Историография второй четверти и середины xviii века. 
Деятельность академии наук

Со второй четверти XVIII в. развитие научной мысли в России связано с деятельностью основанной Петром I в 1725 г. в Петербурге Академии наук. Положение об ее учреждении отправили русским дипломатическим миссиям для опубликования за рубежом и с целью набора подходящих кадров. Помощь иностранных академиков принималась и оплачивалась, но каждому из них предписывалось обязательно привезти одного-двух учеников и желательно, «которые из словенского народа, дабы могли удобнее русских учить» .

В Академии наук преобладали ученые немецкой национальности, в частности историки. Дело в том, что «Священная Римская империя германской нации» не была единым политическим целым. Она состояла более чем из 300 суверенных государств и имела 1800 таможенных границ. Ученые, писатели, музыканты и художники были вынуждены поступать на службу к владельцам княжеств, где царили сословная замкнутость, атмосфера карликовых резиденций и имперских городов. Многие представители немецкого Просвещения покидали Германию в поисках лучшей доли, перебираясь в том числе и в Россию.

Согласно уставу Академии наук в ее «третьем классе» должен был состоять один академик по «истории древнейшей и нынешней». Эта должность сначала принадлежала И. Колю, который занимался рукописями Московской синодальной библиотеки. Специалист по истории церкви, он приступил к изучению древних славянских народностей; однако, слабо зная русский язык, существенных успехов не достиг.

Среди ученых-историков первой половины XVIII в. только древнейшая история считалась достойной внимания. На основации зарубежных источников русскую историю этого периода разрабатывал академик Г. 3. Байер.

Готлиб Зигфрид Байер (1694—1738) был приглашен в Академию наук в 1730 г. До приезда в Россию он учился в Кенигсбергском университете. В возрасте 20 лет Байер обладал солидными знаниями, но маньчжурской и монгольской литературе, свободно объяснялся по-китайски, мастерски владел приемами филологической критики, изучил византийское рукописное наследие и средневековых писателей. Подготовленный к разработке древнейшего периода русской истории молодой ученый, однако, не знал русского языка. Русская летопись была известна ему в латинском переводе. Среди исследований Байера следует выделить варяго-русский вопрос, который он изучал на скандинавских материалах, и первые разработки исторической географии Киевской Руси.

Деятельность Байера получила в отечественной историографии различную оценку. Н. Л. Рубинштейн отмечал его прекрасное знание византийских и скандинавских источников. По мнению М. Н. Тихомирова, он был «бездарным, малоразвитым и воинствующим немцем, с отсутствием настоящего интереса к науке и ее задачам». В. К. Яцунский подчеркивал беспочвенность утверждений Байера в области норманнского вопроса, по признавал, что его историко-географические исследования «сыграли полезную роль в истории нашей науки» .

Действительно, Байер был крупным ученым-ориенталистом (арабистом, синологом) и филологом. Его работы по истории России основаны преимущественно на материалах античных, средневековых греческих и латинских писателей, а также на скандинавских источниках. Это этюды по истории Скифии и скифов, Греко-Бактрийского царства, киммерийцев, гипербореев (народы, упоминаемые Геродотом).

В специальных статьях «О варягах», «О происхождении Руси», «География Руси и соседних областей по данным северных писателей» Байер обосновывал норманнскую теорию возникновения Русского государства. Он сосредоточил внимание на одном факте — призвании князей из варягов. По мнению Л. В. Черепнина, аргументация автора — весьма натянутая и неубедительная. Например, ряд славянских имен он выводил из корней слов скандинавского языка. Выводы Байера вызывали сомнение вследствие незнания им русского языка еще у Татищева. Тем не менее, он перевел главные работы Байера по древней русской истории и поместил их в первой книге «История Российская с самых древнейших времен» .

Из немецких историков более всех, почти 60 лет, в Академии наук работал Герард Фридрих Миллер (1705—1783). Он приехал в Россию в 1725 г., после учебы в Ринтельнском, а затем в Лейпцигском университетах. Г. Ф. Миллера пригласил в Россию президент Академии Л. Л. Блюментрост. Адъюнкт, преподаватель латинского языка, истории и географии при академической гимназии, библиотекарь при Академии паук, Миллер довольно быстро приблизился к влиятельным академическим кругам. В 1728 г. ему «препоручено было… при Академии вице-секретарство». В том же году он уже редактор академической газеты «Санкт-Петербургские ведомости». Как приложение к газете ученый издает «Месячные исторические, генеалогические и географические примечания в ведомостях» .

