Социальная и системная интеграция власти и общества: региональный аспект

Мы вступили в XXI век, который, наряду с глобализацией, будет характеризоваться процессом регионализации. Причем это становится типичным не только для государств с федеративной формой устройства, но и для унитарных государств, для целых континентов и частей света.

В России регионализация оказалась в конце XX века важной социально-экономической и социально-политической составляющей, так как была обусловлена существенными различиями в характере и уровне развития регионов, сопровождалась «суверенизацией» национальных и территориальных образований, возникновением самостоятельных субъектов управления. Как предусмотрено Концепцией перехода Российской Федерации к устойчивому развитию, данный переход станет возможным тогда, когда будет обеспечено устойчивое развитие всех ее регионов.

В Конституции Российской Федерации подчеркнуто: «Федеративное устройство Российской Федерации основано на ее государственной целостности, единстве системы государственной власти, разграничении предметов ведения и полномочий между органами государственной власти субъектов Российской Федерации, равноправии и самоопределении народов в Российской Федерации» [Конституция РФ: ст. 5, п. 3].

Россия представляет собой некую микромодель, в которой воспроизведены основные проблемы современного мира: островки постиндустриализма (региональные центры модернизации) соседствуют с индустриально развитыми районами, перемежаются с огромными пространствами малорентабельного сельскохозяйственного производствана значительных территориях взаимодействуют христианская и мусульманская культуры, сталкиваются интересы Севера и Юга, Запада и Востока, Центра и региональной периферии.

До последних десятилетий понятия «регион» и «регионализм» в нашей стране практически не применялись. Это свидетельствует не столько об отсутствии традиций регионалистики в России, сколько о недостаточном развитии методов комплексного междисциплинарного подхода, в результате которого в Западной Европе и США она приобрела статус самостоятельного научного направления с присущими ему предметом, методами, системой знаний. Интерес отечественной академической науки к проблемам регионализма проявился во второй половине 1980;х годов в связи с попытками обоснования новых подходов, альтернативных формационному, к исследованию общественно-исторического процесса. Речь идет, в частности, о цивилизационном подходе, в рамках которого особое внимание уделяется изучению регионального деления мира, а также исторических, пространственно-географических и этнокультурных условий генезиса и развития регионов как особых социальных систем.

В границах определенного региона складывается уникальная социальная общность, состоящая из отдельных индивидов, которые взаимодействуют между собой и с окружающим миром, то есть осуществляют процесс социальной жизнедеятельности — способности удовлетворять свои интересы, потребности и ценности. Жизнедеятельность нельзя рассматривать, не затронув места или территориальных границ, где-она осуществляется. Поэтому социологический подход в исследовании региона как самостоятельной территориальной и социокультурной общности, в которой все процессы, да и сам человек являются продуктом жизнедеятельности, представляется наиболее актуальным. Этот подход позволяет сочетать четкое разграничение основных функциональных подсистем общества с одновременно сохраняющейся возможностью социологического исследования региона как целого.

Проблема социальной интеграции в обществе традиционно является одной из актуальных тем в социологическом знании. Интерес к этой проблеме в российском обществе на современном этапе обусловлен рядом макросоциальных факторов, среди которых, прежде всего, следует отметить пережитый распад советского государства в 1991 году, коренную трансформацию социально-экономических и политических отношений 1990;х годов, существенное изменение в социальной структуре российского общества на протяжении последних двадцати лет. Указанные факторы накладываются на объективные социально-экономические и социально-политические процессы, связанные с усложнением социальной структуры в целом, что, в частности, проявляется в углублении диверсификации жизненных стилей людей в современных обществах. Российская ситуация также осложняется наличием колоссальной территории, в связи с чем особую остроту приобретает вопрос об общих принципах отношений «центррегион».

Интеграцию в обществе нельзя изучать в отрыве от власти, поскольку исходя из функционалистского подхода власть призвана гармонизировать различные подсистемы в социуме, выступая либо как свойство самой системы, либо как медиум коммуникации. В обоих случаях власть направлена на усиление функциональности общества как социальной системы. В российской традиции власть играет особую роль, поскольку исторически являлась, пожалуй, единственным инструментом, организующим социальное пространство. Именно поэтому проблематику социальной интеграции в России необходимо рассматривать в контексте отношений власти. В то же самое время существует недостаток социологических работ в отечественной науке, которые бы акцентировали и раскрывали социальную связь власти и социума через различные виды интеграции. Имеется в виду социальная / системная интеграция, которая позволяет достичь социального равновесия в обществе. Социологический подход к анализу российского общества после 1991 года главным образом концентрировал внимание вокруг демографических процессов и изменения социальной структуры, что объяснялось необходимостью понять, как трансформировались социальные группы в ситуации изменения государственного строя. '.

Адекватная теоретическая конструкция, объясняющая региональные процессы в контексте отношений «власть — социум» с социологической 1 точки зрения, должна носить междисциплинарный характер не только в концептуальном подходе, но и в выделении социальных показателей и индикаторов эмпирического измерения. Эту задачу можно плодотворно решить в рамках теории социальной и системной интеграции как теории среднего уровня. В то же самое время отношения «власть — социум» являются неотъемлемой частью рассмотрения региона как социальной системы, поскольку именно в этой дихотомии можно раскрыть практически все социологические категории, относящиеся как к структуре, так и к действию (structure — agency). Именно в регионе эти отношения носят наиболее удобный для социологического изучения характер, поскольку с большей очевидностью могут быть сведены на микроуровень.

Актуальность исследования обусловлена необходимостью:

— анализа социальных последствий системного кризиса в обществе, которые привели к деконструкции патерналистской государственной модели и трансформационным изменениям системы ценностей;

— более детального изучения механизмов социальной интеграции в, российском обществе, которое находится в незавершенном состоянии транзита;

— выявления степени интеграции власти и социума на институциональном уровне и на уровне межличностного взаимодействия;

— установления эвристических особенностей социологического подхода в рамках теории интеграции и дифференциации, что является теорией среднего уровня, применяемой к исследованию конкретного случая.

На эмпирическом уровне предметной области социологии существует проблема наличия или отсутствия консенсуса по базовым социальным, ценностям со стороны власти и общества. Одновременно неотъемлемой частью проблемы социальной интеграции являются отношения по линии «центр — регион». Региональный контекст социальной интеграции требует достаточно глубокого анализа в силу того, что до сих пор на теоретическом уровне продолжает оставаться дискуссионной тема о более оптимальной конфигурации отношений между центром и регионами в России. Должны ли эти отношения выстраиваться по принципу федерализма (как это заложено в действующей Конституции), либо по принципу унитарного государства? Решение данных актуальных проблем возможно при глубоком изучении различных аспектов социальной интеграции. В настоящей работе предлагается концепция, которая может быть применена к решению некоторых из указанных проблем в рамках социологии.

Степень научной разработанности проблемы. Исследованию социальной среды, каковой и является регион в социологической трактовке, посвящено множество научных трудов как классиков социологической мысли [Durkheim, 1933; Giddens, 1982, 1984; Sorokin, 1957, 1962аWeber, 1968; Маркс, 1959; Энгельс, 1980], так и современных ученых [Горшков, 2000, 2009; Заславская, 2003; Зборовский, 1987; Рывкина, 1988, 2001]. Российские ученые [Власова, 2000; Лаппо, 1987; Любовный, 1991; Медведков, 1987; Полян, 2001; Тарасова, 2004; Тихонов, 2008] исследуют регионы в социальном контексте, дифференцируя их по уровню урбанизации, образу жизни, качеству жизни и, соответственно, распределению социально-экономического потенциала. В этом ряду следует также назвать работы, посвященные изучению регионального развития Волгоградской области [Байдалова, 2002; Дулина, 2006; Иншаков, 2009а, 20 096- Ломовцева, 2005]. Необходимо особенно отметить исследовательскую программу «Социокультурная эволюция России и ее регионов» [Лапин, 2009], реализация которой продолжается до сих пор.

Проблематикой интеграции общества занимались многие социологи [Durkheim, 1933'- Luhmann, 1973, 1995; Pareto, 1896- Parsons, 1949, 1951, 1969; Sorokin, 1957, 1962a, 1962bSpencer, 1902; и др.]. Британский социолог Д. Локвуд в 1960;е годы впервые концептуализировал разделение на социальную и системную интеграцию, пытаясь «примирить» теории конфликта в социологии и структурный функционализм [Lockwood, 1964]. Анализ его теории показывает, что системной интеграцией являются бесконфликтные отношения на структурном уровне (уровеньstructure), к которому относятся, например, социальные институты, а в, основе социальной интеграции лежат бесконфликтные отношения на уровне межличностного взаимодействия (уровень agency). Ф. Паркин первым применил этот подход к анализу интеграции власти в начале 1970;х годов [Parkin, 1972].

