Социологическая теория конфликта

Намерение социологической теории конфликта состоит в том, чтобы преодолеть господствующую произвольную природу необъясненных исторических событий, выводя эти события из структурных элементов, другими словами, объясняя определенный процесс его предвидимыми связями. Конечно, важно описать конфликт между рабочими и хозяевами как таковой, но гораздо важнее открыть, что такой конфликт основан на определенных социальных структурах, и, следовательно, будет существовать всегда, пока эти структуры существуют. Так, задачей социологии является выведение конфликта из особых социальных структур, а не объяснение конфликта психологическими переменными (агрессивность) или историческими описаниями (ввоз негров в США) или случаем.

Р. Дарендорф

Ученым, попытавшимся доказать возможность структурно-функционального объяснения конфликта, стал Льюис Альфред Козер (1913 г.). Его наиболее известная работа «Функции социального конфликта»^[1] (1956 г.), положившая начало разработкам теории конфликта, как это ни парадоксально, была направлена на то, чтобы продемонстрировать, что структурный функционализм пригоден для описания конфликта и социальных изменений.

Обращение Л. Козера к проблеме социального конфликта далеко не случайно. Оно связано с его общими воззрениями на роль и место социологии в жизни людей. Он разделяет исходную посылку многих классиков социологического знания о том, что социология как наука возникла из потребности дать реалистичный (научный) проект преобразования общества или показать пути и возможности такого преобразования. Отстаивая если не революционный, то, по крайней мере, реформистский характер социологического знания, Л. Козер рассматривает порядок и конфликт как два равнозначных социальных процесса. Он утверждает, что конфликт находился в центре внимания классиков социологии, опираясь при этом на разработки Г. Зиммеля.

Л. Козер.

Он подчеркивает, что, как и все социальные явления, конфликт не может иметь односторонних последствий: только позитивных или только негативных. Конфликт одновременно продуцирует и те, и другие. Предшествующие социологи слишком часто подчеркивали негативные стороны конфликта и забывали о позитивных.

Л. Козер ставит своей задачей установление условий, при которых конфликт может быть позитивен или негативен. Он не стремится к созданию всеобъемлющей концепции общества и личности. Его цель гораздо скромнее — продемонстрировать, что конфликт как социальный процесс (одна из форм социального взаимодействия) может быть инструментом формирования, стандартизирования и поддержания социальной структуры; что он способствует установлению и сохранению границ между группами; что межгрупповой конфликт способен реанимировать групповую идентичность, предохраняя группу от ассимиляции. Все это он блестяще доказывает на историческом материале в работе «Функции социального конфликта».

С точки зрения социологической теории он не вносит в структурный функционализм ничего нового, кроме представлений о способности структур быть результатом социального конфликта и возможности их поддержания и утверждения путем конфликта внутри и между группами. Условия позитивности и негативности конфликта у него выступают на уровне эмпирических обобщений. Разделение им основных положений структурного функционализма приводит его вслед за Р. Мертоном, к тому же кругу проблем: телеология, отсутствие теоретической интерпретации и т. д. Оказывается, что возможность объяснения реального конфликта (имплицитно^[2] содержащаяся еще у Т. Парсонса) и теоретическое осмысление конфликта на абстрактном уровне, это далеко не одно и то же. За создание такого теоретического осмысления взялись другие представители социологической науки.

Термин «теория конфликта» — как системная альтернатива «теории порядка» Т. Парсонса — появился впервые в 1956 г. в работе Льюиса Козера «Функции социального конфликта». Чуть позже этот термин был использован Ральфом Дарендорфом в работе «Классы и классовый конфликт в индустриальном обществе»^[3]. Однако подлинное рождение теории конфликта как концептуально независимой социологической модели состоялось в 1961 г., когда в Лондоне вышла книга Джона Рекса «Ключевые проблемы в социологической теории»^[4].

Парсонианский вклад в социологическую науку породил стремление опровергнуть его теоретические построения (хотя бы в отдельных частях), вызвал шквал критических статей, дискуссий и этим способствовал как зарождению новых теоретических концепций, так и прояснению многих устоявшихся суждений. Неизбежным следствием этого явилось, с одной стороны, стремление любого социолога, пытающегося генерализовать эмпирический материал, выяснить свое отношение к Т. Парсонсу и его идеям, а с другой — возрождение интереса к работам классиков социологии XIX в. Вопрос, поставленный автором «Структуры социального действия»: «Кто сейчас читает Спенсера?», — таким образом, не остался без ответа. Теория конфликта оказалась не только первым, но и наиболее значительным вызовом Парсонсу.

