Конструирование социальной проблемы подростковой делинквентности в печатных изданиях Республики Татарстан

Актуальность исследования. Социальные трансформации, произошедшие в России на рубеже 1980;90-х гг., внесли существенные изменения не только в экономическую и политическую системы российского общества, но также затронули сферу культуры. Это выразилось как в разрушении стереотипов и развенчании мифов советской эпохи, так и одновременном формировании новых, адекватных изменившимся условиям.

В первую очередь эти изменения в мировосприятии коснулись наиболее обсуждаемых сторон жизни общества, таких как участие в политической жизни, развитие экономических свобод, борьба с преступностью и т. д.

Если первые два направления предполагали личное участие индивида, то преступность (особенно в советское время) была латентным явлением, о реальных масштабах которого большинству советских граждан было практически ничего не известно. Если в городах-столицах союзных республик наравне с официальными существовали еще и альтернативные источники информации, то в провинции единственной заменой им могли быть только слухи и личный опыт. Данный факт способствовал устойчивости представлений о том, что «в СССР нет преступности». Содержание материалов СМИ Татарской АССР тех лет только подкрепляло эти представления. В конце 1970;х — начале 1980;х сообщения о преступности (на всех уровнях) в республиканской прессе были редкостью и появлялись только в постоянной газетной рубрике, такой как «Будни милиции» или «На страже порядка». Тем большим шоком для тогдашних функционеров был внезапный реальный рост организованной преступности, выразившийся, в первую очередь, в деятельности казанской организованной преступной группировки «Тяп-Ляп». В городе начался рост подростковой делинквентности, достигшей своего пика в середине 1980;х гг. и сошедшей на нет к началу 1990;х гг. вследствие «встраивания» молодежной преступности в криминальный бизнес.

Особые законы функционирования института СМИ в те времена не могли позволить журналистам оперативно реагировать на происшествия. Увеличение объемов самой противоречивой информации относительно «казанского феномена» (причины, последствия, способы борьбы и пути искоренения явления) впоследствии привело к волнообразному росту сообщений в СМИ и формированию моральных паник, выразившихся в том, что «группировщики» стали для населения Казани олицетворением общей «моральной деградации» молодежи и виновниками всех бед, происходящих вокруг.

Сложность репрезентации проблемы молодежной делинквентности в то время заключалась еще и в том, что эта проблема тесно соприкасалась с так называемым «молодежным вопросом», заключавшимся в необходимости «воспитания» советской молодежи в духе идеалов коммунизма. Постепенное разочарование большинства населения в социалистической модели и последовавшее за этим падение интереса к комсомолу осложняло задачу объяснения и противостояния растущей подростковой делинквентности.

После распада СССР острота молодежного вопроса намного уменьшилась: потеряла актуальность задача «воспитания советского человека» и «построения коммунистического общества». Делинквентная молодежь, в целом, выпала из официальной повестки дня, проиграв конкуренцию иным социальным проблемам, а СМИ переориентировались на новые стандарты репрезентации материала — зрелищность, сенсационность, «кровавость».

Тревожной тенденцией последних лет является новый виток повышения страха населения перед делинквентной молодежью. Можно согласиться с мнением Джока Янга, полагающего, что сегодня основным объектом моральных паник является среда социально исключенной молодежи1, классическими представителями которой на Западе являются.

1 Young, J. Moral panics, Margate and Mary Poppins: Mysterious happenings in south coast seaside towns / J. Young//Crime Media Culture.-2005.-№!.-p. 100. безработные получатели социальных пособий", а у нас враждующие между собой «нелегальные мигранты» и «скинхеды». Опасность новых паник обусловливается тем, что, во-первых, социальное расслоение и социальное исключение с каждым днем становятся все более чувствительными, а во-вторых, статус «социальной исключенное&trade-» отдельных социальных групп ежедневно подкрепляется «скандальными» сообщениями СМИ. В этом смысле можно говорить о возможности возникновения «долговременных моральных паник» в противовес «кратковременным моральным паникам» (С. Коэн).

Таким образом, рост недоверия населения к делинквентной молодежи, с одной стороны, и увеличение масштабов и форм делинквентной активности молодежи, с другой — свидетельствуют об актуальности существующей проблемной ситуации.

Степень научной разработанности проблемы. Социологическое изучение преступности и средств массовой информации невозможно без обращения к наследию классиков социологической мысли, заложивших теоретико-методологические основы социологического подхода как такового.

1 'У.

В частности, в нашей работе мы используем идеи К. Маркса, Э. Дюркгейма, М. Вебера3, Э. Гуссерля4, А. Шюца5, Р. Мертона6, Т. Парсонса7, Р. Мертона8, Ч.Р. Миллса9, Дж. Ритцера10 и других.

Важнейшей для различения точек зрения на природу социальной реальности является концепция социологических парадигм, разработанная Т.

11 1 2 Куном, а также А. Шиманским и Дж. Кинлохом .

1 Маркс, К. Немецкая идеология / К. Маркс, Ф. Энгельс // собр. соч.: в 3 т. — М.: Изд-во полит, лит., — T.3.

2 Дюркгейм, Э. Самоубийство. Социологический этюд / Э. Дюркгейм. — СПб.: Союз, 1998. — 496 с.- Дюркгейм, Э. О разделении общественного трудаМетод социологии / Э. Дюркгеймпер. А. Б. Гофмана. -М.: Наука, 1991.-572 с.

3 Вебер, М. Избранное. Образ общества. / М. Веберпер. И. Левиной — М.: Юрист, 1994. — 702 с.

4 Гуссерль, Э. Идеи чистой феноменологии / Э. Гуссерль.- М., 1994.