В середине 1980;90-х годов социологи снова обратили внимание на проблему социальной и системной интеграции, что демонстрируют выход серии коллективных монографий скандинавских ученых под редакцией Н. Мортенсена [см., например: Social Integration. , 1995] и дискуссия на страницах соответствующих научных журналов, главным образом британских. В дискуссии приняли участие П. Бурдье, Э. Гидденс, Н. Маузелис, Ю. Хабермас [Giddens, 1982, 1984; Mouzelis, 1992, 1997а, 1997Ь]. Эти социологи пытались адаптировать теорию Д. Локвуда к предмету своих научных интересов, а также к современным тенденциям развития европейских обществ, в частности стремительно развивавшейся интеграции ву рамках Европейского Союза. Своеобразной кульминацией этой дискуссии стала конференция, специально посвященная концепции Д. Локвуда, состоявшаяся в конце 1990;х годов в Университете Эссекса (В еликобритания).

Большое внимание в трудах ученых уделяется разработке понятия социального пространства [Бурдье, 2007; Зиммель, 1996; Кастельс, 2000; Филиппов, 2008; Ярская, 1999; Sorokin, 1927, 1957, 1962а, 1962b]- категории пространства как системы [Берталанфи, 1969; Винер, 1958; Зиновьев, 2008; Мерло-Понти, 1999; Плотинский, 2001; Luhmann, 1973, 1995].

В качестве основания постановки проблемы социальных изменений в России были использованы идеи теорий социальных изменений [Белл, 2007; Бергер, 1995; Будон, 1998; Валлерстайн, 1997; Друкер, 2010; Durkheim, 1933;

Зиммель, 1996; Конт, 2003; Маркс, 1959; Энгельс, 1980; Поппер, 1992; Sorokin, 1957, 1962аСорос, 2001; Теннис, 2002; Тоффлер, 2008; Уэбстер, 2004; Sztompka, 1999]- социальной иерархии [Вебер, 1990]- социальных инноваций [Друкер, 2010; Тард, 1996; Sztompka, 1999]- генерационной теории [Мангейм, 2000]- теории солидарности [Fukuyama, 1995]- теории социального капитала [Marsh, 2000bPutnam, 1993b, 2002].

Раскрывая основные факторы устойчивого развития России, ученые анализируют вопросы, связанные с политической системой российского социума, акцентируют внимание на ее историческом становлении, современном состоянии и перспективах [Арон, 1993; Ахиезер, 1997; Ачкасов, 1997; Беляева, 1997, 2001, 2007; Бурлацкий, 2008; Дарендорф, 2007; Захарова, 1992; Зубкова, 2000; Капустин, 1991; Клямкин, 2007; Красильщиков, 1998; Ланцов, 1995; Левашов, 2007; Мигранян, 1997; Милецкий, 1997; Панарин, 2006; Пантин, 2006; Пастухов, 1995; Солонин, 2002; Сумбатян, 1987; Энтин, 2008; Юдин, 2000; Яновский, 1989,1999; и др.].

Проблематика анализа ценностей разрабатывалась применительно к власти и обществу в различной интерпретации [Almond, 1965; Inglehart, 1990; Putnam, 1973; The Impact of Values 1995; и др.] и применительно к российскому обществу [Айвазова, 2003; Василенко, 2006; Лапин, 2009; Патрушев, 2006; Шестопал, 2008; и др.].

Исходя из целей настоящей диссертации были выделены те подходы, которые являлись попытками обобщающего анализа регионального социологического материала и помогли сформировать авторскую систему показателей. Здесь намеренно не разделяются иностранные и отечественные авторы, поскольку многие из них работали и работают в контексте одинаковой проблематики. Среди огромного количества трудов по российской регионалистике в диссертации выделены пять содержательных блоков (данная типологизация, как и любая другая, условна):

1. Анализ асимметричных отношений между центром и регионами (JIM. Дробижева, Н. Ю. Лапина, А. Е. Чирикова и др.), в рамках которого также осуществлялось изучение общего и особенного в социальных процессах Волгоградской области (О.В. Байдалова, В. Я. Гельман, Дж. Мозес и др.).

2. Изучение баланса отношений между центром и регионами в контексте федеративной системы (D. Dusseault, Н. Hale, М. Hansen, S. Mikhailov, J. Litwack, A. McAuley, C. Ross, P. Soderland, M. Stoliarov и др.).

3. Исследование проблем политической консолидации в России с особым акцентом на регионы (И.И. Курилла, В. Э. Шляпентох, J. Hahn, D. Hutcheson, J.-C. Lallemand, M. Mendras, D. Treisman и др.).

4. Рассмотрение понятия «укрепление вертикали власти» в региональном преломлении (Г.В. Голосов, А. Aldis, М. Crosston, G. Herd, J. Moses, L. Nelson, Y. Kuzes, R. Orttung, C. Ross и др.).

5. Изучение социального капитала в российских регионах (A.B. Леденева, Т. Colton, С. Marsh, R. Putnam, R. Rose, J. Twigg).

Многочисленные фундаментальные наработки в целом по теории власти, теории социального пространства и социальных процессов, по концепциям социальных изменений, проблематике регионального развития, методологии социального познания, к сожалению, не снижают актуализацию социологического анализа качественных изменений в результате системной и социальной интеграции власти и общества на современном этапе развития.

Объектом исследования являются отношения власти как разновидность социальной и системной интеграции в региональном контексте.

Предмет исследования — социальные факторы, определяющие социальную и системную интеграцию отношений власти.

Цель диссертационного исследования состоит в социологической концептуализации теоретической ' модели социальной и системной интеграции отношений власти на примере Волгоградской области.

Для реализации указанной цели ставились и решались следующие задачи:

— рассмотреть основные теоретические подходы к исследованию социальной и системной интеграции в социологической традиции;

— показать эвристическую ценность теории социальной и системной интеграции Д. Локвуда;

— проанализировать существующие концептуальные социологические подходы к изучению российских регионов;

— специально выделить подход к изучению российского региона, основанный на теории социального капитала;

— предложить соответствующие показатели для анализа социальной и системной интеграции отношений власти;

— сформулировать социологические исследовательские модели для изучения интеграции отношений власти;

— выявить возможности качественного анализа интеграции отношений власти.

Основная гипотеза исследования заключается в следующем: поскольку власть всегда была центральной консолидирующей силой на! протяжении всей российской истории, назрела потребность в создании теории среднего уровня, которая институционализировала бы отношения власти и социума через системную и социальную интеграцию в рамках взаимодействия социальных институтов общества, а также социальных групп, межличностного взаимодействия на региональном уровне. Эта теоретическая конструкция должна содержать набор социальных показателей, относящихся к обществу, политике, экономике, одновременно рассматривая эти три аспекта как часть одного и того же процесса. Необходимость помещения власти в центр анализа, с одной стороны, даст возможность преодолеть фрагментарность ранее существовавших теоретических подходов, с другой стороны, позволит рассматривать региональное измерение с точки зрения отношений власти, которые имеют российскую специфику в преобладании социальной интеграции над системной.

Теоретико-методологические основы исследования. Анализ поставленной проблемы осуществлен в традициях классической социологии (М. Вебер, Э. Дюркгейм, П. А. Сорокин), ее структурного направления, включающего подходы структурного функционализма (Э. Гидденс, Р. Мертон, Т. Парсонс), и гуманистической парадигмы, которая ориентирована на познание и понимание локальных сообществ и каждодневной социальной практики. Работа базируется на принципах диалектического, исторического, системного и структурно-функционального подходов с учетом исследования основных факторов, обусловливающих социальную и системную интеграцию власти и общества. В качестве методологической основы использовался подход социокультурной интеграции, в рамках которой основным показателем интеграции является интеграция на уровне ценностей. Это позволило теоретически операционализировать в рамках исследовательского поля такие понятия и категории, как «социальная интеграция», «системная интеграция», «власть», «система ценностей», а также выявить логические' связи и зависимости.' между организационными и моральными ценностями, которые снимались количественными и качественными методами социологического инструментария. В диссертации используется совокупность научных приемов и методов конкретно-исторического, системного, статистического, сравнительного анализа.

