Образ Египта и египтян в британской культуре последней четверти XIX — первой четверти ХХ вв.: механизмы формирования

Актуальность.

Современные процессы глобализации породили существенные изменения во взаимоотношениях между народами, актуализировав проблему эффективного взаимодействия между отдельными странами и культурами. Как убедительно показал С. Хантингтон1, современный мир разделен на несколько крупных сегментов с различной ментальностыо и особым культурным восприятием. Отношения между этими культурными общностями не всегда являются дружественными, одним из центральных разломов является противостояние христианской и исламской цивилизаций. Сегодня многие сомневаются в том, что пропасть между Востоком и Западом (теперь все чаще противостояние Восток-Запад заменяют дихотомией Север — Юг) может быть преодолена: слишком много препятствий на пути к взаимопониманию, которое начинается не с создания единой технической базы, единого правового и экономического пространств, а с формирования четкого представления об особенностях мировоззрения представителя каждой стороны. Любые политические действия и институты вторичны по отношению к человеку: прежде чем предпринимать политические шаги по отношению к тому или иному государству, необходимо уловить его сущность, понять смысл стремлений, которые движут его жителями. При взаимодействии с Египтом в XIX в. Англия стремилась изменить сущностные характеристики этой части исламского мира, имея о них смутное представление, обусловленное наличием предварявших культурные контакты стереотипов. Раскрытие причин стереотипизации образа Египта, степени влияния этих стереотипов на общественное сознание английских обывателей и механизмов из создания помогает определить контуры современных страхов по отношению к исламскому миру, поскольку старые мировоззренческие штампы, сформировавшиеся еще в XIX веке, продолжают существовать до сих пор. Столкновение Великобритании с такими странами, как Египет, Ирак,.

1 Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. — М.: Издательство ACT, 2003. — 603с. начавшись в XIX в., продолжается до сих пор. Сегодня мы говорим о непонимании между США и странами арабского мира. Именно агрессивное вмешательство англо-саксонской цивилизации в традиционный уклад восточной жизни, попытка втянуть Восток в орбиту западной цивилизации в качестве одного из вспомогательных элементов, привели к социальному взрыву, выразившемуся в революциях, государственных переворотах и коренном пересмотре исламских доктрин, который закончился возникновением террористических групп. Западная цивилизация на протяжении двух веков демонстрировала Востоку эффективность решения проблем силовыми методами: жители Востока оказались способными учениками. Невозможно исправить прошлое, но будущее можно строить на иной основе. Для создания этой основы совершенно не обязательно «извлекать уроки прошлого», достаточно проанализировать наиболее живучие мировоззренческие штампы и механизмы их создания, ориентируясь как на масштабные политические и экономические явления, так и на самого человека, на его нужды, потребности, симпатии и антипатии.

Хронологические рамки.

Исследование охватывает один из наиболее напряженных периодов во взаимодействии Великобритании и Египта — с 1882 г. по 1923 г. Начальная и конечная даты обусловлены вполне конкретными событиями: в 1882 г. произошло восстание Араби-паши, закончившееся провалом и подавшее английским властям повод к военному вторжению в Египет. Конечная хронологическая точка исследования — это принятие Египтом конституции 1923 г., которая ознаменовала его формальную независимость от Великобритании.

Цели и задачи.

Цель работы состоит в анализе основных механизмов формирования мифологем, образов и устойчивых стереотипов, сформированных британцами при создании облика египетской культуры. Реализация этой цели обусловила постановку и решение следующих задач:

1. Определить сущность этнических стереотипов, проанализировать особенности их формирования и бытования.

2. Проанализировать культурно-исторический контекст формирования британских культурных стереотипов.

3. Охарактеризовать механизмы популяризации имперской идеи.

4. Проанализировать и обобщить представления о Египте и египтянах в английской общественно-политической мысли.

5. Выявить доминирующие мифологемы британского представления об исламе.

6. Охарактеризовать степень использования британской прессой методов пропаганды при создании образа египетского национализма.

