Что ощущает человек, впервые увидевший мир в 52 года

Рассматривая изображение «пятнистого пса», вы сами убедились в том, что узнавание далеко не одномоментный, мгновенный процесс. Конечно, в обычных случаях, когда условия восприятия не трудны, процесс этот как бы свернут во времени. Он занимает доли секунды и даже не осознается как длящееся действие. Но так как на сетчатке глаза внешний мир проецируется только в виде точек разной яркости, зрительному анализатору; зрительным областям мозга не остается ничего иного, как истолковывать, интерпретировать эти данные, разобраться в которых совсем не легко. Было бы, по-видимому, чрезвычайно информативно знать, как протекают эти процессы интерпретации, результатом которых является узнавание в различных яркостных узорах (или, как их называют, паттернах) изображений конкретных объектов окружающего мира. Но как получить эти сведения? По крайней мере один из способов — это расспросить взрослого, обладающего развитой речью и мышлением человека, которому впервые дана возможность видеть.

Отдельные случаи такого рода описывались медиками и философами в течение нескольких веков. Однако количество этих описаний мало, и, что самое важное, они не документированы сточки зрения современной науки. Современная медицина благодаря успехам хирургии в области снятия катаракты и пересадки роговицы дала намного больше информации. В книге немецкого психолога М. Зендена «Пространство и зрение» (20:206−212) приведен поражающий воображение обзор последовательности стадий восприятия, имеющих место после операции.

Прозревший человек сначала воспринимает окружающий мир как просто ослепительный блеск, как странное сочетание цветовых и световых пятен. Цвета находятся на некотором расстоянии от глаз, пространственно они слиты друг с другом; с трудом различаются пятна и по глубине. Правда, сами цвета разделяются между собой сразу. Человек воспринимает не объект в пространстве, а объект вместе с пространством — эти два понятия для него еще не разделены.

Обучение видению идет с трудом. Постепенно, со временем, появляется какое-то грубое восприятие глубины пространства. Наибольшие же трудности связаны с обучением узнавания формы тел. Для этого много причин. Например, оказалось, что активное, рабочее поле зрения у недавно прозревших людей мало, и чтобы узнать объект, его надо «составить» в памяти из отдельных мелких частей. Очень трудным является любое обобщенное восприятие. Зенден приводит такие данные: человек обучен узнавать белый квадрат, однако он не может узнать такой же квадрат, имеющий желтый цвет. Что же говорить об узнавании фигуры, независимо от ее поворота, легкого изменения пропорций, ракурса, размера?

Вообще важно, что последовательность фаз обучения узнаванию формы разная у разных людей, общими являются только трудности процесса. Впечатляющий своей трагичностью случай отказа прозревшего человека от зрения описывает в книге «Глаз и мозг» (11: 211−218) профессор бионики Эдинбургского университета Ричард Грегори. Грегори рассказывает о судьбе человека, который до 52 лет был слепым, причем вел активную жизнь — ездил, правда, с помощью, на велосипеде, работал в саду, мастерил несложные вещи. Вначале, в первые дни после операции, этот человек быстро начал осваиваться в новом, зрительном окружении, восстановление зрения шло быстро и он был в восторге.

Однако со временем энтузиазм и восхищение постепенно отступали и заменялись депрессией. Видеть было трудно. Особенно трудно было увидеть те предметы, которые он не мог ощупать. Использование прошлого тактильного опыта, как оказалось, имело огромную, может быть, решающую роль. Показательно, например, что С. Б. (так Грегори называет этого человека) ничего не мог сказать о токарном станке (а этот инструмент был его мечтой в течение многих лет), когда рассматривал его стоящим под стеклянным колпаком в музее. И только когда он смог ощупать его руками, он сказал: «Теперь, когда я его ощупал, я его вижу» .

