«Разрыв ценностей» в политическом диалоге Россия — Европейский Союз

Необходимость приверженности «общим ценностям» как основы реализации успешного сотрудничества — тезис, проявляющийся в большей или меньшей степени в дискурсе официальных политических лиц на протяжении всего периода взаимоотношений России и Европейского Союза (Евросоюза), особенно с начала 1990;х гг. При этом в качестве «общих ценностей» выступают «европейские ценности», прошедшие в своем развитии несколько исторических этапов и представляющие крайне динамичную и трудно определяемую категорию.

Евросоюз в силу тех изменений, которые происходили в системе международных отношений на протяжении XX века, фактически монополизировал право символизировать Европу и то, с чем ассоциировалась европейская система ценностей: основные права и свободы человека, либерализм в экономике и политике, равноправие всех перед законом и верховенство закона.

На разных этапах своего исторического развития Россия по-разному решала вопрос о взаимоотношениях собственной системы ценностей с системой ценностей, объединяющей в единое целое западноевропейские государства. Периоды относительного сближения с европейской системой ценностей сменялись периодами значительного, удаления" от нее, при этом обе системы ценностей оказывались чрезвычайно подвижными.

Фактически любое текущее сравнение европейской системы ценностей и системы ценностей России не может происходить без учета исторического динамизма содержания категории «ценность», и в случае Европы вне России, и в случае самой России. Интерпретация значения тезиса о необходимости приверженности «общим ценностям» в политическом диалоге России и Евросоюза требует понимания исторической эволюции содержания категорий «европейские ценности» и «ценности России», определения ключевых точек их относительного сближения и удаления.

В начале 1990;х гг., воспринимая Европу в лице Евросоюза в качестве интеллектуального и экономического лидера, Россия добровольно согласилась на политико-правовой формат взаимоотношений, в рамках которого приверженность «общим ценностям» воспринималась как условие существования политического диалога и сотрудничества с Евросоюзом в целом.

Со временем подобный подход выявил множество проблем. Категория «общие ценности» постепенно превратилась в инструмент нагнетания напряжения между Россией и Евросоюзом в зависимости от складывающейся политической конъюнктуры. Отсутствуют четкие критерии соблюдения категории «общие ценности». Существует различная" интерпретация ее содержания, различное понимание места и роли, которые закрепляют Россия и Евросоюз за данной категорией. Все эти факты делают дискуссию о сближении или разрыве систем ценностей России и Евросоюза особенно острой. Нередко она используетсяв качестве, фактораобъясняющего неудачи в сотрудничестве России и Евросоюза по направлениям, не связанным с реализацией политического диалога.

В связи,' с этим для дальнейшего сотрудничества России и Евросоюза особенно важным представляется провести комплексный «сравнительный анализ подходов сторон к определению ¦ содержания, места и роли категории „общие ценности“ в рамках политического диалога. В* то же время противоречивая история диалога об „общих ценностях“ между Россией и Евросоюзом требует также предварительного рассмотрения процесса становления и развития системы европейских ценностей и ценностей России, выявления общих и отличительных черт. .Подобный'сравнительно-исторический» анализ позволяет оценить-контекст, на фоне которого происходит современный" диалог России и. Евросоюза об «общих ценностях», и глубже объяснить возможные причины трудностей данного диалога.

Актуальность исследуемой темы, безусловно, определяется также задачами внутреннего развития России, которые были поставлены российским политическим руководством, а именно модернизацией различных сфер общественной жизни: экономической, политической, социальной. В России присутствует определенное осознание того, что вопрос укрепления условно «европейской» составляющей ее системы ценностей — это, в первую очередь, вопрос ее дальнейшего внутреннего развития, а также внешнеполитической и внешнеэкономической конкурентоспособности. В тоже время подход, связанный с оценочными суждениями относительно степени прогресса России на данном направлении, по опыту 1990;х гг., вызывает отторжение и неприятие.

Объектом данного исследования выступает политический диалог России и Евросоюза, определенный в рамках первого двустороннего юридического документа, Соглашения о партнерстве и сотрудничестве (СПС (1994)), как процесс, направленный на сближение позиций сторон по международным вопросам ина сотрудничество по вопросам, относящимся к соблюдению принципов демократии и прав человека.

Важно.отметить, что в представленной работе политический диалог России и Евросоюза рассматривается, на уровне национального государства и наднационального института, а не: на уровне: конкретных стран. Такой подход обусловлентем, что автора интересовал комплексный подход Евросоюзак месту и роли категории «общие ценности» в политическом диалоге с Россией: В’работе частично уделяется! внимание позиции государств Центральной и ВосточнойЕвропы относительно роли «общих ценностей» вшолитическом диалоге России и-Евросоюза и. во всем, комплексе их взаимоотношений. Это обусловлено тем, что именно государства^ Центральной и Восточной Европы зачастую блокируют отдельные-двусторонние инициативы России и Евросоюза: ВластностиПольша и, Литва возражали против предоставлениямандатаЕврокомиссии на начало переговоров по новой-договорно-правовой базе сотрудничества.,.

Предметом исследования" являютсяместо и роль, категории? «общие: ценности» в политическом’диалоге России и Евросоюза. Автора: диссертации интересует, прежде всего, то, как каждаяиз сторонопределяла содержание категории «общие ценности» иодинаково ли значимой являлась данная^{категория} 1фифеализ'ации нолитическогог’Диалога’для^Ебсс^.и^для'Евросоюз^:

Диалог России и Евросоюза об «общих ценностях» фактически, происходит на фоне одного: из самыхпротиворечивых вопросов' врамках, отечественной философской традиции о взаимовлиянии и взаимосвязи, европейской системы ценностей и системы, ценностей" России. В: диалоге с ЕвросоюзомРоссия выступает как носитель не абсолютно новой системы: ценностей', возникшей в: момент образования! современного российского государстваа системы ценностей, которая частично отражает различные исторические этапыразвития-России: В: свою очередь, Евросоюз также символизирует систему ценностей, которая, стала результатом зарождения, становления и развитияевропейских государств.

В связи с этим автор диссертации выделяет в качестве дополнительного предмета исследования содержание категорий «европейские ценности» и «ценности России» в их сравнительно-исторической ретроспективе.

Данный сравнительно-исторический анализ предваряет исследование места и роли категории «общие ценности» в политическом диалоге России и Евросоюза. Он позволяет более широко взглянуть на дискуссию об «общих ценностях» между Россией и Евросоюзом с точки зрения того, имеют ли ценности России и Евросоюза, декларируемые в качестве «общих», единые исторические корни. Выявление исторических этапов сближения и расхождения европейской системы ценностей и системы ценностей России, а также причин этого в прошлом дает возможность для проведения исторических параллелей и более четкого объяснения современных позиций' России и Евросоюзапо поводу содержания, места и роли категории «общие ценности» в рамках политического диалога.

Появление дополнительного предмета исследования находит свое отражение в обзоре степени разработанности темы в литературе и в самой структуре диссертационного исследования.

Целью диссертационного исследования' является комплексный анализ формулирования содержания категории1 «общие ценности» в политическом диалоге России и Евросоюза, места и роли данной категории в процессе развития взаимоотношений России и Евросоюза, а также — места и содержания понятия «общие ценности» в рамках текущего состояния политического диалога.

В рамках достижения обозначенной цели научной работы были поставлены следующие задачи.,.

Во-первых, на основании официальных документов, регулирующих" взаимоотношения России и Евросоюза, проанализировать содержание и официально декларируемое место категории «общие ценности» на протяжении всей истории политического диалога сторон.

Во-вторых, подробно рассмотреть и сравнить подходы России и Евросоюза как наднационального международного института к пониманию роли категории «общие ценности» в политическом диалоге сторон.

В-третьих, обозначить наличие и характер механизмов, используемых со стороны Евросоюза с целью распространения определенной системы ценностей на РФ.

В-четвертых, оценить возможное содержание, место и роль категории «общие ценности» в рамках политического диалога России и Евросоюза в будущем.

Хронологические рамки исследования. Настоящая работа охватывает период с момента подписания Соглашения о Партнерстве и Сотрудничестве (1994), первого юридического документа, в котором речь шла о структурном политическом диалоге, целях и принципах его построения, и до первой половины 2011 года.

Наличие дополнительного предмета исследования потребовало охватить временной отрезок с момента становления греко-римской цивилизации, эпох. Средневековья, Возрождения, Просвещения и абсолютизма, появления, национальных государств, периода между Первой и Второй мировыми войнами, а также послевоенного периода по настоящий момент, с целью анализа в сравнительно-исторической ретроспективе процесса становления и развития категорий «европейские ценности» и «ценности России».

Хронологические рамки с 1994 по 2011 гг. позволяют создать целостное понимание характера и содержания политического диалога России и Евросоюза, охватывая все важнейшие этапы развития их сотрудничества, а также основные вехи «политического диалога Россни и Евросоюза по вопросу приверженности «общим ценностям».

Первый этап включает период становления взаимоотношений! России? и Евросоюза, с моментазаключения СПС (1994)' и до принятия Коллективной стратегии ЕС по отношению к России" (1999), а также Стратегии развития отношений РФ с Европейским Союзом’на среднесрочную перспективу (1999). На данном этапе Россия' должна была ассимилироваться в соответствии со стандартами, задаваемыми со стороны. Евросоюза. Де-юре европейская сторона выдвинула идею «обусловленности» стратегического партнерства или любого другого формата взаимоотношений «общими ценностями», непоследовательно подкрепляя выбранную стратегию отдельными практическими" шагами: приостановкой ратификации СПС в период первой чеченской кампании" или замораживанием фондов ТАСИС и «Северное измерение» в ответ на начало второй чеченской кампании.

Россия, первоначально добровольно приняв предложенный формат взаимоотношений, пыталась продемонстрировать свою приверженность западному курсу развития. Однако к концу 1990;х гг. разочарование в непоследовательности действий Евросоюза как нормативного игрока, особенно в период косовского кризиса, и усиление ее внешнеполитических позиций на фоне ослабления внешнеполитических позиций Евросоюза заставили пересмотреть подход России к содержанию, месту и роли категории «общие ценности» в политическом диалоге партнеров.

Второй этап взаимоотношений России и Евросоюза в рамках дискуссии об «общих ценностях» охватывает период с 2000 по 2004 гг. На данном этапе Евросоюз не желал пересматривать свои взгляды на место и роль категории «общие ценности» в политическом диалоге с Россией и по инерции следовал политике 1990;х гг.

Россия, напротив, открыто заявляла о том, что она является частью европейского цивилизационного пространства без прохождения теста на соответствие каким-либо ценностным критериям, тем более предлагаемым извне. В 2000;х гг. Россия активно пытается заставить своих партнеров признать факт того, что она имеет право на! собственную систему ценностей, оставаясь при этом частью европейского культурно-исторического пространства. В рамках категории «общие ценности» Россия и Евросоюз придавали разную степень значимости «безопасности общества и государства», «невмешательству во внутренние дела» и «защите прав человека». Выделение 2004 года в качестве верхней границы данного этапа взаимоотношений России и Евросоюза в контексте диалога об «общих ценностях» связано с попыткой Евросоюза пересмотреть, цели сотрудничества"с Россией и, соответственно, — место категории «общие ценности» в этом сотрудничестве. В итоге эта попытка оказалась неудачной-и закончилась маневрированием между подходом, основанным на «интересах», и стремлением периодически акцентировать внимание на несоответствии России, «общим ценностям» в рамках ее внутренней политики.

Третий этап взаимоотношений России и Евросоюза, рассматриваемый в рамках данного исследования, охватывает период с 2005 по 2007 гг., до начала переговоров по новой политико-правовой базе сотрудничества. Выделение данного периода в качестве отдельной вехи взаимоотношений России и Евросоюза обусловлено следующими фактами. Во-первых, 2005 год — год принятия четырех «дорожных карт», которые хотя и были по своей природе политическими декларациями, тем не менее, согласовывались на двусторонней основе и неизбежно коснулись вопроса об «общих ценностях». В целом на данном этапе были еще раз подтверждены абсолютно разные подходы России и Евросоюза к категории «общие ценности». Формально и де-юре стороны декларировали, что «находятся в одном ценностном измерении. На практике Евросоюз пытался найти дополнительные инструменты воздействия на Россию с целью трансформации ее внутриполитического режима в соответствии с собственными стандартами, в то же время стараясь избежать нагнетания излишней напряженности в данном < вопросе. Однако в 2007 году разрыв в дискуссии об «общих ценностях» вновь открыто проявился на уровне первых лиц. Стороны вплотную подошли к необходимости начала переговоров по новой политико-правовой базе сотрудничества, еще раз обозначив «красные линии» в диалоге об «общих ценностях».

Последний этап сотрудничества России и Евросоюза, анализируемый в рамках данного диссертационного исследования, охватывает период с 2008 по 2011 гг. Серьезным испытанием для дискуссии об «общих ценностях», безусловно, стала война на «Южном Кавказе августа 2008 г.

Временное прекращение переговоров, по вопросу подписания новой договорно-правовой базы сотрудничества еще раз показало^ бессмысленность нагнетания-напряженности по вопросу «общих ценностей» в отсутствие реальных рычагов воздействия на Россию. Сотрудничество периода12 008;2011 гг. отмечено запуском нового совместного проекта России и Евросоюза, а именно программы «Партнерства1 для модернизации». С точки зрения Евросоюза «Партнерство для модернизации» должно способствовать сближениюРоссии и Евросоюза по-вопросу приверженности «общим ценностям». Россия, напротив, рассматривает любую дискуссию по вопросу «общих ценностей» в рамках данного проекта как очередной инструмент давления с целью получения уступок от России по другим направлениям сотрудничества.

