так и недостатки творчества, а не политические симпатии поэта.

Таким образом, заявленные редакцией «Современных записок» принципы «внепартийности» и ориентации на культурные ценности оказались наиболее ценными и действенными именно в этих дискуссиях. Позиция журнала в данной полемике, названной М. Цетлиным «гражданской войной в литературе"756, способствовала развитию критики русского зарубежья и опосредованно оказала влияние на формирование объективной картины литературного процесса 1920;1940;х гг.

И, наконец, отдельным дискуссионным направлением в критике русского Зарубежья первой волны стало обсуждение вопроса о наличии или отсутствии молодой эмигрантской литературы. При этом, как это ни парадоксально, многие представители русского Зарубежья не обратили достаточного внимания на то, что эта литература все-таки состоялась, несмотря на значительные трудности и некоторый скептицизм со стороны критиков не только «старшей», но и самой «младшей» эмиграции.

Критерии оценки молодой литературы эмиграции не носили эстетического характера, а были в значительной степени социально-историческими, а в самом стиле критики преобладал личностно-эмоциональный подход. Главным достоинством молодой эмигрантской литературы в сравнении с советской, было признано не ее идейное содержание или художественное новаторство, а необычайная честность перед собой и своим читателем, нежелание использовать расхожие стереотипы, подстраиваясь под вкусы «массового» читателя, социальный заказ или что-то еще. Для критики даже слабые в художественном отношении произведения молодых авторов представляли интерес и ценность, поскольку в них не было ощущения встречи.

7S7 с «небытием» .

Основная же литературная дискуссия, связанная с молодой литературой эмиграции и не оставившая равнодушным практически ни одного из литераторов и публицистов Зарубежья, развернулась между В. Ходасевичем и Г. Адамовичем. Оба крит Цетлин М. Литературные заметки. Гражданская война в литературе // Современные записки. — Париж. — 1924. — № 22.-С. 517. 737 Там же. тика признавали кризис в мире, в душах, в литературе, а в особенности, — в поэзии, но Ходасевич пытался противопоставить ему классическую ясность и мастерство, а Адамович считал, что необходима предельно правдивая поэзия, без риторики и поэтических украшений. Влияние известных критиков распространялось на всю молодую литературную эмиграцию, в том числе и на представителей соперничающих группировок («парижской ноты», а также «Перекрестка» и «Кочевья»). Идея «ноты Адамовича» (нашедшая отражения в стихах Г. Иванова, Н. Оцупа, Д. Кнута, В. Смоленского, Б. Поплавского, Ю. Мандельштама, Ю. Терапиано, Ю. Иваска, И. Чиннова и др.) состояла в «выразительном аскетизме» — соединении серьезности и глубины смысла с очень простым и ограниченным поэтическим словарем. Ходасевич обвинял поэтов «парижской ноты» в неряшливости, неотделанности, считал, что «человечность» и «документальность» без мастерства не может стать поэзией759.

Адамович, в свою очередь, высказывал претензии к идеологии «Перекрестка», участники которого, по его мнению, сохранили лишь внешнюю оболочку классических традиций, которую не смогли наполнить соответствующим содержанием. Он призывал пожертвовать классической ясностью и говорить своим голосом, заверяя, что искренний «человеческий» документ" ценнее отточенного, но духовно мертвого стиха.

Таким образом, главный смысл разногласий критиков сводился к проблеме сохранения классических традиций или предпочтения «нового» авангардного искусства. На наш взгляд, однозначного победителя в данном споре не было и не могло быть, хотя многие современники (например, Г. Струве, Н. Берберова), да и сам Адамович приписывали победу Ходасевичу.

Среди молодых эмигрантских авторов, выявленных и оцененных критикой эмиграции, одно из центральных мест заняли В. Набоков (Сирин) и Г. Газданов. Их часто сопоставляли, поскольку среди «новых» прозаиков эмиграции именно эти два писателя достигли настоящей известности. Эмигрантской критикой в большей степени делался упор на необычность, оригинальность их писательской манеры, а в от.