В соответствии с методологической базой исследования работа носит морфостатический характер, то есть в ней рассматривается конкретная^ структура отношений власти на момент ее формирования в начале 2000;х годов. Именно поэтому эмпирический материал, как количественный, так и качественный, был собран в 2002 году, когда новая система властных отношений еще только складывалась как проект, без точной детализации задач этой новой системы и ее специфической конфигурации.

Эмпирическую базу исследования социальной и системной интеграции власти и общества в условиях регионального развития составляют результаты комплексных социологических исследований, проведенных при непосредственном участии или под руководством автора в городе Волгограде и Волгоградской области, а также в организациях федерального, областного и муниципального подчинения.

Разработка методического аппарата исследования требовала комплексного подхода. Как уже отмечалось выше, до сих пор еще не отработан методический и процедурный аппарат изучения многоплановых и сложных проблем развития региона. Поэтому программой исследования в рамках изучения заявленной темы предусматривалось провести анализ «банка» инструментария, применяемого зарубежными и российскими социологами для изучения следующих актуальных проблем:

— изменения, которые происходят в социально-политической и социально-экономической сферах общества;

— социальная структура российского общества;

— ценностные ориентации и образ жизни россиян;

— влияние социальных перемещений в условиях глобальных-вызовов: экономических, информационных, демографических;

— влияние социального неравенства на развитие общества и социальное расслоение общества;

— влияние социальных институтов общества на удовлетворение социальных потребностей населения;

— баланс отношений между центром и регионами в контексте федеративной системы.

На этой основе с учетом специфики выбранного объекта был адаптирован и разработан инструментарий исследования в зависимости от региональных, социально-демографических, социально-психологических особенностей опрашиваемых. В качестве эмпирического объекта исследования было определено население региона — Волгоградской области, — по отношению к которому была применена квотная выборка.

В соответствии с разведывательным планом исследования, с целью выявления проблемной ситуации и определения комплекса сложных вопросов социальной и системной интеграции власти и социума был проведен анализ документов, который включал официальную ведомственную статистику на различных уровнях (Госкомстат Российской Федерации, Волгоградский областной комитет государственной статистики), публикации в периодической печати федерального и регионального уровней, а также транскрипты глубинных интервью как кейс-стади.

Сопоставление данных, полученных в результате количественных методов и в рамках гуманитарной парадигмы социологических исследований, проводилось с помощью метода глубинного интервью. Качественные глубинные интервью были использованы для сбора данных среди высокопоставленных представителей политического класса Волгоградской области. Все интервью были записаны на диктофон и затем транскрибированы. Транскрипты анализировались посредством метода категориального анализа «bottom up» («снизу вверх»), что предполагает* выведение категорий непосредственно из самого текста. Качественные интервью были проведены в январе и апреле 2002 года в Волгограде и районах Волгоградской области. В общей сложности были интервьюированы 14 человек. Двенадцать из их числа можно обозначить как непосредственно действующих высокопоставленных чиновников, в то время как двое интервьюируемых ранее занимали должность руководителей Волгоградской области и принадлежат к областному истеблишменту.

Эмпирические данные для количественного исследования были получены в ходе анкетного опроса, проведенного в январе — марте 2002 года в городе Волгограде и Волгоградской области («города и районы»). В общей сложности было опрошено 1035 респондентов: 800 из них — так называемая обычная публика, 137 были представителями чиновничества на региональном и муниципальном уровнях (обычно уровень специалистов), 98 респондентов относятся к группе, которая условно была названа интеллигенцией (главным образом преподаватели вузов и учителя школ). Следует отметить, что традиционно в советской социологии было принято разделять техническую и гуманитарную интеллигенцию. В настоящем исследовании опрашивались только представители гуманитарной интеллигенции. Это было осуществлено с конкретной целью, поскольку техническая интеллигенция в большой степени была маргинализирована после распада СССР и последующей либерализации экономики, в то время как гуманитарная интеллигенция все же сохранила множество присущих ей характеристик.

Полученные данные анализировались с помощью программы SPSS. Для целей настоящего исследования использовалась техника категорийного' анализа данных, а также Chi-Square (хи-квадрат) и Cramer’s V (Ви Крамера).

Принято считать, что социологические исследования могут быть морфогенетическими, то есть рассматривающими некое социальное явление в процессе, а могут быть морфостатическими, то есть рассматривающими-структуру социального явления. Данное эмпирическое исследование является разработкой второго плана, изучалась не динамика социального явления, а его структура.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Оптимальная модель социологического исследования социальной интеграции может быть построена на основе теории Т. Парсонса о связи интеграции с проблемой обеспечения равновесия (эквилибриума) социальной системы, как в наибольшей мере соответствующей как сохранению целостности общества, так и обеспечению его изменения. При этом в двух основных функциональных вариантах обоснования и исследования социальной интеграции — посредством институтов (Т. Парсонс) и в результате индивидуального ценностного выбора (П. Сорокин) — невозможно осуществить социологический анализ без рассмотрения отношений власти.

2. Концепция социальной и системной интеграции Д. Локвуда может быть плодотворно применена для социологического изучения современных социально-политических процессов, происходящих в российском регионе. Она позволяет использовать базовую категорию интеграции, в рамках которой можно применять, с одной стороны, институциональный подход (structure), с другой стороны — подход, ориентированный на анализ непосредственного взаимодействия (agency). Работа в этой дихотомии позволяет сформулировать показатели и индикаторы для выявления степени интеграции отношений власти в российском регионе: социальной интеграции (уровень межличностного взаимодействия) и системной интеграции (уровень институтов).

3. Работы ряда зарубежных социологов, недостаточно хорошо известных в России, позволяют плодотворно использовать разработанную ими методологическую базу для анализа и обобщения российского регионального эмпирического материала. Важным представляется использование теории социального капитала Р. Патнема и ее адаптация для исследования российских регионов, предложенная Дж. Твигг (J. Twigg) и К. Маршем (С. Marsh). Одним из средств подобной адаптации является использование идеи обобщенного (социального) доверия как показателя социальной и системной интеграции.

4. Подход социальной и системной интеграции может применяться ко всем уровням властных отношений. Общими (универсальными) показателями системной и социальной интеграции отношений власти соответственно являются подчинение/исполнительность, профессионализм с одной стороны, ответственность, порядочность и честность с другой.

5. Контекстуальными показателями социальной и системной интеграции отношений власти являются дистанция власти, вопросы местного/регионального управления, проблема «центр — регион», отношения «власть — интеллектуалы», а также текущие дискутируемые проблемы, характерные для каждого региона.

6. Изучение социальной и системной интеграции отношений власти предполагает выявление ценностного консенсуса по пяти ценностным категориям относительно функционирования власти между определенными социальными группами, среди которых в данном исследовании выделяются три группы: чиновники, интеллигенция и так называемая обычная публика. Количественные и качественные методы должны использоваться взаимодополняющим образом: во-первых, с учетом специфики предмета исследования, а во-вторых, в связи с разными эпистемологическими традициями, лежащими в основе этих методов. Институциональное измерение отношений власти включает в себя структуру государственного аппарата, его эффективность и функциональность. С другой стороны, отношения власти одновременно рассматриваются как персонализированные отношения между обычными людьми и представителями чиновничьего аппарата. В этом случае особую важность приобретает персональное отношение людей к реализации власти, к самим носителям власти, а также к основным социальным и политическим проблемам.

7. В российских регионах преобладает социальная интеграция отношений власти, в то время как системный уровень интеграции остается недостаточно развитым. Этот вывод подтверждается результатами количественного анализа, продемонстрировавшего интегрированность моральных ценностей, в то время как организационные ценности представляются менее консолидированными, если исходить из примера Волгоградской области. Качественное исследование также подтвердило этот вывод и выявило существование серьезной проблемы понимания политики центральной власти региональным чиновничеством, что потенциально создает почву для усиления нестабильности в современном российском обществе.

Научная новизна исследования заключается в концептуальном обосновании социологического подхода разработки теоретической модели системной и социальной интеграции власти и социума и в развитии нового направления исследований в рамках социологии региона как теории среднего уровня. В содержательном плане новизна диссертационной работы заключается в следующем:

1. Представлена на основании теории социального эквилибриума концепция социальной интеграции общества, базирующаяся на рассмотрении ценностей как самореферирующегося единства, которое формирует социальную систему с высоким уровнем интеграции.

