Трансформация теории и практики кооперации в России

Актуальность темы

исследования. Кооперирование различных видов экономической деятельности является объективной необходимостью. Теория кооперации возникла практически одновременно с классической экономической теорией и развивалась на практике как альтернативное направление относительно индивидуального и государственного хозяйства. После проведения в России реформ 1860-х годов отечественная кооперация получила значительное развитие. Однако, в отличие от западноевропейской кооперации, эволюционирующей по законам капиталистического хозяйства, российская кооперация эволюционировала в' сторону государственного социализма. Окончательной трансформацией теории и практики отечественной кооперации можно считать колхозно-кооперативную систему, сложившуюся в основных своих чертах к 1930;м годам.

Вместе с тем, переход к капиталистической экономической системе, осуществленный в конце XX столетия, вновь актуализировал проблемы кооперирования индивидуальной хозяйственной деятельности. Различные виды ассоциаций и союзов не обладают теми институциональными возможностями, которые свойственны кооперации. Всемирный кооперативный альянс, как известно, объединяет под своей эгидой десятки миллионов членов со всех континентов, включая развитые и развивающиеся страны. Необходимость восстановления кооперативных институтов в России требует историко-экономического анализа объективных и субъективных причин перерождения отечественной кооперации, изучения ее теоретических истоков и институциональной эволюции.

Степень разработанности проблемы. Теория и практика кооперации в России представлена широким кругом источников. Практически все отечественные ученые-экономисты в той или иной мере обращали внимание на феномен быстрого роста кооперации в России, который продолжался с конца XIX в. вплоть до 1930;х годов XX века. Теория кооперации освещена в трудах М.И. Туган-Барановского, В. В. Железнова, С. Н. Прокоповича, К. Н. Пажитнова, В. Ф. Тотомианца, В. А. Поссе, H.A. Каблукова, C. J1. Маслова, A.B. Чаянова, А. Д. Билимовича, А. Н. Анциферова и других.

Эволюцию российского кооперативного движения по различным сферам деятельности рассматривают Ф. А. Щербина, В. Ф. Луганин, A.B. Яковлев, М. А. Хейсин, М. Н. Соболев, А. К. Фишгендлер, A.B. Меркулов, М. Д. Шишкин, В. А. Кильчевский и другие.

Проблемы преобразования кооперации из надклассовых организаций хозяйственного объединения индивидов в особую систему отношений, присущих социалистическому обществу, рассматривались в работах В. И. Ленина, Ф. Э. Дзержинского, В. В. Куйбышева, И. В. Сталина, H.A. Мещерякова, Д. Д. Шляпникова, А. П. Аболина, Л. М. Любимова, Д. М. Илимского, А. П. Лозового, М. С. Кантора и других.

Исследованию истории теории и практики отечественной кооперации посвящены работы В. Д. Мартынова, Н. К. Фигуровской, Б. Н. Хвостова, М. Ю. Бортника, В. Н. Стародубровской, П. А. Корелина, A.C. Меркулова, Г. Г. Богомазова, С. И. Колесникова, И. А. Благих и других.

Вместе с тем, возобладавшая в советской историографии точка зрения о преобразовании «буржуазной» кооперации в России в «пролетарскую», только лишь под воздействием теории марксизма-ленинизма была, по нашему мнению перенесена в современные исследования. То, что ранее подчеркивало преобразующую силу идей «единственно верного учения», стало служить доказательством его ошибочности, но по отношению к анализу причин перерождения кооперации сохранило в силе идеалистическую, а не экономическую аргументацию историографии 19 301 980 годов.