758 Термин принадлежит Коростелеву О. А. (Литературная энциклопедия. Периодика и литературные центры. — М., 2000).

759 Возрождение. — Париж. — 1935. — 28 марта. кликах некоторых критиков (например, Адамовича) подчас превалировал эмоционально-личностный подход.

Спор о возможности существования литературы вне пределов родины для литературных «детей» русского Зарубежья был отражением трагического миропонимания, осознания невозможности творчески реализовать себя, поиском «почвы» в чужом мире. Это подтверждают, в частности, «автокритические» суждения представителей молодой литературы, видевших в своем творчестве «печальные свойства»: «ощущение безысходности, какой-то творческой бескрылости и чувство оторванности среди чуждого им мира"760.

Дискуссия о молодой эмигрантской литературе имела для русского Зарубежья принципиальное значение. Позиции ее участников можно объединить в три основных направления. Цетлин, Степун, Слоним, Адамович и др. считали, что эмигрантская литература иссякла, перестала существовать. Варшавский, Бицилли и др. придерживались мнения, что среди молодых авторов есть яркие талантливые личности, но они еще не создают литературы. Ходасевич, Алданов, Бем и др. подчеркивали, что молодая эмигрантская литература существует, но она не может конкурировать с произведениями старших эмигрантов, принадлежа к так называемому «второму ряду». Разные позиции и подходы в критике зарубежья к феномену писательства в изгнании в целом и молодой эмигрантской литературе в частности, должны быть оценены как напряженный процесс самопознания.

Журнал «Современные записки» участвовал в дискуссии, начиная с момента ее возникновения761, и продолжил ее во многих материалах и публикациях762, среди которых особое место заняла статья Г. Газданова «О молодой эмигрантской литературе"763. Она совершенно по-новому осветила продолжавшуюся почти 10 лет дискуссию, подняв ее на качественно иной уровень. Газданов выделил две наиболее значимые причины, определившие кризис литературной жизни Зарубежья: отсутст.

760 Фельзен Ю. Умирание искусства // Круг. — Париж. — Б.н. — 1937. — С. 124−125.

761 Например, ст.: Цетлин М. О. Эмигрантское // Современные записки. — Париж. — 1927. — № 32.

762 Бицилли П. М. Рец.: «Якорь». Антология зарубежной поэзии. Сост. Г. В. Адамович и М. Л. Кантор. // Современные записки. — Париж. — 1936. — № 60. — С. 463−465- Бицилли П. М. Рец.: «Круг». Альманах. Изд. Парабола. 1936. // Современные записки. — Париж. — 1936. — № 62. — С. 445−447- Цетлин М. О. О современной эмигрантской поэзии // Современные записки. — Париж. — 1935. — № 58. — С. 452−460- Алданов М. А. О положении эмигрантской литературы // Современные записки. — Париж. — 1936. — № 61. — С. 400−405 и др.

Газданов Г. О молодой эмигрантской литературе" // Современные записки. — Париж. — 1936. — № 60. вие «культурной массы русских читателей за границей» и разрушение «гармонических схем"764. Основную причину невозможности возникновения молодой эмигрантской литературы Газданов видел в утрате моральных ориентиров, того, что Л. Толстой назвал «правильным моральным отношением автора к тому, что он пишет».

Главным итогом полемики вокруг молодой эмигрантской литературы стало не доказательство ее отсутствия или наличия, а привлечение внимания к существованию произведений, альтернативных ностальгическим воспоминаниям «старших писателей». Еще одним положительным результатом дискуссий стало то, что они заложили базу для дальнейших исследований творчества молодых литераторов эмиграции 1920;1930;х гг.

Критика русского Зарубежья «первой волны» оказала значительное воздействие на развитие эмигрантской литературы и литературоведения. На наш взгляд, наиболее ценными с этой точки зрения стали критические работы двух русских поэтов — В. Ходасевича и Г. Адамовича, которые задавали тон всем литературным дискуссиям Зарубежья, обеспечивая их высочайший художественный уровень. «Миновали времена больших дискуссий «по существу дела», как это было в тридцатых годах, когда полемизировали Адамович и Ходасевич в Париже и А.М.Бем"765, — уже в послевоенное время с сожалением писал Ю. Иваск, выражая надежду на то, что «когда-нибудь литературоведы «наклеют» на эти годы ярлычок с краткой надписью: «расцвет»!"766.

