Христианские и мифологические сюжеты в несказочной фольклорной прозе старообрядцев (семейских) Забайкалья: Конец XX — начало XXI веков

Фольклорная культура старообрядцев Забайкалья (семейских) как хранителей древних народных традиций представляет большой интерес. Поселившись в Забайкалье в середине XVIII века по указанию императрицы Екатерины II, они продолжали соблюдать старые обычаи и придерживаться старой веры почти два столетия. Трудами нескольких поколений ученых накапливались и систематизировались знания об истории, быте и культуре забайкальских старообрядцев, но только в 20-х гг. XX века ученые обратились к изучению фольклорной культуры семейских, отличающейся сохранностью архаических форм крестьянского фольклора, приверженностью к старообрядческому вероисповеданию. Фольклорная традиция семейских на рубеже XX — XXI веков представлена разнообразными жанровыми формами: лирической песней, семейно-обрядовой и календарно-обрядовой поэзией, заговорами, пословицами, поговорками и загадками, частушками. Особенно славятся песни семейских с их старинным многоголосным распевом. Из традиционных прозаических жанров у старообрядцев Забайкалья передаются из поколения в поколение предания, легенды, мифологические рассказы, анекдоты, устные рассказы о реальных событиях.

Неотъемлемой частью фольклорной культуры семейских являются произведения, отражающие мировосприятие старообрядческого населения, — это, прежде всего, христианские легенды и мифологические рассказы. В вопросе классификации анализируемой прозы мы в своей работе используем общепринятые в науке жанровые определения. К жанру легенд в фольклористике относят прозаические произведения, которые останавливаются исключительно на предметах, принадлежащих к области христианских верований и религиозной морали. Мифологическими рассказами принято называть суеверные прозаические повествования, связанные с персонажами из ряда низшей мифологии.

Христианские легенды и мифологические рассказы составляют тот пласт фольклорной культуры старообрядцев Забайкалья, который многие годы не брался во внимание собирателями и исследователями семейской культуры. Данные произведения долгое время не фиксировались фольклористами по ряду причин: как пережиток прошлого, как народные суеверия, как предрассудки русского народа. Несмотря на это, легенды и мифологические рассказы не утратили своего традиционного содержания и продолжают бытовать в старообрядческой деревне на рубеже XX — XXI столетий.

Современная несказочная фольклорная проза старообрядческой деревни Забайкалья сохраняет в себе религиозно-этические установки, которые на протяжении многих столетий оставались системой ценностей и норм поведения этой этнической группы населения. В поэтической и образной системе фольклорных жанров, в частности в произведениях несказочной прозы, нашли свое отражение и христианство, и элементы мифологического мировосприятия, рудименты языческих верований. Как справедливо отмечает Ф. Ф. Болонев в своих исследованиях, фольклорные произведения, «записанные у русских старожилов (в частности у семейских), содержат архаические представления и образы, относящиеся к эпохе родовой первобытности, ко временам глубокого славянского язычества» [20, 67]. Вплоть до настоящего времени исследований мировоззренческих жанров несказочной прозы семейских очень мало.

Легенды и мифологические рассказы были широко распространенными и популярными фольклорными произведениями не только у семейских. В последние десятилетия XX века стали появляться исследования по христианской легенде. Ценным изданием явился сборник А. Н. Афанасьева «Народные русские легенды», вышедший в 1859 году. В 1990 году сборник был переиздан под названием «Народные русские легенды А.Н. Афанасьева» [80]. А. Н. Афанасьев связывает легенды с «христианскими представлениями». По его словам, «языческая старина служила обильным материалом для народной поэзии» [80, 13]. Он отмечает, что в легендах содержатся явные следы дохристианских представлений: то, что заимствуется в легенде, например, из библейской истории, «подчиняется произволу народной фантазии, видоизменяется сообразно ее требованиям и даже связывается с теми преданиями и поверьями, которые уцелели от эпохи доисторической и которые, по-видимому, так противоположны началам христианского учения» [80, 14]. А. Н. Афанасьев высказал мысль и о том, что в русских легендах отразилось двоеверие, соединение языческих и христианских элементов [80].

В 1967 году опубликовано монографическое исследование К. В. Чистова, которое представляет собой первое обобщающее исследование, посвященное русским народным социально-утопическим легендам [153]. Легенды используются исследователем как материал, дающий возможность характеризовать социально-политические идеалы и стремления разных групп русского народа в их историческом развитии на протяжении XVIIXIX веков. В своей работе К. В. Чистов применяет термин «легенда» в приложении к устным народным рассказам социально-утопического характера, повествующим о событиях или явлениях, которые воспринимались исполнителями как продолжающиеся в современности [153, 6]. Говоря о социально-утопических легендах, автор имел ввиду как сами народные представления социально-утопического характера, так и всю сумму связанных с ними словесных проявлений — слухи, толки, рассказы-воспоминания (мемораты) и более или менее законченные сюжеты и вошедшие в традицию рассказы (фабулаты). Исследователь замечает, что при изучении социально-утопических легенд в его распоряжении почти не было обычных фольклорных записей, произведенных квалифицированными собирателями. Содержание и поэтические особенности легенд изучались в работе, главным образом, по письменным документам, которые составлялись отнюдь не с фольклористическими целями, — расспросным листам, манифестам. [153, 13]. Таким образом, источники исследования имели косвенный характер.