5 Шюц, А. Структура повседневного мышления / А. Шюц//Социологические исследования. — 1988. -№ 2.

6 Мертон, Р. Социальная структура и аномия / Р. Мертон // Социологические исследования. — 1992. -№ 2−4.

7 Парсонс, Т. О структуре социального действия / Т. Парсонс. — M.: Академический проект, 2000.

8 Мертон, Р. Социальная структура и аномия / Р. Мертон // Социологические исследования. — 1992. -№ 2−4.

9 Миллс, Ч. Р. Социологическое воображение / Ч. Р. Миллс. — M., 1998.

10 Ritzer, G. Sociology: A Multiple Paradigm Science / G. Ritzer. — Boston, 1975 Кун, Т. Структура научных революций / Т. Кунпер. И. 3. Налетова. — M.: Прогресс, 1977. — 300 с.

Используя парадигмальный подход, а также классификацию подходов к осмыслению феномена преступности, предложенную А. Л. Салагаевым, множество зарубежных и отечественных работ, выполненных на стыке социологии и криминологии) можно развести по нескольким направлениям: функционалистское (Р. Мертон3, Р. Кловард и Л. Олин4), конфликтно-радикальное (Д.Волд5, О. Терк6, У. Чемблисс7, Р. Дарендорф8, Л. Козер9), исследование социального контроля (У. Реклесс10, А. Най11, Т. Хирши12, Д. Гарланд13), а также бихевиористский подход (Б. Скиннер14, Дж. Хоманс15), интеракционистское (Э. Лемерт16, Г. Беккер17, Г. Сайке и Д. Матза18) и конструкционистское (Ф. Дэвис19, Н. Кристи20), направления.

Общая методология конструкционизма, используемая в работе, л | восходит к философской феноменологической теории, а также.

22 социологическому конструкционизму П. Бергера и Т. Лукмана. В.

1 Шиманский, А. Три социологические парадигмы / А. Шиманский // Структурно-функциональный анализ в современной социологии: Информационный бюллетень ИКСИ.- 1968. -№ 6.-Вып. 1.

2 Kinloch, G.C. Sociological theory: Its development at major paradigms / G.C. Kinloch. — N.Y., 1977.

3 Мертон, P. Социальная структура и аномия / Р. Мертон // Социологические исследования. — 1992. -№ 2−4.

4 Cloward, R.A. Delinquency and opportunity: A theory of delinquent gangs / R.A. Cloward, L. Olin. — New York: Free Press, 1960.

5 Void, G. Theoretical criminology / G. Void. — NY., 1958.

6 Turk, A. Criminality and legal order / A. Turk. — Chicago, 1969.

7 Chambliss, W. Crime and legal process / W. Chambliss // Law, order and power. — Mass, 1971.

8 Дарендорф, P. Элементы теории социального конфликта / Р. Дарендорф // Социологические исследования. -1994.-№ 5.-С. 142−147.

9 Козер, Л. Функции социального конфликта/ Л. Козер — M.: Идея Пресс, 2000.-205 с.

10 Reckless, W.C. Criminal Behavior / W.C. Reckless. — New York: McGraw-Hill, 1940.

11 Nye, I. Family relationships and delinquent behavior /1. Nye. — New York: Wiley, 1958. — 168 p.

12 Hirschi, T. Causes of delinquency / T. Hirschi. — Berkeley, CA: University of California Press, 1969. — 309 p.

13 Garland, D. The Culture of Control / D. Garland // Crime and Social Order in Contemporary Society. — Chicago: The University of Chicago Press, 2001.

14 Skinner, B.F. Beyond Freedom and Dignity / B.F. Skinner. — New York: Bantam Vintage, 1972.

15 Хоманс, Дж. Социальное поведение как обмен / Дж. Хоманс // Современная зарубежная социальная психология: сб. ст. — М.: Издательство Московского университета, 1984.-С. 82−91.

16 Lemert, Е. Human deviance, social problems, and social control / E. Lemert. — Englewood Cliffs, NJ: Prentice-Hall., 1967.

17 Becker, H. Outsiders. Studies in the Sociology of Deviance / H. Becker. — New York: The Free Press, 1963.

18 Sykes, G. Techniques of Neutralization / G. Sykes, D. Matza // American Sociological Review. — 1957. — № 22.

19 Davis, F. Crime news in Colorado newspapers / F. Davis // American Journal of Sociology. — 1951. — № 57. — pp. 325−330.. .

20 Кристи, H. Борьба с преступностью как индустрия. Вперед, к. Гулагу западного образца / Н. Кристи — М.: Центр содействия реформе уголовного правосудия, 2001. — 224 с.

21 Шпигельберг, Г. Феноменологическое движение / Г. Шпигельберг — M., 2003.

22 Бергер, П. Социальное конструирование реальности: трактат по социологии знания / П. Бергер, Т. ЛукманПер. Е. Д. Руткевич. — М.: Медиум, 1995. — 323 с. социологии социальных проблем конструкционистский подход использовали.

Г. Блумер1, М. Спектор и Дж. Китсьюз2, Дж. Бест3, Д. Лазик4 и др.

В отечественной традиции исследования преступности наиболее распространенным является нормативно-правовой подход в рамках юридических наук (В.М. Артемов5, Ю.М. Антонян6). Ряд исследователей работает на стыке криминологии и социологии (что в отечественной традиции получило название девиантологии) — это, в первую очередь, Я.И.

Гилинский7 и А.Л. Салагаев8 а также В.В. Лунеев9, Ю.Ю. Комлев10, В.Н.

Демидов, Л.Г. Толчинский11).

