Б. В. Штюрмер: российский бюрократ на рубеже двух политических эпох: 1872-1917 гг

Актуальность темы

исследования.

В диссертационном исследовании в контексте событий российской политической истории рубежа XIX — начала XX в. рассматривается деятельность видного представителя аппарата управления Российской империи — Б. В. Штюрмера.

Исследование этапов деятельности крупного государственного чиновника, проблема формирования его личности — не утратили своего актуального значения до сегодняшнего дня.

Б.В.Штюрмер совершил постепенное восхождение к власти, накопив опыт политической и государственной деятельности. Анализ этого опыта предоставляет возможность изучения системы высшего государственного управления, особенностей его функционирования в разные по характеру периоды: как относительной стабильности в жизни государства, так и в годы кризиса. Исследование этапов деятельности Б. В. Штюрмера существенно расширяет и дополняет представления о событиях и явлениях политической жизни России рубежа XIX — начала XX в.

Актуальность диссертационного исследования обусловливается также необходимостью пересмотреть ранее сложившиеся стереотипы в отношении деятельности Б. В. Штюрмера, многие из которых не имеют под собой реального подтверждения фактами.

Изучение и анализ накопленного российского опыта, объективное рассмотрение деятельности конкретных исторических личностей необходимы для понимания перспектив развития государства и общества в целом. В современных условиях, когда происходят изменения в государственной и политической жизни России — особенно востребовано восстановление утраченного опыта прошлого и его переосмысление.

Перечисленные факторы обусловливают актуальность всестороннего непредвзятого научного анализа деятельности Б. В. Штюрмера и событий, на фоне которых она осуществлялась в указанный период.

Объектом исследования является формирование идеологии, стратегии и тактики высших эшелонов государственной бюрократии России в контексте масштабных событий российской истории 70-х гг. XIX в. — начала XX в. (до 1917 г.), а предметом исследования — деятельность одного из ее виднейших представителей — российского премьер-министра, министра иностранных дел Б. В. Штюрмера.

Степень научной разработки темы.

Для историографии вплоть до настоящего времени характерно было поверхностное освещение деятельности Б. В. Штюрмера, как правило — в связи с событиями последнего периода существования российского самодержавия. Другим периодам исследователи практически не уделяли внимания. Отсутствие специальных исследований, посвященных деятельности Б. В. Штюрмера было восполнено использованием общей литературы, в которой анализировалась политика царизма, деятельность либеральной оппозиции и особенности их взаимодействия в период Первой мировой войны.

Рассматривая литературу после 1917 года, в которой нашла отражение деятельность Б. В. Штюрмера, следует отметить, что на фоне грандиозных событий, предшествовавших Февральской революции и падению самодержавия, масштабы и значение отдельных исторических личностей под воздействием субъективных факторов и идеологических установок либо значительно преуменьшались, либо сильно преувеличивались исследователями. После 1917 г. имя Б. В. Штюрмера перестало представлять самостоятельный интерес для исследователей, чаще всего оно упоминалось почти как имя нарицательное, как часть собирательного образа, в котором отражалась «гнилость» царского режима. Период нахождения Б. В. Штюрмера у власти для исследователей, которые рассматривали процесс разложения самодержавного режима и причины, приведшие к Февральской революции 1917 г, представлялся малозначительным эпизодом, крайне непротяженным во времени. Очень скоро в литературе определилась тенденция рассматривать, в частности 1916 г., не обособленно, а в общих фразах, описывающих само явление 1916 г. как развитие «кризиса власти». Так, в ряде исследований 20-х гг. изображались подчеркнуто нарочито деградация личности последнего российского императора Николая II и его окружения. Тем не менее, они представляют определенный интерес в связи с тем, что в них предпринималась попытка осмыслить психологический фактор Февральской революции. Штюрмеру в таких исследованиях отводилась незначительная, но яркая роль германофила и поклонника «звезды» Гр. Распутина. В ряде исследований его нахождение у власти прямо называли «прикрытием» деятельности Гр. Распутина1, масштаб которой явно преувеличивался, а падение Штюрмера связывали с приходом к власти нового ставленника Распутина — А. Д. Протопопова.

Для историографии 20−30-х годов характерно представление о закономерности кризиса самодержавного строя, его падения и произошедшей, вслед за этими событиями, пролетарской революции. В то же время «кризис верхов» рассматривался до некоторой степени упрощенно. Общепринятыми стали утверждения о том, что «царизм гнил на корню"2, на троне находился безвольный царь Николай И, прятавшийся в «обывательский мирок», а вокруг трона «усиливалась грызня"4 и действовали представители «темных сил». Появление во главе царского правительства таких личностей как Б. В. Штюрмер, рассматривалось как свидетельство глубокой деградации власти, а сам Штюрмер характеризовался как «вор» и «низкий льстец"5, что принималось.

1 См.: Кантарович В. А. Александра Федоровна. — JI., 1927., Мстиславский С. Гибель царизма. -JL, 1927.

2 Петропавловский С. Дворянство, бюрократия и монархия перед Февральской революцией. // Пролетарская революция. 1922. № 8.

3 Мстиславский С. Гибель царизма. — JI., 1927.

4 Минц И. И. История Великого октября. — М., 1977. Т.1.

5 Любош С. Последние Романовы. -JI., 1924 исследователями за аксиому. В последующие периоды данный подход к Б. В. Штюрмеру в историографии до конца не был изжит. Вместе с тем, постепенно просматривалась тенденция к более объективному изучению причин появления Штюрмера у власти и процессов, на фоне которых происходило его «возвышение». В таких крупных исследованиях, посвященных проблемам политической борьбы в России в годы Первой мировой войны, как, например, в работах Б. Б .Граве и В.П.Семенникова6, — оценка личности Б. В. Штюрмера занимает незначительное место, но в то же время, рассматривается исследователями не вне исторических событий, а как часть одной из противоборствующих группировок, чья деятельность в целом способствовала углублению кризиса самодержавия и его распаду.

Б.Б.Граве одной из первых определила периодизацию взаимоотношений буржуазии и царизма в годы Первой мировой войны. В соответствии с этой периодизацией, Б. В. Штюрмер пришел к власти в период спада активности буржуазии, опасавшейся «подтолкнуть» к революции, усилить реакционные тенденции на досрочное завершение войны путем заключения сепаратного мира с Германией. Однако, в это время происходило и разрастание конфликта внутри буржуазного лагеря, в котором боролись умеренные и прогрессистские тенденции. Правительство Б. В. Штюрмера, по мнению Граве, не смогло использовать шанс, предоставленный умеренно настроенной буржуазной оппозицией (под которой подразумевалось прогрессивное большинство, образовавшееся в Государственной думе), вступив в борьбу с прогрессистами, в руках которых находились общественные организации и печать. Явные политические просчеты царского правительства и неспособность его.

6 Граве Б. Б. К истории классовой борьбы в России в годы империалистической войны. Июль 1914 г. — февраль 1917 г. — M.-JL, 1926; Семенников В. П. Политика Романовых накануне революции (от Антанты к Германии). — M.-JL, 1926. он же: Романовы и германские влияния во время Первой мировой войны. — M.-JI., 1929; Монархия перед крушением 1914 — 1917. Из бумаг Николая II и другие документы / под ред. Семенникова BJJ. — M.-J1., 1927. справиться с социально-экономическим кризисом — предопределили судьбу и правительства, и государственного строя в целом.

Исследования В. П. Семенникова направлены были главным образом на выявление тенденций к сепаратному миру и обоснование теории «двух заговоров», царизма и буржуазии, накануне революции, которая сложилась в историографии еще к началу 20-х гг. Вместе с Б. Б. Граве он выступил с критикой концепции «торгового капитала» Покровского. Но, также как и М. Н. Покровский, Семенников не отрицал, что наличие противоречий между царизмом и буржуазией способствовало углублению «кризиса верхов», который разрешила революция. М. Н. Покровский утверждал, что «заговор» «торгового капитала» и поддерживавшего его царизма был направлен против буржуазии, которая препятствовала досрочному завершению войны, был направлен на восстановление сферы деятельности «торгового капитала», суженной в ходе войны. Массовый взрыв, т. е. революция, игнорировался обоими лагерями. В противовес, Семенников и Граве утверждали, что опасность массового взрыва отнюдь не игнорировалась ни буржуазией, ни царизмом, одинаково стремившихся к предотвращению этого взрыва. «Заговор» царизма, нацеленный на досрочный выход из войны, по их мнению, являлся одной из мер, направленной на предотвращение революции. Семенников, подбирая аргументы в защиту версии о попытках царизма провести сепаратные переговоры, обосновал существование двух противоположных течений. Вокруг «либерально-империалистического» течения объединилась промышленная буржуазия, стремившаяся к власти. «Реакционно-пацифистское» течение возглавлял «банковский капитал», который поддерживал царизм. Результатом укрепления влияния «реакционно-пацифистского» течения, по его мнению, стало появление у власти «реакционера» и «мошенника» — Б. В. Штюрмера, который и стал для царизма тем «агентом», который «протягивал руку» Германии. Однако триумфу «реакционно-пацифистского» течения помешали зависимость царизма от англо-французского капитала, угроза революции и неуступчивость германского империализма. Рассматривая деятельность Штюрмера, Семенников утверждал ее несамостоятельность и ограниченность влиянием Гр.Распутина. Его роль в правительстве он считал второстепенной и формальной, тем более, что под правительством Семенников подразумевал отнюдь не группу лиц, облеченных законными полномочиями, а группу представителей банковского капитала -«верховное банковское правительство», действовавшее под руководством Гр. Распутина и императрицы Александры Федоровны. Царь и его министры, одним из которых являлся Штюрмер, исполняли волю этого «правительства». Столкновение течений, т. е. «двух заговоров», определило судьбу и отдельных личностей, и государственного строя царской России.

В середине 30-х годов сложилась концепция, освещавшая причины падения самодержавия и установления нового строя. Она была представлена в фундаментальном труде — «История гражданской войны», вышедшем под редакцией И. И. Минца. Этот труд определил направления исследований на несколько десятилетий вперед, сняв и проблему кризиса «верхов», заменив ее проблемой кризиса «низов», и проблему группировок внутри буржуазного лагеря, и исключил фигуру Штюрмера из списка заметных исторических личностей, также как и вообще снял вопрос о влиянии личности на исторический процесс, сделав приоритетной роль масс. Деятельность царского правительства рассматривалась Минцем поверхностно, на фоне более масштабных процессов. С другой стороны, И. И. Минц, следуя тенденции на «обезличивание» истории, ввел термин «распутинщина», под которым подразумевал «грызню» в господствующем лагере, объединившем, по его мнению, всю цензовую Россию — от либеральной буржуазии и «магнатов капитала» до консервативного дворянства. Имя конкретной личности, Гр. Распутина, стало своего рода символом, описывающим процесс этой «грызни». Б. В. Штюрмер был объявлен представителем «распутинщины», которая вела за спиной трудового народа предательские переговоры с империалистической Германией и вместе с другими представителями господствующих верхов готовила удар по революции.

7 Минц И. И. История гражданской войны. М., 1935. Т.1. он же: История Великого октября. -М., 1977. Т.1.

Введению термина «распутинщина» предшествовала «распутинида» о.

С.Петропавловского, характеризующая процесс разложения царизма, отчаянно хватавшегося за любую возможность сохранения власти. Петропавловский характеризовал деятельность царского правительства как «бестолочь», называя его министров «тенями», одной из которых был и Б. В. Штюрмер. Вместе с прочими участниками «распутиниды» он направлял свою деятельность на угнетение народных масс, которые, повинуясь голосу истории, произвели революцию, положившую конец действию царства «теней».

С конца 30-х по 60-е гг. интерес к непролетарским историческим деятелям периода Первой мировой войны, в том числе к Б. В. Штюрмеру, и без того незначительный, — практически иссяк. Но, вместе с тем, уже в 40−5Ое гг. появляются специальные исследования, посвященные отдельным аспектам политической истории буржуазии и ее организаций, ее взаимоотношениям с самодержавием в годы войны. Историография 40−50-х гг. не свободна от догм и тенденций «Истории гражданской войны» Процессы, происходившие в буржуазном и правительственном лагере, рассматривались исследователями как лишенные исторической перспективы и представляющие исключительно «музейный» интерес9.

Уже в 50-е гг., под влиянием марксистской концепции о взаимодействии экономического базиса и политической надстройки, исследователи стали уделять большое внимание экономической политике царизма и буржуазии в годы Первой мировой войны. В целом ряде исследований отмечалась взаимосвязанность между неудачами царского правительства в области военно-экономического регулирования и усилением политической активности буржуазии. Такие исследования практически безличны, однако их достоинство заключается в привлечении большого количества фактического материала, в котором заключено изложение конкретных правительственных мероприятий, в о.

Петропавловский С. Дворянство, бюрократия и монархия перед Февральской революцией. // Пролетарская революция. 1922. № 8.

9 См. напр.: Грунт А. Я. Прогрессивный блок. // Вопросы истории. 1945. № 3−4 том числе и правительства, возглавляемого в 1916 г. Б. В. Штюрмером. В целом экономическая политика царизма, также как и экономическая модель ему присущая, оценивалась исследователями как неэффективная. Просчеты политиков, не учитывавших объективность действий экономических законов, по их мнению, привели к разрушению политической надстройки10.

Предвестниками новых тенденций в историографии 50-х — нач. бО-х гг. стали исследования Е.Д.Черменского", в которых был использован богатый архивный материал. Черменский также выступал с критикой теории «двух заговоров», буржуазии и царизма, накануне революции, пытаясь доказать ее несостоятельность. Он устанавливает связь между назначением Б. В. Штюрмера и провозглашением «нового курса» во внутренней политике царизма, который еще современники определи как «политику благожелательности». «Новый курс», по его мнению, должен был замаскировать действия правительства, направленные против революции. Авторы «нового курса», вероятнее всегочерносотенные круги, среди которых очевидно был и сам Штюрмер, предполагали сохранить Государственную думу, на которую возлагали надежды как на контрреволюционный фактор, и объявляли о своей готовности к проведению ряда буржуазных реформ и взаимодействию с общественностью для того, чтобы нейтрализовать действия буржуазной либеральной оппозиции. Б. В. Штюрмер представлялся Е. Д. Черменскому — одним из «столпов черной сотни» в Государственном совете, а его «политику благожелательности» он.

10 См. напр.: Китанина Т. М. Война, хлеб, революция (продовольственный вопрос в России 1914;окт. 1917). — JL, 1985; Лаверычев В. Я. Продовольственная политика царизма и буржуазии в годы I мировой войны (1914;17). — Вестник Московского университета. Историко-филологич. Серия, 1956, № 1- он же: Из истории государственного регулирования военной экономики России в годы Первой мировой войны (1914;февраль 1917) // Первая мировая война. 1914;1918. — М., 1968; Сидоров A.JI. Экономическое положение России в годы Первой мировой войны. — М., 1973.

11 Черменский Е. Д. Россия в период империалистической войны. Вторая революция в России. (1914; март 1917). — М., 1954. он же: IV Государственная дума и свержение царизма в России.-М., 1976. называл «лисьей тактикой», призванной усыпить бдительность буржуазной оппозиции. Впрочем, Черменский считал либеральную оппозицию иллюзией, а в создании Прогрессивного блока в Государственной думе — видел стремление добиться соглашения с правящей верхушкой в обмен на возможность участия в войне, т. е. в учреждениях военно-экономического регулирования. Эффективность «лисьей тактики» Штюрмера, по его мнению, отражала колебания и царизма, и буржуазии. Штюрмер позволил активизироваться группе черносотенцев, крепостническому дворянству, части банковских и промышленных спекулянтов, рассчитывавших на укрепление реакции и на заключение сепаратного мира с Германией, чтобы не допустить революции в случае затягивания войны. Воспользовавшись успехами русских войск во время «Брусиловского прорыва», эта «группа», по мнению Черменского, начала соответствующую подготовку к переговорам, рассчитывая на определенные уступки со стороны германского империализма. Однако позиция союзников России по Антанте заставляла действовать их с величайшей осторожностью, а затем — фактически свернуть свои планы, противником которых, по мнению Черменского, являлся, в частности, и сам Николай II. Черменский возвращается к проблеме неоднородности политических группировок, отмечая, что свою роль в падении Штюрмера сыграло недовольство черносотенных кругов нерешительностью последнего в борьбе против революции. Также Черменский отмечал, что именно «новый курс» Штюрмера положил конец колебаниям буржуазии, вступившей на путь решительной борьбы за политическое превосходство.

В 60−80-е гг. во многом произошла переоценка ранее существовавших в историографии концепций, так как в распоряжении исследователей оказалось большое число документальных материалов и воспоминаний, вышедших из-под запрета в период «оттепели». Более глубокая оценка политических событий последнего периода истории самодержавия определила и более пристальное внимание к отдельным участникам этих событий, в том числе Б. В. Штюрмеру. Тем не менее, деятельность царского правительства, а следовательно и отдельных его участников продолжала трактоваться как антинародная, лишенная практического смысла, за исключением всемерного стремления поддержать слабеющую верховную власть реакционными мерами и удержаться у власти самим.

В исследованиях АЛ. Авреха, В. С. Дякина, Н. Г. Думовой, А. Г. Слонимского,.

I о | л.

В.И.Старцева, М. Ф. Флоринского и ряда других глубоко и основательно рассматривались вопросы, связанные с деятельностью царского правительства и буржуазии в годы Первой мировой войны. В то же время, более пристальное внимание исследователи уделяли позиции буржуазии, неоднородной по составу и, выдвигаемым политическим требованиям. Интерес к деятельности царского правительства и механизму его функционирования определился позже — в историографии 90-х гг., на основании исследований 60−80-х гг.

Необходимо еще раз подчеркнуть, что государственная и политическая деятельность Б. В. Штюрмера для исследователей и этого периода — является лишь фрагментом исторических событий, в качестве самостоятельной исторической фигуры — он исследователями не рассматривается и не представляет для них интереса.

В исследованиях В. С. Дякина, посвященных политическому кризису верхов в России в годы Первой мировой войны, деятельность Б. В. Штюрмера.

12 См.: Аврех АЛ. Распад третьеиюньской системы. — М., 1985; он же: Царизм накануне свержения. — М., 1989; Думова Н. Г. Кадетская партия в период I мировой войны и февральской революции. — М., 1988. Дякин B.C. Русская буржуазия и царизм в годы Первой мировой войны (1914 -1917). — Л., 1967. он же: Кризис верхов в России накануне февральской революции. // Вопросы истории. 1982. № 3- он же: К вопросу о «заговоре царизма» накануне Февральской революции. // Внутренняя политика царизма (сер. XVIнач. XX вв.). — JL, 1967. Кризис самодержавия в России, 1895−1917. — JL, 1984. Старцев В. И. Русская буржуазия и самодержавие в 1905 — 1917 гг. — Л., 1977. Слонимский AT. Катастрофа русского либерализма. Прогрессивный блок накануне и во время Февральской революции 1917 года. — Душанбе, 1975; Флоринский М. Ф. Кризис государственного управления в России в годы I мировой войны. (Совет министров 1914;1917). — Л., 1988.