Инициаторы этого вызова испытывали во многом идеологический антагонизм к функциональной теории. Находясь за пределами относительно оптимистичного американского послевоенного социального опыта, они не видели, в отличие от Парсонса, внутренней возможности реализации рациональности и свободы в окружающем их мире. Уже в 1956 г. Ч. Р. Миллс, чья «Властвующая элита»^[5], не являясь со всей определенностью «теорией конфликта», все же разделяет некоторые ее общие положения, заявил о необходимости пересмотра понимания социологии как науки, свободной от ценностных ориентации и идеологического давления, поставив задачей исследователя не объяснение реальности, а подготовку социальных изменений, участие в реальных событиях. Острая полемическая критика «власть предержащих» и видение конфликта как основы современного общества были следствием техасского радикального популизма и атмосферы Висконсинского университета, создаваемой германскими эмигрантами марксистской и критической ориентации. Высокое качество работы Миллса способствовало оформлению целого направления в американской социологии, получившего название «активистского», «радикального», «действенно-ориентированного».

Представители вышеназванного направления (такие, как С. Е. Дойч, Дж. Ховард, Р. Флэкс, И. Л. Хоровитц, Т. Ф. Хольт, М. Стейн, А. Видих) продолжали считать функционализм «консервативным способом анализа, поддерживающим существующее положение, не принимающим во внимание изменений, утверждающим, что общество находится в состоянии динамического равновесия, тогда как на самом деле основным фактом социальной жизни является непрекращающееся соревнование и конфликт среди групп»^[6].

Джон Рекс и Дэвид Локвуд, работавшие в основном в Англии, идентифицировали себя с британским рабочим движением и его борьбой против капитализма^[7]. Д. Рекс разделяет взгляды возродившегося после войны критического идеализма, утверждая, что социология имеет более общественно-политическую, нежели частно-академическую функцию, и она «может быть рассмотрена как радикальная критическая дисциплина»^[8].

Немецкие социологи, испытавшие на себе влияние нацизма, близко столкнувшиеся с коммунистической моделью и имевшие возможность непосредственного наблюдения развития событий в восточноевропейских странах, рассматривали период 30—40-х гг. не как пример «отклонения от нормы» (вывод, к которому пришел Т. Парсонс), а как период парадигматический для западной социальной жизни, да и для социальной жизни вообще.

Одним из представителей этой традиции является Ральф Дарендорф (1928 г.). Обоснование конфликта, как основы общественной жизни, он начинает с интерпретации работ К. Маркса и М. Вебера, которая должна доказать, по его мнению, соответствие этих двух классиков теории конфликта. После этого он вводит положение о невозможности чисто марксистской интерпретации конфликта в особых условиях послевоенного общества. Классовый конфликт Дарендорф рассматривает как частный случай группового, а его, в свою очередь, как конфликта вообще. Класс определяется не по отношению к производству и собственности, а по отношению к распределению и господству.

Р. Дарендорф с самого начала оговаривает, что его теория не является попыткой опровержения теории Т. Парсонса, указывая, что каждая теория имеет дело с различной совокупностью проблем. Разделяя парсонианское допущение относительно неадекватности непосредственного опыта и необходимости теории для его организации, он считает, что невозможно существование одной систематической теории, приложимой ко всей реальности. Различные теории организуют мир различными способами в соответствии с типом проблем, которые они предполагают разрешить. Одним из таких способов и является конфликтная модель, обращающая свое внимание, прежде всего, на проблемы дисфункции и насилия в противовес функции и согласию.

Картина социального мира, с точки зрения Р. Дарендорфа, представляет собой поле битвы: множество групп, борющихся друг с другом, возникающих, исчезающих, создающих и разрушающих альянсы. Аналогия биологической и социальной систем, да и идея системы как таковой, превращается в концепцию «императивно координированной системы», являясь развитием веберовских понятий «господствующей» (authority) или «властной» (power) систем, синонимичных для Р. Дарендорфа. Он определяет «императивно координированные ассоциации» как организации, в которых существует «господство» (что присуще для всех организаций вообще), создающее условия для конфликта. Рассматривая власть и господство, он соглашается с Т. Парсонсом относительно их необходимости для общества, но не разделяет его концепции «функционально необходимых условий». Признавая, что функция власти состоит в поддержании целостности, сохранении согласованности ценностей и норм, Р. Дарендорф придает наибольшее значение ее неинтегративному аспекту, порождающему конфликтные интересы и соответствующие ролевые ожидания.

