Периодическая печать конца XVIII — первой половины XIX вв. о народонаселении Российской империи

Идейным пафосом эпохи Просвещения было стремление политических элит разных стран создать «новую породу» людей, лишенных предрассудков, использующих неограниченные возможности разума и понимающих природу вещей. Данное исследование посвящено выявлению механизмов реализации данного намерения в условиях России. Оно сосредоточено на анализе конструктивистских устремлений издателей и писателей журналов второй половины XVIII — первой половины XIX века и их очевидного плана породить в сознании соотечественников представление о Российской империи как цивилизованной многонародной стране, интерпретировать это разнообразие как богатство и культурное преимущество. Можно также сказать, что в данной работе изучается ментальная картина Российской империи, которую создавали в воображении читателей авторы журнальных статей. Поскольку исследование связано с выявлением механизмов формирования представлений о сообществах и группах жителей, путях складывания национальной идентичности и этнических стереотипов, всё многообразие народов Российской империи я обозначаю документальным термином «народонаселение». Понятие народонаселение вошло в тезаурус российских интеллектуалов в XIX в. в связи с формированием новой дисциплины статистики. Оно применялось в журнальных текстах наравне с понятием «народ», как совокупность человеческого сообщества. В настоящее время понятие народонаселение является основным термином в системе демографических наук.

Такой ракурс изучения позволил по-новому оценить источниковые возможности периодической печати для написания истории становления национального и этнического самосознания россиян. Специфика этого вида источников заключается в том, что журналы и газеты того времени аккумулировали сведения о человеческих и природных ресурсах империи и творчески перерабатывали их исходя из намерения внушить читателю определенное видение мира. Поэтому исследователь периодической печати имеет дело не с «зеркалом реальности», а с механизмами ее формирования.

Актуальность исследования задана по определению междисциплинарным характером изучения процессов конструирования сознания. А это один из ведущих аспектов данной диссертации. В целом, она посвящена анализу массовых представлений о народонаселении Российской империи, которые отражались и которые формировались в сознании россиян посредством периодической печати конца XVIII — первой половины XIX века. Характерной особенностью интересующего меня периода является просвещенческая вера политических элит в возможность создания «новой породы людей» посредством идей. Исходя из этого, журналы, предназначенные для чтения массового читателя (в значении того времени), рассматривались как средства социального управления.

Для современного состояния культуры такое исследование является актуальным в нескольких отношениях. Во-первых, с точки зрения подобия. В ситуации всевозрастающей зависимости картины мира современных людей от средств массовой информации социальные психологи и специалисты в когнитивных исследованиях утверждают манипулятивный характер такого воздействия. Согласно их выводам, передача информации через СМИ не может быть безоценочной, объективной. Это всегда анализ, создание нового смысла, оценки, восприятие, интерпретация. Таким образом, СМИ не столько информируют человека о происходящем в окружающем мире, сколько заставляют его поверить в ту или иную версию реальности. В связи с этим в истории журналистики, социологии и в политических исследованиях изучаются такие проблемы, как способы (механизмы) воздействия, провоцируемые эффекты, создание социальной напряженности, конструирование социальной реальности. Благодаря им даже в исторических работах утвердилась точка зрения, согласно которой реальность не «отражается» в периодических изданиях, но создается журналистами и публицистами и существует в качестве репрезентации. Все исследователи подчеркивают особую социальную функцию журналистики в формулировании и формировании общественного мнения, в его организации и управлении им1.

Во-вторых, исследование высвечивает культурные различия. При всем соблазне уподобления, в изучаемое мною время публицистика и журналистика имели иные социальные функции, чем теперь. Не было столь большой дистанции между пишущими и читающими. Круг образованных людей в России был довольно узким, вследствие чего были возможны личные контакты между ними вне литературного пространства. Кроме того, в условиях слабого распространения грамотности мы имеем дело с ограничениями в распространении знаний. И, наконец, в исследуемое время было слабее выражено разделение между типами научного и обыденного знания. Эти особенности транслируемых сведений и способов их передачи обусловили специфику представлений современников о стране, в которой они жили.