Достаточно развитым направлением в отечественной криминологии.

12 является исследование подростковой делинквентности (А. Салагаев, Л. Агеева13, Л. Прозументов14, Р. Булатов и А. Шеслер15, Е. Омельченко1).

1 Блумер, Г. Социальные проблемы как коллективное поведение / Г. Блумерпер. И. Г. Ясавеева // Контексты современности — 11: Хрестоматия / Сост. и ред. С. А. Ерофеев. — 2-е изд., перераб. и доп. — Казань: Изд-во Казанск. ун-та, 2001.-С. 153−158.

2 Спектор, М. Конструирование социальных проблем / М. Спектор, Дж. Китсьюзпер. И. Г. Ясавеева // Контексты современности — И: Хрестоматия / Сост. и ред. С. А. Ерофеев. — 2-е изд., перераб. и доп. — Казань: Изд-во Казанск. ун-та, 2001. -С. 160−163.

3 Бест, Дж. Конструкционистский подход к исследованию социальных проблем / Дж. Бестпер. И. Г. Ясавеева // Контексты современности — II: Хрестоматия / Сост. и ред. С. А. Ерофеев. — 2-е изд., перераб. и доп. — Казань: Изд-во Казанск. ун-та, 2001. — С. 164−175.

4 Loseke, D. Thinking About Social Problems: An Introduction to Constructionist Perspectives (Social Problems and Social Issues)/ D. Loseke. — New York: Aldine de Gruyter, 1999.

5 Артемов, В.М. Социально-культурная ориентация правоохранительных органов / В. М. Артемов // Социологические исследования. — 2000. — № 1. — С. 51−55.

6 Психология преступника и расследования преступлений / Ю. М. Антонян и др. — М.: Юристь, 1996. — 334 с.

7 Гилинский, Я. И. Социология девиантного поведения как специальная социологическая теория / Я. И. Гилинский // Социологические исследования. — 1991. — № 4. — С. 72−78.

8 Салагаев, АЛ. Молодежные группировки — опыт пилотного исследования // Социологические исследования. 2004. № 9. — С. 50−58.

9 Лунеев, В. В. Преступность XX века: мировые, региональные и российские тенденции. — Москва: Волтерс Клувер, 2005.

10 Комлев, Ю. Ю. Опыт мониторинговых исследований в Татарстане // Социологические исследования.

1993. -№ 1.-С. 110−113.

11 Комлев, Ю. Ю. Средства массовой информации в коммуникативной деятельности органов внутренних дел: проблемы теории и практики /Ю.Ю. Комлев, Л. Г. Толчинский, В. Н. Демидов — М.: ВНИИ МВД России, 2001.-204 с.

12 Салагаев, А. Л. Насилие в молодежных группировках как способ конструирования маскулинности / AJI. Салагаев, A.B. Шашкин // Журнал социологии и социальной антропологии. — 2002. — Т. 5. — № 1. — С. 151 160.

13 Агеева, Л. В. Казанский феномен: миф и реальность / Л. В. Агеева. — Казань: Татарское кн. изд-во, 1991. -295 с.

14 Прозументов, Л. М. Групповая преступность несовершеннолетних и ее предупреждение / Л. М. Прозументов. — Томск, 2001. — 280 с.

15 Булатов, P.M. Криминогенные городские территориальные подростково-молодежные группировки (уголовно-правовые и криминологические аспекты) / P.M. Булатов, A.B. Шеслер. — Казань: Таткнигоиздат,.

1994. 158 с.

Большинство перечисленных работ выполнено в функционалистской традиции.

Общетеоретические подходы к исследованию природы средств массовой информации представлены в работах исследователей функционалистского направления (Г. Лассуэл, Р. Мертон и П. Лазарсфельд3), критического направления (А. Грамши4, Л. Альтюссер5, Т.

6 7 8.

Адорно и М. Хоркхаймер), семиотического направления (Р. Барт, У. Эко, Т. Ван Дейк9), конструкционистского направления (М. Маккомбс и Д. Шоу10, С. Хилгартнер и Ч. Боек" и пр.).

В отечественной науке исследование СМИ в советский период велось в рамках изучения проблем информационно-пропагандистской деятельности (А. Здравомыслов12, М. Лауристин13, Б.А. Грушин14, Б.М. Фирсов15), а в российский период — как направление исследования паблик рилейшенз и рекламы (И.В. Алешина16, В.П. Терин17, Г. Г Почепцов18). Вместе с тем, комплексные исследования СМИ сегодня осуществляются М.М. Назаровым1,.

1 Омельченко, Е. Л. Молодежные культуры и субкультуры / Е. Л. Омельченко — М.: Ин-т Социологии РАН, 2000.-261 с.

2 Лассуэл, Г. Коммуникативный процесс и его структуры / Г. Лассуэл // Современные проблемы социальной коммуникации: сб. ст.-СПб., 1996.

3Lazarsfeld, P. Communication, popular taste and organized social action / P. Lazarsfeld, R. Merton // Bryson (ed.). The Communication of Ideas. New York: Harper and Brothers, 1948.

4 Грамши, A. Тюремные тетради. / A. Грамши // Собр. соч.: в 3 т. — M., Иностранная литература, 1959. — 565 с.

5 Althusser, L. Lenin and philosophy and other essays / L. Althusser. — London: New Left Books, 1971.

6 Хоркхаймер, M. Диалектика Просвещения / M. Хоркхаймер, T. Адорно. — M., 2003.

7 Барт, P. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. / Р. Бартпер. Г. К. Косиков. — M.: Прогресс, 1994. — 616 с.