Методологические основы исследования. В соответствии с поставленными целями и задачами данного исследования, в качестве методологической основы своей работы автор выбрала сочетание системного и хронологического подходов.

Системный подход позволяет на основе исследования различных этапов сотрудничества России и Евросоюза во взаимодействии с комплексным анализом пакета совместных решений и документов определить содержание категории «общие ценности» в политическом диалоге России и Евросоюза, а также основные параметры изменения роли данной категории в процессе развития их взаимоотношений.

Хронологический подход оказался незаменим при анализе этапов развития политического диалога России и Евросоюза, а также при рассмотрении динамики трансформации системы ценностей России и Европы, впоследствии Евросоюза, в исторической ретроспективе.

Использование в работе метода сравнительного анализа позволило выделить специфику подходов России и Евросоюза к вопросу «общих ценностей» в рамках политического диалога.

В процессе исследования документационной базы, регулирующей взаимоотношения" России и Евросоюза, широко использовался метод качественного контент-анализа.

С помощью метода построения сценариев на основе текущей ситуации в рамках политического диалога России и Евросоюза в работе была осуществлена попытка прогнозирования возможного варианта места и роли категории «общие ценности» в будущих взаимоотношениях России и Евросоюза.

Научная новизна исследования заключается в следующем.

В рамках работы представлен комплексный сравнительный анализ подходов России и Евросоюза к содержанию, месту и роли категории «общие ценности» в политическом диалоге сторон с учетом исторического контекста развития и взаимовлияния категорий «европейские ценности» и «ценности России». На основе тщательного изучения всех открытых официальных источников в научный оборот введена категория «разрыв ценностей» России и Евросоюза в политическом диалоге.

В контексте взаимоотношений России и Евросоюза поэтапно исследуется процесс становления и развития сотрудничества России и Евросоюза с точки зрения трансформации влияния категории «общие ценности».

В диссертации представлен прогнозный сценарий того, какую роль будет играть категория «общие ценности» и идея «приверженности общим ценностям» в соответствии с текущими условиями и требованиями партнерства.

В исследовании поднимается вопрос о том, насколько сегодня совместима система ценностей, пропагандируемая Евросоюзом, с системой ценностей России, носят ли имеющиеся различия концептуальный или инструментальный характер.

Практическая значимость работы.

Работа имеет как общетеоретическое, так и прикладное значение.

Во-первых, в рамках диссертации был собран богатый фактологический и хронологический материал, который впервые позволяет оценить не только динамику политического диалога России и Евросоюза с точки зрения места и роли категории «общие ценности», но и процесс становления и взаимовлияния категорий «европейские ценности» и «ценности России» в сравнительной ретроспективе. Определение и комплексный сравнительный анализ подходов России и Евросоюза к содержанию и степени значимости категории «общие ценности», несомненно, внесут определенный вклад в общее понимание сложностей сотрудничества России и Евросоюза.

Во-вторых, сделанный в работе прогноз по поводу дальнейшей роли категории* «общие ценности» в рамках политического диалога России и Евросоюза представляет интерес с точки зрения выработки, и осуществления" политики России на европейском направлении. Исследование может быть интересно для сотрудников МИД РФ, представителей экспертного сообщества, занимающихся вопросами взаимоотношений России и Евросоюза. Результаты работы могут быть применены для дальнейшего прогнозирования характера трансформации политического диалога России и Евросоюза, а также для подготовки лекционных курсов.

Степень разработанности темы, краткий обзор библиографии.

В рамках подготовки данного диссертационного исследования, был проведен комплексный обзор российских и зарубежных работ по «трем основным направлениям. Первое направление включило в себя российские и зарубежные труды, посвященные формированию и трансформации европейской и российской систем ценностей.

Литература

затрагивающая вопросы формирования системы европейских ценностей, в большинстве случаев представляет собой работы, предметом исследования! которых является европейская культура или европейская история. Особенно интересными в данном случае оказались труды Ч. Гордона1, Н. Дэвиса2, Д. Хейя3. Такие авторы, как В. Лот4, И. Нойманн5, Б. Страт6, Ф. Черутти7, М.

Гордон Ч. У истоков европейской цивилизации/ Ч. Гордон. // Пер. с англ. М. Б. Свиридовой-Граковой и Н. В. Ширяевой. — М.: Издательство иностранной литературы, 1952.-466, [2] с.

2Норманн Д. История Европы/ Н. Дэвис.// Пер. с англ. Т. Б. Менской — М.: ACT: ХРАНИТЕЛЬ, 2007.-943, [1] е.: 32 л. ил.

3Нау, D. Europe: The Emergence of an Idea //Edinburgh: Edingburgh University Press, 1957. — 175 p.

4Loth W. Identity and Statehood in the Process of European Integration // Journal of European Integration History. — 2000. — N6. — P. 19−31.

Эмерсон8, частично касались вопроса «европейских ценностей», рассматривая процесс формирования европейской идентичности и пытаясь выстраивать оптимальные сценарии идентификационных политик. Отдельные зарубежные исследователи, в частности Ю. Кокка9, Дж. Шварцмантел10, затрагивают категорию «европейские ценности» через призму национальной и этнической идентичности западноевропейских государств.

Рассмотрение процесса формирования и трансформации системы европейских ценностей неизбежно требовало использования сравнительно-исторического подхода и обзора работ признанных классиков европейской историко-философской мысли.

1 | | Л I л * л.

Изучение трудов Аристотеля, Геродота, Гомера, Т. Ливия, Платона15, Фукидида16 позволило более полно раскрыть особенности становления европейской системы ценностей на древнегреческом и древнеримском этапе. Существенную роль В' обосновании главенствующей роли христианства в процессе трансформации европейской системы ценностей и переходе от античности к Средним векам сыграли комментарии российских авторов А. М. Величко17, А. В. Карташева18.

5 Нойманн И. Использование «Другого»: образы Востока в формировании европейских идентичностей/ И. Нойманн. — М.: Новое издательство, 2004. — 336 с.

6 Strath В. A European Identity: to the historical limits of a concept// European Journal of Social Theory. -2003.-N5.-P. 38−401.

7 Cerutti F. Towards the political identity of the Europeans: an Introduction//A soul for Europe. On the political cultural identity of the Europeans, ed. by F. Cerutti, E. Rudolph., Leuven, 2001. — Vol.1. -P.17- Cerutti F. Constitution and political identity in Europe // Postnational constitutionalisation in the enlarged Europe: foundations, procedures, prospects, ed. by U. Liebert Baden-Baden, 2005.

8 Эмерсон M. Экзистенциональная дилемма Европы/ M. Эмерсон // Вестник Европы. — 2005. -№ 15. URL: http://magazines.russ.ru/vestnik/2005/15/erne6.html.

9 Кокка Ю. Границы Европы и идентичность / Ю. Кокка. // Пер. с нем. Е. В. Безмен. — М.: Российский государственный гуманитарный университет, 2007. — 310 с.

10 Schwarzmantel JJ. Citezenship and identity: Towards a new Republic// New York, Routledge, 2003. -200 p.-P. 186.

11 Аристотель. Сочинения / Аристотель. // В 4 т.- серия «Философское наследие». — М.: Мысль, 1975;1983.

12 Геродот. История. В 9-ти кн. / Геродот // Пер. Г. А. Стратановского. — М.: ООО Издательство ACT, Ладом ир, 2002. — 752 с.

13 Гомер. Илиада / Гомер // Пер. Н. И. Гнедича.- ст. и прим. А. И. Зайцеваотв. ред. Я. М. Боровскийсерия «Литературные памятники». — Л.: Наука, 1990. — 576 с.

14 Ливий Т. История Рима от основания города. В 3 т. / Т. Ливии // Переводы под ред. М. Л. Гаспарова, Г. С. Кнабе, В. М. Смиринаотв. ред. Е. С. Голубцовасерия «Памятники исторической мысли». -М.: Наука, 1989;1993.

15 Платон. Собрание сочинений в 3-х тт. / Платон. — Т. З (1). — М., 1971. — 624 с.

16 Фукидид. История / Фукидид // Пер. и примеч. Г. А. Стратановскогоотв. ред. Я. М. Боровскийсерия «Литературные памятники». — Л.: Наука, 1981.-543 с.

17 Православная государственность: 12 писем об империи // Под ред. А. М. Величко. — СПб., 2003. — 304 с.

Особый вклад в понимание средневековой системы ценностей Западной и Восточной Европы сделали работы российских авторов А. Я. Гуревича19, Д. Э.

9 л • /у ш лл.

Харитоновича", а также зарубежных авторов Ж. Ле Гоффа, Г. Кенигсбергера, Л. Шпэта23.

Анализ трансформации системы европейских ценностей в период Возрождения и эпоху Просвещенияи абсолютизма был бы неполным без изучения работ Ж. Бодена24, Вольтера25, Т. Гоббса26, Гуго де Гроота, Дж. Локка27, Н. Макиавелли28, Дж. П. Мирандола29, Ш. Монтескье30, Ж. Руссо31.

В своей работе автор * также использовала в качестве материалов для анализа системы европейских ценностей: Билль оправах32, Декларацию • прав • человека и гражданина33, декларацию Р. Шумана34, тексты выступлений.

35 36 37.

Ф. Рузвельта и У. Черчилля,, Декларацию о европейской, идентичности, работу «Пан-Европа» австрийского графа Р. Куденхове-Калерги38.

18 Карташев А. В. Вселенские Соборы / А. В. Карташев // Император Юстиниан I Великий (527— 565) и V Вселенский Собор.— М., 2002.-458 с.

19 Гурсоич Л. Я., Харитонович Д. Э. История Средних веков / А. Я. Гуревич, Д. Э. Харитонович." -1. МБА, 2008.-320 с. и Гуревич А. Я., Харитонович Д. Э. История Средних веков / А. Я. Гуревич, Д. Э. Харитонович. -М.: МБА, 2008. — 320 с.

21 Ле Гофф Ж. Средневековый мир воображаемого / Ж. Jle Гофф // Пер. с фр.- общ, — ред^ С. К.

Цатуровой. — М.: Прогресс, 2001. — 440 е.- Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада / Ж. Ле Гофф // Пер. с фр.- обш. ред. Ю. Л. Бессмертногопослесл. А. Я. Гуревича. — М.: Издательская группа «Прогресс», Прогресс-Академия, 1992. — 376 с. Кенигсбергер Г. Средневековая Европа / Г. Кенигсбергер. — М.: Весь Мир, 1987. — 374 с. Шпэт Л. 1992: Мечта о Европе/ Л. Шпэт. — М., 1993. — 272 с.

24 Bodin, J. Les six livres de la Republique // Lyon: de l’impr. de Jean de Tournes, 1579. — 759 p.

25 Voltaire. Le Siecle de Louis XIV//1874. — p. 669.

26 Гоббс, T. «Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского» / Т. Гоббс. // Сочинения: В 2 т. — Т. 2. — М.: Мысль, 1991. — 478 с." .

27 Локк Дж. Сочинения в трех томах / Дж. Локк. — Т. 3. — М.: Мысль, 1988. — 668 с.

28 Макиавелли Н. Государь / Н. Макиавелли. — М.: Планета, 1990. — 80 с.

29 Пико делла Мирандола Дж. «Речь о достоинстве человека"/ Дж. Пико делла Мирандола. // Эстетика Ренессанса. -Tl.- M., 1981. — 495 с. — С. 243−305.

30 Монтескье Ш. Л. О духе законов / Ш. Л. Монтескье. — М.: Мысль, 1999. — 672 с.

31 Руссо Ж. Ж. Об общественном договоре. Трактаты / Ж. Ж. Руссо // Пер. с фр. — M.: «КАНОН-пресс», «Кучково поле», 1998. — 416 с.

32 Билль о правах // Конституции и законодательные акты буржуазных государств XVII-XIX. -М.: Государственное издательство юридической литературы, 1957. — 221 с.

33 Французская Республика: Конституция и законодательные акты. // Пер. с фр., сост.: Маклаков В. В., Энтин В. Л.- Редкол.: Барабашев Г. В., Жидков О. А., Ильинский И. П., Калямин Г. П., Страшун Б. А., Туманов В. А.- под ред. и со вступ. ст. Чиркин В. Е.- пер.: Маклаков В. В., Пучинский В. К., Энтин В. Л. — М.: Прогресс, 1989. — 448 с.

34 Schuman Declaration and the Birth of Europe, May 8, 1950.

35 The Four Freedoms delivered by Fr. D. Roosevalt, American Rhetoric, Top Speeches (электронный ресурс), January 6, 1941. URL: http://www.americanrhetoric.com/speeches/fdrthefourfreedoms.htm.

Speech by Sir Winston Churchill, Council of Europe (электронный ресурс), September 19, 1946. URL: http://assembly.coe.int/Main.asp?link=/AboutUs/zuriche.htm,.

37 Declaration on European Identity, December 14, 1973.

38 Coudenhove-Kalergi, R. Europe must unite//Glarus: Paneuropa, 1939. — 160 p.

Отдельного внимания заслуживают работы, посвященные современному состоянию системы «европейских ценностей», а также исследования, посвященные сравнительному анализу европейской и российской ценностных парадигм. В данном случае необходимо отметить таких авторов, как Н. Я Данилевский, Р. Керни, ЮИ. Рубинский 39, М. Фуше, А. О. Чубарьян, В1. Швиммера, Н. П. Шмелева, Ю. Хабермаса40.