7. Выявить функциональную роль тем «образование» и «женский вопрос» при формировании британцами этнических стереотипов египетской культуры.

Вышеперечисленные цели и задачи определили содержание работы. Диссертация состоит из двух глав, введения и заключения. Первая глава состоит из двух параграфов, посвященных вопросам теории межкультурного взаимодействия, процессам стереотипизации и вопросам формирования этнического имиджа. В первом параграфе рассматриваются вопросы межкультурного взаимодействия, ментальности, проблемы Инаковости и формирование этнических образов в культурологи и истории, характеризуются основные подходы к этим темам в рамках гуманитарной парадигмы. Второй параграф посвящен истокам возникновения в Британской империи стереотипов восприятия культуры Египта.

Вторая часть состоит из четырех параграфов и посвящена фактологическому содержанию основных британских стереотипов образа Египта и механизмам их формирования. Первый параграф характеризует основные тезисы, которые легли в основу создания образа ислама в Египте. Во втором параграфе рассматриваются вопросы формирования национального самосознания в Египте и восприятия национализма (его теоретиков и лидеров, основных идей, политических акций) жителями Британской империи. Третий параграф трактует вопросы образовательного уровня египтян и связанных с ними стереотипов, характеризующих их кругозор и умственные способности. Четвертый параграф посвящен возникновению в Египте женского вопроса. В нем рассматривается характер египетского движения за женские права и британское восприятие положения египетской женщины и проблем женской эмансипации.

Новизна работы.

Поставлена проблема формирования механизмов создания образа египетской культуры в рамках англо-египетских отношений конца XIX — начала XX вв., ранее не рассматривавшаяся в отечественных гуманитарных исследованиях. Вопросы взаимоотношений Великобритании и Египта решались исследователями только в рамках политической и экономической истории. Планомерного исследования культурной сферы не проводилось, исключением являются работы, где затрагивались вопросы религии и адаптации ислама к западным политическим ториям (работы З. И. Левина и С. А. Кириллиной в первую очередь). Сочетание культурологических, психологических, исторических и социологических методов позволило выйти за рамки событийной истории и охарактеризовать целостные культурные константы британского мировоззрения рубежа веков.

Как единое целое был использован комплекс английской художественно-публицистической литературы, в которой поднималась проблема завоевания Англией Египта и отношения англичан к этой стране. Ранее отечественные авторы использовали произведения преимущественно крупных колониальных деятелей: Э. Б. Кромера, А. Милнера, А. Колвина. Более того, эти книги рассматривались только как носители информации о политике и экономике, их культурологический потенциал оставался скрытым. Кроме того, впечатления, воспоминания и заметки английских журналистов и путешественников, не имевших отношения к официальной политике Великобритании, также оставались вне рамок исторических исследований.

Методология.

Исследование стереотипов британского восприятия египетской культуры находится на стыке нескольких гуманитарных дисциплин: истории, культурологи, психологии, этнологии и отчасти социологии. Междисциплинарный характер работы определяет и ее методологию. Основой исследования стал исторический подход к рассматриваемым культурным явлениям. Историзм (или диахронический подход) позволяет исследовать культуру как явление, находящееся в процессе исторического изменения, представить ее в реальных конкретных формах и разновидностях, охватить культурные процессы, отношения и явления в их взаимосвязи, взаимозависимости и взаимовлиянии. Изучение культурного взаимодействия основывается на данных о менталитете контактирующих сторон, который изменяется чрезвычайно медленно и содержит древние архетипы, однако мировоззрение человека в разные эпохи различно, поэтому необходимо все явления, в том числе и ментальные, соотносить с особенностями изучаемой эпохи.

