Политотделы в системе политического контроля на Балтийском флоте: 1919-1921

Изучение системы политического контроля над настроениями масс, особенно в первые годы Советской власти, остается одним из актуальных направлений современной исторической науки. Это позволит лучше оценить механизмы общественного мнения в условиях однопартийной диктатуры, определить формы связи власти и общества, получить более объективное представление о том, как функционировала советская политическая система и, в частности, ее контролирующие и карательные органы. Информация о настроениях населения была необходима не только для того, чтобы пресекать возможные заговоры и мятежи. Она служила и другим целям: формированию нового политического сознания масс. Американский исследователь Питер Холквист в одной из своих работ утверждал, что значение источников, освещающих надзор за населением, заключается, прежде всего, в том, что они дают возможность иначе взглянуть на саму сущность режима, так как надзор за населением не был пассивным наблюдением: он носил активный, конструктивный характер.1.

Изучение такой проблемы, как становление системы политического контроля в Вооруженных силах Советской республики представляет, на наш взгляд, особый интерес. По мнению Е. Ю. Дубровской, исследовавшей формирование новых ценностей в армейской и флотской среде в 1920;е гг., Красная армия стала одним из инструментов превращения россиянина в нового советского человека, а также средством процесса «военизации» общества. Опыт, накопленный политической элитой при построении военного аппарата, по мнению Дубровской, послужил моделью для государственного строительства в других сферах.

1 Холквист П. «Осведомление-это альфа и омега нашей работы»: Надзор за настроениями населения в годы большевистского режима и его общеевропейский контекст. // Американская русистика. Вехи историографии последних лет. Советский период. Самара, 2001. С. 45 — 93.

2 Дубровская Е. Ю. «Школа мужества»: формирование новых ценностей в армейской и флотской среде в 1920;е годы. // Нормы и ценности повседневной жизни. Становление социалистического образа жизни в России. 1920;30-е годы. СПб., 2000. С. 317−346.

Термин «политический контроль» в том значении, в котором он используется в данной работе, был введен в научный оборот B.C. Измозиком — автором первой монографии, целиком посвященной данной проблеме. Поэтому, прежде всего, следует отметить, как формулирует он это понятие: «Под политическим контролем мы понимаем регулярную систему сбора и анализа информации различными ветвями партийно-государственного аппарата о настроениях в обществе, отношении различных его слоев к действиям властей, о поведении и намерениях экстремистских и антиправительственных групп» .3 Впоследствии, данное определение было дополнено автором: «политический контроль всегда включает несколько основных элементов: сбор информации, ее оценку, принятие решений, учитывающих настроения общественных групп и призванных воздействовать в нужном для властей направлении, а также политический розыск (сыск) и репрессии при наличии угрозы (реальной или мнимой) государству и обществу» .4.

Политический контроль на Балтийском флоте в рассматриваемый нами период (1919;1921 гг.) осуществлялся такими структурами, как политотделы, партийные комитеты различных уровней, органы военной цензуры и Особый отдел ВЧК. Объектом нашего исследования является система политотделов5 Балтийского флота, а также субъекты политконтроля, предоставлявшие информацию в политотделы: комиссары судов, частей и учреждений, партийные организации Балтфлота, особый Отдел ВЧК. Предметом исследования является деятельность политотделов Балтийского флота по организации системы политического контроля над настроениями, поведением, взаимоотношениями различных категорий служащих,.

3 Измозик В. С. Глаза и уши режима. Государственный политический контроль за населением Советской России в 1918 — 1928 годах. СПб., 1995. С. 5.

4 Измозик В. С. Предисловие. // Жандармы России. Политический розыск в России XV — XX в.: новейшие исследования. / Авт. — сост. В. С. Измозик. СПб., М., 2002. С. 5.

5 В историографии обычно используется термин «Политотдел Балтийского флота (Побалт)». Так как в июне 1920 г. данный Политотдел был преобразован в Политуправление Балтийского флота, а политотделения военно-морских баз — в политотделы, в названии данного исследования используется собирательное понятие «политотделы». осуществлением культурно-просветительной и агитационно-политической работы.

Цель диссертации — исследовать формирование, деятельность и значение работы политотделов, осуществлявших контроль над настроениями моряков Балтийского флота в указанный период.

Для реализации поставленной цели предполагается решить следующие основные задачи:

— изучить, как была организована работа политотделов, выявить их структуру, методы и каналы сбора информации, круг осведомителей;

— проанализировать содержание информации, полученной политотделами;

— выявить способы фиксации информации: наличие или отсутствие определенных схем, лексические клише и их влияние на качество информации, определить приемы редакции собранных политотделами сведений, осуществленной на различных иерархических уровнях;

— исследовать формы сотрудничества политотделов с другими структурами, осуществлявшими политический контроль на Балтийском флоте.

Хронологические рамки работы охватывают период с февраля 1919 по начало 1921 гг. — период Гражданской войны и «военного коммунизма». Выбор исходной даты исследования диктуется тем, что в феврале 1919 г. был образован политический отдел Реввоенсовета Балтийского флота. Ограничение хронологических рамок исследования весной 1921 г. определяется таким событием, как Кронштадтское восстание, ставшее неожиданным для политического руководства Балтийского флота.

Тема политического контроля над настроениями различных слоев населения в советский период стала возможной для плодотворного исторического исследования лишь с 90-х гг. XX века. В советской историографии не было работ, специально посвященных данной проблеме. Не является исключением здесь и проблема политического контроля над настроениями моряков Балтийского флота.

В исследованиях по истории Балтийского флота в период Февральской и Октябрьской революций 1917 гг. политическим настроениям матросов отводилось значительное место, так как требовалось показать процесс «большевизации» Балтийского флота, его важную роль в победе Октябрьского вооруженного восстания.6 Вместе с тем необходимо отметить, что в качестве основных источников для оценки политических настроений указывались материалы, не являющиеся частью документации специальных органов, в чьи функции мог входить контроль над настроениями. Это были источники далеко не секретные: периодическая печать, протоколы и резолюции различных съездов, собраний, митингов и конференций. Исследователи пользовались и таким источником, как записи разговоров по прямому проводу. Являлась ли такая форма передачи информации о настроениях моряков регулярной или носила случайный характер, связанный с конкретными ситуациями, по данным работам судить сложно. Тем не менее, ряд свидетельств позволяет предположить, что в рассматриваемый период уже закладывались основы для сбора регулярной и засекреченной информации о политических настроениях. Так, С. С. Хесин отмечал, что накануне восстания, в сентябре-октябре 1917 г., руководители большевистских организаций Кронштадта, Гельсингфорса и Ревеля часто посещали ЦК большевистской партии, беседовали с его руководящими работниками, регулярно информировали ЦК партии о положении на флоте. Более того, Ревельская и Гельсингфорсская большевистские организации.