13 См. также: Кризис самодержавия в России, 1895−1917. — JI., 1984; Власть и реформы. От самодержавия к советской России. — СПб., 1996 рассматривается в связи с одним из проявлений этого кризиса — разложением аппарата управления, функционирование которого он сравнивал с действиями поврежденного механизма, судорожно кидавшегося из стороны в сторону. Обращаясь к причинам появления Штюрмера у власти в 1916 г., Дякин отмечает колебания верховной власти в отношении возглавляемой буржуазией либеральной оппозиции. В начале 1916 г. царизм, по его мнению, рассчитывал на возможность примирения с умеренной частью оппозиции, соглашения с которой и должен был добиться Штюрмер. Отмечая неоднородность буржуазного и правительственного лагерей, Дякин показывает допущенные Штюрмером политические просчеты, не позволившие ему добиться соглашения хотя бы с умеренной частью буржуазии, и лишившие его опоры со стороны наиболее консервативных представителей правительственного лагеря. В исследовании14 В. С. Дякина появляется краткий обзор бюрократической деятельности Штюрмера, который был необходим автору для более рельефного описания ставленника верховной власти, отчаянно стремившейся к сохранению в неприкосновенности основ самодержавия. Он отмечает честолюбие и карьеризм Штюрмера, готовность подчиниться любому влиянию, лишь бы оно привело его к власти. Дякин не подвергал сомнению мысль о том, что Штюрмер являлся ставленником Гр. Распутина, послушным исполнителем его требований и требований, прикрывавшихся его именем «темных дельцов».

Выступая с очередным опровержением теории «двух заговоров», Дякин устанавливал наличие определенного стремления со стороны реакционного лагеря к заключению сепаратного мира с Германией и досрочному выходу из войны, который мог бы облегчить реакции борьбу с назревавшей революцией. Однако он сам указывает на недостаток документальных свидетельств, подтверждающих существования подобных планов. В то же время, Дякин полагал, что смещение С. Д. Сазонова с поста министра иностранных дел и замещение его Штюрмером, являлось не только результатом интриг.

14 Дякин B.C. Русская буржуазия и царизм в годы Первой мировой войны (1914 -1917). -J1., 1967 последнего, реализующего свои амбиции, но и доказательством того, что Штюрмер являлся сторонником сепаратного мира.

Подробно рассматривая меры военно-экономического регулирования, предпринимаемые правительством, В. С. Дякин устанавливал их неэффективность, при этом затрагивая и такой важный для периода нахождения в правительстве Штюрмера аспект, как наделение главы правительства особыми полномочиями, т. е., учреждение, так называемой, «Диктатуры». Указывая на колебания Николая II, связанные с учреждением поста «диктатора», его опасения нанести урон собственному престижу, Дякин отмечал, что Штюрмеру не только не было предоставлено никаких реальных «диктаторских» полномочий, к которым, по его мнению, он всячески стремился, но и само «диктаторство» вылилось в ряд чрезвычайно неэффективных мероприятий, которые пришлось почти сразу же отменять или корректировать. «Диктатура» не решила проблемы многовластия в тылу, а попытки правительства Штюрмера регулировать военную экономику оказались неэффективными.

Причины отставки Б. В. Штюрмера, В. С. Дякин связывал с тактикой буржуазной оппозиции, нацеленной на захват власти. Анализируя ситуацию, сложившуюся к осени 1916 года, он описывал сложные социально-экономические и политические процессы, в которых решалась судьба не только правительства, или буржуазной оппозиции, но и судьба самодержавного строя в целом. Признавая лидерами Прогрессивного блока партию конституционных демократов, Дякин утверждал, что в попытке сохранить авторитет блока, в условиях усиления выступлений радикально настроенных масс, они способствовали распространению слухов о сепаратном мире для дискредитации Штюрмера и возглавляемого им правительства. Практическим воплощением этой тактики стало выступление П. Н. Милюкова в Государственной думе со знаменитой речью о «глупости или измене». Называв эту речь «малодоказательной», Дякин отмечал, что отставка Штюрмера не дала преимуществ лидерам Прогрессивного блока. Напротив, она усилила разногласия в правящей верхушке, способствовала укреплению влияния на верховную власть сторонников реакции, в то же время, отколов от правительственного лагеря «фронду великих князей», которые ради достижения перемен в составе правительства при сохранении у власти царствующей династии, солидаризировались с либеральной оппозицией.

Для исследователей 60−80-х гг. Штюрмер является воплощением реакции и реакционного курса. Выводы Черменского о том, что назначение Штюрмера открывало своего рода новый период — «период благожелательности», -исследователями до начала 90-х гг. не был поддержан. Напротив, например,.

A.Г.Слонимский и В. И. Старцев доказывали, что Штюрмер являлся противником уступок Прогрессивному блоку Государственной думы, для которого, тем самым, стало необходимым добиться удаления Штюрмера от власти ради достижения поставленных ими целей.

В связи с оценкой деятельности буржуазной оппозиции против правительства Б. В. Штюрмера можно выделить, например, исследование.

B.И.Старцева15. В. И. Старцев посвятил много внимания доказательству существования планов дворцового переворота, обсуждавшихся решительно настроенной частью буржуазии. Особенно определенно-заговорщической, по его мнению, являлась деятельность руководителя ЦВПК А. И. Гучкова, который на фоне общего спада активности либеральной оппозиции, объединившейся в Прогрессивный блок Государственной думы, фактически организовал «штурм власти», спровоцировав выступление против Штюрмера со стороны военной верхушки и памфлетную кампанию августа 1916 г. Нельзя не отметить, что свои выводы Старцев основывал на документальных свидетельствах, хотя, возможно, не все они бесспорны.

В исследованиях А.Я.Авреха16, посвященных политической истории России, большое внимание уделяется вопросам взаимоотношений самодержавия и либеральной буржуазии, отдельным, наиболее одиозным представителям.

15 Старцев В. И. Русская буржуазия и самодержавие в 1905 — 1917 гг. — JI., 1977.

16 Аврех АЯ. Распад третьеиюньской системы. — М., 1985. он же: Царизм накануне свержения. — М., 1989. царского правительства и окружения царской семьи. Широкая источниковедческая база позволяла Авреху делать довольно однозначные выводы, создавать достаточно эмоциональные описания ряда событий, их причин и последствий. Но, рассматривая деятельность Б. В. Штюрмера, Аврех, подобно исследователям других историографических периодов, утверждал ее несамостоятельность, зависимость от воли и желаний Гр. Распутина, и, шире, -«распутинщины», кружка реакционеров, оказывавших через Распутина давление на царскую семью, самодержца и направление государственной политики. Штюрмер, по его мнению, являлся продуктом «распутинщины» — ловким, хитрым, беспринципным, честолюбивым, крайне ограниченным субъектом, который обнаруживал во всех сферах государственной и политической деятельности отсутствие всяких способностей. На пост председателя Совета министров он был «подсунут» Гр.Распутиным. Правительство при Штюрмере полностью утратило государственное начало и действовало в отрыве от интересов страны. В отношении деятельности Штюрмера, Аврех употреблял термин -«футляр-премьер», а сам факт нахождения «футляр-премьера» Б. В. Штюрмера у власти рассматривал, как свидетельство того, что самодержавие утратило политическую ориентацию, следствием утраты — явились политические просчеты, ликвидированные революцией.

В исследовании М.Ф.Флоринского17, посвященном кризису государственного управления России в годы Первой мировой войны, рассматривалась проблема координации деятельности различных ведомств и межведомственных организаций, в том числе, в связи с деятельностью Б. В. Штюрмера в 1916 г. Процесс разложения системы управления государством он считал одним из симптомов «кризиса верхов», углублению которого, по его мнению, способствовала конфронтация между военными и гражданскими властями. Эта конфронтация привела к оформлению двух фактически независимых правительств — военного (Ставки верховного главнокомандующего).

17 Флоринский М. Ф. Кризис государственного управления в России в годы I мировой войны. (Совет министров 1914;1917).-Л., 1988. и гражданского (Совета министров). Флоринский также как и многие исследователи 60−80х гг. и более раннего периода, считал Б. В. Штюрмера ставленником «темных сил», влияние которых на функционирование аппарата управления стало особенно ощутимым в период Первой мировой войны. При поддержке «темных сил» Штюрмер, по его мнению, пытался ликвидировать влияние военной верхушки на самодержца и политику правительства, добился расширения своих полномочий и предпринял неудачную попытку устранить генерала М. В. Алексеева от руководства Ставкой. Пребывание Штюрмера у власти, по мнению Флоринского, связано с усилением «грызни в верхах». Он не устранил вмешательства военных властей в управление государством, не способствовал восстановлению единства управления и ликвидации разобщенности его отдельных звеньев.

В данный историографический период определились некоторые новые подходы. Например, в исследовании Н.Н.Яковлева18 доказывалось существование в России масонского заговора, который и привел страну к революции. Выдвинутую Яковлевым теорию впоследствии анализировал А.Я.Аврех19, найдя ее документально необоснованной. Тем не менее, в исследовании Яковлева отмечается, что одним из инструментов, с помощью которого готовился «штурм власти», стали распространяемые в либеральных органах печати слухи об измене и готовящихся сепаратных переговорах. С той же целью буржуазная оппозиция, являвшаяся, по мнению Яковлева, частью масонского заговора, намеренно преувеличивала роль и влияние Гр. Распутина, чтобы окончательно дискредитировать верховную власть и правительство. Штюрмера он помещает в число лиц, информированных о готовящемся в России масонском заговоре, а его правительственную деятельность называет имитацией. Однако Яковлев оставляет открытым вопрос, может быть, и Штюрмер являлся агентом масонского заговора?

18 Яковлев Н. Н. 1 августа 1914. -М, 1974.

19 АврехА.Я. Масоны и революция. — М., 1990.

Одним из явлений в историографии, определившимся ужу в 60−70-е гг., стало возвращение к описанию деятельности Гр. Распутина и его влияния на.

10 верховную власть и политику государства в целом. Во многом здесь происходит реабилитация теорий 20−30-х гг. о влиянии «темных сил» на политику царизма. Возрождение интереса к деятельности Распутина происходит на фоне распространения научного атеизма, для которого мистическая вера в «старца» Григория — иллюстрация религиозной ограниченности. В то же время, деятельностью Распутина также пытались объяснить распад самодержавной системы, как это сделал, например, в исследовании, рассчитанном на широкий круг читателей, Н.П.Ерошкин21. Исследователь стремился показать «гнилость самодержавной системы» и ничтожность олицетворявших ее личностей. Вокруг трона он помещает кружок, состоящий из «темных личностей», германофильской ориентации, центром притяжения которого являлся Гр. Распутин. В состав этого кружка Ерошкин включает и Штюрмера, охотно выполнявшего все поручения «старца» и присваивавшего себе без всяких видимых оснований один министерский портфель за другим. Борьба, происходившая среди членов этого кружка, отражалась, по мнению Ерошкина, на переменах в составе правительства, — удалении одних (как, например, Штюрмера осенью 1916 г.) и включении других (как, например, А.Д.Протопопова). Следует отметить, что в исследованиях 80−90х гг. более трезво оценивается роль Распутина и той большой «политической игры», которая разворачивалась вокруг престола и была связана с его именем22.

20 См. напр.: Волжский А. Распутинщина. // Наука и религия. 1962. № 2.

21 Ерошкин Н. П. Самодержавие накануне краха. — М., 1975.

См. напр.: Иоффе Г. З. «Распутиниада», большая политическая игра // Отечественная история. 1998. № 3. С. 103.

Среди исследований, посвященных вопросам внешней политики в период войны, необходимо отметить статью Р. Ш. Ганелина, посвященную проблеме существования сепаратных переговоров. Ганелин одним из первых обратил внимание исследователей на записку о выборах в V Государственную думу, составленную в кругу близких к Б. В. Штюрмеру лиц. Данная записка сохранилась фонде ЧСК ГАРФ и, несмотря на то, что была опубликована еще в 20-е гг., осталась практически незамеченной исследователями. Анализируя данную записку, Р. Ш. Ганелин приходит к выводу, что правительство Штюрмера не только не планировало, но и опасалось досрочного выхода России из войны с Германией, рассчитывая, именно за время войны укрепить пошатнувшийся престиж правительства и верховной власти, мобилизовав имевшиеся в его распоряжении ресурсы. При этом Ганелин не игнорирует и существование ряда «подозрительных» контактов Штюрмера с заинтересованными в подготовке сепаратных переговоров лицами и вполне определенных намерений, вынашиваемых его окружением. Вместе с тем, исследователь замечает, что за время войны в рядах правящей элиты образовались два противоборствующих течения, являвшиеся результатом фактического разделения власти на две ветви: гражданскую (обобщенно «пацифистскую») и военную («милитаристскую»), что сделало неизбежным их столкновение. Разрешить противоборство этих двух ветвей власти под силу было бы только сильной, властной личности, к числу которых Ганелин не причисляет Штюрмера. Следует отметить также, что выводы сделанные Р. Ш. Ганелиным нашли подтверждение и поддержку в исследованиях 90-х гг.24 и современного периода, и, в определенной степени, подвели черту под теорией «двух заговоров» накануне революции.

23 Ганелин Р. Ш. Сторонники сепаратного мира с Германией в царской России. // Проблемы истории международных отношений. Сб. ст. памяти акад. Е. В. Тарле. — J1., 1972.

24 См. также: Ганелин Р. Ш., Флоринский М. Ф. Российская государственность и Первая мировая война. // 1917 год в судьбах России и мира. Февральская революция: от новых источников к новому осмыслению. — М, 1997.

Авторы исследований 90-х гг. и современного периода, во многом под влиянием произошедших в стране перемен, пытаются по-новому взглянуть на исторические события и явления, их причины и следствия, вне рамок ранее принятых за догму концепций. В научный оборот вовлекаются все новые и новые источники, в том числе архивные, а их анализ производится с более объективных позиций. Возобновляется интерес к деятелям прошлогопредставителям разных политических и общественных движений, в том числе, представителям аппарата управления государства. В то же время, в настоящий период происходит своеобразное накопление базы данных о прошлом, реабилитация забытых имен и событий, поэтому, одной из тенденций является идеализация некоторых образов прошлого или, напротив, их своеобразная «демонизация». Появляются несколько излишне публицистичные исследования, в которых авторы, освободившиеся от прежних штампов, представляют собственный субъективный анализ исторических событий, явлений и деятельности отдельных исторических персонажей, как их объективную реконструкцию, проведенную на научной основе. Например, излишней публицистичностью «грешат» работы А. Боханова и Э. Радзинского, которые привлекли широкий общественный интерес, но вызвали ряд нареканий со стороны специалистов-историков. С другой стороны, во многом с новых позиций трактуется исследователями деятельность Б. В. Штюрмера, а также события, на фоне которые она происходила. Отмечаются положительные и отрицательные стороны противоборствующих лагерей: правительственного и общественного. Единственно только на правительство больше не возлагается ответственность за произошедший в стране кризис.

Одну из новых тенденций в историографии отражает исследование И. Л. Архипова, посвященное анализу феномена политической элиты, -психологии и сознания ведущих политиков, сыгравших важную роль в событиях.

25 Боханов А. Н. Сумерки монархии. — М., 1993; Радзинский Э. Господи, спаси и усмири Россию. Николай II: жизнь и смерть. — М., 1993 периода Февральской революции 1917 г26. Данное исследование не касается деятельности царского правительства, но в нем содержится анализ причин ноябрьского политического кризиса 1916 г., который повлек за собой отстранение Б. В. Штюрмера от правительственной и политической деятельности. Указывая на особенности политического сознания, определявшего поведение лидеров оппозиции и масс в период предшествующий Февральской революции 1917 г., Архипов отмечает, что на его становление непосредственное воздействие оказал комплекс политических мифов, объединенных темой поиска «внутреннего врага». В политической риторике все чаще использовались мифы об «измене» представителей правительства, ведущих дело к заключению сепаратного мира, для объяснения причин военных и экономических неудач. При этом никаких реальных примеров и доказательств не приводилось. Именно в таком ключе была построена знаменитая речь П. Н. Милюкова о «глупости или измене», послужившая своего рода «штурмовым сигналом» к революции. Штурм правительства, предпринятый либеральной оппозицией, разоблачение «измены» Б. В. Штюрмера, по мнению исследователя, — было политической акцией, рассчитанной на повышение популярности либеральной оппозиции, создание иллюзии определенной силы политической элиты, которая компенсировала ощущение ее недостаточной влиятельности.

Все большее внимание исследователей привлекает деятельность либеральной оппозиции и ее взаимоотношения с правительством27. Период Первой мировой войны в ряде работы данной тематики представляется как период, использованный либеральной оппозицией для организации общественности и реализации цели захвата политической власти. Время пребывания Б. В. Штюрмера у власти — рассматривается, как благоприятное для.

26 Архипов И. Л. Российская политическая элита в феврале 1917: психология, надежды и отчаяния. — СПБ., 2000.

27 См, напр.: Гайда Ф. А. Либералы на внутреннем фронте: вопрос о власти в постановке русской парламентской оппозиции. // Свободная мысль. 2001. № 5- Шелохаев В. В. Российские либералы в годы Первой мировой войны. // Вопросы истории. 1998. № 2. восстановления делового сотрудничества. Однако оппозиция отвергла возможность сотрудничества с правительством и, выйдя за рамки парламентской борьбы, спровоцировала ноябрьский политический кризис 1916 г. и смешение Б. В. Штюрмера с поста председателя Совета министров. Таким образом, усилия правительства оказались напрасными.

Кризис бюрократической системы самодержавной России рассматривается, например, в диссертационном исследовании С.В.Куликова28. Исследователь переосмысливает такое важное явление политической реальности периода Первой мировой войны, как «министерская чехарда», ставшая следствием стремления Николая II к реализации персональной кадровой политики. Царь обращается к поиску способных исполнителей своей воли с осени 1915 г. Ради восстановления согласия и порядка в стране, царь также предпринимал определенные шаги навстречу Государственной думе. Такая логика исследователя, подталкивает к выводу о том, что назначение Б. В. Штюрмера в 1916 г. удовлетворяло требованиям монарха: исполнительность и готовность сотрудничать, до известной степени, с Государственной думой ради сохранения внутреннего мира. Б. В. Штюрмер, по мнению Куликова, обладал необходимыми качествами и определенной гибкостью дуалистического политического мировоззрения, которое не было определенно ортодоксально консервативным. Народное представительство, в частности, подразумевалось им как неотъемлемый элемент законодательного процесса. Таким образом, стало возможным реализовать «новый политический курс», — «благожелательности» в отношении Государственной думы. Исследователь отмечает, что канун ноябрьского политического кризиса 1916 г. являлся «пиком» «благожелательности» верховной власти и царского правительства по отношению к Думе. «Благожелательность» Штюрмера основывалась на прагматической оценке ситуации и принципиальной политической позиции руководителя правительства. Однако действиями лидеров оппозиции руководили не соображения политической целесообразности, а.

