Концепт лада в контексте русского культурного дискурса

Актуальность исследования связана с поиском устойчивых путей культурного развития России в условиях глобального антропо-экологического кризиса. Кризисные реалии сегодняшнего дня выводят на первый план проблему обретения утраченных жизненных смыслов и ценностей, согласуемых с духовными традициями отечественной и мировой культуры. Поиски этих смыслов и ценностей современные философы всё чаще связывают с концептом — процессом и результатом коллективного мировиде-ния, обладающим этнокультурной спецификой и неотделимым от исторического дискурса.

Особое место в семиосфере России занимает концепт лада, издревле укорененный в русской речи, а в XX веке ставший центральным понятием отечественной теории музыки, ее «основным законом», выходящим на фило-. софский уровень. Сегодня концепт лада оказался востребованным и на уровне государственных структур, где выдвинут «самобытный цивилизационный проект развития России» («цивилизационный проект Александра Невского») под названием «Русский Лад», «семь принципов» которого основаны на культурных традициях, ментальное&trade-, «светлой вере» и «силе духа», «особом 1 миропонимании» русского народа и направлены на объединение всех слоев российского общества, на укрепление могущества нашей страны и активизацию интеграционных процессов на постсоветском пространстве.

Однако концепт лада еще недостаточно разработан в культурфилософ-ской парадигме, и его роль в качестве социально действенного факторы культуры требует научно-философского обоснования в логически выстроенной, рационально аргументированной концепции. Важно выявить многообразие и единство исторически развивающихся интенций концепта лада в русской повседневности, науке, искусстве, философии, религии, мифологии, опираясь при этом на методологию, позволяющую избежать эклектики и субъективизма своей непротиворечивостью любым иным методологиям и сопряженную с общими логическими основаниями русского культурного дискурса.

Всестороннее культурфилософское исследование концепта лада важно для осмысления его смыслообразующего и методологического потенциала в объяснении экзистенциальных основ жизни человека и общества, внутренней организации человеческого бытия, для изучения интегративно-когнитивной и регулятивной функций концепта лада, а также для понимания сущности русского культурного дискурса как особой разновидности дискурсивного мышления. Неясной остается роль концепта лада в решении проблем этнои социокультурной идентификации, в формировании национальной идеи России, в духовно-нравственном оздоровлении россиян, в процессах саморегуляции и усиления социальной активности каждого гражданина России, в восстановлении социокультурного, экологического и технико-гуманитарного баланса на локальном и глобальном уровнях. Решение этих социально значимых проблем невозможно без поиска универсального принципа индивидуации концепта лада, его корректировки и обоснования в процессе расширения дискур-сивно-концептуальной экспликации его имплицитных смыслов.

Таким образом, исследование проблематики концепта лада в контексте русского культурного дискурса имеет научно-теоретическую актуальность, а также социально-практическую значимость.

Степень разработанности проблемы. Проблема лада как целостного феномена, выраженного в знаково-символических формах различных языков русской культуры и репрезентируемого в многообразии взаимоинтенцио-нальных речевых актов русского культурного дискурса, до сих пор не была темой философского исследования. Вместе с тем в книге В. Белова под названием «Лад"1, имеющей художественно-эссеистский характер, заглавный термин рассматривается автором в качестве вселенского принципа, воплощаемого в каждой вещи и действующего во всех сферах жизни и сознания.

1 Белов В. Лад Очерки о народной эстетике. — АрхангельскВологда: Вологодское отделение, 1985. народа. Смысловая насыщенность концепта лада и широта его проблемного поля объясняют наличие неисчерпаемого материала для его разработки, и в диссертации можно использовать весьма незначительную его часть. Назовем имена лишь некоторых мыслителей, внесших вклад в освоение проблематики концепта лада.

В выявлении сущности сложных и неоднозначных понятий дискурса и концепта, коррелируемых с концептом лада, Э. Бенвенист, Ф. Гваттари, А. Д. Греймас, Т.А. ван Дейк, Ж. Делез, М. Фуко2, другие зарубежные авторы больше уделяют внимания дискурсу, его ситуативным моделям, тогда как российские исследователи Н. Д. Арутюнова, A.A. Вежбицкая, B.C. Григорьева, В. З. Демьянков, В. И. Карасик, С. С. Неретина, А. П. Огурцов, Г. Г. Слыш-кин, Ю.С. Степанов3 и другие более сосредоточены на сущности концепта в.

— у.

Бенвенист Э. Общая лингвистика. — М., 1974; Benveniste Е. On discourse. The Theoretical Essays: Film, Linguistics, Literature. — Manchester Univ. Press, 1985; Делез Ж., Гваттари Ф. Что такое философия? — СПб., 1998; Greimas A.J. Semantique structurale: Recherch de methode. — Paris: Ldbr. La rousse, 1966; Greimas, A.J. Strukturale Semantik: Methodologische Untersuchungen. — Braunschweig: Vieweg, 1971; Дейк Т. А. ван. Язык. Познание. Коммуникация — М., 1989; Dijk Т.А. van. The Discourse-Knowledge Interface // Critical Discourse Analysis / Theory and Interdisciplinarity /G .Weiss, R. Wodak (eds). — London: Macmil-lan, 2003; Dijk T.A. van. Contextual Knowledge Management in Discourse Production. A CD A Perspective // New Agenda in (Critical) Discourse Analysis / R. Wodak, P.A. Chilton (eds.).-Amsterdam: Benjamins, 2005; Делез Ж. Логика смысла. — М., 1995; Фуко М. Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности. Работы разных лет. Пер с франц. — М., Касталь, 1996 и др.

3 Арутюнова Н. Д. Метафора и дискурс / Теория метафоры: Сборник. — М., 1990; Арутюнова, Н. Д. Человеческий фактор в языке: Коммуникация, модальность, дейксис / Н. Д. Арутюнова, Т. В. Булыгина и [др]. — М., 1992; Арутюнова, Н. Д. Дискурс // Большой энциклопедический словарь. Языкознание. — М., 1998; Вежбицкая А. Сопоставление культур через посредство лексики и прагматики: Сб. ст. — М., 2001; Григорьева, B.C. Проблемы теории и интерпретации текста / B.C. Григорьева, Г. В. Расторгуева, И.Ю. Мостов-ская. — Тамбов, 1987; Григорьева, B.C. Дискурс как элемент коммуникативного процесса: ирагмалингвистический и когнитивный аспекты.- Тамбов, 2007; Демьянков В. З. Понятие и концепт в художественной литературе и в научном языке // Вопросы филологии. — 2001.

— № 1- Демьянков В. З. Когнитивная лингвистика как разновидность интерпретирующего подхода // Вопросы языкознания. — 1994. — № 4- Карасик В. И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. — М., 2004; Карасик В. И. О типах дискурса / Языковая личность: институциональный и персональный дискурс: Сб. науч. тр. — Волгоград, 2000; Неретина С. С., Огурцов А. П. Концепт как возможность постижения смысла. // Теоретическая культурология. — М.- Екатеринбург, 2005; Неретина, С.С., Огурцов А. П. Пути к универсалиям.

— СПб., 2006; Неретина С. С. Тропы и концепты. — М., 1999; Огурцов А. П. Научный дискурс: власть и коммуникация (дополнительность двух традиций) // Философские исследования. — 1993. — № 3- Слышкин Г. Г. Дискурс и концепт (о лингвокультурном подходе к его неотделимости от дискурса. В этом аспекте выделим работы С. С. Неретиной и А. П. Огурцова, где концепт и дискурс определяются как ценностно насыщенные, исторически развивающиеся языково-речевые модусы познания и коммуникации, которые отражают, конструируют и конституируют реальность с включением рациональных и иррациональных факторов. Следует также отметить разработку Ю. С. Степановым методологических подходов к анализу многослойного русского духовного концепта.

Понимание концепта как сгустка смыслов, выраженного в слове, обращает нас к лингвофилософским размышлениям А. Ф. Лосева, Ю. М. Лотмана, В. В. Налимова, П. А Флоренского, С. Л. Франка, 4 отстаивающих высокое предназначение слова, к близким им идеям В. Гумбольдта, Э. Гуссерля, Э. Кассирера, В. Франкла, М. Хайдеггера, а также взглядам Р. Барта, Ж. Бод-рийяра, раннего Л. Витгенштейна, Ж. Деррида, Ф. де Соссюра, М Шлика и других зарубежных авторов.5.

Все эти разработки задают направление поиска общезначимых доминант концепта лада в наибольшем круге русского культурного дискурса — в живой речи народа, зафиксированной в лексико-фразеологическом пространизучению дискурса) / Языковая личность: институциональный и персональный дискурс. -Волгоград, 2000; Степанов Ю. С. Константы. Словарь русской культуры. — М., 1997 и др.