В работах ряда современных историков-экономистов разработаны новые методологические подходы к историко-экономическому анализу эволюции экономических институтов под воздействием практики, их трансформации в экстремальных условиях и на переломных рубежах отечественной истории. Речь идет, прежде всего, о работах Л. И. Абалкина, В. Т. Рязанова, Г. Г. Богомазова, Н. Д. Колесова, Н. К. Фигуровской, Е. А. Владимирского, В. А. Иноземцева, В. В, Радаева, Ф. Ф. Рыбакова, Л. Д. Широкорада и ряда других авторов, теоретические и общеметодологические положения которых позволяют обобщить историю перерождения отечественной кооперации в виде сложного и нелинейного процесса взаимодействия в экономике абстрактно-теоретических положений и хозяйственной практики.

Методология и база источников исследования. Теоретико-методологической основой диссертации послужили современные концепции историографии экономической науки, номотетический подход, предполагающей существование нормативной теории кооперации и идеографический подход, послуживший для описания особенностей развития кооперации в конкретно-исторических условиях российской экономики, в частности в условиях Первой мировой войны, революции, строительства социализма и др.

Источниками исследования являлись:

1. Труды отечественных и зарубежных ученых второй половины XIX — 30-х годов XX столетия по теории кооперации;

2. Нормативные документы публичного и частноправового характера регламентирующие деятельность кооперации в России;

3. Учебники, учебные пособия и курсы лекций, раскрывающие методологическую и идейную направленность формирования массовых взглядов, мнений, воззрений на «перестройку» кооперативной деятельности в послереволюционный период, на формирование кооперации социалистического типа- 4. Периодическая литература, отражающая перерождение кооперации в массовом сознании.

В диссертационной работе использовалась как оригинальная литература указанного периода, так и последующие критические и аналитические работы современных авторов, посвященные истории кооперации в дои послереволюционное время.

Объект и предмет исследования. Объектом исследования является история кооперации в России в ее институционально меняющихся формах, теоретическое и практическое перерождение российской кооперации под воздействием объективных и субъективных факторов. Предметом исследования являются труды теоретиков кооперации второй половины XIX — 30-х годов XX столетия, трансформация кооперативных институций под воздействием теории и практики периода войны и революции, социалистического строительства.

Цель диссертационного исследования состоит в раскрытии причин перерождения кооперации в России, исследовании взаимодействия и взаимовлияния теории и практики кооперации, выявлении степени воздействия историко-экономических реалий на «чистую» теорию, деформацию исходных базовых постулатов, предопределяющих стремления индивидов к объединению в кооперативы.

Конкретизируя вышесказанное, диссертант ставил перед собой несколько взаимосвязанных научно-исследовательских задач:

1. Исследовать нормативную и позитивную составляющую теории кооперации в России, ее эволюцию под воздействием институциональных особенностей российской экономики.

2. Показать особенности развития кооперации по основным видам ее деятельности, источники формирования кооперативных накоплений и целевое расходование средств.

3. Проанализировать развитие кооперации в условиях Первой мировой войны, Февральской и Октябрьской (1917г.) революций, направление ее эволюции под воздействием мер по национализации и ликвидации частного капитала.

4. Раскрыть причины плана «поголовного кооперирования населения» и исследовать трансформацию базовых принципов кооперациидобровольности и выгодности в условиях «военного коммунизма» и новой экономической политики.

5. Осветить дискуссионные вопросы кооперативного движения в условиях строительства социализма и причины формирования взглядов на кооперацию как на коллективное натуральное хозяйство.

Структура и объем исследования. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы и имеет следующее построение.

Выводы:

Накануне Первой мировой войны во взаимоотношениях государственной власти и кооперативного движения, особенно в области культурно-просветительной деятельности и устройства кооперативных союзов, наблюдалась явная конфронтация. Руководители кооперации находили излишними административный контроль и наблюдение за ней, предпочитая, чтобы эти функции были поручены органам Союза кооперативов. Однако правительство, со своей стороны, считало себя в полном праве контролировать кооперативы не только потому, что оно ссужало им значительные суммы, но и потому, что это дело касалось хозяйственной деятельности большинства населения страны и имело государственное значение. Суть государственной политики в области кооперации заключалась в блокировании ее деятельности в «общественной» сфере. Власти считали, что она должна заниматься экономическими делами исключительно местного или регионального характера. По мысли представителей царской власти, необходимо было «обезвредить» кооперацию, «содействовать» ей в сосредоточении на одной лишь торговой деятельности, не осложненной излишками и опасными придатками «культурно-просветительной деятельности».