8 Эко, У. Роль читателя. Исследования по семиотике текста / У. Эко — СПб.: Симпозиум, 2005 — 502 с.

9 Дейк ван, Т. Язык. Познание. Коммуникация / Т. ван Дейк. — М.: Высшая школа, 1989.

10 McCombs, М.Е. The agenda setting function of mass media / M.E. McCombs, D.L. Shaw // Public Opinion Quarterly. — 1972. — № 36. — p. 176−187.

11 Хилгартнер, С. Рост и упадок социальных проблем: концепция публичных арен / С. Хилгартнер, Ч. Л. Боекпер. И. Г. Ясавеева // Средства массовой коммуникации и социальные проблемы: Хрестоматия / Сост. И. Г. Ясавеев. — С. 18−54.

12 Здравомыслов, А. Г. Потребности. Интересы. Ценности / А. Г. Здравомыслов — М.: Политиздат, 1986.-221 с.

13 Лауристин, М. Роль социальных установок в восприятии газетного текста / M. Лауристин, П. Вихалемм // Смысловое восприятие речевого сообщения (в условиях массовой коммуникации): сб. ст. — М, 1976.

14 Грушин, Б. А. Эффективность массовой информации и пропаганды: понятие и проблемы измерения. / Б. А. Грушин — М.: Знание, 1979. — 64 с.

15 Массовая коммуникация в условиях научно-технической революции / Под ред. Б. М. Фирсова. — Л., 1981.

16 Алешина, И. В. Паблик рилейшенз для менеджеров. Учебник. / И. В. Алешина — M.: ИКФ «ЭКМОС», 2003. -479 с.

17 Терин, В. П. Массовая коммуникация: исследование опыта Запада. / В. П. Терин — M.: Московский государственный институт (университет) международных отношений, МИД РФ, Кафедра философии, 2000. -224 с.

18 Почепцов, Г. Г. Паблик рилейшнз для профессионалов / Г. Г. Почепцов — M.-K.: Рефл-бук-Ваклер, 2001.

Назаровым1, Е. Г. Дьяковой и А.Д. Трахтенберг2, Л.В.Федотовой3 и другими.

Общим эффектам воздействия СМИ на аудиторию посвящены работы таких западных исследователей как Дж. Ватт и С. ван дер Берг4, Р. Бэр и С. Иэнгар5, Г. Гербнер6, Ф. Яблонски7, Д. Грэбер8, Дж. О’Киф и К. Рейд-Нэш9 и многих других. Диспропорции в освещении различных видов преступлений российскими СМИ изучались И.Г. Ясавеевым10 и Ю.Ю. Комлевым11.

Чрезвычайно популярное на Западе исследование эффектов, оказываемых СМИ на аудиторию, вследствие демонстрации актов насилия (М. Маккомбс и Д. Шоу12, К. Кинник, Г. Камерон и Д. Кругман73) в отечественной науке недостаточно распространено (И.Г. Ясавеев14, У. Блюдина15).

Особым направлением исследования негативных социальных эффектов, вызываемых СМИ, является исследование «моральных паник», возникающих вследствие чрезмерной драматизации тех или иных.

1 Назаров, М. М. Массовая коммуникация в современном мире: методология анализа и практика исследований / М. М. Назаров — М.: УРСС, 2ООО. — 240 с.

2 Дьякова, Е. Г. Массовая коммуникация и проблема конструирования реальности: анализ основных теоретических подходов / Е. Г. Дьякова, А. Д. Трахтенберг — Екатеринбург: УрО РАН, 1999. — 130 с.

3 Федотова, Л. Н. Социология массовой коммуникации: Учебник для вузов / Л. Н. Федотова — СПб.: Питер, 2004.-397 с.

4 Watt J.H. Time series analysis of alternative media effects theories / J.H. Watt, S.A. van den Berg // Communication Yearbook 2, New Brunswick, NJ: Transaction Books, 1978. — pp. 215−224.

3 Behr, R. L. Television news, real-world cues, and changes in the public agenda / L.H. Behr, S. Iyengar // Public Opinion Quarterly. — 1985. — № 49. — pp. 38−57.

6 Gerbner, G. Violence and Terror in the Mass Media / G. Gerbner. — Paris: UNESCO, 1988.

7Jablonski, P.M. Terrorism and the United States government: The effects of official definition and agenda-setting on media coverage / P.M. Jablonski. — Unpublished Master’s Thesis. The Florida State University, Tallahassee, Florida, 1992.

8 Graber, D. Crime news and the public / D. Graber. — New York: Praeger Publishers, 1980.

9 O’Keefe, G.J. Crime news and real-world blues / GJ. O’Keefe, K. Reid-Nash // Communication Research. — 1987.

-№ 14-pp. 147−163.

10 Ясавеев, И. Г. Конструирование социальных проблем средствами массовой коммуникации /И.Г. Ясавеев. -Казань: Изд-во Казанского университета, 2004.-200 с. Комлев, Ю. Ю. Органы внутренних дел и средства массовой информации: от общественной осведомленности к оптимальному взаимодействию /10.10. Комлев — Казань: Изд-во Казанск. ун-та, 2001.

12 McCombs, M.E. The agenda setting function of mass media / M.E. McCombs, D.L. Shaw // Public Opinion Quarterly. — 1972. -№ 36. — p. 176−187.

13 Кинник, К. Усталость сострадать": коммуникация и чувство опустошенности в отношении социальных проблем / К. Киник, Г. Камерон, Кругман Д.- пер. И. Г. Ясавеева // Средства массовой коммуникации и социальные проблемы: Хрестоматия / Сост. И. Г. Ясавеев. — С. 187−217.