В 1998 году опубликовано исследование B.C. Кузнецовой «Дуалистические легенды о сотворении мира в восточнославянской фольклорной традиции» [59]. В работе выясняется судьба восточнославянских дуалистических легенд о сотворении мира и человека в том виде, в каком они известны в фольклорной традиции русских, украинцев, белорусов, посредством выявления их отношений с сочинениями древнерусской и болгарской книжности и сравнения с иноэтническими (в первую очередь южнославянскими) фольклорными материалами. B.C. Кузнецова, таким образом, определяет отношение «этнических и христианских элементов» в славянской космогонической легенде [59, 22].

В последней трети XX века выходит ряд работ, посвященных изучению восточносибирских мифологических рассказов: Э. В. Померанцева «Мифологические персонажи в русском фольклоре» [90], В. П. Зиновьев «Мифологические рассказы Восточной Сибири» [77]. Были опубликованы указатели мифологических рассказов (С. Айвазян, Т. В. Зуевой, Н.К. Козловой), работы Н. К. Козловой. Также были проведены исследования мифологических рассказов о знахаре, колдуне Г. В. Медведевой [71].

Вопросы изучения и классификации жанров устной прозы остаются в фольклористике актуальными вплоть до настоящего времени. Большинство исследователей, занимавшихся изучением данной проблемы, подразделяет народную устную прозу на два основных вида, каждый из которых представлен группой определенных жанров. Жанрам первого вида, в которых преобладает эстетическая функция, присуща установка на художественный вымысел (сказки, анекдоты, небылицы и др.). Жанрам другого вида характерна установка на достоверность, которая подчеркнута фактологической информацией, основная её функция — установка на достоверность (предания, легенды, былички, бывальщины).

Основным жанрообразующим признаком для произведений несказочной прозы является «фактическое», то есть установка на достоверность. В живом бытовании произведения несказочной прозы не обозначены рассказчиками, как некие определенные жанры со своими функциональными, стилистическими и другими различиями. Повествователь рассказывает о том, что было на самом деле. Поэтому его не заботит, произведение какого именно жанра он исполняет. К тому же произведения несказочной прозы, как правило, не имеют оторванности от обыденной речи, что также не способствует разграничению жанров в народной терминологии.

Легенды и мифологические рассказы имеют специфические способы отображения действительности. В центре мифологического рассказа, прежде всего, взаимоотношения человека и природы, явления и объекты которой персонифицируются в образе «хозяев» стихии. Легенда же основным предметом своего отображения делает морально — этический облик человека, раскрывающийся в поступках и действиях персонажа. В зависимости от того, как повел себя человек в той или иной ситуации (в большинстве случаев моделируемой Иисусом Христом или другими представителями Библейской истории), он бывает вознагражден / наказан, в чем, собственно, заключается морализирующий аспект легенды.

Произведения несказочной прозы, жанровую систему которой составляют предания, легенды, былички, бывальщины, устные рассказы (сказы), характеризует и сочетание признаков «фактическое — сакральное». Основным доминантным признаком в легендах и демонологических рассказах (быличках, бывалыцинах) является «сакральное», напрямую связанное с религиозным мировоззрением и народными верованиями. Наличие в данных жанрах сверхъестественных персонажей давало основание некоторым ученым определять содержание этих произведений как необычное, вымышленное, фантастическое. Однако по отношению к исполнителям и той среде, в которой бытует легенда или мифологический рассказ, это определение не вполне правильное. Поэтому в современной фольклористике дифференцировать легенды и мифологические рассказы с другими жанрами повествовательного фольклора принято по наличию / отсутствию сверхъестественных персонажей. Отсюда легендами принято называть рассказы с участием персонажей христианской мифологии, повествующие как о далеком прошлом, так и о современности. Рассказы же, в которых присутствуют персонажи низшей мифологии, демонологии и повествующие о недавнем прошлом или о том, что продолжает существовать, называют мифологическими рассказами (быличками, бывал ыцинами).

При жанровом разграничении, помимо наличия / отсутствия сверхъестественных персонажей («обыкновенности» или необыкновенности" содержания, которым не столь отличаются, например предания и легенды), следует уделять внимание направленности информации произведения, её функции. Функциональное назначение в разных жанрах несказочной прозы различно. Предание, прежде всего, сообщает факт, его основной функцией является познавательная функция. Функциональным назначением легенды является «утверждение морально-этических норм христианства или идей, возникших под влиянием воодушевленного отношения к вере, хотя и понимаемой на мирской, житейски обыденный, порой даже совсем не церковный манер» [6,16]. Легенда, сообщая необыкновенный факт, стремится поучать. Идеализируя своих героев и призывая подражать им, она утверждает их святость, неоспоримое благородство поступков, героизм. Поэтому основной её функцией является дидактическая.

В отличие от легенды, утверждающей морально-этические нормы христианства, мифологические рассказы (или суеверные повествования, былички) являются отражением определенной совокупности языческих воззрений народа. Таким образом, легенда и мифологический рассказ представляют собой две грани народного мировоззрения, которому издревле было свойственно двоеверие.