28 Куликов С. В. Высшая бюрократия России в годы Первой мировой войны (июль 1914;февыраль 1917). — Дисс. на соиск. уч. ст. канд. ист.наук. — СПб., 1999 желание добиться максимальных уступок своим требованиям, именно в тот момент, когда власть проявляла наибольшую уступчивость и готовность к сотрудничеству, что вызывает осуждение исследователя.

Одной из значимых тенденций в историографии 90-х гг. и современного периода является попытка показать тесную связь внешней и внутренней политики. Как, например, в исследованиях И.В.Алексеевой29, показавшей насколько серьезное воздействие события внешней политики, взаимоотношения между странами-союзницами, оказывали на характер и направление событий внутриполитического курса, мероприятия отдельных государственных и политических деятелей России во время Первой мировой войны.

Интерес к деятельности представителей разных политических и общественных движений, в том числе, бюрократического аппарата, особенно ясно определившийся в 90-е гг., коснулся и личности Б. В. Штюрмера. До настоящего момента единственной публикацией, посвященной деятельности Б. В. Штюрмера, является статья А. В. Борисова в журнале «Милиция», заглавие которой «Футляр-премьер», уже содержит в себе элемент оценки30. Однако в ней не содержится анализ деятельности Штюрмера, а лишь перечисляются основные ее этапы. Это — скорее «ведомственный проект», так как для автора Штюрмер — руководитель Министерства внутренних дел. В последнее время в средствах массовой информации, прежде всего, появляются подобные проекты, популяризирующие деятельность отдельных учреждений. Так, например, в 2004 г. в радиоэфир был выпущен проект, посвященный деятелям дипломатического ведомства царской и советской России, в рамках которого, «в двух словах», освещалась и деятельность Б. В. Штюрмера. Администрация Ярославского губернатора, в свою очередь, выпустила электронный проект «Губернаторы Ярославской области», в котором нашлось место и бывшему.

29 Алексеева И. В. Агония сердечного согласия. Царизм, буржуазия и их союзники по Антанте. 1914 — 1917. — Л., 1990; она же: Мириэль Бьюкенен: свидетельница великих потрясений. — СПб., 1998.

30 Борисов А. В. Футляр-премьер.//Милиция. 1994. № 10. начальнику данной губернии — Б. В. Штюрмеру. Также необходимо отметить, что наряду с серьезными исследованиями, в которых отразился новый подход к историческим событиям и отдельным деятелям, в последнее время стали появляться и издания справочного характера, в которых нашла отражение и деятельность Б.В.Штюрмера31.

Цель диссертации — показать и проанализировать деятельность Б. В. Штюрмера на всех ее этапах, в тесной связи с теми политическими событиями и потрясениями в России, в условиях которых она проходила. Для ее реализации автор поставила следующие задачи:

1. Выявить основные этапы государственной деятельности Б. В. Штюрмера и их основное содержание;

2. Представить объективную характеристику деятельности Б. В. Штюрмера на всех ее этапах на основе документальных свидетельств;

3. Показать достижения и неудачи деятельности Б. В. Штюрмера с учетом конкретных исторических условий, в которых она происходила;

4. Проанализировать основные направления в деятельности Б. В. Штюрмера во главе правительства в период с января по ноябрь 1916 г.;

5. Определить, какие меры принимались правительством, возглавляемым Б. В. Штюрмером, для стабилизации внутренней жизни страны, как в экономической, так и в политической областях;

6. Проанализировать внешнеполитическую деятельность Б. В. Штюрмера и показать ее особенности;

7. Оценить объективность или несостоятельность выдвигаемых политическими противниками обвинений Б. В. Штюрмера в «измене» и показать причины «анти-штюрмеровской» кампании оппозиции;

31 См. напр.: Святая Русь. Большая Энциклопедия Русского Народа. Русский патриотизм. -М., 2003. Шилов Д. Н. Государственные деятели Российской империи. 1802−1917. Библиографический справочник. — СПб., 2001.

8. Изучить события заключительного периода деятельности Б. В. Штюрмера, условия, повлекшие завершение его политической и государственной карьеры;

9. Рассмотреть материалы и заключения Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства, выявить результаты расследования деятельности Б. В. Штюрмера.

Хронологические рамки исследования включают в себя период с 1872 г. по 1917 г. (весна-лето) и объясняются необходимостью рассмотреть динамику развития государственной и политической деятельности Б. В. Штюрмера. Первая дата обусловлена началом политической карьеры Б. В. Штюрмера, получением им первого значительного бюрократического поста. Конечная — связана с событиями Февральской революции в России, которые подвели итог карьере Б. В. Штюрмера. В 1917 г., вскоре после завершение государственной и политической деятельности, последовала и смерть Штюрмера.

Географические рамки исследования охватывают те регионы Российской империи, где проходила основная деятельность Б. В. Штюрмера: Тверь, Новгород Великий, Ярославль, Санкт-Петербург-Петроград.

Источниковая база исследования.

При работе над темой диссертации было проведено комплексное исследование различных по характеру и видам источников, как опубликованных, так и ранее не публиковавшихся.

Опубликованные источники условно можно разделить на несколько групп: 1) официальные документы правительственных и государственных учреждений (доклады и донесения официальных лиц и ведомств, в том числе.

Департамента полиции Министерства внутренних дел и Министерства иностранных дел, стенографические записи заседаний, стенографические отчеты Государственной думы и Государственного совета) — 2) сборники документов, подготовленные и опубликованные историками-специалистами- 3) материалы периодической печати- 4) документы личного характера (частная.

26 переписка государственных и общественных деятелей, дневники и воспоминания).

Опубликованных документов, относящихся к деятельности Совета министров в 1916 году, к сожалению, практически нет. Поэтому огромный интерес представляют заметки помощника управляющего делами Совета министров А. Н. Яхонтова и его переписка с бывшими правительственными деятелями в эмиграции, публикация которых была осуществлена в 1999 году32. В заметках Яхонтова нашел отражение и период с января до середины августа 1916 г. По ним лишь отчасти можно получить представление о существе происходивших в Совете министров прений по различным государственным вопросам, тем не менее, они представляют особенную ценность, так как сделаны они были непосредственно в ходе заседаний и отражали точные суждения членов Совета министров, а не выхолощенные впоследствии в недрах канцелярии, особые мнения.

Одним из видов источников, также позволяющих получить представление о деятельности правительства в 1916 г. и об особенностях политического мышления Б. В. Штюрмера, являются всеподданнейшие доклады. В 1927 г. В. П. Семенников опубликовал сборник документов «Монархия перед крушением"33, один из разделов которого составлен из докладов Б. В. Штюрмера в 1916 г. Публикацию В. П. Семенникова в 2003 году переиздало Минское издательство «Харвест» под названием «Дневники и документы из личного архива Николая II"34. Безусловно, такая публикация свидетельствует о наличии интереса ко времени Николая II и событиям начала XX века. Однако издатели сборника нарушили правила профессиональной этики — пропустили сведения, что все публикуемые материалы ранее собраны, отредактированы и прокомментированы В. П. Семенниковым.

32 Совет министров Российской империи в годы I мировой войны. Бумаги А. Н. Яхонтова. (записи заседаний и переписка). — СПб., 1999.

33 Монархия перед крушением 1914 — 1917. Из бумаг Николая II и другие документы / под ред. Семенникова В. П. — M.-JI., 1927.

34 Дневники и документы из личного архива Николая II. — Мн., 2003.

Кроме того, не все документы принадлежат к личному архиву Николая И. В конце 20-х гг. были опубликованы: доклад Б. В. Штюрмера и журналы заседаний совещания губернаторов центральных губерний в 1916 г. 35, в которых нашла отражение позиция правительства в отношении общественных организаций и их деятельности. Дополняют правительственные документы материалы из фондов Департамента полиции МВД (ДП), опубликованные Б. Б. Граве в сборнике «Буржуазия накануне Февральской революции"36. Так как донесения ДП были рассчитаны на внимание высших правительственных чинов, то их сопоставление с другими правительственными документами, — позволяет сделать вывод об адекватности действий правительства Б. В. Штюрмера обстановке в стране. И, хотя построение выводов целиком на данных фондов ДП не правомерно, но нельзя и отрицать ценности подобных документов для исследования функционирования государственных механизмов, взаимодействия официальных учреждений с общественными организациями и их лидерами. О направлениях внешнеполитической деятельности Б. В. Штюрмера позволяют судить публикации документов из архива Министерства иностранных дел38, свидетельствующие об активизации разработки ряда проектов этого ведомства при Штюрмере, например: о вступлении в войну Румынии, об оглашении договора о Черноморских проливах и т. п.

В работе были использованы и документы, посвященные деятельности Государственной думы и либеральной оппозиции в.

1916 г39, (в том числе:

Л с.

Совещание губернаторов в 1916 г.// Красный архив, 1929. Т. 2.

36 Буржуазия накануне Февральской революции / под ред. Б. Б. Граве. — M.-JL, 1927.

37 См.: Аврех А. Я. Документы ДП как источник по изучению либерально-оппозиционного движения в годы Первой мировой войны. // История СССР. 1987. № 6.

38 См., напр.: Дневник МИД за 1915;16 гт. // Красный архив, 1928, т.6,1929, т.1- Константинополь и проливы. — М., 1925. Т. 1- Международные отношения в эпоху империализма Сер. III. 19 141 917. -М.-Л., 1931. Т. 10. Ставка и МИД / подг. АЛопов. // Красный архив. 1928. Т.3−5.

39 См., напр.: Государственная дума. IV созыв. Стенографические отчеты. Сессия IV. — Пг., 1916; Доклад П. Н. Милюкова в военно-морской комиссии Государственной думы 19 июня 1916 г. // Красный архив. 1933. Т. 3- Доклады М. В. Родзянко Николаю II. // Исторические записки. М., 1965, Т. 75- Донесения Л. К. Куманина из Министерского павильона Государственной думы, стенографические отчеты Думы и заседаний партий и межпартийных групп, доклады и донесения о деятельности оппозиции, и самих представителей оппозиции), на основе анализа которых можно с уверенностью установить, что вступление Б. В. Штюрмера в правительство вызвало определенные колебания среди представителей оппозиции, решение об отказе от сотрудничества с правительством было принято не сразу, а в результате дискуссии умеренных и радикально настроенных групп.

Особое место среди публикаций документов, отражающих события Первой мировой войны во внутренней и внешней политике, занимает 7-томный сборник материалов из фондов Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительств «Падение царского режима», изданный в 20-х гг. П.Е.Щеголевым40, в котором нашли отражение свидетельства о том, в каких условиях складывались, под влиянием каких обстоятельств принимались государственные решения, политические убеждения отдельных представителей царского режима, в том числе Б. В. Штюрмера. Материалы данной публикации дают представление также и том, насколько тенденциозным и предвзятым было отношение к. деятельности представителей царского правительства в целом и отдельных его представителей, в частности. Комиссия занималась расследованием, главным образом, влияния «темных сил» и изучением вопроса о «противозаконном» притеснении Государственной думы, доказательство существования которых позволили бы оправдать государственный переворот.

Особым типом источников является частная переписка и дневники государственных и общественных деятелей. В 20-х гг., когда происходило декабрь 1911 — февраль 1917 года // Вопросы истории. 2000. №№ 1, 3. Прогрессивный блок в 1915;17 гг. // Красный архив. 1932. Т. 3. Протоколы Центрального комитета и заграничных групп конституционно-демократической партии. В 6-ти т. / Т. 3. Протоколы Центрального комитета конституционно-демократической партии. 1915;1920 гг. — М., 1998; Российские либералы: кадеты и октябристы /сост. Д. Б. Павлов, В. В. Шелохаев. — М., 1996.

40 Падение царского режима: По материалам Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства. — M.-JL, 1924;1927. Т.1−7. становление советских архивов и было опубликовано большое число ценных документов, была осуществлена и публикация переписки семьи Романовых41, в том числе — письма царской четы42. Глубоко личные, и в то же время, содержавшие сведения государственного порядка, они не только позволяют проникнуть в сокровенный мир ее авторов, но и объясняют многие события государственной жизни. Переписка Николай II и Александры Федоровны свидетельствуют о расположении царской четы к Штюрмеру, которое он не утратил и после отставки. Переписка предоставляет также возможность выявить причины назначения и отставки Штюрмера, отношение к его деятельности на посту председателя Совета министров со стороны императрицы, которой исследователи и современники отводили большую роль в событиях середины 1915;1917 гг., и императора, который далеко не так безоговорочно принимал предложения своей супруги и «Друга» царской семьи.

В 90-е годы, под влиянием произошедших в обществе перемен, выявилось внимание исследователей к представителям политических движений, находившихся ранее под своего рода запретом. В частности, возродился интерес к деятелям консервативного направления, именовавшегося ранее в основном только, как черносотенное и реакционное. Вновь стали появляться публикации документов и переписки деятелей правого движения43 (некоторые материалы о деятельности правых из фондов ЧСК, а также записки признанных лидеров движения были опубликованы еще в 20−3 Ое гг.44), наряду с серьезными.

41 Николай II и великие князья. Родственные письма к последнему царю. / под ред. Семенникова В. П. — M.-JL, 1925.

42 Переписка Николая и Александры Романовых. 1916;1917. -M.-JL, 1926;1927. Т. 4−5.

43 См. напр.: «Борьба наша проиграна». Документы правых 1914 — 1917 гг. // Исторический архив. 1994. № 5- «Не понимают величия русской государственной идеи». Переписка К. Н. Пасхалова 1914 -1917 гг. // Источник. 1995. № 6. Документы правых (1914;1917). // Исторический архив, 1994, № 5.

44 См. напр.: Записка, составленная в кружке Римского-Корсакова и переданная Николаю II кн. Голицыным в ноябре 1916 г. // Архив русской революции. Берлин. 1922. Т. 5- Записки Дурново. // Красная Новь. 1922 № 6 исследования правого движения45. Несмотря на то, что данные подобных документов имеют к Штюрмеру лишь опосредованное отношение, тем не менее, поскольку он являлся представителем правого движения, то оценка его деятельности единомышленниками представляет существенный интерес. Переписка правых деятелей свидетельствует о скором разочаровании правительственном курсом Штюрмера, о желании правых твердой, бескомпромиссной политики, рассчитанной на предотвращение революции и укрепление основ самодержавного строя. После положительных отзывов о вступлении Штюрмера в состав правительства, к концу 1916 г. в переписке правых стали слышны ноты разочарования, а представление записки А. Римского-Корсакова свидетельствует о прямом порицании правительственного курса, проводимого его главой.

Среди публикаций дневниковых записей особое место следует отвести дневнику А.В.Богданович46, которая вместе с мужем, членом Совета министра внутренних дел, старостой Исаакиевского собора Е. В. Богдановичем владела известным и влиятельным политическим салоном. Членом этого салона, вплоть до смерти Е. В. Богдановича, являлся Б. В. Штюрмер. Данные этого дневника представляют, едва ли не единственное свидетельство о характере деятельности Штюрмера в период с 1904 по 1910;е гг. Штюрмер предстает как активный политический деятель, влиятельный сановник, чьи политические убеждения не всегда можно было бы назвать ортодоксально консервативными, а его отношение к носителям верховной власти не всегда были однозначно идолопоклонническими, как это иногда старались показать авторы ряда воспоминаний и исследований. Определенный интерес для исследования представляют краткие, но весьма показательные записи из дневника С. Д. Протопопова, брата одиозного министра внутренних дел.

45 См. напр.: Кирьянов Ю. И. Правые партии в России. 1911 — 1917. — М., 2001.

46 Дневник Л. В. Богданович. Три последних самодержца. — М.-Пг., 1924.

А.Д.Протопопова47, свидетельствующие, что к осени 1916 г. слухи об «измене» в правительстве заняли прочное место в общественном сознании, а Штюрмер воспринимался, как «немец», захвативший власть. Таким образом, «штурмовой сигнал» раздался в подготовленной среде.

Для работы над темой исследования были привлечены материалы повременной печати. Привлекались печатные органы различного политического направления: кадетская «Речь» и правокадетские «Русские ведомости», прогрессистское «Утро России», близкое к правительственным кругам «Новое время», «Биржевые ведомости», колебавшиеся то в сторону либералов, то — умеренных консерваторов, органы правых: «Русское знамя», «Земщина», «Голос Руси», близкий к правым — «Колокол» и другие. Повременная периодическая печать предоставила для исследования большой фактический материал, который позволил отчасти реконструировать некоторые события обозначенного в исследовании периода. Достаточно своеобразный материал представлен в публикациях правительственных губернских официозов: Ярославских, Новгородских и Тверских губернских ведомостях. В то же время, он позволил восстановить хронологию событий деятельности Штюрмера в период с 1894 по 1902;1904 гг.

Мемуарная литература, в которой нашла отражение деятельность Б. В. Штюрмера, довольно обширна и в целом является крайне субъективным источником. Свои воспоминания оставили большинство правительственных и общественных деятелей предреволюционного периода. Однако следует признать, что в большинстве из них транслируется отрицательная оценка деятельности Б. В. Штюрмера, при чем в независимости от того, к какой политической группе относит себя мемуарист. Главным образом, на страницы воспоминаний попали сведения о деятельности Б. В. Штюрмера во главе правительства.

Воспоминания представителей царского правительства, таких как: П. Л. Барк, гр. П. Н. Игнатьев, А. Д. Протопопов, А. А. Поливанов, Г. Е. Рейн,.

47 Малоизвестный источник по истории кризиса верхов накануне Февральской революции (из дневника С.Д.Протопопова). И Советские архивы. 1985. № 1.