2. Показана возможность использования теории Д. Локвуда о социальной и системной интеграции в процессе конструирования социологических моделей и критериев социальной интеграции.

3. Аргументировано положение о разных вариантах соотношения социальной и системной интеграции в обществах с различными социокультурными традициями и традициями управления.

4. Эксплицирована система основных и дополнительных индикаторов социальной интеграции, позволяющая учитывать особенности интегративных процессов на региональном уровне.

5. Предложена и апробирована авторская методика социологического изучения социальной и системной интеграции отношений власти, основанная на взаимодополняющем использовании количественных и качественных методов сбора и анализа эмпирических данных.

Надежность и достоверность основных результатов диссертационного исследования.

Достоверность научных результатов и рекомендаций диссертационного исследования обоснована репрезентативностью исходной и обобщенной социальной информации, применением теории и методологии социологической науки, современными методами социологического анализа, логикой построения доказательных выводов, а также апробацией работы.

В диссертации применены системный и институциональный подходы, междисциплинарная методология исследования, методы структурно-функционального, компаративного и каузального анализа.

Надежность научных положений определяется репрезентативностью всероссийских и региональных исследований, сопоставимостью применяемых методик сбора эмпирических данных (анкетного опроса, глубинного интервью, экспертного опроса, кейс-стади), а также корректным применением методов количественной и качественной обработки информации.

Научные выводы и практические результаты, полученные автором,. базируются на законодательных актах Российской Федерациирешениях органов законодательной и исполнительной власти субъектов Российской Федерации и органов местного самоуправления по проблемам региональной политики и социально-экономического развитиястатистических материалах Госкомстата России- ' нормативно-методических, аналитических и инструктивных материалах органов власти разного уровняразличных справочных документах и соответствующих разработках отечественных и зарубежных исследователей.

Теоретическая и практическая значимость исследования. Результаты диссертационной работы позволяют углубить теоретические представления в области исследования социальных процессов на региональном уровне и могут использоваться в системе управления региональными сообществами. В социологическом смысле изучение социальной и системной интеграции власти и общества позволяет экстраполировать полученные результаты и отработанный методический аппарат на региональные показатели развития российского общества. Они могут быть использованы в преподавании курсов по социологии, социологии социальных систем, социологии управления, региональной социологии, социологии власти. Представляется возможным применить полученные выводы и данные социологических исследований в работе органов местного и регионального управления, при разработке планов и программ социально-экономического и социокультурного развития муниципальных административных образований. Они имеют значение для совершенствования и оптимизации профессиональной и управленческой деятельности представителей как исполнительной, так и законодательной ветвей власти на региональном уровне. Автором уже читается курс по социологии региона на основе представленной работы на английском и русском языках.

Апробация исследования. Основные положения диссертационного исследования были изложены на конференции Американской Политологической Ассоциации (Нью-Йорк, 1999), на международной научной конференции «Власть в России: теория, традиции, перспективы» (Волгоград, 2000), на международной научно-практической конференции «Профессионалы за сотрудничество» (Москва, 2001), на всероссийской научно-практической конференции «Российский регион: XXI век» (Волгоград, 2001), на научных семинарах кафедры социологии в Университете Эссекса (Великобритания, 2002;2006), на международном научном семинаре в Национальном Университете Ирландии (Голуэй, 2008), на всероссийском научном экспертном семинаре «Источники региональной идентичности в российских регионах» (Нижний Новгород, 2009), на всероссийской научно-практической конференции «Политическая элита и формирование резерва управленческих кадров» (Волгоград, 2009).

Содержание работы включено в учебные курсы по социологии региона на английском и русском языках. Основное содержание диссертации отражено в 17 публикациях, общим объемом 40,34 п. л., из них 37,65 авторских. В числе публикаций три монографии.

Структура диссертации подчинена логике решения поставленных задач и состоит из введения, пяти глав, заключения, списка использованной литературы и приложения.

выводы, используя нашу терминологию. Как уже неоднократно подчеркивалось, власть в России традиционно персонифицируется и даже сами люди во власти склонны обращать внимание прежде всего на личные характеристики и личный вклад, а не на организационные или системные аспекты.

Таким образом, можно допустить, что чиновники в России до сих пор больше ценят непосредственное межличностное взаимодействие (Гасе-1:о-face), чем формализованную институциональную структуру. В этом смысле представляется чрезвычайно важным для губернатора области иметь хорошие личные отношения с кем-то из федерального центра, в особенности в Администрации Президента страны. Эта практика распространяется на все типы межличностной интеракции, где личные связи более важны, чем институционализированные контакты.

Недостаток системности еще более очевиден, если мы взглянем на рефлексии респондентов относительно формирования так называемых федеральных округов. Сама идея разделения страны на семь федеральных округов представляет собой попытку, нацеленную на усиление как раз той самой системности. На практике это является дополнительным индикатором недостатка системности, как демонстрируют приведенные ниже отрывки из интервью.

5.4. Проблема формирования федеральных округов.

Самое подходящее слово, которым можно было бы описать восприятие респондентами создания федеральных округов, является непонимание большинством из них, зачем они были созданы. Также преобладает среди респондентов скорее негативная оценка этого решения. Среди всех четырнадцати респондентов только один высказался позитивно по этому вопросу. Это был респондент в.

Вопрос: Как Вы относитесь к идее создания федеральных округов?

С?.: Положительно. Они хотя бы в какой-то степени приближают федеральную власть к регионам России. Мне не думается, что можно было бы только этим путем идти, но коль скоро был выбран этот путь, то это все равно плюс по сравнению с тем, что было. Теперь хотя бы можно довести общую позицию представителю президента.

Как видно из приведенного отрывка, даже несмотря на то, что респондент выражает позитивное мнение относительно создания федеральных округов, он все же достаточно осторожен в своих оценках, делая упор на положительных чертах такого решения, хотя сомнение в том, что такое решение правильное, также присутствует.

Респондент Б. высказал весьма интересное мнение:

Я положительно к этому отношусь, что Путин предпринял такие действия, что сделал. Потому, что вылезти из того правового вакуума, зазнайства надо было. Надо было сохранить Россию как независимое государство. Но я буду «за» до того момента, когда я увижу, что это временный институт и, на мой взгляд, к следующим выборам президента* я хотел бы, что бы этот институт был упразднен. Не дай бог, если мы двинемся дальше, попробуем дать им какую-то реальную власть, ну тогда я «не догоняю», тогда нам нужно менять все основополагающие принципы конституции.".

Как видно из приведенной цитаты, респондент Б. высказывает скорее негативное, чем позитивное мнение по данному вопросу. Его позиция достаточно интересна, поскольку он апеллирует к конституции (что является системным аспектом, говоря терминами настоящего исследования), дух.

Речь идет о выборах апреля 2004 года. Как известно, институт федеральных округов упразднен не был. которой нарушается. Что касается других респондентов, то они критикуют идею создания федеральных округов сразу и бескомпромиссно. Ниже приводятся различные суждения негативного характера, каждое из которых обращает внимание на разные аспекты проблемы.

Например, респондент М. артикулирует свою позицию следующим образом:

Я не уверен [что создание федеральных округов — это хорошо. — М. А.]. Мы породили дополнительных получателей из государственной казны. Это все обрастает аппаратом и дополнительными затратами. Ведь можно иметь при правительстве структуру по работе с регионами".

Респондент К., в свою очередь, констатирует следующее:

Мне сложно дать оценку правильную этому факту, но я думаю, что большого эффекта от этого нет".

Респондент СИ. использует более развернутую аргументацию для обоснования своей позиции:

Я приверженец саморазвития структуры, то есть снизу. Невозможно насильно сделать нечто. И здесь вот некое насилие. Вдруг создали округа. Может, он создал их для того, чтобы видеть, что происходит на местах, но я не увидела, что идет какое-то функциональное. Ничего не изменилось. Но положительный фактор только один — информация с мест более объективная. Но управлять через округа при наличии федерации нельзя. Они только вносят сумятицу. Через округа управлять страной нельзя. Нужно развивать федеративный механизм. Вообще я полагаю, что президент всего лишь готовит основу для изменения конституции, где отменят принцип федерализма. Иначе я не могу объяснить причины для создания округов.".