Легенды и мифологические рассказы семейских Забайкалья не отличаются от общерусских народных повествований своими жанровыми свойствами. Едиными остаются структура текста, композиция, система образов, поэтические приемы, персонажи и образ рассказчика. Отличия прослеживаются в традиции бытования, распространении, в деталях, локальных особенностях и конкретном наборе сюжетов/мотивов. Бытующие на рубеже XX — XXI веков легенды и мифологические рассказы старообрядцев Забайкалья также неоднородны по темам, сюжетам и персонажам, как и общерусские. Однако их сюжетно-мотивный состав содержит некоторое отличие, причины которого кроются в конфессионально-идеологическом факторе данной локальной группы. На сюжетно-мотивный состав всего устного народного творчества семейских Забайкалья оказала влияние прежде всего история их переселения, которая повлекла за собой процессы единения и уклад жизни семейских, который, в свою очередь, был определен идеологией старообрядчества, подчиненной вере «отцов и дедов», обособленность семейских от другого населения. Оберегая старую веру от влияния инаковерующих общались, в основном, внутри своей общины. Были редуцированы каналы этнокультурной информации с материнским этносом [88, 90].

Старообрядческая идеология повлияла на весь семейный быт и уклад жизни семейских. Замкнутость староверов, их отрицательное отношение ко всякого рода «бесовским увеселениям», неукоснительное выполнение всех заветов старообрядчества наложили свой отпечаток на фольклорную традицию семейских, на их общественный досуг. Это повлияло на сохранность фольклорной культуры, «консервируя» ее и передавая из поколения в поколение в более сохраненном виде.

Известный русский этнограф и публицист П. А. Ровинский (18 311 916), проводивший этнографические исследования в Забайкальской области отмечал, что «религиозность в смысле самом глубоком и узком, измеряемая часами, проведенными на молитве, числом земных поклонов, полагающая все в обрядности, составляет насущную потребность старообрядца, в ней его плоть и кровь» [107,119]. Религиозный аспект в мировоззрении семейских долгое время занимал главное место и играл роль социальной ориентации, составляя модель поведения и образ жизни старообрядцев. Даже их необычайное трудолюбие и способность физически работать «от зари до зари», как отмечает в своих исследованиях Е. В. Петрова, находят объяснение именно в религиозной этике, являвшейся основным ориентиром во взаимоотношениях с государством, церковью, окружающим населением, а также критерием межличностных внутренних взаимодействий в общине и семье [88,68].

В традиционной фольклорной культуре семейских Забайкалья религиозный аспект всегда имел место, сохраняя в народной памяти легендарные сюжеты на темы библейской истории. Христианские легенды были поучительным развлечением, и рассказывание их считалось делом благочестивым, поощрялось духовенством и служителями церкви. Однако отношение исследователей к подобного рода произведениям не всегда было правильным, мнение ученых зависело от определенной идеологии времени, в котором они работали. Начиная с XIX в. собирателями и этнографами, в частности C.B. Максимовым, П. А. Ровинским, Ю.Д. Талько-Гринцевичем, было отмечено широкое бытование духовных песнопений, фолыслоризировавшихся среди семейских. П. А. Ровинский, как и другие собиратели его времени, фиксировал духовные стихи как произведения эпического жанра, отражающие исторический опыт гонимых староверов. В своих работах автор отмечал, что семейские «не были индефферентами в религии, как иные православныенапротив: они внимательны к ней, но внимательны для того, чтобы найти в ней точку отправления для достижения своих чисто житейских целейони углубляются в знанье веры для того только, чтобы лучше владеть ею как орудием. Это не слепая, бескорыстная вера чувством, айв нее они вносят рационализм» [107, 121].

Религиозность семейских подчеркивал в своих работах ссыльный Н. П. Ушаров, говоря о том, как хранили «древлее благочестие» старообрядцы, что значила для них «священная книга»: «Как зеницу ока хранят и стерегут старообрядцы свои книги не только от совершенной потери, но даже от малейшего повреждения. Раскрыть книгу лишний, ненужный раз составляет для старообрядца истинное мучение» [139, 322].

Наряду с народными песнями Н. П. Протасов в 1900 г. в русских селах Иркутской и Забайкальской области записал 9 духовных стихов, расшифровки и напевы которых опубликованы ВСОРГО в 1926 году [100,15]. Некоторые из них были прокомментированы и опубликованы профессором Иркутского университета A.M. Селищевым в работе «Забайкальские старообрядцы. Семейские», значительное внимание в которой было уделено старообрядческой религиозно-назидательной книжности и духовным стихам. A.M. Селищев сопоставил содержание духовных стихов забайкальских старообрядцев с текстами стихов Поморья, Ветки и Стародубья. Большую ценность представляют сами опубликованные тексты, которые, по словам автора, «по своему содержанию очень близки к религиозно-назидательной книжности и распевались не только лицами, знающими грамоту, но и неграмотными, наизусть заучившими стихи со слов других», что подтверждает религиозность семейских и её отражение в фольклорном творчестве [118,36].

A.M. Попова, обследовавшая в 20-е годы XX в. села Забайкалья, записала ценнейший материал об особой, народной идеологии, которая отразилась в фольклоре семейских. «Среди семейских, пишет исследовательница, „упорно“ ходила легенда о конце советской власти, который должен был наступить в 1926 году» [91,128]. По свидетельству A.M. Поповой, у семейских повсеместно бытовали легенды о конце советской власти, о приходе антихриста и о конце мира, сюжеты устных рассказов о пришествии антихристов, о роковом числе 666. «Из имени Ленина, а также из пятиконечной звезды, по мудрствованию книжников, пишет A.M. Попова, — выходит 666. Красноармейский головной убор наводит многих „умных“ людей на мысль: а уж не лик ли это звериный» [91,128]. Однако произведения такого содержания не записывались фольклористами по цензурным условиям.