6 Борьба за победу и укрепление Советской власти. 1917 — 1918 гг. Сборник статей. М., 1966; Дыбенко П. Е. Из недр царского флота к Великому Октябрю. М., 1958; Он же: Революционные балтийцы. М., 1959; Измайлов Н. Ф. Балтийский флот в октябрьские дни. М., 1957; Он же: Балтийцы шли ленинским курсом. Воспоминания ветерана. Калининград, 1970; Измайлов Н. Ф., Пухов А. С. Центробалт. М., 1963; Ленин и Балтфлот. Калининград, 1990; Перовский Е. П. Верный долгу революции (Об участии Балтийского флота в событиях 1917 г.). Л., 1964; Петраш В. В. Моряки Балтийского флота в борьбе за победу Октября. М.,-Л., 1966; Сивков П. 3. Моряки Балтийского флота в борьбе за власть Советов в 1917 г. М., 1946; Флот Октября. М., 1938; Фрайман А. Л. Участие флота в Великой Октябрьской социалистической революции. Л., 1945; п информировали ЦК РКП (б) письменно. Автор, однако, не акцентировал свое внимание на данных сюжетах.

Исследования 60−70-х гг. представляют интерес, главным, образом потому, что рассматривают деятельность тех органов и структур различных уровней, в чьи функции мог входить контроль над настроениями матросов Балтийского флота: Центробалт (Центральный комитет Балтийского флота), Петроградский революционный комитет, Военно-морской революционный комитет, судовые комитеты, большевистские организации кораблей и береговых частей. Очевидно, что в конце 1917 — начале 1918 гг. еще не могло быть отлаженной централизованной системы, специально и регулярно занимающейся контролем над настроениями моряков. Тем не менее, и о первоначальных формах системы контроля исследователями сказано кратко и неопределенно.

Если, однако, обратиться к работам, касающимся истории Балтийского флота в первые годы Советской власти, то можно увидеть, что такая сторона деятельности формировавшихся и развивавшихся политических органов и партийных организаций Балтийского флота, как контроль над настроениями моряков, и здесь не получила должного освещения.

В исследованиях, затрагивающих историю Балтийского флота в период Гражданской войны (общих трудах по истории советского флота, исследованиях, посвященных становлению советских Вооруженных сил, участию Балтийского флота в боевых действиях и др.), рассматривались в основном политико-просветительная и воспитательная работа партийных организаций и политических органов, их агитационная и пропагандистская О деятельность, их роль в военной и партийной мобилизациях. В тех случаях,.

Хесин С. С. Военные моряки в борьбе за власть Советов (октябрь 1917;март 1918). М., 1953; Он же: Октябрьская революция и флот. М., 1971; Он же: Моряки в борьбе за Советскую власть и флот. М., 1977.

7 Хесин С. С. Октябрьская революция и флот. М., 1971.

8 Арсеньев М. Форт Краснофлотский (Краткий исторический очерк с приложением архивных материалов Морской Исторической Комиссии). Л., 1926; Балтийский дважды Краснознаменный. Вильнюс, 1987; Балтийский флот. Исторический очерк. M., 1960; Баранов С. H. Ветер с Балтики. M., 1967; Боевой путь Советского Военно-Морского Флота. M., 1988; Бритов В. В. Рождение Красной армии. М., 1961; Васильев В. В. Большевики Балтийского флота в борьбе за упрочение Советской власти после победы Октябрьского вооруженного восстания (октябрь 1917 — январь 1918 гг.). Автореферат диссертации на соискание ученой когда авторы работ давали оценку настроениям матросов, источники часто не указывались. Иногда в качестве источников здесь так же, как и в рассмотренных выше исследованиях, служили материалы резолюций различных съездов и конференций, сообщения в органах печати, тенденциозно подобранные и опубликованные записи разговоров по прямому проводу между представителями командования Балтийским флотом и членами Советского правительства. В редких случаях цитировались сводки, доклады, телеграммы, но не указывалось на то, что они являлись частью системы, занимающейся контролем над настроениями.

Более подробно рассматривались организация и деятельность политорганов Балтийского флота в исследованиях, специально посвященных партийно-политической работе в Советской армии и флоте.9 Но и здесь контроль над настроениями военнослужащих подробно не освещался. Так, в книгах Ю. П. Петрова указывалось, что на политотделы возлагались инструктивно — контрольные функции, информация вышестоящих органов о степени кандидата исторических наук. Л., 1967; Васильев В. В., Купайгородская А. П. Моряки Балтийского флота в борьбе за упрочение Советской власти. Л., 1967; Гражданская война и военная интервенция в СССР. Энциклопедия. М., 1987; Дважды Краснознаменный Балтийский Флот. М., 1978; Из истории гражданской войны и интервенции. 1917 — 1922 гг. Сборник статей. М., 1974; Исаков И. С. Красная Горка. Сталинская операция 13 — 16 июня 1919 г. М., 1946; История гражданской войны в СССР. 1917; 1922. В 5 т. М., 1956;60 гг.- История Ордена Ленина Ленинградского военного округа. М., 1988; Караев Г. Н. В боях за Красный Петроград (1919 г.). М., 1938; Он же: Борьба за Красный Петроград (1919г.). М., 1939; Он же: Разгром Юденича в 1919 году. М., 1940; Он же: В боях за Петроград. Разгром Юденича в 1919 г. М., 1951; Кулышев Ю. С. Разгром Юденича. Л., 1972; Мордвинов Р. Н. Курсом «Авроры». Формирование Советского Военно-Морского Флота и начало его боевой деятельности (ноябрь 1917 — март 1919гг.). М., 1962; Пухов А. С. Балтийский Флот в обороне Петрограда. 1919 год. М., — Л., 1939; Он же: Балтийский флот на защите Петрограда (1919 г.). М., 1958; Он же: Петроград не сдавать! Коммунисты во главе обороны Петрограда в 1919 г. M., 1960; Решающие победы советского народа над интервентами и белогвардейцами. Сборник статей. М., 1960; Рыбаков М. В. Героическая оборона Петрограда в 1919 г. М., 1957; Он же: Рыбаков М. В. Из истории гражданской войны на северо-западе в 1919 г. М., 1958; Фрайман А. Л. Героическая борьба моряков за советскую власть, за дело Ленина-Сталина в годы гражданской войны. Л., 1945; Хесин С. С. На Юденича. М., 1939.