Литература

изучающая систему ценностей России, чаще всего представлена отечественными исследованиями в контексте исторической самоидентификации современного российского государства, а также взаимосвязи между категориями «ценности» и «модернизация». В рамках отечественной научной литературы, использованной при подготовке данного диссертационного исследования, можно условно выделить несколько направлений.

Во-первых, значительный интерес представляют работы, акцентирующие внимание на мировоззренческой функции иисторической динамике ценностных ориентиров, российского общества. Следует отметить, что отечественная философская мысль неоднократно обращалась к вопросу о роли ценностей в контексте становления российской государственности, самоопределения России в качестве европейской или особой евроазиатской цивилизации. В данном контексте особенно значимыми являются труды Н. Я. Данилевского41, Н. С. Трубецкого42. Среди работ, выделяющих православие в качестве ключевого фактора формирования системы ценностей" России, ее самоопределения, необходимо выделить работы, ставшие уже классикой отечественной философской традиции: Н. А. Бердяева43, К. Н. Леонтьева44, В. С. Соловьева45, С.

39 Баткин JI. М. Европейский человек наедине с собой: очерки о культурно-исторических основаниях и пределах личностного самосознания / Л. М. Баткин. — М., 2000. — 1005 сКерни Р. Диалоги о Европе. / Р. Керни. — М., 2002. — 320 е.- Рубинский Ю. И. Европейские ценности/ Ю. И. Рубинский. — ДИЕ. — № 189. — М.: Ин-т Европы РАН: Рус. сувенир, 2007. — С.50. Фуше М. Европейская республика: Исторические и географические контуры/ М. Фуше. — М.: Международные отношения, 1999. — 168 е.- Чубарьян А. О. Европейская идея в истории. Проблемы войны и мира/ А. О. Чубарьян. — М&bdquo- 1987. — 352 е.- Швиммер В. Мечты о Европе. Европа с середины 19 века до рубежа третьего тысячелетия/ В. Швиммер. — М.: OJIMA-Пресс, 2003. — 383 с.

40 Деррида Ж., Хабермас Ю. Наше обновление после войны: второе рождение Европы/ Ж. Деррида, Ю. Хабермас // Отечественные записки. — 2003. — № 6. — С. 98−105.

41 Данилевский Н. Я. Россия и Европа / Н. Я. Данилевский. — СПб., 1889. — 559 с.

42 Трубецкой Н. Мы и другие/Н. Трубецкой. — Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн. — М.: Наука, 1993. — 369 с.

43 Бердяев Н. А. Истоки и смысл русского коммунизма / H.A. Бердяев. — М., 1990 — 107 е.- Бердяев Н. А. Душа России / Н. А. Бердяев. — Л., 1990 — 30 е.- Бердяев Н. А. Русская идея / Н. А. Бердяев. — Издательство: Азбука, 2008. — 320 с.

44 Леонтьев К. Н. Восток, Россия, славянство / К. Н. Леонтьев. — Издательство: Республика, 1996. -800 с.

Л.Франка46, Г. П. Федотова47, П. А. Флоренского48, П. Я. Чаадаева49. Особую помощь при анализе роли византийской культуры для системы ценностей России оказали работы В. С. Иконникова50, Н. В. Синицыной51.

Оценка вклада эпохи Петра I в трансформацию системы ценностей Московской Руси была бы неполной без прочтения работ Б. И. Куракина52. В целом большой интерес для освещенияформирования системы ценностей Российской империи представляли работы известных российских историков: К. Д. Кавелина53, Н. М. Карамзина54, В. О. Ключевского55, Ю. В. Ключникова56. Среди современных авторов нельзя не отметить исследования А. Б. Каменского57 и Л. В. Милова58.

Оценка вклада славянофильства и западничества в процесс изменения ценностной парадигмы России была бы неполной без исследования работ П. В. Анненкова59, Т. Н. Грановского60, И. В! Киреевского61, А. С. Хомякова62, П. Я. Чаадаева.

Для понимания концепции социализма и ее роли в формировании советской.

45 Соловьев В. С. Россия и Вселенская церковь/ В: С. Соловьев //Пер.с фр. Г. А. Рачинского. -М.:ТПО «Фабула», 1991.-447с.

46 Франк С. JI. Духовные основы общества / С. Л. Франк. — М.: Республика, 1992. — 511с.- Франк С. JI. Русское мировоззрение / С. Л. Франк. — СПб.: Наука, 1996. — 736 с.

47 Федотов Г. П. Судьба и грехи России: в 2 томах / Г. П. Федотов. — Т.1. — СПб.: София, 1991. -351 с.

48 Флоренский П. А. Священник — Сочинения в 4-х томах/ ПА. Флоренский // Сер. Философское наследие. — Т. 3 [ч. 1−2]. — М.: Мысль, 2000. — 560 с.

49 Чаадаев П. Я. Статьи и письма / П. Я. Чаадаев. — Издательство «Современник», 1989. — 624 с.

50 Иконников В. С. Опыт исследования о культурном значении Византии в русской истории / В. С. Иконников. — Киев, 1869. — 577 с.

51 Синицына Н. В. Третий Рим: Истоки и эволюция русской средневековой концепции (XV—XVI вв.) / Н. В. Синицына. — М.: Индрик, 1998.-416 с.

52 Куракин Б. И. История о Петре I и ближних к нему людях. 1682—1695 гг./ Б. И. Куракин //Русская старина. — 1890. — Т. 68. — № 10. — С. 238−260.

53 Кавелин К. Д. Мысли и заметки о русской истории /К. Д. Кавелин // Наш умственный строй. Статьи по философии русской истории и культуры. — М., 1989. — 224 с.

54 Карамзин Н. М. Записка о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях /Н. М. Карамзин. — М.: Наука, 1991. — 344 с. URL: http://www.hist.msu.ru/ER/Etext/karamzin.htm.

55 Ключевской В. О. Сочинения в восьми томах. Том VIII. Исследования, рецензии, речи (1890— 1905) / В. О. Ключевский. — М.: Издательство социально-экономической литературы, 1959.-490 с.

56 Ключников Ю. В., Сабанин А. Международная политика новейшего времени в договорах, нотах и декларациях / Ю. В. Ключников, А. Сабанин. — М., 1925.

57 Каменский А. Б. Российская империя в XVIII веке: традиции и модернизация / А. Б. Каменский. — М., 1999. — 328 с.

58 История России с древнейших времен до конца XVII века//Под редакцией Л. В. Милова. — М.: Эксмо, 2009.

59 Анненков П. В. Литературные воспоминания / П. В. Анненков. — М.: Правда, 1989. — 688 с.

00 Кареев Н. И. Историческое миросозерцание Грановского / Н. И. Кареев. — СПб., 1905. — 109 с.

61 Киреевский И. В. Полн. собр. соч. / И. В. Киреевский. // Под ред. М. Гершензона. — М, 1911.

62 Хомяков А.сС. Собр. соч.: в 8 т. / А.сС. Хомяков. — М., 1900. системы ценностей существенную роль сыграли труды Н. А. Бердяева63, В. И. Ленина64, М. И. Туган-Барановского65.

Среди современных работ двух последних десятилетий особое внимание привлекают труды, посвященные детальному анализу соотношения «ценностей» и реформ, проводимых в России в 1990;х гг. В этих работах авторы, как правило, исследуют специфику ценностных сдвигов, которые произошли в российском обществе с распадом СССР, и уделяют значительное внимание проблеме осуществления либерально-демократического проекта вРоссии. Эксперты пытаются ответить на ряд актуальных для современного развития, общества вопросов. Осмысление «ценностной парадигмы» с учетом реалий реформируемой России представлено в работах таких современных авторов, как Л. А. Беляева, В. В. Козловский, Н. И. Лапин, О. Ю. Малинова66, А. С. Панарин, Л: В: Поляков, А. И. Уткин, В. Г. Федотова67. Существенную' помощь в понимании системы ценностей современной российской политической элиты оказалиработы О. Э. Бессоновой68, О. В. Гаман-Голутвиной69.

Одной-из последних работ, анализирующих взаимосвязь. между моделями внутреннего развития, внешнеполитического поведения и «ценностной системой» России в исторической ретроспективе, является книга С. В. Кортунова.

7 П «Национальная идентичность: Постижение смысла». Особый интерес вызвала работа О. Ю. Малиновой: «Россия н Запад в ХХ веке: трансформация дискурса о.

63 Бердяев Н. Истоки и смысл русского коммунизма / Н. Бердяев. — М., 1990. — 107 с.

64 Ленин В. И. Государство и революция: учение марксизма о государстве и задачи пролетариата в революции / В. И. Ленин// Ленин Bi И. Полное собрание сочинений. — 5-е изд. — Т. 33. — М.: Издательство политической литературы, 1974.-С. 1−120.

65 Туган-Барановский М. И. Социализм как положительное учение / М. И. Туган-Барановский. -Изд. 2-е, стереотип. — М.: Издательство: Едиториал УРСС, 2003. — 136 с.

66 Малинова О. Ю. Символическая политика и конструирование макрополитическойр идентичности в постсоветской России/ О.Ю. Малинова// Полис. — 2010. — № 2.

67 Беляева Л. А. Социальная модернизация в России в конце XX века / Л. А. Беляева. — М.: ИФ РАН — 172с., 1997; Козловский В. В., Уткин А. И., Федотова В. Г. Модернизация: от равенства к свободе / В. В. Козловский, А. И. Уткин, В. Г. Федотова. — СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского унта, 1995 — 280 е.- Лапин Н. И. Проблема социокультурной реформации в России: тенденции и перспективы/ Н. И. Лапин //Вопросы философии. — 1996. — № 5- Панарин А. С. Россия в цивилизационном процессе / А. С. Панарин. — М., 1995; Поляков Л. Путь России в современность: модернизация как деархаизация / Л. Поляков. — М.: ИФ РАН, 1998. — 202 е.- Уткин А. И. Россия и Запад: история цивилизаций / А. И. Уткин. — М.: Гардарики, 2000.-574 е.- Федотова В. Г. Модернизация «другой» Европы / В. Г. Федотова. — М.: ИФ РАН, 1997. — 255 с.

68 Бессонова О. Э. Раздаточная экономика России / О. Э. Бессонова. — М.: РОССПЭН, 2006. — 144 с.

69 Гаман-Голутвина О. В. Политические элиты России: Вехи исторической эволюции / О. В. Гаман-Голутвина. — М.: РОССПЭН, 2006. — 448 с.

70 Кортунов С. В. Национальная идентичность: Постижение смысла / C.B. Кортунов. — М.: Аспект Пресс, 2009. — 589 с. коллективной идентичности". Отдельного внимания заслуживают работы В.- В. Лапкина, В. И. Пантина, И. С. Семененко72.

Второе направление обзора литературы, использованной при подготовке данного диссертационного исследования, включило в себя труды, посвященные появлению теории ценностей как особого раздела философского знания, а также внедрению категории «ценности» в теорию международных отношений. Широкое внедрение категории «ценности» в философию и становление этой категории как одного из главных предметов философской рефлексии произошло во второй половине XIX века. В связи с этим особый интерес представляют работы ФБрентано73, Р: Лотце74, А. Ритчль75. Представители Баденской школы.

7Л 77 неокантианства В. Виндельбанд и Г. Риккерт в своих произведениях впервые стали рассматривать категорию «ценности» в качестве главного предмета философии. Социологи впервые применили понятие «ценности» для интерпретаций тенденций взаимодействия между субъектами международных отношений, преимущественно государств.

В данном контексте особое значение имеет работа К. Дойча «Политическое.

7Й сообщество и Североатлантическое пространство". Идеи К. Дойча были развиты.

70 оп и дополнены в исследованиях X. Булла и М. Уайт. Особый интерес вызывают работы М. Кахлера81, Р. Кохэна82, X. Милнера83, Дж. Ная84, вкоторых.

71 Малинова О. Ю. Россия и Запад в XX веке: трансформация дискурса о коллективной идентичности. — М.: РОССПЭН, 2009 — 189 с.

72 Семененко И. С., Лапкин В. В., Пантин В. И. Идентичность в системе координат мирового развития/ И. С. Семененко, В. В. Лапкин// Полис. — 2010. -№ 3.

Брентано, Ф. Избранные работы / Ф. Бретано. — М., 1996. — 176 с.

74 Гартман Э. Философия Г. Лотце /Э. Гартман. — 1888- Кроненберг М. Мировоззрение и духовный тип Г. Лотце / М. Кроненберг. — 1892- Челиус Ф. Учение Лотце о ценностях / Ф. Челиус. — 1904.

75 Проблема ценности в философии. — М., 1966.

76 Виндельбанд В. Избранное. Дух и история / В. Виндельбанд. — Издательство: Юристъ, 1995. -688 с.

77 Риккерт Г. О понятии философии / Г. Риккерт. // Философия жизни. — Киев, 1998. — 459 с.

78 Deutsch К. W. Political Community and the North Atlantic area. — Princeton: Princeton University Press, 1957. — 228 p.