Во время первой мировой войны экономическая деятельность кооперации достигала своего пика. В то же время русская кооперация выступала как одна из тех видных социально-политических организаций, которые отстаивали «общественные инициативы» и в обороне страны, и в реформах государственного строя.

После Февральской революции русские кооператоры, активно занимаясь политической борьбой и настаивая на необходимости строительства «Российской Демократической Республики», одновременно возлагали надежды на «авторитаризацию» Временного правительства. Стоит отметить, что один из главных принципов кооперативного движенияпринцип «самостоятельности», в какой-то мере был нарушен именно со стороны представителей кооперации. В 1917;1918 гг. наблюдались централизация кооперативных организаций, с одной стороны, и паралич деятельности местных кооперативов, с другой. В последнем значительную роль сыграли «самостоятельность» или «революционность» местных властных структур и плывших в фарватере их политики торговцев. Деятели русской кооперации обнаружили неспособность к преодолению этого препятствия.

Будучи у власти, временное правительство все меньше проявляло способность решать основные вопросы того времени, — о мире и о земле. Война продолжалась, крестьяне землю не получили. Руководство кооперативного движения стояло на общей платформе с Временным правительством: их объединяла общая позиция «зашиты родины от врага» и «сохранения порядка в деревне», то есть, противодействие самовольному захвату земли крестьянством. Противоположную позицию занимала рабочая кооперация, по она оставалась в меньшинстве. В революционные годы кооперативное движение было обречено на поражение из-за резкого расхождения установок его лидеров с реальной действительностью, революция делала все более радикальные шаги, а кооперативное движение не поспевало за ними. Именно поэтому восторженное отношение, с которым деятели кооперации встретили Февральскую революцию, к началу Октябрьской революции сменилось разочарованием.

Что же касается большевиков, то их подход к революции страдал ограниченностью, ибо они стремились больше к захвату государственной власти, нежели к выражению интересов всего общества, в том числе и кооперации. В захвате власти они видели полную гарантию преобразования общества в соответствии с целями революции. В итоге, ленинская мысль о кооперации как об «одной из предпосылок социализма» не получила своею должного осуществления во время Октябрьской революции и в первые годы после нее.

Что же касается отношения русской кооперации к политике Советской власти, то следует отметить, что, несмотря на резкие противоречия между ними, в частности, в вопросе об общественном месте кооперации, точка соприкосновения все же нашлась, особенно в оценке социальноэкономической роли кооперации в период разрухи в экономике страны. Частично этим можно объяснить факт сотрудничества значительной части кооператоров, включая A.B. Чаянова, с Советской властью в 20-е годы.

Государственная политика в области кооперации до середины 20-х годов характеризовалась в основном «кооперативным протекционизмом». Он в значительной степени был способен создать видимость бурного роста оборотов кооперации. Но с идейно-политической точки зрения, негативный аспект кооперативного протекционизма заключался в патернализме со стороны советского государства. Именно в этом наблюдается сходство, если не преемственность, кооперативной политики советского государства и царизма. Но первая отличалась четкой классовой линией по кадровым вопросам.