В статье В. Воскобойникова «Приметы и суеверия семейских», опубликованной в 1930 г. в «Бурятиеведении», также находится подтверждение влиянию религиозной этики на культуру и быт семейских. Автор на основе личных наблюдений говорит о многих приметах, связанных с христианскими праздниками, о широком бытовании среди старообрядцев легендарных сюжетов [34,81].

Материалы, собранные во время экспедиционных работ в 1959;1961 гг. Институтом этнографии АН СССР, Институтом истории искусств Министерства культуры СССР и Институтом истории, филологии и философии СО АН СССР, подтверждают влияние религиозных верований на бытовые традиции и культурную жизнь села. Н. С. Полищук в статье «Быт и культура семейских» подчеркивает, что в годы Великой Отечественной войны «в связи с постоянной напряженностью и тревогой за судьбу ушедших на фронт в семейских селах произошло оживление религиозных пережитков и суеверий, основными хранителями которых являлись женщины среднего и старшего поколений» [28, 106].

В условиях насаждаемого атеизма изучал фольклорное творчество старообрядцев JI.E. Элиасов, которым были опровергнуты выводы отдельных ученых о религиозном фанатизме староверов. «Отдавая должное изучению религиозности фольклорной среды, — отмечает Р. П. Матвеева, -ученый понимал, что традиционная крестьянская культура духовно связана с религиозным сознанием, и в то же время до некоторой степени преувеличивал антирелигиозность в устно-поэтическом творчестве, пытаясь отделить религиозное сознание старообрядцев от фольклорного, художественного» [63].

Большое распространение среди старообрядцев апокрифических сочинений религиозно-нравственного содержания отмечал в своих работах Ф. Ф. Болонев, впервые исследовавший традиционные праздники, обычаи и обряды земледельческого календаря семейских, связанные с ним народные приметы и суеверия, особенности мировоззрения [18].

Таким образом, исследования фольклористов и этнографов подтверждают, что религиозно-этические взгляды, имевшие место в мировоззрении семейских, сохранялись как в общественном сознании, так и в фольклорном творчестве, передаваясь из поколения в поколение, несмотря на атеистическое воспитание.

Народными мифологическими рассказами принято называть суеверные повествования, связанные с персонажами из ряда низшей мифологии. В науке демонологические рассказы впервые были названы быличками — словом, непосредственно заимствованным из речи крестьян, использованным и прокомментированным братьями Б.М. и Ю. М. Соколовыми [90, 13]. Под этим термином подразумевались небольшие рассказы о леших, русалках, домовых, чертях и чертовках и др., одним словом о представителях темной, «нечистой силы». Впоследствии Э. В. Померанцева, уточняя термин быличка, подразделила демонологические рассказы на две группы: былички и бывальщины [90, 14−15]. Быличкой принято называть меморат (от лат. memoria — «память, воспоминание») -устный рассказ, передающий воспоминание рассказчика о событиях, участником или очевидцем которых он был. Бывальщиной же принято называть фабулат (от лат. fibula — «повествование, история») — устный рассказ, основанный на реальных событиях и жизненных наблюдениях, но не являющийся непосредственным их отображением. Быличка и бывальщина имеют много общего. Они с большой полнотой и цельностью сохраняют древние языческие представления восточных славян. Главная цель, преследуемая быличкой или бывальщиной, — убедить слушателей в истинности сообщаемого, эмоционально воздействовать на них. Основная их функция подчинена главной задаче — доказать, утвердить, подкрепить то или иное верование. Поэтому эти повествования всегда носят, как утверждает Э. В. Померанцева, «характер свидетельского показания: рассказчик либо сообщает о пережитом им самим случае, либо ссылается на авторитет того лица, от которого он об этом случае слышал» [90, 22].

Для повествований о представителях «нечистой», неведомой силы, записанных на рубеже XX — XXI веков, больше применим термин «мифологические рассказы», под которым опубликовал былички и бывальщины русского народа Восточной Сибири В. П. Зиновьев [77].

Появившись первоначально в католической письменности, термин «легенда» (от церковно-латинского legend — то, что надлежит прочесть) обозначал, как известно, житие святого, написанное для чтения в день его памяти [59,120]. В монастырском обиходе, как отмечает В. Я. Пропп, это слово обозначало те тексты благочестивого содержания, которые читались во время монастырских трапез или богослужений [99, 51]. «Известно, что на протяжении европейского средневековья жанр был очень популярен, в XIII—XV вв. сложились сборники христианских легенд на латинском языке (такой как „Золотая легенда“), которые послужили источниками сюжетов и мотивов средневекового эпоса» [59,120]. Церковные книги способствовали международной распространенности многих легендарных сюжетов. Вместе с тем, народные письменные легенды церковь относила к «отреченным книгам», так как их содержание не вполне совпадало с официальным вероучением. Такие книги назывались апокрифическими (от греч. apokryphos — тайный).