4 Лосев А. Ф. Из ранних произведений. — М.: Правда, 1990: Лосев А. Ф. Бытие — имякосмос, — М.: Мысль, Рос. открытый ун-т. 1993; Лосев. А. Ф. Миф — Число — Сущность. — М.: Мысль, 1994; Лотман Ю. М. Семиосфера. — С.-Петербург, 2001; Лотман Ю. М. История и типология русской культуры. — С.-Петербург, 2002; Налимов В. В. В поисках иных смыслов. — М., 1993; Налимов В. В. Вероятностная модель языка: О соотношении естественных и искусственных языков.- 3-е изд. — Томск, 2003; Налимов В. В. Спонтанность сознания: Вероятностная теория смыслов и смысловая архитектоника личности. — М. 1989; Флоренский П. А. Мысль и язык. — / Флоренский П. А. Т 2. У водоразделов мысли. — М., 1990; Франк С. Л. Сочинения. — М., 1990 и др.

5 Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. — М., 1994; Бодрийар Ж. Символический обмен и смерть.- - М., 2000; Бодрийар Ж. Система вещей. — М., 1995; Витгенштейн Л. Философские работы (чЛ). — М., 1994; Гумбольдт В. фон. Язык и философия культуры. — М., 1985; Гуссерль Э. Философия как строгая наука! — Новочеркасск, 1994; Деррида Ж. Письмо и различие. — М., 2000; Кассирер Э. Философия символических форм. Т. 2: Мифологическое мышление. — М., 2002; Соссюр Ф. де. Заметки по общей лингвистике. — М., 1990; Frankl V. Man’s Search for Meaning: An Introduction to Logotherapy. — Neu York, 1963; Хайдеггер M. Время и бытие: Статьи и выступления. — М.: Республика, 1993; Шлик М. Поворот в философии / Аналитическая философия. Избранные тексты. — М., 1993 и др. стве русских слов, пословиц и поговорок. Значительный объем такого материала собран и интерпретирован в трудах Т. А. Бобровой, В. И. Даля, М. И. Михельсона, С. И. Ожегова, В. Д. Осипова, П. Я. Черных, Н. М. Шанского, Н. Ю. Шведовой.6.

Анализ древних алфавитов и форм русской письменности, осуществленный Г. С. Гриневичем, А. Г. Кузьминым, С. Лесным, 7 дополняется смысловыми параллелями, оппозициями, контактно-контекстуальными компонентами концепта лада в работах других авторов. Так, изучение культурфило-софских и историко-культурных трудов С. Н. Булгакова, В. И. Демина, И. А. Ильина, Н. И. Костомарова, К. Н. Леонтьева, Д. С. Лихачева, 8 знакомство с нейрофизиологическими и психологическими опытами В. Г. Гречина, В. П. Казначеева, A.B. Трофимова, 9 символической космогонией Я. Беме, Г. Бейли, Г. Ф. Вирта, Р. Генона, Дж. Купера, М. Экхарта10 и других авторов расширяет этимологию слова «лад» и более четко обозначает русскую культурно-когнитивную традицию в отношении к слову и полисемии концепта лада.

6 Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4-х т. — М., 1994; Даль.

B.И. Напутное / Пословицы русского народа. — Йошкар-Ола, 1996; Михелъсон М. И. Русская мысль и речь. Свое и чужое. Опыт русской фразеологии. Сборник образных слов и иносказаний: В 2 т. — М., 1994; Ожегов С. И. Словарь русского языка. — М., 1990; Ожегов.

C.И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка. — М., 1992; Осипов В. Д. Потаённый смысл слова. — М., 2006; Черных П. Я. Историко-этимологический словарь русского языка в 2 т. — М., 1993; Шанский U.M., Боброва Т. А. Этимологический словарь русского языка. — М, 1994.

7 Гргшевич Г. С Праславянская письменность. Результаты дешифровки.- М., 2006; Кузьмин А. Г. Исюрия России с древнейших времен до 1618 г.: В 2 кн. — М&bdquo- 2003; Лесной С. Откуда ты, Русь? — Ростов н/Д, 1995. s Булгаков С. Н. Соч. в 2-х т. Т 1. Философия хозяйства. Трагедия философии. — М., 1993; Демин В. Н. Русь Нордическая. — М., 2007; Демин В. И. Тайны русского народа. В поисках истоков Руси. — М., 1997; Ильин H.A. Путь духовного обновления. Почему мы верим в Россию /Ильин И. А Сочинения.- М., 2006; Костомаров Н. И. Славянская мифология. — М., 1994; Леонтьев К. Н. Избранное. — М, 1993; Лихачев Д. С. Земля родная. — М., 1983.

9 Гречин В. Б. Нейрофизиологические механизмы психической деятельности. Детер-минаторы ошибок. //Наука и жизнь. — 1991. — № 8- Kaznacheev V.P., Tro? mov А. V. Cosmic consciousness of humanity. Problems of new cjsmogony. — Russia, Tomsk. 1992.

10 Бейли Г. Потерянный язык символов. Книга V. — М., 1996; Вирт Г. Ф. Хроника Ура Линда. Древнейшая история Европы. — М., 2007; Генон Рене. Символы священной науки. — М., 1997; Гудман Ф. Магические символы. Книга III. — М., 1995; Купер Дж. Энциклопедия символов. — М, 1995; Экхарт М. Духовные проповеди и рассужденияБеме Я. Аврора, или Утренняя заря в восхождении. Пер. с нем. — К., 1998 и др.

Смысловые основы концепта лада содержатся в оригинальной научной теории отечественного музыкознания. Её родоначальники Б. В. Асафьев и Б.Л. Яворский11 рассматривали понятие лада в качестве главного смыслового показателя, психофизиологической сущности и основного закона музыкальной речи, связанного с явлением всемирного тяготения и основанного на социально и исторически трансформируемом «ощущении тяготения» в звуковой сфере. Развитие понятия лада Т. С. Бершадской, С. С. Григорьевым, Л. А. Мазелем, И. В. Способиным, Ю. Н. Тюлиным, Ю.Н. Холоповым12 и другими теоретиками музыки привело к ряду важных открытий, однако не избежало противоречий, общих с эпистемологией второй половины XX в.

Структурно-смысловые компоненты концепта лада, обнаруживаемые в теории тяготения И. Ньютона — А. Эйнштейна, развиты в квантовой физике Д. Бома, Н. Бора, Н. Герберта, нейрофизиологии К. Прибрама, психологии Д. Пита, 13 в теориях отечественных физиков Ю. С. Владимирова, В.Н. Волчен-ко, Ю. И. Кулакова, В. И. Моисеева, В. В. Налимова, Н. Е. Невесского, Б. У. Родионова, 14 психофизика А. П. Дуброва, 13 биологов и генетиков В. Н. Беклеми Асафьев Б В. Избранные труды: В 5-ти Т. — М.: Изд-во АН СССР, 1952;1957; Яворский Б. Л. Строение музыкальной речи. — М., 1908; Яворский Б. Л. Основные элементы музыки. — М., 1923; Яворский Б. Сборник: В 2-х Т. — М.: Советский композитор. — Т.1. — 1972, Т.2. — 1987 и др.

12 Бершадская Т. С. Лекции по гармонии. — JL, 1985; Григорьев С. Теоретический курс гармонии. — М&bdquo- 1981; Мазель Л. А. Вопросы анализа музыки. Опыт сближения теоретического музыкознания и эстетики. — М., 1978; Мазель Л. Проблемы классической гармонии: Теоретический очерк. — М., 1972; Мазель Л. А. Статьи по теории и анализу музыки. — М., 1982; Способин И. В. Лекции по курсу гармонии. — М., 1969; Тюлин Ю. Н. Учение о гармонии. — Л., 1980; Холопов Ю. Н. Лад. //Музыкальная энциклопедия. Т.З. — М., 1976; Холопов Ю. Н. Об общих логических принципах современной гармонии //Музыка и современность. — Вып.8. — М., 1974; Холопов Ю. Функциональный метод анализа современной музыки //Теоретические проблемы музыки XX в. — Вып. 2. — М., 1978 и др.

13 Bohm David. Hidden Variables and the Implicate Order //Quantum Implications, ed. Basil J. Hiley and F. David Peat. — London: Routledge & Kegan Paul, 1987; Бор H. Атомная физика и человеческое познание. — М., 1962; Herbert Nick. How Large is Starlight? A Brief Look at Quantum Reality. — Revision 10, no. 1, Summer 1987; Pribram Karl. Languages of the Brain. — Monterey, Calif.: Wads worth Publishing, 1977; Peat F. David., Synchronicity: The Bridge between Mind and Matter. — New York: Bantam Books, 1987 и др.