В конце 1920;х годов руководство компартии и советского государства хотело компенсировать свои ошибки в экономической политике активизацией «классовой борьбы» в деревне, превратившейся в борьбу против частных крестьянских хозяйств как таковых. Коллективизация конца 1920;х — начала 1930;х годов была волюнтаристской попыткой руководства страны покрыть неудачи социально-экономической политики. Но с политической точки зрения, она, без сомнения, проложила дорогу для создания такого режима, на основе которого государство поглотило общество. Органы государственной власти и широко разветвленная сеть ее чиновников пронизывали всю экономическую сферу. Рыночные отношения и зародыш гражданского общества кратковременного периода НЭПа были разрушены. И тем самым были созданы условия для перехода власти от узкой группки людей, которые не справились с происходящим, к личному деспотизму, подавившему прежних соправителей и всю страну.

Таким образом, автор пришел и выводу, что: а) Судьба русской кооперации складывалась либо в условиях авторитарной власти, либо в условиях слабой буржуазно-демократической власти. В первом случае власть подавляла общественную деятельность кооперации, во втором — не могла создать устойчивых условий для ее развития. б) Сами русские кооператоры слишком завышали роль кооперативного движения и особенно его общественно-политическую функцию в общем процессе развития государства. Поэтому, декларируя свою самостоятельность, они требовали поддержки от государственной казны, что, как известно, несовместимо. Кроме того, слабость русской кооперации обнаружилась, как ни странно, в момент ее наибольшей свободы — после февраля 1917 г., и может быть объяснена во многом се сильной, на первый взгляд, стороной — многочисленностью, поскольку количество не гарантировало качества. в) В кооперативной политике царизма (до Первой мировой войны) и советскою государства (в 20-е годы), вопреки утверждениям некоторых современных историков и экономистов, наблюдается не только разница, но и сходство, если не преемственность. Представители и царского правительства, и Советской власти, весьма высоко оценивая регулирующую роль государства, утверждали, что права последнего в отношении кооперации не могут быть ограничены лишь функцией содействия кооперации со стороны, а должны быть расширены проникновением определенной руководящей идеи воздействия, на нее. Такой угол зрения фактически был оправданием вмешательства государственной власти во внутренние кооперативные дела, которое не могло не ограничивать самодеятельность кооперативного движения. г) В целом русская и советская кооперация, согласно замыслу кооператоров, должна была оправдан свое существование по двум линиям: как экономическая организация вообще и как общественный институт, который должен заключать в себе некий плюс, не свойственный ни частной, ни чисто государственной структурам. До и после Октября 1917 г. кооперация как экономическая организация в значительной степени выполняла свою первую задачу, являясь одним из важнейших компонентов процесса «осереднячивания» деревни и артикуляции экономических интересов городского населения. Что касается второй задачи, то и дореволюционная, и советская кооперация в конце концов не получили желательных результатов. Этому способствовали не только культурная отсталость населения, но и продолжавшаяся разруха страны и крутые повороты государственной власти, происшедшие в 1914;1920 гг. д) Тем не менее, русская и советская кооперация способствовала проявлению самодеятельности населения, ею общественных инициатив, Кроме того, она свидетельствовала о важном значении самоуправления на региональном уровне в процессе становления гражданского общества даже при авторитарном режиме. Если дореволюционная кооперация нашла, особенно в земстве, одновременно своего союзника и конкурента в представительстве интересов населения, то советская кооперация в 20-е годы не встретила активной реакции со стороны возобновленной общины. Видимо в этом, помимо постоянной попытки коммунистов «завоевания кооперации», крылась причина сравнительно вялого состояния советской официальной кооперативной системы. е) История русской кооперации до и после Октября 1917 г. в целом показывает, что авторитарный режим и умеренное прогрессивное общественное движение, несмотря на различие идеологии вполне могли найти общий язык, когда обе стороны подходили к вопросу модернизации России с народнохозяйственной точки зрения. Но, с другой стороны, история кооперативного движения начала XX в. подтверждает, что в России государство, склонное к монополизации всяческой политической и даже социокультурной инициативы, пользовалось, безусловно, подавляющим влиянием в обществе, что, в конце концов, и позволило ему взять верх над кооперацией.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Кооперативное движение в конце XIX — начале XX века в России приняло форму нового направления современного общественного движения. Это движение, уходившее своими корнями на Запад, в России стало реализацией одной из «интеллигентских» инициатив. Различные направления учения о кооперации носили более идейный, чем на Западе, характер. Значительная часть русской интеллигенции, общественных деятелей в начале XX в., особенно после поражения революции 1905;1907 гг., делала ставку на расширявшееся кооперативное движение, рассматривая его как главное средство осуществления идеи социального равенства. Но, несмотря на относительную общность представления о цели кооперативного движения, представители его различных течений по-своему подходили к определению экономической базы и социальной природы самой кооперации.