9 Игнатьев Н. История партполитаппарата Вооруженных Сил Союза ССР. Краткий очерк. М., 1947; Орлов В. Политическая работа в Красном Флоте. / / Пять лет Красного флота. 1917 — 1922 гг. Сборник статей и воспоминаний. Пг. С. 191−196- Петров Ю. П. Строительство партийно-политического аппарата Советской армии в годы иностранной военной интервенции и гражданской войны (1918;1920 гг.). M., 1952; Он же: Военные комиссары в годы гражданской войны (1918;1920). М., 1956; Он же: Партийные мобилизации в Красную Армию (1918;1920) M., 1956; Он же: КПСС — руководитель и воспитатель Красной Армии (1918 -1920). M., 1961; Он же: Партийное строительство в Советской Армии и Флоте. M., 1964; Он же: Строительство политорганов, партийных и комсомольских организаций армии и флота (1918 — 1968). М., 1968; Сувениров О. Ф. Коммунистическая партия — организатор политического воспитания Красной Армии и Флота. 1921 — 1928. М., 1976; Фрейдлин И. М. Создание политорганов Балтийского флота и их деятельность в период Гражданской войны (1919г.). Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. Л., 1963. политическом состоянии войск. Каким образом осуществлялась данная функция, в работах не рассматривается. Основное внимание уделяется тем же аспектам деятельности политорганов, что и в отмеченных ранее исследованиях по истории советского флота.

Исключением являются некоторые работы, посвященные Кронштадтскому восстанию в марте 1921 г. Необходимость установить причины, по которым балтийские моряки, являвшиеся, как утверждалось во многих тогдашних «агитках», «красой и гордостью революции», подняли «антисоветский мятеж», заставила некоторых исследователей обратиться к источникам, созданным структурами политического контроля над настроениями матросов. Несмотря на различия в подходах ряда историков, можно говорить о сложившейся в советской историографии с 1930;х гг. схеме освещения причин Кронштадтского восстания. Согласно этой схеме, контрреволюционные силы, организовавшие мятеж, воспользовались негативными настроениями матросов, вызванными различными причинами (в большей степени экономическими) и слабой работой политорганов Балтийского флота.10 В большинстве работ, посвященных Кронштадтскому восстанию, авторы давали подобную оценку настроениям матросов и деятельности политорганов, используя 1 -2 документа, а иногда и без ссылок на источники. 11 Некоторые исследователи использовали целые комплексы документов, связанных с деятельностью Политотдела Балтийского флота. Однако, как правило, они подбирали соответствующие материалы для вышеназванной схемы и в своих выводах были ограничены определенными.

10 В брошюрах и статьях 1920;х годов (Слепков А. Кронштадтский мятеж. М., — Л., 1928; Урицкий С. Красный Кронштадт во власти врагов революции (1−17 марта 1921 г.) // Гражданская война. 1918;1921. Т. 1. М., 1928. С. 358 — 374) на политорганы не возлагалась вина за Кронштадтский мятеж, но в 1930;х годах некоторые представители командования Балтфлота и его политического отдела (Побалта) были объявлены троцкистами, например, командующий Балтфлотом Ф. Ф. Раскольников и начальник Побалта Э. И. Батис. В дальнейшем тёзис’о связи между плохой работой политического отдела Балтийского флота и фракционной деятельностью троцкистов приводился во многих советских исследованиях о Кронштадтском восстании.

11 Жаковщиков К. Разгром Кронштадтского контрреволюционного мятежа в 1921 году. Л., 1941; Кронштадтский мятеж. Сборник статей, воспоминаний и документов. Л., 1931; Леонидов О. Ликвидация Кронштадтского мятежа (март 1921 года). М., 1939; Путна В. Кронштадт 16−18 марта 1921 г. // 1917;1922 год в Кронштадте. Сборник статей. М., 1923; Пухов А. С. Кронштадтский мятеж в 1921 г. Гражданская война в очерках. Л., 1931; Рафаил М. Кронштадтский мятеж. (Из дневника политработника). Харьков, 1921; Трифонов И., Сувениров О. Разгром Кронштадтского контрреволюционного мятежа 1921 года. // Военно-исторический журнал. 1971. № 3. С. 88−94. идеологическими рамками. Вместе с тем они смогли, хотя и фрагментарно, показать деятельность Побалта по контролю над настроениями моряков в период конца 1920 — начала 1921 гг.

Первой в ряду таких исследований следует назвать книгу М. Кузьмина.

Кронштадтский мятеж". Работа представляет собой популярный очерк: многие документы цитируются без сносок на архивные материалы. Тем не менее, автор показал наличие системы регулярного сбора информации о настроениях моряков. Кузьмин дал негативную оценку работы Побалта по предоставлению информации о настроениях моряков, указав на то, что в донесениях его в ПУР (Политическое управление при Реввоенсовете Республики) за весь 1920 г. не было зафиксировано тревожных для власти настроений, и всюду присутствовали стереотипные сведения о хорошем и сознательном настроении команд и высокой дисциплине. Далее автор отметил, что только с конца 1920 г. во всех сводках комиссары кораблей стали постоянно фиксировать сообщения о недовольстве команд местными властями. Таким образом, Кузьмин, хотя и очень фрагментарно, но осветил ряд направлений деятельности Побалта по контролю над настроениями моряков Балтийского флота в 1920 — начале 1921 гг. Во-первых, он указал на несколько форм регулярной передачи информации разного уровня, во-вторых, дал анализ содержания информации, в частности, отметил наличие стереотипных оценок, искажавших реальные сведения о настроениях моряков.