В.Е. Аничков отмечал, что апокриф, придя на Русь с Греко-славянского Юга, «дал нам все эти представления о премудром царе Соломоне и его борьбе с Китоврасом-Асмодеем, о создании мира Богом при помощи Сатанаила, <.> о победителях мистического дракона, святых Феодоре, Никите и Георгии Храбром, о Николе Угоднике и громовержце Илье и пр.» [8, 108]. А. Н. Афанасьев же подчеркнул, что в апокрифических легендах была важна не догматическая верность христианскому учению, а правда гуманного христианского одушевления, проникающая собой все поэтическое сознание [80, 13]. Источниками устных легенд были и апокрифические произведения, в том числе и проповеди — сочинения религиозно-назидательного содержания, составлявшиеся и писавшиеся для поучения паствы, для доходчивого объяснения ей основных понятий и событий христианской истории, смысла церковных праздников. По словам А. Н. Пыпина, «народное воображение скоро воспользовалось рассказами о жизни Спасителя, о подвигах его учеников. Затем любопытство народа пошло и далее, оно остановилось на прошедшей истории человека, на сотворении мира и судьбе первых людей, на загробной жизни, увлеклось и теми личностями, которые в настоящую минуту поражали народ возвышенным характером и святостью жизни. Таким образом, мало-помалу легенды составили большую массу преданий, которая заняла важное место в письменной литературе» [104,181]. «Особенно важны были, по мнению В. С. Кузнецовой, сочинения подобного рода, составлявшиеся представителями низшего клира, вынужденными как бы адаптировать христианство, сообразуясь с восприятием своей малокнижной паствы» [59, 133]. Популярным средством распространения устных легенд также в свое время были лубочные картинки, которые удовлетворяли все литературные потребности неграмотного простолюдина. Они сообщали наиболее любимые легенды, в которых можно было найти Алексея Божия человека, Богатого и Лазаря, Бориса и Глеба и др. [59, 187].

В фольклористике в конце XX — начале XXI веков легендами принято называть фольклорные прозаические произведения, которые останавливаются исключительно на предметах, принадлежащих к области христианских верований и религиозной морали. В настоящем исследовании используется термин «легендарный рассказ». Легенды (легендарные рассказы) относятся к системе духовных ценностей и норм поведения, сложившихся на основе христианских представлений — знаний Священного писания и Библейской истории. Они раскрывают идеологию старообрядчества, основанную на христианских представлениях, регулирующую не только духовную сферу жизни старообрядцев, но и их социальную и бытовую жизнедеятельность.

Мифологические рассказы, в отличие от легендарных, являются составной частью архаической славянской культуры, они относятся по своему происхождению к дохристианским воззрениям, к эпохе язычества, которое продолжало активно существовать в народной жизни семейских, уживаясь с христианством. Поэтому легенды и мифологические рассказы представляют отражение двух взаимопроникаемых мировоззренческих аспекта — христианства и язычества.

В диссертации рассматриваются христианские и мифологические сюжеты народной прозы старообрядцев Забайкалья (семейских) на рубеже ХХ-ХХ1 вв., делается попытка выявления взаимосвязи устной и книжной традиции. Поскольку «Богодуховные» книги в духовной жизни семейских играли большую роль, велико было влияние книжных (письменных) источников и на устное народное творчество. В них семейские находили ответы на многие житейские вопросы, оправдания или порицания своим поступкам, объяснения многим запретам и правилам. Здесь есть и другая функциональная сторона. Были грамотными и умели читать единицы, в основном уставщики и «начетчики», которые использовали богодуховные книги для удержания паствы в подчинении. Таким образом, фольклорная культура семейских испытывала постоянное влияние книжной христианской литературы. В связи с этим в диссертации раскрывается связь фольклорных произведений с апокрифической литературой, рассматривается устное бытование апокрифических сюжетов.

В устной традиции широкое хождение имели духовные стихи, функцией которых было толкование библейских сюжетов понятным народу языком, соединение мира народных представлений с миром христианских книг. Нами рассматриваются сюжеты/мотивы духовных стихов забайкальских старообрядцев, которые сохранились и продолжают свое бытование в устных народных легендах и легендарных рассказах на рубеже XX — XXI веков в старообрядческих селах.

Все более важное значение в современной фольклористике приобретает проблема систематизации несказочной прозы, в том числе христианских легенд и мифологических рассказов, в связи с чем необходимо исследование сюжетно-мотивного состава локальной традиции. Нами рассмотрены две сюжетные группы легенд: о святых и мучениках и о запретах и поверьях семейскихсюжетно-мотивный состав мифологических рассказов, которые в свою очередь составили четыре тематических группы: о домовых (дворовых, колодезных), о лешем и местах, где «водит», о покойниках, о людях, обладающих сверхъестественными способностями. В диссертации представлен сюжетно-мотивный фонд легенд и мифологических рассказов, собранных в старообрядческих селах в конце XX — начале XXI вв. Определяются локальные особенности бытования жанров на фоне материала других русских традиций, современное состояние и причины их видоизменения. Завершаются разделы о легендах и мифологических рассказах указателями сюжетов/мотивов христианских легенд и мифологических рассказов старообрядцев Забайкалья, указателем персонажей легенд на фоне общерусской традиции.