Этот отрывок дает пищу для размышлений относительно реальной цели для создания федеральных округов. Например, этот шаг можно объяснить в терминах централистской стратегии, направленной на создание дополнительных проблем в регионах, которые затем усилят центральную власть. Если это так, то тогда здесь нет отнесения к усилению системной интеграции.

Существует иная точка зрения, высказанная респондентом В., которая достаточно близка к предыдущей, но содержит некоторые любопытные и, мы бы даже сказали, неожиданные повороты темы, которые делают приводимую ниже позицию респондента чрезвычайно важной для последующих выводов: Вопрос: Ваше отношение к формированию федеральных округов?

В.: Мое мнение опять будет субъективным. Я хочу сказать, что я, конечно, сугубо не сепаратист. Я, конечно, сторонник целостности, неделимости и нерушимости государства Российского. Это в менталитете казачества сидит и так далее. Поэтому любое деление на округа и так далее, да еще обозначение каких-то границ, — это практически создание условий для проявлений вот такого оголтелого сепаратизма в стране. Давай, создавай Уральскую республику. Или там Дальний Восток и так далее. То есть мы сами создаем предпосылки. Это не мои предположения, это ведь мы им смогли нарисовать вульгарные границы так называемым республикам Казахстан, даже Украине границы отвели. И чем это кончилось. Достаточно понятно. Ведь четких границ между Украиной и Россией, Белоруссией и Россией, их не существовало. А граница с Казахстаном. Такой и страны-то не было, честно говоря. Да, хочу сказать, Грузия входила компактно, там Армения, а Азербайджан — тоже не было такого государства, будем так говорить. Поэтому чем это закончилось. Надо же из этого делать выводы. Поэтому вот я против нарисования всяких границ. Но управлять, другая точка зрения, — управлять такой страной, значит, так, как это делал Борис Николаевич, это просто немыслимо.

Ну, и в силу его личного состояния, я думаю, скорее всего, ну и за время своего правления президент не во всех регионах побывал. В большинстве он не был регионах. Так, на 2 часа прилетит — это не дело. Президент должен знать, какая ситуация в стране, четко реагировать на это дело. Он может это делать сам, а может делать через своих полномочных представителей. Практика показала, что эта форма контроля достаточно эффективна. Но я еще раз возвращаюсь к тому, что за недостатки не всегда можно принять меры. Поскольку губернатор всенародно избран и вообще он, по большому счету, уважает руководителя федерального округа, но необязательно считается с его мнением и делает так, как тот ему подсказывает. Вот. Поэтому я бы хотел сказать, что если мы придем к системе назначения, то создание федеральных округов, конечно, оправданно, а если мы к этой системе не придем, то это огромный раздутый аппарат, который ну никак себя не в состоянии себя оправдать. Не в состоянии, я считаю. Все такие же структуры, которые есть во всех областях нашего Южного федерального округа, вся создана в самом федеральном округе. По-моему, ни одна страна не видела такого огромного раздутого бюрократического аппарата.

Этот отрывок чрезвычайно ценен для социолога. Никто из респондентов не указывал на опасность усиления сепаратизма в связи с созданием федеральных округов. Это на первый взгляд неожиданное замечание находится в контексте нашего вывода о возможности дезинтеграции России в связи с недостатком системной интеграции. Мы планировали сделать этот вывод как результат анализа косвенных данных, но не предполагали, что такой вывод будет настолько очевидно высказан нашим респондентом.

Действительно, можно в равной степени сказать, что создание федеральных округов является попыткой привнести больше системности в социально-политический ландшафт России. Одновременно можно предположить, что, наоборот, данная мера является индикатором огромной проблемы в системной интеграции и сама по себе эту проблему только осложняет. Как будет видно несколько ниже, некоторые респонденты также объясняют этот шаг не как направленный на укрепление системы, а как всего лишь инструмент для контроля за выборами президента 2008 года.

Эти интервью были проведены в апреле 2002 года, когда еще не было реального намека на то, что отменят прямые выборы губернаторов. Тем не менее, некоторые из респондентов уже прогнозировали, что это вскоре случится. В 2004 году действительно новый избирательный закон вошел в действие, в соответствии с ним региональные губернаторы рекомендуются президентом, а утверждаются региональными думами. По существу это и есть назначение губернаторов президентом.

В довершение ко всему, региональные губернаторы стали копировать политику федерального центра, назначая своих собственных представителей в районах области или края. Это весьма показательный факт, который можно идентифицировать как элемент системной интеграции. Этот важный аспект региональной социально-политической жизни также затрагивался в ходе интервью и некоторые результаты приведены ниже.

5.5. Проблема представителей губернатора в районах Волгоградской области.

Как уже говорилось выше, респонденты весьма противоречивым образом оценили создание института представителей губернатора в районах области. Позиции респондентов модно суммировать по трем категориям.

1. Это позитивный шаг.

2. Это негативный шаг.

3. Это решение имеет непосредственное отношение к будущим выборам губернатора и, следовательно, имеет конкретную тактическую цель.

Из проведенных интервью три респондента высказали безоговорочную • позитивную оценку этого решения. Ниже приводится пример типичной положительной оценки принятого решения, как это артикулировано ¦ респондентом в.

Вопрос: Как Вы относитесь к институту представителей губернатора в районах?

7.: Положительно. Это как раз то самое укрепление вертикали, которое не приводит к диктаторским замашкам, но говорит о том, что участие государства в жизни местного управления есть. Ведь есть масса проектов, которые • осуществляются на областные деньги и эти вещи нужно контролировать. Логика в этом есть. Это люди — смотрящие над исполнительностью федерального и областного бюджета.

Наряду с этой оценкой, есть и другая положительная трактовка, высказанная респондентом В., который обращает внимание на то, что губернатор будет ближе к простым людям и будет более осведомлен о том, что реально происходит в районах области. Вместе с тем других аргументов не приводится и он отмечает следующее:

Вопрос: Как бы Вы оценили создание института' • представителей губернатора в районах нашей области?

В.: Ну, тут, конечно, говорить о сепаратизме будет, наверное, неправильно. Значит. ну я бы сказал так. Если бы создание института представителей на территории Волгоградской области шло к параллельному сокращению аппарата самой администрации Волгоградской области, ну, положим так: 3 к 2, то есть 3 сокращают здесь, 2 сажают там, на местах, я считал бы, что это было бы оправданно. Правда, практика показывает, что отсутствие каких-либо связей достаточно тесных, ну то есть общение один раз в месяц • с главой администрации, который просто может недобросовестно ввести губернатора в заблуждение, там и так далее, тоже было плохо. Вот сейчас работа наших округов в принципе показывает, что губернатор лучше стал знать ситуацию на местах. Не просто лучше, а у него объективность информации. И если мнение главы. или его представителя там где-то не совпадает, то у главы администрации области появляется не просто потребность, а обязательность разобраться в ситуации, чтобы реально и правильно оценить ситуацию. Поэтому с этой точки зрения, думаю, что это интересный опыт, который заслуживает внймания, но мне очень хотелось, чтобы он, конечно, проводился этот эксперимент не за счет чрезмерного роста аппарата управления. Я думаю, что раз там появился человек, раз он осуществляет определенный контроль, работает с людьми, то есть губернатор тем самым дошел вроде бы. до почти рядовых людей, проживающих в районах, и так далее. И у простого гражданина, жителя появился человек, который, обращаясь к нему, как бы апеллирует к губернатору непосредственно. Он знает, что он, его мнение, будет доведено. И это прекрасно. Но тогда нечего делать здесь [в Волгограде. -М.А.] огромному аппарату. Поэтому тут надо, наверное, и я свою точку зрения тут не скрываю. и высказывал. ну, наверное, не все так просто, как тут с моего уровня мне кажется.

Затем мы задали несколько вопросов-подхватов, пытаясь понять его • точку зрения более детально, после чего респондент сказал прямо:

Они [губернаторские округа] созданы по избирательным округам. конечно, цель создания их еще и возможность влиять на, выборы. Влиять на выборы".

На наш взгляд, это весьма важное замечание. В целом этот респондент демонстрирует неординарный подход к анализируемым проблемам, что важно для качественного анализа. г.