Теоретики — «артельщики» питали большие надежды на перспективы развития уже существовавших русских артелей. Представители иных направлений подвергали критике их позицию как идеологию защитников отжившей формы коллективизма труда. «Артельщики», не вникая в подробности анализа современной экономической базы, усматривали в артели прототип той формы коллективизма, где царит равенство всех ее членов, и последовательно приходили к выводу, что именно артель есть исток всеобщего равенства в будущем.

Теоретики — «антиартельщики», наоборот, тщательно изучали экономические основы кооперации, пытаясь тем самым найти, несмотря на все разногласия, подтверждение закономерности становления и развития кооперативного движения в современном обществе. Если подход «артельщиков» характеризовался аморфностью концепции взаимосвязи государства и общества, то их оппоненты четко выделяли общественный характер кооперативного движения. Однако концепция кооперации как общественного движения не получила у них сугубо теоретического выражения.

В отличие от адептов упомянутых течений, М.И. Туган-Барановский признавал важность социальных основ кооперации и выдвинул концепцию кооперативного движения как «общественного движения» того времени. Учение Туган-Барановского оказало неоднозначное влияние на эволюцию взглядов его современников на кооперацию. Например, A.B. Чаянов, не разделяя его мнения о перспективах сельскохозяйственной кооперации, принял положение Туган-Барановского о недопустимости единой формы организации кооперации.

В.А. Поссе и Ч. А. Пажитнов, в общем, разделяя кооперативный идеал М.И. Туган-Барановского, придерживались других взглядов на отдельные моменты. Хотя эти теоретики единодушно подчеркивали классовой характер кооперативного движения, они питали, как нам кажется, надежды на «кооперативный мир» так же, как «артельщики» в конце XIX — начале XX вв.

Суммируя вышесказанное нельзя не обратить внимание на точку зрения Чаянова A.B., согласно которой, в русской дореволюционной кооперативной мысли кооперация представляла собой хозяйственное предприятие и социальное движение одновременно.

Чаянов A.B. писал: «Приступая к определению кооперации, мы, по нашему глубочайшему убеждению, имеем перед собою не один, а два объекта определения.

С одной стороны, мы имеем хозяйственное предприятие, как организационно-хозяйственную форму, могущую вовсе не ставить перед собой никаких социальных задач или даже ставить социальные задачи противоположные тем, которые содержатся в перечисленных формулах.

С другой стороны, мы видим перед собой широкое социальное кооперативное движение или, точнее, движения, обладающие каждое свойственной ему идеологией и пользующиеся кооперативными формами организации хозяйственных предприятий, как одним из орудий (иногда единственным) своего конкретного воплощения". [112,297].

Позиция правительства в отношении кооперативов была противоречива. Оно весьма настороженно отнеслось и к пропаганде кооперативных идей, и к попыткам насаждения «народных ассоциаций», усмотрев в них опасность для государственных устоев. Причиной этому как раз и было распространение идеалистического восприятия кооперативов в обществе. Признавая экономические выгоды и перспективы кооперации, власть не могла позволить свободного распространения кооперации как социального и политического движения.