В ходе исследования использовался дискурс-анализ публицистических текстов. Дискурс-анализ — это комплексный анализ всех видов содержания и реконструкция всех видов заложенных в него контекстов. Этот метод не означает тотальной размытости и неопределенности. Дискурс — это текст, «открываемый» субъектами в процессе коммуникации. Открытие происходит как для пишущего, так и для читающего. Текст неизбежно вбирает в себя массу значений или, иначе говоря, всевозможных аспектов, видов, типов содержания. В нем — значения, которые вкладывают субъекты взаимодействия, и значения, которые рождаются от совмещения коммуникативного и ситуативного планов восприятия текста. Это также и значения, рождающиеся от речеповеденческих характеристик и разнообразного опыта взаимодействующих сторон: интеллектуального, национально-культурного, исторического, социального. Сегодня реконструкция реальности из текста, на которую направлен дискурс-анализ, перемещается в центр внимания не только социологов и лингвистов, но также историков и культурологов. Дискурс-теория обогащает работу психологов и психоаналитиков. Работы дискурс-исследователей созвучны тому, что делают специалисты по связям с общественностью, имиджмейкеры. Построение дискурсивной модели имиджа — это способ реконструкции социального взаимодействия.

Для полноценного дискурс-анализа необходимо исследовать не только результат — образ реальности, извлеченный непосредственно из текста, но и методы создания этой реальности посредством текстуальных приемов, поэтому при анализе текстов использовался инструментарий, выработанный имагологией, представляющей собой науку о механизмах формирования мнения у какой-либо группы людей о том или ином объекте на основе сформированного у них образа этого объекта.

Степень изученности проблемы.

Источниковую базу исследования составила английская публицистика и мемуаристика конца XIX — начала XX вв., труды лингвистов и культурологов, отражающие проблемы межкультурного диалога, а также работы отечественных и зарубежных историков, посвященные англо-египетским отношениям.

Английская мемуаристика и публицистика позволила увидеть Египет глазами англичанина, узнать отношение английского общества к восточному вопросу, трансформацию этого отношения, способствовала воссозданию целостного облика Египта, сформированного английским общественным мнением. Наиболее значимыми работами в этой области являются труды английского генерального консула в Египте Э. Б. Кромера, а также представителей английской администрации, таких как О. Колвин и А. Милнер. Статьи и книги Э. Дайси, У. Бланта, М. Белла, В. Чирола, Дж. Стивенса, Д. Сладена позволяют выявить и охарактеризовать наиболее устойчивые и распространенные представления англичан о Египте и египтянах.

Особое значение имеют работы культурологов и филологов, посвященные проблемам механизма формирования облика Иного. Работы Почепцова Г. Г., Киуру К. В., Хализева В. Л., отражающие вопросы взаимодействия двух субъектов посредством создания текстов, позволили не только провести текстологический анализ британской публицистики и воссоздать содержащуюся в контексте скрытую информацию, но и выявить механизмы, посредством которых формируется особая текстологическая реальность. Выделенные Х. Г. Гадамером и К. Гирцем подходы к культуре способствовали выявлению основных констант британского восприятия Египта. Работы лингвистов (О.В. Замориной, О. А. Вагановой, JI.H. Колесниковой, С. Тер-Минасовой и др.) дали возможность охарактеризовать языковые барьеры между британской и египетской культурами и выявить их значение при создании стереотипов. Исследования этнопсихологической направленности (Ю. Платонова, И. С. Кона, Т. Г. Стефаненко и др.) способствовали выявлению причин и механизмов создания одной культурой стереотипных представлений о другой.

Огромный потенциал содержат работы представителей школы Анналов, посвященные вопросам ментальности и формирования образа Чужого. Большое значение для данного исследования имели труды А. Я. Гуревича и С. И. Лучицкой, основывающиеся на проблематике школы Анналов и выявляющие культурные константы средневековья. Работа С. И. Лучицкой «Образ другого: мусульмане в хрониках крестовых походов» выявляет общие для литературной и исторической традиции христианского средневековья знаки инаковости в изображении мусульман, что соотносится с исследуемой в данной работе проблемой стреотипизации изображения одной культуры и конфессии представителями другой цивилизационной и религиозной общности. К этим исследованиям примыкает работа американского филолога Э. Сайда «Ориентализм», анализирующая образ Ближнего Востока, созданный Западной цивилизацией посредством исторических, политических и художественных текстов. Эти исследования создают общее теоретико-методологическое поле, способствующее теоретическому осмыслению проблем диалога культур и образа Другого.