С.Д.Сазонов, В. Н. Шаховской, А.Н.Хвостов48, которые по монаршей воле оказались среди ближайших сотрудников Б. В. Штюрмера в 1916 г., можно было бы разделить на две группы, согласно существующему в Совете министров условному делению, возникшему в годы войны, на сторонников либеральной и консервативной ориентации. Однако такое деление является нецелесообразным так как государственная и политическая деятельность Б. В. Штюрмера, так же как и его личность получила со стороны бывших коллег однозначно отрицательную характеристику. По прошествии многих лет бывшие министры стали более критично относится к действиям правительства, которые ранее ими единодушно одобрялись. В своих воспоминаниях они достаточны сдержаны в характеристиках и скупы на детали. Комментируя нахождение Штюрмера во главе правительства, они описывали атмосферу глубокого кризиса, в сущности одного из самых молодых государственных институтов, — Совета министров, который стал особенно явственным во время войны. Одним из главных недостатков Совета министров они называли отсутствие единства в действиях его членов кабинета и отмечали стремление Штюрмера решать государственные вопросы в кругу доверенных лиц. В то же время, как вспоминал бывший министр народного просвещения гр.П. Н. Игнатьев, со стороны тех министров, которые оказались исключенными из списка причастных к вынесению государственных решений (к которым Игнатьев относил и себя), не наблюдалось никакого сопротивления. Занятые делами своих ведомств, министры сплачивались лишь тогда, когда их права явно ущемлялись представителями военной верхушки, но не проявляли никаких.

48 Барк. П. Л. Вспоминания. // Возрождение. 1966. № 175−179- Игнатьев П. Н. Совет Министров в 1915;16 гг. (Из воспоминаний) // Новый журнал. 1944. Кн.8,9- Поливанов А. А. Девять месяцев во главе Военного министерства. — Вопросы истории. 1994. №№ 7−9- Протопопов А. Д. Показания Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства. / Крушение империи. // Гибель монархии. — М., 2000. Рейн Г. Е. Из пережитого. 1907 — 1918. — Берлин, б. г. Т. 2- Сазонов С. Д. Воспоминания. — М., 1991. Шаховской В. Н. Sic transit gloria mundi («Так проходит мирская слава»). — Париж, 1952. Хвостов А. Н. Из воспоминаний. // Голос минувшего. 1923. № 2 признаков единства, когда правительство подвергалось «штурму» со стороны либеральной оппозиции.

Достаточно резкий тон в отношении Б. В. Штюрмера принял в своих воспоминаниях бывший военный министр А. А. Поливанов. Он называет Штюрмера — рамоликом, «ходячим церемониалом», ограниченным в выражении мыслей и чувств и резко осуждает его за двойственное отношение к либеральным деятелям и общественным организациям. Сам Поливанов высоко оценивает помощь общественных организаций в деле организации обороны страны. Заявления Штюрмера о благожелательном отношении к Государственной думе он называл ложью. Особенное раздражение А. А. Поливанова вызывало окружение Штюрмера, через которого последний поддерживал связи с Гр.Распутиным. Поливанов опускает вопрос о том, что Штюрмер пытался избежать столкновений с военным министром, несмотря на то, что в Царском селе с подозрением относились к взаимоотношениям Поливанова и А. И. Гучкова. Свое увольнение Поливанов объяснял интригами Штюрмера, чем, вероятно, отчасти и объясняется резкость его тона в отношении бывшего председателя Совета министров и коллеги.

Некоторое разочарование вызывают воспоминания бывшего министра иностранных дел С. Д. Сазонова. В них очень скупо изложены причины перемен в составе внешнеполитического ведомства, которые произошли в 1916 г. Главным образом, Сазонов обращается к исследованию особенностей польского вопроса и своего противостояния в отношении польской автономии с большинством Совета министров. Б. В. Штюрмер, ставший его приемником, оказался на стороне министров — противников проекта польской автономии Сазонова. К сожалению, С. Д. Сазонов не рассматривает деятельность Штюрмера во главе МИД. Между тем анализ деятельности Штюрмера с его стороны был бы чрезвычайно ценным.

Некоторые особенности политики Б. В. Штюрмера как министра иностранных дел и как председателя Совета министров отразились на страницах воспоминаний представителей союзных держав в России, в частности, посла Великобритании Дж. Бьюкенена49 и посла Французской Республики М. Палеолога50. Представители союзных держав были очень невысокого мнения о государственных способностях Штюрмера, а также отмечали его сдержанность, граничившую с враждебностью в их отношении. Дж. Бьюкенен, пытавшийся со своей стороны предотвратить отставку Сазонова, отмечал тенденцию на ограничение прямого взаимодействия английского посла и российского императора в период нахождения Штюрмера во главе МИД. Он считал его тайным германофилом и не мог не замечать враждебного отношения к Штюрмеру со стороны либерально мыслящей интеллигенции, показывающей больше расположения к партнерам России по Антанте, чем официальный глава дипломатического ведомства. Воспоминания дочери посла Мириэль Бьюкенен, опубликованные И. В. Алексеевой, во многом схожи с оценками личности и деятельности Штюрмера, сделанными Дж. Бьюкененом51. Воспоминания посла французской Республики достаточно красноречивы в описании личности Штюрмера и его окружения. М. Палеолог собирал сведения, предоставляемые ему лицами разных общественных положений, а также слухи и личные наблюдения, и не скрывал своего высокомерия в отношении Штюрмера, его идей и действий. Германофильство Штюрмера он не ставил под сомнение. Между тем, Дж. Бьюкенен и М. Палеолог были призваны отстаивать интересы прежде всего своих стран, откровенный поворот российской внешней политики к большей самостоятельности и отстаиванию национальных интересов при Штюрмере, оценивался ими с точки зрения соответствия этого поворота интересам своих государств, отсюда и отрицательные оценки в его отношении.

Особое явление представляют воспоминания бывшего министра внутренних дел А. Н. Хвостова. По сути, — это сочинение неизвестного автора, опубликованное в начале 20-х гг. в журнале «Голос минувшего», в котором воспроизводились, якобы имевшие место, беседы с самим А. Н. Хвостовым,.

49 Бьюкенен Дж. Мемуары дипломата. — М.- Мн., 2001.

50 Палеолог М. Царская Россия накануне революции. — М., 1991.

51 Алексеева И. В. Мириэль Бьюкенен: свидетельница великих потрясений. — СПб., 1998 погибшим вскоре после большевистского переворота. Тем не менее, они проясняют некоторые скандальные вопросы, связанные с деятельностью.

A.Н.Хвостова и Б. В. Штюрмера. Так, например, из объяснений, якобы сделанных А. Н. Хвостовым, следует, что, несмотря на тщательные розыски, на которые был пущен миллион казенных рублей, не был обнаружен источник, содействовавший возвышению Штюрмера в 1916 г. Таким образом, Штюрмер оказался у власти исключительно по воле Николая II без посредничества вездесущего Гр.Распутина.

Среди воспоминаний государственных деятелей другого ранга или, не входивших в состав правительства Штюрмера, большой интерес представляют, например: воспоминания бывших сотрудников министерства внутренних дел.

B.И.Гурко и С. Е. Крыжановскогобывшего председателя Совета министров Н. Н. Коковцовасотрудника министерства иностранных дел Г. Н. Михайловского (в его воспоминаниях затрагивается период пребывания Б. В. Штюрмера во главе МИД) и некоторых др.

В.И.Гурко выступал не просто как мемуарист, а — как исследователь истории бюрократии в России. Он не смог обойти вниманием и одного из представителей сановной бюрократии — Б. В. Штюрмера. Личное знакомство казалось бы помогало автору, однако, Гурко отказался от такого персонального подхода, дав Штюрмеру уничижительную характеристику как государственному деятелю. Воспоминания Гурко ценны для данного исследования тем, что в них излагаются некоторые перипетии карьерного роста Б. В. Штюрмера. Здесь находят опровержение некоторые штампы о Штюрмере,.

52 См. напр.: Гурко В. И. Черты и силуэты прошлого: Правительство и общественность в царствование Николая II в изображении современника. — М., 2000; Крыэюановский С. Е. Воспоминания. — Берлин, 1938; Курлов П. Конец русского царизма. Воспоминания бывшего командира корпуса жандармов. — М.-Пг., 1923; Коковцов В. Н. Из моего прошлого. Воспоминания 1911;1919. — М., 1991. Михайловский Г. Н. Записки. — М., 1993. Т. 1. Нольде Б. Э. Из истории русской катастрофы // Современные записки. 1927. Кн. 30- Редигер А. История моей жизни (воспоминания военного министра). — М., 1999. Т.2. Татищев Б. А. Крушение. 1916;17. Воспоминания. // Возрождение. 1949. Тетр. 4 которым следовали другие современники обоих государственных деятелей. Например, Гурко опровергал утверждение о близости Штюрмера к министру внутренних дел В. К. Плеве. В то же время, его доказывали другие авторы воспоминаний. Например, в воспоминаниях Д.Н.Шипова53, в целом не затрагивавших деятельности Штюрмера, отмечается роль последнего как посредника между руководителями либерального движения и столь негативно ими воспринимаемого, Плеве. В воспоминаниях П. Курлова — единственного современника, оставившего положительный отзыв о Штюрмере, особенно подчеркивалась близость Штюрмера к Плеве, идейная и организационная. В. И. Гурко также опровергал и утверждение о том, что Штюрмер был способен к компромиссу с представителями противоположных политических течений. В его деятельности Гурко видел лишь непомерное честолюбие и тщеславие, лишенное государственного смыла, которое не позволяло ему уживаться с другими личностями, тем более, носителями других политических убеждений.

Значительный интерес представляют воспоминания С. Е. Крыжановского, в которых передаются уникальные сведения о деятельности Б. В. Штюрмера в качестве ярославского губернатора. Уникальны они потому, что воспоминаний об одном из самых содержательных периодов в деятельности Штюрмера больше нет. Крыжановский, также как и многие другие мемуаристы, отрицательно оценивал личность и деятельность Штюрмера, тем не менее, именно он дал ему характеристику отличного хозяйственника, которому, было однако свойственно стремление «пустить пыль в глаза» начальству. Он подтверждал и распространенное мнение о том, что путь на верх для Штюрмера начался именно с поста ярославского губернатора, чья деятельность получила высокую оценку бывшего в то время министром внутренних дел Д. С. Сипягина.

Окружение Б. В. Штюрмера и его политический салон, имевший определенное влияние в правительственных сферах, описывались С. П. Белецким в письменных показаниях ЧСК Временного правительства, которые были.

53 Шипов Д. Н. Воспоминания и думы о пережитом. — М., 1918. опубликованы в 20-е гг. в качестве его воспоминаний о Гр. Распутине54. За исключением показаний С. П. Белецкого данных о деятельности политического салона Б. В. Штюрмера в годы войны, к сожалению, нами обнаружено не было, поэтому содержащиеся в них сведения представляют для данного исследования большую ценность, тем более что исходили они, от достаточно осведомленного в закулисной политической деятельности лица.

Деятельность Б. В. Штюрмера в периоды, предшествующие его назначению на пост главы правительства в 1916 г, по существу, мало привлекала мемуаристов. Те немногие эпизоды, которые попали на страницы воспоминаний, без исключения, представляют описание широко осуждаемых общественностью, особенно либеральной, действий Штюрмера. Так, например, бывший председатель Совета министров В. Н. Коковцов в своих воспоминаниях приводит сведения о несостоявшемся назначении Штюрмера в Москву на пост городского головы. Бывший коллега, знакомый Штюрмера чуть не со студенческой скамьи, Коковцов описывает его как весьма непривлекательную личность, с которой ему пришлось вступить в противостояние. Тем не менее, именно воспоминания Коковцова доказывают, что Штюрмер пользовался расположением Николая II, который рассчитывал на него не только, как на преданного престолу человека, но и как на способного организатора и государственного деятеля. Иные по характеру воспоминания бывшего лидера либеральной оппозиции И.И.Петрункевича55 обращаются к периоду тверской ревизии директора департамента общих дел Штюрмера, которую он провел по распоряжению В. К. Плеве. В них Штюрмер показан как истинный враг либерального движения, закоренелый консерватор, не понимавший направления исторического развития. Тактика, принятая Штюрмером в отношении тверского земства, вызывает глубокое осуждение Петрункевича, а представленные им выводы о деятельности тверского земства называются им лживыми.

54 Григорий Распутин. Из воспоминаний С. П. Белецкого. // Былое. 1923. № 20−22.

55 Петрункевич И. И. Из записок общественного деятеля. Воспоминания. // Архив русской революции. 1934. Т. 2.

Если деятельность Штюрмера подвергалась осуждению со стороны бывших коллег и государственных деятелей, то со стороны лидеров оппозиции и представителей общественно-политического движения, таких как: П. Н. Милюков, М. В. Родзянко, А. И. Гучков и ряда других, она никогда не вызывала симпатии и уважения. А если таковые чувства и посещали авторов воспоминаний, то под влиянием времени, ревизии ценностей, они были полностью ими изжиты. В то же время, отрицательная характеристика деятельности Б. В. Штюрмера не является недостатком. Большое количество воспоминаний позволяет во многом восстановить события его деятельности, их участников, определить роль и место Штюрмера в этих событиях, а зачастую и прямо наталкивают на мысль, что имя этого государственного деятеля незаслуженно было предано забвению и не привлекло внимания специалистов-историков.

Бывшие общественные деятели, представители Государственной думы и либерального движения56, в своих воспоминаниях обращались к обзору, прежде всего, политической деятельности Б. В. Штюрмера. Для них — он представитель консервативного движения, т. е. политический противник. Глубоко отрицательно оценивал политическую деятельность Штюрмера например, лидер конституционно-демократической партии и один из лидеров Прогрессивного блока П. Н. Милюков. Все государственные мероприятия Штюрмера он характеризует как провальные, доказывая, что путь, на который указывала либеральная оппозиция, являлся единственно правильным, но остался нереализованным, из-за подобных Штюрмеру фигур, понимающих.

56 Гессен И. В. В двух веках. // Архив русской революции. 1937. Т.22. Глинка Я. В. Одиннадцать лет в Государственной думе. 1906 — 1917. Дневник и воспоминания. — М., 2001; Гучков А. И. Воспоминания председателя Государственной думы и военного министра Временного правительства. — М., 1993; Керенский А. Ф. Россия на историческом повороте. -М., 1993. Милюков П. Н. Воспоминания. 1859−1917. — М., 1991. Родзянко М. В. Государственная дума и февральская 1917 г. революция // Архив русской революции. 1922. т. 6. он же: Крушение империи. //Гибель монархии. — М., 2000. Тыркова-Вильямс А. В. На путях к свободе. — London, 1990; Шидловский С. И. Воспоминания. — Берлин, 1923. Ч. 2. Шульгин В. В. Дни. 1920: Записки. — М., 1989. лишь необходимость удержаться у власти. Для бывшего председателя Государственной думы М. В. Родзянко Б.В.Штюрмер являлся представителем сановной бюрократии — ограниченным в своем понимании долга и государственных задач. Его появление у власти он связывал с темными протекциям, которыми заручился одержимый идеей власти Штюрмер. Тонкий наблюдатель и талантливый писатель А.В.Тыркова-Вильямс создала в своих воспоминаниях образ либеральной России. Она мало уделяла внимания Штюрмеру, которого считала противником лично своей семьи, но, представленные ею характеристики участников либерального движения, российской либеральной интеллигенции, помогают глубже понять эпоху и взаимоотношения либеральной России с правительством, частью которого являлся Б. В. Штюрмер.

Б.В.Штюрмер оказался у власти в один из тревожных и трагических моментов истории Российского государства. Финал его политической и государственной деятельности происходил в условиях смены эпох и традиций. В результате произошедшей в феврале 1917 г. революции, он оказался не среди заслуженных и именитых сановников, а среди политических преступников, которых осуждали за преданность идее самодержавия. В 1917 г. Б. В. Штюрмер был арестован ЧСК Временного правительства. Данные о периоде пребывания Штюрмера под следствием целиком содержатся в неопубликованных фондах Чрезвычайной следственной комиссии в ГАРФ (Москва) (за исключением отобранных для сборника «Падение царского режима» протоколов общих заседаний ЧСК). В связи с этим периодом представляют особый интерес.

57 воспоминания бывших следователей Следственной комиссии. Эти воспоминания свидетельствуют о «гонке» руководителей комиссии за.

57 Завадский С. В. На великом изломе (1916;17). // Архив русской революции, т.8, 1923. Т. 8, 11- Карабчевский Н. Что глаза мои видели. — Берлин, 1921. Ч. 2. Коренев С. А. Чрезвычайная комиссия по делам о бывших министрах. // Архив русской революции. 1922. т. 7- Романов А. Ф. Император Николай II и его правительство (по данным Чрезвычайной следственной комиссии). — Русская летопись. 1922. кн. 2- Руднев В. М. Правда о царской семье и «темных силах». — Берлин, 1920.

ОССИЙСКАЯ :/ДАРСТВЕННАЯ БИБЛИОТЕКА доказательствами вины своих подследственных и изобретении «суррогатов» вместо конкретных обвиненийо противостоянии представителей фактически двух правительств: Временного правительства и Советов, наблюдавших за проведением следствия, не только в заседаниях ЧСК, но и непосредственно в камерах Петропавловской крепости. В отношении Штюрмера было проведено качественное расследование, доказавшее следователям, что он имел целый ряд пороков, свойственных достаточно посредственной личности, но за ним не было обнаружено серьезных преступлений. Состоявший при ЧСК, в качестве.

58 редактора, А. А. Блок описывал жалкое состояние Штюрмера, в которое привело его заключение в крепости. Первоначально, Блок с энтузиазмом воспринявший работу в ЧСК и революцию, был готов казнить Штюрмера, как предателя, и «восхищался» примерной готовностью С. П. Белецкого изобличать всех и вся. В дальнейшем, Блок все более и более пессимистично оценивал и деятельность ЧСК, и благо революции, сделавшей старый режим не намного лучше добытой революцией свободы.

Значительное число воспоминаний, написанных деятелями разных политических убеждений, имевших разное общественное и государственное положение, различно оценивавших разных государственных деятелей, в том числе и Б. В. Штюрмера, и события, свидетелями которых они стали, являются ценными, хотя и не бесспорными источниками, позволяющими восстановить картину прошлого. Их разнообразность позволяет в достаточной мере объективно подойти к исследованию личности Б. В. Штюрмера, восстановить факты и события его деятельности и той эпохи, в которой она осуществлялась.

Ранее не публиковавшиеся источники представлены в работе материалами центральных государственных архивов Санкт-Петербурга и Москвы, всего было исследовано более 30 фондов. Архивные материалы не только существенно расширили базу исследования, но и позволили восстановить ряд событий деятельности Б. В. Штюрмера, практически полностью не получивших ранее освещения в исследованиях.

58 БлокА. Собрание сочинений. — M.-JL, 1963. Т. 7−8.

Перечень архивных материалов о государственной деятельности Б. В. Штюрмера достаточно обширен. Значительное большинство среди них — это документы официального характера: записки, доклады, журналы и справки правительственных учреждений. Значительно меньше сохранилось документов личного характера. Архив Б. В. Штюрмера, который находится в фондах Государственного архива РФ (ГАРФ)(Москва) (ф. 627) достаточно скромен и личная переписка, раскрывающая свойственные Штюрмеру, как личности, черты практически не сохранилась.