Дальнейшее развитие эта тема получила в работах 1970;х гг., посвященных Кронштадтскому восстанию. Здесь следует отметить две книги: монографию Ю. А. Щетинова «Сорванный заговор» 13 и монографию С. Н. Семанова «Ликвидация антисоветского Кронштадтского мятежа 1921 года» .14 В работе Щетинова затронута деятельность подчиненного Побалту.

12 Кузьмин М. Кронштадтский мятеж. Л., 1931.

13 Щетинов Ю. А. Сорванный заговор. М., 1978. См. также: Щетинов Ю. А. Крушение мелкобуржуазной контрреволюции в Советской России (конец 1920; 1921 гг.). М., 1984.

14 Семанов С. Н. Ликвидация антисоветского Кронштадтского мятежа 1921 года. М., 1973. См. также: Семанов С. Н. 18 марта 1921 г. М., 1977.

Кронштадтского политотдела за 1920 г. Здесь также нет специального изучения работы данной структуры, в том числе и по контролю над настроениями моряков. Автор обращается к материалам деятельности Кронштадтского политотдела выборочно, для аргументации своих взглядов на причины Кронштадтского восстания. Щетинов цитирует выдержки из политсводок, где указываются причины недовольства матросов, случаи нарушения дисциплины. В отличие от Кузьмина он четко атрибутирует свои источники, ссылаясь на фонд Р-34 — фонд Политуправления КБФ (Краснознаменного Балтийского флота) Центрального государственного архива военно-морского флота (ЦГАВМФ)15 Тем не менее, и эта книга мало касается организации работы по сбору информации о настроениях моряков. Вместе с тем интересны некоторые замечания автора о содержании политсводок. Щетинов указывает на различия в характере информации политсводок о настроениях матросов и командного состава. С точки зрения автора, политические настроения командного состава освещаются в политсводках и донесениях комиссаров крайне скудно, говорится только о замкнутости старого офицерства и недоверчивом отношении к ним со стороны моряков и красноармейцев.

Более глубоко показал деятельность Кронштадтского политотделения в период зимы 1920 — 1921 гг. в своей монографии С. Н. Семанов. Предыдущие исследователи обращались к таким материалам Побалта и Кронштадтского политотделения, как политсводки и доклады, с целью показать определенные настроения матросов, а иногда недостоверность или неполноценность содержащейся в них информации. Семанов также использовал эти материалы для оценки настроений моряков. Вместе с тем, он исследовал более значительный комплекс источников, более детально изучил их периодичность, иерархию, состав корреспондентов для того, чтобы показать плохую работу Кронштадтского политотдела, слабую дисциплину его сотрудников. Конечно, Семанов осветил только отдельные стороны работы.

15 Сейчас: Российский государственный архив Военно-морского флота (РГАВМФ).

Кронштадтского политотдела, которые позволили ему сделать вывод о том, что данный орган погряз в канцелярской волоките из-за большого количества сводок, и его руководители утратили представление о реальных событиях.

Таким образом, в советской историографии не было исследований, специально посвященных истории политического контроля над моряками Балтийского флота. Ряд исследователей обращались к источникам, связанным с деятельностью политорганов Балтийского флота, но не с целью изучения деятельности этих органов. Перелом в изучении проблемы политического контроля наступил в 90-е гг. XX века, после выхода в свет монографии В. С. Измозика, специально посвященной данной проблеме.16 В своей работе автор исследовал становление, развитие и формы основных органов системы политического контроля над населением Советской России в период 1918 — 1928 гг. В его монографии проанализирована работа основных структур, занимавшихся политическим контролем над различными слоями населения, в том числе и военнослужащими в период Гражданской войны и нэпа. Книга почти полностью основана на архивных материалах, в том числе ранее недоступных исследователям. Ценность данной книги для нашего исследования, в первую очередь, представляет ее первая часть, где рассматривается становление, деятельность и развитие политического контроля в период 1918 — 1920 гг. Автор выявил три основных структуры, осуществлявшие политический контроль в этот период: партийные комитеты, военные органы и ВЧК. Так как предмет исследования небольшой монографии очень широк — это политический контроль над всеми слоями населения Советской России за десятилетний период, то естественно, что автор не рассматривал отдельно политический контроль над Балтийским флотом. Важно то, что Измозик исследовал деятельность по контролю над настроениями таких органов, как Особый отдел ВЧК и Отдел военной цензуры, занимавшийся перлюстрацией писем. Как отмечал сам исследователь, в предшествующих работах постсоветского периода по истории ВЧК-ОГПУ, прежде всего, изучались другие аспекты деятельности данного органа: различные формы и методы преследований граждан,.

1V получения ложных показаний, фальсификации судебных дел и т. п. В. С. Измозик показал, что одной из важнейших задач органов ВЧК к концу 1918 — началу 1919 гг. становится сбор информации о настроениях и поведении различных групп населения. Он обратил внимание на то, каким образом осуществлялся контроль над вооруженными силами со стороны специально созданного для этой цели Особого отдела, рассмотрел его организацию, основные виды источников, их периодичность, состав корреспондентов, оценил перлюстрацию писем как средство контроля над настроениями населения в Советской России.18.

Проблема политического контроля в первые годы Советской власти получила дальнейшее освещение в региональных исследованиях. Статья Е. А. Сикорского «Советская система политического контроля над населением в 1918;1920 годах» посвящена развитию данной системы над населением Смоленской губернии в период Гражданской войны. 19 Автор рассмотрел задачи и основные формы деятельности местных органов, отметив одну важную особенность формирующейся большевистской системы контроля в целом — привлечение широких слоев населения путем внедрения идеи «всеобщей бдительности». Важная роль в этом процессе, как показывает Е. А. Сикорский, принадлежала средствам массовой информации. Периодические издания играли двойную роль в формировании системы контроля: с одной стороны, материалы, приходившие в редакции газет от рядовых граждан, являлись источниками для изучения общественных настроений, с другой стороны, на страницах прессы пропагандировалась.