В качестве материала для анализа в работе были использованы неопубликованные фольклорные тексты, собранные в большинстве своем самим диссертантом во время экспедиционных исследований в семейских селах Забайкалья, а также сотрудниками отдела литературоведения и фольклористики ИМБиТ СО РАН. Легенды и мифологические рассказы вычленялись из живой речи повествователей, записаны дословно с текстологической точностью, с точной передачей диалектных особенностей. Все тексты паспортизированы. После каждого фольклорного текста (или его части, приведенной в работе) указывается, в каком году, кем, от кого и где (село, район) этот текст записан. В приложении представлены тексты, используемые автором в работе. Они пронумерованы и имеют названия, данные автором работы. Приложение содержит указатель мест записи.

Актуальность темы

исследования заключается в том, что находящиеся в живом бытовании христианские легенды и мифологические рассказы в отечественной фольклористике остаются наименее изученными жанрами народной культуры. Легенды и мифологические рассказы старообрядцев Забайкалья вообще не были предметом специального изучения исследователей. Рассказы, связанные с русскими народными верованиями, изучались только как источник познания народных верований, как этнографические свидетельства. Легенды и мифологические рассказы целенаправленно, как жанры несказочной прозы, не рассматривались. В научный оборот до сих пор не введен фольклорный материал, отражающий специфику фольклорной культуры семейских в её мировоззренческих аспектах, он не описан, не систематизирован.

В последние годы возрастает интерес современного общества к мифологии, к религии, происходит переосмысление мировоззренческих позиций. Поэтому требуется новый подход к изучению фольклорных произведений религиозного содержания, излагающих нормы христианской жизни, постулирующих морально-нравственные законы человеческого бытия.

Цели и задачи исследования. Целью диссертационного исследования является рассмотрение христианских и мифологических сюжетов в народной прозе старообрядцев Забайкалья (семейских) на рубеже ХХ-ХХ1 вв. в их традиционности и специфичности. Указанная цель обусловила следующие задачи:

— рассмотреть формы и функции бытования, современное состояние и причины видоизменения христианских и мифологических сюжетов в фольклоре семейских;

— раскрыть черты христианских и мифологических воззрений старообрядцев в фольклорном творчестве;

— установить сюжетно-мотивный состав легенд и мифологических рассказов;

— выявить локальные особенности бытования христианских и мифологических сюжетов/мотивов семейских на фоне легендарных и мифологических сюжетов других русских традиций;

— провести систематизацию сюжетно-мотивного фонда легенд и мифологических рассказов и составить указатель сюжетов христианских легенд старообрядцев Забайкалья, указатель персонажей легенд, указатель сюжетов мифологических рассказов старообрядцев Забайкалья.

Теоретико-методологической базой исследования послужили теоретические положения, изложенные в работах В. Я. Проппа, Б. Н. Путилова, К. В. Чистова, В. Е. Гусева, Ю. И. Смирноваконцепция Б.Н. Путилова о регионализме фольклорной культурыпринципы классификации фольклорных текстов, разработанные Ю. И. Смирновым. В работе используются труды этнографов П. А. Ровинского, Д. К. Зеленина, Ф. Ф. Болонева, М. М. Громыко. Диссертационное исследование опирается на труды и исследования русского фольклора А. Н. Афанасьева, Э. В. Померанцевой, JI.E. Элиасова, В. П. Зиновьева, B.C. Кузнецовой, Н. К. Козловой, а также на работы современных исследователей фольклора семейских.

Сравнительно-типологический метод определил методику исследования регионального материала и отбор конкретных аналитических методик при работе с текстами, а также системный подход и региональный аспект исследования, раскрывающий конкретное проявление рассматриваемых жанров в локальной среде бытования.

Источником исследования послужил фольклорно-этнографический материал, собранный диссертантом во время полевых исследований в Мухоршибирском, Тарбагатайском, Бичурском, Кяхтинском, Кижингинском, Хоринском районах Забайкалья в 2000;2004 гг., записи фольклористов ИМБиТ СО РАН, фольклорные материалы Отдела памятников письменности Востока ИМБиТ СО РАН, а также опубликованные источники.

Научная новизна и практическая значимость. В настоящей работе делаются первые шаги в сюжетной систематизации регионального материала: рассматриваются и систематизируются христианские и мифологические сюжеты в системе фольклорной традиции одной из этнолокальных групп русского населения Забайкалья — старообрядцев, что, надеемся, поможет в исследовании жанров несказочной прозы.

— В науку введен новый фольклорный материал, который может оказать практическую помощь в изучении регионального фольклора, в исследовании историко-типологических связей традиции семейских с другими славянскими традициями;

— Представленные указатели сюжетов/мотивов, персонажей, а также материал, приведенный в приложении, могут внести свой вклад в создание восточнославянского сюжетно-мотивного указателя.

— Настоящее исследование может быть использовано при разработке учебных курсов, учебных программ и пособий по фольклору для учебных заведений.

Апробация работы. Основное содержание диссертации отражено в публикациях и представлено в виде докладов на научных конференциях разных уровней: на XI научно-практическом семинаре Сибирского регионального вузовского центра по фольклору «Народная культура.