Как было очевидно обозначено респондентом В., губернаторские округа с представителями губернатора были созданы главным образом для • того, чтобы помочь действующему губернатору быть переизбранным на третий срок. В соответствии с контекстом настоящего исследования, если это является основной причиной для принятия подобного решения, то оно никак не может находиться в контексте системной интеграции, поскольку было принято скорее в личных целях, нежели в целях усиления эффективности.. Разумеется, мы должны быть чрезвычайно осторожны в выведении подобных заключений. Тем не менее, трудно игнорировать тот факт, что десятилетиями Волгоградская область управлялась без института представителей губернаторов и как-то справлялись без них.

Начиная с 2005 года все региональные губернаторы фактически назначаются президентом, поэтому сохранение системы деления области на округа, если следовать высказанной логике, представляется бессмысленгым. В то же самое время мы можем распространить этот подход на уровень федерального центра и тогда гипотеза может быть такой, что федеральные'. округа должны были просуществовать до момента выборов 2008 года, а затем их можно было бы и отменять, что, как известно, до сих пор сделано не было.

Есть и другой индикатор, который подтверждает мысль о том, что речь идет об электоральных делах. Например, респондент М. высказался по этому поводу следующим образом:

Вопрос: Часто приходится ездить решать проблема в Волгоград?

М. Практически часто. То ли на совещание. А приходится. выезжать согласовывать по всему. И создание округа. надо согласовать с Урюпинском, а это дорого и неудобно. Лишняя трата времени очевидна. Это дополнительное время отнимается у главы. Тяжелее решать вопросы".

Другой респондент (S.) выразил свое негативное отношение следующим образом:

Не надо было это делать таким образом".

Респондент Б., кто критически относится в целом к действующему губернатору, высказал свой негативизм следующим образом:

Что касается, что сделал наш губернатор, то я отношусь к этому с определенной иронией. С одной стороны, конечно, может быть, в связи с тем, что разношерстная команда и разные люди пришли во власть в районах, нужны ему те, кто будет из-за угла подсматривать, сливать ему какую-то определенную информацию. Но я опять отношусь к этому. ну, может быть, до определенного момента или на какой-то период это реально. Допустим, я отношусь к другим людям. Я не вижу необходимости каждый божий день беседовать со своими подчиненными, допустим в Алексеевке, в Урюпинске или в Палласовке. Так я по цифрам читаю об их деятельности. Если в районе идет дело — не нужен никакой там представитель. Все это надуманно. У нас это сделано было под>тех~ людей, которых надо было как-то трудоустроить".

Последняя фраза приведенного отрывка чрезвычайно показательна,. поскольку она относится в большей степени к полю социальной интеграции в, так сказать, чистом виде (структура создана для трудоустройства, конкретных людей), чем к полю системной интеграции.

5.6. Проблема назначения губернаторов регионов и глав местных администраций.

Респонденты разделились во мнении по этому вопросу на следующие три группы:

1. Крайне негативное отношение к идее назначения губернаторов и глав местных администраций.

2. Довольно позитивное отношение к данному вопросу.

3. Условное принятие такого решения в случае с губернаторами, но неприятие в случае с главами муниципальных / местных органов власти.

Респондент О. — один из тех, кто высказал однозначно негативное отношение к идее замены выборов назначением:

Вопрос: Есть идея назначать глав районных администраций, а не избирать, как это происходит сейчас. Ваше мнение по этэму поводу? г.: Это очень сложный вопрос. Почему очень сложный? Демократия — это очень дорогое удовольствие. Но, с другой стороны, меня смущает во всем этом. Я сразу скажу, я вообще-то сторонник избрания. Почему? Потому что без этого все равно построить по-настоящему государство правовое, с демократическими институтами, на это рассчитывать не приходится. С другой стороны, вот возьмем сейчас список глав администраций районов, которые избраны недавно, из них половина или больше вообще не подготовлена к этой работе. Вот на волне лозунгов и так далее их избрали, но они совершенно не готовы к этой работе. Поэтому, подумаешь, а если бы назначали, меньше бы дураков во власти было бы. Сегодня наша беда в том, что общество находится на таком этапе развития, что с одной стороны так, а с другой — надо по-другому.

Вопрос: А вот по отношению к губернаторам областей, Вы как думаете, избирать или назначать?

Ст.: На мой взгляд, с губернаторами несколько поспешили. Мне кажется, вот тот принцип, когда Ельцин назначал их указом, надо было на какое-то время ввести мораторий и только назначать указом президента. Мне трудно сказать, сколько это должно было продолжаться, лет 10, 15, 20., но такой переходный период, мне кажется, должен был быть, чтобы федеральная власть смело могла их держать в руках. То есть несколько поспешили, ну, а теперь, мне кажется, сейчас надо более жесткие правила ввести и для всех одинаковые. Нельзя допускать однотуровых выборов, а только двухтуровые. Должны быть жестко ограничены сроки пребывания у власти. Нельзя порождать князьков. Только 2 срока и не больше. Ведь если больше, то окружение их развращает. Вот пример с Иваном Петровичем Шабуниным. Ему окружение внушило, что он великий, незаменимый и кончилось это тем, что его обыграл случайный человек. Случайный человек. Ни больше, ни меньше:

Также есть другое мнение, высказанное респондентом Б.:

Я думаю, что исполнительную власть надо назначать, а не выбирать".

Как можно видеть, это соотносится с результатами количественного анализа, где идея прямого назначения исполнительной власти была более популярна среди представителей чиновников, нежели обычной публики и интеллигенции. В то же самое время среди ' высокопоставленных респондентов нет общей точки зрения по этому вопросу, как показывают результаты интервью.

Довольно любопытно акцентировать внимание на некоторые точки зрения, которые идут в одном ряду с идеей условного назначения губернаторов и глав местных / муниципальных администраций. Например, респондент БЬ. сказал следующее:

Я думаю, что мы должны назначать исполнительную власть на всех уровнях, но это должно санкционироваться соответствующим выборным органом. Кстати, такая практика уже была.".

Респондент Б., как мы видели, использует довольно похожие аргументы, когда говорит об условном согласии с такой практикой.

Также существует экономический аргумент, чтобы поддерживать условный вариант. Респондент К., в частности, отмечает:

Наверное, втойэкономической ситуации, в котороймы сегодня находимся, когда большая часть районов являются дотационными и когда средства районов направлены из центра, то в этой ситуациивертикаль власти должна быть жесткой и здесь я бы сказал, чтоследовало бы назначать глав администраций. Если бы' экономически они были бы независимы, тогда можно бы было и: применить избирательную систему. Кроме того, мы, пока, учимся демократии и популизм иногда срабатывает лучше. Поэтому приходят к власти иногда не те, кто реально. будет и может работать. Но по: большому счету выборы не мешает, но на сегодняшнем этапе назначение позволило бы укрепить вертикаль власти". Все вышеприведенные отрывки из интервью представляют интерес для социолога. Мы, считаем, что точка зрения условного одобренияназначения/ • исполнительной власти заслуживает более глубокого рассмотрения! В ' принципе: все, кто стоят на этой позиции, в целомподдерживают общую идею выборов всех как важного условия, демократии-. Тем не менее, они весьма, осторожны в своих высказываниях относительно: непосредственной: практики выборовпредлагая некоторые ограничительные механизмы, такие как усеченные выборы- (когда губернатор избирается, вто время как все другие исполнительные: главы назначаются) — приостановка выборов на фиксированный период времени или подтвердительный характер назначения, когда назначение должноподтверждаться соответствующим органом. законодательной власти. ^.

Их озабоченность рациональна:: они хотят поставить заслон на пути: вхождения во власть случайных: фигурнеопытных людей: Также налицо • другой индикатор недостатка. системности в рекрутировании новых представителей «политическогокласса». Это означает, что политический класс понимает, что существуют серьезные проблемы с системой подбора и расстановки кадрова говоря точнее, есть' проблема отсутствия: такой системы, вообще: Политический класс предлагает некоторые: меры для. .- ':. • ¦•' .¦¦' ¦ ¦'. • ¦¦ '.¦• '226снижения притока случайных кандидатов. Ирония этой ситуации заключается в том, что даже бывший президент В. В: Путин был одним из тех самых «случайных людей», кто никогда не смог бы приблизиться к высоким постам в период существования СССР в силу своих профессиональных особенностей.

Страх «неквалифицированных людей» в исполнительной власти является основанием для серьезных озабоченностей, и это подтверждается статистическим анализом, предпринятым в Главе 4, что обнаруживает очевидную особенность: только чиновники в наших эмпирических исследованиях поддерживают идею назначения руководителей местных / муниципальных администраций.