Обладающий властью или влиянием заинтересован в сохранении status quo; не обладающий ими заинтересован в их перераспределении, в изменении существующего положения. Этим интересам придается объективный характер, вытекающий из представления о включенности их во внутреннюю структуру ролей наряду с четырьмя «функциональными пререквизитами» Т. Парсонса, направленными на поддержание организации как таковой.

Присутствие «объективных интересов» структурирует мир на потенциальные конфликтные группы, называемые Дарендорфом квазигруппами. В силу определенных условий они могут стать конфликтными, эти же условия придают различную форму группам и обуславливают результаты конфликта. Таким образом, в теоретических построениях Р. Дарендорфа можно выделить два взаимосвязанных уровня:

• 1. Ключевое теоретическое положение: ролевая структура порождает одновременно и солидарные, и конфликтные интересы.
• 2. Описание условий, продуцирующих конфликт, основанное на обобщении эмпирического материала.

Теоретическое положение определяет возможность конфликта также, как и возможность согласия, более того, и то и другое основано на ролевой структуре. Как следствие, описание реального конфликта — это описание реальных условий, его порождающих. Ролевые ожидания являются одновременно и функциональными, и дисфункциональными. Ролевая структура дихотомична, поскольку есть роли, «содержащие власть» и «не содержащие» таковой. Первые включают в себя интересы поддержания порядка и сохранения власти, а вторые — поддержания порядка и перераспределения власти. В этом случае поведение «действующего лица», занимающего определенную роль, основывается на его личностных характеристиках, что возвращает нас к либеральной идее обоснования социального порядка индивидуальным выбором, ставя под сомнение саму возможность каких-либо теоретических построений, поскольку в этом случае каждое действие оказывается уникальным, и взаимодействие приобретает случайный характер.

Если Т. Парсонс рассматривает общество как институционализированное действие, то Р. Дарендорф в своих попытках интерпретировать конфликт переходит от ролевой структуры к ролевому поведению, не разделяя достаточно четко два этих понятия и не пытаясь представить их в каком-либо логическом отношении. В результате они оказываются абсолютно неразделимыми, взаимопроникающими, что лишает исследователя возможности ясной причинной интерпретации. Объяснение общественных процессов, также как и в структурном функционализме, остается описательным, но, в отличие от последнего, на более низком уровне абстракции. Это дает основание рассматривать теоретические построения Р. Дарендорфа, несмотря на все критические декларации, частью парсонианской системы, анализирующей отдельные стороны социальной практики в большем приближении к эмпирическому материалу.

Попытка создания «чистой» теоретической модели теории конфликта принадлежит английскому социологу южноафриканского происхождения Джону Рексу (1925 г.). Стремясь как можно четче противопоставить свои суждения Т. Парсонсу, и для более успешного построения «чистой» теории конфликта, он создает абстрактную оппозицию, названную им «теорией порядка», поднимая значительные теоретические проблемы, обойденные или непривлеченные создателем «волюнтаристической теории действия».

Он утверждает, что Т. Парсонс часто понимает под системой просто институционализированные ценностные образцы, нормативные аспекты интеграции, уделяя мало внимания обсуждению вопросов власти и неинтегративных аспектов распределения ресурсов. По Т. Парсонсу, считает Дж. Рекс, индивиды могут достигать общественных «культурных образцов», производить «общественные идеи» даже тогда, когда их действия не взаимосвязаны. Отделяя культуру от норм и ролевых отношений и рассматривая лишь последние в качестве основы согласования деятельности индивидов, Т. Парсонс выделяет три аспекта культурной жизни — когнитивный, экспрессивный и моральный, реально предпочитая обсуждать только третий. Дж. Рекс утверждает, что все это приводит к тому, что социальная система оказывается у Т. Парсонса самоценной и самодавлеющей. По мнению Дж. Рекса, это проявляется во введении понятия «функционально необходимых условий», направленных на достижение динамического равновесия «система — среда».