Сибири" и «Шастинских чтениях» (Иркутск, 2002) — на IV международном симпозиуме «Этнокультурное образование: совершенствование подготовки специалистов в области традиционных культур» (Улан-Удэ, 2003) — на XII научно-практическом семинаре Сибирского регионального вузовского центра по фольклору «Народная культура Сибири» (Омск, 2003) — на российской научно-практической конференции «XV Уральские Бирюковские чтения» (Омск, 2004) — на региональной научной конференции «Научное наследие фольклористов и литературоведов А. И. Уланова, С. П. Балдаева, Л. Е. Элиасова.» (Улан-Удэ, 2004).

Структура диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы, приложения. Главы подразделяются на разделы. В приложении представлены тексты, использованные в диссертации, нумерация и названия даны автором работы. Приложение содержит указатель мест записи.

Заключение

.

При решении задач, поставленных в диссертационном исследовании, были рассмотрены христианские и мифологические сюжеты в народной прозе старообрядцев Забайкалья (семейских), а именно в бытующих в семейских селах на рубеже XX — XXI веков христианских легендах и мифологических рассказах. Книжные христианские представления, регулирующие всю жизнедеятельность семейских, их социальную, бытовую и духовную сферу жизни, оказали влияние на сюжетно-мотивный фонд христианских легенд семейских. Книжная культура, питая фольклор, наполнила легенды фрагментами текстов (в некоторых случаях готовыми текстами), сюжетами, мотивами, персонажами и идеями библейской истории, Ветхого и Нового Заветов. Выступая в сознании самих староверов как два дополняющих друг друга воплощения христианских правил жизни, письменная (книжная) и устная формы культуры здесь находятся в тесной зависимости. В современных легендах сохранились многие апокрифические сюжеты: это ветхозаветные сюжеты апокрифического переложения и толкования, поучения и слова отцов церкви, сюжеты из житий святых, стихов о Страшном суде. К житиям святых и апокрифам близки в легендах мотивы искушения человека бесом (лукавым), образы благодарных животных, которые помогают человеку. В современных легендах нашли отражение сюжеты/мотивы из письменных сборников, сохранившихся у семейских до настоящего времени наряду со статьями из богослужебной литературы.

В христианских легендах семейских сохранились сюжеты/мотивы духовных стихов — жанра, в настоящее время утратившего свое бытование в устной фольклорной традиции старообрядцев Забайкалья. В народной памяти в произведениях несказочной прозы сохраняются пересказы тех или иных сюжетов/мотивов духовных стихов. В легендах сохранились преимущественно сюжеты духовных стихов эсхатологического содержания: о человеческой смерти, страшном суде, кончине мира («конце света»), наказания за грехи, связанные с нарушением христианских заповедей (убийством, злобой, прелюбодеянием, жадностью). Сохранены в современных легендах семейских некоторые запреты и поверья, составлявшие содержание духовных стихов. Употребляются в виде цитат отрывки духовных стихов. Трансформированные в прозу духовные стихи совместили в себе фольклорный и книжный стили. Заметна текстовая близость фрагментов некоторых духовных стихов и заговоров. Классическим примером является «стих» и апокриф «Сон Пресвятой Богородицы», который кончается текстом, близким к заговорной формуле. Апокриф и его производное — стих — до сих пор широко используются в старообрядческих селах как молитва и как оберег (заговор), выполняя магическую функцию.

Современные христианские легенды семейских, таким образом, являются результатом осмысления народным сознанием христианской книги, ее продолжением и дополнением в народном творчестве. Народная память отдает свое предпочтение легендам о святых и мучениках, сюжеты которых раскрывают (объясняют) образы и функции покровителей, почитаемых старообрядцами с давних времен. Отмечено широкое бытование сюжета «о хождении Христа в образе старца», содержание которого раскрывается следующим набором наиболее бытуемых мотивов: 1) наказание богатого, награда бедного, 2) наказание за нарушение запрета, 3) «бедная вдова», 4) участь праведников и грешников на «том свете», 5) о конце света и страшном суде. Наиболее распространенными в настоящее время являются легенды об Алексее человеке Божьем, о Николае Чудотворце и Касияне, об Илье Пророке, о Богородице-Троеручнице, о Сердитой Богородице, О Ное Праведном (о Великом потопе).

Старообрядцы сохранили в своей памяти «древлеправославное» представление о существовании загробного мира, о чем свидетельствует обязательное исполнение множества обычаев (суеверий), что, в свою очередь, способствовало сохранности легенд об участи праведников и грешников на том свете, о конце света и страшном суде. Эти легенды раскрывают воззрения семейских на смерть и потусторонний мир.

Легенды о святых и мучениках сохраняют в живом бытовании традиционный для русских народных христианских легенд сюжетно-мотивный состав. При сопоставлении текстов, зафиксированных в начале XXI века, с записями столетней давности, опубликованными в сборнике А. Н. Афанасьева, выявляется сохранность основных сюжетных мотивов при их некоторой трансформации в связи с региональными условиями бытования легенды. Современные тексты утратили свою прежнюю форму бытования, становясь короче и переходя в форму коротких рассказов. Прослеживается композиционная устойчивость мотивов. Подвижной является система персонажей. В современных легендах наблюдается замена образов святых. Например, в некоторых повествованиях образ Бога заменен особо почитаемым у семейских образом Николая Чудотворца. В народном сознании не всегда есть четкое разделение функций святых, соответственно в легендах нет четкого распределения функций между образами Бога и Николая Чудотворца. В некоторых легендах образ святого экстраполирован на земного человека. Например, в легенде о «Богородице-Троеручице» рассказывается не о святой, а о простой женщине: «Вот одна „бабочка“, где-то она стала речку переходить.» (см. приложение № 27). Современная легенда воспринимается слушателями и воспроизводится информантами как достоверный рассказ из жизни семейских. Современные повествования продолжают выполнять наряду с информативной нравоучительную и объяснительную функции.