79 Bull H. The Anarchical Society: A Study of Order in World Politics //Columbia University Press, 2001. — 335 pWight, M. The Balance of Power// In H. Butterfield and M. Wight eds., Diplomatic Investigations. — London, Allen and Unwin, 1966; Wight, M. Western Values in International Relations //In H. Butterfield and M. Wight eds., Diplomatic Investigations. — London, Allen and Unwin, 1966.

50 Wight, M. The Balance of Power// In H. Butterfield and M. Wight eds., Diplomatic Investigations. -London, Allen and Unwin, 1966; Wight, M. Western Values in International Relations //In H. Butterfield and M. Wight eds. Diplomatic Investigations. — London, Allen and Unwin, 1966.

81 Kahler M. (ed.) Liberalization and Foreign Policy. — New York: Columbia University Press, 1997. -325 p. международное сотрудничество и политика по продвижению ценностей демократии и прав человека рассматриваются в качестве стабилизаторов системы международных отношений.

Использование категории «ценности» для описания Евросоюза как особого субъекта международных отношений получило широкое распространение благодаря работам Дж. Гальтунга85 и Ф. Дюшена86, а также в трудах X. Ларсена87, X. Маулла88, С. Ставридиса89, X. Смита90.

Особое внимание категории «ценности» в описании Евросоюза как «цивилизирующеи силы» уделяли в своих исследованиях К. Хилл91 и Р. Уитман92. В начале 1990;х гг. широкое распространение получила теория европеизации, объясняющая методы Евросоюза по транслированию собственной системы ценностей и анализу причин адаптации этих ценностей третьими странами. Среди работ в рамках этой теории необходимо выделить труды Дж. Капоразо, М. Грин Каулз, Т. Рисса93. Отдельного внимания заслуживают работыТ. Бёрзел94, Р. Ладрич95, Дж. Ольсен96, К. Радаэлли 97, В. Шмидта98. Очень полезными для.

82 Keohane R. (ed.) Neorealism and its critiques. — N.Y.: Columbia University Press, 1986. — 378 pKeohane R. After hegemony: cooperation and discord in the world political economy. — Princeton: Princeton University Press, 2005. — 312 p.

83 Milner H. Interests. Institutions and information. — Princeton: Princeton University Press, 1997. — 309 &.

Nye J. S. Soft power: The means to success in world politics. — Public Affairs, 2004. — 208 p.

85 Galtung J. The European Community: A Superpower in the Making? — L.: Allen & Unwin, 1973. -194 p.- Ducjene F. Europe’s Role in World Peace // R. Mayne (ed.). Europe Tomorrow: Sixteen Europeans Look Ahead. — London: Fontana, 1972. — P. 32−47.

86 Ducjene F. Europe’s Role in World Peace // R. Mayne (ed.). Europe Tomorrow: Sixteen Europeans Look Ahead. — London: Fontana, 1972. — P. 32−47.

87 Larsen H. A global military actor? // Cooperation and conflict. — 2002. — Vol. 37. — Issue 3. — P. 283 -302.

88 Maull H. Germany and Japan: The new civilian powers // Foreign Affairs. — 1990. — Vol.69. — № 5. -P. 91−106.

89 Stavridis S. Why the «militarising» of the European Union is strengthening the concept of «civilian power Europe'7/Robert Schuman Centre Working Paper. — 2001. — No. 17.

Smith H. European Union foreign policy: What it is and what it does. — L. Pluto Press, 2002.

91 Hill C. European foreign policy: Power bloc, civilian model or flop? //Rummel R. (ed.), The evolution of an international actor, Boulder, CO: Westview, 1990.

92 Whitman R. From civilian power to superpower? — Basingstoke: Macmillan, 1998. — 251 p.

93 Transforming Europe: Europeanization and Domestic Change.// Risse T. Cowles M.G., Caporaso J. (eds.). — Ithaca NY: Cornell University Press, 2001. — 336 p.

94 Borzel, T. and Risse, Th. When Europe Hits Home: Europeanization and Domestic Change//EUI Working Paper RSC. — 2005. — No. 6. — P. 12.

95 Ladrech R. Europeanization and democratic politics and institutions: The case of France // Journal of Common Market Studies. — 1994.-Vol.32.-№ 1.-P.69−88.

96 Olsen J. P. The Many Faces of Europeanisation. //ARENA Working Papers. — 2001. — No. 01/2.

97 Radaelli C. M. The Europeanization of Public Policy // Featherstone K" Radaelli C. (eds.)., The Politics of Europeanization. — Oxford, Oxford University Press, 2003. — 351 p.

98 Schmidt V. From state to market? The transformation of French business and government. -Cambridge. Cambridge University Press, 1996. — 476 p. понимания особенностей теории европеизации оказались труды С. Андерсена, К. Элиассен". Интерес представляют труды Ж.-Л. Кермонна, К. Книлла, И. Мена, П. Мюллера100. Также были рассмотрены работы Б. Колер-Коха101, С. Минджерса, А. Эритье102.

Исследование взаимоотношений России и Евросоюза в целом получило самое широкое распространение в отечественной политологии. Особенно велико число работ, посвященных вопросам евроатлантической и европейской безопасности. Изучение внешней политики Евросоюза и механизмов принятия решений в сфере общей внешней политики и политики безопасности (ОВПБ), сотрудничества России и Евросоюза в связи с развитием ОВПБ стали темой работ большого числа российских специалистов. Значительная часть трудов посвящена анализу политического диалога с точкизрения влияния последних этапов расширения Евросоюза на сотрудничество с Россией.

К ним относятся* Н. К. Арбатова 103, О. Н. Барабанов104, И. В. Болгова105, Ю. А. Борко 106, Е. Э. Горбатова107, Д. А. Данилов108, В. В. Журкин 109, А. В. Загорский и0, Н. А. Парканский1П,.

99 Andersen S., Eliassen К. Making policy in Europe. The Europeification of national policy-making. -London: Sage, 1993.-284 p.

100 Adjusting to Europe. The impact of the European Union on national institutions and policies // Meny Y" Muller P., Quermonne J. (Eds.). — London: Routledge, 1996. — 342 p.

101 Interaktive Politik in Europa. Regionen im Netzwerk der Integration.// Kohler-Koch B. (ed.). -Opladen: Leske & Budrich, 1998. — 309 p.

Heritier A., Knill С., Mingers S. Ringing the changes in Europe. Regulatory competition and the transformation of the state. — Berlin, Walter De Gruyter, 1996. — 363 p.

103 Арбатова H. К. Россия и ЕС: общее пространство безопасности: дискуссии / Н. К. Арбатова. — М.: Комитет «Россия в объединенной Европе», 2004. — 100 с.

104 Барабанов О. Н. Общая политика Европейского Союза в области обороны и безопасности: этапы становления и перспективы развития / О. Н. Барабанов // Европейские страны СНГ: место в «Большой Европе" — под ред. В. Грабовски, А. В. Мальгина, M. М. Наринского (отв. ред). — М.: Международные отношения, 2005. — 308с.

105 Болгова И. В. Политика Европейского союза в Закавказье и Центральной Азии: 1993;2004 гг. // Дис. канд. ист. наук. — М., 2005.

106 Борко Ю. А. Россия — Европейский Союз: сценарии взаимоотношений // Расширение Европейского Союза и Россияпод ред. О. В. Буториной, Ю. А. Борко. — М.: Издательский Дом «Деловая литература», 2006. — 568 с.

107 Горбатова Е. Э. Общая внешняя политика и политика безопасности Европейского Союза: развитие проблемы / Е. Э. Горбатова // Доклад Института Европы. — 2003. — № 115.

Данилов Д. А. Общая внешняя политика и политика безопасности ЕС / Д. А. Данилов // Европейский Союз на пороге XXI века: выбор стратегии развитияпод ред. Ю. А. Борко и О. В. Буториной. — М.: Эдиториал УРСС, 2001. — 472 с.

109 Журкин В. В. Европейский союз в XXI веке: европейская политика безопасности и обороны / В. В. Журкин. // Доклад Института Европы РАН. — 2005. — № 170- Журкин В. В., Максимычев И. Ф&bdquoМашлыкин В. Г., Шишков Ю. В. Европа в многополярном мире / В. В. Журкин, И. Ф. Максимычев, В. Г. Машлыкин, Ю. В, Шишков // Доклады Института Европы. — 2000. — № 66. -М.: Экслибрис-Пресс, 2000. — 85 с.

В. В. Толкачёв 112, С. В. Уткин ш, Л. Н. Шишелина «4, Т. В. Юрьева115 и другие. Оценкой влияния военной интеграции Евросоюза на качество политического диалога Евросоюза и России посвящены исследования Е. Э. Горбатовой116, Д. А. Данилова117, В. В. Журкина118.

С точки зрения изучения политического диалога России и Евросоюза в самом широком смысле интерес представляет собой коллективный труд научных сотрудников ИМЭМО РАН «Архитектура Евроатлантической безопасности».119 В работе содержится комплексный анализ международно-политических принципов обеспечения европейской безопасности, а также оценка позиций^ России и Евросоюза в рамках таких сфер политического диалога, как контроль над вооружениями в Европе, международное миротворчество, противодействие нетрадиционным угрозам. Особое место занимает оценка эффективности и роли различных международных и региональных структур: ООН, ОБСЕ, НАТО, Совета Европы, СНГ и ОДКБ в рамках складывающейся архитектуры безопасности.

110 Загорский А. В, Лукас М. Р. Россия перед европейским выбором / А. В. Загорский, М. Р.* Лукас.// Ин-т по исследованию проблем Восток-Запад. — М.: Международные отношения, 1993.

11 Парканский Н. А. Новейшие тенденции в отношениях Европейского Союза со странами Азиатско-Тихоокеанского региона / Н. А. Парканский. //Дис. канд. полит, наук. — М., 2002.

112 Толкачев В. В. Роль Франции в становлении общей оборонной политики Европейского Союза: Исторические аспекты / В. В. Толкачев. // Дис. канд. ист. наук. — Нижний Новгород, 2005.

113 Уткин С. В. Институциональное развитие Общей внешней политики и политики безопасности Европейского Союза / С. В. Уткин //Европейский Союз: В поисках общего пространства внешней безопасности. — М.: ИМЭМО РАН, 2007. — 103 с.

114 Шишелина Л. Н. Расширение ЕС на восток: международно-политические аспекты / Л. Н. Шишелина. // Дис. д-ра. ист. наук. — М., 2005.

115 Юрьева Т. В. Внешнеполитическое измерение ЕС: парадоксы и дилеммы/Т. В. Юрьева. //Космополис. — 2004/2005. — Зима. — № 4(Ю).

116 Горбатова Е. Э. Развитие общей внешней политики и политики безопасности ЕС на современном этапе и интересы России / Е. Э. Горбатова //Десять лет внешней политики России. — М.: РОССПЭН, 2003. — С. 488−491.

117 1. Борко Ю. А., Данилов Д. А. Россия — Европейский Союз: стратегия стратегического партнерства / Ю. А. Борко, Д. А. Данилов //ДИЕ РАН. — 2005. — № 157. 2. Россия — Европейский Союз: на пути к четырём общим пространствам // Часть I, под ред. Д. А. Данилова. — ДИЕ РАН. -2008. — № 224. 3. Россия — Европейский Союз: на пути к четырем общим пространствам // Часть II. Под ред. Д. А. Данилова. — ДИЕ РАН. — 2008. — № 225.

118 1. Журкин В. В. Вклад России в решение нетрадиционных проблем европейской безопасности (2005;2006) // В. В. Журкин. — ДИЕ РАН. — 2007. — № 190. 2. Журкин В. В., Максимычев И. Ф&bdquoМашлыкин В. Г., Шишков Ю. В. Европа в многополярном мире / В. В. Журкин, И Ф. Максимычев, В. Г. Машлыкин, Ю. В. Шишков //Под ред. Н. П. Шмелева. — ДИЕ РАН. — 2000. — № 66. 3. 4. К безопасной Европе: вклад России //Часть I. Структурный фундамент европейской безопасности: роль и место России, под ред. О. А. Гриневского (отв. ред.), Д. А. Данилова, В. В. Журкина. — ДИЕ РАН. — 2007. — № 195.

119 Архитектура евроатлантической безопасности// Под общей редакцией проф. Юргенса И. Ю., акад. Дынкина А. А., чл.-корр. Барановского В. Г. — М.: Экон-Информ, 2009. — 124 с.

Огромную значимость для темы данной диссертации представляет комплексное исследование Ю. А. Борко «От европейской идеи — к единой Европе"120. Автор не только определяет стратегию, этапы развития, факторы успеха европейской интеграции, но и анализирует эффективность сотрудничества Россиии Евросоюза в таких сферах, как политика, экономика и культура. Политическое сотрудничество, по мнению Ю. А. Борко, является одной из самых чувствительных областей взаимоотношений России и Евросоюза. Значительное место в работе занимает оценка связей России и Евросоюза в сфере безопасности.

Вопросы трансформации внутренней политической системы РФ под воздействием политики Евросоюза, фактически экспорта «ценностей» Евросоюза, как правило, не рассматриваются в качестве самостоятельного предмета исследования политического диалога. Отдельные упоминания стратегии Евросоюза, направленной на мониторинг соблюдения принципов', демократии и прав человека в России, содержатся во многих российских исследованиях общего характера взаимоотношений двух игроков.