Первый в России исторический журнал «Собрание российской истории», созданный Миллером, выходил на немецком языке с 1732 г. В журнале печатались источники и статьи по русской истории как отечественные, так и иностранные. Именно в этом журнале началась публикация «Начальной летописи» .

В ходе Сибирской экспедиции (1733—1743), возглавляемой В. Берингом, Миллер сложился как историк и ученый. В течение 10 лет он знакомился с географией обширного края, этническим составом его населения, составлял карты, обследовал архивы, изучал быт и фольклор. Работа, но сбору материала начинала приобретать научные формы и научную организацию.

Результат работы в Сибири — 38 фолиантов копий актового материала, так называемые «портфели Миллера», которые представляют богатейшую коллекцию материалов для изучения как Сибири, так и Европейской части России XVI— XVII вв. Учитывая, что многие подлинные документы с тех пор навсегда утрачены вследствие плохого хранения и многочисленных пожаров, «портфели Миллера» сохраняют свою научную значимость и сегодня.

В 1744 г. Миллер подготовил проект, предусматривавший учреждение Исторического департамента для сочинения истории и географии Российской империи. Его деятельность предполагала изучение и публикацию таких источников, как: 1) степенные книги, летописи и хронографы; 2) рукописи татарские, персидские, турецкие; 3) архивные дела из столичных и местных архивов; 4) жития святых; 5) рукописные известия о построении церквей и монастырей; 6) надгробные и другие надписи в церквах и монастырях; 7) родословные книги;

8) разные русские древности; 9) устные предания; 10) иностранные сочинения о России и других государствах, подлинные документы о международных отношениях. В связи с этим была составлена программа организации специальных экспедиций для сбора источников на местах. Проект отклонили.

В 1747 г. Миллер принял русское подданство. Ему присвоили звание историографа и утвердили в должности ректора университета. Исторический департамент был учрежден в 1748 г., но на других основаниях.

В следующем году ученый разбирал архив Л. Д. Меншикова и одновременно работал над «Историей Сибири». Тогда же ему было поручено составить «диссертацию о начале российского парода и отчего оный так называется» для торжественного заседания в Академии наук, приуроченного к «тезоименитству» императрицы Елизаветы Петровны. Обсуждение диссертации продолжалось несколько месяцев. 29 заседаний Чрезвычайного собрания академиков проходили в напряженной обстановке. Па основании письменных мнений ряда академиков канцелярия Академии наук отправила Профессорскому собранию указ об уничтожении диссертации Миллера, «так как она предосудительная России» .

В. О. Ключевский писал, что Миллер, развивая норманнскую теорию, приход славян с Дуная на Днепр относил к христианским временам (не ранее Юстиниана); варягов отождествлял со скандинавами и утверждал, что скандинавы дали Руси государей.

Основного оппонента Миллера — М. В. Ломоносова — поддержали Н. И. Попов, С. П. Крашенинников, А. П. Сумароков, И. Э. Фишер, Ф. Г. Штрубе дс Пирмонт, И. Д. Шумахер. В источниковедческом отношении позиция Миллера была достаточно серьезно обеспечена. Но как идеолог норманнской теории он нередко делал ошибочные выводы, обедняя историю Древней Руси. Норманнистские заблуждения ученого никоим образом не умоляют его значения в изучении истории Сибири, в собирании и анализе исторических источников.

Первый том «Описания Сибирского царства и всех, происшедших в нем дел от начала, а особливо от покорения его русской державой по сии времена» увидел свет в 1750 г. В журнале «Ежемесячные сочинения» была опубликована основная часть второго тома. Целиком этот труд издали в 1761 — 1763 гг. на немецком языке под названием «История Сибири»; на русском языке двухтомник Миллера появился лишь в середине XX в.

В 1750-е гг. ученый возвращается к издательско-журнальной работе, которой занимался до 1732 г. В это время в «Ежемесячных сочинениях» выходят его работы, но истории Сибири, «Опыт новейшей русской истории», очерки истории Новгорода и Пскова.