14 Владимиров Ю. С. Метафизический принцип фрактальности в физике. //Метафизика. Век XXI. Сб. трудов /Под ред. Ю. С. Владимирова. — М., 2006; Волченко В. Н. шева, П. П. Гаряева, А. Г. Гурвича, A.A. Любищева, C.B. Петухова и Е.С. Пе-туховой, 16 многих других ученых. Исследования этих авторов в своей совокупности демонстрируют тенденцию к синтезу гравитационного поля с иными физическими и психобиологическими полями, что сопровождается тяготением к философии и древним учениям, к интеграции «точного» знания с гуманитарным. В результате в смысловое пространство концепта лада включаются все природные и биологические процессы, обогащаемые идеями единого информационного поля Вселенной, голографии, фрактальности, синергетики, антропного принципа, нелинейной динамики.

Отмеченная многими из этих авторов музыкальность «природных компонентов» концепта лада подтверждается логическим обоснованием А. Ф. Лосевым «истинной реальности» как «чистого музыкального бытия», 17 что.

Миропонимание и экоэтика XXI века. Наука — Философия — Религия. — М., 2007; Кулаков Ю. И. Теория физических структур — математическое основание фундаментальной физики. //Метафизика. Век XXI. Сборник трудов. — М., 2006; Моисеев В. И. Логос русской философии всеединства как основание теорегизации гуманитарного знания // Современная философия языка в России. Предварительные публикации 1998 г. — М.: ИЯ РАН, 1999; Моисеев В. И. От биологии к витологии: новая ючка зрения на феномен живого существа // Математика. Компьютер. Образование: Сб. научн. тр. /Под ред. Г. Ю. Ризниченко. — Вып. 7. — 4acib 1. — М., 2000; Моисеев В. И. Синергетика и проблема единства живой и неживой природы // Синергетика. Труды семинара. — Том 4. Естественнонаучные, социальные и гуманитарные аспекты. — М., 2001; Налимов В. В. Вероя i ностная модель языка: О cooi ношении естественных и искусственных языков. — 3-е изд. — Томск — М., 2003; Налимов В В В поисках иных смыслов. — М., 1993; Налимов ВВ. Спонтанность сознания: Вероятностная теория смыслов и смысловая архитектоника личности. — М., 1989; Невесский НЕ Информационная динамика (Размышления о природе динамических взаимодействий) /Труды Отдела теоретических проблем РАН — М, 2001; Родионов Б. У. Дальнодействие ядерных сил // Метафизика. Век XXI. Альманах. — Выпуск 2: Сборник статей / под ред. Ю. С. Владимирова. — М., 2007 и др.

15 Дубров А. П. Когнитивная психофизика. Основы. — М.- Берлин, 2006.

16 Беклемишев В. Н. Методология систематики. — М., 1994; Гяря ее П. П. Волновой генетический код. — М., 1997; Гурвич А. Г. Теория биологического поля. — М., 1944; Люби-щев A.A. О природе наследственных факторов. — Пермь, 1925; Петухов C.B., Петухова Е. С. Матричная генетика и помехоустойчивсть в биоинформатике // Дельфис. — 2007. -Материалы Седьмой междисциплинарной научной конференции «Этика и наука будущего». — М., 2007 и др.

17 Лосев, А Ф. Музыка как предмет логики / А. Ф. Лосев. Из ранних произведений. — М., 1990; Лосев А. Ф. Бытие — имя — космос. Античный Космос и современная наука — М.: Мысль, 1993. Лосев А. Ф Знак. Символ. Миф: Труды по музыкознанию. — М., 1982; Античная музыкальная эстетика /Вступ. очерк и собрание текстов проф. А. Ф. Лосева. — М., 1960. побуждает к более глубоким размышлениям о когнитивных и социокультурных функциях языка музыки.

Важнейшее место в разработке концепта лада принадлежит русским философам конца XIX — первой половины XX вв. Редко прибегая к слову «лад», каждый из них, начиная с B.C. Соловьева и его идей Всеединства, Смысла Любви, Великой Женственности, вносит в концепт лада свой смысл. Так, В. В. Розанов расширяет концепт лада смыслами разлада, E.H. Трубецкой — диалога между Богом и человеком, С. Н. Булгаков — ипостасной Софии, П. А. Флоренский — идеями позитивного антиномизма, С. Л. Франк — монодуализма и триадизма, H.A. Бердяев — свободы, И. А. Ильин — силы духовной любви, В. Ф. Эрн — «живой стихии» Логоса, Н. О. Лосский — «музыкальной» интуиции, Г. Г. Шпет — интуиции «умной».18 Раздвинув концепт лада до широчайших этически-эстетических горизонтов, русские религиозные философы сблизили рациональные его смыслы с иррациональными, а имманентные — с трансцендентными.

Семантическое богатство концепта лада, по-особому высвечиваемое в концепциях B.C. Соловьева и В. В. Розанова, в сравнении его с идеями яр

18 Соловьев В. Сочинения в двух томах. — М., 1988; Философский словарь Владимира Соловьева — Ростов н/Д., 2000; Розанов В. В. Мимолетное (Извлечения). Неоценимый ум. Ломоносов. IIa лекции о Достоевском. //Опыты. Литературно-философский ежегодник. -М., 1990; Розанов В. В Собрание сочинений /Под общ. ред. А. Н. Николюкина. — М., 2003; Розанов В В. Опавшие листья. — М., 2004; Розанов В. Природа и история. Сборник статей. -Спб., 1900; Розанов В. В. Собрание сочинений: Около церковных аен. — М., 1995; Трубецкой E.II. Смысл жизни. — М., 2003; Булгаков С. Н. Сочинения в двух томах. — М., 1993; Флоренский П. А. Столп и утверждение истины. В 2-х т. — М., 1990; Флоренский П. Оправдание Космоса. -СПб., 1994; Франк С. Л Сочинения. — М., 1990; Франк С. Л. Предмет знания. Об основах и пределах отвлеченного знания. Душа человека. Опыт введения в философскую психологию. — СПб., 1996; Бердяев H.A. Новое религиозное сознание и общественность. -М., 1999; Бердяев H.A. О назначении человека. — М., 1993; Бердяев НА Самопознание //Опыты: Литературно-философский ежегодник. — М., 1990; Бердяев H.A. Судьба России. -М.- Харьков, 1998; Бердяев H.A. Философия творчества, культуры, искусства: В 2-х Т. -М., 1994; Бердяев Н. Философия свободного духа. — М., 1994; Н. А. Бердяев: pro et contra. Кн. 1. СПб., 1994; Ильин И. А. О грядущей России: Избранные статьи. — М., 1993; Ильин И Путь духовного обновления. — М., 2003; Ильин IIА. Сочинения. М., 2006; Эрн В. Ф. СочиненияМ, 1991; Лосский Н. О. Условия абсолютного добра: Основы этикиХарактер русского народа. — М., 1991; Лосский НО. Чувственная, интеллектуальная и мистическая интуиция. — М., 1995; Шпет Г. Г Мысль и слово. — М., 2005; Шпет Г. Г. Язык и смысл // Логос. — 1996. — № 7 и др. чайших представителей западноевропейской и восточной культур — Ф. Ницше и JIao-цзы, 19 — способствует уточнению ментальных и интерментальных, архетипных и инвариантных свойств концепта лада, идентификации культур, стратификации культурных ценностей.

Диалектически-триадическая основа концепта лада обогащается смыслами при обращении к анализу его мифологических, религиозных, историко-культурных аспектов, нашедших выражение в трудах Н. С. Арсеньева, Н. О. Лосского, Ф. Ницше, М. П. Холла, Ф. Энгельса, 20 в работах историков русской культуры Н. Р. Гусевой, В. И. Демина, Д. М. Дудко, В. И. Иванова, Н. И. Костомарова, С. Лесного, Ю. Л. Миролюбова, Б. А. Рыбакова, В. Н. Топорова, A.C. Фаминцына и др.21.

Сгустком проблематики концепта лада являются собранные в книге A.C. Нилогова «Кто сегодня делает философию в России"22 манифесты современных русских философов и беседы с ними автора. Этот дискурс в дискурсе, или фрактальный элемент Русского Лада начала XXI в., содержит позиции Г. Д. Гачева, Ф. И. Гиренка, Д. И. Дубровского, A.A. Зиновьева, В.В.

19 Ницше Ф. Сочинения в 2 т. — М., 1990; Ницше Ф. Рождение трагедии из духа музыки. — СПб., 2005; Антология мировой философии. Древний Восток. Часть VI. Китай. -Мн: ХарвестМ.: ООО «Изд-во ACT», 2001. лл.