В фондах ГАРФ наибольший интерес для данного исследования представляет фонд Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства (ф. 1467), так как в нем заключены документы официального и личного характера, изъятые у Б. В. Штюрмера при аресте в 1917 г., позволяющие судить о мероприятиях и планах царского правительства в 1916 г. Фонд содержит также многотомное следственное дело, объясняющее целый ряд подробностей деятельности Б. В. Штюрмера в период 1916 г. Материалы следственного делаэто единственное свидетельство о последнем периоде жизни Штюрмера, который ему пришлось провести под арестом в крепости. Материалы фонда ЧСК дополняют документы из фонда Б. В. Штюрмера (ф. 627). Здесь отложились данные о его деятельности во главе внешнеполитического ведомства в 1916 г., личная и официальная переписка. Целый ряд документов из фонда вошел в опубликованный в сер. 20-х гг. В. П. Семенниковым сборник «Монархия перед крушением"59.

В коллекции рукописей из Царскосельского дворца (ф. 543) и в фонде Николая II (ф. 601) нами был отобран ряд записок, ранее не нашедших отражения в исследованиях, направленных Штюрмером царю, в которых содержатся ценные сведения о политической программе Штюрмера, а также его взглядах на государственную деятельность.

59 Монархия перед крушением 1914 — 1917. Из бумаг Николая II и другие документы / под ред. Семенникова В. П. — M.-JI., 1927.

Большой интерес для данного исследования представляют также материалы фонда А.В.Тырковой-Вильямс (ф. 629) — тонкого и умного наблюдателя, политической деятельницы кадетского толка, П. Н. Милюкова (ф. 579), М. В. Родзянко (ф.605) и некоторые другие, из которых были отобраны материалы, показывающие особенности взаимодействия правительства и либеральной общественности в период нахождения Штюрмера во главе правительства.

Особенную ценность для данного исследования представляют материалы фондов Российского государственного исторического архива (РГИА) (С.Петербург). Из фонда Совета министров (ф. 1276) были отобраны следующие материалы: особые журналы, всеподданнейшие доклады, официальная переписка, материалы Особого совещания для организации всех мероприятий по снабжению армии и флота и организации тыла («Диктатура» Б.В.Штюрмера). Было выявлено, например, дело о возбуждении уголовного преследования за клевету против члена Государственной думы П. Н. Милюкова после знаменитой речи о «глупости или измене» в ноябре 1916 г., которое рассматривалось в первом департаменте Государственного совета, но не было доведено до конца- «оправдательное» письмо Б. В. Штюрмера начальнику Штаба верховного главнокомандующего М. В. Алексееву, в котором он пытался оправдать необходимость всестороннего обсуждения возникавших проблем, для принятия взвешенных решений, медлительность при выработке которых и раздражала начальника Штаба. Среди материалов по «Диктатуре» — остаются нерасшифрованными протокольные записи заседаний Особого совещания, которые, очевидно, имеют не меньшую ценность, чем опубликованные заметки о заседаниях Совета министров Яхонтова. Незначительная часть материалов совещания была опубликована60, но в основном, по каким-то причинам, они игнорируются исследователями, несмотря на тот очевидный интерес, который они представляют. В частности, они дают представление о правительственных мероприятиях, направленных на борьбу с кризисом в июле-ноябре 1916 г. Показывают ту непростую ситуацию, в которой оказалось правительство, и т. е.

60 См. напр.: «Цены на продукты достигли непомерного размера», Источник, 1999, № 1 меры, которые оно пыталось реализовать, несмотря на значительное сопротивление со стороны организованный оппозиции и общественных организаций, явный саботаж ведомств и военных властей.

В фонде Канцелярии министра внутренних дел (ф. 1282) был выявлен Отчет Б. В. Штюрмера о Тверской ревизии, проведенной им в 1903 г., составленный вместе с помощником и политическим единомышленником И. Я. Гурляндом, также не нашедший отражения в исследованиях ранее. Черновой вариант отчета содержится в фонде И. Я. Гурлянда (ф. 1629), в котором также находятся фрагменты частной переписки Штюрмера, освещающие ряд особенностей его государственной деятельности в период с 1902 по 1907 гг. Фонд Департамента общих дел МВД (ф. 1284) представляет богатый материал о государственной, административной, политической деятельности Б. В. Штюрмера на разных ее этапах.

В личных фондах РГИА сохранилась ценнейшая переписка государственных и общественных деятелей, таких, как например, А. В. Кривошеина (ф. 1571), Б. Э. Нольде (ф. 727) и др. Корреспондентами их писем были многие видные государственные деятели. Их переписка содержит сведения о многих событиях 1916 г., в том числе, о деятельности Штюрмера. Дополняют эти сведения, например, дневники барона Н. А. Врангеля (ф. 920). В фонде кн. Долгоруких (ф. 931) нами были обнаружены письма Штюрмера к кн.А. С. Долгорукову, возглавлявшему экспедицию церемониальных дел в 90-х гг. XIX в., свидетельствующие о достаточно близких, не только служебных, но и дружеских отношениях. Рассматривались и ряд других фондов (фонд Татищевых (ф.878), Государственной канцелярии Государственного совета (ф.1162), Государственной думы (ф.1278)).

К работе над темой диссертации привлекались также фонды Рукописных отделов Российской государственной библиотеки (ОР РГБ) (Москва) и Российской национальной библиотеки (ОР РНБ) (С.-Петербург). В фондах ОР РГБ сохранились некоторые фрагменты частной переписки Штюрмера с гр. Орловым-Давыдовым (ф.219), в которых содержатся похвалы в адрес такта и организаторских способностей Штюрмера. Записки Н. А. Базилевского (ф. 15) посвящены, главным образом, описанию атмосферы, царившей вокруг трона накануне Февральской революции. В фондах ОР РНБ были обнаружены, например, письма сына Штюрмера, Юрия, юристу К. А. Военскому (ф. 152), представляющие интерес скорее для описания некоторых черт характера Штюрмера. Но наибольший интерес представляют неопубликованные воспоминания сотрудника Министерства иностранных дел Б. В. Лопухина (ф. 1000), в которых содержатся, подчас очень едкие, характеристики некоторых его современников, сотрудников ведомства. Б. В. Штюрмера он описывает, как «рекордсмена» плохой популярности, не скрывая собственного отрицательного к нему отношения.

Приведенный выше перечень документальных источников не является исчерпывающим, но — вполне достаточным для всесторонней разработки темы диссертационного исследования, решения цели и задач, поставленных автором.

Методологическая основа диссертации.

Методологической основой работы является общенаучный системный подход в сочетании с принципом историзма. Общенаучный системный подход предполагает применение следующих исторических методов: проблемно-хронологического, ретроспективного, статистического, сравнительного анализа и т. п. Принцип историзма предполагает рассмотрение деятельности Б. В. Штюрмера с учетом конкретно исторических условий эпохи. Исследование деятельности Б. В. Штюрмера построено, прежде всего, по хронологическому и тематическому принципам: расположение материала основной части работы, с одной стороны, определено тематикой (как по главам, так и по параграфам), с другой — располагается в хронологическом порядке (как по главам исследования, так и в рамках каждой отдельной главы).

Научная новизна результатов исследования.

Несмотря на то, что деятельность Б. В. Штюрмера происходила на фоне целого ряда масштабных событий отечественной истории, она до сих пор не рассматривалась в качестве самостоятельного предмета исследования.

Внимание исследователей сосредоточивалось лишь на событиях, сопровождавших кратковременный период пребывания Б. В. Штюрмера во главе правительства в кризисные годы «агонии самодержавия». Этот период рассматривался с точки зрения ранее сложившихся стереотипов, созданных оппозицией в 1916;1917 гг., и поддерживавшихся в последующие годы с вполне определенными политическими целями. Данная диссертация является первым в российской и западной историографии подробным исследованием деятельности Б. В. Штюрмера. На основании документальных данных в работе восстановлена, детально изучена и проанализирована деятельность Б. В. Штюрмера на разных ее этапах, в том числе: в связи с ревизией Тверского земства, его пребывания на посту Новгородского и Ярославского губернатора, в Государственном совете. С новых позиций рассмотрено «хождение» Б. В. Штюрмера «во власть» — его министерская деятельность в 1916 г. В работе впервые вводится в научный оборот ряд новых исторических источников, в первую очередь — архивных, которые расширяют источниковую базу изучения событий обозначенного в диссертации периода.

Теоретическая значимость диссертационного исследования заключается в анализе деятельности отдельной личности в составе центрального бюрократического аппарата управления Российской империи в условиях стабильности и в экстремальных условиях военного временив исследовании проблемы взаимодействия правительственных и общественных структур, их влияния на углубление или локализацию кризисных явлений в обществе и государстве. Результаты исследования могут быть использованы для развития изучения политической истории России второй половины XIX — начала XX в., ее государственных учреждений, исторических персонажей этой эпохи.

Практическая значимость диссертации заключается в изучении деятельности Б. В. Штюрмера в составе центрального аппарата государственного управления Российской империиусловий формирования его политических и государственных мировоззренческих установок, во введении в научный оборот новых материалов по политической истории России рубежа.

XIX — начала XX в. Основные положения работы могут быть использованы при составлении общих курсов по истории внутренней и внешней политики России, курсов по выбору и семинарских занятий, а также учебников и учебных пособий по отечественной истории, при решении современных вопросов (властные структуры и общество, аппарат управления и др.).

Положения, выносимые на защиту:

1. Б. В. Штюрмер по праву занимает одно из ведущих мест в ряду правящей элиты Российской империи рубежа XIX — начала XX в. Административные способности и опыт, безусловная преданность традиционным государственным устоям, в сочетании с политической гибкостью и способностью избегать конфронтации, — составили движущую силу его бюрократической карьеры, увенчавшейся назначением на пост руководителя правительства;

2. Как представитель консервативного движения, Б. В. Штюрмер до конца своей жизни оставался верным государственным устоям, которые стремился поддерживать доступными ему средствами. Его консерватизм не был косным, а носил просвещенный, прагматический характер;

3. Встав во главе правительства в 1916 г., Б. В. Штюрмер: инициировал новый политический курс, направив его на достижение внутреннего согласия в странепроявил готовность к конструктивной работе с разными ветвями власти, организациями буржуазиибыл готов к диалогу с политической оппозицией;

4. Правительство Б. В. Штюрмера не было пассивным и предпринимало действия для ликвидации кризиса в экономике, усугубленного военным временем. Вполне адекватными эти действия, безусловно, назвать нельзя, ситуация требовала более решительных мер, для реализации которых правительство не обладало достаточными ресурсами и не встретило должной поддержки со стороны общества. Ситуация была нестандартной.

5. Внешнеполитический курс России с приходом Б. В. Штюрмера к руководству Министерством иностранных дел, изменений не претерпел и объективно продолжал курс намеченный его предшественником, что подтверждается документальными свидетельствами;

6. Обвинения, выдвигаемые против Б. В. Штюрмера в «измене», т. е. попытках заключить сепаратный мир с Германией, являлись необоснованными и были использованы политической оппозицией только как средство борьбы за власть;

7. Сложившиеся и закрепившиеся на долгие годы стереотипы в отношении Б. В. Штюрмера были фактически опровергнуты уже в 1917 г., в результате проведенного всестороннего расследования Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства, несмотря на ее политические задачи;

8. Отставка Б. В. Штюрмера произошла не из-за его личных качеств и не в результате его непрофессиональных действий, а вследствие сложившейся вокруг него обстановки, состояния общества, которые в конечном итоге привели страну к великим потрясениям.

Апробация результатов исследования:

Результаты исследования нашли свое отражение в докладах автора на научных конференциях «Герценовские чтения. Актуальные проблемы социальных наук» (2001 г., 2002 г., 2003 г.) и опубликованных автором научных статьях.

Структура работы.

Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованных источников и литературы. Деление работы на три главы обусловлено основными этапами в деятельности Б. В. Штюрмера в период с 1872 по 1917 гг. и их значимостью в историческом контексте.

135 Выводы первого руководителя специального отдела ЧСК, занимавшегося расследованием «темных влияний» В. М. Руднева, сводились к следующему: «Что же касается до столь нашумевших отношений Распутина к Штюрмеру, то в действительности они не выходили из области обмена любезностями. Штюрмер, считаясь с влиянием Распутина, исполнял его просьбы относительно устройства отдельных лиц, их назначений, посылая иногда Распутину фрукты, вино и закуски, но решительно никаких данных о влиянии Распутина на направление внешней политики Штюрмера, следствием добыто не было». — Руднев В. М. Правда о царской семье. // Русская летопись. Париж. 1922. кн. 2, с. 47. Смиттен, подводивший итог следствия несколько усилил выводы Руднева в сторону доказательства более тесного общения Штюрмера и Распутина. само обстоятельство ареста Штюрмера подарило следствию обширный материал, в силу того, что при задержание были доставлены и два чемодана бумаг, освещающих всю его государственную деятельность за 1916 г. Тщательный анализ, попавших в руки следствия материалов показывал государственную работу, направленную на умаление значения и размаха общественной деятельности, но среди них не было обнаружено бумаг, доказывающих наличие изменнических планов, тайной переписки и т. п. Не дал результатов и осмотр банковских ячеек и счетов, обыски в имениях Штюрмера вне Петрограда136. Такой педант как Штюрмер, «рамолик», который по заверениям А. А. Поливанова и Н. Н. Покровского был вынужден записывать свои основные мысли, прежде чем поделиться ими с коллегами, должен был оставить хоть какое-то свидетельство, приоткрывающее завесу тайны над намерением заключить сепаратный мир с Германией, показать производство отбора секретных данных, предназначенных для осуществления шпионской деятельности и т. п. Однако либо Штюрмер не был рамоликом, а напротив проявлял феноменальную хитрость и скрытность, либо следствие развивалось не в том направлении. Некоторый сюрприз ожидал следователей при осмотре частной квартиры Штюрмера. Явившись туда с обыском только 20 марта, т. е. почти через месяц после ареста, следователи застали там полнейший беспорядок, взломанные ящики, разбросанные бумаги. Хозяйка квартиры пояснила, что в течение месяца здесь без всяких санкций производились обыски неизвестными лицами, изымались ценные вещи, возможно, бумаги. Изменения в этот «революционный порядок» в своей квартире она решила не вносить, так как считала это бесполезным. Возможно, что неизвестные, проводившие столь тщательный обыск, и унесли какие-либо документы, но тогда была совершенно бессмысленна попытка Штюрмера скрыться бегством.

136 Напротив, следователям ЧСК пришлось убедиться, что все финансовые и семейные документы, включая счета и расчеты на самые незначительные суммы, и переписка хранились Штюрмером в течение длительного времени в идеальном порядке и систематизации. накануне ареста с двумя чемоданами бумаг, которые наверняка считались им особенно ценными.

В связи с тем, что осмотр бумаг Штюрмера не дал никаких указаний на измену, следствие сосредоточилось на опросах свидетелей, якобы располагающих соответственными данными. Закончив опрос коллег Штюрмера по Совету министров, в том числе и таких авторитетных в либеральных кругах бывших министров, как С. Д. Сазонов, Н. Н. Покровский, П. Н. Игнатьев и др., с определенностью выяснилось, что никаких германофильских убеждений или побуждений их бывший коллега не выражал, им даже пришлось выступить в его защиту, объясняя, что он был скорей неудобным для них председателем, но — не предателем. Товарищ министра иностранных дел А. А. Нератов также подтверждал, что за время нахождения Штюрмера в МИД ничего не было сделано для сближения с Германией, документальных свидетельств нет. Даже председатель Государственной думы М. В .Родзянко полностью отверг мысль об измене Штюрмера. Не дали результатов и допросы П. Н. Милюкова и А. И. Гучкова. Первый был вынужден признать, что при составлении своей речи использовал слухи и субъективные убеждения, почерпнутые им из бесед на около государственные темы, а, получив доступ к архивам МИД, не смог и там найти соответствующих доказательств, хотя сам еще недавно требовал суда над Штюрмером, заверяя первый департамент Государственного совета, что предоставит все необходимые доказательства. «Все факты, указанные в этой речи, были проверены Комиссией следственным путем, не нашли в себе никакого подтверждения и оказались основанными лишь на слухах, неизвестно от кого исходивших, что должен был признать на допросе и сам Милюков. Что же: глупость или измена?» 137 — писал впоследствии один из членов ЧСК, А. Ф. Романов, непосредственно занимавшийся делом Штюрмера. А. И. Гучков, автор «сенсации» об «измене» Штюрмера, открыл в следствии новое направление. Подробные допросы военных чинов, членов Особого совещания по обороне, бывших военных министров, показал, что между правительством.

137 Романов А. Ф. Указ.соч. с. 26.

Штюрмера и военными властями существовали определенные трения, базировавшиеся, в том числе, и на личном неприятии друг друга. В своих открытых письмах Гучков выхватил две проблемы, связанные с поставками вооружения, правительственное решение которых, рассматривалось им как следствие предательской деятельности: 1) закупка винтовок в Великобритании и заказ призматических биноклей, якобы не осуществленные Штюрмером, 2) пересмотр вопроса о премировании заводов, работающих на оборону, при котором фактически произошел бы срыв в планах производства вооружения. Допросы таких высокопоставленных военных чинов как А. А. Маниковского, Н. П. Гарина, М. А. Беляева, и, в том числе, И. Н. Лодыженского, начальника канцелярии Совета министров, через руки которого проходили все государственные документы, и др., выяснили, что Штюрмер ни к одному из вопросов, указанных в письмах Гучкова не имел никакого отношения. На пересмотре премиальной системы, в частности, настаивали министр промышленности и торговли В. Н. Шаховской и министр путей сообщения А. Ф. Трепов, поставками винтовок занимался генерал Беляев, а призматическими биноклями А. А. Маниковский, не входивший в состав Совета министров, не подчиненный Штюрмеру, которого Гучков, напротив, защищал в своих письмах от «нападок» председателя Совета министров. Кроме трений между Особым совещанием по обороне и Штюрмером, обличенным особыми полномочиями, военными и гражданским властями вообще, никаких свидетельств измены в действиях Штюрмера не было. Свои действия А. И. Гучков объяснял следователям так: «В качестве члена Особого совещания по обороне я был приведен в отчаяние положением дел обороны и отношения к нему со стороны правительства. Убедившись, что никакие воздействия, ни прямые, ни косвенные на представителей центральной власти не приводят ни к каким результатам, я решил обратиться непосредственно к начальнику штаба верховного главнокомандующего генералу Алексееву для того, чтобы через него и других представителей высшего командного состава воздействовать и на Государя, и на центральное правительство в смысле устранения тех неустройств, которые тормозили дело. Властное вмешательство высшего командного состава являлось последней ставкой в деле улучшения снабжения нашей армии и предотвращения того тяжелого кризиса в обороне, который нам угрожал» 138. Как и П. Н. Милюков все свои обвинения он строил на слухах и беседах, приводивших его, как «ответственного» деятеля к «субъективной уверенности». «Я не предъявляю Штюрмеру обвинений в сознательном предательстве, — объяснял А. И. Гучков, — но нахожу, что вся его деятельность вообще и в частности, поскольку она выражалась в разрешении рассмотренного выше вопроса была столь же гибельной для России, как если бы он был умышленным предателем. Со слов М. В. Родзянко и других лиц, соприкасавшихся со Штюрмером, я получил впечатление, что Штюрмер совершенно безразлично относится ко всему, что касается интересов России, и был всецело занят лишь устройством своего личного благополучия, сохранения своего высокого положения и оказываемого ему благоволения.» 139.