В то же время, развитие русской кооперации, особенно кредитной, и приобретение ею характера массового движения было прямо связано с активным содействием государственной власти в лице Министерства финансов и Государственного банка. Министерство финансов поддерживало кооперацию потому, что она являлась одним из дешевых способов разрешения аграрной проблемы. Как раз во время «столыпинских» преобразований государство сталкивалось с огромными расходами на выполнение основных реформ.

Государственная власть оказывала «содействие» кооперативам по преимуществу в той области и в тех регионах, где можно было организовать выгодное государству производство или наладить экспорт продукции. Ярким примером этой политики послужило образование маслодельных артелей в Сибири и на Севере и кредитных кооперативов на Юге России.

В России сложилась система подчинения кооперативных учреждений различным ведомствам, сохранившаяся фактически вплоть до 1917 года и препятствовавшая выработке общекооперативного законодательства. Кредитные кооперативы, кустарные и ремесленные артели находились в ведении Министерства финансов, потребительские общества — в ведении Министерства внутренних дел, сельскохозяйственные общества и товарищества — в ведении Министерства земледелия и государственных имуществ, затем Главного управления землеустройства и земледелия и Министерства земледелия. [47,182].

Особенное значение государство имело в развитии кредитной кооперации.

Через госбанк невозможно распределять ссуды для каждого единичного предприятия или хозяйства. Основная масса атомизированных производителей — крестьянство — не было готово к ведению доселе незнакомых ему операций: закупок, сбыта, товарных ссуд и к работе с банковскими учреждениями. К тому же крестьянская община была очень хорошо знакома с выкупной ссудой 1861−1907 годов, по которой она еще не рассчиталась и не хотела «подписывать» на себя очередную кабалу в виде новых правительственных ссуд.

В результате доказывая, что, распределяя ссуды через новую, якобы некапиталистическую, но в то же время экономическую, а не административную кредитопроводящую сеть, состоящую из кооперативов, их союзов и кооперативных «народных» банков, правительство будет гарантировано от указанного выше российского варианта капитализма, теоретики кооперации, вольно или невольно, выполняли социальный заказ невесть откуда появившихся финансовых гениев, стремившихся распоряжаться государственными финансово-кредитными средствами частным образом.

Изучение обширной теоретической литературы, позволяет прийти к заключению, что кооперативные ассоциации в стране до 1917 г. функционировали на основе достаточно четких принципов, выработанных на основе многолетнего опыта деятельности кооперативов, как на Западе, так и в самой России:

Во-первых, кооператив являлся совершенно самостоятельной ячейкой общества. Регулирование его деятельности со стороны государства было недопустимо.

Во-вторых, кооператив основывался на самодеятельности. Основные вопросы устройства и деятельности своей организации кооператоры решали сами или через своих выборных представителей. Члены общества самостоятельно определяли и закрепляли в уставе систему управления и функционирования своего кооператива.

В-третьих, кооператив был общедоступной организацией, в которой доступность логически сочеталась с добровольностью членства. Всякий желающий мог вступить в кооператив или выйти из него.

Изложенные принципы представляют фундаментальную основу кооперативного движения.

Завершая эту характеристику российской кооперации конца XIXначала XX веков, представляется необходимым отметить, что как «интеллигентская», так и «полуинтеллигентская» кооперации развивались в контексте революционного реформаторства, заданного сверху реформами С. Ю. Витте, а затем П. А. Столыпина, и в большей степени теми демократическими переменами, которые имели место в пятилетие после событий 1905; 1907 годов.

Накануне Первой мировой войны во взаимоотношениях государственной власти и кооперативного движения, особенно в области культурно-просветительной деятельности и устройства кооперативных союзов, наблюдалась явная конфронтация. Руководители кооперации находили излишними административный контроль и наблюдение за ней, предпочитая, чтобы эти функции были поручены органам Союза кооперативов. Однако правительство, со своей стороны, считало себя в полном праве контролировать кооперативы не только потому, что оно ссужало им значительные суммы, но и потому, что это дело касалось хозяйственной деятельности большинства населения страны и имело государственное значение. Суть государственной политики в области кооперации заключалась в блокировании ее деятельности в «общественной» сфере Власти считали, что она должна заниматься экономическими делами исключительно местного или регионального характера. По мысли представителей царской власти, необходимо было «обезвредить» кооперацию, «содействовать» ей в сосредоточении на одной лишь торговой деятельности, не осложненной излишками и опасными придатками «культурно-просветительной деятельности».