XVIII век был в России временем рождения газет и журналов. Довольно скоро из средства удовлетворения любознательности периодика стала превращаться в средство формирования сознания. Заданное энергией Петра I экспедиционное обследование пространства Российской империи (составление карт и описаний территории) ко второй половине XVIII века переходят в разряд постоянной научной деятельности. В результате полученных результатов политическая власть обрела новые сведения о своих подданных, их сообществах, особенностях их жизнедеятельности, обычаях и представлениях. Через печать ученые и государственные деятели делились полученными знаниями с читателями, желая породить в них любовь к Отечеству.

В российской периодической печати конца XVIII — первой половины XIX века одной из постоянных была этнографическая тема. При этом.

1 Моисеев В. А. Печать в системе социального управления. М., 1982; Корконосенко С. Г. Социальное управление и печать. Л., 1989; Дергачева Л. Д. Источниковедческое исследование периодики и теория управления // Вестник Московского университета. Сер. 8. История. 1996. № 4. С. 79 — 89. журналисты не просто транслировали научные сведения, а создавали собственное видение темы человеческого многообразия России. Воспринятые образы превращались в сознании читающей аудитории в своеобразные стереотипы восприятия того или иного народа Российской империи. Поскольку стереотипы обладают чрезвычайной устойчивостью, часть из них сохранились до наших дней. Таким образом, изучение периодической печати указанного периода позволяет деконструировать этнические стереотипы.

Научная новизна темы определяется её слабой разработанностью в историографии, а также ревизией методологических оснований для такого рода исследований, осуществленной в последние десятилетия.

Вопросы, связанные с созданием представлений о народах Российской империи на страницах отечественной периодической печати конца XVIII-первой половины XIX века не были темой специального исследования. Разрешение обозначенных проблем находится в междисциплинарной зоне. До настоящего времени изучением народов Российской империи занималась, в основном, этнографы, а исследование журналистики этого периода являлось частью истории отечественной литературы. Изучение проблем формирования представлений находилось в ведении истории идей. В данной работе впервые соединены предметные области этих наук, что позволило проанализировать проблему методами источниковедения и новой социальной истории.

Объектом исследования является периодическая печать конца XVIIIпервой половины XIX вв. Предметом исследования является формирование представлений о народонаселении Российской империи в отечественной периодической печати конца XVIII — первой половины XIX вв.

Целью диссертационного исследования является реконструкция технологии конструирования и репрезентации народов на страницах российских журналов конца XVIII — первой половины XIX вв.

Достижение данной цели предполагает решение следующих задач: определить специфику («источниковедческую ценность») отечественных журналов конца XVIII — первой половины XIX вв. как источника сведений по данной теме, проанализировать способы литературной репрезентации народов и изменения в них, выявить «строительный материал» (научные сведения, стереотипы, фольклорные образы, метафоры и прочее), используемый публицистами для конструирования народных образов Хронологические рамки исследования очерчивают период с конца XVIII до середины XIX века и обусловлены единством идейных постулатов интеллектуалов. Несмотря на понятное желание исследователей отделить век от века и установить хронологические границы между ними, есть темы, для которых такое деление не допустимо. Прежде всего, это касается исследований идей. Предложенные мною хронологические рамки охватывают период господства в интеллектуальном обществе идей Просвещения, их матриц видения и представления. В это же время происходило становление российской прессы и частных издательств.

Частные литературно-общественные журналы содержали разностороннюю тематику, в них участвовали многие интеллектуалы того времени, они привносили новые идеи. Верхняя граница обусловлена затуханием литературно-общественных изданий, носивших характер частной инициативы издателя, особенно проявившееся в «мрачное семилетие» Николая I (1848−1855 гг.), и созданием новых подходов к изданию журналов, отвечающим сформировавшемуся институту российской журналистики.

Источниковую основу исследования составили: законодательные акты и периодическая печать.