В 1766 г. Миллера назначили начальником в Московский архив Иностранной коллегии. Он переезжает в Москву, одержимый желанием «давать наставления молодым людям для продолжения исследований после его смерти», «устраивать архив, приводить его в порядок и сделать полезным для политики и истории». Судьба подарила ему еще 17 лет. Г. Ф. Миллер организует первую экспедицию с целью поиска архивных материалов по городам и монастырям Московской губернии. За 50 лет до начала археографических экспедиций он сформировал и воспитал кадры русских архивных и археографических работников, среди которых Н. Н. Бантыш-Каменский, А. Ф. Малиновский и др. Ученый пишет историю российского дворянства, очерк истории Преображенского и Потешного полков, историю Академии наук, морских плаваний. Он первым опубликовал «Историю Российскую с самых древнейших времен» В. Н. Татищева, Судебник Иоанна Грозного с примечаниями В. Н. Татищева, «Ядро Российской истории» А. И. Манкиева, Степенную книгу, «Географический словарь Российского государства», письма Петра I к Б. П. Шереметеву, «Описание земли Камчатки» С. 11. Крашенинникова. М. М. Щербатов писал: «Миллер не токмо вложил мне охоту к познанию отечества моего; но, увидя мое прилежание, и побудил меня к сочинению оной». С благодарностью отзывались о нем Н. И. Новиков, И. И. Голиков и др.

Г. Ф. Миллер впервые в отечественной исторической науке поставил вопрос о точном воспроизведении документа в неизменном виде с сохранением всех особенностей печатаемого списка, орфографии и грамматики. Язык памятника, указывал ученый, служит свидетельством места и времени его возникновения. Такой подход обусловил научное изучение текста, появление критики источника. Г. Ф. Миллер ввел порядок научного обоснования изложения истории — обзор источников, которым начинаются его очерки. В случае расхождения свидетельств разных источников он параллельно воспроизводил те и другие, давая возможность для сопоставления и проверки высказанного суждения.

Во главу научного исследования Миллер поставил принцип «истинности». Если до него критика факта сводилась к критике «здравого смысла», как единственного «разумного» критерия, то ученый отстаивал общий принцип рационализма, задача которого — борьба с баснословием. Он приступил к разработке «генеалогии» как специальной дисциплины.

Младший коллега Миллера Август Людвиг Шлёцер (1735—1809) родился в г. Ягштадте графства Гогеплоэ. Сын пастора, он в пять лет потерял отца. С десятилетнего возраста Шлёцер давал частные уроки, в 16 лет поступил на богословский факультет Виттенбергского университета, где получил хорошую богословскую и филологическую подготовку, в 1754—1755 гг. он слушал лекции в Гёттингенском университете. Следующие три года Щлёцер работал в Стокгольме домашним учителем, конторским служащим, корреспондентом гамбургской газеты и одновременно изучал скандинавские языки. К 25 годам, по его словам, он знал «грамматически до пятнадцати языков», а также естественные науки и медицину. Издал на шведском языке «Опыт всеобщей истории торговли и мореплавания в древнейшие времена», на немецком языке — «Новейшею историю учености в Швеции» .

В 1761 г. Шлёцер был рекомендован жившему в Петербурге Г. Ф. Миллеру в качестве домашнего учителя и помощника в обработке собранных материалов по русской истории. По приезде в Россию в конце 1762 г. он некоторое время находился на частной службе у Миллера, затем получил официальную должность адъюнкта по русской истории при Академии наук.

План занятий, представленный Шлёцером в Академию наук, предполагал изучение отечественных и иностранных источников, использование тех и других для составления свода русской истории. Под отечественными памятниками Шлёцер понимал, прежде всего, летописи, которые необходимо обрабатывать в следующих направлениях: подбор списков, их сличение и выявление «чистого и верного текста»; грамматическое изучение, т. е. прочтение текста и выяснение его смысла; сопоставление летописей для проверки содержащихся в них разнородных сведений. Ученый считал необходимым написать очерк русской истории от основания государства до пресечения династии Рюриковичей, а также создание популярных книг, но истории, географии и статистике.

