Вызовы и угрозы конца 1920-х – 1940-х гг. и цели государственной политики

Уже в 1928—1929 гг. выявились и стали быстро нарастать новые вызовы и угрозы. Они формировались под влиянием противоречивого взаимодействия глобальных и локальных факторов, которые формировали форсированную модель строительства нового общества.

Динамика угроз и вызовов, сформировавшаяся в 1930- 1940;е гг., требовала адекватных ответов со стороны системы управления. Была необходима максимальная концентрация финансовых, интеллектуальных и людских ресурсов в одном центре для разрешения назревших противоречий.

Внутренние угрозы

1. Внутри страны возникло нестабильное равновесие, грозящее перейти к острому противостоянию в отношениях между городом и деревней, рабочими и крестьянами. Оно было вызвано нарастающей диспропорцией цен («ножницами цен») на продукцию промышленности и сельского хозяйства.

Поправив свои дела в условиях нэпа, получив землю и стабильный правопорядок, село оказалось в большой степени самодостаточным и не имеющим внутренних стимулов для интенсивного развития, 90% пашни вернулось к трехпольному севообороту. Производство зерновых остановилось примерно на довоенном уровне: 1913 г. — 76,5; 1925 г. — 72,5; 1926 г. — 76,8; 1927 г. — 72,3; 1928 г. — 73,3; 1929 г. — 71,7 млн т. Освобожденное от арендных платежей и выкупа земли село снизило товарность и возможности экспорта хлеба — главного для России источника средств для развития. В 1926 г. при таком же, как в 1913 г., урожае экспорт зерна был в 4,5 раз меньше. Это был самый высокий за годы нэп показатель.

Напротив, индустриализация, которая была начата с создания базовых отраслей тяжелой промышленности, пока не могла обеспечить рынок нужными для села товарами.

Снабжение города через нормальный товарообмен нарушилось, продналог в натуре был в 1924 г. заменен на денежный.

Получалось, что для восстановления баланса нужно было ускорить индустриализацию, но для этого требовалось увеличить приток из села продовольствия, продуктов экспорта и рабочей силы. Решить эту задачу было невозможно без увеличения производства хлеба, повышения его товарности, создания на селе потребности в продукции тяжелой промышленности (машинах). Возникал порочный круг, разорвать который можно было только посредством радикальной модернизации сельского хозяйства.

2. Изменения, которые произошли в период нэп, подрывали социальную базу советской государственной системы в лице крестьянства. В такой аграрной стране, как Россия, состояние отношений власти с крестьянством было едва ли не главным вопросом государства.

Середина 1920;х гг. прошла под лозунгом «Лицом к деревне», что на деле означало экономическую поддержку зажиточных крестьян. Проведенная в 1924 г. либерализация избирательного права была в полной мере использована кулаками как наиболее организованной и обладающей средствами категорией крестьян. В ходе выборов в местные Советы в 1925 г. доля безлошадных крестьян среди депутатов снизилась до 4%. Обретение кулаками реальной политической власти на селе создавало опасное положение и в партии — недовольство сельских парторганизаций подкреплялось усилением левой оппозиции в центре.

Изменение политической обстановки способствовало и социальному расслоению. В 1927 г. 3% хозяйств, относимых к категории кулацких, имели 14−20% всех средств производства и примерно 1/3 всех сельхозмашин на селе. Расширились сдача земли кулакам в аренду, теневой наем батраков, ссуды семян и инвентаря за отработки.

Политика модернизации сельского хозяйства. Необходимо было вырабатывать новую аграрную политику в отношениях с крестьянством с учетом расстановки сил в деревне. Был взят курс на ликвидацию кулачества и коллективизацию.

Теоретически модернизация могла осуществляться тремя путями.

Первый путь — новый вариант «столыпинской реформы», поддержка набирающего силу кулака, перераспределение в его пользу ресурсов основной массы хозяйств середняков, расслоение села на крупных фермеров и пролетариат. Создание фермерства через расслоение крестьянства было несовместимо с советским проектом. Но главное, оно было нереальным, так как пробуждало тс же источники сопротивления, которые парализовали реформу Столыпина и погубили Временное правительство. В новых условиях шансов на успех буржуазного пути было еще меньше, чем в 1906- 1914 гг.

Второй путь — ликвидация очагов капиталистического хозяйства (кулаков) и образование крупных механизированных коллективных хозяйств.

Третий путь — постепенное развитие трудовых единоличных крестьянских хозяйств с их кооперацией в «естественном» темпе — по всем расчетам оказывался слишком медленным.