14 Ясавеев, И.Г. ВИЧ-инфекция и средства массовой коммуникации: порочный круг отсутствующей событийности / И. Г. Ясавеев // Газеты малых городов: верстается первая полоса / Под ред. С. К. Шайхитдиновой: сб. ст. — Казань: Изд-во «Мастер Лайн», 2002. — С. 104−112.

15 Блюдина, У. Молодежные культуры, масс медиа и феномен «моральных паник» / У. Блюдина // Другое поле / Под ред. Е. Омельченко. Ульяновск: Средневолжский научный центр, 2000. — С. 53−63. преступлений (С. Коэн1, Б. Гуд, Н. Бен-Йехуда2, Дж. Янг3). В отечественной социальной науке данное направление разрабатывают У. Блюдина4 и П. Мейлахс5.

Таким образом, несмотря на общую популярность проблематики подростковой делинквентности в западном и российском научных дискурсах, до сих пор крайне редко встречаются работы, в которых она исследуется с конструкционистской точки зрения: не как объективное социальное условие, а как продукт сознательной конструкционистской деятельности. Осмысление подростковой делинквентности («казанского феномена») в конце 1980;хначале 1990;х гг. осуществлялось преимущественно в рамках нормативно-правового и журналистского дискурсов, к настоящему моменту данная тематика практически полностью исчезла из фокуса общественного и научного внимания. Малораспространенными в российской социальной науке являются исследования повседневной деятельности журналистов, освещающих криминальную тематику.

Научная проблема исследования заключается в том, что к настоящему моменту не выявлены причины «нормализации» проблемы подростковой делинквентности в дискурсе СМИ (и в публичном дискурсе в целом), что препятствует осмыслению современных тенденций развития делинквентных практик.

Объект и предмет исследования. Объектом исследования является процесс конструирования социальной проблемы подростковой делинквентности в символическом пространстве средств массовой информации. Предметом — способы воздействия различных акторов на конструирование проблемы подростковой делинквентности в печатных изданиях Татарской АССР и Республики Татарстан.

1 Cohen, S. Folk devils and moral panics. The creation of the mods and rockers / S. Cohen. — Oxford, 1987.

2 Goode, E. The Social Construction of Deviance / E. Goode, N. Ben-Yehuda. — Oxford: Blackwell, 1994.

3 Young, J. Moral panics, Margate and Mary Poppins: Mysterious happenings in south coast seaside towns / J. Young // Crime Media Culture. — 2005. — № 1.

4 Блюдина, У. Молодежные культуры, масс медиа и феномен «моральных паник» / У. Блюдина // Другое поле / Под ред. Е. Омельченко. Ульяновск: Средневолжский научный центр, 2000. — С. 53−63.

5 Мейлахс, П. Четвертая мировая война или очередная моральная паника? / П. Мейлахс// Нева.-2004.-№ 1.

Цель и задачи диссертационной работы. Цель — выявление способов конструирования социальной проблемы подростковой делинквентности в печатных изданиях Татарской АССР и Республики Татарстан (в период с 1980 до конца 1990;х гг.) на основе анализа влияния различных акторов на репрезентацию этой проблемы.

Основные задачи:

— Обосновать выбор конструкционистской методологии в качестве базовой для анализа деятельности по конструированию проблемы подростковой делинквентности в средствах массовой информации (СМИ).

— Рассмотреть основные подходы к исследованию деятельности СМИ в отечественной и западной науке, а также осуществить классификацию основных эффектов воздействия СМИ на аудиторию при репрезентации информации на криминальную тематику.

— Определить специфику деятельности журналистов, освещающих криминальную тематику, в советский и постсоветский периоды.

— Выявить изменения в способах конструирования проблемы подростковой делинквентности («казанский феномен») в печатных изданиях в период с 1979 по 1999 гг.

Теоретико-методологическую основу исследования составляют концептуальные положения, сформулированные в трудах П. Бергера и Т. Лукмана, М. Спектора и Дж. Китсьюза, С. Хилгартнера и Ч. Боска, М. Маккомбса и Д. Шоу и принадлежащие к конструкционистскому подходу в социальной науке. Специфика предмета исследования обусловила применение методов сбора эмпирического материала, принадлежащих как к качественной (глубинные интервью, анализ документов), так и количественной традиции (массовый опрос населения) исследования.

Эмпирическая база диссертации. В диссертации анализируются данные исследования мнения жителей г. Казани о криминогенной ситуации в городе (массовый опрос, выборка — 500 человек), осуществленного Центром аналитических исследований и разработок (г. Казань) при участии автора в.

2004 г.- некоторые результаты исследования «Рука руку моет: неформальные связи организованных преступных группировок с правоохранительными органами Республики Татарстан» (экспертный опрос журналистов, освещающих криминальную тематику в республиканских и городскими газетах, 18 интервью), осуществленного Центром аналитических исследований и разработок при участии автора в 2005 г., а также результаты исследования газет «Советская Татария"/"Республика Татарстан», «Комсомолец Татарии"/"Молодежь Татарстана» и «Вечерняя Казань» (анализ документов, изучалось содержание газет за 1979, 1984, 1989, 1994 и 1999 гг.), выполненного автором в качественной традиции анализа медиа-текста. В работе использованы данные уголовно-правовой статистики, нормативно-правовые акты Татарской АССР, Республики Татарстан и г. Казани, ведомственные программы и приказы, информационные материалы. Также в работе используется вторичный анализ данных исследований (массовый опрос населения и контент-анализ), проведенных в Республике Татарстан Ю. Ю. Комлевым в 2003 и 2004 гг.