Если мы попытаемся далее поразмышлять над данной проблемой в более широком контексте, то можно прийти к выводу: российский политический класс, таким образом, обнажает свою слабость и политическую беспомощность. Он (политический класс) позволил такой случайной фигуре, как Путин, появиться на политической арене. Тот же самый политический класс был не в состоянии защитить свою собственную возможность влиять на социально-политический процесс в стране. Мы имеем в виду тот факт, что практически никто не возражал против нового закона, по которому губернаторы и главы региональных парламентов теряли свои кресла в Совете Федерации. После всего этого едва ли становится удивительным тот факт, что они (губернаторы) стараются хотя бы удержать контроль над местным уровнем власти. Это показатель дезинтеграции политического класса в России в целом. Это проблема не только отдельно взятого региона, но проблема в масштабах всей страны.

Таким образом, если в Главе 4 основной фокус анализа затрагивал показатели отношения власти в Волгоградской области, то в Главе 5 мы постарались раскрыть мелкие детали отношений «центр — регион» в более глубоком и широком контекстах. Это стало возможным благодаря использованию метода неструктурированных интервью, проведенных с высокопоставленными представителями чиновничества Волгоградской области. Не являясь связанными узкими показателями количественного опроса, в качественном исследовании мы смогли обсудить вопросы, которые волнуют многих представителей российского общества.

Глубинные интервью подтверждают некоторые аспекты предварительной гипотезы относительно недостатка системной интеграции в отношениях власти. Респонденты либо демонстрировали примеры недостатка системности в отношениях власти, либо пытались приписать системные основания некоторым мерам, которые центральная власть использует. В последнем случае их понимание достаточно существенно разнилось. Это может означать то, что даже респонденты — представители высокопоставленного регионального политического класса — не до конца понимали, что происходит в стране и для чего делаются все эти-реформы политической системы. Они не понимали, что в реальности лежит за современными отношениями власти, которые выстраиваются центральными властями. В результате они пытались приписать определенного рода системность этим реформам, основываясь на своем собственном прошлом опыте. Делая это каждый по-разному, они, напротив, только еще больше обнажали весь недостаток системной интеграции в современной социально-политической жизни страны.

Важно подчеркнуть, что проинтервьюированные региональные высокопоставленные представители власти на уровне Волгоградской области не достаточно ясно понимали цели центрального правительства в контексте административных реформ. Мы можем также предположить, что центральные и региональные власти не разделяют одни и те же взгляды на предмет будущего развития российского общества и государства. Таким образом, используя терминологию П. А. Сорокина, в современном российском обществе нет интеграции на каузальном или функциональном уровне. Это выражает авторскую позицию как результат исследования кейса Волгоградской области.

В конце 2009 года в Волгоградской области был назначен новый глава администрации. Проблемы, о которых говорили информанты, только в еще большей степени обнажили свою остроту. Прежде всего речь идёт о проблеме «центр — регион». Новый глава администрации, рассматриваемый региональным политическим классом как ставленник Москвы, уже сейчас постепенно восстановил против себя многих представителей региональной элиты. Очевиден перманентный конфликт между новым руководителем региона и большой частью регионального истэблишмента. Этот конфликт выражается в новых кадровых назначениях и в реакции на действия нового губернатора со стороны региональной элиты (как интеллектуальной, так и политической). Часть регионального экспертного сообщества в открытую стала в оппозицию к новому руководителю.

Наши экспертные наблюдения позволяют говорить о том, что случай Волгоградской области далеко не уникален. Это подтверждается, в частности, результатами экспертного обсуждения проблем региональной идентичности на научном семинаре в Нижнем Новгороде в октябре 2009 года, который был организован Российской политологической ассоциацией [http://www.birzhaplus.ru/print.php757255]. Есть индикаторы усиливающихся трений между назначениями из центра и региональными элитами в других областях России. В Волгоградской области этот процесс носит более явный и яркий характер, а следовательно, он более удобен для социологического исследования. Одной из причин, почему в Волгоградской области подобные события более явны, является мощная региональная идентичность Волгограда. Это во многом связано с событиями Великой Отечественной войны и мировой известностью региона, который после распада СССР испытал на себе процесс маргинализации.

Использование качественного метода в совокупности с количественным довольно выражение показывает отсутствие системной интеграции на примере Волгоградской области. Глубинные интервью выпукло демонстрируют недостаток этой интеграции в плоскости отношений между центром и регионами. Мы полагаем, что в ближайшие годы эти проблемы будут проявляться с возрастающей интенсивностью во все больших регионах России.

Заключение

.

Во введении мы указали на необходимость обобщающего анализа современных российских социальных и политических процессов в регионах с использованием определенной теоретической схемы. Эта специфическая теоретическая схема представляет собой теорию среднего уровня, которая была обоснована и детально объяснена на протяжении всего текста работы.

Мы также предложили три характерные черты социологического подхода к российским региональным исследованиям, которые использовались в настоящей диссертации. Прежде всего, с нашей течки зрения, отношения власти должны быть помещены в центр внимания исследователя в контексте настоящей работы. Во-вторых, внимание должно фокусироваться на соответствующих показателях и методологии, требуемой для эмпирического анализа. В-третьих, специфическое региональное измерение отношений власти должно стать основным фокусом внимания.

Была выбрана соответствующая социологическая парадигма, в рамках которой наш анализ имел бы логическую связность. По нашему глубокому убеждению, классическая идея социальной интеграции подходит лучше всего для целей настоящего исследования: В социологической традиции эта идея была глубоко проанализирована в системном подходе как концепция эквилибриума. Через труды Г. Спенсера, Э. Дюркгейма, В. Парето, Л. Дж. Хендерсона структурно-функциональная теория развивалась, Т. Парсонс сделал ее классической и чрезвычайно влиятельной в западной (главным образом американской) социологии с начала 1940;х годов и до конца 1960;х. В то же самое время были и другие социологи, кто работал над различными аспектами теории интеграции, чей вклад в рассмотрение этой проблематики не может быть переоценен. П. А. Сорокин является одним из этих социологов, кто в Гарварде, безусловно, оказал влияние на разные аспекты теории Т. Парсонса и внес огромный вклад в теорию социальной интеграции в целом.

П. А. Сорокин был, видимо, первым, кто предложил изучать ценности с целью анализа уровня интеграции различных социальных и культурных систем. Он также эмпирически обосновал различные уровни интеграции социальной системы, в частности механический, каузальный или функциональный и логико-значимый. По нашему мнению, Т. Парсонс с очевидностью претерпел влияние со стороны П. А. Сорокина, что наглядно просматривается в его нормативном функционализме с акцентом на ценности. Как Т. Парсонс, так и П. А. Сорокин внимательнейшим образом анализировали проблемы интеграции. Мы должны были выбрать один из них в качестве базового для обоснования нашей собственной теоретической, конструкции.

Классический структурно-функциональный подход Т. Парсонса интерпретирует интеграцию в терминах структурного доминирования, где социальные институты транслируют и навязывают ценности, которые должны разделяться большинством в обществе ради сохранения системного эквилибриума (равновесия). Власть, в соответствии с подходом Т. Парсонса, обозначает себя как системный компонент, скрепляющий все структурные элементы вместе. Ценности, таким образом, можно рассматривать как свойство или качество этой власти. П. А. Сорокин, напротив, рассматривает различные типы интеграции в обществе, где наивысший уровень интеграции, логико-значимый, основывается на разделяемых ценностных ориентациях самих людей в обществе. Важно подчеркнуть здесь, что с точки зрения П. А. Сорокина ценности становятся институционализированными паттернами только после того, как большинство людей в обществе начинают их разделять, но никак не наоборот. Власть соответственно этой логике не обязательно является интегративной силой в обществе, но может также быть деструктивной и дисфункциональной. П. А. Сорокин полагает, что ценности, как только они начинают разделяться большинством людей, помогают власти играть интегративную роль в обществе. Индивиды в соответствии с его подходом обладают свободой оказывать влияние на интеграционные процессы.

Несмотря на то, что методологически Т. Парсонс и П. А. Сорокин изучают проблему ценностей в качестве важнейшей социальной категории для интеграционного анализа, у них наблюдаются существенные отличия в подходах. Т. Парсонс рассматривает ценности как институциональные категории, в то время как П. А. Сорокин анализирует ценности сами по себе безотносительно к тому, институционализированы они или нет. Следовательно, отношение власти в соответствии с подходом Т. Парсонса необходимо анализировать главным образом через функционирование социальных институтов и ценностей как качеств власти. Подход П. А. Сорокина, наоборот, рассматривает ценности такими, какими они являются, пытаясь понять, какие из них разделяются большинством в обществе, а значит, являются укорененными в социальных институтах. Как только они (ценности) начинают разделяться большинством, они являются более интегрированными, чем другие, и в этом своем качестве б. олее властными в способности регулировать человеческое поведение и работу политических властей.