В 1767—1768 гг. Шлёцер вместе с переводчиком Академии наук С. Башиловым издал Русскую Правду, Судебник царя Иоанна, две первые части Никоновой летописи, позднее — очерк русской истории па французском языке и «Русскую историю до основания города Москвы (1147)» — на немецком. Оба сочинения были переведены на русский язык и долго служили для школьного употребления.

В 1769 г. Шлёцер, покинув Россию, занял должность профессора в Гёттингенском университете. Преподавая там всеобщую историю и статистику, он продолжал изучать «Начальную летопись». Ее критическое исследование Шлёцер закончил в 1800 г. и посвятил работу Александру I. Российский император в благодарность прислал ученому бриллиантовый перстень, а позже пожаловал орден св. Владимира и герб с изображением Нестора.

Российская история поражала и влекла Шлёцера своими масштабами. Он признавался, что не способен написать сколько-нибудь хорошую историю России для серьезных читателей. Свое внимание ученый сосредоточил на другом — изучение источника и его критика стали основными направлениями в его научной работе «Нестор» .

А. Л. Шлёцер сформулировал общие принципы критики текста, различая три ее вида, три этапа критического изучения: 1) что Нестор писал действительно? 2) что он под сим разумел? 3) правильна ли его мысль? Последний этап был переходным от критики текста к интерпретации исторического факта, т. е. самого исторического процесса. Этим Шлёцер не занимался, его дело — критика текста.

Ученый четко и ясно описал технические приемы критики: сличение и систематизация списков по их названиям, установление их взаимосвязи, генеалогии. Он обратил внимание на такие характеристики источника, как бумага и внешнее оформление, письмо, приемы написания, иллюстрации, язык. Из этого комплекса данных, по мнению ученого, можно было определить место и время возникновения не только изучаемого списка, но и того утраченного текста (протографа), от которого данный список происходит. В итоге, как полагал Шлёцер, древность списка не тождественна древности редакции и сама по себе не решает вопроса о степени его достоверности.

Изучая русское летописание, Шлёцер написал близкую к действительности историю создания летописных сводов, подверг их критическому анализу. Разбор русского начального летописания ученый довел до 980 г. В ходе этой работы он пересмотрел основные вопросы, занимавшие историческую науку того времени: историческая этнография и происхождение современных народов; норманнская теория (он указал, что за 200 лет в русском языке не осталось ни одного скандинавского термина); общественный строй славян IX—X вв. (доказывал примитивность политического строя и отсутствие государственности).

А. Л. Шлецера обвиняли в немецком национализме, в стремлении доказать, что именно немцы принесли в Россию культуру и государственный строй, а ее внешняя политика, начиная с образования Московского государства, носила исключительно завоевательный характер. Довольно широкое распространение получило мнение, что Шлёцер презирал Россию и русский народ. Между тем этот вопрос не так прост, как кажется на первый взгляд. Когда Шлёцер принялся за изучение церковнославянского языка, он, не скрывая своего изумления, восхищался его богатством и говорил: «Вот на какой язык лучше всего перевести Гомера» .

В 1809 г. ученый был избран почетным членом Общества истории и древностей российских. В 1813 г. Н. П. Румянцев внес 25 тысяч рублей в Фонд издания русских летописей при Академии наук и в своем обращении к ее руководству сослался па Шлецера как основателя научного изучения летописей. Его работа «Нестор» получила широкое признание в науке, была переведена и издана на русском языке. Начиная с Н. М. Карамзина, русские историографы смотрели на Шлёцера как на первоучителя и руководствовались его приемами критики исторических текстов.

Гениальный русский ученый Михаил Васильевич Ломоносов (1711 — 1765) не был профессиональным историком, но его работы, посвященные прошлому русского и других народов, явились новым словом в науке. Рост национального самосознания, борьба за экономическую, политическую и культурную независимость России повлияли на Ломоносова, он счел своим долгом сделать русскую историю достойной внимания общества, украсить ее новыми приемами изложения. Чувство патриотизма пронизывало его исторические труды.

Жизненный путь ученого хорошо известен, и мы остановимся главным образом на тех обстоятельствах, которые оказали влияние на его мировоззрение. Выходец из государственных крестьян, он считал, что успешное экономическое развитие России возможно лишь при проведении ряда мероприятий по улучшению положения крестьянства. В то же время Ломоносов был сторонником просвещенного абсолютизма.