Научная новизна исследования:

— Исследование социальной проблемы подростковой делинквентности в СССР и России осуществляется в контексте конструкционистского подхода к исследованию социальных проблем;

— На основе данных экспертного опроса, осуществленного автором, выявлено сходство советской и российской журналистики в способах контроля за репрезентацией информации по криминальной тематике и воздействия на аудиторию;

— Авторское исследование печатных изданий советского и российского периодов показало существование связи между ростом числа сообщений о подростковой делинквентности на страницах газет в конце 1980;х гг. и возникновением «моральных паник» по поводу «казанского феномена»;

— Выявлены причины (изменение функций СМИ и разрушение советской идеологии) и возможные последствия (феномен «усталости сострадать» и развитие долговременных моральных паник) «нормализации» проблемы подростковой делинквентности в текущем дискурсе СМИ.

Положения диссертации, выносимые на защиту:

1. Наиболее адекватным социологическим подходом к исследованию подростковой делинквентности как «социальной проблемы» является конструкционистский подход, принадлежащий к дефиниционистской социологической парадигме (по классификации Дж. Ритцера). Данный подход позволяет изучать эту проблему как процесс и промежуточный продукт выдвижения заинтересованными акторами некоторых утверждений требовательного характера (claims-making), способствующих повседневному переформулированию проблемы.

2. Средства массовой информации представляют собой не оружие «массовой пропаганды», а скорее публичную сферу (арену), на которой сталкиваются различные мнения, утверждения, гипотезы, в зависимости от доминирования которых устанавливается «повестка дня» — список актуальных «социальных проблем». При этом сходство СМИ советского и российского периодов заключается в существовании жесткой системы контроля над деятельностью журналистов. Таким образом, свобода журналистов в выборе риторики и стратегии конструирования социальных проблем оказывается ограниченной сложившимся «правилами игры» в публичной сфере.

3. Конструирование проблемы подростковой делинквентности в республиканских печатных изданиях (таких как «Советская Татария», «Вечерняя Казань» и в особенности «Комсомолец Татарии») привело к концу 1980;х гг. к неконтролируемому росту сообщений, в которых деятельность подростков была изображена в негативных тонах, что спровоцировало «моральную панику», выразившуюся в отождествлении аудиторией газет деятельности «группировок» с «моральной деградацией» всей молодежи.

4. Конструирование социальной проблемы подростковой делинквентности («казанский феномен») происходило в четыре этапа: предпроблемный, концептуализация проблемы, институционализация проблемы, «снятие» проблемы. При этом эволюции социальной проблемы подростковой делинквентности способствовала смена доминирующих дискурсов в СМИ: «дидактического» («делинквентов нужно воспитывать, а не наказывать»), «силового» («делинквентов нужно наказывать, а не воспитывать») и «попустительского» («о делинквентах нужно писать, потому что это нравится читателям»).

Теоретическое и практическое значение исследования. Результаты исследования значительно расширяют теоретические представления о том, как журналисты, ученые, сотрудники правоохранительных органов и другие акторы участвуют в конструировании проблемы подростковой делинквентности. Выявление автором этапов эволюции проблемы подростковой делинквентности в дискурсе СМИ может содействовать дальнейшим исследованиям делинквентных практик и их значения в жизни общества.

Практическое применение некоторых выводов автора может позволить избежать возникновения новых «моральных паник». Материал диссертации также может быть использован в преподавании учебных курсов социологии социальных институтов и процессов, социологии массовых коммуникаций, девиантологии и криминологии, а также теории журналистики.

Апробация работы. Основные положения диссертационной работы были представлены на различных конференциях и семинарах: «Вавиловские чтения» (г. Йошкар-Ола, 2004, 2005, 2006), «Средства массовой информации в современном мире. Петербургские чтения» (Санкт-Петербург, 2005), «Современное российское общество: состояние и перспективы» (г. Казань, 2006), «Девиация и делинквентность: социальный контроль» (Нижний Новгород, 2006), «Дискурсология: методология, теория, практика» (Екатеринбург, 2006), а также на VII Международном конгрессе восточноевропейских исследований (ICCEES 2007, Берлин) и исследовательском семинаре по проекту «Society and Lifestyles» в г. Каунас (2007).

Структура работы. Работа состоит из Введения, двух глав и четырех параграфов, Заключения, библиографического списка и приложения.

Во Введении обосновывается актуальность проблемы исследования, формулируются цель, задачи, объект и предмет, теоретическая основа и эмпирическая база диссертации, излагаются положения, выносимые на защиту, определяются научная и практическая значимость и апробация результатов исследования, раскрываются методология и научная новизна работы.

В первой главе «СМИ И ПРЕСТУПНОСТЬ: ОСНОВНЫЕ ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПОДХОДЫ К ИССЛЕДОВАНИЮ ПРОБЛЕМЫ» формулируется теоретико-методологическая основа исследования, а также дается краткий обзор зарубежных исследований способов репрезентации проблемы преступности в СМИ.

В первом параграфе первой главы «Основные теоретико-методологические подходы к исследованию социальной проблемы преступности» рассматриваются функционалистский, конфликтный, интеракционистский, конструкционистский подходы к изучению феномена преступности и обосновываются преимущества последнего при исследовании преступности как социальной проблемы. Во втором параграфе первой главы исследования «Теоретические подходы к исследованию освещения социальной проблемы преступности в средствах массовой информации» сравниваются основные традиции исследования массовой информации (функционалистский, критический, семиотический и пр.) — более подробно анализируются концепции «публичных арен» и «установления повестки дня», относящиеся к конструкционистскому подходу к исследованию СМИ. В параграфе делается краткий обзор зарубежных работ, посвященных исследованию воздействия криминальных новостей на аудиторию.