В этом контексте отдельного упоминания заслуживают исследования таких российских авторов, как А. В. Авилова и Н. К. Арбатова121, Т. В1 Бордачев122, А. В. Загорский123, Т. Ю. Романова124, В. Г. Шемятенков125. Эти авторы используют в своих работах понятие «политической обусловленности» как механизма экспорта ценностейнорм, стандартов Евросоюза и дают ему определение, исходя из характера взаимоотношений Россин и Евросоюза.

А. В. Авилова и Н. К. Арбатова рассматривают принцип политической обусловленности как исполнение Копенгагенских критериев в обмен на более высокий формат сотрудничества с Евросоюзом126. А. В. Загорский определяет.

120 Борко Ю. А. От европейской идеи — к единой Европе / Ю. А. Борко. — М.: Издательский Дом «Деловая литература», 2003. — 464 с.

121 Авилова А., Арбатова Н. Расширение ЕС на Восток: предпосылки, проблемы, последствия / А. Авилова, Н. Арбатова. — М.: Наука, 2003. — 343 с.

122 Бордачев Т., Романова Т. Выбор России надолго определить ее отношения с ЕС // Россия в глобальной политике. — 2003. — Апрель/Июнь. — № 2.

123 Загорский А. В. В поисках системности: как перейти от слов к делу во взаимоотношениях России и ЕС / А. В. Загорский// Восточное измерение Европейского Союза и Россия. Международная конференцияпод ред. Ф. Козина, В. Кузнецова. — СПб., 2004. — 167 с.

124 Бордачев Т., Романова Т. Выбор России надолго определить ее отношения с ЕС // Россия в глобальной политике. — 2003. — Апрель/Июнь. — № 2.

125 Шемятенков В. Г. Европейская интеграция / В. Г. Шемятенков.//Учебное пособие. — М.: Международная жизнь, 2003. — 400 с.

126 Авилова А. В., Арбатова Н. К. Расширение ЕС на восток: предпосылки, проблемы, последствия / А. В. Авилова, Н. К. Арбатова. — М.:Наука, 2003. — 343 с. принцип политической обусловленности как взаимосвязь прогресса реформ в.

I 07.

России и оптимизации сотрудничества России и Евросоюза " .

Т. В. Бордачев и Т. А. Романова дают более широкое определение принципа политической обусловленности: «способность ЕС приостанавливать помощь и вводить санкции при нарушении партнером принципов демократии и.

I 'JR несоблюдения ими прав человека" ~. В целом вопрос о роли «ценностей» в рамках политического диалога России и Евросоюза не являлся до сих пор предметом комплексного анализа в рамках российской академической среды.

Большую помощь при> анализе общих тенденций развития взаимоотношений России и Евросоюза в краткосрочной и долгосрочной перспективе оказали работы, д-ра ист. наук С. А. Караганова, а также сборники, подготовленные экспертным коллективом Совета, по внешней и оборонной политике и факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ.

Блок зарубежных работ может быть' представлен исследованиями, посвященными непосредственно изучению' содержания и характера политического диалога России и Евросоюза в самых разнообразных его аспектах.

Такие авторы, как К. Бариш (2006)129, Н. Гнесотто (2002)130, Ч. Грант (2008)131, С. Фишер (2006)132, Дж. Хьюз (2008)133, Р. Шуте (2004)134, М. Эмерсон (2001, 2008)-35, концентрируютсяна характеристике общего состояния политического партнерства России и Евросоюза. Часть авторов^ прогнозирует.

127 Загорский А. В. В поисках системности: как перейти от слов к делу во взаимоотношениях России и ЕС // Восточное измерение Европейского Союза и Россия. Сборник докладов под ред. Ф. А. Казина, В. Е. Кузнецова. 2004. — С. 21.

128 Бордачев Т. В., Романова Т. А. Модель на вырост // Россия в глобальной политике. — 2003. -Апрель/Июнь. — Том 1. — № 2. — С.55.

129 Barysch, К. The EU and Russia: from Principle to Pragmatism? // Centre for European Reform. -Policy Brief. — November 2006. — 8 p.

130 Gnesotto, N., Kagan, R" Kremenyuk, V. European Security and Defence Policy: Taking Stock// ESF Working Paper. — September 2002.-№ 8.

131 1. Grant Ch. How to handle the new Russia// CER BULLETIN. — October/November 2008 — ISSUE 62 2. Grant Ch. Learing to live with the new Russia// CER BULLETIN. — October/November 2004 -ISSUE 38.

132 Fischer, S. Russia and the EU — new developments in a difficult partnership //In: Friedrich-Ebert-Stiftung (ed.): Partnership with Russia in Europe, Scenarios for a future Partnership and Cooperation Agreement, Berlin, 2006. — 44 p.

13 Hughes J. EU Relations with Russia: Partnership or Asymmetric Interdependency? // In: Casarini, Nicola and Muzu, Costanza, (eds.) The EU’s foreign policy in an evolving international system: the road to convergence. Palgrave studies in European Union politics. Palgrave, London, UK, 2006 — 288 p.

134 Schuette, R. E.U.-Russia Relations: Interests and ValuesEuropean Perspective// Carnegie Papers. -December 2004. — № 54.

135 Emerson, M. The Elephant and the Bear: The EU, Russia, and their Near Abroads / M. Emerson //In: Foreign and Security Policy, CEPS Paperbacks. — October 01, 2003. — 63 p.- Emerson, M. The Struggle for a Civilized Wider European Order//CEPS Working Document. — October 2008. — №. 307. возможные форматы, которые примет сотрудничество России и Евросоюза в обозримом будущем.

Источниковая база исследования содержит целый комплекс материалов, которые можно разделить на следующие группы.

Основополагающие договоры, которые учредили ЕЭС/ЕС, и договоры, вносившие изменения в основополагающие документы;

Коммюнике по итогам саммитов Европейского совета;

Резолюции Европарламента;

Заключения Совета ЕС по общим вопросам и внешней политике;

Сообщения Еврокомиссии, посвященные внешнеполитическим проблемам;

Документы, определяющие направление политики Евросоюза в отношении России;

Документы, регламентирующие иоценивающие оказание Евросоюзом финансовой и технической помощи России;

Официальные заявления и выступления чиновников Евросоюза;

Документы и заявления российских властей, касающиеся отношений Российской Федерации с Евросоюзом (доступны на сайте Министерства иностранных’дел РФ).

Автор активно работала с публикациями официального журнала Европейского Союза (Official Journal of-the European Union). Издания «Bulletin of the European Union» и «Bulletin Quotidien Europe» использовались при анализе текущей деятельности Евросоюза в отношении России.

Апробация результатов исследования.

Различные аспекты исследуемой темы, а также основные положения и выводы работы излагались автором в ходе ряда научно-практических семинаров и конференций, в том числе в рамках совместного заседания Экспертного совета по внешнеполитической деятельности Совета Федерации РФ и Клуба инновационного развития Института философии РАН на тему «Россия в мировых I конфликтах» (Москва, 2009) .

136 Будущее пространства европейской безопасности: «ценностное измерение». Договор о европейской безопасности как «новая реальность» международных отношений / Совет Федерации Федерального собрания Российской Федерации. Россия в новом веке: внешнеполитическое измерение. Сборник материалов экспертного совета Комитета Совета Федерации по международным делам. 2009 год. — Издание Совета Федерации. М., 2010. — С. 180−194.

Отдельные положения исследования были представлены на Международной летней школе по актуальным европейским проблемам137 Центра восточно-европейских исследований (Бремен, Германия, 2008), в рамках семинара.

138 по методологии исследовании для 1 курса специальности «международные отношения» факультета мировой политики и мировой экономики ГУ-ВШЭ (Москва, 2010), семинаре проекта «Я думаю"139 Фонда Либеральная миссия (Новогорск, 2011).

По теме диссертации автор опубликовала несколько статей, в том числе три работы в журналах из перечня ВАК. Серия материалов по тематике взаимоотношений России и Евросоюза была опубликована на страницах информационного портала Клуба мировой • политической" экономики НИУ ВШЭ (www.wpec.ru) — и Центра, поддержки и развития общественных инициатив «Креативная дипломатия» (www.picreadi.ru) .

Структура работы.

Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованных источников и литературы.- Деление исследования на две главы обусловлено не только необходимостью практического анализа политического диалога России и Евросоюза с точки зрения содержания, места и роли категории «общие ценности» в политическом диалоге, но и рассмотрения философского контекста изучения системы ценностей России и системы ценностей, декларируемой Евросоюзом, а также появления категории- «ценности» в теории международных отношений. Во введении обосновываются выбор темы, ее актуальность и новизна, научная и практическая значимость исследования, формулируются цели и задачи, определяются методологические основы работы и степень разработанности темы.

Выводы к третьему разделу Главы II.

Вторая половина 2000;х гг. продолжалась на фоне явного противостояния по поводу того, каким должно быть место категории «общие ценности» в рамках политического диалога России и Евросоюза. Настойчиво закрепляя за категорией «общие ценности» абсолютно разные понятия или делая акцент на разных ценностях, Россия и Евросоюз были не в состоянии найти приемлемое решение относительно того, должны ли «общие ценности» выступать в качестве условия партнерства в будущем. Де-юре данный вопрос не присутствовал, так как СПС оставалось главной юридической базой сотрудничества. Но срок действия данного соглашения истекал в 2007 г., что заставляло стороны задумываться о будущем формате и принципах построения взаимоотношений.

Российский подход к месту и роли категории «общие ценности» оставался неизменным на протяжении всего периода с 2000 по 2007 гг. «Общие ценности» должны были выступать в качестве символа культурно-исторической самоидентификации России в отсутствие каких-либо оценочных суждений о степени соответствия российской стороны данным ценностям. В целом Россия могла пойти на обсуждение проблемы приверженности категории «общие ценности», но лишь на эффективной двусторонней основе, которая учитывала бы также и российские озабоченности, в том числе по поводу состояния прав русскоязычных меньшинств в Прибалтике.

Условной «победой» российской стороны можно считать ту формулировку категории «общие ценности», которая была включена в «дорожные карты», принятые в 2005 году. Впервые в двусторонних документах России и Евросоюза отсутствовало требование о соблюдении «общих ценностей» как основе движения от «кооперации» к «интеграции» или углубления двусторонних контактов. Тем не менее, статус этих документов, а именно формат политической декларации с неопределенными сроками исполнения, не позволял говорить о том, что Евросоюз действительно готов идти на двустороннее сближение российской законодательной, политико-правовой и экономической моделей с европейской.

В дискуссии об «общих ценностях» к 2007 г. были закреплены два подхода — формальный и неформальный. На формальном уровне стороны декларировали, что придерживаются прагматичного подхода к сотрудничеству и.

разделяют «общие ценности». На неформальном уровне Евросоюз активно искал дополнительные инструменты воздействия на Россию, по-прежнему рассматривая категорию «общие ценности» как инструмент трансформации внутриполитического режима России, в то же время избегая излишнего нагнетания напряженности в этом вопросе. Появление рабочей группы по правам человека должно было способствовать сохранению внимания к вопросу об общих ценностях, хотя и не на уровне высших официальных лиц.

Тем не менее, любые попытки сделать обсуждение вопросов внутри этой группы, включавшее в себя проблемы состояния свободы слова в России, защиты прав журналистов, деятельности НПО, более открытым с привлечением не только российских официальных лиц, но и представителей гражданского общества оказались неудачными. Рассматривая любую дискуссию об «общих ценностях» как инструмент давления, российская сторона эффективно препятствовала любым попыткам возвращения к формату 1990;х гг.

2.4. Содержание, место и роль категории «ценности» во взаимоотношениях России и Евросоюза в 2008;2011 гг.

2008 год открыл новый этап во взаимоотношениях России и Евросоюза и был связан с началом переговоров по новой договорно-правовой базе сотрудничества. Речь идет уже не о подписании политических деклараций, какими были, например, «дорожные карты», а о юридически обязательном двустороннем договоре. Сторонам предстояло провести переговоры о том, что станет основой будущих взаимоотношений России и Евросоюза. Соответственно вопрос об «общих ценностях» должен был неизбежно возникнуть в повестке дня партнеров.

К сожалению, к моменту начала переговоров' ни Россия, ни Евросоюз не усвоили тех уроков, которые были определены реалиями 1990;х и 2000;х гг. «Разрыв ценностей» присутствовал в рамках всех трех параметров: содержания, роли и места «общих ценностей» в политическом диалоге. К началу переговоров, по новой договорно-правовой базе сотрудничества Россия и Евросоюз подошли с отсутствием единой разделяемой стратегической цели сотрудничества. В риторике о развитии «стратегического партнерства» не присутствовало ничего нового.

Стороны по-прежнему не могли понять, каким в-конечном итоге должно стать это партнерство, дублируя то, что было заявлено в ранее принятых двусторонних декларациях, и на каких принципах должно строиться будущее партнерство.

Формально содержание «общих ценностей» оставалось неизменным. Ни одна из сторон его концептуально не оспаривала и не ставила под сомнение ценности в качестве основы сотрудничества. Но, подчеркивая свою принадлежность к европейской системе ценностей, рассматривая себя как одну из ветвей европейской цивилизации, Россия претендовала на правомерность собственной модели развития. В реальности эта модель развития к концу 2000;х гг. оказалась довольно далека от общих с Евросоюзом ценностей на уровне практики. Евросоюз политизировал «разрыв ценностей» лишь отчасти и лишь частично использовал его как инструмент давления или как предлог для отказа от более содержательного диалога.