Арсеиьев Н. С. Мистическая встреча. О смысле страдания /Русские философы (конец XIX — середина XX века): Антология. Вып. 1. — М., 1993;Арсеньев Н. С. Духовные силы в жизни русского народа /Русские философы (конец XIX — середина XX века): Антология. Вып.1. — М., 1993; Арсеньев Н. С. О смысле культуры /Русские философы (конец XIX — середина XX века): Антология. Вып.1. — М., 1993; Лосский ILO. История русской философии. — М., 1991; Холл М. П. Энциклопедическое изложение масонской, герметической, кабалистической и розенкрейцеровской символической философии. — СПб., 1994; Энгельс Ф. Положение рабочего класса в Англии // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. — М., 1955.

— Т. 2 и др.

Гусева Н. Р. Славяне и арьи. Путь богов и слов. — М., 2002; Демин В. И. Тайны русского народа. В поисках истоков Руси. — М., 1997 Демин В. Н. Русь Нордическая. — М., 2007; Лесной С. Откуда ты, Русь? — Ростов-на-Дону, 1995; Матерь Лада. Божественное родословие славян /Сост. Д.Дудко. — М., 2002; Иванов В. В., Топоров В. Н. Исследования в области славянских древностей. — М., 1974; Костомаров Н.//.Славянская мифология. Исторические монографии и исследования. — М., 1994; Миролюбов Ю. Л. Сакральное Руси. Собр. соч. в двух томах. — М., 1996; Рыбаков Б. А. Язычество древних славян. — М., 1981; Рыбаков Б. А. Язычество и Древняя Русь. //Наука и религия. — М., 1987. — № 2- Фамгищын A.C. Божества древних славян. — СПб., 1995 и др.

22 Кто сегодня делает философию в России /Сост. А. С. Нилогов. — Т.1. — М.: Поколение, 2007.

Миронова, В. Н. Романова, С. Г. Семеновой, М. Н. Эпштейна, других философов старшего поколения, а также взгляды А. Ю. Ашкерова, Д. Е. Галковского, А. Г. Дугина, В. Ю. Кузнецова, A.M. Малера, О. А. Матвейчева и других, более молодых русских философов. Анализ всех этих взглядов позволяет выделить содержание, доминирующие ценности, цели и возможности современного концепта лада в конструировании нового миропорядка.

Таким образом, достигнутый уровень разработанности данной проблемы делает возможным философское исследование концепта лада в широком контексте русского культурного дискурса. Выявленная в работах русских и зарубежных ученых и философов тенденция к объединению в недрах концепта рационального и иррационального, сакрального и утилитарного, духовного и материального, культурного и природного, единичного, особенного и всеобщего открывает простор для разработки новой концепции.

Объект исследования — лад как феномен русской духовной культуры.

Предмет диссертационного исследования — концепт лада как элемент русского культурного дискурса.

Цель исследования — концептуализация смыслов и форм выражения концепта лада в различных дискурсивных практиках русской культуры.

С достижением данной цели сопряжено решение следующих задач:

— определение методологических подходов к исследованию концепта лада как культурного феномена;

— реконструкция смыслов концепта лада, заложенных в словесных формах русской народно-речевой культуры;

— анализ формирования концепта лада в отечественной теории музыки с позиций культурфилософии;

— рассмотрение природных оснований концепта лада, нашедших отражение в современных естественнонаучных теориях;

— выявление культурфилософских смыслов концепта лада в языке и речи музыки;

— анализ основных смыслов концепта лада, представленных в русской религиозной философии конца XIX — первой половины XX вв.;

— исследование возможностей концепта лада в этнической идентификации;

— выделение и обоснование первичных интегрально-дифференциальных показателей концепта лада на основе анализа тендерных ценностей, отраженных в истории мировой и отечественной культуры, мифологии и религии;

— объективация (опредмечивание, распредмечивание) базовых смыслов концепта лада в современном русском философском дискурсе.

Теоретико-методологическую базу диссертации составляет концеп-тология С. С. Неретиной и А. П. Огурцова, использование которой позволило рассматривать концепт лада в неразрывности его смысловой, коммуникативной и герменевтической природы, неотделимой от идеи творения, трансцендентного источника слова (Творца) и широкого поля культурного дискурса. Исследования С. С. Неретиной и А. П. Огурцова стали фундаментом для выявления феноменального и номинального, ментального и культурного, смыслового и структурного единства концепта лада как непрерывного, бесконечного процесса смыслопорождения.

Важным теоретико-методологическим основанием диссертации является теория концепта Ю. С. Степанова. Её применение дало возможность структурировать исследование концепта лада в последовательном рассмотрении его различных эволюционных семиотических рядов, начиная от слова «лад» и русского нуклида жизни" (слова, обычаи, обряды, верования, представления).

Теоретико-методологическую роль в выявлении сущности концепта лада сыграло развитие уникальной ладовой теории в отечественном музыкознании.

В рамках системной методологии, разрабатываемой A.A. Кругловым и H.H. Моисеевым в области естественных наук, концепт лада был определен в качестве сложной саморазвивающейся системы, а также способа распознавания качеств, отношений и коэволюции её элементов. В соответствии с таким подходом трансцендентализм концепта лада выражается в образной модели, создаваемой на основе интуиции.

Методологической основой исследования стала феноменологическая диалектика А. Ф. Лосева, следование которой проявилось в интеграции рациональных и иррациональных способов познания и смыслов концепта лада, ведущей к «примирению», возвышению и слиянию всех его антиномий и оппозиций.

Диссертационное исследование опирается также на «концептивизм», потенциологию и философию языка М. Н. Эпштейна, что позволило с наибольшей полнотой раскрыть индивидуализированные смыслы концепта лада, синтезировать их в целостной философской концепции и представить концепт лада как реально-идеальный феномен, расширяющий потенциал преобразования существующей действительности.

Научная новизна диссертационного исследования заключается в следующем:

— представлена авторская концепция, согласно которой концепт лада в контексте русского культурного дискурса есть самобытный, интерактивный, многогранный, многообразный, звучащий языково-речевой феномен, связанный с идеей Творения, миропорядка, фокусируемый на смысле Любви и выражаемый в диалектически-динамической архетипической структуре — принципе неустойчивого равновесия между мужским и женским началами в природе и культуре, который порождает, структурирует и интегрирует все смыс-лоформы жизни и является действенным фактором ее преобразования;

— предложен новый подход к анализу феномена лада, предполагающий системное исследование различных форм его выражения, обнаруженных в связанных между собой эволюционно-семиотических рядах языка и речи народа, теории музыки, естествознания, музыкального искусства, русской философии, мифологии, религиина этой основе выделена инвариантная модель концепта лада и показана эффективность её использования в этнической идентификации и анализе культурных ценностей русского философского дискурса начала XXI века;

— выявлено многообразие смыслов слова «лад» в русской устной речи, сосредоточенное в многозначной образной символике его троичной письменной формы, которая актуализирует смысл Любви в триединстве Истины, Добра и Красоты как архетипическую основу уклада жизни русского народа, определяющую весь спектр отношений русского человека к миру и самому себе;

— показано, что русское слово «лад» в начале XX века трансформировалось в понятие уникальной теории музыки, означающее закон тяготения в музыкально-звуковой сфере, а к концу XX века — в философский концепт, который в авторской интерпретации служит для обозначения феномена неустойчивого равновесия между тяготением к «себе» и тяготением к «другому" — отмечено, что такая интерпретация концепта лада уточняет смысл Любви и допускает его абдукцию в иные познавательные сферы;

— выявлена когерентность концепта лада и естественнонаучных положений о важнейшей роли смысла Любви, положительной гравитации, неустойчивого равновесия, взаимодействия мужского и женского начал в порождении, формировании, развитии, одушевлении, одухотворении и интеграции любых физических, химических, биологических и психических структур и процессов, обогащаемых идеями голографии, фрактальности, единого энергоинформационного поля Вселенной и вызывающих аналогии с языком и речью музыки;

— обнаружено, что в информационно-коммуникативном поле концепта лада невербальный язык музыки более других языков культуры приближен к языку природы и выполняет метасмысловую функцию как функцию интеграции всех вещей и смыслов в природе и культуре смыслом Любвиобосновано, что язык музыки адекватен Космическому Порядку (Божественной Музыке, Слову, Абсолюту), в свете которого все сферы бытия и познания подчиняются диалектике самопорождения и саморазвития, требующих Другого при руководящей Воле Творца;

— установлено, что смыслы концепта лада как принципа неустойчивого равновесия между «любовью к себе» и «любовью к другому» получили наиболее полное выражение в русской религиозно-философской мысли конца XIX — первой половипы XX вв., где Смысл Любви в индивидуально расцвеченных оттенках концепта лада — от «лада» до «ада» — обогащен идеями Воли, Свободы, Всеединства, соборности, Софии, Великой Женственности;