Во второй главе «ПРОБЛЕМА ПОДРОСТКОВОЙ ДЕЛИНКВЕНТНОСТИ: СПОСОБЫ И ЭТАПЫ КОНСТРУИРОВАНИЯ В ПЕЧАТНЫХ ИЗДАНИЯХ РЕСПУБЛИКИ ТАТАРСТАН» приводятся результаты авторских исследований, посвященных эволюции проблемы преступности и подростковой делинквентности в республиканских СМИ.

В первом параграфе второй главы «Основные способы освещения криминальных новостей средствами массовой информации Республики Татарстан» сопоставляются способы репрезентации проблемы преступности современными СМИ Республики Татарстан, а также СМИ советского периода, выявляются практики скрытого контроля за деятельностью журналистов. Во втором параграфе второй главы «Эволюция проблемы подростковой делинквентности в печатных изданиях Татарской АССР и Республики Татарстан в 1979;1999 гг.» выявляются основные этапы трансформации социальной проблемы подростковой делинквентности от предпроблемного состояния к развитию долговременных моральных паник в СМИ Татарской АССР и Республики Татарстан в этот период.

В заключении приводятся основные выводы по теме исследования и определяются дальнейшие перспективы работы над темой.

В приложении приводится образец листа экспертного интервью и формализованной анкеты, а также кодификатор газетных статей, приводимых в цитатах.

Результаты исследования, проведенного автором, показали, что основным сходством между «советской» и «российской» журналистикой является существование эффективной системы контроля за содержанием журналистских материалов:

1. Получение информации из официального или неофициального источника.

2. Самоконтроль автора статьи.

3. Перепроверка информации в официальном источнике.

4. Контроль редактора.

5. Общественная реакция на вышедший материал.

На каждом из этапов присутствует «агент» контроля, цель которогоспособствовать доминированию собственного видения ситуации. Иными словами, процесс взаимодействия агентов контроля с журналистами и между собой по поводу освещения криминальной тематики, как раз и является процессом конструирования проблемы преступности.

Данные опроса красноречиво свидетельствуют, что контрдеятельность журналистов по противостоянию механизмам контроля незначительна. Тем не менее, даже в этих условиях любое сообщение, созданное журналистом, несет в себе элемент его субъективного восприятия, что не позволяет вычеркнуть СМИ из числа агентов конструирования социальных проблем.

Данная аналитическая схема была использована автором при исследовании случая конструирования проблемы подростковой делинквентности в СМИ Татарской АССР и Республики Татарстан в период с 1979 по 1999 гг. На этот исторический момент трансформации советских печатных изданий в масс-медиа западного типа приходится «вызревание» на страницах газет так называемого «казанского феномена» — тематизации новостей о подростковой делинквентности, приведшей к формированию классической «моральной паники».

Исследование динамики репрезентации проблемы подростковой делинквентности за 20 лет позволяет выделить четыре основных этапа, стадии социальной проблемы:

1. 1979;1984 гг. — предпроблемный период, характеризуемый формированием основных точек зрения на проблему подростковой делинквентности;

2. 1984;1989 гг. — первичная концептуализация социальной проблемы, начало конструирования проблемы в рамках «дидактического» дискурса и реакция официальной власти;

3. 1989;1994 гг. — институционализация социальной проблемы подростковой делинквентности, замена «дидактического» дискурса «силовым», рождение «казанского феномена» и начало «моральной паники»;

4. 1994;1999 гг. — постепенное снятие («нормализация») проблемы, трансформация «моральной паники» из кратковременной в долговременную, формирование «попустительского» дискурса.

Современное состояние социальной проблемы подростковой делинквентности в Республике Татарстан во многом определено последствиями «казанского феномена». Глобализационные изменения, приведшие к ускоренной «вестернизации» общественной жизни в 1990;е гг. и быстрому развитию молодежных субкультур, в том числе и делинквентных (скинхеды), в настоящий момент сменяются «возвращением к корням», развитием консервативных и ксенофобных настроений. Вместе с тем, «нормализация» подростковой делинквентности в СМИ, отсутствие попыток объяснения или анализа криминальных событий привели к развитию феномена «усталости сострадать» аудитории СМИ. Два этих фактора при определенных обстоятельствах могут привести к развитию новых долговременных моральных паник. Перспективным направлением дальнейшей научной работы автор видит считает изучение эволюции молодежных делинквентных сообществ в Республике Татарстан. В настоящий момент эта работа ведется в рамках международного исследовательского проекта «Society and Lifestyles».

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Исследование процесса конструирования проблемы подростковой делинквентности актуально для отечественной социальной науки. На сегодняшний день доминирующим в ней является «объективистский» подход, рассматривающий подростковую делинквентность как объективное условие, как некую «дисфункцию» современного общества. Между тем, перспективной отраслью социологического знания является «субъективистская» традиция, акцентирующая внимание на уникальных значениях, которые люди придают тем или иным объектам.

Одной из самых известных попыток упорядочения социологического знания является концепция социологических парадигм, предложенная Дж. Ритцером. По мнению ученого, к числу парадигм, доминирующих в современной социальной науке, можно отнести фактуалистскую, дефиниционистскую и бихевиористскую парадигмы, объединяющие множество более мелких теорий.

В основе фактуалистской парадигмы находится представление об обществе как целостной динамической системе, существующей независимо от воли индивида. Основной задачей социологов, работающих в рамках данной парадигмы, является выяснение причин возникновения того или иного общественного явления, а также функций, которые они выполняет как элемент общественной системы.