Формально Россия действительно принадлежала к группе западных демократий с закрепленными в Конституции РФ правами и свободами человека. На практике высокий уровень коррупции, отсутствие верховенства закона, высокий уровень использования административных ресурсов в политической борьбе действительно не позволяет говорить о том, что претензии представителей ЕС являются необоснованными.

В одном из последних документов Евросоюза о политике в отношении России содержалась достаточно объективная оценка реалий российской внутренней жизни. Евросоюз приветствовал укрепление государственной власти в России, в то же время отмечая тенденцию к ослаблению оппозиции и независимости СМИ, бюрократизацию и слабость гражданского общества399.

На протяжении восьми лет президентства В. В. Путина Россия укрепляла свои позиции в качестве значимого фактора европейской политики, без которого нельзя рассматривать, прежде всего, вопросы энергетики и безопасности, тем самым постоянно приближая себя к Европе во внешней политике, но постепенно удаляя себя от нее с точки зрения функционирования государственных институтов.

С другой стороны, Евросоюз вследствие отсутствия внутреннего единства в отношении России, обусловленного вступлением в Евросоюз государств ЦВЕ с особой исторической памятью в отношении* России, оказался не в состоянии полностью отойти от попыток ее ассимиляции по западноевропейскому образцу. Желание влиять на ход внутренних реформ России присутствовало, но поиск новых инструментов воздействия на Россию не увенчался успехом. В итоге Евросоюз ограничивался риторическим давлением.

В подобной ситуации баланс по поводу единого понимания места и роли категории «общие ценности» в сотрудничестве между Россией и Евросоюзом едва ли мог быть найден. В отсутствие понимания Россией и Евросоюзом невозможности нахождения реального, а не риторического консенсуса по вопросу «общих ценностей» по всем трем параметрам — содержанию, месту и ролидискуссия полностью исчезла из повестки дня партнеров.

399 Country Strategy Paper 2002;2006 // Делегация Европейской Комиссии в России (официальный электронный ресурс) URL: http://www.delrus.ec.europa.eu/ru/images/pTextpict/321/02−06en.pdf.

Необходимо отметить, что даже августовская война 2008 г., в период которой Россию обвиняли в несоответствии «общим ценностям», т. е. в нарушении Хельсинкского Заключительного Акта, существенно не изменила ситуацию, а скорее подтвердила общую тенденцию всего периода партнерства России и Евросоюза. В отсутствие реальных инструментов влияния на трансформацию российской политики и объективной значимости России любое нагнетание напряжения по поводу приверженности «общим ценностям» оказалось невыгодным для Евросоюза. В итоге «дискуссия» была отодвинута на второй и третий план.

После войны в Южной Осетии Европейский совет действительно принял «условные» меры в ответ на «непропорциональное использование Россией силы». В целом позиция Евросоюза оказалась достаточно сбалансированной. Были лишь приостановлены переговоры по новому соглашению о партнерстве и сотрудничестве, которые начались в июне 2008 г. Взгляды таких государств, как Литва и Польша, о введении санкций в ответ на «разрыв ценностей» с Евросоюзом не нашли своего отражения на практике.

Это был второй прецедент в истории взаимоотношений двух партнеров, когда стороны явно по-разному расставили приоритеты в рамках Хельсинкского Заключительного Акта, а фактически по-разному трактовали", «общие ценности» во внешней политике. Но значимость России как партнера не позволила заморозить отношения.

Российская и европейская сторона предпочли вполне традиционный выход из ситуации, сделав выбор в пользу продолжения диалога, несмотря на противоречивые оценки действий друг друга. России была не нужна изоляция из-за признания независимости Южной Осетии и Абхазии, но в то же время она не была намерена отступать от тех решений, которые, по мнению европейских партнеров, явно противоречили общей системе ценностей. Европейцы, в свою очередь, осознавали бессилие изменить данную ситуацию, а значит, и бессмысленность антагонизма.

Три блока вопросов — преодоление глобального экономического спада, инвестирование в энергетический сектор в условиях финансового кризиса, обеспечение стабильных поставок энергоносителей в зависимости от объемов потребления энергии в Европе и на взаимовыгодных условиях — требовали от Евросоюза объективной гибкости в вопросе об «общих ценностях» с Россией.

Отсутствие дискуссии о приверженности сторон «общим ценностям» не означало, что этот вопрос перестал быть частью политического диалога России и Евросоюза. Реакция, которую выразила' европейская общественность и официальные лица по поводу программы «Партнерство для модернизации», заявленной на саммите Россия-Евросоюз в ноябре 2009 г., подтверждает, что «общие ценности» по-прежнему продолжают играть роль инструмента трансформации внутриполитического режима России, при этом не только для Брюсселя, но и для многих кругов в Москве.

В качестве официальной цели программы было заявлено содействие в решении задач модернизации экономики России и. всего комплекса отношений России и Евросоюза с учетом уже имеющегося опыта их взаимодействия. Глава Еврокомиссии, комментируя данный проект, подчеркнулчто модернизация не возможна без верховенства закона и широкого политического диалога. По мнению Еврокомиссии, жизнеспособное плюралистическое общество является необходимым элементом любого современного государственного устройства" !00.

В 2010 г., когда был принят Рабочий план программы «Партнерство для модернизации», Евросоюз продолжал настойчиво демонстрировать свой подход к пониманию модернизации. X. Ван Ромпей, президент Евросоюза, подчеркнул, что «от имени руководителей государств и правительств 27 государств-членов ЕС и я просил вас двигаться по пути модернизации, основываясь на демократических ценностях, строя современную экономику с активным вовлечением гражданского общества. Евросоюз желает быть партнером России в этом историческом.

401 движении" .

Евросоюз вполне четко озвучил свою позицию. Приверженность «общим ценностям» необходима в тех проектах, к которым Россия проявляет значительный интерес, а Евросоюз скорее будет служить источником, «знаний», «технологий» или'"экспертной помощи".

В реализации сотрудничества с Россией по вопросу модернизации Евросоюз заявил о стремлении к двойной цели: экономической и политической трансформации России.

400 Пресс-конференция по итогам 24-го саммита Россия-ЕС. 18 ноября 2009 г., Стокгольм // Сайт Президента России (официальный электронный ресурс) URL: http://www.kremlin.ru/transcripts/6034.

40 Пресс-конференция по итогам встречи на высшем уровне Россия — Европейский Союз, 7 декабря 2010 г., Брюссель // Сайт Президента России (официальный электронный ресурс) URL: http://news.kremlin.ru/transcripts/9730.

Рабочий план программы модернизации предполагал наличие двух подпунктов, непосредственно связанных с достижением некой общей системы ценностей России и Евросоюза:

IV. Укрепление правовой среды, совершенствование инвестиционного и социального климата;

V. Содействие развитию контактов между людьми и укреплению диалога с гражданским обществом402.

В рамках программы модернизации Евросоюз объективно выступает в качестве «источника определенного вознаграждения» для России, однако это лишь отчасти позволяет этому институту диктовать принципы осуществления партнерства для модернизации.

Во-первых, в настоящий момент Евросоюз для России не может рассматриваться как единственный источник модернизации. Во-вторых, проект «Партнерство для модернизации» едва ли когда-нибудь будет включать элемент какой-либо «обусловленности» доступа к знаниям и технологиям выполнением определенных ценностных требований. Слишком долго Россия отстаивала принцип равноправия как «ценность» в партнерстве с Евросоюзом. Подобный вывод закономерно сделать и относительно возможной договорно-правовой базы сотрудничества России и Евросоюза.

В-третьих, реализация программы «Партнерство для модернизации» не является частью стремления быстро подтвердить приверженность сотрудничеству с западными партнерами. Лишь вследствие своей культурно-исторической общности с Россией Европа рассматривается как наиболее приемлемый и удобный партнер для модернизации.

В итоге, российская сторона едва ли будет форсировать выполнение «Партнерства для модернизации» на неприемлемых для нее условиях. Эта программа, безусловно, имеет огромный положительный смысл, если рассматривать ее как одну из нескольких концепций взаимоотношений России и Евросоюза. Но, скорее всего, сложность ее реализации будет заключаться не только в том, что стороны выделяют разные принципы, которые лежат в основе функционирования этого проекта.

402 Рабочий план мероприятий по реализации инициативы Россия-ЕС «Партнерство для модернизации», 7 декабря, 2010. URL: h"p://eeas.europa, eu/delegations/russia/documents/news/workplanru.pdf.

Евросоюз не в состоянии ассимилировать Россию по западноевропейскому стандарту, но даже в рамках проекта «Партнерство для модернизации» он по-прежнему живет парадигмами 1990;х гг. При этом весьма сомнительно, что при всех финансовых и экономических трудностях, которые испытывает в настоящий момент Евросоюз, он готов идти на реальную техническую модернизацию России.

В то же время очень трудно поставить под сомнение взаимозависимость между эффективной наукоемкой и технологически развитой экономикой и низким уровнем коррупции, функционирующим правовым полем, защитой инвестиционного климата. Однако, как отмечают эксперты международного дискуссионного клуба «Валдай»: «Но наставительный тон, который был присущ Евросоюзу в предшествующий период, претензии на вмешательство во внутренние дела России и применение «двойных стандартов» не достигают цели и способны лишь оттолкнуть, что доказал накопленный опыт. Сближение может происходить, когда у российского-общества и элиты появится реальный стимул двигаться к европейским ценностям и стандартам — общая цель совместного.

403 развития" .

Российская экспертная элита достаточно скептически оценивает возможные плюсы «Партнерства для модернизации», подчеркивая, что Россия и Евросоюз по-прежнему ведут «диалог глухих».

Ведущий российский эксперт по российско-европейским отношениям С. А. Караганов отмечает, что «официальная Россия под модернизацией понимает по преимуществу модернизацию технологическую, или содействие российским корпорациям в бизнес-проектах. При этом россияне пока не готовы пожертвовать и толикой столь трудно отвоеванного суверенитета, обеспечивающего к тому же и неограниченные возможности безудержно воровать. Поэтому принимать европейские технические стандарты не хочется: сдаем суверенитет. Хотя российский президент и указывал, что при строительстве по тем стандартам дороги в России стоили бы дешевле"404.

403 К Союзу Европы //Аналитический доклад российской группы международного дискуссионного клуба «Валдай». — 2010. — 31 августа — 7 сентября.

404 Караганов С. А. Союз Европы: последний шанс?/ С. А. Караганов // Российская газета. — 2010. — 9 июля. — N5229.

Причины, которые объясняют трудности реализации программы «Партнерство для модернизации», можно отнести и ко всей дискуссии по поводу новой договорно-правовой базы сотрудничества России и Евросоюза. Евросоюз по инерции следует ранее выбранной политико-правовой модели взаимоотношений. Россия не приемлет данную модель, причем не только с точки зрения наличия оценочных суждений со стороны Евросоюза, но и с точки зрения реальной приверженности заявленным принципам сотрудничества.

В итоге Россия и Евросоюз, проделав достаточно быстрый путь по сближению российской и европейской систем ценностей, оказались в ситуации стагнации, когда сближение не только прекратилось, но и возникает отход от ранее проделанных достижений. При этом Евросоюз, во многом за счет роли новых государств-членов Евросоюза, не может обновить ранее заявленный подход к «общим ценностям» в рамках политического диалога России и Евросоюза. Россия, напротив, не совсем четко понимает, что Евросоюз нельзя рассматривать только как источник хозяйственного потенциала. В результате стороны вновь и вновь оказываются в ситуации «разрыва ценностей», который был частично преодолен в 1990;е гг. и усилился на протяжении 2000;х гг.

Заключение

.

Наличие в целом или степень «разрыва ценностей» между Россией и Европой остается одним из самых противоречивых и сложных с точки зрения анализа вопросов в рамках отечественной философской традиции. Исследователи сталкиваются, прежде всего, с проблемой отсутствия четкого определения как понятия «европейские ценности», так и понятии «ценности России». Выбор критериев оценки совпадения между двумя системами ценностей также варьируется в зависимости от подхода конкретного исследователя. Вследствие этих причин формулирование категории «разрыв ценностей» также является неоднозначным.

В обоих случаях в качестве «ценности» выделяют обобщенные представления о «совершенстве» в самых разных сферах общественной жизни: духовной, экономической, политической и социальной. Эти представления зависят, прежде всего, от конкретного исторического этапа развития государства, а идеальные представления, как правило, не всегда, находят свое полное воплощение на практике.

Обе системы ценностей остаются крайне динамичной категорией, способной изменять свое содержание в зависимости от конкретного исторического контекста. С этой точки зрения вопросы сближения, так же как и «разрыва ценностей», — это проблема нахождения как России, так и Европы на одном этапе исторического развития или на разных этапах исторического развития, и эти вопросы необходимо рассматривать в динамике.

Для России вопрос о единых «корнях» двух систем ценностей — это, во-первых, вопрос о роли христианства как общего источника гуманистических традиций. Во-вторых, отправной точкой дискуссии о том, насколько европейская система ценностей и модель развития, ее социальные, экономические и политические практики приемлемы для России, остается эпоха Петра I. Россия прошла в своем развитии несколько кардинально противоположных с точки зрения системы ценностей исторических этапов: становление, развитие, падение Российской империи, советский период, то сближаясь с Европой, то удаляясь от нее.