Среди других прегрешений Штюрмера, которые могли быть квалифицированы как «измена», находилось также близкое знакомство с гр. Б. Ю. Борхом, который еще в 1916 г. привлекался к следствию по делу о шпионаже, однако был полностью оправдан. Линия Штюрмер — гр. Борх, возникла благодаря близости сына Штюрмера, Владимира, к графу по службе в Костроме. Этот последний, к тому же свел знакомство и с И.Ф.Манасевичем-Мануйловым. Однако шпионской деятельности здесь не было. Младший сын Штюрмера благоволением отца не пользовался, к созидательной деятельности расположения не проявлял, много пил и проигрывал или пропивал денег, в том числе пользуясь карманами таких услужливых отцовых «приятелей» как Борх и Манасевич. Штюрмер же, педант и в денежных вопросах, неохотно удовлетворял обращения сына, стремясь пристроить его где-нибудь в провинции (гр. Борх и был пристроен старшим Штюрмером к младшему как соглядатай).

138 ГАРФ, ф. 1467, on. 1, д. 546, л.24.

139 Там же, л.25.

И.Ф.Манасевич-Мануйлов, арестованный в августе 1916 г. за вымогательство, был вновь арестован и обвинен в шпионской деятельности. В связи с тем, что он был достаточно близок к Штюрмеру, подозрения пали и на последнего. Однако следователь, который вел дело Штюрмера, подводя итоги следствия, отмечал: «Вопрос о причастности И.Ф.Манасевича-Мануйлова к шпионажу подвергся подробной разработке в особом исследовании, проведенном в 27 следственной части, в связи с упавшими на бывшего министра внутренних дел А. Д. Протопопова подозрениями в шпионстве. Расследование не обнаружило никаких данных, дающих основание подозревать Манасевича-Мануйлова в шпионстве.» 140, автоматически снимались они и со Штюрмера.

Призыв ратников 2 разряда в начале осени 1916 г. — мера, утвержденная Советом министров, вызывавшая в свое время возмущение среди общественных и политических деятелей, несколько раз отменявшаяся и переносившаяся, уже тогда заставляла современников говорить о том, что автор подобного постановления, если не изменник по существу, то изменник по сути, так как призыв проводился в самое горячие время — уборки урожая. Тщательное расследование и здесь выявило, что в данном решение изменнических действий не было, был государственный расчет, или просчет, как считали некоторые, который к тому же был обусловлен потребностями военного времени. Созданием специальной чехо-словакской и сербской бригад из военнопленных славян Штюрмер занимался по особым полномочиям, предоставленным председателю Совета министров, и вел сложную переписку по этому вопросу с военными властями. Решение это несколько раз пересматривалось и находилось под личным контролем Николая II. Военные власти в 1916 г. признавали создание таких бригад желательными, а их сложно было заподозрить в измене. «По делам о призыве в 1916 г. ратников ополчения и об образовании особого сербского корпуса из военнопленных славян Б. В. Штюрмер не совершал ничего незакономерного и. его действия,.

140 ГАРФ, ф. 1467, on. 1, д. 549, л. ЮЗоб. одобренные Особым совещанием по снабжению армии и флота и организации тыла, по-видимому, соответствовали пользе государства" 141, — указывалось в следственном деле.

О причастности Б. В. Штюрмера к делу обвиняемого в шпионаже журналиста И. И. Колышко следственного материала было представлено не много, однако, заключая следствие, следователь отметил в постановлении, что связи между Штюрмером и Колышко не существует142. До настоящего времени, контакты Колышко с германскими представителями в нейтральных странах, беседы, которые велись им со Штюрмером, рассматривались в историографии как доказательство существования подготовительного этапа сепаратных переговоров с Германией143.

Обвинения Штюрмера в измене, отметаемое одно за другим, не переставали преследовать его и на смертном одре. Доставленному в частную лечебницу под конвоем, практически в бессознательном состоянии, ему уже не пришлось оправдываться в том, что находящиеся тут же некие Клапрот и Баум-Павлова, действительно подозревавшиеся в шпионаже, не имеют к нему решительно никакого отношения.

Заключая следствие по делу Штюрмера, Г. П. Гирчич, которого один из членов ЧСК — С. В. Завадский, считал одним из самых опытных и.

141 ГАРФ, ф. 1467, on. 1, д. 549, л. 105 — постановление Г. П. Гирчича 30.09.1917.

142 Там же.

143 См., например: Дякин B.C. К вопросу о «заговоре царизма» накануне Февральской революции. // Внутренняя политика царизма. — J1., 1967; Ганелин Р. Ш. Сторонники сепаратного мира с Германией в царской России. // Проблемы истории международных отношений. Сб. ст. памяти акад. Е. В. Тарле. — JL, 1972; Дьякова И. А. Сепаратные контакты царской России и кайзеровской Германии в Первую мировую войну. // Вопросы истории. 1984. № 8- Лебедев В. В. Проблема выхода из войны и кризис самодержавия (конец 1916;начало 1917) // 1917 год в судьбах России и мира. Февральская революция: от новых источников к новому осмыслению. — М., 1997 профессиональных следователей144, был вынужден отметить: «Едва ли имя какого-либо другого представителя власти прежнего режима упоминалось так часто в связи с прямыми обвинениями в измене и стремлении заключить сепаратный мир с Германией, как имя Б. В. Штюрмера. В неоднократно появлявшихся в органах печати заметках нередко обнаруживавшиеся случаи шпионства в пользу воюющих с Россией держав неизменно связывались с личностью Б. В. Штюрмера без всякого, однако, основания.» 145. «Как установлено из расследования, — продолжал следователь, —. после государственного переворота даже анонимные указания на связь или знакомство с Б. В. Штюрмером как со шпионом, стали одним из средств борьбы для неразборчивых в средствах людей с неугодными им лицами. Ни одно из указаний на изменническую деятельность Б. В. Штюрмера не осталось без расследования, но ни одно расследование, как. сказано, не дало положительного результата. Даже в общих отзывах о личности Б. В. Штюрмера не удалось открыть данных, доказывающих с большей или меньшей достоверностью его „германофильство“. Лица, резко относившиеся к Б. В. Штюрмеру, как политическому и общественному деятелю (свидетель Хвостов, Аксаков, кн. Волконский и др.) не только не подтвердили распространенные в обществе слухи об измене, или шпионаже со стороны Штюрмера, но дали положительные указания, что Штюрмер, наоборот, считался человеком патриотически настроенным». Вынося постановление, следователь предлагал считать, что: «В совокупности с полным отсутствием фактов, уличающих Б. В. Штюрмера, основание считать все возведенные на Б. В. Штюрмера обвинения в измене, стремлении заключить сепаратный мир и т. п. совершенно лишенными основания.» 146.

К подобному же выводу пришел и наблюдавший за следствием Ю. Г. Берлянд, указывавший, что расследование «не дало положительного.

144 См.: Завадский С. В. На великом изломе (отчет гражданина о пережитом в 1916;1917 гг.). // Архив русской революции. 1923. т. 11.

145 ГАРФ, ф. 1467, on. 1., д. 549, л. ЮОоб. — Постановление от 30.09.1917.

146 Там же. результата для предъявления Б. В. Штюрмеру обвинения в совершении им какого-либо государственного преступления и опровергло имевшиеся в этом отношении указания" 147.

Вторая часть следствия разваливалась с еще большей скоростью, чем первая. Несмотря на то, что «мнения о злоупотреблениях Б. В. Штюрмера, имевших корыстный характер, распространены не меньше, чем слухи о его «измене» «148.

Запросы в Новгород и Ярославль, в которых Штюрмер занимал посты губернатора, положительных данных не дали. Документальных свидетельств, подтверждающих факты вывоза ценных вещей или присвоения денежных сумм, местным следователям найти не удалось. Следствие в Новгороде, правда, и не могло дать никаких документальных свидетельств, в связи с гибелью архива губернского управления в революционные дни.

Приписываемая Штюрмеру растрата казенных средств в 1916 г. на сумму около 6 тыс. руб., могла грозить ему 6 годами исправительных арестантских отделений в худшем случае, если бы следствие нашло отягчающие преступление обстоятельства. Но следствие не выявило и самого события преступления. Считалось, что вышеозначенную сумму Штюрмер истратил на ремонт собственной мебели. Однако следствие установило, что указания оплатить ремонт, который действительно имел место, он лично не давал, ответственные же сотрудники МВД, которые позже и поделились со следствием данной информацией, оплатили их на казенный счет на свой страх и риск, не докладывая об этом Штюрмеру вовсе. О поступивших к оплате счетах он не имел представления и потому, что они поступили уже после его отставки. «В деле не имеется никаких доказательств того, что Б. В. Штюрмер знал об оплате поступивших в бытность его председателем Совета министров счетов подрядчиков именно из сметных кредитов подотчетных, а не тех средств казны, коими он мог распоряжаться безотчетно — на представительство,.

147 ГАРФ, ф. 1467, on. 1, д. 93, л. 74об-75.

148 ГАРФ, ф. 1467, on. 1., д. 549, л. 109об. Постановление от 30.09.1917 например, из сумм шефских" 149, — заключал следователь. Более того, часть средств изначально выделялась в бесконтрольное распоряжение министра внутренних дел, пост которого Штюрмер занимал с марта по июль 1916 г., на представительские нужды, новому должностному лицу также выделялись средства из казны для осуществления переезда. Поэтому, подводя итог следствию о растратах и кражах, следователь констатировал, что все сведения основывались лишь на слухах, «неизвестно от кого исходящих», выражали предположения лиц, «недоброжелательно к Б. В. Штюрмеру относившихся», или являлись «совершенно неверными» 150.

Следствие о незаконной выдаче путевого пособия сыну Ю. Б. Штюрмеру, Сувалкскому губернатору, которое было выделено в отдельное дело, и вовсе обнаружило факты финансовой безупречности и даже порядочности Штюрмера. Дело отразило сложные перипетии служебной карьеры Штюрмера-младшего. Выпускник Демидовского юридического лицея в Ярославле, Юрий151 Штюрмер мечтал о юридическом призвании. Однако отец старался обеспечить его спокойной чиновничьей должностью, желательно, хорошо оплачиваемой. Еще в 1905 году, в письме к достаточно авторитетному в то время юристу К. А. Военскому, Юрий Штюрмер горько жаловался: «Я неоднократно уже говорил Вам о том, что меня очень тяготит чиновничья служба, как по тому, что она не дает совершенно никакой пищи уму, так и по всей обстановке,. все эти входящие и исходящие номера — мертвечина, над.

1 О которой сидеть я совершенно не в состоянии.". Отец, тем не менее, настоял на продолжение карьеры чиновника МВД, похоронив надежды сына на адвокатскую деятельность. В 1916 г. Ю. Б. Штюрмер получил назначение на пост вице-губернатора в Сувалкскую губернию, находившуюся в пределах Царства Польского, для переезда в которую он получил 1000 руб. прогонных.

149 ГАРФ, ф. 1467, on. 1, д. 545, л.88−88об.

150 ГАРФ, ф. 1467, on. 1., д. 549, л. 109об. — Постановление от 30.09.1917.

151 часто в документах упоминается как Георгий.

152 ОР РЫБ, ф. 152, оп. 2, д. 796, л. 1.

Однако губерния оказалась занятой войсками противника, и он получил новое назначение в мирный Курск. Прогонные во внутреннюю губернию выражались ^ уже в меньшей сумме, которая и была позаимствована Ю. Б. Штюрмером из ранее выданной. Осенью 1916 г. департамент общих дел МВД потребовал возвращения неиспользованной суммы, и пока между департаментом и курским вице-губернатором шли переговоры относительно того, в сколько приемов могут быть возмещены затраты казне, Б. В. Штюрмер вернул в нее всю 1000 руб. При этом департамент долго отказывался от половины этой суммы, указывая, что она была положена Ю. Б. Штюрмеру по закону. Рассмотрев все перипетии дела, ЧСК, в лице ее руководства, тем не менее, не сразу отказалась от мысли снять все подозрения со Штюрмера в том, что он совершил должностное ^ преступления, оказав сыну материальную поддержку за счет казенных средств.

Дело изъяли у одного следователя, пришедшего к заключению, что состава преступления нет, и передали другому. Тот, в свою очередь, пришел к заключению о верности выводов своего коллеги.

Освобождение от военной службы лакея крестьянина Андрея Кафтырева, которое должно было показать, что Штюрмер злоупотреблял своим служебным положением, следствие также не смогло доказать. Так как при обследовании выяснилось, что 20-летний лакей страдал открытой формой туберкулеза.

С особенным вниманием отнеслось следствие к данным о якобы ® имевшем место вымогательстве Штюрмера через посредство своего ловкого помощника И.Ф.Манасевича-Мануйлова миллионной взятки у банкираД.Л.Рубинштейна. Следствие имело в своем распоряжении «субъективную уверенность» П. Н. Милюкова, высказанную им еще 1 ноября 1916 г. Расследованием деятельности И.Ф.Манасевича-Мануйлова занималось неоднократно еще царское правительство, доказавшие, что он является квалифицированным мошенником. ЧСК было вынуждено возобновить следствие. Оно, однако, выяснило, что сведения о вымогательстве взятки щ инспирированы самим Рубинштейном, оказавшимся в августе 1916 г. под следствием в связи с обвинением в шпионаже. Не оказалось никакой связи между Рубинштейном и Штюрмером лично, ни частного, ни служебного характера. Более того, в свое время банкир не был даже принят, несмотря на часто практикуемые Штюрмером приемы банковских и промышленных деятелей. Манасевич-Мануйлов, который был причастен к вымогательству, как и Рубинштейн, использовали следствие для взаимных обвинений друг друга в лживости. При чем факт вымогательства доказан не был, но в том, что оно могло иметь место следствие не сомневалось. Кроме того, Манасевич на следствии указывал: «Должен заметить, что Рубинштейн не нужен был Штюрмеру как банкир. Штюрмер был хорош с Утиным — директором Учетно-Ссудного банка, — человеком консервативным, между тем как Рубинштейн всем известен за легкомысленного болтуна» 153. При этом уместно вспомнить, что И. Я. Гурлянд, близкий к Штюрмеру человек, являлся душеприказчиком Я. И. Утина, а также то обстоятельство, что в Учетно-Ссудном банке у Штюрмера был счет, а в Русско-Французском, главой которого являлся Д. Л. Рубинштейн, никогда не было.

Для того чтобы определить имело ли место вымогательство денежных средств, присвоение казенные средств, а также для того, чтобы проверить версию дачи взятки Распутину за назначение на пост председателя Совета министров в размере 100 тыс. руб., ЧСК предприняло расследование имущественного положения семьи Штюрмеров. При этом выяснилась чрезвычайная педантичность Штюрмера в денежных вопросах. Счета находились в идеальном порядке, а слежение за поступлениями и т. п. осуществлялись им лично. В результате достаточно прижимистого образа жизни, (при любви к удобствам, Штюрмеру удавалось значительную часть времени проводить в казенных апартаментах, обставленных, как, например, министерская квартира, с царской роскошью, собственные же апартаменты, несмотря на лоск, были довольно скромны) удалось к середине 1917 г. скопить приблизительно 84 тыс. руб. На счетах его жены, Б. В. Штюрмер, следователи обнаружил около 155 тыс. руб. Резких изменений на счетах, не оправданных.

153 ГАРФ, ф. 1467, on. 1, д. 549, л. 39об. выплат, или внезапных поступлений обнаружить не удалось. Штюрмер и его семья вели в общем безбедное существование, тем более, что денежные суммы, получаемые Б. В. Штюрмером по должности давали возможность не обращаться к банковским накоплениям. В постановлении следователя указывалось: «Необходимо иметь в виду, что по должности Б. В. Штюрмер, отличавшийся большой бережливость и даже скупостью,. получал содержание 30 ООО руб. при казенной квартире и имел в своем безотчетном распоряжении как дополнение к жалованию, обычно доход на представительство, так называемые, шефские суммы по должности министра внутренних дел — свыше 4000 руб. в месяц. Поступление к Б. В. Штюрмеру единовременно каких-либо крупных сумм, легальное происхождение коих могло бы вызвать сомнение, не было. Расследование имущественного положения Б. В. Штюрмера дает основание признать, что утверждения. банкира Д. Л. Рубинштейна, будто бы за свое назначение председателем Совета министров Б. В. Штюрмер уплатил Григорию Распутину 100 тыс. руб. и для уплаты этой суммы наделал долгов, представляется лишенными фактического основания» 154.

Итак, никакой государственной измены не было, что должны были признать и революционные деятели комиссии155, — писал А. Ф. Романов. Но: «Обвинить, с точки зрения, Муравьева (председателя ЧСК — Е.Г.), все же было необходимо» 156. Обвинения в краже, вымогательстве и растрате пришлось отменить, пристрастие Штюрмера к чтению перлюстрированных писем могло квалифицироваться как действие противозаконное, но на этом преступлении должны были попасться половина чинов МВД. Долгое время следователи не могли предъявить Штюрмеру какого-либо определенного обвинения, наконец, оно было сформулировано. В мае 1917 года следствие по делу «Об издании повеления бывшего императора от 26 июня 1916 г. о призыве инородческого.

154 ГАРФ, ф. 1467, on. 1., д. 549, л. 110об. — Постановление от 30.09.1917.

155 Романов А. Ф. Указ.соч. с. 27.

156 Там же, с. 28 населения на работы по обороне в тылу армии" 157 и, последовавшем затем восстании в Туркестанском крае, обнаружило главных виновников разыгравшейся там трагедии, — это были бывшие военный министр Д. С. Шуваев и председатель Совета министров Б. В. Штюрмер. 16 июня 1917 года в заседании.