После срыва заготовок хлеба в 1927 г., когда пришлось пойти на чрезвычайные меры (твердые цены, закрытие рынков и даже репрессии), и еще более катастрофической кампании хлебозаготовок 1928−1929 гг. вопрос должен был решаться срочно. Чрезвычайные меры при заготовках в 1929 г., воспринятые крестьянством уже как нечто совершенно ненормальное, вызвали около 1300 мятежей. В 1929 г. были введены карточки на хлеб.

Разработка аграрной политики началась с получения достоверного «социального портрета» села и формулирования модели коллективного хозяйства. Комиссии Политбюро ЦК ВКП (б) по вопросам коллективизации под руководством Я. А. Яковлева (Эпштейна), которая была образована после XV съезда ВКП (б), поручалось разработать модель колхоза. 7 декабря 1929 г. постановлением ЦИК СССР был образован Наркомат земледелия СССР во главе с Я. А. Яковлевым. В ведение Наркомзема перешла и Академия сельскохозяйственных наук с сетью ее институтов. До 1929 г. модель колхоза, одобренная в Комиссии Политбюро ЦК ВКП (б) по вопросам коллективизации, а потом в Наркомземе СССР и положенная в основу государственной политики, не предполагала обобществления домашнего скота, каждой семье был оставлен большой приусадебный участок.

На первом этапе образование колхозов шло успешно, крестьяне воспринимали колхоз как артель, известный вид производственной кооперации, не разрушающий крестьянский двор — основную ячейку всего уклада русской деревни. Коллективизация виделась как возрождение и усиление общины.

Однако вскоре обобществление стало тотальным и распространялось на рабочий и молочный скот, инвентарь, и тем самым стала разрушаться основная структура крестьянского двора. Начался отток из колхозов, возникло сопротивление, в ответ — административный нажим, а потом и репрессии. Они стали результатом «перегибов» в коллективизации: вопреки намеченным в центре темпам, местные парторганизации, а с ними и органы власти стремились силой загнать крестьян в колхозы за невероятно короткий срок, развивая при этом огромную энергию и упорство.

Процесс коллективизации в 1931—1932 гг. принял катастрофический характер: снижение сборов зерна в 1933 г. до 68,4 млн т. против 83,5 в 1930 г., поголовья коров и лошадей — вдвое, овец — втрое. Все это завершилось страшным голодом зимы 1932−1933 гг. с гибелью большого числа людей (в основном на Украине).

Положение выправилось лишь в 1935 г. Начали расти сборы зерна, поголовье скота, оплата труда колхозников. С 1 января 1935 г. в городах были отменены карточки на хлеб. В 1937 г. валовой сбор зерна составил уже 97,5 млн т.

Вторая часть политики модернизации сельского хозяйства — раскулачивание, или «ликвидация кулачества как класса». Это был социальной проект, направленный против крупной социальной группы, оппозиционной Советской власти. Он представлял собой огромную по масштабам репрессианую акцию, осуществляемую методами внесудебной расправы.

Подпадавшие под эту акцию крестьяне делились на три группы:

• — те, кто оказал активное сопротивление коллективизации и подлежал суду (около 10% глав семей);
• — наиболее богатые кулаки, которые подлежали переселению в другие области:
• — те, кто выселялся в другое село или деревню той же местности с наделением землей (создать условия для третьей группы оказалось очень сложно, и на практике большинство вливалось во вторую группу).

Списки подлежащих раскулачиванию по группам составлялись местными властями, принимались сельскими сходами и утверждались районными властями. Судьбу людей решали «тройки» в составе первого секретаря райкома партии, председателя райисполкома и начальника районного управления ОГПУ. Почти вся масса репрессированных была выселена в 1930—1931 гг.

На спецпоселения прибыло 388 тыс. семей (1,8 млн человек). Это максимальные из достоверных данных, проверенных через анализ независимых учетных документов. Официальные цифры — 366,5 тыс. семей, или 1,68 млн человек. Это составляет около 1,5% крестьянских семей, или около половины тех, кого относили к категории кулаков (на деле в созданном на селе хаосе под репрессии попадала и часть середняков). Около 200 тыс. семей кулаков успели «самораскулачиться» — продать или раздать родным имущество и уехать в город. Главными районами расселения были Казахстан, Урал и Новосибирская область.

Следует заметить, что «разверстка» на число раскулаченных содержала предельные цифры (например, «раскулачить не более 3% хозяйств»), которые на местах повсюду перевыполнялись. Центральные органы Советского государства часто должны были сдерживать рвение местных властей.