— показано, что смыслы и ценности русского концепта лада обусловливают такое решение проблемы этнической идентификации и самоидентификации, когда сравнительный критический анализ «своей» и «иных» этнокуль-тур, выявляя общее и различное между ними, способствует не разъединению, а примирению, интеграции, совершенствованию, взаимообогащению и позитивному взаимодействию различных культур при исключении права на диктат любой из них;

— на основе обращения к тендерным ценностям, отраженным в истории мировой и отечественной культуры, мифологии и религии, обоснован универсальный принцип индивидуации концепта лада как закона жизни и всего живого, где мужское и женское начала — его первичные интегрально-дифференциальные показатели, отношения между которыми, основанные на принципе тяготения, Любви в состоянии неустойчивого равновесия, определяют суть, состояние и способность к саморазвитию любого объекта природы и культуры;

— показано, что культурные ценности России начала XXI в., манифестируемые в русском философском дискурсе, сохраняют существенные свойства концепта лада и свидетельствуют об опасной «раскачке» «ладовых качелей» в сторону мужского начала, способствующей, с одной стороны, разладу и «аду» в социокультурной и природной сферах, а с другой — необходимости поворота «ладьи» в сторону женского начала, который может привести к относительно устойчивому развитию Русского Лада при соответствующих усилиях каждого.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Концепт лада в контексте русского культурного дискурса есть целостный языково-речевой феномен, обладающий национальной спецификой, а также сложная саморазвивающаяся система смыслов и интерсубъективный «момент истины», раскрывающий смысл Любви, тяготения и выражаемый в универсальном принципе лада — динамическом стереотипе неустойчивого равновесия между мужским и женским началами в природе и культуре. Как процесс и результат последовательной смены тяготеющего к «себе» мужского или тяготеющего к «другому» женского начала, принцип лада выявляет степень самосознания, самооценки, познания «другого» в единстве сознательного и бессознательного, трансцендентного и имманентного, Воли Творца и воли человека и составляет архетипическую основу мироздания. Порождая и интегрируя все смыслы и формы жизни, концепт лада дает им новое истолкование в рамках русского культурного дискурса, который определяет концепт лада и определяется им. Чрезмерная сила тяготения в сторону мужского или женского начала грозит гибелью любой жизненной формы, и наибольшую ответственность за эти процессы несет человек.

2. Авторская концепция Русского Лада формируется на основе единства различных методологий и методов, направленных на выявление смыслов концепта как центрального элемента дискурса — последовательных, связанных между собой коммуникативно-речевых актов, зависимых от той или иной системы языка и обладающих смысловой целостностью. Такой подход находится в русле современной интеграционной парадигмы и позволяет интегрировать множество индивидуально-речевых высказываний о смыслах концепта лада, обнаруженных в различных концептуальных сферах русского культурного дискурса, — языке и речи повседневности, науке о музыке, естественных науках, философии, мифологии, религии. Концепт лада выступает в виде смыслосодержащеи и смыслопорождающей синтез-идеи, выражает сущностные черты ментальности русского народа и верифицируется в модели Русского Лада, которая имеет реально-идеальный статус, является действенной и необходимой.

3. Исходное основание концепта лада, в редуцированной форме явленное в буквальном смысле слова «лад», связано с другими словами, понятиями, образами, звучаниями, представлениями, воплощено в обычаях и верованиях народа и имеет отношение к любому человеку, любым вещам и явлениям. Анализ многообразия смыслов и форм позволил выделить внутреннюю форму концепта лада как единства значений «любовь», «добро», «красота», «мир», «порядок», «истина», «согласие», «польза», которое освящалось в древних обрядах и ритуалах в честь божеств Ладо и Лады, в написании слова «лад» в глаголице и кириллице, где зашифрована идея Космоса, Единого Божественного Слова (Трех Лучей — говорящей Троицы, высвечивыющей три пространственно-временные сферы), связавшего мир Златою Цепью, обращенного к миру и человеку и представляющего мир и человека в виде активно творящего бытие самосозидающегося двуединства, пары — двух поющих Колоколов, Сердец, Вершин, Лилий — Цветков Света и т. п.

4. Философский анализ концепта лада в качестве одноименного понятия в отечественной теории музыки XX в., означающего закон тяготения в музыкально-звуковой сфере, позволил выявить причины кризиса ладовой теории (односторонний уход в структурный, нотно-текстовой анализ, в идею апперцепции, недооценку философской логики, эмоционального и субъективного факторов и пр.) и вернуть его в лоно научно-философского концепта как принципа тяготения, проявляющего себя в неустойчивом равновесии характерно-пространственных, тембро-фонических (тяготение «к себе») и временных, процессуально-динамических (тяготение «к другому») особенностей звучания и восприятия, организованного субъектом музыкального творчества «по законам красоты». Это определение позволило снять существующие в ладовой теории противоречия, открыть пути ее дальнейшему развитию, уточнить и дополнить смыслы концепта лада в русской речи, а также выйти на иные уровни его понимания.

5. Внутренняя форма концепта лада живет и в естественных науках — в трактовке Вселенной как информационного целого, где «царствует Любовь», в наделении силы тяготения и положительной гравитации (большей силы притяжения к положительно заряженной частице, говорящей о наличии объективных оснований Любви и иерархии человеческих ценностей) функцией интеграции всего многообразия энергий и форм, в выделении неустойчивого равновесия как фактора их согласования, а мужского и женского начал как узловых событий в их эволюции. Сближение естествознания с философией, религией, древними учениями в аспекте лада происходит в идеях голографии, фрактальности, этики и эстетики природы, а обнаружение наличия у каждой частицы уникального частотно-волнового облика (сущностно-ментального ядра, «тембра», «лейттемы») и открытие явления резонанса (вхождения во внутреннюю сущность другого) вызывает аналогии между языком природы и звучанием хора или оркестра в проекции Божественного Слова, Музыки, Мировой Души.

6. Метасмысловая форма концепта лада, объединяющая природу и культуру, объясняет рождение понятия лада в науке о музыке. Язык музыкианализатор и созидатель состояния человека и общества, который воздействует на природу и возвращает человеку утраченное чувство природы, мира и лада с самим собой, с людьми различного, даже противоположного, мировоззрения, что требует от музыки самого высокого качества. Будучи эффективным средством познания и самопознания, музыка содержит в себе все возможные вещи и смыслы и обладает высочайшим гуманным смыслом и воспитательным потенциалом. Благодаря лечебному эффекту музыки, ее любви к каждому человеку (и любви взаимной), даруемой ею духовной свободесвободе выбора интерпретации её смысла, а также возложению ею всей ответственности за правильность такого выбора на человека, предполагается наибольшая близость музыкальной речи Богу, Абсолюту, Универсуму.

7. Философский уровень концепта лада наиболее ярко и полно представлен в русской религиозной философии. Персонификация взглядов русских философов показала, что они нечасто использовали слово «лад», но все свои заветные понятия концентрировали вокруг концепта лада, представив красочный диапазон рациональных, эмоциональных, интуитивных, мистических, религиозных, художественных, музыкальных смыслов Любви, Всеединства, соборности, Софии, Великой Женственности, Власти, Воли, Свободы: от наиболее равновесного лада B.C. Соловьева — к разладу В. В. Розанова, силе выходящего на грань с насилием лада И. А. Ильина и, наконец, — к «аду» H.A. Бердяева, отвергающего любовь и свой народ как высшие ценности и готового отрицать Бога ради личной свободы.

8. Концепт лада — эффективное средство этнической идентификации, способствующее выявлению этнокультурного потенциала народа и отвергающее любую форму этнического господства. Так, линейная динамика западноевропейского мужского лада, достигая высокого уровня материального достатка и комфорта, показывает пагубность пути от борьбы противоположностей к «победе» над миром и Богом тяготеющего только к себе сверхчеловека Ф. Ницше. Близкий русскому ладу китайский Дао («Мать Поднебесной») имеет иную динамику — ослабленные тяготения Инь-Ян в их вечном круговороте внутри замкнутой сферы. На этом фоне ярко выступают положительные свойства русского лада (широта и высота, открытость, сила, размашистость, сердечность, душевность, интерес и апелляции к иным культурам даже при сильнейшей концентрации на родном и близком, коллективизм, неутилитаризм, тяготение к образу, слову и музыке, сакрализация Любви, жизни, животворящих качеств Великой Матери, женского начала, символизирующей их Воды) и отрицательные (непривычка к размеренному труду и образу жизни, недостаток прагматизма, рационализма, подражательство, взрывчатость эмоций, стремление к «волюшке вольной», к чрезмерной раскачке ладовых «качелей»).