16 Измозик В. С. Глаза и уши режима.См. также: Измозик В. С. В «зеркале» политконтроля. Политический контроль и российская повседневность в 1918;1928 годах // Нестор, 2001. № 1 (5). С. 232−302.

17 Из работ по истории ВЧК, вышедших в последнее время, можно отметить монографию М. Н. Петрова (См.: Петров M. Н. ВЧК — ОГПУ: первое десятилетие. Новгород, 1995), где, хотя и фрагментарно, затронута тема политического контроля над настроениями населения северо-запада России: состав осведомителей, круг требуемых вопросов и др.

18 Кроме того, по данной проблеме В. С. Измозиком опубликована отдельная статья: Перлюстрация в первые годы советской власти. / / Вопросы истории. № 8.1995. С. 26−35. идея о том, что все граждане, признающие советскую власть, должны участвовать в осуществлении политического контроля.

Изучению политического контроля над населением Советской Карелии.

ЛЛ в 1917 — 1920;х гг. посвящена статья В. Макурова. Автор показал, что вопреки официальной пропаганде, базирующейся на основе идей интернационализма, советские спецорганы уделяли особое внимание контролю не только за социальными, но и за национальными группами, постоянно выделяя эти моменты в большинстве составлявшихся материалов и подготавливая специальные документы по национальному вопросу.

Особый интерес для нашего исследования представляет статья Е. Ю. Дубровской о формировании новых ценностей в армейской и флотской среде л 1.

Карелии в 1920;е гг. В данной статье исследуется в основном культурно-просветительная деятельность в армейских частях, а также в Онежской флотилии. Автор, однако, затрагивает вопросы, связанные с отношением политотдела Онежской флотилии к некоторым «негативным явлениям», например, к карточной игре. Рассматривается такая форма деятельности партийных организаций, как товарищеские суды, а также представления политического руководства Онежской флотилии о недопустимых явлениях в красноармейской и матросской среде и среди должностных лиц политотдела. Изучение данных вопросов представляет ценность для нашего диссертационного исследования, так как негативные, с точки зрения политического руководства Онежской флотилии, явления, становились объектами политконтроля с его стороны.

Некоторые источниковедческие приемы, необходимые для анализа материалов данного диссертационного исследования, предложены в работах С. В. Ярова, занимающегося изучением политической психологии.

19 Сикорский Е. А. Советская система политического контроля над населением в 1918;1920 годах. // Вопросы истории. 1998. № 5. С. 91 — 100.

20 Макуров В. Население Советской Карелии под контролем спецорганов. 1917 — 1920;е годы. // Нормы и ценности повседневной жизни. Становление социалистического образа жизни в России. 1920 — 30-е годы. СПб. 2000. С. 368−382.

21 Дубровская Е. Ю. «Школа мужества»: формирование новых ценностей в армейской и флотской среде в 1920;е годы.//Там же. С. 317 — 346. социальных низов в периоды «военного коммунизма» и нэпа.22 Для исследования настроений различных слоев населения автор привлекает документацию структур, занимавшихся политическим контролем: доклады агитаторов, политические сводки революционных троек и др. С. В. Яровым.

7Х также написаны учебные пособия по работе с подобными источниками. В них показаны специфические особенности различных документов и методики их анализа. Например, особенностями такого документа, как сводка, по мнению С. В. Ярова, являются односложные оценки настроений, отсутствие их мотивировок, неясный круг осведомителей, компиляционный характер редакции сведений.

Из зарубежных исследователей, изучающих проблему политического контроля в первые годы Советской власти, прежде всего следует отметить американского историка П. Холквиста. В своих работах основное внимание П. Холквист уделил системе надзора в годы Гражданской войны на территории Дона.24 Для нашего исследования важное значение имеет выдвинутая автором концепция такого явления, как надзор. Автор приходит к выводу о том, что советскую систему надзора нельзя считать ни специфически российским явлением, ни порождением большевизма. Надзор за настроениями населения, с его точки зрения, надо понимать как вспомогательную функцию политики современной эпохи. Автор отмечает, что в период первой мировой войны, как в России, так и в государствах Европы начался процесс изменения целей властей: процесс смещения акцентов с «территориальной» концепции власти на концепцию «правительственную», согласно которой государство стремится не просто править землями, но и управлять населением. Поэтому надзор за населением.

22 Яров С. В. Горожанин как политик. Революция, военный коммунизм и НЭП глазами петроградцев. СПб., 1999; Он же: Крестьянин как политик. Крестьянство Северо-Запада России в 1918 — 1919 гг.: политическое мышление и массовый протест. СПб., 1999; Он же: Пролетарий как политик. Политическая психология рабочих Петрограда в 1917 — 1923 гг. СПб., 1999.

3 См., например: Яров С. В. Источники по истории политического протеста в Советской России в 1918 -1923 гг. СПб., 2001; Он же: Источники для изучения психологии российского общества XX века. СПб., 2003.

24 Холквист П. «Осведомление.» — Он же: Making War, Forging Revolution: Russia’s Continuum of Crisis, 1914;1921. London, 2002. был предназначен не только для выявления мнений и настроений населенияего главная цель заключалась в том, чтобы воздействовать на людей и трансформировать их взгляды в нужном направлении. По мнению исследователя, своеобразие большевистского надзора было обусловлено конкретным европейским контекстом, и советская система надзора являлась лишь развитием той практики, которая получила распространение в годы Первой мировой войны и уже тогда была институционализирована в рамках государственных структур.

Другой американский исследователь, С. Коткин, в своей книге «Магнитная гора: Сталинизм как цивилизация» рассмотрел влияние языка на процесс «положительной интеграции», благодаря которой люди становились.

частью «официального общества». Объектом исследования данного историка были рабочие Магнитогорска 1930;х гг. Выводы, сделанные автором, представляют интерес для изучения проблем, касающихся взаимодействия власти и общества в советский период. Для власти, считает данный историк, словесная артикуляция социальной идентичности была механизмом, благодаря которому «государство сумело присвоить себе роль оплота общественной солидарности и сделать оппозицию невозможной» .26 Новая социальная идентичность, по мнению С. Коткина, сплотила население в единую политическую общность. Важен вывод автора о том, что умение «говорить по-большевистски» давало рабочим «Магнитки» возможность осуществления «изощренных, хотя и неравноправных, сделок с режимом» .27 Работа Коткина представляет несомненный интерес для данного диссертационного исследования, так как особое внимание в нем уделяется языку документов, отражающих сведения о настроениях масс. В зависимости от своих должностных обязанностей и личных мотивов, авторы различных документов давали собственную интерпретацию политического состояния команд, воинских частей и учреждений, нередко стараясь учитывать как.