В 1749 г. по просьбе В. Н. Татищева он написал посвящение великому князю Петру Федоровичу к первой части «Истории Российской». Посвящение пронизывала следующая мысль: занятие историей является патриотическим делом, к которому побуждает «искренняя любовь и горячее усердие к отечеству». В соответствии с взглядами Татищева на первый план он выдвигал задачу изучения «дел бывших в России владетелей, а особливо самодержавных», т. е. абсолютных монархов.

В том же году ученый выступил с замечаниями на диссертацию Миллера «Происхождение имени и народа российского», решительно возражая против его концепции. М. В. Ломоносов критиковал сам принцип отбора источников — игнорирование русских авторов и преимущественное внимание к иностранным, отмечал субъективный подход Миллера — использование лишь того материала, который отвечал его предвзятой точке зрения. В этой связи он высказал соображения о задачах критического анализа древних памятников письменности: «Надо уметь отделить в них правду от баснословия». Подверглись сомнению и выводы Миллера (идущего вслед за Байером), основанные на созвучии корней ряда слов. Ломоносов считал неправильными утверждения о позднем появлении славян в местах их последующего пребывания; о том, что Русь — эго новое название; наконец, противопоставление Руси славянам. Он доказывал, что название «россияне» происходит от «роксалан» (славян), которые вместе с готами (тоже, по его мнению, славянами) перешли с побережья Черного моря к Балтийскому, получив там название «варяги» .

Система доказательств Ломоносова характеризует его источниковедческие приемы. В первую очередь он оперирует материалами письменных источников. Привлекая топонимические данные, ученый доказывал существование славянских названий деревень, городов, рек, целых земель там, где (как он считал) когда-то жили варяги-русь. М. В. Ломоносов утверждал, что еще в его время курляндцы, обитавшие на территории, занятой ранее варягами-русью, и являвшиеся их потомками, говорят «языком, от славенского происходящим». Указание Нестора-летописца также свидетельствует, что «славонский и русский язык едино есть» .

М. В. Ломоносов не мог примириться с утверждениями Миллера, на страницах диссертации которого «русских быот, грабят благополучно, скандинавы побеждают, разоряют, огнем и мечом истребляют» и т. д. Он считал, что для «славено-российского парода» будет «предосудительно», «ежели его происхождение и имя положить столь поздно, а откинуть старинное, в чем другие народы себе чести и славы ищут» .

Вместе с тем в ряде случаев М. В. Ломоносов необоснованно критикует Миллера и Байера. Так, он упрекает последнего, что тот не столько заботится об «исследовании правды», сколько о том, «дабы показать, что он знает много языков и читал много книг». М. В. Ломоносов изображает Байера в виде «идольского жреца, который, окурив себя беленою и дурманом и скорым на одной ноге вертением, закрутив свою голову, дает сумнительные, темные, непонятные и совсем дикие ответы» .

Полемика с Миллером свидетельствовала о хорошем знании Ломоносовым источников, своеобразном и в ряде случаев вполне критическом подходе к ним. По существу вопроса, он стоял на правильных позициях, доказывая значительную давность появления славян на территории Восточной Европы и зарождения у них государственности независимо от норманнского завоевания. Правда, отождествление ученым варягов и готов со славянами было лишено достаточного научного основания.

Основное произведение исторического характера, принадлежащее Ломоносову, — «Древняя Российская история от начала российского народа до кончины великого князя Ярослава первого или до 1054 года». Он начал эту работу в 1751 г., написал ее в основном в 1754—1758 гг., напечатали произведение уже после смерти ученого, в 1766 г. Автор утверждал, что российский народ «много видел в счастии своем перемены», страдал от внешних врагов и от внутренних междоусобиц и, тем не менее, не только не утратил своей национальной независимости, «не токмо не расточился», но и высочайшей степени «величества, могущества и славы достигнул» .

В «Древней Российской истории» Ломоносов высказывает некоторые общие соображения об историческом развитии как смене периодов упадка и расцвета: «Каждому несчастию последовало благополучие большее прежнего, каждому упадку высшее восстановление». Мысль о поступательном движении истории, преодолевающей на своем пути многочисленные препятствия, отступающей и снова идущей вперед, была для того времени достаточно прогрессивной.