Таким образом, получается, что восприятие пространственно-яркостного паттерна, проецирующегося на сетчатку глаз, у людей с возвращенным зрением возможно только при «состыковке» этой входной информации с системой интерпретации, развившейся за время всей жизни этих людей, для комментирования тактильных сигналов. Правда, как следует из различных данных медицины и физиологии, некоторые качества, признаки видимых объектов воспринимаются самой зрительной системой, являясь проявлением работы врожденных механизмов зрения. Это — цвет, яркость, некоторые простейшие признаки формы, движения.

Одно из наиболее полных сообщений об обучении после прозрения-описание развития зрительного поведения девочки, лишенной зрения в период с 5 месяцев до 12 лет. Обучение длилось в течение 11 месяцев и занимало ежедневно по 6 часов. Входе обучения использовался монитор, на котором предъявлялись изображения с любым увеличением, но особенно важно то, что сигнал от видеокамеры поступал одновременно и на дисплей, и на тактильную матрицу, и из «касалок», расположенных на спине девочки. Таким путем достигалось совмещение нового зрительного и старого, знакомого тактильного образа объекта. Естественно, такая обучающая методика является перспективной.

Каковы же полученные результаты? Сильное впечатление производит бесстрастное «сухое» изложение истории, скорее даже протокола, обучения (табл. 2.1. — 62; 65−68).

Таблица 2.1. Протокол динамики процесса обучения узнаванию форм после снятия катаракты

• 1. Способность различать вертикальные и горизонтальные отрезки прямых появилась примерно через месяц (!) после начала обучения. Грубое определение утла наклона прямой к горизонтали еще позже, примерно через 1,5 месяца.
• 2. Различение таких форм, как квадрат и треугольник или окружность и треугольник, появилось после 7 недель обучения. В сообщении говорится именно об этих конкретных формах, а не о появлении способности различать любые формы вообще. И это неспроста: дело в том, что в данном интервале времени девочка не могла различать между собой даже изображение окружности и квадрата. Такая способность поя вилась только после 28 недель тренировок.
• 3. Примерно через 10 недель обучения появилась способность к узнаванию простых объектов: лошадка, телефон, чайник и т. д. Под простотой имеются в виду белые объекты на однотонном черном фоне — то есть в экспериментах не было никакого сложного, затрудняющего узнавание окружения. Атакой сложный фон ведь является нормой нашей жизни — мы узнаем объекты всегда на фоне других объектов, да еше и в таком положении, когда они бывают частично заслонены соседями.
• 4. Только через 11 недель появились явные признаки восприятия пространства — пациентка научилась точно касаться рукой цели, расположенной перед лицом. В ходе этой процедуры появился работающий механизм координации глаз-рука.
• 5. Временной срок 10−11 недель, по-видимому, был очень важным. К концу 11-й недели девочка смогла различать объекты (треугольники и квадраты), отличающиеся друг от друга на 30% по размеру. Обратите внимание — различие возможно только для знакомых фигур. Важно отметить также и то, что различие между теми же фигурами, но отличающимися по величине на 10%, стало возможным еще позже.
• 6. Еще через некоторое время стал возможен следующий шаг — различие конкретных (опять только конкретных) объемных фигур — пирамиды и куба. Трудно оценить величину этого шага; с точки зрения нормального зрения это более чем просто. Для прозревшего человека такое продвижение потребовало ежедневных 6-часовых трудов в течение 5 месяцев (!).
• 7. До сих пор, если вы заметили, речь шла только об узнавании одиночных объектов или о различении пар объектов. Начиная же примернос28-й недели после операции, у девочки появилась способность осуществлять выбор целевой фигуры из набора нескольких фигур (выбор по образцу).

Сложность такой процедуры для пациентки можно оценить, если учесть, что правильный выбор «по образцу» из набора фигур, включающих большой треугольник, маленький треугольник и маленький квадрат, мог быть проделан через 5 месяцев после операции; а правильный выбор из «расширенного» набора — с добавлением окружностей — только через 7 месяцев. Может быть, сложность обучения будет воспринята вами более верно, если сказать, что правильный «выбор по образцу» мог осуществиться только в том случае, если в набор входили знакомые фигуры.