ЧСК было утверждено постановление о привлечении вышеозначенных лиц к ответственности по данному делу. 24 июня обвинение было, наконец, предъявлено Штюрмеру, находившемуся до этого момента в крепости уже более 3-х месяцев. В случае возникновения судебного процесса Штюрмера бы судили по статье «о превышении власти или противозаконном оной 1 бездействии», и могли бы осудить на срок до 3-х лет заключения в крепости.

Основания для привлечения Штюрмера и Шуваева к судебной ответственности заключались: 1) в незаконном установлении новой натуральной повинность для инородцев, 2) поспешном приведении в исполнение закона, в результате которого был допущен произвол местных властей. Расследование показало, что новый закон был проведен в ответ на требование Начальника Штаба верховного главнокомандующего предоставить в распоряжение армии 1 млн. чел. для работ в тылу. Штюрмер, как министр внутренних дел и Шуваев, как военный министр согласились на мере, реквизирующей рабочую силу в Степном крае, на Северном Кавказе, в Сибири, на Урале, чем надеялись обеспечить запросы военного командования. Однако новая мера вводилась без учета местных традиций и установившихся взаимоотношений властей с населением данных областей. В результате: «Будучи в массе малокультурны, инородцы поняли призыв на работы по сооружению окопов как необходимость рыть окопы впереди нашей боевой линии и следовательно находиться в сфере перекрестного огня» 159, — отмечали следователи. «Попав в безвыходное положение и считая за лучшее умереть в.

157 ГАРФ. Ф. 1467, on. 1, д. 93, л. 71.

I 5R ст. 341 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных. Свод законов Российской Империи, т. 15. Пг., 1916.

159 ГАРФ. Ф. 1467, on. 1, д. 417, л. 17об. пределах родной земли, инородцы сначала стали оказывать сопротивление местным властям, отнимая у них книги со списками лиц, подлежащих 160 призыву, а затем сопротивление это перешло в открытое восстание, сопровождавшееся нападениями на русские деревни и поселки." 161. Восстание сопровождалось большими жертвами со стороны мирного русского и туземного населения, для подавления восстания которого были вызваны карательные отряды. И Штюрмер, и Шуваев свою вину отрицали, ссылаясь на требования военного командования. При этом оба кивали друг на друга, Штюрмер утверждал, что ничего не понимает в военных законах, а Шуваев, говорил то же самое про гражданские законы. В результате ответственность за проведение данной меры они единодушно, не сговариваясь, возложили на начальника управления по воинской повинности при МВД С.А.Куколь-Яснопольского. В частности, Шуваев заявлял: «Должен вообще сказать, что я как военный министр был озабочен главным образом мыслью о том, как добыть нужное число рабочих и исполнить требования Ставки, что же касается формы и порядка вновь изданного закона о призыве, то я, не будучи юристом, следовал советам лиц, коих считал в этом отношении более компетентными, чем я сам. Между прочим, Куколь-Яснопольский, предложивший проект издания Высочайшего повеления в порядке верховного управления о призыве инородцев на работы, уверял меня, что никаких беспорядков издание такого.

1 Л9 повеления не повлечет за собой.". Штюрмер заявлял другое: «Не будучи специалистом и не зная военных законов, я в вопросе о призыве инородцев, всецело подчинился авторитету военного министра и разногласие мое по вопросу о способах издания того или иного закона объясняется теми советами, что были даны мне начальником управления по воинской повинности С.А.Куколь-Яснопольского, который в МВД считается человеком очень.

160 Предполагалось призывать родившихся в 1897−1885, т. е. самое трудоспособное население.

161 ГАРФ, ф. 1467, on. 1, д. 417, л. 17об.

162 Там же, л. 112. сведущим" 163. В конечном итоге, обвинение в превышении власти при призыве инородцев, осталось единственным отработанным, и в том случае, если бы начался судебный процесс по этому обвинению, Штюрмер наверняка был бы осужден (и, возможно, подвергнут административному, а не уголовному наказанию). Но судебный процесс не состоялся, тем более, что смерть Штюрмера в августе 1917 г. сделала невозможной передачу дела в суд.

Следствие о подлоге журнала Совета министров, в котором в распоряжение председателя Совета министров предоставлялось 5 млн руб., вскоре было прекращено. В связи с тем, во-первых, что данная сумма в распоряжение Штюрмера не попала, во-вторых, постановление Совета министров было официально отменено, в-третьих, кредит в 5 млн руб. должен был поступить в распоряжение министра внутренних дел А. Н. Хвостова, в отношении которого было возбуждено дело о растрате свыше миллиона казенных денег.

Кроме вопросов государственной измены и мошенничества, возникших в деле Штюрмера, следователей ЧСК особенно интересовали взаимоотношения бывшего председателя Совета министров с законодательными учреждениями, в стремлении умалить значение которых его изначально подозревали. В общих заседаниях ЧСК подробно расспрашивали Штюрмера о политической программе, взглядах на государственный строй и порядок управления. Всемерно расследовался ЧСК вопрос о предоставленных в распоряжение Штюрмера незаполненных бланках на роспуск Государственной думы, правомерность применения 87 ст. для проведения ряда новых мероприятий правительства. Утверждения Штюрмера, что к Государственной думе он относился с должным почтением, хотя и являлся убежденным защитником самодержавного строя, что роспуск Думы им рассматривался только как крайняя мера, слабо действовали на руководство ЧСК, стремившегося доказать, что действия старой власти заставили организованную оппозицию отказаться от мирной борьбе и перейти к ее штурму. Специально проведенное следствие,.

163 ГАРФ, ф. 1467, on. 1, д. 417, л. л. 21 об.

заключение

по которому составлял член московской судебной палаты А.И.Галиновский164, в заключительной части изобиловало словами «если», «если бы Штюрмер был жив», «если бы он использовал бланки», «если бы он их обнародовал», тогда им действительно было бы допущено превышение власти и нарушение законности. Но уже тогда следствие выяснило, что Штюрмер всячески стремился избегать эксцессов в отношениях с Думой. Кроме того, следствие подтвердило, что вопросы роспуска и созыва законодательных палат — прерогатива царской власти, которую Штюрмер не стремился оспорить, наоборот, всякий раз следовал указаниям царя.

Заключение

Штюрмера в крепости в общей сложности продлилось полгода. Революционный режим не испытывал никакой жалости к слугам бывшего режима, и Штюрмер полностью прочувствовал это отношение на себе. Тем более, бывшему выпускнику юридического факультета Санкт-Петербургского университета было, вероятно, непонятно, почему никакие обращения не только о смягчении режима, не говоря уже об изменении меры пресечения, о доступе к судебному делопроизводству адвоката и даже о документальном содействии старческой памяти тяжелого больного заключенного, не находят практически никого отзыва в ЧСК.

Арест Штюрмер, произошедший уже 28 февраля 1917 года, после неудавшейся попытки покинуть Петроград с чемоданами документов, происходил в сложной обстановке. «Добровольные жандармы», по определению С. В. Завадского «тащили» представителей старого режима без разбору и без оснований. Министры оказались запертыми в министерский павильон. Отношение к ним было соответствующим, хотя их немногочисленные прегрешения сводились к тому, что все они некогда были призваны на службу.

164 ГАРФ, Ф. 1467, on. 1, д. 397 — Заключение члена московской судебной палаты А. И. Галиновского по делам об испрошении председателями Совета министров у Николая II о роспуске законодательных учреждений и о продлении в 1906;1916 гг. действия «Положения о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия». Заключительное постановление 4−15 декабря 1917 г. монаршей волей. Некоторые из министров вскоре были отпущены, но это никак не могло коснуться Штюрмера. Возможно верно то определение, что, подвергнув аресту бывших министров, и, в частности, Штюрмера, министр юстиции Временного правительства А. Ф. Керенский фактически спасал им жизнь. В случае со Штюрмером, тем не менее, ситуация доказала как раз обратное. Г. Е. Рейн, не долго пробывший министром здравоохранения в царском правительстве, и отзывавшийся впоследствии о ЧСК как о «судилище» 165, вспоминал день ареста: «Припоминаю, что измученный болезнью и переживаниями Б. В. Штюрмер обратился к нему [солдату, поставленному для охраны министров] с просьбою о разрешении пройтись по комнате, чтобы размять затекшие ноги. „В этом направлении, — заявил авторитетно наш комиссар — можно, а в этом запрещаю“. Что за притча? — подумали мы все. Выяснилось, что в запрещенном направлении находилось окно, выходящее в сад. Наш блюститель, вероятно, опасался, что престарелый Б. В. Штюрмер может дать знак единомышленникам для своего освобождения или же сам выпрыгнет через оконное отверстие и убежит.» 1б<5. Продолжавшиеся впоследствии аресты, производились в лучших революционных традициях — без всяких оснований, что немало удивляло опытных законников, утверждавших, что такого произвола не было даже при царском режиме, практикующем продление «Положения о чрезвычайной охране» 167. А ведь ЧСК изначально ратовала за строгое соблюдение законности. Любые попытки настоять на изменение меры пресечения, тем более, отпустить до суда, под подписку о невыезде, встречали яростный отпор со стороны руководства Комиссии, ставшей заложником двоевластия, установленного Февральской революцией. Например,.

165 «Правильнее было бы сказать, что это было судилище, которое искало материалы для обвинения старого режима и, следовательно, для обоснования исторической необходимости революции». — Рейн Г. Е. Из пережитого. 1907;1918. — Берлин, б/д. т. 2, с. 289.

166 Там же, с. 247.

167 «Аресты производили без попытки сослаться на какой-либо закон, и до моего сведения не доходило, чтобы столичная прокуратура возбудила вопрос об освобождении незаконно лишенных свободы». — Завадский С. В. Указ.соч. с. 20 как вспоминал один из следователей — С. А. Коренев, когда он пытался доказать бесполезность содержания в крепости генерала М. А. Беляева: «Тут на дыбы Муравьев и все остальные: — «Как освободить?! Да Вы хотите на нас навлечь негодование народа. Да если бы Беляевы даже и совсем были бы невиновны, то теперь нужны жертвы для удовлетворения справедливого негодования общества против прошлого.» 168. Штюрмер должен был стать именно такой «жертвой», его осуждение было совершенно необходимо, ведь он являлся одним из ярких представителей последнего периода в истории царской России, был публично обвинен в измене и фактически подвергнут народному остракизму169. А. Н. Хвостов, характеризуя показания Штюрмера, которые, по его мнению, особенно в части 5-ти млн. кредита, были далеко не точны, заявлял следователям уже после Октябрьской революции, что условия содержания Штюрмера накладывали сильный отпечаток на характер его рассуждений. «Надо вспомнить, — говорил Хвостов — и условия его заключения, и болезни. Его жизнь подвергалась все время опасности, его грозили разорвать караулы, часовые кидались на него, люди врывались к нему в камеру, грозили, раздевали, он сам должен был выпускать при помощи манишки мочу, даже умирающего его не позволили перевезти сначала из Петропавловской крепости в Кресты, а из Крестов в больницу. Этот затравленный и замученный в тюрьме под флагом, содержавшийся под стражей человек, был моим врагом, но не по вражде, а просто.

1^л из боязни потерять голову он отрицал все, что касалось секретного фонда." .

Из дел ЧСК видно, что ни Штюрмер, ни его семья, несмотря на тяжелые обвинения и ужасные условия содержания в крепости, не оставляли попыток.

168 Коренев С. А. ЧСК по делам бывших министров. //Архив русской революции. 1922. т. 7, с. 16.

169 после, прозвучавшей 1 ноября 1916 г. речи П. Н. Милюкова, выступлений других думских лидеров с критикой и обвинениями в адрес правительства, и Штюрмера в частности, представители Тверского и Ярославского дворянства поставили вопрос об исключении его из своих рядов, председатель правой группы Государственного совета Щегловитов настаивал на исключении Штюрмера из Государственного совета, несмотря на достаточно тесное личное общение. В глазах простого обывателя, он был «немцем», расхищающим Россию.

170 ГАРФ, ф. 1476, оп.1, д. 737, л. бЗ-бЗоб. хотя бы частичной реабилитации. Штюрмер составил, по меньшей мере, десять обращений на имя руководства ЧСК, правда, половина из них, была положена следователем «под сукно». Одно из последних обращений было составлено им за месяц до смерти. Главным образом, Штюрмер пытался добиться доставления ему бумаг или собраний узаконений для того, чтобы предоставить оправдания по предъявляемым ему обвинениям, а также с дополнениями к сказанному ранее на допросах в ЧСК171. В одном из обращений, по прошествии уже 3-х месячного заключения Штюрмер пытался доказать: «Я готов дополнить свои прежние показания всеми требующимися от меня объяснениями, но я не в состоянии, без особого напоминания об отдельных обстоятельствах, о которых шла речь, удержать в своей памяти весь обширный материал, касающийся моей деятельности как председателя Совета Министров, как министра внутренних дел и как министра иностранных дел». Далее, он писал: «Память и соображение мое уже ослабли не только от старости, но и под влиянием непомерных трудов, выпавших мне на долю в минувшем 1916 годуныне они еще более утрачиваются от одиночности тюремного заключения, когда я могу пользоваться свежим воздухом не более 20 минут в день, когда мой организм доступен сну только 4 ч. в сутки, а остальные 20 ч. проводит в бессонном напряжении всей нервной системы, и когда я лишен возможности подвергнуть специальному лечению еще один мучительный внутренний недуг,.

171 При этом Штюрмеру, в отличие от Белецкого и Протопопова не дали возможности составлять письменные показания. Другим объяснением отсутствия письменных показаний Штюрмера могут служить условия содержания в крепости. А. И. Шингарев, заключенный в тот же Трубецкой бастион после Октябрьской революции, а затем казненный революционным конвоем, в своем дневнике, который он вел в крепости, описывая свой быт заключенного, не единожды вспомнил узников, томившихся здесь по воле ЧСК Временного правительства. Тяжесть одиночного заключения, усиливалась жутким холодом и сыростью, электричество в и без того темных камерах, отключалось в 6 часов вечера до утра. В то время, когда в крепости сидел Штюрмер все эти крепостные «неудобства», все-таки, — это была тюрьма, дополнялись разнузданностью революционного караула. Обладавший слабым зрением Штюрмер, мучимый тяжелой болезнью, похоже, был не в состоянии что-либо писать. подтачивающий мои силы и здоровье. При столь тяжелой обстановке, я вынужден ходатайствовать председателю ЧСК о содействии мне в деле изложения предстоящих мне объяснений, путем восстановления в моей памяти вопросов уже затронутых, но еще не окончательно выясненных и вручении мне, по вопросам предстоящим, хотя бы в двух словах, записок, дабы я смог по.

1 ТУ 1 ним представить требующиеся объяснения и впоследствии". А. Блок, состоявший при ЧСК, видевший Штюрмера в крепости вскоре после составления вышеприведенной записки, описывая его жалкое состояние, писал в письме матери: «Были „раздирающие“ сцены. Штюрмер рылся на полу в книжонках и все, дурацки заплетаясь языком, просил у меня еще.» 174.

Несмотря на ходатайства жены Штюрмера, Б. В. Штюрмер, в которых указывалось на тяжелое физическое состояние подследственного, они не имели.

175 никакого результата. Нанятый ею адвокат не мог добиться доступа к.

172 ГАРФ, ф. 1467, on. 1, д. 93, 43−43об.

173 А. Блок крайне отрицательно относился к Штюрмеру, по-видимому, считая его предателем. В письме, датированном 30 мая 1917 г, он писал: «Очень мерзок старик Штюрмер. Штюрмера и Сухомлинова я бы повесил, хотя смертная казнь и отменена». — Блок А. Собрание сочинений. — M.-JL, 1963. т.8 (письма), с. 498. При этом «революционное» настроение Блока, возвышенное еще в мае, постепенно уступает место раздражению и апатии уже к августу 1917 г. Также постепенно угасает и его энтузиазм в отношении деятельности в ЧСК. Еще в начале июля он записывал в дневнике: «Чем более члены ЧСК будут топить себя в хлябях пусто-порожних заседаний и вульгаризировать своих „идеи“ (до сих пор неглубокие), — тем в более убогом виде явится комиссия перед лицом Учредительного собрания. В лучшем случае это будет явление „деловое“, т. е. безличное, в худущем — это будет посмешище для русских людей, которые — осудить не осудят, но отвернуться и забудут». — Блок А. Собрание сочинений. — M.-JL, 1963. т.7 (Автобиография. Дневники), с. 273.

174 Блок А. Собрание сочинений. M.-JL, 1963. т.8 (письма), с. 500, матери от 11.06.17.

175 Копия прошения Е. В. Штюрмер министру юстиции от 19 мая 1917 г.:

Муж мой, Б. В. Штюрмер заключен в Петропавловской крепости в течение почти 3-х месяцев. Однако до сего времени, по видимому, никакого определенного обвинения ему не предъявлено. следственному делу, не говоря уже о личной встрече с самим Штюрмером. Только в конце июля Штюрмера из Петропавловской крепости перевели в одиночную камеру тюрьмы «Кресты», проведенное здесь медицинское освидетельствование выяснило, что заключенный тяжело болен и, что без немедленного медицинского вмешательства его жизнь находится в большой опасности. Только тогда следователь ЧСК, который вел дело Штюрмера после предъявления ему обвинения по делу о призыве инородцев, согласился выпустить заключенного под залог в 100 тыс. руб. для проведения лечения. Однако уже через 2 дня постановление было отменено и под строгой охраной Штюрмера переместили в частную лечебницу. Перевод в лечебницу состоялся за несколько недель до смерти осужденного, но даже и тогда ему не позволили.

Между тем, как видно из прилагаемых свидетельств, выданных профессором Сиротининым и Долгановым, мой муж тяжко болен, страдая уже несколько лет склерозом сердца и катарактом обоих глаз, вследствие чего содержание в крепости, в обстановке чрезвычайно суровой, является для него, 70-летнего старика, мерой, не только угрожающей здоровью, но и самой жизни.

Считаю необходимым указать, — на это мне дают право 38 лет нашей совместной жизни, — что по глубокому моему убеждению самое тщательное расследование служебной деятельности мужа в прошлом с очевидностью докажет, что к нему не может быть предъявлено никаких обвинений. И тем горше и тяжелее мириться с переносимыми им пока лишениями и нравственными муками, несомненно приближающими его к смерти, которая и без того близка.

О том, в какой степени пережитые потрясения, связанные с лишениям свободы, отразились на муже, свидетельствует хотя бы бросающееся в глаза при свидании с ним обстоятельство, что отличавшийся всегда исключительно ясным умом и острой памятью, он в настоящее время ежеминутно повторяется, забывая только что сказанное и то, что он намерен был сказать, или путается, вовсе не находя нужных слов и отказываясь припомнить хорошо известные ему факты.