25 Коткин С. Говорить по-большевистски // Американская русистика. Самара. 2001. С. 250 — 328.

26 Там же. С. 295.

27 Там же. С. 296. собственные интересы, так и требования вышестоящих инстанций, пытаясь предвидеть возможную реакцию руководства на предоставляемую информацию. Умение использовать в сводках, докладах, жалобах и доносах различные клише позволяло их авторам скрывать реальную картину настроений и политической жизни Балтфлота, решать свои личные проблемы и конфликты, не вступая в противоречия с властью.

В целом, тема политического контроля в первые годы Советской власти является малоизученной. Не существует и исследований, специально посвященных организации политического контроля на Балтийском флоте. Данная работа — одна из первых попыток комплексно и всесторонне рассмотреть эти два сюжета.

Источниковой базой исследования является документация политотделов, а также других структур, осуществлявших политический контроль над моряками Балтийского флота в рассматриваемый период: Особого отдела ВЧК, партийных организаций Балтфлота. Для нашего исследования важны как документы, связанные с формированием и организацией политотделов и других структур, осуществлявших контроль над настроениями моряков, так и документы, непосредственно отражающие данную деятельность.

Основной комплекс документов данного диссертационного исследования был выявлен в Российском государственном архиве Военно-морского флота (РГАВМФ), в фондах Р-34 (фонд Политуправления КБФ), Р-897 (фонд Морского отдела Политуправления Реввоенсовета СССР), Р-311 (фонд Политсекретариата укрепленного берегового района южного побережья Финского залива).

Особое значение для диссертационного исследования имеют такие виды документов, как приказы и инструкции политотделов и вышестоящих инстанций: Реввоенсовбалта и Реввоенсовета Республики. Их анализ позволяет выявить цели политического контроля, представления политического руководства страны и Балтфлота о необходимых для осуществления этих целей формах деятельности, изменение данных представлений на протяжении рассматриваемого периода. Сопоставление инструкций, составляемых в Побалте и приказов, исходящих из вышестоящих (по отношению к политотделам) инстанций, дает возможность оценить, в какой степени политическое руководство Балтфлота учитывало собственный опыт для определения своих задач и форм деятельности, а не только использовало спускаемые «сверху» распоряжения.

Основные источники диссертационного исследования — это недельные сводки комиссаров и партийных коллективов, доклады различных сотрудников и заведующих политотделами Балтийского флота. Особенностями сводок являются наличие схемы, ограничивающей круг вопросов и лаконичность языка, которая вела к формированию узкого набора стереотипных оценок и идеологических клише. Анализ вопросников данного вида документов позволяет выявить представления политического руководства Балтийского флота об эффективности контроля, а также динамику этих представлений. Анализ сводок также необходим для изучения специфики интерпретаций настроений и состояния партийно-политической работы на кораблях и в частях Балтфлота, создаваемых комиссарами и партийными коллективами. Для исследования данной проблемы нужно рассмотреть и особенности их языка и стиля. Вопросники сводок включали в себя пункты, предполагавшие в качестве ответов оценочные суждения, выражавшиеся в таких клише, как: «хорошо», «удовлетворительно» и т. п. Отступление автора сводки от «клишированного» текста можно рассматривать как следствие его повышенного интереса к излагаемому сюжету. Изучение таких «нестандартных» сводок позволяет ответить на ряд вопросов: какие сюжеты комиссары и партийные коллективы считали необходимым осветить подробно, каковы были их мотивы и цели, как они аргументировали свои выводы. Данные тексты также иногда позволяют выявить круг информаторов, услугами которых пользовались авторы сводок.

Недельные доклады заведующих политотделений военно-морских баз Балтфлота включали в себя элементы различных видов документов: сводки, отчета. Их составители использовали как различные виды регулярно предоставляемой документации (в основном это сводки комиссаров и партийных коллективов), так и другие источники информации. Для анализа таких докладов важное значение имеет проблема редакции информации. Значительный комплекс сведений, включаемых в доклады заведующих политотделений, черпался из сводок комиссаров. Распространенным принципом редакции в данном случае была компиляция получаемых от комиссаров материалов. Сопоставление текстов сводок и докладов позволяет выявить принципы отбора информации и оценить степень и характер тенденциозности составителей докладов политических отделений Побалта. Из текстов данного вида документов можно узнать о различных формах деятельности по контролю на Балтийском флоте, так как они содержат отчетные данные о проведенных мероприятиях. Следует отметить, что до февраля 1920 г. схемы докладов не были унифицированы, поэтому тексты докладов различных политотделений имели собственную специфику, как в отношении содержания, так и в отношении стиля. Часть докладов значительно отличается от сводок по стилю. В них нет такого количества языковых клише. Авторы докладов не всегда только фиксировали информацию, но иногда и проводили ее анализ.

Недельные доклады, которые составлялись заведующими Побалта и направлялись в различные вышестоящие инстанции, дают представление о политических настроениях на Балтийском флоте, причинах и факторах их изменений. Чтобы лучше выявить специфику докладов и отчетов, составляемых Побалтом, целесообразно привлечь документацию других органов, в чью сферу деятельности входил политический контроль за моряками Балтийского флота: Особого отдела ВЧК, партийных комитетов, материалы перлюстрации писем. При работе с докладами различных структур следует учитывать их тенденциозность. Так, В. С. Измозик в своей монографии отмечал, что партийные комитеты хотели представить свою работу в более выгодном свете, что вело к приукрашиванию информации, а органы ВЧК-ОГПУ, напротив, руководствуясь «экономическими интересами и идеологическими соображениями», стремились показать политическую неустойчивость населения.28.