Обширный фактологический материал содержат работы отечественных и зарубежных историков, посвященные англо-египетским отношениям. Отечественная и зарубежная историография традиционно уделяла достаточно много внимания финансово-экономическим взаимоотношениям Великобритании и Египта во второй половине XIX, первой четверти XX вв. Однако культурное взаимодействие двух стран не получило должного освещения. Преобладали работы по политическим проблемам, культуре же Египта уделяли внимание преимущественно филологи и исследователи религиозной проблематики.

Заметным явлением в области изучения англо-египетских отношений стали труды.

A.M. Голдобина Ф. Ротштейна, J1.A. Фридмана Н. А. Ерофеева, И. Д. Парфенова,.

B.C. Кошелева, Дж. Марлоу, Р. Булларда, Дж. Баера, П. Ньюмана, У. Уэлша.

В целом, можно отметить, что проблема англо-египетских отношений освещена в отечественной и зарубежной историографии достаточно хорошо, но только с социально-политической и экономической точек зрения. Попытки представить культурное взаимодействие двух стран предпринимались исключительно американской и частично английской историографией в виде работ, посвященных общественному мнению Великобритании (например, диссертация С. К лапки «Британское общественное мнение о проблемах Ближнего Востока»). Однако вопросы стереотипизации представлений о Египте и культурно-исторической обусловленности создания образа Другого в этих исследованиях не затрагивались.

Заключение

.

Межкультурное взаимодействие Великобритании и Египта явилось вынужденным шагом для обеих сторон, поскольку последовало за появлением политических и экономических связей, поэтому оно носило разрозненный и хаотичный характер. Англичане не пытались осмыслить египетскую культуру в полном объеме, из всего многообразия культурных явлений выхватывались лишь те, что лежали на поверхности, глубинные культурные процессы оказывались не просто скрытыми, ими никто не интересовался, что способствовало появлению стереотипов. Говоря об особенностях культурного взаимодействия Великобритании и Египта, можно охарактеризовать их следующим образом:

1. преобладающее культурное влияние Великобритании.

2. ускоренные темпы культурного взаимодействие, вызывавшие сложности при адаптации Египта к новым культурным и политическим реалиям.

3. формирование реакции протеста и национального самосознания среди египтян в ответ на постоянное политическое и культурное давление В еликобритании.

4. ограниченность культурного воздействия Великобритании, коснувшейся в основном элиты египетского общества.

5. поверхностность культурных контактов, их обусловленность бытовавшими в обеих странах культурными штампами.

6. бессистемность, хаотичность, случайность культурных контактов, отсутствие фоновых знаний друг о друге, отражающих современные реалии культурного развития этих народов.

7. формирование искаженных представлений друг о друге, обусловленных как различными источниками сведений, так и их ограниченным набором.

Исходя из всего вышесказанного, целесообразно говорить преимущественно о практическом культурном взаимодействии двух стран, при котором британцами воспринималось лишь то, что могло принести сиюминутную пользу или способствовало закреплению уже сформировавшихся колониальных стереотипов.

Культурная коммуникация Великобритании и Египта проходила на фоне сформировавшегося британского мировоззрения, основой которого стали колониальные представления. Следовательно, для англичан Египет представлял собой очередную туземную страну, культура которой рассматривалась не как самоценность, а лишь как доказательство правильности созданных ранее политических и культурных схем. Этот подход означал, что полноценного диалога культур между Великобританией и Египтом не существовало, поскольку задачей авторов текстов о Египте было его органическое введение в пространство колониальной ойкумены англичан. Целью нарративной практики британских путешественников и политиков было формирование образа Другого с помощью стереотипов. Нарратив о Другом не представлял собой непосредственного отражение реальности, поскольку интерпретация египетской ' культуры основывалась на предзнании, которое давала британская литературная, идеологическая и историческая традиция. В целом, логика британских текстов заключалась в низведении сложных культурных понятий к уже знакомому и известному. В соответствии с этой логикой автор выстраивал текст, а его британский читатель вычитывал смысл высказываний и имплицитные коды, организовывавшие рассказ. Основным требованиям к текстам при этом оставалось сохранение уже созданных теоретических построений. О силе этой тенденции говорит хотя бы тот факт, что единственный английский автор (У. Блант), попытавшийся в описании Египта выйти за пределы границ, очерченных политиками и учеными Туманного Альбиона, оказался подвергнут всеобщему остракизму и обвинен в попытке разрушить устои английского общества.