Законодательные акты Российской империи XVIII — XIX веков, связанные с издательствами, цензурой и т. п., определяли условия существования литературно-общественных журналов конца XVIII — первой половины XIX вв. Благодаря указу «О вольных типографиях» в 1783 г. издательское дело перестает быть монополией правительственных учреждений, теперь частное лицо могло создать собственную типографию и печатать сочинения как на русском, так и на иностранном языках. Правительственное распоряжение 1771 г., указы от 31 мая 1780 г. и от 15 января 1783 г. определили первые положения цензурных ограничений в области печати в Российской империи.

Первым официальным цензурным уставом был Устав от 9 июня 1804 г. Перед органами, осуществлявшими цензурные постановления, ставилась, помимо прочего, задача по воспитанию: «удалять книги, противные нравственности, но и доставлять обществу книги, «способствующие истинному просвещению ума и образованию нравов». Либеральный характер нового устава определялся также требованием толкования «двусмысленных мест» в пользу автора сочинения. В 1826 г. был издан второй цензурный устав, сочиненный министром народного просвещения А. С. Шишковым, и получивший меткое прозвание «чугунный». Главным органом цензуры сделан был Верховный цензурный комитет из трех членов министров — народного просвещения, внутренних дел и иностранных дел. В самых цензурных правилах до мельчайшей подробности определены обязанности цензора, именно с воспитательно-педагогической точки зрения. Запрещалось помещать официальные статьи и известия о важнейших событиях, относящихся до России, «прежде нежели они обнародованы будут от правительства» (§ 139). Не позволялось пропускать к напечатанию места в сочинениях и переводах, имеющих двоякий смысл, «ежели один из них противен цензурным правилам» (§ 151). Запрещалось авторам выпущенные цензурою места обозначать точками или другими знаками, «как бы нарочно для того поставляемыми, чтобы читатели угадывали сами содержание пропущенных повествования или выражений, противных нравственности, или общественному порядку» (§ 152). Этот устав предписывал запрещать к публикации любое издание, содержащие неуважение к власти и религии.

Через два года, устав был изменен. По цензурному уставу 1828 г. главным ведомством по цензурным ограничениям становилось Министерство народного просвещения. Появлялась строгая структура прохождения цензуры — попечители учебных округов, местные комитеты, а также ведомственные цензурные комитеты. Местные цензурные комитеты под председательством попечителей учебных округов организовывались в Петербурге, Москве, Киеве, Одессе, Риге, Вильно и Тифлисе. Отдельные цензоры назначались в Казани, Дерпте, Ревеле. Новый устав 1828 года отказался от своей педагогической роли: он просто обязывает цензуру «рассматривать произведения словесности, науки и искусству назначаемые к изданию в свет внутри государства, посредством книгопечатания, гравирования или литографии». Обращение к данному типу источников позволил определить роль государства в отборе и публикации материалов в периодической печати, зависимость журналов от деятельности цензоров и др.

Периодическая печать конца XVIII — первой половины XIX веков является для меня основным источником. Из значительного количества журналов этого периода, отвечающими цели исследования являются 300 литературно-общественных журналов и более 1300 журнальных произведений. Среди анализируемых изданий есть как известные и продолжительные журналы — «Вестник Европы», «Сын Отечества», «Русский вестник» и др., так и менее известные — «Благонамеренный», «Лицей», «Ни то ни сио», «Трудолюбивый муравей». Специфике данного типа источника посвящена первая глава данного исследования.

Степень изученности проблемы. Историографическая основа исследования условно поделена автором диссертации на несколько групп:

1) Общие исторические работы, посвященные журналам определенного периода, или отдельным периодическим изданиям. Важным и востребованным исследованием стало учебное пособие «История русской журналистики XVIIIXIX веков», изданное в.

Московском университете, под редакцией А. В. Западова1. Впервые в этой книге были комплексно представлены и проанализированы журналы XVIII — XIX вв. Наблюдения и выводы, сделанные авторским коллективом, являлись отправными точками для последующих исследователей журналистики этого периода. Среди них: П. Н. Берков, В. Г. Березина, Б. И. Есин и другие2. Исследования отдельных издании .