Бихевиористская парадигма концентрирует внимание на человеческом поведении, рассматривая его в категориях «стимула"-"реакции», «обмена». Сторонники бихевиористского подхода полагают, что человеческим поведением можно управлять, подкрепляя желаемые действия и санкционируя нежелательные.

Дефиниционистская парадигма, напротив, концентрирует внимание на индивидуальном, неповторимом опыте людей, «означивающем» окружающий их мир. Задачей ученых, с этой точки зрения, является выявление значений, при помощи которых осуществляется социальная коммуникация.

Социологические парадигмы, по сути, представляют собой разные «инструменты» для изучения одного и того же объекта — социального взаимодействия. Это означает, что, к примеру, фактуалистский подход не отрицает дефиниционистского и бихевиористского, но дополняет их. Таким образом, существующее многообразие теорий и подходов к изучению того или иного явления приводит не к путанице, а к более полному пониманию происходящего.

Одним из явлений, вызывающих интерес ученых из самых разных областей знаний, является преступность. Одним из двух основных подходов к ее изучению в рамках фактуалистской парадигмы является структурный функционализм, акцентирующий внимание на роли социальных норм, обусловливающих конформное (теории контроля) и девиантное (теория аномии) поведение, а также на функциях, которые выполняет преступность в обществе. Другим подходом к изучению преступности является конфликтный подход, сосредоточивающийся на изучении социально-классового неравенства как причины отклоняющегося поведения.

Бихевиористский подход к изучению преступности, близкий социально-психологическим воззрениям, концентрирует внимание на изменениях в соотношении «выгод» и «затрат», доступных индивиду, как причине отклоняющегося поведения.

Общей слабостью данных «объективистских» подходов является неспособность оценить значение, которое люди в том или ином обществе придают преступности. Формальные методы исследования (как правило, количественные) не позволяют выявить того, как общество говорит о преступности, какой смысл она имеет для его жизни.

Данный недостаток стремятся устранить сторонники дефиниционистской парадигмы. Так, символические интеракционисты сосредоточивают внимание на том, как общество реагирует на девиантные поступки, и на том, как формируется идентичность делинквента. Наименее «объективистской» можно признать точку зрения социальных конструкционистов, изучающих деятельность отдельных заинтересованных индивидов или групп (их риторики), благодаря которой мы имеем существующее представление о феномене «преступности» вне реальных условий его существования. Менее строгая версия — «контекстуальный конструкционизм» — приветствует обращение к социальному контексту объекта, в отношении которого осуществляется «проблематизирующая» риторика. Таким образом, конструкционистекий подход к исследованию преступности позволяет изучить ее как «социальную проблему». При этом «социальная проблема» преступности рассматривается в динамике — как промежуточный результат деятельности, осуществляемой в несколько этапов. Момент перехода «предпроблемы» в «институционализированную проблему» связан с реакцией официальной власти на проблематизирующую деятельность заинтересованных лиц (выдвижение утверждений требовательного характера).

Проблематизация преступности может осуществляться только на тех площадках, которые отвечают требованиям открытости, публичности, доступности. К числу подобных «публичных арен» (С. Хилгартнер и Ч. Боек) относят средства массовой информации. Проблемы конкурируют между собой за попадание в актуальную «повестку дня» (Ч. Макксомбс и Д. Шоу), а их отбор осуществляется так называемыми «гейткиперами» (редакторами газет, продюсерами телевыпусков новостей и пр.) За этой конкуренцией кроется столкновение самых различных точек зрения, отражающих интересы различных агентов конструирования социальных проблем (сотрудники правоохранительных органов, эксперты, ученые, педагоги и даже сами читатели или зрители). При этом необходимо учитывать, что СМИ обладают собственными практиками проблематизации тех или иных явлений й оказывают «посредническое» влияние на процесс конструирования проблемы преступности.

Критика способов репрезентации проблемы преступности в СМИ давно уже стала общим местом в западной социальной науке. По нашему мнению, содержание критических замечаний можно свести к 5 пунктам:

1. Интерпретация преступности в масс-медиа часто бывает пристрастной и необъективной.

2. Соотношение между различными видами преступлений в масс-медиа предстает в искаженном виде.

3. Журналисты, в погоне за сенсацией, преувеличивают и драматизируют насильственную преступность.

4. Журналисты освещают преступность поверхностно, тем самым создаются медийные «сценарии» или стереотипы преступлений, а социальный контекст и причинно-следственные связи игнорируются.

5. Журналисты подкрепляют многие из распространенных в обществе стереотипов, посвящая недостаточное или чрезмерное влияние преступникам и жертвам разного возраста, пола, этнической принадлежности и пр.

Не меньшее количество западных исследований посвящено изучению эффектов, оказываемых криминальными новостями на аудиторию. В работе была осуществлена их классификация: было выявлено четыре типа эффектов:

1. Возникновение искаженного представления о распространенности тех или иных видов преступности и насилия;

2. Повышение страха перед насильственной преступностью;

3. Укоренение ложного представления о постоянном росте насильственной преступности;

4. Повышение популярности силовых методов борьбы с преступностью.

Результаты российских исследований, в том числе и осуществленных автором, показывают близость повседневной деятельности российских СМИ деятельности их западных коллег. Вместе с тем, она носит отпечаток советской журналистской системы. В западной науке деятельность журналистов очень часто ассоциируется с работой промышленной фабрики, поскольку в ней присутствует та же четкость и слаженность действий. Данное сравнение послужило основой для термина «производство новостей». По мнению некоторых отечественных исследователей, главным отличием процесса производства новостей в России является трансформирующийся характер института СМИ, а самыми малоизученными закономерностями являются практики намеренного контроля над производством новостей.