Кроме регулярно предоставляемой Побалту документации, следует выделить еще несколько видов источников, имеющих важное значение для нашего диссертационного исследования. Необходимо отдельно отметить доклады сотрудников и заведующих политотделами, фиксирующие результаты поездок на места с различными целями. Тексты такого вида докладов значительно отличаются по стилю и содержанию от недельных докладов заведующих политотделами. Они позволяют выявить круг информаторов, так как содержат большое количество ссылок на осведомителей, от которых авторы докладов получили сведения. Стилистической особенностью данного вида документов является наличие элементов прямой речи во многих сообщениях информаторов, тенденциозно отобранных авторами. Анализ этих текстов дает возможность увидеть разнообразие задач, которые возлагались на такую форму деятельности, как поездки должностных лиц политотделов на корабли и в части Балтфлота. Использование данного вида документации важно и для понимания мотивов, по которым рядовые моряки предоставляли сведения авторам докладов, становясь тем самым участниками осуществления политического контроля.

Отчеты, обычно составлявшиеся раз в месяц Побалтом для Реввоенсовета Республики, а также введенные в феврале 1920 г. отчеты политотделений для Побалта также представляют значительный интерес для изучения проблемы политического контроля. Такая документация содержит в основном сведения статистического характера, а также информацию о различных формах деятельности политотделов. Отчеты отражают динамику роста партийных коллективов, результаты перерегистраций членов РКП (б).

28 Измозик В. С. Глаза и уши режима.С. 160.

В отчетах Побалта фиксируются все нововведения, включая новые образцы различных видов документации. Отчеты дают представление о движении и численности регулярно предоставляемых сводок и докладов различных звеньев структуры Политотдела, а также исходящей документации. В отчетах содержится анализ состояния партийно-политической работы на Балтийском флоте, высказываются мнения о необходимых мерах для ее улучшения и оправдательные мотивировки. Анализ данного вида документации также является важным для понимания специфики представлений руководства Политотдела о состоянии политической жизни Балтфлота.

Интерес для нашего исследования представляют и документы личного характера: жалобы, заявления, письма в редакцию печатного органа Побалта газеты «Красный Балтийский Флот». Такая документация является значимой для изучения проблемы «самоконтроля» и самоидентификации моряков и красноармейцев Балтийского флота, специфики их участия в системе контроля. Представляется интересным сопоставить данные документы с материалами перлюстрации писем, адресованных частным лицам: родственникам, друзьям и т. п. Сравнение текстов писем, направляемых «во власть» и частной переписки позволяет выявить степень самоконтроля авторов, восприятия ими языка новой власти.

Печатный орган Побалта — газета «Красный Балтийский Флот» является источником по изучению такой проблемы, как мотивация моряков, оправдывавшая их участие в политическом контроле. В отличие от должностных лиц, чьи обязанности в области политконтроля четко определялись инструкциями и схемами сводок, круг сведений и объекты контроля для рядовых моряков определялись различными агитационными материалами.

Небольшая часть документов, связанных с учреждением политотдела Балтийского флота, а также других органов высшего (Реввоенсовет Балтийского флота) и низшего (комиссары судов, частей и учреждений Балтфлота) звеньев, опубликована в сборнике «Партийно-политическая работа в Красной Армии». Первый том данного сборника документов освещает историю строительства и деятельности партийно-политического аппарата советских вооруженных сил в период с апреля 1918 г. по февраль 1919 г. Большинство документов отражает работу данного аппарата в армии, опубликовано большое количество политсводок армейских комиссаров. Так как политотдел Балтийского флота был образован только в феврале 1919 г., то его деятельность, в том числе и по контролю над настроениями моряков, не получила такого освещения, как армейская. Второй том охватывает период с марта 1919 г. по 1920 г. И здесь, однако, опубликовано мало материалов о деятельности партийно-политического аппарата Балтийского флота. Некоторые документы политотдела и других органов Балтийского флота, содержащие сведения о настроениях матросов, опубликованы в сборнике «Балтийские моряки в борьбе за власть Советов в 1919 году» .30 Наиболее ценными из публикаций являются сборники документов, посвященные Кронштадтскому восстанию.31 Они содержат большое количество материалов по контролю над настроениями моряков со стороны органов ВЧК и политотдела Балтийского флота на рубеже 1920 — 1921 гг. Контроль над настроениями матросов со стороны отдела перлюстрации писем получил освещение в сборнике документов «Горячешный и триумфальный город». Проблеме контроля над настроениями населения Петроградской губернии, в том числе и военнослужащих на рубеже 1920 -1921 гг., в данном сборнике отведено значительное место. В одном из его разделов опубликовано несколько «военных» сводок о письмах, отправленных из Петроградской губернии. Выдержки из писем разделялись по родам войск, существовало несколько рубрик, в том числе и «морские». Видна и периодичность составления сводок (2 раза в месяц). При анализе таких сводок важно учитывать, что мы не знаем полных текстов писем. При.

29 Партийно-политическая работа в Красной Армии. Документы. Т. 1 (апрель 1918 — февраль 1919). М., 1961; Т. 2 (март 1919; 1920). М., 1964.

30 Балтийские моряки в борьбе за власть Советов в 1919 году. Л., 1974.

31 Кронштадт. Документы. 1921. М., 1997; Кронштадтская трагедия 1921 года. Документы в 2 т. М., 1999. наличии большого комплекса документов, можно, однако, установить критерии отбора информации цензорами: а) степень оппозиционности письма, б) содержащиеся там оценки политической и экономической политики властей, в) передача сведений о преобладающих настроениях.

Если система перлюстрации была заимствована у прежнего режима и преобразована большевиками, что показано в работе Измозика, то другие структуры создавались заново. Очевидно, что основы форм контроля над настроениями моряков были заложены еще в период после Февральской революции, когда шла борьба между различными политическими партиями за влияние над Балтийским флотом. Скорее всего, в то время еще не было специальных форм сбора информации о настроениях. Во всяком случае, немногочисленные опубликованные документы за период с конца 1917 — по 1918 гг., содержащие сведения о настроениях моряков позволяют прийти к таким предположениям. Так, опубликованные донесения комиссаров Петроградского военно-революционного комитета33, содержат информацию о настроениях жителей Петрограда и военнослужащих в конце 1917 г. Донесений о настроениях матросов, однако, очень мало. В связи с этим, составители сборника особо отмечали, что ввиду отсутствия документов деятельность комиссаров флота отражена слабо (в сборнике опубликованы лишь два их донесения). В сборнике документов «Балтийские моряки в подготовке и проведении Великой Октябрьской социалистической революции» 34 опубликована радиограмма судового комитета крейсера «Олег» от 29 октября 1917 г. всем частям флота о положении в Петрограде, где есть сведения о настроениях Петроградского гарнизона. Судовые комитеты существовали на всех кораблях Балтийского флота до начала 1919 г., когда они были упразднены и заменены комиссарами. Скорее всего, что обязанности сбора информации о настроениях до комиссаров были.