2) Исследования, связанные с известными деятелями истории журналистики конца XVIII — первой половины XIX вв. Дооктябрьские и советские исследователи обращались к материалам периодической печати в связи с интересом к личностям, участвующим в издании журналов4. взаимосвязи истории печати5. В данных исследованиях выявлялось влияние политических и социальных идей на материалы журналов, а также обратная реакция читателей журналов на данного рода сообщения. Эти исследования, помимо важной содержательной части, явились для настоящего исследования примером изучения идейных течений в журналистике.

3) Работы, посвященные изучению общественной мысли и периодической.

1 История русской журналистики XVIII—XIX вв.еков. М., 1963.

2 Берков П. Н. История русской журналистики XVIII века. М. — Л., 1952; Березина В. Г. Русская журналистика второй четверти XIX века (1840-е годы). Л., 1969; Березина В. Г. Русская журналистика первой четверти XIX века. Л., 1965; Дементьев А. Г. Очерки по истории русской журналистики 1840−1850 гг. М. — Л., 1951; Есин Б. И. История русской журналистики XIX в. М., 1989; Мордовченко Н .И. Журналистика начала XIX века // История русской литературы. T.V. М. — Л., 1941. С. 42−52- Очерки по истории русской журналистики и критики. Т.1. XVIII век и первая половина XIX века. Л., 1950.;

3 Гиппиус В. В. «Вестник Европы» 1802−1830 годов // Ученые записки Ленингр. ун-та. 1939. № 46. Вып. 3. С. 201−228, Семенников В. П. Русские сатирические журналы 1769−1774 гг. СПб., 1914; Пирожкова Т. Ф. Славянофильская журналистика. М., 1997.

4 Орлов В. Н. Н. А. Полевой и «Московский телеграф» // Очерки по истории русской журналистики и критики. Л., 1950. Т. 1. С. 256−299- Сухомлинов М. И. Н. А. Полевой и его журнал «Московский телеграф» // Исторический вестник, 1886. Т. 23. № 3. С. 503−528. Ставрин С. [Шашков С.] Полевой и «Московский телеграф» // Дело. 1875. № 5. С. 105−141- Корсаков Д. А. О. И. Сенковский и М. П. Погодин как журналисты. Казань., 1902; Пирожкова Т. Ф. Н. И. Карамзин — издатель «Московского журнала» (1791 — 1792). М., 1978; Станько А. И. Пушкин — журналист и редактор. Ростов н/Д, 1973; Погодин М. П. «Московский журнал» Карамзина // Русский вестник. 1866. № 7. С. 237−262- Линнинченко А. И. Журнальная деятельность И. А. Крылова // Университетские известия. 1868. № 3. Отд.П. С. 37−46.

5 Брикнер А. Г. «Санкт-Петербургские ведомости» во время французской революции // Другая и новая Россия. 1876. № 1. С. 71−87- № 2. С. 158−173- Пумпянский С. Великая французская революция в освещении екатерининских газет // Звезда. 1930. № 9−10. С. 247−252.

4) Исследования, раскрывающие проблемы истории литературы и журналистики конца XVIII — первой половины XIX в.1.

Отправной точкой для данной диссертационной работы явились многолетние исследования Е. А. Вишленковой в области визуальных представлений о народах Российской империи2. На основе разнообразных графических источников (лубка, карикатуры, росписи на посуде, медалей, гравюр и т. п.) Е. А. Вишленкова анализирует не только этнические стереотипы людей XVIII—XIX вв., но и культурные границы между народами, зачатки национальных чувств, общности, понимания «нации».

В современной историографии появляется все больше работ, посвященных выявлению создаваемых периодической печатью представлений. Прежде всего, следует указать на монографию Н. Н. Родигиной, посвященной образу Сибири в исторической журналистике второй половины XIX вв.3 Автор опирался на ментальное картографирование и социологические подходы, что позволило выявить стереотипные оценки в восприятии отдаленного региона империи.

5) исследования посвященные истории этнографии и этническим представлениям.