Формирование представлений о Египте шло как в области академического научного знания, так и в сфере художественной, публицистической литературы, в области политики. Эти сферы подпитывали друг друга, делая теоретический конструкт образа Египта более зримым. Имперское сознание, колониализм, наука и художественная литература находились в тесной взаимосвязи, создавая тем самым параллель между знанием и властью. Многое из той информации об исламе и Египте, которое колониальные власти использовали для оправдания колониализма, было взято из научных трудов востоковедов. В XIX в. была сформирована практика регулярного обмена данными между учеными-страноведами и министерствами иностранных дел. Регулярным стал также своеобразный обмен клише между наукой с одной стороны, и художественной литературой с другой. Множество стереотипов по поводу египетской чувственности, лени, фатализма, жестокости, деградации, которые можно найти у писателей и публицистов, одновременно выступали как базовые конструкты в области академического востоковедения. Во многом это объяснялось тем, что в XIX в. британец одновременно мог быть политиком, ученым и писателем, перенося тем самым свои представления о Египте из одной сферы в другую.

Британской прессой был сформирован, а затем целенаправленно пропагандировался обобщенный «облик туземца», частью которого стали представления о жителях Египта. Египтянин представлялся отсталым в культурном и нравственном отношении человеком, отягощенном запретами ислама. Он обладал низким уровнем образования и узким кругозором, был политически незрел, склонен к насильственным действиям и демагогии, полон беспричинной ненависти к Великобритании и фанатичен. Британцы считали египтян неспособными к усвоению сложных абстрактных понятий и обвиняли в излишней политизированности, отказывая им в понимании тех политических идеалов, за которые они выступали. Сам Египет представлялся страной, полной нищеты, грязи и болезней, не способной к самостоятельному существованию и нуждающейся в цивилизующем воздействии англичан. Создавая образ египтянина, англичане одновременно конструировали собственную идентичность, поскольку идентичность Запада, Востока или Великобритании предполагает нахождение противоположного, «Другого», чья действительность является предметом постоянной интерпретации и переинтерпретации с точки зрении его отличия от «нас». Каждая эпоха и каждое общество воссоздает своих «Других». Собственная идентичность или идентичность «Другого» — это не есть нечто статичное, но, скорее, исторический, социальный, интеллектуальный и политический процесс. Это соревнование, затрагивающее все институты общества. Британцы во многом конструировали облик. Египта, отталкиваясь от собственной идентичности, и одновременно негативные черты этого облика позволяли создавать положительные автостереотипы, конструируя тем самым собственную идентичность.

Работы о Египте и сам конструкт «Египет рубежа веков» был создан британцами для собственного внутреннего потребления и рассчитан на восприятие человека западной цивилизации. Авторы, создававшие тексты о Египте и формировавшие колониальные и политические стереотипы, в большинстве своем не думали о том, что их читателями могут стать сами египтяне, их просто не принимали в расчет. Дискурс текстов 6 «туземных» народах, его внутренняя связность и строгость умозаключений были рассчитаны на читателя и потребителя в западных метрополиях. Эдвард Лэйщ Альфред Милнер, лорд Кромер относились к жителям Востока, которых изучали и которыми управляли свысока, без особой симпатии, считая их лишь сырым, материалом для политических и социальных реформ: Подобное отношение лишало египтян в глазах английского обывателя некоей реалистичности, превращая их из живых людей с собственными культурными паттернами в безликую, схематизированную массу, что явилось благодатной почвой для формирования стереотипов. Зачастую благодаря конструктам о «миссии белого человека» и мировом прогрессе, который возглавляет Великобритания (что являлось бесспорным на протяжении всего XIX в.), говорить о любом восточном человеке, в том числе и о египтянине, означало не только определить его как «Другого"/ т. е. существо, чьи' язык, география и история являются предметом научных изысканий. Одновременно это означало унизительное выражение для обозначения человека низшего сорта.

