Парижский трактат. 
История международных отношений

Однако при всем вышеизложенном героическая оборона Севастополя заставила о многом задуматься и лидеров западных держав.

К лету 1855 г. армия союзников в Крыму выросла до 170 тыс. чел. против 110 тыс. русских (из них в Севастополе 40 тыс. чел.). Осажденные испытывали все большие трудности. На три выстрела они отвечали одним. После победы на реке Черная (4 августа) союзные войска усилили нажим на Севастополь. 27 августа начался новый штурм Севастополя, в котором участвовало 60 тыс. чел. Им противостояли 49 тыс. чел. гарнизона. В результате штурма был захвачен Малахов курган — господствующая высота над южной стороной города.

Потеря Малахова кургана решила участь Севастополя. Вечером 27 августа 1855 г. по приказу генерала Михаила Дмитриевича Горчакова севастопольцы покинули южную часть города и перешли по мосту в северную. Бои за Севастополь завершились. Союзники не добились его капитуляции.

Итак, огромные потери, еще большие расходы — и все это ради южной части города-героя (северную сторону Севастополя, как известно, русские удержали)? Не удалось взять ни Петропавловск-Камчатский, пи Свеаборг, пи Кронштадт, ни даже Соловецкий монастырь. Ход военных действий в Крыму выявил вопиющую бездарность союзного командования, просчеты в организации снабжения. Особенно страшной была зима 1854 1855 гг., когда тысячи и тысячи английских и французских солдат умерли от желудочных болезней, воспаления легких, от недостатка медицинской помощи и т. д. Дело дошло до запросов в палате общин. После этого ситуация со снабжением союзных войск наладилась, и им даже удалось взять Малахов курган. Но русские войска в Крыму сохранили боеспособность и были готовы продолжать борьбу.

В этих условиях планы лорда Пальмерстона — планы обширных территориальных захватов и ослабления России — казались все более фантастическими. Кроме того, к концу 1855 г. наметились серьезные разногласия в антироссийской («Крымской») коалиции. Так, Наполеон III испытывал все меньше желания продолжать сухопутную войну против России, в ходе которой преимущественно лилась бы французская кровь.

Вес эти разногласия между членами Крымской коалиции проявились в полной мере в ходе проходившей в Вене в марте — июне 1855 г. конференции с участием представителей Англии, Франции, Австрии и России, а также Турции.

В ходе конференции союзники потребовали, чтобы Россия разоружила Севастополь, гарантировала целостность Турецкой империи и признала ограничение своего военного флота на Черном море. А. М. Горчаков заявил о том, что Россия соглашается только «уважать» целостность Турции, но не гарантировать ее. Требование об ограничении суверенных прав России на Черном море было отклонено.

Александр Михайлович Горчаков А. М. Горчаков пытайся смягчить жесткие требования противников, однако это ему не удалось. Среди союзников возникли разногласия, и в июне 1855 г. Венская конференция была объявлена закрытой. Однако вряд ли эту конференцию можно было считать полной неудачей для российской дипломатии: ведь именно в ходе Венской конференции 1855 г. были установлены неофициальные контакты между российским послом в Вене и доверенным лицом Луи-Наполеона — Шарлем де Морни.

Однако канцлер Карл Васильевич Нессельроде допустил серьезный промах, известив об этих контактах Австрию. Результатом этого промаха стал австрийский ультиматум России (2 декабря 1855 г.), в котором были выдвинуты гораздо более жесткие условия, чем наполеоновские «4 пункта»; в частности, Россия должна была отказаться от покровительства православному населению Порты, пойти на территориальные уступки Молдавии, ей запрещалось держать свой флот на Черном море. В случае отклонения ультиматума Австрия была готова присоединиться к антирусской коалиции.

Хуже всего было то, что Пруссия фактически поддержана австрийский ультиматум. Итак, из пяти великих держав — членов «европейского концерта» — четыре заняли явно антироссийскую позицию. Таким образом, Россия оказалась в полной международной изоляции. 15 января 1856 г. на совещании у императора Александра II (Николай I скончался в начале 1855 г.) было решено принять условия австрийского ультиматума в качестве предварительных условий мира.

В ходе Парижского конгресса (25 февраля 30 марта 1856 г.) главе российской делегации (князю Алексею Федоровичу Орлову, старому соратнику Николая I, дилетанту в дипломатии, но человеку нс без некоторых способностей) удалось наладить неплохой личный контакт с императором французов — и это предопределило относительный успех русской дипломатии на конференции. Это сближение было объективно обусловлено — Франции нужна была Россия, хотя бы для того чтобы уравновесить Австрию и (возможно) Пруссию. А вот чего Парижу совершенно было не нужно — так это таскать для англичан каштаны из огня. Далеко не все требования Лондона к России в ходе Парижского конгресса Франция была готова поддержать — и вот тут-то пригодились личные беседы А. Ф. Орлова с Наполеоном III: глава российской делегации на основе этих бесед составил себе довольно точное представление не только об основной, но и о резервной позиции Парижа.

В результате российской делегации удалось добиться:

• 1) отказа от требования о срытии русских укреплений на Черном море;
• 2) отказа от требования о нейтрализации Азовского моря;
• 3) вывода австрийских войск из Молдавии и Валахии.

Это последнее достижение российской дипломатии было одновременно и сильнейшим ударом по Австрии: она ничего нс получила за свой ультиматум России от 2 декабря 1855 г.

Выводы

Поражение России в Крымской войне — это не только поражение самодержавно-крепостнического строя. Это также и поражение николаевской внешней политики, ориентированной на Священный союз, на поддержание любой ценой европейской реакции. Под вопрос был поставлен и сам статус России как великой европейской державы: крымский позор ясно продемонстрировал, что без коренных реформ Россия быстро скатится до положения Китая, Персии и Турции.

В результате этого поражения России пришлось не только искать новые ориентиры в своей внешней политике, но и свое место в Европе. Новый глава российского министерства иностранных дел (МИД) — князь А. М. Горчаков — следующим образом сформулировал стоящие перед российской дипломатией задачи: «Наша политическая деятельность должна была, таким образом, преследовать двойную цель. Во-первых, оградить Россию от участия во всякого рода внешних осложнениях, которые могли бы частично отвлечь ее силы от собственного внутреннего развития; во-вторых, приложить все усилия к тому, чтобы в это время в Европе не имели места территориальные изменения, изменения равновесия сил или влияния, которые нанесли бы большой ущерб нашим интересам или нашему политическому положению. При условии выполнения этих двух условий можно было надеяться, что Россия, оправившись от потерь, укрепив силы и восстановив ресурсы, вновь обретет свое место, положение, авторитет, влияние и предназначение среди великих держав»^[1]

• [1] Канцлер А. М. Горчаков. 200 лет со дня рождения / под ред. Е. М. Примакова, И. С. Иванова, Ю. В. Ушакова. М.: Международные отношения, 1998. С. 321—322.