В 1990;х гг. она оказалась перед необходимостью определения своей новой ценностной системы, а вместе с ней и модели управления государством и регулирования различных сфер общественной жизни. Вернув право на частную собственность, учредив демократические институты и фактически сделав очень мощный и короткий «рывок» для сближения с европейской системой ценностей, Россия стала рассматривать Европу в качестве определенного интеллектуального лидера, чьи экономические и политические* практики на тот момент доказали свою эффективность и жизнеспособность.

Символом Европы и главным носителем «европейской системы ценностей» в силу ряда изменений, которые происходили в системе международных отношений на протяжении XX в., выступил Евросоюз. Рассматривая сохранение собственной системы ценностей в качестве главного гаранта обеспечениябезопасности внутри интеграционного проекта, Евросоюз развил идею о распространении «европейскойV системы ценностей» на государства-соседи.

Формализуя политические отношения с новым государствомправопреемником СССР, Евросоюз исходил, прежде всего, из того, что Россия окажется объектом распространения «европейской системы ценностей», а фактически либерализации и демократизации. Россия должна была принять и выполнить на практике нормы и стандарты, Евросоюза, как государства Центральной-и Восточной Европы или страны Прибалтики. «Общие ценности» превратились в инструмент трансформации или частичного влияния на трансформацию внутриполитического режима России.

Необходимо отметить, что подобная практика полностью отсутствовала во взаимоотношениях России и Европы на предыдущих исторических этапах. В период развития Российской империи, когда между двумя системами ценностей можно было наблюдать определенное сближение, Россия пыталась проводить внутренние реформы по европейскому образцу. Но никогда характер партнерства с западноевропейскими государствами не ставился в прямую зависимость от степени развития отдельных государственных институтов и тем более оценки степени развития этих институтов со стороны западноевропейских партнеров.

Анализируя всю историю становления, развития, а также текущее состояние политического диалога России и Евросоюза, автору представляется необходимым выделить три основных этапа в определении содержания, места и роли категории «общие ценности» в рамках политического диалога, а также отметить следующие ключевые положения работы. Автор подчеркивает, что в силу того, что Россия и Евросоюз продолжают находиться на разных этапах исторического развития, приверженность «общим ценностям», под которыми подразумеваются «европейские ценности», будет оставаться одним из наиболее чувствительных вопросов в политическом диалоге России и Евросоюза.

Первый этап затрагивает период 1990;х гг., прошедших под знаком принятия Россией политико-правовой модели партнерства, обусловленной соблюдением определенного набора «общих ценностей».

Политико-правовой формат взаимоотношений, установленный при подписании Соглашения о партнерстве и сотрудничестве (СПС) в 1994 году и сохраняющийся на данный момент, закрепил появление, содержание и место категории «общие ценности» в политическом диалоге России иЕвросоюза на официальном уровне.

С момента установления официальных взаимоотношений Россия и Евросоюз стали активно использовать категорию «общие ценности» в официальном политическом дискурсе. Не являясь по своей природе юридическим термином, эта категория фактически отражала содержание ст. 2 раздела «Общие принципы» СПС. В рамках данной статьи стороны обязались на двусторонней основе соблюдать принципы, заявленные в рамках Хельсинкского заключительного акта и Парижской хартии* дляновой Европы. Данная статья подчеркивала, что эти принципы выступают в качестве не только основы, но и условия реализации не только политического диалога, но и всего комплекса взаимоотношений России и Евросоюза.

В Соглашении о партнерстве и сотрудничестве Евросоюз предложил, а Россия согласилась на модель «ограниченной европеизации», в рамках которой предоставление каких-либо экономических или политических выгод, за исключением членства в Евросоюзе, обусловлено соблюдением ряда принципов, фактически «общих ценностей». Механизм политической обусловленности должен был стать главным инструментом распространения «ценностей» Евросоюза на территории РФ в рамках концепции «ограниченной европеизации».

С момента подписания СПС прошло 17 лет. Тем не менее, этот договор остается единственным двусторонним юридически обязывающим документом во взаимоотношениях России и Евросоюза, выполнение которого выступает в качестве неотъемлемого требования реализации любого совместного проекта партнеров. На официальном уровне содержание и место категории «общие ценности» в политическом диалоге России и Евросоюза по-прежнему отражает политико-правовую парадигму 1990;х гг.

Начиная с 1990;х гг. Россия и Евросоюз никогда не оспаривали содержание категории «общие ценности», что отвечало их стратегиям внешнеполитического и внутриполитического развития на разных этапах реализации политического диалога.

По своему содержанию принципы, заявленные в рамках категории «общие ценности», не противоречили внутриполитическому и внешнеполитическому курсу, официально выбранному Россией как в период 1990;х гг., так и в период 2000;х гг.

В начале 1990;х гг. Россия декларировала «демократическую солидарность» с западным миром и необходимость создания благоприятных условий для строительства демократии внутри страны. Россия совершила качественный и быстрый «рывок» в сторону сближения с европейской системой ценностей, символом которой выступал Евросоюз. Условно в начале 1990;х гг. Россия оказалась в той же ситуации, что и Московское царство при Петре I, когда было необходимо преодолеть ранее сложившуюся культурную, экономическую и политическую самоизоляцию.

В целом, заявленное движение к демократическому, федеративному правовому государству с республиканской формой правления, в котором человек, его права и свободы являются высшей ценностью, а также возвращено и гарантировано право на частную собственность, позволяет России вести политический диалог «на равных» с западным миром в лице Евросоюза. Приверженность категории «общие ценности», так же как принятие и приверженность христианству в X веке или появление такой формы государственности, как Российская империя в XVIII веке, создают возможность выступать с позиций государства, политические, экономические и социальные практики которого имеют единые с Евросоюзом основания.

В 2000;х гг. переориентация внешней политики России на отстаивание национальных интересов не означала отказа от содержания категории «общие ценности». Реализация различных элементов данной категории отвечала заявленным внутриполитическим целям строительства развитой либеральной демократии с конкурентоспособной рыночной экономикой.

С точки зрения Евросоюза, содержание категории «общие ценности» в политическом диалоге с Россией стало отражением целей Евросоюза играть роль нормативного внешнеполитического игрока. Для Евросоюза на протяжении всего периода 1990;х гг. категория «общие ценности» играла роль способа и индикатора трансформации российского внутриполитического режима. Экспорт заявленной системы ценностей в отношении государств — кандидатов на членство или третьих стран является, с одной стороны, способом обеспечения безопасности и стабильности на европейском континенте, с другой — самоидентификации во внешнем мире. Именно поэтому Евросоюз выступал инициатором дискуссии об «общих ценностях», и эта дискуссия, как правило, затрагивала только внутреннюю политику РФ.

В самом широком смысле «разрыв ценностей» в политическом диалоге России и Евросоюза первоначально определялся отсутствием четких критериев соблюдения «общих ценностей» в рамках выбранной политико-правовой модели сотрудничества и был заложен самой моделью.

Формат взаимоотношений, в рамках которого сотрудничество России и Евросоюза было обусловлено соблюдением «общих ценностей», что фактически отражено в рамках СПС, изначально содержал ряд фундаментальных противоречий. Эти противоречия в любом случае могли привести к появлению «разрыва ценностей» между Евросоюзом и потенциальным партнером вне зависимости от того, выступала в качестве данного партнера Россия или нет. Во-первых, отдельная сложность заключалась в том, насколько принципы, заявленные в качестве составляющих элементов категории «общие ценности», вообще могли иметь инструментальный характер. Во-вторых, отсутствие четких критериев соблюдения данных принципов давало прекрасный повод для манипуляции любой дискуссией о наличии или отсутствии «общих ценностей» у партнеров.

В итоге в период первой и второй чеченской кампании у России присутствовало собственное понимание принципа сохранения «территориальной целостности» и «права на невмешательство во внутренние дела», т. е. «государственного суверенитета», и принципа «уважения прав человека». Во время операции НАТО «Объединенные усилия» в СРЮ (1999) у России и.

Евросоюза оказалось абсолютно разное понимание таких элементов категории «общие ценности», как «территориальная целостность», «неприменение силы или угрозы силой», «невмешательство во внутренние дела» и «право народа самостоятельно распоряжаться собственной судьбой», «защита прав человека». Подобная ситуация повторилась и во время «августовской, войны» на Южном Кавказе (2008).

Отсутствие четких критериев соблюдения общих «ценностей» создавало возможность для свободной интерпретации любой спорной ситуации.

Разрыв ценностей" в политическом диалоге партнеров определяется приданием различной значимости отдельным элементам категории «общие ценности», что обусловлено пребыванием России и Евросоюза в разных исторических эпохах.

Примеры первой и второй чеченской' кампании, позиция' России в отношении операции «Объединенные усилия» в СРЮ наглядно показали, что у России и Евросоюза присутствует разное понимание значимости отдельных элементов категории «общие ценности» при неоспоримости самого ¦ содержания этой категории. В начале 1990;х гг. Россия находилась на этапе создания своей новой государственности после распада СССР. На фоне нараставшего расшатывания федеративного устройства России, перехода от признания верховенства Конституции, к договорным< отношениям «невмешательство во внутренние дела», «неприменение силы и угрозы силой» со стороны третьих государств, «уважение территориальной целостности и нерушимости границ» имели большее значение, чем приверженность «уважению прав человека и основных свобод».

Россия и Евросоюз, максимально приблизившись друг к другу с точки зрения ценностных систем, оказались в разных исторических эпохах. Евросоюз представлял иерархию различных элементов категории «общие ценности», фактически воспитанную Второй мировой войной, с культурой пацифизма, преобладающего отказа от применения силы, урегулирования любых конфликтов средствами переговоров, неоспоримой значимостью защиты свободы и прав человека, по крайней мере, на уровне официальной риторики. Он пытался навязать государству с многолетней историей ведения успешных экспансионистских и оборонительных войн, удержания территорий путем силового давления политику, чуждую его культурно-историческим особенностям.

Укрепление территориальных границ и невмешательство во внутренние дела, значимые для европейских стран в период зарождения Вестфальской системы международных отношений и на этапе строительства национальных государств, заняли первое место в иерархии системы ценностей России.

Практика «двойных стандартов» со стороны Евросоюза в оценке приверженности отдельным элементам категории «общие ценности» в России и других государствах-членах Евросоюза, а также непоследовательность применения имевшихся инструментов воздействия на трансформацию российского политического режима в России вызвали определенное разочарование в Евросоюзе как нормативном игроке и носителе определенной системы ценностей. С другой стороны, разочарование затронуло сами либерально-демократические ценности, активная приверженность которым на ранних этапах становления нового российского государства не привела к желаемым результатам: высокому уровню экономического развития и равноправному сотрудничеству с развитыми западными государствами. В итоге для России на первый план окончательно вышли ценности укрепления национального суверенитета и невмешательства во внутренние дела.

Разрыв ценностей" в политическом диалоге партнеров определяется различным пониманием’места и роли категории «общие ценности», что в период 1990;х гг. было обусловлено внешнеполитическими и внутриполитическими стратегиями партнеров, а в 2000;е гг. возросшим внешнеполитическим и внешнеэкономическим весом России на фоне ослабления внешнеполитического влияния Евросоюза.

На начальных этапах становления сотрудничества России и Евросоюза последний, по инерции распространив на Россию модель сотрудничества, в рамках которой ключевым критерием для развития сотрудничества ^ с третьей страной выступало соблюдение «общих ценностей», тем самым пытался подтвердить свою роль нормативного внешнеполитического игрока.

В восприятии России «успешная» Европа, олицетворяемая Евросоюзом, должна была стать источником инструментов, которые позволили бы России в короткие сроки осуществить переход к развитой рыночной системе взаимоотношений в экономике и либеральной демократии во внутренней политике. Россия стремилась к интеграции с западными демократическими державами и ведущими западными региональными организациями, пытаясь восстановить статус и влияние, когда-то присущие СССР. Выбранная модель сотрудничества рассматривалась скорее не как попытка ущемления собственной субъектности, а как способ демонстрации серьезности выбранного курса внутриполитического и внешнеполитического развития.

В 2000;е гг. во взаимоотношениях с Евросоюзом риторика о приверженности «общим ценностям» играла роль способа демонстрации того, что Россия — уже часть западного мира с точки зрения и внешней, и внутренней политики и может оказать воздействие на разрешение проблем, с которыми сталкивается западный мир. «Общие ценности» должны были сыграть роль скорее символа культурно-исторической общности, чем индикатора приверженности определенному внутриполитическому и внешнеполитическому курсу. Это стало очевидно после принятия Россией. Стратегии развития отношений РФ с Европейским Союзом на среднесрочную перспективу и происходило на фоне разворачивавшейся глобальной антитеррористической кампании, роста значения энергетического фактора в мировой политике, глобального международно-финансового кризиса.

В то же время необходимо подчеркнуть, что в конце 1990;х — начале 2000;х гг. переориентация на отстаивание национальных интересов, «державную идеологию» не привела к началу обсуждения степени соответствия государств-членов или кандидатов ЕС «общим ценностям», особенно на фоне косовской, кампании. Рассматривая ЕС как значимого торгово-экономического партнера, а главное, в политико-военной сфере как возможный противовес монополизму НАТО в обеспечении европейской безопасности, Россия не использовала право на применение политической обусловленности, заложенное в СПС на двусторонней основе. Внимание к практике «двойных стандартов» со стороны Евросоюза, в частности к ситуации с русскоговорящими меньшинствами в государствах Прибалтики, началось во второй половине 2000;х гг. параллельно с укреплением внешнеэкономических позиции России.