9. Естественный принцип индивидуации концепта лада — отношение мужского и женского начал как первичных интегрально-дифференциальных показателей и проявленных сущностей троичного Лада, противоположных по своим качествам и потому взаимотяготеющих, в идеале равновесных и всегда сохраняющих андрогинную природу. Эвристичность и вероятностный характер этого принципа как каузально-телеологического основания жизни обращает нас к истории тендерных ценностей, мифологии и религии, к изначальному культу образа Великой Матери, в русской культуре — богини Лады, породившей «небесных» мужских богов, которые, в отличие от западных, не стремились к власти и богатству, были справедливей, мягче, добрей, правили «с любовью» и храбро защищали свой народ. Жизненная сила женского и мужского начал русского лада — причина активной раскачки «ладового маятника», взлетов и падений русской культуры, превращения круговорота жизни в «коловорот», обеспечивающий ее разнообразие и крайне неустойчивую динамику, усиливаемую влиянием на русскую культуру мужского европейского лада и требующую возвышения женских идеалов Любви, Единения Рода, семьи, материнского (родительского) отношения к «детям».

10. Ценности «отцов» и «детей», манифестируемые в современном русском философском дискурсе, сохраняют традиционный оптимизм, витальность, патриотизм, космологизм, метафизичность и метафоричность мышления, стремление к смыслу, слову, тайному, сакральному, к свободе индивидуального выражения. Однако «отцы», а еще более «дети», все чаще отвергают рациональность, диалог, обращаясь к эсхатологии и воспевая радикализм, философию «господ», аморализм, хаос, уродство, абсурд, шизоидные методы, ведущие к явным фальсификациям, неверным инсталляциям и реконструкциям, идеалы рынка и престижа, нацеливающие философию на создание «среднего продукта». Все это говорит о необходимости «родительской» помощи, где вере в «детей», опасно раскачивающих «ладовые качели», должно сопутствовать внимательное, ответственное отношение к своему творчеству и творчеству «сыновей», и лучшее средство для этого — изучение творчества «предков», где высшим образцом Мудрости, духовно-нравственных отношений, жизненного и творческого подвига может служить русская религиозная философия.

Теоретическая и практическая значимость работы определяется тем, что концепт лада как смыслои системообразующая категория, означающая принцип жизни и всего живого, а также причину, цель, смысл и способ существования человечества, может выполнять методологическую роль в любых сферах познания. Органичность концепта лада русской меитальности и русской культуре, его интеграционная сущность, простота, естественность и актуальность его содержательно-конструктивных составляющих могут послужить основой для формулирования русской национальной идеи, для разработки культурной политики на государственном, региональном и муниципальном уровнях, для ускорения процессов социокультурной интеграции, совершенствования каждого гражданина России, всего российского общества.

Универсализм и междисциплинарный характер ладовой концепции делают возможным ее изучение в базовых и специализированных курсах философских и естественнонаучных дисциплин, нацеленных на активизацию нравственной составляющей творческих процессов в жизни, науке и образовании, на создание позитивной духовной атмосферы в семье и обществе, в отношении к природе и культуре.

Наибольший интерес результаты исследования могут представлять для философии культуры, философской антропологии, культурологии, социологии, политологии, этнологии, эстетики, истории русской и мировой культуры, музыкознания. Материалы диссертационного исследования могут быть использованы при разработке инновационных учебных курсов и курсов по выбору по философским и социально-гуманитарным дисциплинам.

Апробация и практическое внедрение результатов работы. Диссертация обсуждена на расширенном заседании кафедры искусств Ставропольского государственного университета и рекомендована к защите по специальности 09.00.13 — Религиоведение, философская антропология, философия культуры.

Основные положения диссертации отражены в 33 научных публикациях общим объемом 51,3 п.л., включающих 2 монографии и 27 статей, в том числе 8 статей, опубликованных в ведущих рецензируемых научных журналах, определенных Высшей аттестационной комиссией.

Результаты и выводы исследования докладывались на 3-х международных конференциях: Международной научной конференции «Язык и культура» (Москва, 2001 г.), Седьмой Международной конференции Российского общества экологической экономики «Глобализация, новая экономика и окружающая среда» (Санкт-Петербург, 2005 г.), IX Международной научной конференции «Россия: ключевые проблемы и решения» (Москва, 2007 г.) — 3-х Всероссийских конференциях: Всероссийской конференции «Проблемы и перспективы развития культурологии в вузах России» (Ростов-на-Дону, 1993 г.), Российской межвузовской научной конференции «Истоки российской духовной культуры» (Ставрополь, 1996 г.), Российской научно-практической конференции «Исторический опыт Великой Победы и современность», посвященной 60-летию Победы в Великой Отечественной войне (1941;1945 гг.) (Ставрополь, 2005 г.) — 2-х региональных конференциях: Региональной научно-практической конференции «Русский язык и региональная языковая культура: история и современность» (Ставрополь, 2002 г.), краевой научно-практической конференции «Национальные культурные формирования в этнокультурном развитии Ставропольского края: проблемы, современность, перспективы» (Ставрополь, 2005 г.) — на ежегодных научно-методических конференциях и научно-методологических семинарах Ставропольского государственного университета.

Положения диссертационного исследования использованы при разработке лекций и семинаров по учебным курсам «Философия культуры», «Социология культуры», «История науки», «Культурная антропология», «История и методология культурологии», «Методы культурологических исследований», «Культурология», «Теория культуры», «История культуры», «История искусств», «Анализ музыкальных произведений», при написании программ и чтении курсов по выбору «Информационно-коммуникативные возможности языка и речи музыки», «Природно-экологические факторы искусства звука», «Физико-математические закономерности музыкального искусства», «Музыкальная культура слушателей в аспекте ладового принципа», «Музыка как средство воспитания», «Интерпретация музыкальных произведений».

С мая 2007 г. по настоящее время на базе МОУ СОШ № 34 г. Ставрополя проводится экспериментальная работа «Принцип лада в обновлении содержания и технологии учебно-воспитательного процесса».

Структура и объем работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, содержащих девять параграфов, заключения и списка литературы, включающего 498 наименований, в том числе 24 на иностранных языках. Общий объем работы — 322 машинописные страницы.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Исследование концепта лада показало поразительное единодушие и единомыслие представителей различных концептуализированных сфер русской культуры (культуры повседневности, языков искусства, науки, философии, мифологии, религии) относительно поиска и инттерпретации его смыслов. При всем многообразии индивидуальных подходов и решений участники русского культурного дискурса привержены общему методу, ярче всего проступающему в философском дискурсе — методу триадической диалектики восхождения (становления), знающей на своем пути и глубочайшие нисхождения. От выявления ноэмы, смыслового коррелята слова, идентичного многообразию и многогранности обозначаемых им жизненных фактов и и явлений — к восстановлению его «живого и цельного лика», «первичного сакраментального смысла» через обнаружение его главных антиномий, а отсюда — к идее, открывающей бесконечную смысловую перспективу, — в этом суть данного метода, которым пользовались не только величайшие мудрецы земли русской (многие из которых безымянны), но который симультанно, в «свернутом» виде живет, по-видимому, в сердце каждого русского человека («сердце» у герметиков — центральный, духовный орган, питаемый умом и чувством) как некий архетип его сознания, каждый раз по-новому разворачивающийся в пространственно-временном континууме.

Данный метод, вполне соответствующий смыслам концепта лада, в основных своих контурах совпадает и с самим понятием «концепт», который в глубокой и всесторонней разработке его С. С. Неретиной и АЛ. Огурцовым неотделим от понятия «дискурс» и означает цепь «актов схватывания» и связывания «в один ментальный узел» множества смыслов единицы вербальных и невербальных речевых высказываний, когда с помощью логики и интуиции «формируются контуры вещи» и постепенно проясняется ее идея. Каждое их этих речевых высказываний — это личностно окрашенное вопро-шание, связанное с идеей творения, «жертвенная речь», направленная к другому, произносимая при «Боге-свидетеле» и с благодарностью принимающая ответы на сокровенные вопросы жизни.

Суммируя эти ответы, мы говорим о Ладе как о русском Космосе, Божестве Вселенной, Божественном Слове, Всеобъемлющей Любви и Вселенской Музыке, которые есть Всё и которые есть во всём: пронизывая все уровни Бытия и Сознания, они требуют достойного человека и достойной жизни. Всеохватный характер трансценденально-экзистенциальной сущности Лада, равной в инобытии «максимально полному явлению, выражению и.