Во время первой мировой войны экономическая деятельность кооперации достигала своего пика. В то же время русская кооперация выступала как одна из тех видных социально-политических организаций, которые отстаивали «общественные инициативы» и в обороне страны, и в реформах государственного строя.

После Февральской революции русские кооператоры, активно занимаясь политической борьбой и настаивая на необходимости строительства «Российской Демократической Республики», одновременно возлагали надежды на «авторитаризацию» Временного правительства. Стоит отметить, что один из главных принципов кооперативного движенияпринцип «самостоятельности», в какой-то мере был нарушен именно со стороны представителей кооперации. В 1917;1918 гг. наблюдались централизация кооперативных организаций, с одной стороны, и паралич деятельности местных кооперативов, с другой. В последнем значительную роль сыграли «самостоятельность» или «революционность» местных властных структур и плывших в фарватере их политики торговцев. Деятели русской кооперации обнаружили неспособность к преодолению этого препятствия.

Будучи у власти, временное правительство все меньше проявляло способность решать основные вопросы того времени, — о мире и о земле. Война продолжалась, крестьяне землю не получили. Руководство кооперативного движения стояло на обшей платформе с Временным правительством: их объединяла общая позиция «зашиты родины от врага» и «сохранения порядка в деревне», то есть, противодействие самовольному захвату земли крестьянством. Противоположную позицию занимала рабочая кооперация, но она оставалась в меньшинстве. В революционные годы кооперативное движение было обречено на поражение из-за резкого расхождения установок его лидеров с реальной действительностью, революция делала все более радикальные шаги, а кооперативное движение не поспевало за ними. Именно поэтому восторженное отношение, с которым деятели кооперации встретили Февральскую революцию, к началу Октябрьской революции сменилось разочарованием.

Что же касается большевиков, то их подход к революции страдал ограниченностью, ибо они стремились больше к захвату государственной власти, нежели к выражению интересов, всего общества, в том числе и кооперации. В захвате власти они видели полную гарантию преобразования общества в соответствии с целями революции. В итоге, ленинская мысль о кооперации как об «одной из предпосылок социализма» не получила своею должного осуществления во время Октябрьской революции и в первые годы после нее.

Что же касается отношения русской кооперации к политике Советской власти, то следует отметить, что, несмотря на резкие противоречия между ними, в частности, в вопросе об общественном месте кооперации, точка соприкосновения все же нашлась, особенно в оценке социально-экономической роли кооперации в период разрухи в экономике страны. Частично этим можно объяснить факт сотрудничества значительной части кооператоров, включая A.B. Чаянова, с Советской властью в 20-е годы.

Государственная политика в области кооперации до середины 20-х годов характеризовалась в основном «кооперативным протекционизмом». Он в значительной степени был способен создать видимость бурного роста оборотов кооперации. Но с идейно-политической точки зрения, негативный аспект кооперативного протекционизма заключался в патернализме со стороны советского государства. Именно в этом наблюдается сходство, если не преемственность, царизма. Но первая отличалась кооперативной политики советского государства и четкой классовой линией по кадровым вопросам.