В подобном контексте Евросоюз фактически оказался в «ловушке» в рамках диалога об «общих ценностях». В отсутствие реальных инструментов трансформации внутриполитического режима России он не мог отказаться от необходимости приверженности «общим ценностям» в качестве основы взаимоотношений с Россией. Это пошатнуло бы позиции Евросоюза как нормативного внешнеполитического игрока и становилось менее возможным с вступлением в Евросоюз государств Центральной и Восточной Европы, а также Прибалтики, имевших особую историческую память в отношении России. В итоге для Евросоюза категория «общих ценностей» по инерции играла роль, заложенную парадигмой 1990;х гг.

Разрыв ценностей" в политическом диалоге России и Евросоюза имел тенденцию к усилению, выразившуюся в попытках России если не активно утвердить, то хотя бы отстаивать собственное видение места и роли категории «обгцие ценности» в политическом диалоге России и Евросоюза.

Подчеркивая свою принадлежность к европейской системе ценностей, рассматривая себя как одну из ветвей европейской цивилизации, постепенно Россия стала претендовать на правомерность собственной модели развития. В данном случае позиция России по поводу места и роли категории «общие ценности» с конца 1990;х гг. и по конец 2000;х гг. оставалась последовательной: основа сотрудничества на равноправных началах в отсутствие каких-либо оценочных суждений и символ общности культурно-исторического наследия России и Европы.

Более того, единое культурно-историческое наследие и единая система ценностей, сложившаяся в течение многих десятилетий, должны были стать одним из факторов формирования единой системы коллективной европейской безопасности, о развитии которой Россия начинает говорить с 2000;х гг.

В данномконтексте предложения России отдаленно напоминали идеи Александра I, мечтавшего о «Священном Союзе» европейских государств, основанном на одной системе ценностей и способном обеспечить мир и согласие на европейском континенте. Но для Евросоюза, находившегося в процессе развития Общей внешней политики и политики безопасности, Россия не была приоритетным партнером, более значимым по сравнению с тем же НАТО.

В целом лейтмотивом всего политического диалога России и Евросоюза на протяжении 2000;х гг. стала формула: стороны разделяют «общие ценности» и сотрудничают в сферах, где у них есть «общие интересы». На практике каждый из партнеров читал эту формулу по-разному.

Во второй половине 2000;х гг. Россия стала впервые уделять больше внимания практике «двойных стандартов» со стороны Евросоюза в оценке степени приверженности «общим ценностям». Развитие демократии и укрепление прав и свобод человека должно было остаться внутренним делом РФ, тем более что сам Евросоюз не допускал двусторонней оценки и практиковал политику «двойных стандартов». Явным подтверждением этому стала реакция Евросоюза на инициацию Россией обсуждения вопроса о соблюдении прав русскоговорящих меньшинств в государствах Прибалтики в 2003 году.

Изменение характеристик международной среды, роли и места России в решении глобальных проблем, в частности в энергетике, а. также связанных с борьбой с международным терроризмом, международным финансовым кризисом, заставило Евросоюз стать более гибким в дискуссии об «общих ценностях».

Тем не менее, сближение по поводу придания равной значимости безопасности граждан и соблюдению прав человека, в конечном итоге, оказалось иллюзорным и обусловленным внешним контекстом. Это наглядно подтвердилось во время трений между Россией и Евросоюзом по поводу проведения Данией Чеченского конгресса накануне саммитаРоссия-ЕС в 2002 году. Европейский Союз с многолетней культурой пацифизма, отказа от применения силы, а. также урегулирования? любых конфликтов средствами переговоров, по крайней мере,. на уровне официальной-' риторики, пытался, пропагандировать политику, абсолютно чуждую культурно-историческим особенностям России, которая не только успешно удерживала отдельные территории силой, но и вела экспансионистские войны.

Необходимо^ отметить следующую, особенность усиления* «разрыва ценностей», связанного сотстаиванием" Россией собственного видения места и роли категории «общие ценности» в политическом диалоге России и Евросоюза.

В период 2000;х гг. стало реальным фактом медленное сворачивание функционирования либерально-демократических институтов начала 1990;х гг. Формально Россия действительно принадлежала к числу демократических государств, отразив защиту прав человека, демократических принципов и основных свобод во всех внутренних документах и приняв на" себя ряд международных обязательств, будучи членом Совета Европы и ОБСЕ.

По сравнению с началом 1990;х гг. практики, подтверждающие наличие свободной политической конкуренции или политических свобод, заметно сократились, хотя российскому руководству удалось достичь укрепления государственных институтов.

Тем не менее, Россия пыталась вписаться в концепцию о единстве Европы, когда-то широко растиражированную Вольтером. Все официальные заявления российского политического руководства подчеркивали, что Россия — часть Европы, в которой множество различных форм правления, но единый принцип «общественного закона и политики». Однако многие российские внутриполитические практики периода 2000;х гг. ставили под сомнение правомерность подобных заявлений. К числу таких практик Европа относила громкие дела, связанные с убийством российских журналистов, избирательным правосудием, принятием законов, связанных с деятельностью неправительственных организаций.

Отсутствие достаточных возможностей и потенциала для реализации собственного видения места и роли категории «общие ценности» в политическом диалоге с Россией определило постепенное снижение внимания Евросоюза к данному вопросу.

На протяжении 1990;х гг. политика Евросоюза в отношении России в вопросе приверженности «общим ценностям» носила ситуативный характер и не представляла собой последовательную и подкрепленную достаточными финансовыми и экономическими инструментами стратегию.

Опасения, что сильное политическое давление на Россию может привести к приходу к власти реакционных сил и дестабилизации государства, оказались более сильными, чем желание подтвердить функционирование механизма «обусловленности» сотрудничества соблюдением «общих ценностей». Де-юре европейская сторона пыталась придерживаться идеи «обусловленности» стратегического партнерства «общими ценностями», непоследовательно подкрепляя эту стратегию определенными практическими шагами, такими как приостановка ратификации СПС в период первой чеченской кампании или замораживание фондов ТАСИС и «Северное измерение» в ответ на начало второй чеченской кампании. Но во многом режиму Б. Н. Ельцина предоставлялся карт-бланш из-за боязни «потерять» Россию.

Кроме того, в повестке дня Евросоюза на первом месте были расширение на государства Центральной и Восточной Европы и внутренние институциональные реформы. Евросоюз не был готов к пересмотру взглядов на место и роль России в объединенной Европе, что неизбежно могло бы привести к изменению политико-правового формата сотрудничества начала 1990;х гг.

Фактически для Евросоюза дискуссия об «общих ценностях» с Россией периода 1990;х гг. — это несданный тест на подтверждение собственной природы нормативного внешнеполитического игрока и на эффективность применения механизма политической обусловленности, столь популярного в отношении государств Центральной и Восточной Европы и стран Прибалтики.

Уже в 2000;е гг. усиление внешнеполитического и внешнеэкономического веса России, связанное с началом глобальной антитеррористической кампании, ростом энергетического фактора в политике, мировым финансовым кризисом, заметным образом снизило внимание к вопросу соблюдения «общих ценностей».

На протяжении 2000;х гг. Евросоюз продолжал пытаться по инерции следовать политике 1990;х гг., в рамках которой категория «общие ценности» играла роль трансформатора внутриполитического режима и должна была непременно выступать условием прогресса в отношениях. Неэффективность механизма политической обусловленности405 объективно вынуждала искать новые инструменты воздействия для достижения приверженности РФ «общим ценностям» в соответствии с пониманием Евросоюза. Ни один из институтов ЕС (Комиссия ЕС, Совет ЕС, Европарламент) на момент второй формальной попытки переосмысления политики в отношении России в 2004 году не смог предложить новых решений в вопросе реализации роли категории «общие ценности».

Вступление новых государств, необходимость проведения внутренних реформ и отсутствие видения будущего интеграционного проекта (в частности, провал конституции Евросоюза в 2005 году) объективно осложняли поиск нового стратегического видения формата взаимоотношений с Россией, а значит, и нового места и роли категории «общие ценности» в политическом диалоге России и Евросоюза.

Тем не менее, кардинальный отказ от необходимости приверженности «общим ценностям» в качестве основы взаимоотношений с Россией мог пошатнуть позиции Евросоюза как нормативного внешнеполитического игрока и тем более становился менее возможным с вступлением в Евросоюз государств Центральной и Восточной Европы, также Прибалтики, имевших особую историческую память в отношении России.

Фактически, анализируя неприятие российским руководством любого, даже риторического давления в вопросе «общих ценностей», Евросоюз перешел.

405 Запрет на использование неизрасходованных средств из программы ТАСИС для России за 1999 г., прекращение действия программы ТАСИС на 2000 г., приостановка подготовки Индикативной программы на 2002;2003 гг. на тактику ухода от нагнетания напряженности по поводу приверженности «общим ценностям». В немалой степени этому должен был способствовать специальный формат политического диалога об «общих ценностях», а именно рабочая группа по правам человека, созданная в 2004 году.

Августовская война 2008 года на Южном Кавказе стала вторым прецедентом в истории взаимоотношений двух партнеров после косовской кампании в СРЮ, когда стороны явно по-разному расставили приоритеты в рамках Хельсинкского Заключительного Акта во внешнеполитической сфере. Тем не менее, вновь отсутствие реальных инструментов влияния на трансформацию российской политики и значимость России как партнера делали даже кратковременное замораживание отношений неоправданным. Процесс формирования консолидированной позиции Евросоюза по вопросу применения или неприменения санкций в ответ на нарушение Россией принципа неприменения силы в отношении суверенного государства был трудоемким. Августовская война на Южном Кавказе 2008 года стала одним из тех ярких проявлений «разрыва ценностей» в политическом диалоге России и Евросоюза, которые были характерны для периода 1990;х гг.

Сегодня у Евросоюза нет четкого понимания того, какие инструменты необходимо использовать для обеспечения приверженности России когда-то заявленной категории «общие ценности». Ситуация осложняется тем, что сама система ценностей Евросоюза находится в стадии трансформации, и пока неясным остается результат данной трансформации.

Период 1990;х, так же как и период 2000;х гг., ясно показали, что Евросоюз не способен использовать даже те незначительные инструменты давления, которые есть у него в распоряжении, с целью обеспечения приверженности «общим ценностям».

Совместная программа «Партнерство для модернизации», о запуске которой было объявлено в 2009 г., еще раз подчеркивает сценарий, который фиксирует существующий status-quo в дискуссии об «общих ценностях».

Программа модернизации позиционируется официальным российским политическим руководством как модернизация не только экономической, но и общественной жизни. Евросоюз рассматривается Россией, прежде всего, как источник модернизации: знаний, технологий, процессов. Несмотря на включение в Рабочий план данной программы специальных разделов, посвященных укреплению правовой среды или гражданского общества, • модернизация понимается российской стороной технически. Евросоюз, в свою очередь, подчеркивая, что выступает в качестве определенного источника «вознаграждения» для России, пытается использовать эту возможность для того, чтобы вновь заявить о приверженности «общим ценностям» как условии доступа к знаниям и технологиям, тем самым диктуя определенные принципы реализации сотрудничества. С другой стороны, в отсутствие реальных рычагов воздействия, а также учитывая значительную взаимозависимость партнеров в энергетической сфере и значимость России в обеспечении европейской безопасности, едва ли можно ожидать, что Евросоюз действительно в состоянии «продавить» принятие категории «общие ценности» как условие развития взаимоотношений. Россия не приемлет любые подходы, подразумевающие положение «объекта» оценки формата 1990;х гг.

В то же время можно с уверенностью сказать, что система ценностей Евросоюза проходит новый этап своей трансформации. В настоящий момент страны-участницы Евросоюза испытывают воздействие внешних угроз, связанных с трансформацией международной финансово-экономической системы и наплывом мигрантов с чуждыми европейским культурой и системой ценностей. В результате этого государства-члены Евросоюза готовы отдать приоритет не коллективным мерам преодоления тех новых угроз, с которыми они столкнулись, уважению прав и свобод всех категорий граждан, включая мигрантов, что было бы в духе постнациональной системы ценностей и постнационального пространства, а ценностям защиты национального суверенитета.

В определенной мере государства-члены Евросоюза начинают проявлять протекционизм и рост государственного контроля над определенными сферами жизни общества с целью обеспечения большей безопасности. В конечном итоге часть членов Евросоюза может вернуться к доминированию парадигмы традиционного национального государства, даже внутри существующего интеграционного объединения.

В данном случае Россия и Европейский Союз могут сблизиться с точки зрения нахождения в рамках одной исторической эпохи, следовательно, расставляя одинаковые приоритеты внутри содержания категории «общие ценности». Тем не менее, это не снимет «разрыв ценностей», касающийся функционирования либерально-демократических институтов в России.

Для России вопрос укрепления условно «европейской» составляющей ее системы ценностей остается, в первую очередь, вопросом ее дальнейшего внутреннего развития, а также внешнеполитической и внешнеэкономической конкурентоспособности. В данном контексте, а также учитывая практику взаимоотношений России и Евросоюза 1990;х и 2000;х гг., только собственная заинтересованность руководящей политической элиты и общества, а не внешнее воздействие в отсутствие реального вознаграждения, может сделать функционирование институтов нового либерально-демократического государства более эффективным, менее формальным. Можно с уверенностью сказать, что первоначальный формат взаимоотношений России и Евросоюза едва ли будет работать в отношении государства, всегда выступавшего в качестве субъекта как внешней, так и внутренней политики.