447 воплощению", высвечивает каждый предмет и явление земной реальности, и эта сущность-явление — то Вечное, что соединяет прошлое, настоящее и будущее и делает реально-вечными «лежащие в основе миропорядка „первые“ события». «Каждое новое событие» есть «обновление и рост этого вечного „столбового“ события», в коем происходит и постоянное «обновление Каинова греха, который сам по себе вечен», и оживление «единственно реальной «первой славы», подобной «звону колокола», вызванивающего «великие и славные дела» и «имеющего реальное бытие» даже в молчании, («звон его — не бытие, а свидетельство бытия»).448 Эти вечные, «столповые конструкции» смысла, исчезая из нашего ума и памяти, продолжают жить в таинственном лоне «сверхвременной народной души», незаметно, подобно семени, «прорастая» в душах потомков и двигая их по однажды проложенному пути (паттерну). (С. Франк, П. Флоренский, Н. Гоголь, В. Налимов).

Поэтому Лад — не «мертвая» модель, а истинное Бытие (инобытие) Прекрасного Явления и в то же время не менее прекрасного, проецируемого на «видимый» мир Универсального Закона — смыслового образования, живущего в сознании русских людей даже не в виде сократовско-платоновского анамнесиса (знания-припоминания), а в качестве абсолютной убежденности. В. Н. Демин, мыслящий подобным образом, пишет: «Главным источни.

447 Лосев А, Ф. Философия имени. /А.Ф. Лосев. Из ранних произведений. — М., 1990. -С. 46.

448 Лотман Ю. М. Исторические закономерности и структура текста. / Лотман Ю. М. Внутри мыслящих миров. // Лотман Ю. М. Семиосфера. — С.-Петербург, 2001. — С. 356. ком любых концептов или смыслов как раз и выступает тот самый мир, который был, есть и будет, существовал всегда и будет существовать вечно — независимо от того, что о нем думают ученые и философы всех эпох и народов", и который источает общие для любых религиозных учений «морально-этические принципы, богооткровенные в смысле своего ноосферного происхождения"^9 Эти Вечные Истины, непостижимым образом передающиеся через «молчащие поколения» (не считая «одиночек», каковым был, к примеру, далеко еще не познанный А.Ф.Лосев), вдруг начинают «звенеть и говорить на разные голоса», открывая цельное богатство глубинных основ широкого поля русского национального сознания и призывая к уважению, почитанию, «питанию» его опасно высыхающих русел.

Живительные соки Вечных Смыслов следует искать не в надуманных, высушенных, «без сердца» выстраиваемых концепциях, а в пространстве души, языка, жизни народа. Сакрализация концепта Лада в глубокой древности, обожествление в славянском язычестве Ладо и Лады дали старт долгой жизни слова «лад» в русском быту, сохранив в многообразии речевых и языковых форм его мудрость как выраженной вещи, живого нерва реального опыта, живого единства вещи и жизни. Обнаружение этой мудрости требует выявления явленной в слове «логической конструкции антиномико-синтетического строения вещей реального опыта», феноменологического «описания раздельно данных моментов» его смысла, их связи естественным и одновременно мистически-агностическим «онтологическим действием», смыкания «безграничной размытости слов с жесткостью логики» и объяснения этого смысла как единства его множественных структурно-смысловых взаимосвязей и самопорождаемости (А.Ф.Лосев, П.А. Флоренский).

Слово «Лад», сохраняя в народной речи коренные онтологические смыслы, заслуживает определения «аксиологической максимы» по отношению к природе, человеку, «делу рук его» в единстве Истины, Добра и Красоты. Наглядное выражение главные коммуницирующие элементы Лада полу.

449 Демин В. Н. Русь Нордическая. — М.: Вече, 2007. — С. 31, 157. чают в живописи русской глаголицы и кириллицы, в совокупности рождая ассоциации с соединением зодиакальных знаков рака и льва (символов женской и мужской силы), колоколов, гор, куполов, огней, лучей, сердец, чаш, лилий («цветков света»), деревьев и пр., где каждое из изображений подобно, но не тождественно друг другу. Крест в глаголице («плюс», «положительное») — символ динамического единения всех смыслов и форм земного и небесного миров, дарующий радость жизни и требующий добровольной жертвы. В результате Лад (в кириллице — тройственный Луч) выступает универсальным и этнокультурным архетипом — символом Триады во всех ее интерпретациях, включая интерпретацию православной Троицы.

Указывая на слияние (сияние) трех ипостасей Единого в «поющем», «говорящем», «живописном», Высоком Божественном Слове, русский «Лад» указывает на неравнозначность и неравнозначимость, иерархию объединяющего и объединяемых начал. Тайна Тайн Единящего приоткрывается в глаголице более явными и подобными друг другу, нежели Ему, противостоящими друг другу формами, связанными с Ним «Златой цепью» и через Него — между собой. И если «закон лада» в музыке (принцип звукотяготе-ний, проясняющих смысл музыкальной речи) есть «принцип любви», в котором действует динамика неустойчивого равновесия между пространственно-фоническими и процессуально-динамическими началами, то о Космосе Лада можно говорить как о пронизанной Любовью Музыке мерцающих созвездий, поющих колоколов, сияющих огней, играющих лучей, изливающихся чаш, раскачивающихся гор, деревьев, цветов, пульсирующих сердец, совершенная устойчивость и абсолютное равновесие которых существует лишь в «верхней точке» — в Истинном Доме Любви Отца-Матери, Мужчины-Женщины.

Дополнение этой картины гипотезами и открытиями отечественных ученых (явление «положительной гравитации», «сердцеподобный рисунок» в анизотропии положительно и отрицательно заряженных частиц, воблирую-щая «резонансная раскачка» «говорящих» дуплетов ДНК, единство «мужского» и «женского» начал в оживляемой, одухотворяемой, «очеловечиваемой» материи, находящиеся в русле синергетики, антропного принципа, теорий сложных систем, энергоинформационных полей, голографии, фрактально-сти), которые органично сочетаются с философскими идеями Всеединства, смыслов Любви, софийности, соборности, подтверждает основную идею лада — пронизанность всего сущего и существующего Великой Силой Любви, хранимой в «сердце» каждого в качестве благодатной «памяти-знания», сопряженной с великой тоской по Идеалу, с надеждой и верой в познание и претворение этой Любви в земной реальности. К этому призывает и «огненный» дух кириллического «Лада», подчеркивающего «дающую» и оберегающую Силу Любви, где «Аз» («Я Есмь») находится в вечном единстве с «Добром» («Д») и «Людьми» («Л») и где «Добро» как бы предупреждает человека, указывая на «закрытую дверь» в «подземный» мир.

Предоставив человеку свободу выбора меж злом и добром, Бог подарил ему радость ощущения полноты жизни в Ладе, который подобен «русским качелям», при раскачке которых то «мужской», то «женской» стороной (из стороны в стороны, от «низа» к вершине и обратно) открывается значительная широта и высота пространства, а также «дверь» в «преисподнюю», что обогащает мир, его восприятие, но создает серьезную опасность — желание заглянуть в эту «дверь», следствием чего может быть «падение», и чем выше крен в одну из сторон, тем сильнее могут быть его негативные последствия. Спасительным противовесом этому взгляду в «открывающуюся дверь» (причины хаотизации мира, переворачивая иеархии ценностей, возведения в ранг «высшего» потребительских интересов, «телесности», низменных нравов, поступков, способов достижения высоких целей) служит восхищенный взгляд «в стороны и вверх», помогающий от «тошноты» и «головокружения». Но в любом случае для русского Лада неприемлемо^ пребывание в «середине» («качели останавливаются»), как не подходит характеристика «среднего», «срединного» для русской жизни, искусства, литературы, философии, науки (идея, развиваемая в отечественной философии и культурологии с «легкой руки» Ю. М. Лотмана, тяготеющего к западноевропейской системе ценностей и вольно или невольно исказившего мысли В. Соловьева о медиативной роли славянства, о России как о «третьей силе» всемирной истории, а также идеи евразийцев, направленные против европоцентризма).

Раскачка «ладового маятника», отличная от Дао («холодных отношений» Инь-Янь в безличной замкнутой сфере), триадического Эроса Платона (объективного сверхчувственного Блага), «чистой формы» Аристотеля или Всеобщей Самости Абсолюта Р. Генона, воплощенной в рациональной Вертикали Слова, объясняет мягкость и твердость, миролюбие и «воинственный пыл» русского духа, идеи мессианства и комплексы неполноценности, эмоциональность и стремление к предельному рационализму, тягу к абстракциям и эмпиризму, к «здравому смыслу» и одновременно к мистицизму, а также другие антиномии русской культуры, где «единое становится множественным не через дробление, а через вероятностное взвешивание», 430 «подвижное равновесие разносторонних склонений>>.451 Лад как сила Любви и причина размножения миров (желание любить) невозможен без наличия «другого», без влечения к жизни в своих «детях», не тождественных, но подобных друг другу и Отцу-Матери. Создавая свое «малое подобие», «родители» ожидают, что оно вырастет и станет более достойным Духу Прародителя, достигая богоподобия в восхождении к Его Абсолютному Совершенству в процессе самосовершенствования и совершенствования жизни. Такому восхождению будто бы мешает умонепостигаемость Бога (причина жизни и совершения множества, часто непоправимых, ошибок), но «главный рулевой» на этом пути — сердце, объединяющее чувство, интуицию и разум.