В конце 1920;х годов руководство компартии и советского государства хотело компенсировать свои ошибки в экономической политике активизацией «классовой борьбы» в деревне, превратившейся в борьбу против частных крестьянских хозяйств как таковых. Коллективизация конца 1920;х — начала 1930;х годов была волюнтаристской попыткой руководства страны покрыть неудачи социально-экономической политики. Но с политической точки зрения, она, без сомнения, проложила дорогу для создания такого режима, на основе которого государство поглотило общество. Органы государственной власти и широко разветвленная сеть ее чиновников пронизывали всю экономическую сферу. Рыночные отношения и зародыш гражданского общества кратковременного периода НЭПа были разрушены. И тем самым были созданы условия для перехода власти от узкой группки людей, которые не справились с происходящим, к личному деспотизму, подавившему прежних соправителей и всю страну.

Таким образом, автор пришел и выводу, что: а) Судьба русской кооперации складывалась либо в условиях авторитарной власти, либо в условиях слабой буржуазно-демократической власти. В первом случае власть подавляла общественную деятельность кооперации, во втором — не могла создать устойчивых условий для ее развития. б) Сами русские кооператоры слишком завышали роль кооперативного движения и особенно его общественно-политическую функцию в общем процессе развития государства. Поэтому, декларируя свою самостоятельность, они требовали поддержки от государственной казны, что, как известно, несовместимо. Кроме того, слабость русской кооперации обнаружилась, как ни странно, в момент ее наибольшей свободы — после февраля 1917 г., и может быть объяснена во многом се сильной, на первый взгляд, стороной — многочисленностью, поскольку количество не гарантировало качества. в) В кооперативной политике царизма (до Первой мировой войны) и советскою государства (в 20-е годы), вопреки утверждениям некоторых современных историков и экономистов, наблюдается не только разница, но и сходство, если не преемственность. Представители и царского правительства, и Советской власти, весьма высоко оценивая регулирующую роль государства, утверждали, что права последнего в отношении кооперации не могут быть ограничены лишь функцией содействия кооперации со стороны, а должны быть расширены проникновением определенной руководящей идеи воздействия, на нее. Такой угол зрения фактически был оправданием вмешательства государственной власти во внутренние кооперативные дела, которое не могло не ограничивать самодеятельность кооперативного движения. г) В целом русская и советская кооперация, согласно замыслу кооператоров, должна была оправдан свое существование по двум линиям: как экономическая организация вообще и как общественный институт, который должен заключать в себе некий плюс, не свойственный ни частной, ни чисто государственной структурам. До и после Октября 1917 г. кооперация как экономическая организация в значительной степени выполняла свою первую задачу, являясь одним из важнейших компонентов процесса «осереднячнвания» деревни и артикуляции экономических интересов городского населения. Что касается второй задачи, то и дореволюционная, и советская кооперация в конце концов не получили желательных результатов. Этому способствовали не только культурная отсталость населения, но и продолжавшаяся разруха страны и крутые повороты государственной власти, происшедшие в 1914;1920 гг. д) Тем не менее, русская и советская кооперация способствовала проявлению самодеятельности населения, ею общественных инициатив, Кроме того, она свидетельствовала о важном значении самоуправления на региональном уровне в процессе становления гражданского общества даже при авторитарном режиме. Если дореволюционная кооперация нашла, особенно в земстве, одновременно своего союзника и конкурента в представительстве интересов населения, то советская кооперация в 20-е годы не встретила активной реакции со стороны возобновленной общины. Видимо в этом, помимо постоянной попытки коммунистов «завоевания кооперации», крылась причина сравнительно вялого состояния советской официальной кооперативной системы. е) История русской кооперации до и после Октября 1917 г. в целом показывает, что авторитарный режим и умеренное прогрессивное общественное движение, несмотря на различие идеологии вполне могли найти общий язык, когда обе стороны подходили к вопросу модернизации.

России с народнохозяйственной точки зрения. Но, с другой стороны, история кооперативного движения начала XX в. подтверждает, что в России государство, склонное к монополизации всяческой политической и даже социокультурной инициативы, пользовалось, безусловно, подавляющим влиянием в обществе, что, в конце концов, и позволило ему взять верх над кооперацией.