Провал крупнейшего мероприятия Советского государства в программе модернизации страны был обусловлен несоответствием социального проекта культурным характеристикам человека: тот тип колхоза, в который пытались втиснуть крестьян, был несовместим с его представлениями о счастливой и сытой жизни. Не имея возможности и желания сопротивляться активно, основная масса крестьян ответила пассивным сопротивлением: уходом из села, сокращением пахоты, убоем скота. В ряде мест были и вооруженные восстания (с января до середины марта 1930 г. на территории СССР без Украины было зарегистрировано 1678 восстаний), росло число убийств в конфликтах между сторонниками и противниками колхозов.

В марте — апреле 1930 г. ЦК ВКП (б) принял ряд важных решений, чтобы выправить дело, но инерция запущенной машины была очень велика, а созданный в селе конфликт разгорался. Начатое зимой «раскулачивание» было продолжено.

Лишь весной 1932 г. местным властям было запрещено обобществлять скот и даже было предписано помочь колхозникам в обзаведении скотом. С 1932 г. уже не проводилось и широких кампаний по раскулачиванию. К осени 1932 г. в колхозах состояло 62,4% крестьянских хозяйств, и было объявлено, что сплошная коллективизация в основном завершена.

В 1937 г. в колхозах было уже 93% дворов. Новый устав артели гарантировал существование личного подворья колхозника. Вступили в действие крупные тракторные заводы, начала быстро создаваться сеть машинно-тракторных станций (МТС), которая в 1937 г. обслуживала уже 90% колхозов. Переход к крупному и механизированному сельскому хозяйству произошел, производство и производительность труда стали быстро расти.

Отметим, что в 1991—1992 гг. колхозный строй был ликвидирован.

3. Модернизация промышленности. Для ликвидации технологической отсталости СССР от развитых стран необходимо было техническое переоснащение промышленности и сельского хозяйства, которое позволит создать и современную и боеспособную армию. Решение задачи осложнялось отсутствием значительных средств внутри страны, необходимых для индустриализации.

Дискуссия о выборе способа индустриализации протекала трудно и долго. Дело в том, что СССР, в отличие от России начала XX в., не имел иностранных кредитов как важного источника средств, а потому мог вести индустриализацию лишь за счет внутренних ресурсов.

Влиятельная группа (член Политбюро Н. И. Бухарин, председатель Совнаркома А. И. Рыков и председатель ВЦСПС М. П. Томский) отстаивала «щадящий» вариант постепенного накопления средств через продолжение нэп. Напротив, И. В. Сталин настоял на проведении форсированного варианта, что означало свертывание нэп.

Был взят курс на форсированную индустриализацию. Усиливается централизованное плановое руководство экономикой страны, ликвидируются элементы хозрасчета, растет налоговое бремя на частные предприятия.

Примечательно, в 1980;е гг. было проведено моделирование варианта Н. И. Бухарина. Расчеты показали, что при продолжении нэп рост основных производственных фондов составлял бы 1−2% в год. При этом не только нарастало бы отставание от Запада, но и от роста населения СССР (2% в год), что не только предопределяло поражение при первом же военном конфликте, но и внутренний социальный взрыв из-за нарастающего обеднения населения.

К 1933 г. исчезают концессии, предоставленные иностранным предпринимателям (кроме японских на Дальнем Востоке). Всего за 1921 — 1928 гг. было рассмотрено 2400 предложений о концессиях, заключено 178 договоров. В целом иностранные инвестиции были небольшими, государство не стремилось расширять ввоз капитала. К концу 1927 г. иностранные капиталовложения в СССР составили 52,2 млн руб.

Темпы индустриализации были небывало высокими: с 1928 по 1941 г. было построено около 9 тыс. крупных промышленных предприятий. Промышленность по отраслевой структуре, техническому оснащению, возможностям производства важнейших видов продукции вышла в основном на уровень развитых стран. Был осуществлен массовый выпуск самолетов, грузовых и легковых автомобилей, тракторов, комбайнов, синтетического каучука и т. д. Стала быстро развиваться оборонная промышленность с использованием оригинальных отечественных разработок. Это было достигнуто благодаря трудовому и творческому подвижничеству всего народа при общем энтузиазме.

4. Культурная революция. Решение столь масштабных задач индустриализации и технологического переоснащения всего народного хозяйства и армии нельзя было осуществить без образованных людей. В условиях враждебного капиталистического окружения не менее значимым становилось идеологическое воспитание подрастающего поколения.

По этой причине цель культурной революции в СССР состояла в воспитании нового человека, преданного идеалам коммунизма, образованного, ответственного за порученное дело, дисциплинированного. На ее решение отводилось менее десяти лет. Парадокс состоял в том, что в условиях тоталитарного режима и вопреки ему оказалось возможным сформировать поколение ответственных и дисциплинированных людей без подавления их духовной свободы и творческой способности.