Вторая сюжетная группа легенд, объясняющих запреты и поверья семейских, по своему сюжетному содержанию составляет редуцированную форму сюжетов библейской истории. Повествования эти, наряду с информативной, объясняющей и назидательной функциями, выполняют прагматическую роль в поведении членов семьи и в целом сельской общины. Прагматику библейских сюжетов подтверждает тот факт, что информанты воспроизводят христианские сюжеты в ответ на вопросы, не касающиеся напрямую Библейской истории.

Легенды данной сюжетной группы так же, как и легенды о святых и мучениках, выступают в роли нормативных текстов, закрепляющих определенную систему ценностей, правила поведения и некоторые предписания (запреты). Рядом с библейскими сюжетами образуется самостоятельный комплекс народных представлений, связанный с этиологией. Достаточно часто информанты по ассоциации начинают воспроизводить эти представления после изложения сюжета.

Еще одной особенностью многих бытующих сегодня христианских сюжетов является совмещение библейских мотивов и архаических мифологических верований. Эту особенность ярко демонстрирует легенда о Великом Ноевом потопе (Ной Праведный) с фрагментом мифа о животных (см. приложение № 26). Ветхозаветная история, «вживаясь» в устную традицию, приобрела черты местной топонимии и переплелась с фрагментами поверий (в данном случае демонологических), продолжая существовать в комплексе с остальными суевериями.

Рассмотренный нами сюжетно-мотивный состав мифологических рассказов, бытующих у семейских на рубеже XX — XXI веков, в большей степени совпадает с сюжетным составом демонологических рассказов восточнославянской традиции. Не зафиксировано нами у семейских Забайкалья мифологических рассказов о змеях, русалках и кладах. Сюжетно-мотивный состав мифологических рассказов семейских Забайкалья о домовом совпадает с сюжетным составом указателя В. П. Зиновьева. В рассказах семейских образ домового устойчив. Здесь отсутствуют его появления в облике животных (белки, зайца, крысы), часто встречающихся в мифологических рассказах русского населения Восточной Сибири (Э.В. Померанцева [90], В. П. Зиновьев [77]). В исследованиях фольклористов встречаются ссылки на рассказы о связи домового с другими персонажами низшей мифологии. Нам зафиксировать таких рассказов не удалось.

Среди быличек и бывалыцин, записанных в старообрядческих селах Забайкалья в 2000 — 2004 гг., количественно меньшее место, по сравнению с другими, занимают рассказы о духах природы, а именно мифологические рассказы о лешем. Если В. П. Зиновьевым в период с 1966 по 1982 гг. в Забайкалье было зафиксировано большое количество демонологических рассказов о лешем и в «Указателе сюжетов-мотивов сибирских быличек и бывалыцин» исследователь приводит 30 сюжетов о данном персонаже, то в начале XXI века многие сюжеты утрачивают свое бытование. Нами зафиксированы не все сюжетные мотивы, отмеченные в указателе В. П. Зиновьева. В современных рассказах, в отличие от быличек и бывалыцин, записанных фольклористами в 1960;х — 1990;х годах прошлого века, почти отсутствуют описания внешнего вида лешего, его поведения. В большинстве мифологических рассказов он не обозначен повествователями как персонаж, а указывается локус, заколдованное место, «где водит».

Продолжают широко бытовать в старообрядческом селе Забайкалья мифологические рассказы о покойниках. Сюжетный состав рассказов о покойнике содержит сюжеты/мотивы «о передаче покойником через сон информации», «о снах, связанных с запретами похоронно-поминального комплекса». Все сюжеты, указанные в указателе В. П. Зиновьева (ГШ «Покойник»), отмечены в живом бытовании у старообрядцев Забайкалья до настоящего времени.

Особо распространенными являются мифологические рассказы о людях, обладающих сверхъестественными способностями, а именно о колдунах, колдовках. Они продолжают повсеместно и широко бытовать в старообрядческом селе Забайкалья на рубеже XX — XXI столетий. Анализ записанных текстов позволяет говорить об устойчивом бытовании и обширном сюжетно-мотивном составе данных повествований, продолжающих продуктивно функционировать, выполняя помимо информативной и эстетической функции — нравственно-назидательную. Сравнительный анализ мифологических повествований семейских с восточнославянскими текстами позволил выявить локальные особенности сюжетно-мотивного содержания. Почти все сюжеты/мотивы о колдовках (формы порчи) встречаются в быличках и бывалыцинах, которые отмечены в указателе В. П. Зиновьева. В рассказах семейских с сюжетом/мотивом «защита от колдовки» особенно усилен мотив силы крестного знамения, вербально обозначена необходимость верить в божественную помощь и пользоваться атрибутами веры в борьбе с нечистью.

Современные христианские и мифологические сюжеты в фольклорных жанрах старообрядцев Забайкалья содержат в себе архаические следы начальных этапов становления фольклорной традиции в целом, вследствие чего в ней и христианское и языческое тесно переплелось и отражает двойственный характер мировосприятия семейских.