Методология диссертационного исследования. Исследование базируется на следующих принципах: историзм и объективность, обязывающие рассматривать объект изучения в контексте конкретно исторических условий, в связи с изменениями социально-политической обстановки и идейных убеждений общества. Сочетание системного, микрои макро-исторического подходов позволило перейти от эмпирического уровня познания (выявление, описание и анализ информации источников) к теоретическому (синтезу и объяснению полученных данных). Наиболее часто.

1 Солнцев В. Ф. «Всякая всячина» и «Спектатор» // Журнал Министерства Народного просвещения. 1892. № 1. Отд. II. С. 125−156- Кулешов В. И. «Отечественные записки» и литература 40-х годов XIX века. М., 1959.

2 Вишленкова Е. А. Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому». М., 2011.

3 Родигина Н. Н. «Другая Россия»: образ Сибири в русской журнальной прессе второй половины XIXначала XX в. Новосибирск, 2006. применялись системный подход, проблемно-хронологический, историко-сравнительный подходы, методы реконструкции и интерпретации.

В связи с большим количеством и разнообразием направленности журналов конца XVIII — первой половины XIX вв. была применена выборка, которая определялась кругом тех периодических изданий, которые обращались к теме народов империи. С целью наиболее полного исследования основного источника данной работы использовался прием сплошного просмотра годовых комплектов отобранных журналов.

В историко-источниковедческой литературе о печати разработано три подхода при ее изучении: теоретический, направляющий исследователя на определение социальной роли и функций периодических изданий, механизма их влияния на сознание общества и управление им, на внутрии внешнеполитическую практику;

— исторический, нацеливающий исследователя на выяснение общественно-политических условий, вызвавших и сопровождающих выход издания, уточнение процесса его создания и функционирования, выявление имен и идейных взглядов его учредителей, издателей, редакторов и сотрудников (авторов) и, конечно, на анализ содержания, определение его информационной многоплановости1;

— источниковедческий, признающий главной целью определение научно-познавательной ценности периодического органа как дуалистической системы, являющейся и документальным источником 2.

частью прошлого), и нарративным — отражающим прошлое.

1 См.: Есин Б. Русская газета и газетное дело в России. М., 1981; Он же. История русской журналистики XIX в. М., 1989; Грабельников А. А. Массовая информация в России: от первой газеты до информационного общества. М., 2001.

2 См.: Источниковедение истории СССР. М., 1981. С. 223−231, 325, 331−337- Голиков А. Т., Круглова Т. А. Источниковедение отечественной истории. М., 2000. С. 381−391- Источниковедение: Теория. История. Метод. Источники российской истории. М., 1998. С. 451−465, 621−634.

Эффективными для данной проблемы являлись методы, применяемые в социологии. П. Бурдье предложил подход для историко-социологического изучения текстов, созданных журналистской средой («полем»)1. Р. Барт дал пример социологического изучения мифов, созданных прессой, стереотипов, образов2.

Среди современных исторических подходов, наиболее важными в данном исследовании являлись достижения в области истории идей и истории понятий, исследования национализма. Р. Козеллек основал научное направление BegriffsgescЫchte, которое реконструирует не только семантику ключевых категорий и терминов, но и историю их бытования в культуре. Главными особенностями всех этих подходов являются внимание к изменчивым (а не константным) явлениям в истории, стремление анализировать процессы, а не констатировать полученные результаты. Р. Козеллек считал рубеж ХУШ-Х1Х вв. переломным временем, поскольку именно тогда появились понятия и термины, на которых выстраиваются современные концепции национализмов. Они нацелены на абстрактное представление, а не на прошлый эмпирический опыт. От этого исследуемые понятия стали более вариативными, без фиксированного значения, зависящими от авторского представления и контекста их использования3. В связи с этим я предполагаю, что анализ ключевых понятий российской публицистики («народ», «племя», «нация», «империя» и др.), позволит найти доступ к коллективным представлениям группы людей или всего общества о своей групповой идентичности. Бенедикт Андерсон является одним из основателей конструктивистского подхода в исследовании национализма. Он доказал, что такое явление как нация является конструкцией, созданной 4 общественными и политическими деятелями .

1 Бурдье П. О телевидении и журналистике. М., 2002.