32 Горячешный и триумфальный город. Петроград: от «военного коммунизма» к НЭПу. Документы и материалы. СПб., 2000.

33 Донесения комиссаров Петроградского военно-револкшионного комитета. М., 1957.

34 Балтийские моряки в подготовке и проведении Великой Октябрьской социалистической революции. М.,-Л., 1957. возложены на судовые комитеты. В сборнике документов «Балтийские моряки в борьбе за власть Советов (ноябрь 1917 — декабрь 1918)» 35 опубликована серия телеграмм И. П. Флеровского — главного комиссара Балтийского флота с мая по ноябрь 1918 г. — в Народный комиссариат по морским делам, в которых содержатся сведения о настроениях моряков.

В целом использованный в диссертации круг источников и литературы позволяет комплексно и всесторонне рассмотреть проблемы формирования системы политического контроля на Балтийском флоте.

33 Балтийские моряки в борьбе за власть Советов (ноябрь 1917 — декабрь 1918). Л., 1968.

Заключение

.

С самого начала своей деятельности Политотдел и его отделения пытались использовать различные источники информации для сбора сведений о состоянии политической жизни и настроениях моряков и красноармейцев. Информация предоставлялась как должностными лицами (комиссарами, организаторами партийных коллективов, сотрудниками Политотдела и его отделений), так и матросами, которые по своей инициативе отправляли в Побалт жалобы, доносы и заявления. Для должностных лиц, в чьи обязанности входило осуществление политконтроля, сотрудники информационной секции Политотдела составляли схемы документов. Основными регулярно предоставляемыми формами такой документации, являлись сводки комиссаров и сводки партийных коллективов. Способами сбора информации о настроениях моряков также были поездки сотрудников Политотдела и его отделений на места. Значительную роль в привлечении матросов к участию в политконтроле играли печатный орган Побалта — газета «Красный Балтийский Флот» и Бюро жалоб при Политотделе и политотделениях. Матросы нередко выступали и в качестве устных источников информации, так как для более эффективного наблюдения над поведением и настроением команд комиссарам и организаторам партийных коллективов приходилось прибегать к услугам информаторов. Показания матросов использовались и при расследованиях, проводимых сотрудниками Побалта и политотделений баз. Для осуществления политического контроля Политотдел Балтфлота сотрудничал и с неподведомственными ему структурами, например с Особым отделом Петроградской ГубЧК.

Политотдел пытался организовать такую систему сбора информации, при которой возможно было получать сведения по одним и тем же вопросам из различных источников. Так, к концу 1919 — началу 1920 гг. при составлении схем недельных сводок выявилось стремление руководства Побалта к использованию партийных коллективов в качестве альтернативного комиссарам источника информации. И те, и другие должны были передавать в Побалт сведения о настроениях команд, отношении моряков к Советской власти, взаимоотношениях и поведении различных категорий служащих.

Содержание информации, предоставляемой в Побалт, зависело не только от схем документов, но и от личных мотивов и стратегий поведения их авторов. Важным фактором здесь была ответственность комиссаров за политическое состояние команд и частей, а партийных коллективов — за качество партийно-политической работы. Основные информационные сообщения — недельные сводки комиссаров и партийных коллективов судов, частей и учреждений Балтфлота имели ряд существенных недостатков, связанных с особенностями стиля, и, как следствие, содержания информации. Односложные оценочные суждения часто заменяли изложение фактов, нередко отсутствовала аргументация оценок. Отступления от «клишированного» стиля происходило в тех случаях, когда имела место личная заинтересованность авторов в разрешении конфликтных ситуаций. Попытки руководства Побалта разрешить проблему, связанную с недостатком фактических данных в предоставляемых комиссарами и организаторами партийных коллективов информационных сообщениях, успеха не имели. Естественно, что введение новых форм сводок, изменения вопросников не приводили к повышению информативности этих документов, а только увеличивали их число, что негативно отражалось на возможностях анализа их содержания вышестоящими инстанциями.

Именно на основе таких сводок сотрудники информационных секций политотделений баз и Политотдела составляли собственные доклады, хотя имели возможности для использования более широкого круга источников и различных способов сбора информации, намеченных в начале своей деятельности. Перегруженность приводила как к примитивным, механическим принципам редакции сведений, так и к пренебрежению другими информационными сообщениями. С июня 1920 года политотделения баз, преобразованные в политотделы, предоставляли в Политуправление Балтфлота только свои доклады, получив, таким образом, возможность давать собственную интерпретацию политического состояния баз и своей деятельности по осуществлению политконтроля. Освободив себя от огромного массива документации, Побалт оказался в информационной зависимости от политотделов военно-морских баз.

Таким образом, несмотря на многообразие источников информации и большой объем документов, поступающих в Политотдел, Кронштадтское восстание в марте 1921 г. оказалось неожиданным событием для политического руководства Балтийского флота. Причины неэффективной работы структур политконтроля были связаны как с качеством документов, содержащих сведения о настроениях моряков и красноармейцев, так и с особенностями функционирования самого бюрократического механизма политотделов.

Исходя из вышеизложенного, следует сделать вывод о том, что сама работа многочисленных политических учреждений, осуществлявших политический контроль, являлась, в целом, малоэффективной ввиду многочисленных бюрократических регламентаций. Создавалась парадоксальная ситуация: чем более разветвленной и усложненной становилась система контроля, тем менее она являлась эффективной, поскольку определялась самой логикой развития бюрократического аппарата, а не задачами эффективного контроля над настроениями массчем больше совершенствовался механизм контроля, тем более отдалялись субъекты политического контроля от его объектов.