Дж. Рекс стремится доказать односторонность теории Т. Парсонса и построить собственную модель, концептуализирующую иную, противоположную сторону общественной жизни, в которой действие — инструментально, порядок — насильственен, взаимоотношения — конфликтны. Для Дж. Рекса отсутствие полной интеграции — это не «беспорядок», а отражение того, что общество разделено на две или более группы с конфликтными стремлениями. Всякая социальная система сталкивается, по Дж. Рексу, с фактом ограниченности ресурсов и, стало быть, должна иметь механизмы их распределения: экономическое распределение, определяющее соответствующие возможности различных частей социальной системы; властные отношения, распределяющие влияние таким образом, чтобы предупредить любое нарушение системы экономического распределения; ценности, защищающие легитимность распределения власти; и, наконец, религиозные верования и ритуалы, выступающие продуктом строгого соблюдения ценностных предписаний. Интеграция, таким образом, становится результатом распределительных процессов. Ценностное единство перестает быть достаточным для предотвращения конфликта между личностями. Появляется необходимость в согласовании и других ролевых экспектаций, но даже в этом случае возможность конфликта сохраняется, например, из-за неравенства средств и поощрений, предлагаемых данным обществом.

Подобная точка зрения совершенно естественно приводит Дж. Рекса к выводу о том, что социальный порядок есть сознательный результат защиты собственной власти отдельной группой, устанавливающей контроль над распределением. Поскольку интеграция — не более чем побочный продукт ценностно-нормативной сферы, то нормы необходимы лишь для поддержания внутренней интеграции групп, борющихся за контроль над распределением. В этом случае любое изменение детерминировано положением различных групп относительно власти.

Анализ социальных изменений Дж. Рекс начинает с описания «ситуации правящего класса» — такого состояния социальной системы, при котором доминирующая группа распространяет всеобщий контроль над основными общественными институтами. Это дает Дж. Рексу возможность объявить проявление недовольства угнетенных групп наиболее рациональным способом их поведения, ведущим эти группы к открытому сопротивлению «правящему классу». Следствием этого становится признание за социальной системой тенденции к постоянным прогрессивным изменениям.

Для Джона Рекса конфликт занимает центральное место в жизни каждого общества, а порядок лишь носит черты «перемирия», являющегося следствием победы одной из сторон. Конструируя «чистую конфликтную модель», он отделяет процесс распределения возможностей от самих возможностей, придавая первому приоритетный характер. Дж. Рекс отрицает существование целостной культуры общества как основы неформального социального контроля, описывая социальные изменения как продукт серии властных конфликтов между отдельными группами, над которыми нет ни дифференцированных социальных институтов, ни духовно-ценностных систем, осуществляющих контроль.

Обосновывая односторонность парсоновского подхода, Дж. Рекс сам оказывается перед дилеммой: создать интегральную концепцию или абсолютизировать процесс распределения. Он выбирает второй путь. Согласно его предположению, любое социальное действие в контексте современного общества рационально в том смысле, что оно обладает осознанной целью и является выбором наиболее эффективного средства. Три рассматриваемые им базовые социальные ситуации — конфликт, перемирие, революция — признаются процессами взаимодействия рационального типа. Общество, по Дж. Рексу, состоит из конкретных групп и конкретных действий «реальных индивидов, действующих независимым путем»^[9]. Более трудным оказывается для него объяснить наличие социального порядка. Как уже говорилось, стабильность у Дж. Рекса есть следствие непрерывного конфликта и сопутствующего этому конфликту подавления недовольства низших слоев высшими.

Стремясь создать логически стройную теорию, концептуализирующую конфликт как сущность социального мира, Дж. Рекс сводит на нет значимость нормативно-ценностных аспектов жизни общества, представляя человеческую деятельность как рационально-прагматический акт. Однако, описывая конкретные социальные процессы: революция, перемирие и т. д., он вынужден указывать на «идеальные» факторы, что привносит несоответствие в общие теоретические построения, приводящее к противоречию, неразрешимому в рамках теории, абсолютизирующей распределение.

Исследователи, развивавшие данную модель, пытались избавиться от этого противоречия, вводя разделение макрои микропроцессов, где первые рассматривались как инструментальные, а вторые, в силу близости к реальным людям, наделялись моральными и иррациональными элементами. Однако эти попытки не имели успеха^[10]. Данное противоречие может быть преодолено только в случае создания интегральной теории, рассматривающей порядок и конфликт в качестве особых и различных условий, какими они и являются в реальности, а не как абстрактные теоретические положения.

Современных представителей конфликтно-теоретического направления часто называют «неовеберианцами», хотя такое название и не совсем верно, поскольку разрабатываемые ими построения отражают лишь небольшой аспект теории Макса Вебера.

«Неовеберианская» социальная теория сосредотачивает свое внимание не только на конфликте как таковом, но и на всех сторонах классовой структуры и процессах, ее определяющих. В общем смысле ее представители соглашаются с положением К. Маркса о роли классовой борьбы как источника общественного движения, развития, однако считают марксистский взгляд на социальную структуру чрезвычайно упрощенным и жестко детерминистским.