Подводя общие итоги исследования, выделим основные черты литературной критики Зарубежья в целом, нашедшие отражение в изученных литературных дискуссиях. Это «многоголосье», ориентация на сохранение классического наследия, синтез традиций социологической, эстетической, религиозно-философской критики XIX — нач. XX вв., личностно-эмоциональный характер и «политизированность» суждений.

764 Газданов Г. О молодой эмигрантской литературе // Современные записки. — Париж. — 1936. — № 60.

765 Иваск Ю. Письма о литературе // Новое русское слово. — Нью-Йорк. — 1954. — 21 марта. — С. 8.

766 Там же.

Особо следует оценить проблему «политизированности» литературной критики Зарубежья. Безусловно, критики первой волны эмиграции в какой-то степени возродили традицию остро социальной, публицистической критики «по поводу», свойственной демократическому течению классической критики XIX в. Однако они хорошо понимали опасность безоговорочного следования по этому пути. Так, Н. И. Ульянов, считал, что «политический тонус» присущ любому художественному произведению, но «входит в него на основе подчиненности принципам искусства"767. Также критик предупреждал о серьезной ответственности редакторов и издателей перед русской литературой, которую ждет «искоренение», если основным критерием литературной критики станет политическая или партийная принадлежность авторов.

Руководство «Современных записок» избежало этого, что способствовало авторитетности и долгой жизни издания. Во всех изученных дискуссиях позиция журнала отличалась наибольшей объективностью и взвешенностью. А литературно-критические материалы издания стали образцом художественного вкуса, профессионализма и высокой гражданской ответственности. Критический отдел журнала, свободный «от узости и ортодоксальности какой-либо школы», дал возможность авторам писателям разных взглядов и направлений «мирно уживаться рядом к вящему удовольствию читателя"768.

По сравнению с последующими волнами эмиграции, именно критика 19 201 930;х гг. была наименее политизированной и выгодно отличалась высоким уровнем литературной полемики. Литературная критика последующих «волн» эмиграции в значительной степени синтезировала особенности своего противника — советской критической школы, использовала, по собственному признанию ее представителей, «большевистский» подход «наоборот».

Многие критические суждения эмигрантов 1920;1930;х не вызывают сомнения, другие для современного литературоведения выглядят излишне политизированными и тенденциозными. Однако ценным является именно плюрализм, разнооб.

767 Ульянов Н. И. (псевд. Шварц-Омонский) Внуки Лескова//Возрождение. — Париж. — 1952. — № 22. — С. 159−171.

768 Звено. — Париж. — 1923. — № 14. разие оценок, жанров и методов критики, которые в Зарубежье все же были сохранены.

Проведенное исследование позволяет сделать еще один вывод, важный как для осмысления литературного процесса русского Зарубежья, так и для понимания закономерностей развития русской критики в целом. В отличие от критики XIX века, в которой наиболее ценные для литературы суждения, в том числе резко полемические, были высказаны на страницах журналов с ярко выраженным, «заявленным» направлением, таких как, например, «Современник» и «Русское слово», «Русский вестник» и др., в критике Зарубежья все обстояло иначе. Анализ показывает, что наиболее значимыми для развития и осмысления литературы, а также для самоопределения писателей и поэтов, в особенности молодых, стала именно «центристская», плюралистическая позиция «Современных записок». Находясь в эпицентре всех литературных споров, журнал сохранял верность принципам «внепартийно-сти» и приоритета в отношении культурных ценностей.

Рамки диссертационного исследования не позволили более широко осветить другие полемические темы и дискуссии русского Зарубежья «первой волны». Выбор приоритетных направлений полемики определялся их наибольшей массовостью и актуальностью. Но, поскольку в первой русской эмиграции и дискуссионных тем было больше, и литераторов, достойных внимательного изучения, достаточно, то данное научное направление представляет много возможностей для дальнейшего изучения.