2 Барт Р. Мифологии. М., 2000.

3 См.: Козеллек Р. Социальная история и история понятий // Исторические понятия и политические идеи в России. ХУ1-ХХ века. СПб., 2006. С. 33−53.

4 См.: Андерсон Б. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма. М., 2001.

Положения, выносимые на защиту:

1. Периодическая печать исследуемого времени предстает многоплановым и богатым историческим источником, предоставляющим не столько этнографически точные сведения о народах Российской империи, сколько данные о строительном материале для формирования этнических стереотипов, представлений и образов. Этот источник позволяет выявлять целеполагание этнои нацио-строителей, примененные ими технологии созидания народных групп в сознании современников. Проанализировав весь объем публикаций периодической печати почти за столетие, удалось реконструировать процесс складывания ментальной карты империи и получить понимание того, как печатное слово участвовало в формировании патриотизма и знания Отечества.

2. Используя сведения о народах, добытые из западных публикаций разных жанров, из записок путешественников, из экспедиционных и ведомственных отчетов, преобразуя их в соответствии с собственными идейными намерениями, российские писатели создавали оригинальные этнические образы. Многие из них далеки от признаков научного этнографизма и аутентичности, являясь в значительной степени плодом фантазии.

3. Интерес российских публицистов к проблемам народонаселения характерен для века Просвещения, но за исследуемый период сменились целевые установки исследователей и писателей этой темы. В XVIII веке их больше всего интересовало соотнесение обнаруженных групп населения с зонами цивилизации и варварства, а в начале XIX века — с цивилизационной шкалой. Во второй четверти XIX столетия тема народонаселения оказалась актуальной для становящегося русскоцентричного мифа и идеологии официальной народности. Смена установок отразилась на изменении языка описания, использовании метафор и отбора строительного материала для формирования образов.

4. Выявленным в периодике исследуемого времени этническим образам характерны культурно-психологические характеристики (установление жесткой связи между именем народной группы и индивидуализирующим свойством), географический детерминизм (привязка народа к определенной местности), доминирование визуальных отличий (особенностей народного костюма, лицевых признаков, фиксация характерных поз и движений). Созданные посредством комбинирования этих признаков образы помещались писателями в определенный культурный контекст, который фиксировал народных представителей в культурной иерархии.

5. Неоднородность периодических изданий с точки зрения их политических и идейных установок, а также смены редактора, издателя, состава авторов порождали прерывистость и гибкость журналистского дискурса, обеспечивали сосуществование в нем нередко противоречащих друг другу образов. Наиболее сложной и подверженной пересмотрам оказалась работа с «русским народом». Такое сложное образование не поддавалось локальной приписке, описаниям через визуальные признаки и индивидуализирующие свойства. В результате публицисты разделили подданных России на «русских» и «нерусских» и применяли по отношению к этим группам разные текстуальные стратегии. Русские описывались как народ-культура и народ-нация, а нерусские как народы-культуры и народы-этносы.

6. Выявление и признание этой источниковедческой особенности периодической печати требует изменения исследовательского подхода. По всей видимости, он не может строиться на использовании его сведений в качестве иллюстраций или прямых аргументов для исследований по истории этнографии или этнической истории. Проведенное источниковедческий анализ показал, что публикации на темы народонаселения в периодических изданиях изучаемого времени представляют собой фрагменты согласованных рассказов-интерпретаций и им свойственна та же степень субъективности, что и любой публицистической версии проблемы. Исходя из этого, этому виду источника можно задавать только те вопросы, на которые он может ответить, то есть, как и почему в то время сложилось именно такое видение России.

Практическая значимость исследования состоит в том, что его материалы могут быть использованы при изучении истории периодической печати и общественной мысли Российской империи конца XVIII — первой половины XIX вв., истории народов, проживающих в Российской империи. Данное исследование может быть применено при составлении учебных курсов, пособий, в работах по отечественной истории, этнографии, истории географической науки. Кроме того, результаты данной работы могут быть применены в разработке проблем в области журналистики и социологии как образец формирования общественного мнения (картины мира) с помощью СМИ.