Как известно, в работах М. Вебера есть несколько положений, важных для понимания этих проблем. М. Вебер определяет социальный класс как совокупность индивидов, выделяемую на основании как экономических, так и неэкономических критериев. Экономические описывают отношение индивида к собственности и его «жизненные возможности», проистекающие из этого отношения. Из чего следует, что в обществе можно выделить (по крайней мере, потенциально) столько классов, сколько в нем существует видов (форм) собственности. (Маркс выделяет только два основных класса — обладающих собственностью на средства производства и не обладающих таковой). Вторая группа критериев (неэкономические) позволяет еще более увеличить число классов в обществе, находя основание для их выделения в «групповом статусе» — общности образа жизни и соответствующем ему социальном престиже (вспомним «господствующие группы» Р. Дарендорфа). Вебер развивает положение о воздействии неэкономических, идеальных факторов — ценностей, норм и т. д., которые рассматриваются им как коррекция экономического детерминизма К. Маркса (например, класс не будет классом до тех пор, пока его члены не осознали себя его представителями).

Современные исследователи считают марксистское понимание класса и анализ экономической ситуации и ее детерминирующего воздействия более глубоким, но при создании концепций индивидуального поведения и взаимодействия предпочитают обращаться к М. Веберу. Попытки синтеза экономического детерминизма К. Маркса и идей М. Вебера нашли отражение в работах Д. Локвуда, Дж. Голдторпа, А. Ньюби и других британских социологов^[11]. В результате модель индустриального общества оказалась гораздо более сложной, чем у К. Маркса. Она включает больше классов, больше оснований для выделения групп, причинноследственные отношения более комплексны и многоаспектны.

Конфликтная теоретическая модель, синтезируя фрагменты различных подходов (марксизм, веберианство, структурный функционализм) отмечает сложность реального мира, направляя нас на постижение этой сложности в большей степени эмпирически, чем теоретически. В этой связи нельзя не отметить то колоссальное воздействие, которое оказала данная модель на прикладные социологические исследования. В ее рамках и понятиях были проведены интересные разработки проблем девиации^[12] как продукта давления правящих групп на угнетенные классы; профессионального статуса — в контексте монополии на экспертное знание, результата борьбы за власть между профессионалами и клиентами; расовой дискриминации как проявления внутреннего колониализма, результата властных конфликтов старожилов и переселенцев; различий социального статуса как властных различий, основанных на контроле над материальными благами и информацией и ряд других аспектов.

• [1] Coser L. Functiones of Social Conflict. N. Y.: Free Press, 1956. (См.: Л. Козер. Основыконфликтологии. СПб., 1999).
• [2] Импликация — (лат. implico — спутанность) — логическое отношение, состоящеев том, что одна вещь «имплицирует» другую, т. е. включает ее в себя. Объект познания «имплицирует» другой объект познания, если второй с необходимостью вытекаетиз первого.
• [3] Dahrendorf R. Class and Class Conflict in Industrial Society. Stanford: Stanford Univ. Press, 1959. (См. также: Дарендорф P. Элементы теории социального конфликта //Социологические исследования. 1994. № 5. С. 142—147).
• [4] Rex J. Key Problems in Sociological Theory. London: Routlege and Kegan Paul, 1961.
• [5] Миллс Ч. P. Властвующая элита. M.: Прогресс, 1984.
• [6] Inkeles A. What is Sociology? Englewood Cliffs, — N. J.: Prentice-Hall, 1964. P. 38—39.
• [7] D. Lockwood. Some Notes on «The Social System» // British Journal of Sociology. 1956.№ 7. P. 134—146.
• [8] Rex J. Key Problems in Sociological Theory. London: Routlege and Kegan Paul, 1961.P. VII—VIII.
• [9] Rex J. Key Problems in Sociological Theory. London: Routlege and Kegan Paul, 1961. P. 93.
• [10] Collins R. Conflict Sociology. N. Y.: Academic Press, 1975.
• [11] Lockwood D. The Blackcoated Worker. London: Allen & Unwin, 1958; Goldthorpe J. Mobility and Class Structure in Modern Britain. Oxford: Calendorf Press, 1980.
• [12] Девиация, девиантное поведение — «отклонение», «отклоняющееся поведение» —социологический термин, обозначающий отклонение поведения индивида или группыот общепринятых норм. Раздел социологии, изучающий образцы и закономерноститакого типа поведения.