При конструировании образа Египта британская пресса использовала приемы пропаганды, публицистики и литературы. Кроме того, тенденциозен был и сам подбор освещавшихся тем: каждая из них являлась аргументом для подтверждения одного из колониальных тезисов. Тема ислама призвана была убедить британского читателя в превосходстве христианства, связывавшегося с прогрессом. Тема национализма должна была убедить аудиторию в «неблагодарности» туземцев и их неспособности самостоятельно управлять Египтом. Рассуждения на тему образования позволяли акцентировать внимание на низком образовательном уровне населения и подтвердить тезис о необходимости британского присутствия в Египте. Женский вопрос являлся прекрасной иллюстрацией быта и нравов египтян, великолепным материалом для подтверждения культурной отсталости и моральной деградации населения, причиной чего объявлялось униженное положение женщины, санкционированное Кораном.

Каждая тема раскрывалась по большому счету в рамках публицистического дискурса, отличительной особенностью которого являлось стремление не столько сформировать объективное представление о Египте, сколько убедить читателя в правильности той интерпретации, которую предоставляла британская пресса. Система аргументации была направлена на то, чтобы мнение авторов статей о Египте стало мнением аудитории. Тем более, что сама аудитория была однородна, т.к. в нее входили только представители британской элиты и частично среднего класса, т. е. постоянные читатели крупных литературно-публицистических журналов. Этих людей можно считать своеобразными «лидерами мнений» своего времени, активно воздействовавшими на основную массу населения.

Ведущими приемами, использовавшимися британской публицистикой для убеждения читателя, публицистика являлись ссылка на авторитет, обращение к эмоциональной сфере аудитории, многократное повторение основных колониальных тезисов и интерпертация. Авторитет крупных колониальных деятелей и британских политиков, являвшихся теми фигурами, которые определяли общественное мнение рубежа XIX—XX вв., был незыблем, поэтому практически любое их высказывание принималось на веру, не проходя при этом рациональный контроль. Большую роль при этом играло внушение стереотипных представлений без особых доказательств (они вводились в ткань повествования посредством норамтивно-оценочных суждений), логических построений, в ряде случаев только со ссылкой на авторитет. Обращение к эмоциональной сфере путем регулярного скрытого сопоставления моральных норм Египта и Великобритании (что само по себе является некорректным приемом формирования образа Иного) позволяло колониальным тезисам легче проходить фильтры аудитории, поскольку любая эмоционально окрашенная информация лучше запоминается. Многократное, настойчивое повторение одних и тех же слов, фраз, тезисов привело к тому, что они в конце концов стали символами морального и технического превосходства Великобритании. Постоянное воспроизведение стереотипов создавало предпосылки для их некритического восприятия и усвоения аудиторией. Британские публицисты не просто излагали определенным образом подобранную информацию, каждый факт подвергался определенной интерпретации, что усиливало воздействие на аудиторию и лишало ее возможности сделать самостоятельные выводы, что упрощало восприятие информации. Таким образом осуществлялось намеренное управление общественным вниманием, т.к. человек получал одновременно и информацию и модель ее восприятия, прошедшую одобрение авторитетных колониальных политиков. Важным моментом являлась согласованность излагаемой информации: все литературно-публицистические журналы и ведущие газеты сохраняли общность позиции, поэтому читатель был практически лишен возможности увидеть информацию с разных ракурсов и с различными интерпретациями.