Апробация исследования. Основные положения диссертации были доложены и обсуждены на международной научной конференции (ИвановоПлёс, 15 — 16 мая 2008 г.) — на всероссийских научных конференциях: Всероссийской конференции молодых историков (Самара, 2007 г.) — (Санкт-Петербург, 2008). Всероссийская конференция «Сообщество историков высшей школы России: научная практика и образовательная миссия» (Казань, 2009). Всероссийской научно-практической конференции «Екатерина II и имперское многообразие России: опыт политического и культурного взаимодействия» (Казань, 2010). Также результаты исследования были опубликованы в 3 статьях, 2 из которых — в журналах и изданиях, рекомендованных ВАК.

Структура исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, поделенных на шесть параграфов, заключения, списка использованных источников и литературы. Общий объем диссертации составляет 210 страниц.

Заключение

.

Анализ отобранного комплекса материалов литературно-общественных журналов конца XVIII — первой половины XIX вв. позволил исследовать направленность воздействия периодической печати на формирование национального общественного сознания. Применение конструкционистского подхода позволило выявить спроектированный характер образов народов, представления публикуемых авторов о народонаселении Российской империи, механизмы создания народных образов, обосновать применение тех или иных идей и просветительских проектов в отношении российских народов, имевших хождение в изучаемый период. Субъективность периодической печати как источника не позволяет использовать ее материалы как отражение имевшей место реальности, но способствует выявлению образов и стереотипов, устремлений авторов, реконструкции процесса изменений во взглядах, позициях.

В журналах конца XVIII в. народы Российской империи выступали одним из показателей богатства страны, носителем ресурсов и тесно связывались с местом расселения. В журнальных публикациях о масштабах страны, о границах территории России народы использовались как маркеры пространства, наравне с географическими объектами. Другим приемом образного представления Российской империи стало одушевление определенного пространства, региона, придание ему антропоморфных черт. Таким способом журналисты формировали представление о многообразии народонаселения Российской империи в сознании соотечественников.

В журналистике конца XVIII в. поднимался вопрос о патриотизме, национальной и гражданской идентификации. Шел постоянный поиск подходящей модели, которая бы удовлетворила и западно-настроенных российских дворян, и европейцев, проживающих в Российской империи. Различные вариации решения этих проблем сводились к одному: принадлежность к народу, нации закладывается при рождении, «по крови», а соотнесение себя с определенной страной, чувство любви к ней может быть выбрано самим человеком.

Формирование представлений о народах Российской империи в журналах конца XVIII в. осуществлялось в условиях господства идей Просвещения в сознании образованных россиян. Проявление влияния этих идей на журнальные тексты о народах Российской империи можно видеть в использовании отечественными журналистами схемы распределения российских народов на карте «варварства» и «цивилизации». К отсталым народам писатели относили сибирские и азиатские народы. В отношении них авторы журнальных произведений занимали две позиции: либо величественно-покровительственное («старший брат»), либо любопытно-поверхностный («как к диковинке»). Любое проявление варварства в российском народе подвергалось высмеиванию и сатире, особенно язычество и суеверия. Стремясь преодолеть стереотип западного человека об отсталости России, журналы отмечали проникновение «цивилизации» в варварские племена России, «зачатки» просвещения у «азиатских» народов. Авторы журнальных произведений, перевоплощаясь в представителей нецивилизованных народов Российской империи, создавали представление о самостоятельном постижении ими письменной культуры. Благодаря этому, на страницах отечественных журналов конца XVIII в. народы выступали как субъект, а не объект описания.

В литературно-общественных журналах конца XVIII в. публиковались произведения, направленные на формирование собирательного образа русского человека. На основании журнальных статей можно выделить такие качества, приписываемые русскому, как отсутствие гордости за добрые дела, доброта, «праводушие», храбрость, ум. Екатерина II изобретала культурно-психологические особенности русского народа, противопоставляя его историческим народам империи («татарам») и совокупным европейцам («французам»). Эти попытки не увенчались успехом.