М. В. Ломоносов не изолировал отечественную историю от западноевропейской, выявляя черты сходства и различия в жизни народов. Он разделял мнение, что след в прошлом оставляют люди разных поколений и народы разных времен, историческая наука должна воссоздать по этим следам развитие народов от прошлого к настоящему. История — это движение, она не знает ограничительных рамок времени и пространства.

История человечества слагается из действий людей ряда поколений. Если люди разных времен выступают раздельно, то история объединяет их деяния в общем всемирно-историческом процессе. Эта трактовка представляла значительный шаг вперед от развитого Татищевым понимания истории как науки, изучающей цепь человеческих «деяний» и «приключений», к мысли об их преемственности и непрерывности.

М. В. Ломоносов выдвигал задачу выяснить общие и своеобразные черты в развитии отдельных народов. При этом он исходил из идеи повторяемости явлений у пародов, разновременно выступающих на всемирно-исторической арене. Выявляя параллели в истории отдельных народов и указывая особенности их исторической жизни, Ломоносов в этом вопросе отошел от схемы Татищева с его выделением в развитии народов четырех «станов», подобных возрастам отдельных людей.

М. В. Ломоносов, как и Татищев, исследовал вопрос о пользе истории. Он видел ее в правдивости изображения прошлого, которая является условием морального воздействия на людей. История «дает государям примеры правления, подданным — повиновения, воинам — мужества, судиям — правосудия, младым — старых разум, престарелым — сугубую твердость в советах, каждому незлобивое увеселение, с несказанною пользою соединенное». Таким образом, ученый в свете рационалистического мировоззрения трактовал и сущность государства, и характер исторического процесса, подчеркивая моменты, помогающие их пониманию, — «разум», «польза», «правосудие», «твердость», «мужество» и т. д. Используя исторические факты, он обосновывал роль просвещенного абсолютизма в развитии человечества.

По Ломоносову, древняя российская история делится на две части: «О России прежде Рюрика»; «От начала княжения Рюрикова до кончины Ярослава первого». Ученый решал вопрос о древнем населении России и происхождении русского народа, но летописным данным; он указывал, что «старобытными» жителями России являются славяне и чудь.

Исследователь подробно рассматривал данные древних и средневековых писателей о славянах и их роли во всемирной истории, стремился доказать древность «славенского племени». Специальные главы «Древней Российской истории» посвящены чуди и варягам. Варягами, по мнению Ломоносова, именовались вообще северные пароды. Варягов-россов он отождествляет с пруссами, говорившими па языке, близком к литовскому, который являлся «отраслью» языка славянского. Эта точка зрения не может быть признана верной, по мысль автора о том, что общественное развитие славян началось задолго до появления на территории Восточной Европы норманнов и что имена «рос» — «русь» славянского происхождения, является правильной. М. В. Ломоносов писал, что народы, как этнические категории, формируются в процессе «переселений» и «странствований», «в таком между собою сплетении», что часто нельзя сказать, какому народу отдать преимущество в смысле древности. Словом, не бывает «чистых» народов.

" Самодержавства российского основатель" Рюрик рассматривается как «герой», отличающийся «разумом и мужеством». Утверждение «самодержавства», по мнению ученого, вызывало сопротивление сторонников «общенародного прежнего владения». Эта мысль свидетельствует о понимании автором «Древней Российской истории», что возникновение государственности происходило в борьбе, участниками которой выступали родовые и племенные старейшины. Факт создания государства у восточных славян он расценивает как исторический прогресс.

Вторая часть «Древней Российской истории» разбита на главы, посвященные отдельным княжениям. Изложение построено на данных летописей и некоторых византийских источников. До нас, к сожалению, не дошли комментарии (цитаты, тексты документов и т. д.), которые Ломоносов предполагал дать к книге.

Для понимания исторических взглядов Ломоносова представляет интерес его рукопись «Идеи для живописных картин из российской истории». Он рассматривает здесь вопросы из истории государства (единодержавия — абсолютизма) в России, национально-освободительной борьбы и касающиеся международного значения России. Сама идея создания живописных картин на исторические сюжеты показывает, что Ломоносов придавал большое воспитательное значение истории.