Сказанное позволяет понять, почему русский Лад — не «информационная сеть» и не «паутина» (где даже Любовь приобретает мрачный, зловещий характер), не «осколки разбитого зеркала» и не сундук для «малых двойников» — «зеркальных» отражений «родителя». Сущность Лада гораздо лучше.

450 Налимов В. В. Спонтанность сознания: Вероятностная теория смыслов и смысловая архитектоника личности, — М., 1989. — С. 143 -144.

451 Флоренский П. А. Мысль и язык. Антиномия языка. / Флоренский П. А. Т 2. У водоразделов мысли. — М., 1990. — С. 153. выражает русская Матрешка — теплая, ярко раскрашенная и разукрашенная, вечно рождающая и всегда хранящая в себе «существа», похожие и не похожие на «мать» и друг на друга. Это говорит о том, что Бог никогда не покидает мир и человека, отчего намерения ради благополучия человека упразднить Бога или «в час пик» предоставить ему «отдых» — бесполезны, хотя и вовсе не смешны (последствия осуществления такого намерения В. И. Лениным известны), поскольку это ложь и опасная фальсификация Истины.

Любовь Бога вечна, всеобъемлюща, непостижима и до конца необъяснима, а Лад, раскрывая лишь некоторые смыслы этой вечно Дающей и Единящей Любви, побуждающей ко всеобщему миру, созиданию, сотворчеству, говорит о равномерном распределении этой Силы между всеми порожденными ею существами, отчего никакой человек и никакой народ не вправе считать себя единственным или главным «богоизбранником», но каждый уникален и богоподобен в своем стремлении к такой любви хотя бы по отношению к одному «другому». Каждый, кто любит и любим — уже «властитель» (вносящий свой лад в лад и Лад), а распространение стремления любить на все больший круг природных и человеческих существ — путь к достижению все больших высот саморазвития, богопознания и власти, т. е. взятия на себя «родительских» функций и ответственности перед людьми и Богом за единение «на равных» с более или менее на себя похожим, за порождение своего «подобия» и более дающее, чем получающее, к нему отношение — причину разнообразия и богатства мира. И только в случае нарушения закона Лада (разделения, «обирания», унификации мира), сопряженного с неуважением к другому, его отрицанием («убийством»), «властитель» имеет право на применение силы, тщательно продуманного насилияне нарушающего заповедей Божьих. И чем более высокое место в иерархии Лада занимает «владыка», тем больше испытывает он радости за успехи своих подопечных, страданий за их ошибки и, отвергая гордыню, более всего страдает за ошибки собственные, ведущие к наиболее тяжким последствиям.

Русская культура обладает значительным потенциалом такой Любви в силу своей ментальности: открытости, неравнодушия к иным культурам (вплоть до излишней самокритики и прямого подражательства или, напротив, проявлений крайнего национализма, шовинизма, ксенофобии) и силой заразительности («заразности») русской земли, быта (не без нищеты, грязи и безалаберности) и русского духа, откуда — сильнейшая ностальгия по Родине или надолго сохраняющееся чувство «русскости» («интегральный вирус») у людей самых разных национальностей, живущих или живших в России, но сохраняющих собственное этническое достоинство. Русский Лад, живой и многоцветный, сильнее проявляющий страдальческую складку в тяжелые времена, всегда сохраняет оптимизм, высокие идеалы и способность на самопожертвование во имя Другого. Благодаря «чувствознанию» мудрейшими представителями нации стержня мироздания, пронизывающего идеи Лада, холизма, синергии, 452 эти идеи не умирают и являются действенным реально-идеальным способом исправления человеческих ошибок.

Такими мудрецами были русские религиозные философы, почти на столетие отвергнутые и отторгнутые от родной земли власть имущими «слепцами». Идеи русской ФилоСофии (Матери Мудрости), предвосхитившие многие явления культуры, науки, философии конца XX — начала XXI века, и сейчас обладают огромным интегрально-методологическим потенциалом и в силу их органичности русскому менталитету и народной мудрости являются кладезью знаний с целью нахождения верных решений в жизни сегодняшней России. Немалое количество российских ученых и философов с благодарностью открывает для себя истины, заложенные в русской религиозно-философской мысли, а тем, кто и сегодня сомневается в наличии русской философии или считает ее «второсортной», не мешает поглубже позна.

452 В учении Григория Паламы идея синергии воплощена в Любви как синониме Святого Духа, выступающего в единстве Бога Отца как Первопричины, Абсолюта, и Бога Сына — Слова, Логоса. Так же была определена синергийность в писаниях Иоанна Касьяна Римлянина (III век н.э.) комиться с трудами своих соотечественников. Именно этого желания учиться у своих предков недостает и нам, и нашим «детям», которые мало ценят свое, родное и плохо понимают, что такое самоотверженный труд во имя истины и блага Другого. Призывы русских философов к возвышению духовности над экономикой и политикой, к актуализации альтруизма, сострадания и милосердия в отношениях между людьми, между человеком и природой, их резкое неприятие алчности и эгоизма, всепобеждающей тяги к «телесности», «мертвому злату» и «вещественному бытию» звучат сегодня как нельзя более актуально. Человечеству, России подарен еще один шанс — цепная реакция мирового Кризиса («кризис» в переводе с греческого, — суд, решение, поворот, исход), который можно преодолеть лишь вместе и каждому в отдельности. Мировой кризис есть набатный звон «колоколов» Лада — Слова, призывающего к становлению, самовозвышению человека и взятию им на себя ответственности за свое «падение» и за последующие решения и действия.

Концепт лада, выступающий в качестве интерсубъектной и интерсубъективной, интеррелигиозной и интернациональной Идеи, близкой уму и сердцу каждого, всё более проявляется в фактах и актах современной коммуникации как реальный механизм интеграции, действующий на бессознательном уровне, и в то же время как Сила, способная стать осознанной, целенаправленной, управляемой. Будучи непримиримой лишь к тем, кто действует по принципу «разделяй, бери и властвуй», эта Сила может быть положена в основу «русской идеи», а также идеи многополярного мира.

Нацеливая на анализ взаимоотношений мужского и женского начал в природе и культуре, концепт лада способствует социокультурной и этнокультурной идентификации, формированию соответствующей компетентности и может служить «компасом» в определении тенденций развития и локальных культур, и общемирового процесса. Движение мировой истории от почитания образа Великой Матери и высокого положения женщины в обществе к возвышению качеств Отца и возвеличиванию социальной роли мужчины привело мировое сообщество к «точке бифуркации», когда необходим и неизбежен поворот к преимуществам мудрого, примиряющего, объединяющего женского начала, придющие жизненные силы, силы Земли и Воды духовному росту человека, экологизации его собственной и окружающей его природы. И если в России по некоторым показателям эта «точка» уже пройдена (усиление ответственности и заботы руководителей государства, иных органов власти о благополучии своих граждан, борьбы с коррупцией, попытки возвышения в обществе идей материнства и отцовства, любви и милосердия, разработка демографической и экологической политики, вопросов воспитания и образования), то не хватает ещё одного решительного шага — признания ведущей роли традиционно-русских духовных ценностей, идеалов Софии и Великой Женственности во всех сферах человеческой деятельности, где требуется активностью самой маленькой «мышки», а в области философии — усиление ее методологической и прагматической функций, связанных с разработкой и пропагандой позитивно-созидательных идей во всех рядах и уровнях российского общества, и прежде всего — в области воспитания и образования подрастающего поколения.

Выявление смыслов концепта лада в контексте русского культурного дискурса не может быть сколь-нибудь совершенным из-за ограниченного круга его участников, организованного с немалой долей субъективного (возможности, способности, личный выбор автора, его оценка). Да и собирание в данном исследовании «того, что рассеяно» (ведическая традиция), по сути, ничего не открывает нового, если не считать объединения многих язы-ково-речевых явлений в истории русской и мировой культуры многозначным смыслом высокого русского слова «Лад». Однако рассмотрение «старого», но еще живого «слова-семени», опущение его на новую русскую почву и коллективное, с помощью далеких предков, взращивание его дискурсивным умом и сердцем дало этому слову многостороннюю подпитку и, хочется надеяться, превратило в «молодое деревце». Но вырастет ли из него Дуб или оно «зачахнет на корню» — решать и ученым, и философам, и «всему миру».