В начале XIX в. литературно-общественные журналы участвовали в определении и конструировании основных характеристик единой нации россиян. Внешним фактором (мотивом) обращения к этим проблемам служило увлечение российского дворянства французской модой, языком, воспитанием, что со стороны российских интеллектуалов-журналистов расценивалось как предательство и угроза российской самобытности. Проблема определения единого национального языка известна в литературе как «борьба старого и нового слога», в котором первый упомянутый «лагерь» видел необходимость в возвращении русского литературного языка к первоосновам — церковнославянскому языку, а другой «лагерь» — предлагал модернизировать язык согласно требованиям времени. Аргументы сторон, публикующиеся в отечественных журналах, демонстрируют различные точки зрения на интерпретацию прошлого русского человека и видение будущего. Журнальные произведения о патриотизме были нацелены на выявление критериев самоидентичности — кроме рождения, важным фактором, влияющим на осознание своей принадлежности к какому-либо народу, становиться окружающая среда, условия воспитания, гражданская позиция. Появляются понятия «истинный Сын Отечества», «истинный патриот» -человека, не переносящего разлуки с родиной. Установление общепринимаемых основ русского языка и пропаганда любви ко всему отечественному является первыми показателями национального строительства (определение критериев нации).

В первой четверти XIX в. литературно-общественные журналы выстраивали свое видение проблемы народов Российской империи, соотнося их с цивилизационной шкалой развития. Журнальные произведения о народах страны выстраивались по единой схеме изложения: рассказ о наименованиях и происхождении, история народа, современное состояние в гражданской, нравственной и физической области. В журнальных публикациях малороссияне признавались родственными по происхождению народом с русскими, но авторы видели отличие в чертах характера этих народов, которые складывались под воздействием различных исторических обстоятельств. Казаки являлись предметом изучения журналистов по причине отсутствия единого мнения об их происхождении, рассматривались проблема происхождения их названия, их историческое прошлое, а также их особые военные качества, проявленные в войну 1812 года. Сибирские народы и кавказцы в периодической печати первой четверти XIX в. характеризовались как дикие, низшие племена, не представляющие ничего общего с остальной частью Российского государства. «Младенствующими» народами считали авторы журнальных произведений кочующих народов южных районов страны — киргиз-кайсаков и калмыков. Главный недостаток кочевников виделся российским журналистам в их нежелании развиваться, становиться цивилизованным народом.

Во второй четверти XIX в. в литературно-общественных журналах народы получили распределение в соответствии с этапами своего развития, на оси прогрессивного исторического времени. Данные лингвистики и истории авторы журнальных произведений использовали для распределения народов по принципу «древний, старший, развитой» и «молодой, низший, отсталый». Журнальные тексты о народах Российской империи во второй четверти XIX в. создавали представление о круговой схеме распределения народов, в центре которого помещался русский народ, определяемый как древнейший и стоящий на высшем уровне развития. В расходящихся от центра, кругах были расположены остальные народы империи, в зависимости от уровня развития и исторического пути.

В журналистике второй четверти XIX в. сибирские жители были определены как выходцы русского народа. В столичных периодических изданиях 1820−1840-х гг. печатались псевдо национальные стихотворения, отрывки из собраний народных песен и статьи-исследования этнических поверий и праздников. В журналах этого периода писатели-малороссы осуществляли попытки представить украинский народ родственным русскому народу, но эта позиция была отвергнута столичными журналистами, как несоответствующая выстраиваемой иерархии народов. В описаниях других пограничных народов (киргиз-кайсак, калмык, астраханских татар, кавказских народов) журналисты использовали риторику превосходства европейцев перед «восточными» народами. Азиатские народы рассматривались с позиций полезности и безопасности для Российской империи, а не как часть единого государственного механизма. Позиция «знание-сила» и нацеленность на подчинение пограничных народов российскому правительству приводили к однонаправленному взгляду об отсталости этих общностей, о необходимости их в покровительстве и помощи русского народа. Во второй четверти XIX в. в литературно-общественных журналах осуществлялось распределение народонаселения в соответствии с вероятной политикой управления, осуществлялись поиски оптимальной модели видения национальной политики государства.