В виду изложенного, позволю себе обратиться к Вам, господин министр, с почтительной и покорнейшей просьбой — сделать зависящее распоряжение о всяческом ускорении расследования, производимого Чрезвычайной Следственной Комиссией, также о возможном смягчении тюремного режима, которому Б. орис]В. ладимирович] подвернут". -ГАРФ, ф. 1467, on. 1, д. 543, лл. 34 об-34 посещение адвоката. Несмотря на указания, нанятого Б. В. Штюрмер в качестве адвоката помощника присяжного поверенного А. Э. Беленсона, на то, что он «не усмотрел» в постановлении следователя об отмене постановления выпустить Штюрмера под залог, «каких-либо новых изобличающих Штюрмера доказательств, или же обстоятельств, свидетельствующих о намерении его уклониться от следствия и суда» 176, отвергались даже его настоятельные просьбы о свидании со Штюрмером. «В настоящее время, когда Штюрмер весьма тяжело болен, свидание со мной, которого он давно и настойчиво домогался, безусловно, нисколько не повредят интересам правосудия и в то же время значительно облегчат сложную задачу укрепления совершенно расшатанной нервной системы больного и скорейшего восстановления его.

177 душевных сил, что, несомненно, в интересах правосудия.," - указывал Беленсон. Но в ответ на ходатайства ЧСК постановляло: «Участие поверенного обвиняемого в предварительном следствии путем собеседования с обвиняемым.

1 7Я по существу производящегося дела не допускается" .

20 августа 1917 года Штюрмер скончался в частной урологической лечебнице Герзони от целого букета хронических заболеваний, протекание которых явно было ускорено временем заключения в крепости. В воспоминаниях бывших следователей ЧСК создателями тяжелых условий заключения объявлялись революционные солдаты караула. «Солдаты караула крепости захватили управление всем в свои руки, — писал С. А. Коренев, — установили свой распорядок и никаких там особых полномочий и указов какой-то комиссии не признают. На первых порах после переворота, заключенных недокармливали, примешивали им в пищу битое стекло, опилки, говорят, — колотили, и теперь держат их в камерах безвыходно, в грязи. Не только.

170 постороннего вмешательства, но и постороннего глаза не допускают". О том.

176 ГАРФ, ф. 1467, on. 1, д. 93, л. 62.

177 Там же.

178 Там же, л. 64.

179 Коренев С. А. Указ.соч. с. 17 же писал С. В. Завадский: «Караул бастиона, захлестываемый, видимо, волнами „кронштадского углубления революции“, грубо притесняют заключенных, как контрреволюционеров, и даже морят их голодом, значительную часть арестантских порций, отправляя в свои, верные революции, желудки» 180. С возмущением он писал далее: «Сведения были точные: их подтверждал и доктор при крепости, апатического вида человек в форме военного врача, равнодушным голосом говорил он, что все это правда, и еще равнодушнее добавлял, что он не может ссориться с караулом и нажить себе врагов» 181, однако, удивляла его и реакция Муравьева, который отмахивался от этих фактов, действуя также как доктор крепости, а не полномочное должностное лицо. А. С. Шингарев, однако, с сожалением писал незадолго до гибели: «Упреки «Правды», что Временное правительство применяло насилие, конечно, верны. Паралич суда, чему виною, по моему, А. Ф. Керенский, был одной из.

1 R9 причин более быстрого разложения порядка, хотя бы и революционного" .

Материалы следственного дела Б. В. Штюрмера свидетельствуют о том, что обвинения, особенно политического характера, предъявляемые ему до революции, не имели никакого реального основания. Выдвижение этих обвинений было обусловлено состоянием политического противостояния между структурами власти и либеральной буржуазной оппозицией, взявшей на себя ответственность представлять широкие общественные слои. В качестве представителя царского правительства Штюрмер был обречен на тюремное заключение. Даже в том случае, если бы ЧСК не смогла обосновать заключение Штюрмера под стражу, он должен был стать «жертвой», которую революция приносила «светлому» будущему России. Измотанный условиями пребывания в крепости и болезнями, Штюрмер не смог организовать достойной защиты, которая состояла из многократных повторений того, что он служил царскому.

180 Завадский С. В. Указ.соч. с. 60.

181 Там же.

182 Как это было. Дневник А. И. Шингарева. Петропавловская крепость 27.XI. 17−5.1.18. — М., 1918, с.43−44 престолу не за страх, а за совесть, а все его прегрешения состоят в том, что он поддерживал не то политическое движение. Следственное дело Штюрмера, почти целиком развалилось. И нет уверенности в том, что если бы единственный сюжет обвинения дошел бы до слушания в суде, не было бы найдено оправданий действиям Штюрмера в той законодательной базе, которой стремилось сохранять преданность руководство ЧСК.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Государственная и политическая деятельность Б. В. Штюрмера протекала ^ в условиях смены эпох, масштабных экономических и политических перемен, которые в значительной степени повлияли на обновление общественного сознания и привели к ряду изменений в политической системе. Б. В. Штюрмер оказался вовлеченным во многие события общественной и политической жизни страны, под влиянием которых менялись положение, занимаемое им в обществе, политическое мировоззрение, принципы и характер деятельности.

Опыт государственной деятельности Б. В. Штюрмера, которая протекала фактически в разных временных плоскостях, показала его как достаточно гибкого политика в начальный период, скованного и ограниченного в ^ действиях и оценках ситуации на — втором этапе деятельности.

Б.В.Штюрмер начинал свою бюрократическую деятельность, будучи еще захваченным общественным подъемом, который вызвали реформы 60−70-х гг. XIX в., проведенные Александром II. В этот же период начиналась и его общественно-политическая деятельность, которая на своем начальном этапе была тесно связана с развитием земского движения. Идея служения престолу, Родине, народу отнюдь не была несвойственна Штюрмеру, как это пытались доказать впоследствии те, кто относился к нему с явным недоброжелательством. Однако действительные способности Штюрмера ^ лежали в области организации управления, о чем свидетельствуют его успех в разных сферах административной и придворной службы, быстрый карьерный рост, выдвижение на первые государственные посты, увенчавшееся назначением на должность председателя Совета министров в 1916 г.

Политическую активность Штюрмера можно оценивать двояко. По своим убеждениям он был вполне сформированным консерватором. Преданность традиционному укладу, т. е. самодержавию, он сохранил до конца жизни, выступая противником коренной ломки этих традиций. С другой ф стороны, закостенелым консерватором, не допускающим никаких перемен, он никогда не был. Его консерватизм вполне можно назвать просвещенным. Он считал необходимым поддержку и привлечение наиболее активных членов общества к служению самодержавию, но понимал также и то, что с лицами, «заразившимися» идеями коренного переустройства системы, да еще на основе идей чуждых, как ему казалось, русской почве, нужно бороться последовательно и твердо. Идею введения народного представительства, вынесенную на первый план политической жизни событиями 1905 г., Штюрмер изначально воспринял отрицательно, полагая, что даже ограниченный конституционализм наносит удар по традициям и вносит раскол в общество. Изменение политической реальности поставило его на правый политический фланг, в ряды сторонников монархии и провозглашенных, по воле монарха, политических ценностей. Активность политической деятельности Штюрмера оценивается тем более двояко, что эту оценку составили в основном деятели оппозиционных политических течений. Штюрмер не выступал с яркими политическим заявлениями, не стремился к политической рекламе, новшеству, которое принесла политическая жизнь в начале XX века. Тем не менее, он имел вполне определенный вес в консервативных политических кругах, среди политических единомышленников, имевших в тот момент доступ к вершинам власти и оказывавших влияние на направление политического курса страны.

Возвращение Штюрмера к активной бюрократической деятельности в 1916 г. происходит в один из самых сложных периодов отечественной истории. К руководству правительством он пришел уже с устоявшимися политическими представлениями, с определенным, годами выработанным стилем и навыками административной деятельности. Происходившие в политической жизни страны события воспринимались им критически. Он вполне сознавал, о чем свидетельствуют его заявления, что в обществе наметился опасный раскол, а целостность политической системы находится под угрозой. Штюрмеру, как новому главе правительства, было предложено выработать комплекс мероприятий, который позволил бы, если не преодолеть этот раскол, то хотя бы поддержать систему на некоторый период времени, выпавший к тому же на период участия России в мировой войне, до времени, когда сложились бы условия для преодоления этого раскола. Власть обратилась к Штюрмеру не потому, что он был совершенно «темной» личностью, которой можно было бы манипулировать, а потому, что могла рассчитывать на его преданность, не только лицу, находящемуся на престоле, но и самой идее, олицетворявшейся в этом лице. Власть обращалась к опыту и репутации Штюрмера, под которой понималась не та репутация — врага свободной мысли, действующего в интересах карьеры, которую создали ему либеральные круги, а репутация гибкого политика и уверенного администратора, надеясь на то, что он сможет организовать функционирование аппарата управления, абстрагировавшись от сотрясавших политическую жизнь страны толчков.

Действия Штюрмера как главы правительства, направленные на стабилизацию кризисных явлений в экономике, вполне адекватными, безусловно, назвать нельзя. Он опасался проведения быстрых и решительных мер, которых очевидно требовала ситуация. До некоторой степени он испытывал в своих действиях скованность со стороны вынужденного действовать и предъявлять решительные требования военного командования, ставшего на время войны фактически вторым правительством. Штюрмер опасался столкновения с военными верхами, также как и с руководителями оппозиции. Ситуация лавирования между совершенно противоположными силами была для него нестандартной, тем более, что он мог рассчитывать на весьма незначительную поддержку, так как помимо сопротивления военных верхов, руководителей оппозиции, оказываемых правительству, ему приходилось преодолевать сопротивление в рядах самого правительства. Стремление членов этого правительства действовать отдельно, сепаратно договариваться с военными верхами и оппозицией ради целей своего ведомства было ситуацией неприемлемой для Штюрмера. Но для ее исправления он не имел ни сил, ни средств. Большую часть времени пребывания своего во главе правительства он был занят проблемой налаживания отношений между членами Совета министров, попыткой удержать их указанием на то, что «во время войны из окопов не бегают», как писал в одном из писем бывший министр народного просвещения гр.П. Н. Игнатьев. Средств влияния на состав Совета министров у Штюрмера практически не было, так как Николай II неохотно уступал, кому бы то ни было эту свою привилегию (вопреки распространенному мнению). В результате Штюрмер стремился к работе с ограниченным числом членов Совета министров, близких ему либо по убеждениям, либо по задачам, которые они вместе были вынуждены решать. Уже после вступления в должность председателя Совета министров он попытался в некотором роде продублировать правительственные учреждения, создав личную канцелярию из доверенных лиц. Эта канцелярия была и органом управления, и органом административного и полицейского надзора. Ее функции отнюдь не были связаны только с установлением и поддержкой контактов с Гр. Распутиным, которого, по-видимому, безосновательно считали тем двигателем, который привел Штюрмера к власти в 1916 г, хотя последний был вынужден лично контролировать жизнь и деятельность «царского любимца». Здесь разрабатывались планы будущих государственных мероприятий, которые Штюрмер затем предлагал на рассмотрение верховной власти и своим коллегам в правительстве, и велась текущая работа над выполнением различных государственных задач.

Влияние Гр. Распутина на политику правительства — тема активно дискутируемая и фактически бесконечная, так как доказательная база участников этой дискуссии скудна из-за отсутствия прямых документальных свидетельств. Достоверно было установлено, что внимания и расположения Распутина, искали в расчете на протекцию и только совесть тех, кому подавались эти протекции, являлась гарантией их успеха. Штюрмер в рядах поклонников Распутина не состоял, но был среди тех, кто считал его интересной и необычной личностью. Но такому «увлечению» было подвержено большинство петроградского общества (как, например, вспоминал И.В.Гессен1), среди которых были лица вполне образованные и трезвомыслящие. Штюрмеру же было дано указание из Царского села охранять.

1 Гессен И. В. В двух веках. // Архив русской революции. 1937. Т.22. и защитить Распутина, ослушаться которого он не мог, хотя и сознавал, что ставит себя таким образом в странное положение и делает себя объектом порицания. Отсюда стремление Штюрмера сделать свои контакты с Распутиным, которые можно назвать вполне «служебными», тайными иличерез посредников, которых у него было несколько.

Крах политической и административной деятельности Б. В. Штюрмера в конце 1916 г. нельзя объяснить отсутствием соответствующих профессиональных навыков, которые у него были, или несгибаемостью политического мировоззрения, которое у Штюрмера таковым не было. Современная либеральная оппозиция не упрекала его в непрофессионализме, напротив, его упрекали в том, что он проявлял достаточную гибкость, чтобы найти почву для соглашения и примирения на время войны самых разных позиций (не случайно функционер партии кадетов А. И. Шингарев, называл Штюрмера — «наш враг»). Однако политическая оппозиция, в свою очередь, такой гибкости не проявила, настаивая на удовлетворении своих требований, опасаясь, что в случае успеха правительства, из ее рук сможет ускользнуть шанс получить «все и сразу». Б. В. Штюрмер остался непонятым также и консервативными кругами, достоинство которых он видел в деловой работе, а не в увлечении «политиканством», слепо требовавших искоренения всякой революции и не понимавших, что добиться немедленного улучшения сразу же не удастся.

Таким образом, представляется возможным заключить:

1) Б. В. Штюрмер является одним из ярких представителей бюрократической элиты рубежа XIX—XX вв.ека. Его деятельность составляла заметное явление в общественной, политической и государственной жизни России в указанный период;

2) Опыт общественно-политической и административной деятельности выдвинул его в разряд наиболее востребованных государственных деятелей, который в сочетании с личной преданностью носителю верховной власти и олицетворяемому им политическому строю, привели Б. В. Штюрмера на одни из высших государственных постов — председателя Совета министров, в 1916 году;

3) Политическая программа Б. В. Штюрмера заключалась во всемерном поддержании и укреплении существовавшего в России самодержавия. Он рассчитывал на мобилизацию консервативных сил, способных поддержать самодержавный строй и с этой целью готовил ряд мероприятий и политических акций, реализовать которые ему не удалось, из-за ограниченности срока пребывания во главе правительства;

4) Вступление Б. В. Штюрмера в должность председателя Совета министров совпало с изменением правительственного курса, его направлением на достижение гражданского мира в стране, под которым понимали, прежде всего, достижение благоприятных условий для сотрудничества между правительством, Государственной думой и общественными организациями, созданными представителями либеральной буржуазии. Изменение курса было инициировано Б. В. Штюрмером;

5) Отказ от сотрудничества с правительством представителями либеральной буржуазией и провозглашение оппозицией тактики параллельных действий, спровоцировали Б. В. Штюрмера, со своей стороны, на устранение от контактов с либеральными лидерами, за которыми последовала разработка мероприятий по нейтрализации оппозиционной деятельности;

6) Получив в середине 1916 года особые полномочия для решения одной из насущнейших проблем текущего времени по организации материального, технического и продовольственного снабжения армии и тыла, Б. В. Штюрмер выступил с инициативой организации ряда специальных учреждений, контролирующих отдельные области продовольственного и материального обеспечения. Попытка Б. В. Штюрмера на практике применить полученные им особые полномочия, однако, не увенчалась успехом в силу целого ряда причин. Одной из причин стало противодействие военного командования, во многом достигшего соглашения с представителями организованной либеральной буржуазии в вопросах снабжения армии. Немаловажным фактором стало также междуведомственное соперничество, затруднявшее объединение деятельности правительства и реализацию, поставленных задач;

7) Внешнеполитическая ориентация Б. В. Штюрмера полностью соответствовала провозглашенному с высоты царского престола курсу на сотрудничество со странами-союзницами по Антанте ради достижения полной победы над Германией. Однако, будучи представителем консервативного политического течения, Штюрмер стремился не допустить укрепления влияния западных держав на внешнюю и внутреннюю политику государства. Приписываемое Б. В. Штюрмеру стремление заключить сепаратное соглашение России с Германией документально не подтверждено, напротив, существует целый ряд свидетельств, опровергающих данную версию, а также показывающих, что предпринимались меры для обеспечения условий реализации целей России в войне;

8) Причиной отставки Б. В. Штюрмера в ноябре 1916 года с поста председателя Совета министров не могут являться закулисные интриги или непрофессионализм действий правительства, осуществлявшего свою деятельность в кризисных условиях военного времени. Нельзя полностью игнорировать психологический фактор, состояние общественного мнения, подверженного влиянию антиправительственной пропаганды. Патриотический подъем в начале войны постепенно уступал место усталости от войны, от постоянных бытовых неурядиц, состоянию подавленности под влиянием событий на фронте и в тылу. Поиск внутреннего врага, внутреннего «немца», присущий общественному сознанию, блестяще был использован либеральной организованной оппозицией для осуществления на практике своих политических целей. Использовав очевидные правительственные промахи и затруднения, оппозиция, опираясь на распространенные в общественном сознании стереотипы, вступила в борьбу с правительством, избрав своей ближайшей целью дискредитацию ряд ключевых фигур, среди которых находился председатель Совета министров Б. В. Штюрмер;

9) Финал политической и государственной деятельности Б. В. Штюрмера состоялся в революционных условиях. Вместе с другими представителями упраздненного революцией самодержавного строя, он попал в разряд политических и государственных преступников, для назначения наказания которым была организована Чрезвычайная следственная комиссия Временного правительства. Проведенное данной комиссией всестороннее расследование обстоятельств и направлений деятельности Б. В. Штюрмера показало, что она осуществлялась в полном соответствии с законами государства, было проявлено достаточно усердия и способностей для реализации поставленных перед ним, как главой правительства, целей и задач. Однако вся эта деятельность не удовлетворяла стандартам и требованиям творцов нового режима и поэтому удостоилась порицания, которое, тем не менее, невозможно было осудить по букве закона. Финал деятельности Штюрмера — трагичен, за ним последовала скорая смерть — под воздействием условий тюремного заключения. Имя Б. В. Штюрмера вскоре превратилось в нарицательное имя сторонника реакции, а его деятельность стали рассматривать, как марионеточную и подверженную «темным» закулисным влияниям. Интерес к деятельности данного представителя бюрократической России постоянно ослабевал, вместе с интересом к деятельности правительственных учреждений, который вытеснялся интересом к развитию общественно-политических движений, организаций и лидеров. Вместе с тем, интерес к особенностям функционирования аппарата управления царской России и представителям этого аппарата постепенно возрождается. Проблемы управления имеют свой уникальный интерес и своевременность. Опыт деятельности Б. В. Штюрмера представляет отдельный интерес, как руководителя аппарата управления, совершившего постепенное восхождение по разным ступеням государственной власти, пришедшего к ней опытным государственным человеком, оказавшимся в чрезвычайно сложных условиях времени «революционного натиска», и является востребованным в современных условиях.