Помимо основных вышеперечисленных методов в отдельных случаях британская пресса использовала детализацию и персонификацию для увеличения достоверности информации. Для соответствия информации сложившемуся образу Египта применялось акцентирование информации (ряд фактов утаивался, а ряд, наоборот, выводился на первый план и регулярно повторялся). Метафоризация и ложные аналогии призваны были воздействовать на воображение читателя, шокировать его и создать запоминающийся образ. Для воздействия на воображение использовались литературные тропы, такие как метафора, сравнение, олицетворение, контраст. Важным моментом являлось использование приема «констатация факта», при котором путем нормативно-оценочных высказываний внедряемые британской прессой образы воспринимались как объективные. Активно использовались полуправда и частично информационная блокада, позволявшие излагать лишь ту информацию, которая соответствовала колониальным стереотипам. Психологический шок намеренно применялся при описании быта египтян, что позволяло вводить в колониальный дискурс моральную составляющую. Метод «создание проблемы» способствовал тенденциозному отбору фактов и позволял освещать лишь те тезисы, что были выгодны британским политикам, замалчивая реальные сложности (в основном этот метод использовался при освещении вопросов образования и национализма). Социальное одобрение и создание угрозы применялись британской публицистикой в критических ситуациях (восстание Ораби-паши и первая мировая война), что позволяло отвлечь внимание публики от просчетов британской политики и восстановить социальное согласие в самой В еликобритании.

Таким образом, благодаря использованию публицистически-пропагандистских методов был создан целостный образ Египта, в котором ни одна черта не противоречила другой, поскольку все они были связаны общими колониально-историческими представлениями. Сформированный образ носил столь системный характер, что одна-единственная вводимая деталь (например, ислам или тезис о врожденной лени египтян) вызывала в сознании аудитории совокупность остальных сопутствующих характеристик.

Сила британских стереотипов, топосов и клише, замешанных на колониальном мировоззрении и представлении о ведущей роли Великобритании, оказалось столь велика, что образованные египтяне вслед за британцами стали воспринимать собственную культуру не как самоценность, а как материал, который необходимо преобразовать, приблизив к паттернам европейской цивилизации. Стоит отметить, что анализ «особенностей арабского ума», «ислама», «положения арабской женщины» под воздействием силы британских конструктов стал проводиться самими египтянами на страницах книг и журналов, выходящих на арабском языке. Создание британцами стереотипов и их восприятие частью передовой египетской интеллигенции привели к культурному разрыву, ситуации, при которой элита общества перестала понимать основную часть населения и стремилась, несмотря на противоречия, втиснуть феллахов в рамки европейской цивилизации. Несмотря на провозглашение курса на независимость, эта независимость виделась передовой интеллигенции только как политическая и экономическая свобода, но не продолжение культурных традиций собственной страны. Доказательством этого может послужить высказывание видного египетского литератора Тахи Хусейна. В 1936 г. он констатировал, что современная арабская культура является по существу европейской, подразумевая под этим самосознание культурной элиты Египта, частью которой являлся он.

337 сам .

Более того, часть стереотипов, сформированных британцами в процессе освоения Египта и колонизации остальных «туземных территорий», продолжают существовать и по сей день. Само понятие Восток — это искусственно конструированная сущность. Сегодня политологи и культурологи (прежде всего,.

О «5 О.

С. Хантингтон), пытаются заменить дихотомию Запад — Восток, противопоставлением Север — Юг, что не меняет сущностных стереотипов, лежащих в основе подобного построения. Это деление подразумевает существование практически гомогенной культуры Запада, противопоставленной остальным регионам мира. Эти регионы можно называть Востоком, можно Югом, можно говорить о них с высокой степенью генерализации, можно дробить их, подобно С. Хантингтону, на отдельные культурные области, общим при этом остается подход. Он подразумевает освоение культурного своеобразия Востока (Юга) посредством культурно-идеологических паттернов и конструктов Запада.

337 Сайд Э. В. — Указ. соч. — С. 500 Хантингтон С. — Указ. соч. — 603с.