" Слово похвальное блаженный и вечнодостойныя памяти государю императору Петру Великому", написанное Ломоносовым в 1755 г., — настоящий панегирик (в торжественной форме художественной прозы). Ученый отмечал деяния Петра I в области просвещения, промышленности, торговли, меры, предпринятые царем, для создания регулярной армии. Особым достижением императора он считал строительство флота, связывал с ним расширение торговых связей и гео;

графические открытия. Он стремился подчеркнуть, что Петр не только управлял как государь, но и «собственным примером побуждал к трудам подданных!» .

Автор примечаний к рукописи «История Российской империи при Петре Великом», составленную по предложению русского правительства Вольтером, Ломоносов внес в текст ряд поправок фактического характера. Ученый исправил неверные утверждения Вольтера об уровне экономического, политического и культурного развития России.

" Описание стрелецких бунтов и правления царевны Софьи", принадлежащее Ломоносову, сохранилось во французском переводе недошедшего до нас оригинала. Это рассказ о политической борьбе конца XVII в., облеченный в художественную форму, с пересказом речей действующих лиц и психологическими мотивировками их поступков, с известной драматизацией всего происходившего в то время.

В 1759 г. ученый написал (издан в 1760 г.) «Краткий Российский летописец» с родословием, посвященный царевичу Павлу Петровичу. Изложение трехчастного летописца пронизано идеей величия славянского народа.

До конца жизни Ломоносов интересовался и занимался историей, заботился о судьбах исторической науки. В проект нового регламента Академии наук (1764) он внес специальный параграф о должности историографа, обязанного собирать исторические сведения о России и издавать труды, но русской истории. Историографу должны были быть доступны государственные архивы, при этом он должен был быть человеком «надежным и верным», русским по национальности, не склонным в своих исторических сочинениях «ко шпынству и посмеянию». М. В. Ломоносов выступал против назначения Миллера историографом. Он не доверял Шлёцеру и глубоко переживал, что в руках последнего могут оказаться судьбы русской исторической науки.

Характеристика Ломоносова была бы неполной без упоминания о некоторых его работах в областях, смежных с исторической наукой. Среди его трудов сочинения по физической и экономической географии, статистике. М. В. Ломоносов составил анкету с целью систематизации сведений для Российского географического атласа. В труде «Краткое описание разных путешествий по северным морям и показание возможного проходу Сибирским океаном в Восточную Индию» Ломоносов дает исторический обзор экспедиций, географических открытий, совершен пых англичанами, испанцами, голландцами и русскими.

Ученый проявлял большой интерес к русскому языку. В «Российской грамматике» он писал, что в русском языке есть «великолепие ишпанского, живость французского, крепость немецкого, нежность итальянского и сверх того богатство и сильная в изображении краткость греческого и латинского языка». Этой же теме посвящен труд «О пользе книг церковных в российском языке» .

М. В. Ломоносов был, бесспорно, крупным историкомисследователем, и, признавая его значение в развитии отечественной науки, совсем не обязательно изображать всех немецких ученых, работавших вместе с ним, бездарными и невежественными людьми.

Он понимал политическое значение истории, ее роль в воспитании народа. В его работах просматривается постановка вопроса о создании истории не только правителей, но и народов.

Вторая четверть и середина XVIII столетия отмечены движением вперед русской исторической науки. Основным дискуссионным вопросом в историографии стал варяжский. Академики-немцы подвергли критике теорию о происхождении русских царей от императора Августа, представление о мирном, добровольном и всенародном призвании варяжских князей; утверждали, что приход варяжских князей знаменовал собой начало Русского государства. Заслуга Ломоносова, возглавившего антинорманнистов, заключалась в том, что он первым исследовал вопрос об уровне развития восточнославянского общества и создании Русского государства. Ученый рассматривал историю прежде всего как историю народа, который прошел длинный и сложный путь развития задолго до появления у него государства.

Подводя итог дискуссиям, вызванным отношением к норманнской теории, следует отметить, что для исторической науки гораздо более важным и актуальным является вопрос: не кто создавал, а как создавалось Русское государство.