Теоретическая дискуссия, представленная в Главе 1, имела цель продемонстрировать эвристическую ценность методологии П. А. Сорокина, которая используется в настоящей работе для эмпирического анализа отношений власти в современной России. Мы попытались применить схему интеграции ценностей, предложенную П. А. Сорокиным, для анализа интеграции отношений власти в России на примере конкретного региона. Дифференциация между социальной и системной интеграцией, четко • предложенная Д. Локвудом, также помогла в значительной степени сформулировать системные и социальные категории для эмпирического прикладного анализа.

Учитывая, что ценности являются основным объектом для исследования интеграции, следуя в русле теории П. А. Сорокина, мы выбрали те ценности, которые напрямую относятся к системной интеграции отношений власти, а также те, которые относятся к аспекту социальной интеграции. Поскольку угол научного рассмотрения системной интеграции отношений власти концентрируется на институциональных или организационных аспектах функционирования власти, мы выбрали организационные ценности «подчинение» и «профессионализм» для социологического анализа. Аспект социальной интеграции относится к фактическому проявлению власти и отношению людей к нему. Этот уровень оценки работы властей эксплицируется посредством моральных ценностей, в частности таких, как «ответственность», «порядочность» и «честность», которые рассматриваются в настоящей работе как измерения доверия.

Мы также сформулировали так называемые контекстуальные показатели социальной и системной интеграции отношений власти. Они являются контекстуальными, поскольку категории социальной и системной интеграции помещаются в конкретный социальный политический и экономический контекст соответствующего региона с тем, чтобы собрать более детализированную, очевидную и специфическую информацию в процессе полевого исследования. В простых терминах мы должны были понять, разделяются ли эти ценности различными социальными группами или нет. Те, которые разделяются, являются высокоинтегрированными, и, соответственно, мы можем делать суждения относительно типа интеграции отношений власти, преобладающего в Волгоградской области Российской Федерации.

Поскольку мы использовали Волгоградскую область как кейс-стади • для применения упомянутой выше схемы, нам необходимо было изучить соответствующую литературу, посвященную разным аспектам социологического анализа российских регионов. Мы пришли к выводу, что существует недостаток в изучении региональной проблематики в рамках теории среднего уровня. В то же самое время изучение современных дебатов по российским регионам помогло идентифицировать соответствующие категории, которые затем были использованы в конструировании индикаторов уровней интеграции власти. Например, речь идет о таких категориях, как «местное самоуправление» и проблемы «центр — регион», которые были включены в нашу исследовательскую модель. Мы также пришли к выводу, что, анализируя российский регион с точки зрения схемы в социальной и системной интеграции может обогатить в значительной степени картину современной социальной науки, изучающей российские регионы.

Мы использовали количественные и качественные техники, которые, на наш взгляд, работают комплементарно. Результаты количественного анализа корреспондируются с качественными данными и наоборот. Эмпирический анализ подтвердил предварительную гипотезу, что преобладает социальная интеграция отношений власти, в то время как уровень системной интеграции остается не совсем развитым в современной Волгоградской области. Это было подтверждено, в частности, особой ролью непосредственной межличностной интеракции и общей тенденцией к персонализации власти в России, что, в свою очередь, приводит к томучто моральная оценка политической ситуации в целом и конкретных примеров функционирования государственного аппарата в частности становится более важной. Это позволило прийти к выводу о том, что политическая власть интегрирована постольку, поскольку она рассматривается через аспект социальной интеграции. Тенденция к персонализации власти в России является иллюстрацией высказанной мысли. Эту персонализацию политической власти также можно понимать как результат того, что институциональный уровень интеграции получил крайне низкий рейтинг доверия со стороны респондентов. Думается, это доказано. как количественным, так и качественным анализом, предпринятым в настоящей работе.

В этой ситуации, очевидно, существует низкий уровень доверия к политическим институтам и общество не дезинтегрируется, поскольку социальный уровень интеграции начинает играть доминирующую роль. Мы полагаем, что важно подчеркнуть здесь выдвинутую нами идею о том, что российским политикам доверяют не только потому, что они подходят для своих ролей или внесли существенный вклад в государственные дела. Просто существует тенденция рассматривать институты в целом как менее привлекательные структуры, нежели чем конкретные личности в политике. По этой причине мы склонны солидаризироваться с мнением о том, что индекс доверия, часто используемый в массовых опросах для оценки роли и поведения отдельных политиков, начиная с президента и ниже, не обязательно является индикатором их эффективной работы.

В ситуации, когда социальная интеграция, по-видимому, является основным «скелетом» всей политической и социальной системы, представляется необходимым понять, насколько долго такая интеграционная схема может скреплять каркас всего общества. Этот вопрос требует специального изучения, однако представляется возможным предложить одну гипотезу уже сейчас. Социальный уровень интеграции не должен быть эксплуатируемым чрезмерно, не должен наделяться функциями системной интеграции (а именно это происходит сейчас), поскольку «перегрев» социального уровня интеграции с необходимостью приведет к вполне возможной фрагментации государства как его результат. Подобная импликация призвана обратить внимание на то, что чрезвычайно важно сохранять баланс (эквилибриум). социальной и системной интеграции. Следуя за подходом П. А. Сорокина, можно сказать, что оба эти уровня интеграции могут существовать вместе, дополняя друг друга для поддержания функциональности в обществе. Системный и социальный уровни интеграции существуют в любой организации и / или любом обществе. Они могут временно замещать друг друга в случае экстренной необходимости какое-то время, но ни в коем случае не замещать друг друга на длительное время.

Основываясь на данных качественных интервью, представляется важным предположить, что наличие попыток принести больше системности в социальную и политическую жизнь Российской Федерации не приводит к существенным результатам. Используя терминологию П. А. Сорокина, можно сказать, что эти попытки работают только на механическом уровне социальной интеграции, • не достигая даже каузально-функционального. Разумеется, в краткосрочной перспективе гораздо проще использовать простые методы механической унификации всей Федерации для создания «сильной вертикали власти», которая, по нашему глубокому убеждению, в реальности является весьма хрупкой конструкцией.

Подход социальной и системной интеграции, базирующийся на анализе ценностей, как было предложено П. А. Сорокиным, не устарел. В текущей политической и социальной ситуации российское общество испытывает проблему ценностной интеграции в значительно большей степени, чем это было когда-либо до сих пор. Это становится более очевидным на уровне отношений власти. На современном этапе трансформации российского общества и политики дискуссия относительно вовлеченности конкретных людей в политический процесс становится чрезвычайно важной.

Мы бы пошли дальше в своих рассуждениях: все социальные категории, использованные в проведенном эмпирическом исследовании, сейчас становятся фокусом дискуссии среди социальных аналитиков в различных форматах (чаще в тех форматах, которые предоставляет Интернет). Проблема моральной ответственности президента и власти в целом и их способность управлять страной в правильном для общества направлении, проблемы дистанции власти, самоуправления, отношений «центр — регион», отношений интеллектуалов и властей по-прежнему являются центральной точкой соответствующих публичных дискуссий.

Российская политическая сфера и общество до сих пор ясно не концептуализировали свое отношение к указанным проблемам. После избрания нового президента в 2008 году эти проблемы стали дискутироваться еще более интенсивно. В настоящее время Россия опять находится перед очередным выбором и этот выбор носит ценностный характер. Государство и. общество должны выбрать ценности, которые были бы функциональными и интегративными для всей нации, а не для меньшинства, ценности которого являются деструктивными и дезинтегрирующими для всей страны в целом. В этом смысле настоящая работа с использованием подхода социальной и системной интеграции власти помогает в какой-то степени объяснить современные социальные и политические процессы в Российской Федерации.

Предложенный контекст анализа социологической информации с акцентом на ценности содержит эвристический потенциал для выстраивания объясняющей теории среднего уровня для анализа сложнейшей социально-политической ситуации в российских регионах. Использование этой схемы могло бы обеспечить базис для компаративного анализа других стран, переживающих период транзита.